Свадьба-пир: попытка соединения Внутреннего Предиктора России (Руслана) с народом (Людмилой). Попытка неудачная, так как происходит на уровне понимания толпы.

В толпе могучих сыновей, С друзьями, в гриднице высокой Владимир-солнце пировал; М еньшую дочь он выдавал За князя храброго Руслана.

Человечество в целом, являясь частью Природы, для более полного освоения своего потенциала должно оставаться в гармонии с Матерью-Природой на всем пути исторического развития. Однако отдельные части целого: расы, народы (этносы, — по-гречески; нации — по латыни), племена, изначально расселившиеся по Земле неравномерно (где-то пусто, а где-то густо), естественно и развивались так же неравномерно. Там, где густо, в силу более высокого уровня социальной напряженности, — народы с большей скоростью проходят свой путь социального развития в рамках глобального исторического процесса. Вектор целей такой общности ранее других входит в антагонистические противоречия с вектором целей природы и Бога, а самые “передовые” её особи (их еще называют радикально-либеральными), не способные осознать этих процессов, превозносятся друг перед другом “правами” и в силу этого почему-то считают себя “цивилизованными”. В регионах с более низкой плотностью расселения социальные процессы идут с меньшей скоростью развития. В поэме образ этого объективного явления, присущего российской цивилизации, отмечен особо:

Не скоро ели предки наши, Не скоро двигались кругом Ковши, серебряные чаши С кипящим пивом и вином.

Образ общности людей, живущей продолжительное время в согласии с Матерью-Природой и Богом, и имеющей объективную возможность в наиболее полной мере осваивать генетический потенциал развития Человечества в целом, получил у А.С.Пушкина название Люда Милого. В чем существо этого идеала? — «Меньшитесь друг перед другом», т. е. смиряйтесь, — говорят на Руси (см. словарь В.И.Даля). И это согласуется с Учением о жизни людей на Земле, данным Свыше через Иисуса Христа:

«Вы знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так; а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; а кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления (или спасения?) многих», — Матфей, 20:25–28.

Поэтому Людмила названа в поэме не младшей, а меньшой дочерью Владимира. Естественно, “цивилизованные” в силу своего быстрого роста считают Люд Милый не равным себе, т. е. нецивилизованным, хотя слово «цивилизация» — это всего лишь термин, да притом еще и латинский, т. е. чуждый корневой и понятийной системе родного для нас Русского языка, в силу чего однозначное понимание его исключено. Русскоязычное выражение смысла этого латинского термина состоит в следующем: он указует на явление некой самобытной общности, развивающейся в рамках определенной концепции жизнестроя. При оценке уровня “цивилизованности” следует исходить не из того, как обеспечиваются права “человека”, исторически реально с присущим ему животным или демоническим строем психики, а прежде всего из того, в рамках какой концепции жизнестроя формулируются законы, обеспечивающие права и обязанности всякого индивида стать и быть человеком.

Напомним еще раз, что под состоявшимися людьми мы понимаем тех, чей разум в их жизненном развитии опирается на инстинкты и врожденные рефлексы, кто прислушивается к интуитивным прозрениям, различая в интуиции вообще Божье водительство, наваждения сатанизма, проявления активности коллективной психики общества, и своею свободной волей строит свое поведение в ладу с Божьим промыслом, не порождая в обществе коллективную психику типа разрастающаяся лавина ошибок.

В первой песне сначала дается общая характеристика трем соперникам Руслана, которые неспособны осознать прошлое и понять будущее (“Не слышат вещего Бояна”), поскольку эмоции преобладают над разумом (любовь и ненависть рядом):

Не слышат вещего Баяна; Потупили смущенный взгляд: То три соперника Руслана; В душе несчастные таят Любви и ненависти яд

Их несчастье — в “элитарных” претензиях на владение и управление русским народом, которые, по мнению Пушкина, неоправданно завышены: ни каждый в отдельности, ни все вместе они не способны нести полную функцию управления на уровне всех приоритетов обобщенных средств управления и вступить в противоборство с Глобальным Предиктором на уровне приоритетов обобщенного оружия:

первого — мировоззренческого (методологического);

второго — хронологического (исторического);

третьего — фактологического (идеологического);

четвертого — экономического (финансово-кредитная система);

пятого — геноцидного (средства массового поражения живущих и последующих поколений);

шестого — военного (обычное оружие).

Рогдай способен действовать лишь на уровне шестого приоритета:

Один — Рогдай, воитель смелый, Мечом раздвинувший пределы Богатых киевских полей;

Фарлаф, представляющий кадровую базу самой древней, самой богатой и самой культурной мафии, в силу беспрекословного подчинения своему генералитету в лице Hаины, достиг определенных успехов на уровне пятого, четвертого и даже третьего приоритетов:

Другой — Фарлаф, крикун надменный, В пирах никем не побежденный, Hо воин скромный средь мечей;

Алкоголь — оружие пятого приоритета (с помощью которого осуществляется геноцид), отсюда: в пирах никем не побежденный. Hаиболее высокий уровень концентрации сокровищ — самый мощный межнациональный, наднациональный (для непонимающих — интернациональный) еврейский капитал — дает возможность иудейской элите проявлять скромность средь мечей, исходя из принципа: главное — здоровье и деньги, а все остальное купим, — указание на владение четвертым приоритетом. В информационной войне, сталкивая народы друг с другом, иудейская мафия использует призывы-лозунги из различных “священных писаний”. Отсюда — “крикун надменный”. Это уже уровень третьего приоритета — идеологический.

Последний, полный страстной думы, Младой хазарский хан Ратмир: Все трое бледны и угрюмы, И пир веселый им не в пир.

Ратмир, единственный из соперников Руслана, имеет определенную национальную принадлежность (хазарский хан). Хазары, как сообщает “Велесова книга”, были частью славянского этноса. Родовая элита хазар приняла иудаизм и обрекла себя и свой народ на гибель и выпадение из глобального исторического процесса.

Иудаизм претендует на самую большую глубину понимания глобального исторического процесса, на самую полную, целостную космогоническую концепцию и в силу этого — на богоизбранность его приверженцев. Исторический эксперимент с хазарами показал, что эти претензии завышены.

Иудаизм представляет собой наиболее герметичную космогоническую концепцию, закрытую для всех народов (возможно поэтому “АиФ”, № 47, 1991, не упомянули о ней), настолько закрытую, что приверженные ей должны строго формально и бездумно беспрекословно исполнять все её положения, т. е. должны превратиться в биороботов, или, другими словами, перестать быть народом. В целях поддержания герметичности концепции иудаизм запрещает изобразительные искусства, разрешая лишь совершенствование методов кодирования информации, передаваемой из поколения в поколение о некоторых фрагментах самой концепции. Подобная система гибельна для духовной жизни любого народа. Душа народа — в его эпосе, сказаниях, преданиях, лучших образцах изобразительного искусства, скульптуры, архитектуры. Тора и Талмуд в их современном виде не могут претендовать на роль народного эпоса. Это, скорее всего, своеобразное наставление по боевому использованию мафии, созданное ее хозяевами для применения ее на различных этапах глобального исторического процесса.

