С самого начала этой драмы весь конец октября либеральные журналисты как в России, так и за рубежом воют на тему: Российской власти следует вести переговоры и договариваться с чеченской стороной — с политическими лидерами сепаратистов, с полевыми командирами, с бандформированиями в период проявления ими активности. И хотя это не говорится прямо, но по существу поучения такого рода подразумевают, что Российская власть должна выполнить все требования чеченских сепаратистов, и тогда война по поводу власти на территории Чечни якобы сама собой завершится, в России воцарится мир, а спустя какое-то время, после того как Россия извинится перед «свободолюбивой Ичкерией» и восстановит в ней всё разрушенное в ходе войны, Россия и Ичкерия станут добрыми соседями.

Согласиться с такой позицией может только заведомый враг России или состоявшийся идиот; соответственно и требовать от власти осуществления политики в этом духе тоже может только убеждённый враг или состоявшийся идиот.

Поэтому надо видеть, что откуда и вследствие чего проистекает в политике, и к чему это ведёт.

Во всяком обществе есть недовольные жизнью в нём. Недовольные, объединяясь друг с другом, образуют многоликую оппозицию правящему режиму. На каком-то этапе оппозиция переходит от мыслей к словам, от слов к делу, и в меру своих нравственности и понимания оказывает на режим давление теми или иными способами. При известных нравственности и скудоумии оппозиция доходит до шантажа режима, одним из средств осуществления которого является террор в отношении «человека толпы» — множества обывателей. Множество обывателей живёт сегодняшним днём, они не желают и не умеют думать о том, какие последствия будут иметь те или иные действия каждого из них и их действия в политике государства. Потому они в эпоху террора под воздействием собственных страхов готовы к тому, чтобы сначала под давлением на них террористов в свою очередь начать давить на власть и саботировать её политику , а потом, — если власть начнёт беспощадно подавлять террористов, — солидаризироваться с властью в процессе её преобразования в фашистскую диктатуру в ходе вседозволенно-беспощадного искоренения реальных и мнимых террористов, их пособников и им сочувствующих.

Соответственно с передачей власти над Чечнёй тем, кто её ныне домогается, при их государственном обособлении и наличии в остальной России чеченской диаспоры, — принципиальный курс Российской власти на услужливость по отношению к домогающимся власти над Чечнёй и их периферии неизбежно привёл бы к тому, что над Россией начало бы воцаряться чеченское иго. Но это невозможно потому, что в России есть и другие сепаратисты, которые по мере того, как власть перестаёт быть таковой, постарались бы оторвать от неё якобы им причитающуюся долю (именно так распался СССР, в результате чего большинство стало жить хуже и утратило уверенность в завтрашнем дне); и есть сторонники единства многонациональной России, которые тоже не сидят сложа руки, ожидая пока новый “господин” подставит им свою задницу для поцелуя.

Вариант с государственным отделением Ичкерии под контролем международных сил (подобно тому, как это имеет место в Косово при расчленении Югославии и Сербии) тоже был высказан в одной из программ радио “Свобода” 29 октября 2002 г. Но и он стал бы одним из шагов в глобальной политике расчленения России, несущей бедствия её народам.

Другой возможный вариант отношения Российской власти к Чечне: если в хозяйстве чеченской семьи в ходе зачистки обнаружен «зиндан» (тюрьма для рабов), то все представители этой семьи от мала до велика должны быть расстреляны на месте без суда и следствия, а в соседних домах, должны быть расстреляны по одному человеку за то, что не уведомили власти о рабовладении со стороны их соседей. Если в селе «зиндан» общий — один на всех, — то подлежит расстрелу всё население, кроме детей до 3-летнего возраста и тех семей, чьи представители уведомили власть о наличии в селе «зиндана». Если чеченец живёт в России и перемещается по ней без регистрации в МВД — в концлагерь до стабилизации обстановки в стране.

Если варианты расчленения России вызвали бы удовлетворение у многих политиков и обывателей в ближнем и дальнем зарубежье, то вариант установления гражданского спокойствия, выражающий принцип «есть в доме зиндан — всех к стенке; живёшь в России без регистрации и ездишь по ней без отчёта перед МВД — в концлагерь до стабилизации обстановки», — вызвал бы за рубежом лицемерное осуждение. И хотя он осуществим в организационном и военно-техническом отношении, однако он вреден для России в целом, а не только для чеченцев как в Чечне, так и на остальной территории РФ.

Соответственно власть, если она действует в интересах народов России, одинаково не в праве как подчиняться в переговорном процессе главарям мафии, домогающейся власти над Чечнёй, и действующих по их указке обывателей, удовлетворяя все их требования; так и не в праве сводить всю политику в отношении Чечни к безжалостной и беспощадной карательной операции, в которой с чеченской стороны могут выжить только холуи и самые изворотливые мерзавцы и лицемеры, затаившиеся в готовности начать заново “освободительную” войну, если к тому представится новая историческая возможность. Но чтобы политика была эффективной — т.е. позволила бы избежать обеих неприемлемых вариантов, необходимо, чтобы не только власть в России, но и её население понимало существо проблемы российско-чеченских взаимоотношений.