В четвертой и пятой песнях поэмы раскрывается второй смысловой ряд образа Ратмира. Хазарская элита пыталась противопоставить свой народ славянскому этносу и, лишившись поддержки национальной культуры, отражаемой народным эпосом, — предала забвению и собственную историю:

Я все забыл, товарищ милый, Все, даже прелести Людмилы.

Хазары приняли иудаизм в VI — VII веках. Могли принять и христианство; но христианство моложе иудаизма настолько, насколько Ислам моложе христианства. Исторически сложившееся христианство по сути своей — молодые волшебницы Hового завета (ассоциативные параллели: двенадцать дев — двенадцать апостолов); иудаизм — “милая подруга” Ветхого завета. До принятия христианства хазары были сильным, воинственным славянским народом. После предательства вождей, попавших в полную зависимость от иудейских эмиссаров, сей народ канул в Лету, стал безвестным. Обо всем этом, о вине иудаизма перед исчезнувшим из истории народом и ведет рассказ Ратмир при встрече с Русланом в пятой песне:

Моя подруга мне мила; Моей счастливой перемены Она виновницей была; . . . . . Напрасно счастье мне сулили Уста волшебниц молодых ; Двенадцать дев меня любили: Я для нее покинул их; Оставил терем их веселый, В тени хранительных дубров; Сложил и меч, и шлем тяжелый, Забыл и славу, и врагов. Отшельник мирный и безвестный, Остался в счастливой глуши.

Иудаизм приняла только элита этой части славянского этноса; народ же, в силу закрытости самой концепции иудаизма, принять его не мог; но, лишившись собственных родовых вождей, получил взамен их иудейских пастухов. Так Ратмир стал рыбаком (указание на иудо-христианскую экспансию), но подруга Ратмира — не “рыбачка-Соня”, а пастушка — безнациональная и безымянная:

Пастушка милая внимала Друзей открытый разговор И, устремив на хана взор, И улыбалась, и вздыхала.

Потом дважды (в 1824 и в 1825 году) поэт вернется к “безымянной” пастушке, когда затронет особую миссию древнеегипетского жречества в глобальном историческом процессе, и тогда пастушка неожиданно обернется “безымянным” пастухом, что в свою очередь приоткроет тайну эпиграфа к “Домику в Коломне” — “Modo vir, modo femina”, что в переводе с латыни означает — “То мужчина, то женщина”:

Последний имени векам не передал, Никем не знаемый, ничем не знаменитый; Чуть отроческий пух, темнея, покрывал Его стыдливые ланиты.

(“Клеопатра”, 1824 год)

Любезный сердцу и очам, Как вешний цвет едва развитый, Последний имени векам Не передал.

(“Египетские ночи”, 1835 год)

Словом “открытый” Пушкин противопоставляет свободный характер общения всех народов особому скрытому, мягкому, “культурному” поведению межнациональной общности мафиозных пастушек, которые “мило внемлют, мягко стелют, но с которыми жестко спать”. Иногда такой сон прерывается кровавой баней. “Милые пастушки” не обходили своим вниманием “ханов” сталинской (жены М.И.Калинина, С.М.Кирова, Н.И.Ежова, В.М.Молотова, К.Е.Ворошилова, и многих других были еврейками.) и послесталинской эпохи (Л.И.Брежнева, А.Н.Яковлева Б.Н.Ельцина и др.). Не обходят они вниманием и современных ханов.

Последняя встреча Руслана с Ратмиром происходит после схватки с Черномором. У Руслана еще много дел в глобальном историческом процессе: не разбужена Людмила; Карла, хоть и без бороды, в котомке, но пока на коне; впереди раскрытие трусливого, предательского удара иудейской элиты — и последний бой с печенегами.

Ратмир же — вне истории. Он остается как бы её безмолвным наблюдателем. Любовь пастушки — это лишение и собственного языка, и письменности, и культуры, да и самого народа, который один способен пронести все это через века в целости и сохранности.

Задумчиво безмолвный хан Душой вослед ему стремится, Руслану счастия, побед, И славы, и любви желает… И думы гордых, юных лет Hевольной грустью оживляет.

Возможно, что «полный страстной думы, младой хазарский хан Ратмир» мечтал подняться на уровень второго (исторического) или даже первого (методологического) приоритетов, приобщась к герметичной космогонической концепции иудаизма. Но, чтобы овладеть столь высокой мерой понимания, необходимо разобраться с “авторским коллективом” иудаизма. И хотя история сослагательного наклонения и не имеет, но её полезно знать и изучать, чтобы не наступать периодически на грабли, ибо на социальном уровне она всегда справедлива.

“Ты правишь, но и тобою правят”, — говорил историк Плутарх, будучи по совместительству жрецом дельфийского оракула. Значит, суждено было хазарскому народу оставить в истории грустный, но поучительный след. Вина же за это — на “элите”: за её легкомыслие, интеллектуальное иждивенчество и неспособность овладеть Различением расплачивается народ. И не случайно, отправляясь на поиски Людмилы, хазарский хан выглядит самым легкомысленным:

Хазарский хан, в уме своем Уже Людмилу обнимая, Едва не пляшет над седлом; В нем кровь играет молодая, Огня надежды полон взор; То скачет он во весь опор, То дразнит бегуна лихого, Кружит, подъемлет на дыбы, Иль дерзко мчит на холмы снова.

В системе образов Пушкина конь — символ толпы, которой еще только предстоит стать народом. Дразнить, кружить, поднимать на дыбы — вот это по отношению к толпе недопустимо ни в прошлые, ни в наши времена: не ровен час, можно и слететь. Столь подробная разгерметизация образа Ратмира не случайна. Известно, что пушкинисты в трактовке и объяснении его встают в тупик. Это закономерно: наши пушкинисты отличаются трепетным жидовосхищением.

Главное же в содержании первой песни — это история похищения Людмилы «безвестной силой», встреча Руслана с Финном, раскрытие тайного знания о Черноморе, Hаине, о самом Финне и Руслане; предсказание победы Руслану в борьбе с Глобальным Предиктором. Рассказ ведется от лица Финна:

Узнай, Руслан: твой оскорбитель — Волшебник страшный Черномор, Красавиц давний похититель, Полнощных обладатель гор.

Так Руслан получает первые сведения о существовании некой «безвестной силы» — Чумы всех времен и народов («красавиц давний похититель») — Черноморе. В простонародье Чума называлась всегда “Черный мор”.

Как и все другие биологические популяции, Человечество с появлением на планете должно было устойчиво поддерживать свое жизнеобеспечение на всех циклах развития за счет ресурсов Земли. Существенным отличием человеческого жизнеобеспечения от жизнеобеспечения всех других популяций является его способность производить продукт непосредственного потребления с использованием всех ресурсов планеты. Как известно, развитие производства в глобальном историческом процессе постоянно сопровождалось общественным объединением труда при совершенствовании профессионализма частных исполнителей отдельных операций единого производственного цикла. Последнее явление было неверно названо разделением труда. Общественное объединение труда и его следствие — концентрация производительных сил общества — явление объективное, но концепция управления им — всегда субъективна, поскольку она создается и реализуется в истории людьми конкретными, несущими в своей практической деятельности объективную, исторически сложившуюся нравственность. В общественном объединении труда деятельность каждого человека по-своему уникальна, однако, управленческая деятельность отличается по своей значимости от деятельности в сфере производства материального и информационного продукта: чем выше место управленца в иерархии управления производственным циклом (предприятие, отрасль, регион, государство и т. д.), тем более зависимо общество в целом от результатов его управленческой деятельности. Отсюда — особые требования к качеству продукта управленческого труда, которое прежде всего определяется способностью управленца видеть и понимать подлинное место своего узко специализированного знания во всем спектре профессий, влияющих на общий ход вещей.

Библейское изречение: «Многие знания — многие печали», — неполно, и в силу принципа дополнительности (по умолчанию), подразумевает:

Многие знания — многие печали для тех, кто не способен увидеть место узкоспециализированного знания в общем ходе вещей. Но многие знания — многие радости для тех, кто видит и способен понять место узкоспециализированного знания в общем ходе вещей.

Люди, выделившиеся из среды понимающих это, наиболее способные к анализу прошлого и прогнозированию на его основе будущего, были способны реализовать не только сценарии, вероятность которых и так была достаточна велика, но также и сценарии маловероятные. До появления письменности деятельностью такого рода занимались шаманы, волхвы, колдуны. Передавая знания об управлении процессами развития общества в единой системе понятий, не доступной людям с обыденным сознанием, шаманы-знахари в глазах своих соплеменников зачастую выглядели волшебниками. В переводе же на современный язык они просто поддерживали монополию на некое “ноу-хау” — “знаю как”.

С появлением письменности монополия на знание не только не исчезла, но приобрела еще более изощренные формы, поскольку появились дополнительные возможности к совершенствованию единой для этой общности системы стереотипов распознавания явлений и образов внутреннего и внешнего мира. Так формировался “герметизм” — герметичные знания, благодаря которым шаманы-знахари, волхвы обрели возможность поддерживать монополию на знание и, как следствие, монопольно высокую цену на продукт управленческого труда. Но именно “герметизм” послужил основной причиной раскола самой древней управленческой элиты. Та часть, которая стремилась использовать новые знания в узко клановых интересах, утратила чувство Меры, вошла в противоречие с Божьим Промыслом, в результате чего потеряла способность к жизнеречению и превратилась в псевдожречество или по-русски в знахарство, занятое социальной магией.

Другая часть в стремлении подняться до уровня глобальной ответственности осознала, что «Бог не есть бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквях у святых». Однако, при попытке передать толпе знания об управлении, представители этой части столкнулись с непреодолимым препятствием: объективной для толпо-“элитарного” общества нравственностью, которая всегда есть следствие соотношения скоростей информационного обновления на генетическом и внегенетическом уровне. А поскольку истинные знания, т. е. знания полезные всему обществу, а не каким-то его отдельным кланам, группировкам, мафиям, даются по нравственности, то возникло понимание неизбежности прихода времени, когда скорости информационного обновления на генетическом и внегенетическом уровне совпадут. Это время должно было знаменовать переход всего общества в качественно новое информационное состояние с новой, отличающейся от толпо-“элитарной”, нравственностью. Естественно, для возомнивших себя “богоизбранными”, это время новой, человечной нравственности из глубины веков выглядело “Апокалипсисом” и две тысячи лет общество им пугали.

И в поэме впервые в истории в образной и хорошо доступной форме (сказочной) дается противостояние двух частей расколовшегося в своем отношении к Богу и Миру жречества: Черномора и Финна. Об имени “Черномор”, которым Пушкин обозвал псевдожречество или по-русски — «всемирное знахарство» уже сказано выше. Что касается имени “Финн”, то для раскрытия его сущности обратимся к “Мифологическому словарю” 1992 г. издания под редакцией таких авторитетов, как В.М.Макаревич, Е.М.Штаерман, Б.Л.Рифтин: Финн (от ирландского тайное знание”), в ирландской мифо-эпической традиции герой; мудрец и провидец.

Содержательная же сторона процесса противостояния расколовшегося в себе, благодаря герметизму, жречества сводилась к тому, что каждая группа, поднявшаяся в своем понимании на достаточно высокий уровень, анализируя прошлое, предсказывала (отсюда Предиктор — Предсказатель) будущее и, с учетом выявленных между прогнозом и объективной реальностью ошибок корректировала свою деятельность, выбирая из всех возможных, предлагаемых обществом концепций, ту, которая могла обеспечить наибольшую устойчивость развития на как можно более продолжительный период времени.

Глобальный исторический процесс на нашей планете единый, но скорости общественного развития в нем разных народов — разные. Шаманы, волхвы, колдуны, становившиеся впоследствии жрецами или знахарями, у каждого народа были свои. Каждое национальное жречество в меру своего понимания занималось концептуальной деятельностью прежде всего в интересах своего клана (монополия на знание обеспечивала им и монопольно высокую цену на продукт управленческого труда), а уже потом — по остаточному принципу — в интересах всей национальной общности. Так формировались региональные концептуальные центры, которые объективно были обречены на сотрудничество в рамках глобального исторического процесса. При этом каждый из них в меру своего понимания общего хода вещей работал на себя и ту национальную общность, которую он представлял, а в меру непонимания — на тот национальный концептуальный центр, который понимал больше. Так, какой-то понимающий больше всех национальный Предиктор, в стремлении расширить сферу влияния за границы своей национальной общности, неизбежно должен был принять на себя статус наднационального центра управления и объективно становился пожирателем народов («красавиц давний похититель»). Где же мог возникнуть такой концептуальный центр? Там, где плотность расселения и уровень социальной напряженности для того времени были самые высокие: долины рек Нила, Тигра и Евфрата, то есть древние Египет и Вавилон.

Древний Египет, в котором высшее управление осуществлялось двумя группами посвященных, 22мя иерофантами (иерофанты в переводе с греческого — предсказатели будущего). Они использовали культовые сооружения (пирамиды), были носителями “герметизма” — таимых знаний о методах управления — и оставили в своей письменной истории наиболее явные следы раскола и жесткого мировоззренческого противостояния жречества и псевдожречества во времена религиозной реформы фараона Эхнатона.

Вовсе не случаен тот факт, что идея мирового бога возникла в Египте в то время, когда он получал дань со всего известного в то время мира. Также и власть самого фараона оказывала, без сомнения, могущественное влияние на египетских теологов эпохи. В дни мифотворчества на богов смотрели, как на фараонов, правивших Нильской долиной, ибо слагатели мифов процветали при царях, правивших ею. Теперь, живя при фараонах, управлявших мировой Империей, жрец имел перед глазами в ощутимой форме идею мирового владычества и мировую концепцию, предварявшие идею мирового бога.

В этом фрагменте (т. 2, с. 39) “Истории Египта” Д.Г.Брэстеда, наиболее авторитетного египтолога ХIХ в., в переводе с английского В.Викентьева приоткрывается и содержательная сторона раскола, происшедшего более трех тысяч лет назад между жречеством Амона-Ра и Атона.

Под именем Атона Аменхотеп IV (Эхнатон) ввел почитание высшего бога и не сделал при этом никакой попытки установить тождество своего нового божества с древним солнечным богом Ра…Молодой царь немедленно принял сан верховного жреца нового бога, с тем же титулом Великого Ясновидца, который носил и верховный жрец Ра в Гелиополе. Но, как бы ни представлялось очевидным гелиопольское происхождение новой государственной религии, последняя не являлась простым солнцепочитанием: имя Атон употреблялось вместо древнего слова бог (нутер), и новый бог ясно отличался от материального солнца. К древнему имени бога-солнца была присоединена пояснительная фраза: согласно его имени — жар, пребывающий в солнце, и его же называли Владыкой солнца (Атона). Следовательно, царь обожествил жар, который он находил во всех проявлениях жизни. Этот жар играет в новой вере столь же важную роль, как и в ранних космогониях греков…Царю, несомненно, оставались абсолютно неведомы физико-химические аспекты его теории, также как и ранним грекам, оперировавшим с подобным же понятием; тем не менее, основная мысль поразительно верна и, как мы увидим, на редкость плодотворна. Внешний символ нового бога стал в резкое противоречие с традицией, но он был доступен пониманию многих народов, составлявших империю, и его мог уразуметь при первом же взгляде всякий вдумчивый чужеземец, чего нельзя сказать о других традиционных символах египетской религии (там же с. 40–41).

Д.Г.Брэстед также сообщает, что «изо всех документов, сохранившегося от эпохи этого единственного в своем роде переворота, гимны Эхнатона являются наиболее интересными; по ним мы можем составить представление о поучениях, над распространением которых так потрудился молодой мыслитель-фараон».

При этом автор “Истории Египта отмечает удивительное сходство содержания одного из гимнов Атону со сто третьим псалмом Давида Библии (там же с. 51–52). К сожалению, Брэстед ничего не говорит о более замечательном сходстве и по ритмике текста, и по содержанию между гимнами Атону и другим документом, появившемся две тысячи лет спустя после убийства жречеством Амона-Ра Эхнатона.

Речь идет о Коране, согласно которому пророк Мухаммад (историческая личность, жившая в VII в. н. э.) подтверждает версию о расколе в кланах древнеегипетского жречества и отрицает версию Библии о её ключевой фигуре — Моисее.

В контексте Корана, (40:24–29) Моисей — один из пророков Ислама (арабское слово, означающее в переводе на русский — царство Божие на Земле и на небе) — воспринимается некоторыми приближенными фараона в качестве наследника Иосифа сына Иакова в продолжении некоего дела (Коран, 40:36), о существе которого авторы Библии умалчивают, подменяя его другим делом.

В контексте же библейской книги “Исход” Бог начал через Моисея сионо-интернацистскую агрессию против египетского государства того времени, отказав Египту в свободе воли и Сам возбуждая ненависть к Себе и богоборчество в его правящей верхушке.

Коран же сообщает, что миссия Моисея началась с предложения ему Свыше:

«Иди к Фараону, он ведь уклонился (по контексту: от водительства Божиего) и скажи ему: “Не следует ли тебе очиститься? И Я поведу тебя к твоему Господу, и ты будешь богобоязнен”» (Коран, 79:17–19).

Среди обвинений в адрес крайне буйствующего фараона: обвинение в порабощении людей, относимое к сынам Израиля, которые до этого порабощения были свободны от нацистских бредней о своем расовом превосходстве и господстве над народами Земли, как и все самобытные народы. И в напутствие Моисею и Аарону было сказано:

«Идите к фараону, ведь он возмутился, и скажите ему слово мягкое, может быть он образумится или убоится». — Коран, 20:45–46.

После того, как Моисей и Аарон исполнили им предложенное, по кораническим сообщениям, в иерархии посвященных Египта произошел открытый раскол: часть магов-волхвов открыто признала перед остальной иерархией Моисея истинным Посланником Божьим (7:118, 20:73, 26:46 и др.); фараон же вознамерился убить Моисея (40:27), казнить открыто принявших сторону Моисея (7:121, 20:74, 26:49) и заявил, что он, фараон, сам лично — бог (26:28), не знающий других богов кроме себя (28:38), и господь высочайший (79:24) для всех в Египте.

Жречество раскололось и раскол носил прежде всего мировоззренческий характер, что не могло не найти своего отражения в глобальной долговременной концепции управления. Но поскольку одна сторона хотела сохранить за собой монополию на дилерство и торговлю благодатью, а другая, признав Моисея пророком, считала своей обязанностью учить вере Богу и прямому обращению к Нему без посредников (Завет по отношению к обладателям писания в Коране — разъяснять его людям, а не посредничать между ними и Богом), то функция посредника между Богом и людьми отныне должна была перейти (внешне, по крайней мере) какой-то новой периферии, которая и должна была стать первой жертвой Черномора. Борьба за безраздельное обладание этой периферией между жречеством Атона и Амона-Ра, по-видимому, и развернулась в “синайском турпоходе”.

Для обыденного сознания Моисей — ключевая фигура “турпохода”, в условиях которого формировалась новая периферия. Но это только одна часть правды. В “Песне пятой” мы рассмотрим ее другую часть, а пока постараемся понять, как реализовывался метод “культурного сотрудничества” между дикими безграмотными кочевниками (древнее название — хабиру; современное — евреи), жившими в ладу с природой, и древнеегипетским жречеством, имевшим к тому времени, как минимум, 2500 лет письменной истории. Объективный анализ этого процесса показывает, что библейское мировоззрение и технологии манипулирования обществами и государствами не могли родиться в первобытнообщинной, тем более кочевой клановой культуре, развивающейся естественным образом от первобытности к оседлой цивилизации. Как показывает история, противоборство «кочевники сами по себе против оседлого населения государств» — это не более чем набеги, а не манипулирование развитием культуры в преемственности многих поколений.

Исторически реальное еврейство — единственный факт во всей глобальной истории, нарушающий эту общеисторическую закономерность. Для “получения” еврейства в его исторически реальном виде было необходимо извне привнести некую информацию в жизнь первобытного кланового общества, живущего в устойчивых отношениях со средой обитания, когда день сегодняшний неотличим от дней, прошедших столетия тому назад, если не взирать на положение звезд. Эту информацию необходимо было закрепить в этом обществе всеми осуществимыми способами: хромосомная генетика, культура “материальная” (овеществленная) и культура “духовная” (биополя и эгрегоры).

Так те, кого потом стали называть евреями, в результате “культурного сотрудничества” с древнеегипетским знахарством оказались обреченными на “богоизбранность”. Они же стали и первой жертвой, первой “красавицей, которую похитил Черномор, получивший после этого титул надиудейского Глобального Предиктора. То, что в роли первой “красавицы оказались именно кочевники племени “хабиру” — случайность, но то, что проделало с ними в синайской пустыне египетское знахарство, настаивавшее на узурпации функции посредничества и торговли благодатью, — закономерность. То же самое могло проделать вавилонское, шумерское, ассирийское, хеттское или какое-то другое знахарство, но в реальном историческом процессе проделало египетское. Просто оно проделало это раньше других, поскольку имело самый быстрый (или, как показал Пушкин, “самый глупый”) рост. Поэтому-то глобальный надиудейский Предиктор и предстает в поэме в виде карлы.

Сам карла беспомощен, но обладает отдельными атрибутами силы, власти и могущества (длинная борода, бесконечные усы, шапка-невидимка), имеющими непосредственное отношение к первой жертве Черномора.

Процесс глобальной экспансии толпо-“элитарной” концепции концентрации производительных сил, реализуемый методом “культурного сотрудничества”, на определенном этапе его развития потребовал от Глобального Предиктора пожертвовать и “красавицей” его породившей. Поскольку со временем таких “красавиц” становилось все больше, а процесс управления ими усложнялся, то возникла опасность определения национальной принадлежности самого Черномора. Какое-то время он мигрировал в поисках надежной и достаточно скрытной (безнациональной) обители, пока не стал обладателем (не без помощи бороды — кредитно-финансовой системе, основанной на ростовщичестве) страны “полнощных гор” — Швейцарии.

Еще ничей в его обитель Hе проникал доныне взор.

Далее предсказание Пушкина — о неизбежности становления (не без помощи национального жречества, ушедшего в подполье) внутренней концептуальной власти в России — Руслана. Никто до него не имел представления ни о самом Глобальном Предикторе, ни о его обители. Разогнать густую тьму непонимания, нагнетаемую Черномором тысячелетиями, осознать механизм “злых козней”, проникнуть в кухню злодея и освободить Люд Милый под силу лишь тому, кто овладеет мерой понимания закономерностей развития глобального исторического процесса, большей, чем у Черномора, глубины.

Но ты, злых козней истребитель, В нее ты вступишь, и злодей Погибнет от руки твоей.

Святорусское жречество от лица Финна передает знания Руслану, после чего Внутренний Предиктор России должен развивать их сам, обретая концептуальную самостоятельность.

Тебе сказать не должен боле: Судьба твоих грядущих дней, Мой сын, в твоей отныне воле.

Словами Финна «мой сын» Пушкин обращает внимание читателя на преемственность излагаемых знаний при смене поколений. Но в то же время он предупреждает, что будущее созидается активным трудом не столько «ясновидящих», сколько «яснопонимающих». Если следовать «законам времени» Пушкина, то встреча Руслана со старцем — время появления в самиздате таких работ, как “Разгерметизация”, “Мертвая вода”, — конец ХХ века.

Добро пожаловать, мой сын! — Сказал с улыбкой он Руслану. — Уж двадцать лет я здесь один Во мраке старой жизни вяну; Но наконец дождался дня, Давно предвиденного мною.

Чтобы дать представление читателю о некоторых закономерностях бытия в глобальном историческом процессе, Пушкин вынужден был вписать весь наиболее достоверный, письменный период истории человечества в период средней продолжительности жизни человека. Отсюда масштаб времени: один год — сто лет — своеобразный метод кодирования эталона времени.

Толпо-“элитаризм” устойчив, пока периодичность обновления прикладной фактологии охватывает жизнь многих поколений. Когда жизнь одного поколения охватывает несколько смен прикладной фактологии, толпо-“элитаризм” может поддерживаться только искусственно, в том числе путем массового применения средств воздействия на психику большинства населения, т. е. БИОРОБОТИЗАЦИЕЙ не-“элиты” и “элиты” (алкоголь, табак, все виды наркотиков вплоть до музыкальных и электронных, экстрасенсы, античеловеческие извращения науки, психотронное оружие и т. п.). Обновление информационного состояния популяции на уровне социальной организации несколько раз за время жизни одного поколения создает высокую статистическую предопределенность (по сравнению с предшествовавшими периодами глобального исторического процесса), что не отдельные люди, а целые социальные слои обратят на уровне сознания внимание на процессы общественного развития, а не на застывшую социальную данность их времени, как это было во времена, когда периодичность обновления прикладной фактологии охватывала жизнь нескольких поколений. Неустойчивость толпо-“элитаризма” в этих условиях усугубляется еще и тем обстоятельством, что управление толпо-“элитарной” социальной системой требует промывания мозгов одному и тому же поколению за время его жизни, что также заставляет задуматься о причинах этого промывания мозгов не одиночек, а социальные слои (см. поясняющие рисунки 1 и 2, добавленные в редакцию 1999 г.).

* * *

Рис. 1. Характер убыли элементов из первоначального состава множества с течением времени

На рис. 1 показан характер убыли с течением времени элементов из первоначального состава некоторого множества. Предполагается, что в начальный момент времени множество определено по персональному составу элементов и его численность составляет 100 %. Далее под воздействием внешних и внутренних обстоятельств элементы множества исчерпывают свой ресурс и гибнут. Если в популяции живых организмов выявить её персональный состав, а потом следить, как выявленные в начале особи исчезают из популяции, то получится примерно такой же по характеру график, как показан на рис. 2, но с количественно определенным масштабом по осям времени и численности. Процесс, показанный на рис. 2, не означает, что с его завершением популяция исчезнет. Хотя такое и возможно в принципе, но в подавляющем большинстве случаев обновляется персональный состав членов популяции (элементов множества). То есть с исчезновением одного множества, выявленного по персональному составу в начальный момент времени, можно выявить новое множество, характеризующееся своим персональным составом. Об исчезновении выявленного по персональному составу множества можно говорить и в статистическом смысле: т. е. можно считать, что исчезновение множества произошло, если исчез какой-то определенный и постоянный (как правило, для всех рассматриваемых множеств) процент из первоначальных 100 %, например 80 %, или 95 %, как на рис. 1.

Обратимся к рис. 2. В верхней части рис. 2 условно показана общая продолжительность глобального исторического процесса. Ниже размещены две оси времени. На них изображены два процесса. На верхней временной оси — процесс преемственной смены поколений людей. На нижней временной оси и процесс обновления технологий и прикладных жизненных навыков.

Чисто формально по алгоритмам построения каждый из процессов, изображенных на верхней и нижней временных осях рис. 2, идентичны как процессу, изображенному на рис. 2, так и между собой. При этом предполагается, что в каждый момент исторического процесса можно выявить по персональному составу поколение людей. Оно будет обладать в этот момент 100-процентной численностью, которая будет сокращаться вплоть до полного исчезновения поколения. Но поскольку рождаются новые люди, которые не входят в первоначально избранное множество, то в тот момент исторического процесса, когда исчезнет ранее выявленное поколение, можно выявить очередное поколение, также обладающее в этот момент 100процентной численностью.

Аналогично предполагается — и это предположение не противоречит возможностям археологии, — что в начальный период становления цивилизации выявлено некоторое вполне определённое множество технологий и жизненных навыков. Далее по мере исторического развития технологии и жизненные навыки, принадлежащие этому множеству, постепенно выходят из употребления. К тому моменту исторического времени, когда исчезнет начальное множество технологий и жизненных навыков, можно будет выявить какое-то иное множество технологий и жизненных навыков. Возможно, что под влиянием научно-технического прогресса оно будет более многочисленным, чем ему предшествующие, тем не менее численность выявленных новых технологий также можно считать равной 100 %, чтобы упростить построение графика.

Момент исчезновения как для поколений людей, так и для поколений технологий и жизненных навыков, как было отмечено при обсуждении рис. 2, можно понимать и в статистическом смысле: поскольку полное исчезновение, фиксируемое по исчезновению последнего из объектов множества, может оказаться далеко выпадающим из всей остальной статистики и не характерным для неё, то можно считать, что исчезновение множества произошло, если исчез какой-то определенный и постоянный процент из первоначальных 100 %, например, 80 % первоначально выявленных технологий. Также можно подходить и к процессу обновления поколений людей: т. е. не дожидаясь ухода из жизни последнего долгожителя, можно считать, что, если ушло из жизни 80 % некогда выявленного персонального состава населения, то поколение заместилось новым.

Рис. 2. Изменение соотношения эталонных частот биологического и социального времени.

Соответственно, при полной формальной идентичности построения, содержательное отличие друг от друга верхнего и нижнего графиков в верхней части рис. 2 состоит в разном характере соизмеримости с астрономическим эталоном времени (год: полный цикл смены сезонов при обращении Земли вокруг Солнца) процесса смены поколений людей и процесса смены поколений технологий и жизненных навыков.

Продолжительность жизни поколения Тб обусловлена генетически и на протяжении истории она изменялась в ограниченных пределах (Тб средн = в пределах столетия ± десятки лет). Хотя средняя продолжительность жизни людей и росла на протяжении памятной истории нынешней цивилизации, однако она не выросла многократно. Вследствие этого её можно считать приблизительно неизменной по отношению к эталону астрономического времени. Этот процесс смены преемственных поколений можно избрать в качестве эталонного процесса биологического времени, что и показано на верхней оси времени рис. 2 слева от разрыва горизонтальных осей графиков, отделяющих глубокую древность от нашей эпохи — исторического времени жизни современных и лично памятных прошлых поколений, к которым принадлежали отцы и деды ныне живущих.

Процесс обновления технологий и жизненных навыков, показанный на нижней оси времени в верхней части рис. 2 как последовательность убывающих множеств, также может быть взят в качестве эталонного процесса времени. Но, в отличие от верхнего графика, продолжительность жизни поколений технологий и жизненных навыков на протяжении всей истории не является неизменной, даже приближенно, поскольку в результате ускорения периодичности обновления технологий и увеличения общего количества информации в культуре общества изменилось качество биологически-социальной системы в целом. Это видно на следующем графике, помещенном в нижней части рис. 2. Там размещена еще одна координатная система с осью времени, в которой показано изменение в течение исторического времени мерных характеристик процессов смены поколений и обновления технологий и прикладных жизненных навыков.

Графики процессов на верхней и нижней временных осях можно соотнести друг с другом, что и сделано на рис. 2. В левой его части на период времени исчезновения начального множества технологий приходится много смен поколений. В правой его части для наглядности изображения изменён масштаб вдоль оси времени (это видно по полосе, изображающей течение глобального исторического процесса). Вследствие этого длительность жизни поколения в ХХ веке выглядит многократно более продолжительной чем в левой половине рисунка, относящейся к эпохе становления первых региональных цивилизаций. Но эта условность позволила более зримо изобразить на нижней оси времени процесс многократного обновления технологий и прикладных жизненных навыков в течение жизни одного поколения, а также и общий рост количества информации в культуре общества (в этой части рисунка нарушено равенства масштаба и по вертикальной оси, вследствие чего начальные 100 % последующих множеств технологий и жизненных навыков зримо выше, чем им предшествующие).

Характер отношения частот верхнего и нижнего процессов на рис. 2, имевший место в левой его части, изменился на качественно противоположный. Математически это выражается так: на заре нынешней цивилизации было fб >> fс; в ходе её развития стало fс > fб; а графически это показано в нижней части рис. 2.

Выявленные частоты fс и fб — это меры скорости обновления информационного состояния общества (как иерархически организованной системы) на социальном и биологическом уровнях в его организации. На графике (приблизительно) неизменная Uг характеризует скорость обновления генетической (индекс «г») информации в популяции; возрастающая на протяжении всей истории Uс характеризует скорость обновления культуры, как информации не передаваемой генетически от поколения к поколению.

Как видно из жизни, из математики и из графика, произошло изменение соотношения эталонных частот биологического и социального времени.

Объективное явление, которое названо здесь изменение соотношения эталонных частот биологического и социального времени — собственная характеристика глобальной биологически-социальной системы, от которой никуда не деться. Это информационный процесс, протекающий в иерархически организованной системе. Из теории колебаний, теории управления известно, что, если в иерархически организованной многоуровневой (многокачественной) системе происходит изменение частотных характеристик процессов, являющих каждое из множества свойственных ей качеств, то система переходит в иной режим своего поведения. Это общее свойство иерархически организованных систем, обладающих множеством разнообразных качеств, к классу которых принадлежат как человеческое общество в целом, так и иерархически организованная психика каждого из людей.

Это общее свойство многопараметрических и иерархически организованных информационных систем. Оно по отношению к жизни общества предопределяет качественные изменения в организации психики множества людей, в нравственно-этической обоснованности и целеустремленности их деятельности, в избрании ими средств достижения целей; предопределяет качественные изменения того, что можно назвать логикой социального поведения: это — массовая статистика психической деятельности личностей, выражающаяся в реальных фактах жизни.

Мы живем в исторический период, когда изменение соотношения эталонных частот биологического и социального времени уже произошло, но становление новой логики социального поведения как статистически преобладающей и определяющей жизнь всего общества еще не завершилось. Но общественное управление на основе прежней логики социального поведения, обусловленной прежней статистикой личностной психики множества людей, уже теряет устойчивость, т. е. власть, и порождает многие беды и угрозы жизни.

Формирование логики социального поведения, отвечающей новому соотношению эталонных частот, протекает в наше время и каждый из нас в нем участвует и сознательно целеустремленно, и бессознательно на основе усвоенных в прошлом автоматизмов поведения. Но каждый по своему произволу, обусловленному его нравственностью, имеет возможность осознанно отвечая за последствия, избрать для себя тот или иной стиль жизни, а по существу — избрать личностную культуру психической деятельности.

Те, кто следует прежней логике социального поведения: вверх по ступеням внутрисоциальной пирамиды или удержать завоеванные высоты, всё более часто будут сталкиваться с разочарованием, поскольку на момент достижения цели, или освоения средств к её достижению, общественная значимость цели исчезнет, или изменятся личные оценки её значимости. произойдет это вследствие ускоренного обновления культуры. Это предопределяет необходимость селекции целей по их устойчивости во времени, и наивысшей значимостью станут обладать “вечные ценности”, освоение которых сохраняет свою значимость вне зависимости от изменения техносферы и достижений науки.

Быть человеком в ладу с Богом и биосферой, предопределённо становится при новом соотношении эталонных частот биологического и социального времени — непреходящей и самодостаточной целью для каждого здравого нравственно и интеллектуально, и этой цели будет переподчинена вся социальная организация жизни и власти. Все, кто останется рабом житейской суеты обречены на отторжение биосферой Земли.

Все элементы человечества как системы в биосфере Земли, которые не способны своевременно отреагировать на изменение соотношения эталонных частот биологического и социального времени, обречены на отторжение биосферой Земли, переходящей в иной режим своего бытия под воздействием человеческой деятельности последних нескольких тысячелетий. И от биосферы Земли не защитит ни герметичный бункер с протезом Среды обитания, ни медицина…

* * *

Финн обладал знанием «закона времени» и поэтому предвидел, что в ХХ веке произойдет смена соотношения эталонных частот биологического и социального времени в глобальном историческом процессе. Эта смена станет решающим фактором качественных изменений в информационном состоянии общества ХХ века, то есть изменится связь времен. Из рис. 2, где схематично представлен «закон времени», видно, что до смены связи времен в обществе доминировала толпо-”элитарная” логика поведения, в основе которой — библейская концепция управления. После того, как «распалась (прежняя) связь времен» (“Гамлет”, Шекспир) и произошла смена эталонных частот биологического и социального времени, в обществе пошел процесс формирования иной, отличной от библейской, логики поведения и иной нравственности.

Причина неспособности Черномора понять объективный характер этих изменений — в ограниченности его “науки”, не вмещающей представления о “законе времени».

Он звезды сводит с небосклона, Он свистнет — задрожит луна; Но против времени закона Его наука не сильна.

Старец раскрывает глаза Руслану («светлеет мир его очам») и объясняет, что «любовь седого колдуна» не может изменить духовный мир русского народа. Черномор на основе библейской концепции управления не в состоянии осчастливить “пленных красавиц”, то есть ему не под силу превратить «царство зверя» в «царство человека». В этом смысле он сам — заложник ограниченной по своим возможностям концепции управления.

Ревнивый, трепетный хранитель Замков безжалостных дверей, Он только немощный мучитель Прелестной пленницы своей. Вокруг нее он молча бродит, Клянет жестокий жребий свой…

Молча бродит потому, что ничего прямо и открыто сказать не может, поскольку его концепция герметичная, то есть закодированная в библейских притчах, иносказаниях. Она определяет логику социального поведения на всех ступенях толпо-“элитарной” пирамиды, в которой каждый в меру своего понимания работает на себя, а в меру своего непонимания — на тех, кто понимает больше.

Встреча Руслана с Финном происходит как бы случайно, благодаря коню, но… только после того, как Руслан:

На брови медный шлем надвинув, Из мощных рук узду покинув, Ты шагом едешь меж полей, И медленно в душе твоей Надежда гибнет, гаснет вера…

Все это очень похоже на состояние умов в нашем обществе перед началом перестройки, когда и надежда гибла, и гасла вера; после чего наступил период утраты управления в государстве. При взгляде на происходящее извне — все так, но в глубинах народного сознания уже шла напряженная работа по осмыслению происходящего и выработке новых подходов к новым явлениям динамично меняющегося мира. Общество словно проснулось от долгой спячки и в нем возникло желание “сердце освежить беседою святою”. “Болезнь души, тоска жизни” — следствие непонимания подлинных причин происходящего в истории собственного народа, что неизбежно порождает потребность в полноте знаний.

Не спится что-то, мой отец! Что делать: болен я душою, И сон не в сон, как тошно жить. Позволь мне сердце освежить Твоей беседою святою. Прости мне дерзостный вопрос. Откройся: кто ты, благодатный, Судьбы наперсник непонятный? В пустыню кто тебя занес?

История, приведенная в начале рассказа Финна, — типична для жизни любого кочевого племени, живущего в устойчивых отношениях со средой обитания, когда один день неотличим от дней минувших столетий.

Природный финн, В долинах, нам одним известных, Гоняя стадо сел окрестных, В беспечной юности я знал Одни дремучие дубравы, Ручьи, пещеры наших скал Да дикой бедности забавы.

Своим печальным рассказом Финн, на примере истории своих взаимоотношений с Наиной, раскрывает Руслану секрет Черномора, лежащий в основе его метода “культурного сотрудничества”. Сначала из среды народа, в силу некоторых особых природных задатков (ум, наблюдательность, сообразительность, целеустремленность) выделяются люди, получивших впоследствии название шаманов, волхвов, знахарей, жрецов. Затем появляется “культурный агрессор” — эмиссар Черномора, который в поэме проходит под именем Hаины. Поначалу агрессор живет уединенно, как бы за чертой оседлости, «близ селенья» основного народа. В современной терминологии это — “агенты влияния”.

Первыми покупаются и продаются управленцы, пастухи народного стада. Они начинают страдать трепетным жидовосхищением, а через предмет своего обожания вступают в сотрудничество с Глобальным надиудейским Предиктором. С этого момента им чужды заботы своего народа, а свет в их очах зажигается только при слове “заграница”. В системе образов Пушкина это выглядит так:

Но жить в отрадной тишине Дано не долго было мне. Тогда близ нашего селенья, Как милый цвет уединенья, Жила Hаина. Меж подруг Она гремела красотою . . . . . . . Умчалась года половина; Я с трепетом открылся ей, Сказал: люблю тебя, Hаина"

Настоящая красота греметь не может. Гремит камуфляж, театральная декорация. Наина была всего лишь инструментом Черномора и потому не могла ответить взаимностью Финну. Другими словами, она была биороботом-оборотнем, неким Фантомасом в красивой упаковке. Поэтому в поэме она принимает то образ змея, то кошки.

Но робкой горести моей Hаина с гордостью внимала, Лишь прелести свои любя, И равнодушно отвечала: “Пастух, я не люблю тебя!”

Так Финн становится послушной игрушкой в руках Черномора и потому «весело и грозно бьется», возглавляя толпу бесстрашных земляков только затем, чтобы:

К ногам красавицы надменной Принес я меч окровавленный, Кораллы, злато и жемчуг;

Результат прежний:

Герой, я не люблю тебя!

Только после этого Финн берется за ум, желая постичь «предметы мудрости высокой», то есть вооружиться знаниями, необходимыми в противоборстве с Черномором, о котором он пока еще ничего не знает.

Невольно пришлось вспомнить и о Родине. Одновременно Руслану дается представление о преемственности управленческого знания, обладающего некими национальными особенностями.

Но слушай: в родине моей Между пустынных рыбарей Наука дивная таится

По расчетам астрологов, последние 2500 лет Земля проходила созвездие Рыбы. Рыба — символ иудо-христианства. В начале третьего тысячелетия Земля, по данным астрологов, войдет в созвездие Водолея, и наступит новая эра… Дивная наука новой эры сохранялась и в иудо-христианской среде, то есть таилась «между пустынных рыбарей». Это — о её пребывании информационном. О местопребывании материальном и реальных носителях новой науки Финн говорит особо:

Под кровом вечной тишины, Среди лесов, в глуши далекой Живут седые колдуны;

Чем же они занимаются?

К предметам мудрости высокой Все мысли их устремлены;

А каковы их отношения со всем, что есть в окружающем мире? Как прошлое и будущее развивающегося мира относятся к их мыследеятельности?

Все слышит голос их ужасный, Что было и что будет вновь, И грозной воле их подвластны И гроб, и самая любовь.

В первой строчке виден прием, используемый Пушкиным для передачи читателю особенно важной мысли, как, например, в стихотворении “Герой”:

Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман.

Нарушая привычный порядок слов, он как бы задерживает мысль читателя в нужном автору месте и заставляет его соображать. Обыденному сознанию более понятна была бы такая форма выражения мысли, изложенной в двух строках: “Все, что есть в прошлом и будущем окружающего мира, слушается ужасного голоса колдунов”.

К сожалению, поначалу стремление Финна к жреческим знаниям диктовалось личным своекорыстием, подогретыми трепетным жидовосхищением:

И я, любви искатель жадный, Решился в грусти безотрадной Hаину чарами привлечь И в гордом сердце девы хладной Любовь волшебствами зажечь.

Прошло сорок лет и вот:

Настал давно желанный миг, И тайну страшную природы Я светлой мыслию постиг…

В процессе постижения «страшной тайны природы» Финну суждено было узнать и о месте Человека в Природе. Светлая мысль не может мириться с черными помыслами, и потому стремление Финна воспользоваться знаниями в своекорыстных целях неизбежно приводит его к страшному открытию: Hаина — не Человек. И вот перед Финном, бывшим родовым шаманом (пастухом местного стада), овладевшим знанием национального (этнического) жречества, встает роковой вопрос: “Кто же он сам?” Этот вопрос мастерски разрешается сравнительным описанием сцен похищения Людмилы Черномором и мнимой победой Финна над Наиной.

Пушкин о появлении Черномора:

Гром грянул, свет блеснул в тумане, Лампада гаснет, дым бежит, Кругом все смерклось, все дрожит…

Финн о своих “достижениях”:

Зову духов — и в тьме лесной Стрела промчалась громовая, Волшебный вихорь поднял вой, Земля вздрогнула под ногой…

Хорошо видно, что внешние атрибуты «безвестной силы» в обеих сценах совпадают. Но интереснее другое: в первом издании “Руслана и Людмилы” 1820 г. в рассказе Финна эти строки выглядели иначе:

Финн:

Зову духов — и, виноват! Безумный , дерзостный губитель, Достойный Черномора брат , Я стал Hаины похититель.

Другими словами, в первом варианте поэмы происходит открытая самоидентификация Финна, поднявшегося в своем овладении страшными тайнами природы до уровня Черномора. Итак, уровень знания — равный знаниям Глобального Предиктора. А уровень понимания? Пушкин ясно показывает, что по уровню понимания жрец Финн поднялся над волшебником Черномором, поскольку в отличие от карлы осознал свою вину, признал безумие использования тайн природы в корыстных целях. Слова «достойный Черномора брат» в устах Финна звучат осуждающе. Овладев учением колдунов и поднявшись на самый высокий уровень понимания, Финн не перестает, в отличие от карлы Черномора быть Человеком, значит и вероятность его победы над Глобальным Предиктором возрастает. Ему суждено предвидеть день встречи с Русланом (время качественных изменений в информационном состоянии общества) и способствовать разгерметизации знаний, делая их достоянием всего Человечества.

Финн осознает горечь ошибок и заблуждений. Рассказ о минувшем дается ему с большим трудом.

К чему рассказывать, мой сын, Чего пересказать нет силы? Ах, и теперь один, один, Душой уснув, в дверях могилы, Я помню горесть, и порой, Как о минувшем мысль родится, По бороде моей седой Слеза тяжелая катится

Здесь важно упомянуть о том, в каком состоянии находился Руслан перед встречей с Финном:

Руслан томился молчаливо, И смысл и память потеряв.

Предельно откровенный и по своему печальный рассказ старца — не поучение, а глубокое переосмысление пережитого, что само по себе есть наилучшая форма предупреждения о тех опасностях, которые неизбежно встанут перед Русланом на его пути прямого противоборства с Черномором. И главная из них — Hаина. По внешнему виду — человек, а по сути своей — урод, оборотень, Фантомас, modo vir, modo femina («То мужчина, то женщина», — эпиграф к “Домику в Коломне”, где то же явление, что персонифицировано Hаиной, персонифицировано Ма-Врушей.

Финн раскрывает здесь другую тайну: кажущаяся целенаправленной злобная деятельность Hаины — результат бесчеловечного эксперимента, проведенного древнеегипетским знахарством в своекорыстных интересах над некой общностью. Поскольку по оглашению речь идет о “новой” страсти Hаины, то по умолчанию должна существовать и страсть “старая”. Кто мог её внушить Наине? Как будет показано дальше в поэме — Черномор. Другими словами, первоначально её запрограммировал карла, а Финн, овладев знаниями его уровня, пытался (и небезуспешно) её перепрограммировать в своих интересах.

Но вот ужасно: колдовство Вполне свершилось, по несчастью. Мое седое божество Ко мне пылало новой страстью. Скривив улыбкой страшный рот, Могильным голосом урод Бормочет мне любви признанье. Вообрази мое страданье!

Интересно, как Пушкин рисует биоробота, словно сошедшего с экранов современных фильмов ужасов:

И между тем она, Руслан, Мигала томными глазами; И между тем за мой кафтан Держалась тощими руками; И между тем я обмирал, От ужаса зажмуря очи; И вдруг терпеть не стало мочи; Я с криком вырвался, бежал.

В ужасе от содеянного Финн пытается бежать от биоробота-урода, но… программа действует. Какая? Старец предупреждает: программа действует прежняя — злая.

Уже зовет меня могила; Но чувства прежние свои Еще старушка не забыла И пламя позднее любви С досады в злобу превратила. Душою черной зло любя, Колдунья старая, конечно, Возненавидит и тебя;

Первая песнь заканчивается на оптимистической ноте. Завершен рассказ — откровение старца-жреца, в котором нет ни одного прямого совета. И тем не менее, последние слова в рассказе Финна:

Советов старца не забудь!