— Мистер Малфой, вот здесь лежат докладные записки участников целевых выездов за вторую половину 1998 года. Вы уже знаете наши правила. Пожалуйста, составьте отчеты по всей форме в двух экземплярах: один – начальству, второй – в наш собственный архив! Каждый выезд – это отдельный отчет.

— Да, сэр.

— Мистер Малфой, поднимитесь, пожалуйста, в библиотеку и затребуйте там всю литературу о Черных Дырах, они ведь и раньше появлялись. Просмотрите все, что сможете найти, и составьте краткую сводку.

— Да, сэр.

— Мистер Малфой, пожалуйста, отнесите эти отчеты на четвертый этаж, а вот эти – на третий. Кабинеты, соответственно, 488 и 355.

— Да, сэр.

Через несколько дней после столкновения с Черной Дырой вся скучная канцелярская работа Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов как‑то сама собой перешла к Драко. Теперь юноша весь рабочий день не отрывал взгляд от летающих над пергаментом заговоренных перьев и прерывался лишь для того, чтобы доставить документы наверх или принести начальничку кофе.

Уизли большую часть служебного времени возился с какими‑то железяками и проводками. Имеет право: победителей не судят, а мнение проигравших никому не интересно. Наследник высокородной семьи предлагал предателю крови, конечно, не дружбу, но хотя бы уважение, однако подлый ублюдок предпочел пройтись ногами по строптивому подчиненному… Что ж, если нищеброду нужен идеальный клерк – будет ему идеальный клерк!

Драко заставлял себя улыбаться, обращаясь к начальничку. Это было до ужаса противно, но, раз уж ублюдку Уизли нравится чувствовать себя большим и важным боссом, почему бы подчиненному не уважить маленькую прихоть шефа? Проигравшие не имеют права голоса и должны выполнять высказанные и невысказанные пожелания начальства. Драться было нужно на войне, а после драки кулаками не машут. Все уже кончено…

Единственное отступление от министерских правил, которое юноша себе позволял, — он по–прежнему работал, положив ноги на стол. Но эта мелочная демонстрация своей независимости, конечно, ничего не меняла.

Боль поражения жгла душу, словно огнем. Первое время Драко ожидал насмешек от сослуживцев, но все оказалось даже хуже. Малфоя вообще перестали замечать: кто‑то рассеянно кивал, кто‑то просто проходил мимо… Подначки прекратились полностью: и в самом деле, наследник высокородной семьи заслуживает того, чтобы с ним бороться, а обыкновенный клерк, каких из десяти одиннадцать, не интересен никому…

Но еще тяжелее оказалось бывать на верхних этажах Министерства. На пятнадцатый Люциус не спускался никогда, а вот на четвертый, пятый и шестой этажи приходил нередко и брал с собой сына. Там младшего Малфоя знали многие – сейчас они приветливо кивали и вежливо улыбались своему новому коллеге. Драко было бы легче, если бы старые знакомые улюлюкали ему вслед и обзывали выродком, потому что никакая их внешняя любезность не могла скрыть простую истину. Раньше Малфои стояли в обществе намного выше всех министерских крыс, а теперь чиновники считали наследника некогда могущественной высокородной семьи полнейшим ничтожеством, не достойным внимания и интереса. Контраст был слишком разительным, и Драко испытывал почти физические страдания от унижения.

Как ни странно, уставал он теперь намного меньше, чем раньше, потому что вовремя приходил домой, больше спал и чаще ел. Но, поужинав, юноша сразу отправлялся в кровать и долго лежал без сна, дрожа всем телом. Очень хотелось плакать, но слез больше не было.

Драко утешал себя тем, что не мог не проиграть: у него не было ни одной возможности победить, так как он изначально неверно оценил противника. Юноша говорил себе, что ему всего восемнадцать лет. Вся жизнь еще впереди, и он сумеет поквитаться с обидчиком…

Но никакие увещевания не помогали. Драко знал: что‑то в его душе надломилось навсегда, он уже никогда не станет прежним. Порой юноша с недоумением смотрел на себя в зеркало: он ведь совсем не изменился! То же самое лицо, волосы так же завязаны заговоренным черным бархатным бантом, та же черная рабочая мантия… Но Драко лучше всех прочих понимал, что высокородного наследника Малфоев больше не существует, его место занял тихий министерский клерк. И дело не в том, что он все же стал называть ублюдка Уизли сэром, а в том, что проклятый нищеброд сумел переиграть своего высокородного подчиненного. Каждый раз, вспоминая сцену в холле, юноша переживал обжигающую боль поражения так же сильно, как и впервые.

Впрочем, мечты о мести все же немного помогали. Драко знал, что никогда не сможет убить ублюдка Уизли, спасшего ему жизнь, но семье нищеброда он ничем обязан не был. Время от времени юноша представлял себе во всех подробностях, как однажды ночью придет со своими людьми в хибару предателя крови и в качестве большого одолжения предложит ему самому решить, кому из своих детей он хочет сохранить жизнь. Всех остальных Уизли Драко планировал убить прямо на глазах у нищеброда, чтобы тот навсегда запомнил, как опасно унижать высокородных.

Иногда Драко воображал себе огненную реку, ползущую по коридору пятнадцатого этажа Министерства – реку, выжигающую все живое, реку, в которой корчатся от боли проклятые ублюдки… Но мечты по–прежнему оставались мечтами, а через неделю после сцены в холле Уизли его избил.

В тот день работа на целевом выезде оказалась пустяковой: старушка–хозяйка наложила на свои цветы в горшках Чары роста, после чего растения начали громко петь песни из репертуара Селестины Уорлок. Безобразие удалось прекратить быстро, показания приборов не внушали ни малейших подозрений, и Малфою было неловко за начальничка, нагло напросившегося на обед к небогатой пожилой леди.

Когда неприятная для юноши трапеза закончилась, он быстро встал из‑за стола и пошел по коридору к комнате, где стояли горшки с расколдованными цветами. На оклик нищеброда:

— Подождите меня, пожалуйста, мистер Малфой! – Драко не отреагировал. Он испытывал стыд за ублюдка Уизли, целый час морочившего голову наивной старушке.

Но еще на пороге комнаты с цветами юноша заметил неладное – какое‑то неуловимое колебание воздуха. Драко взглянул пристальнее – и испытал уже знакомое чувство сладкой истомы и покоя.

— Малфой, назад! – начальничек был еще в коридоре, но, видимо, почувствовал что‑то даже там. – Назад!

Нет, это неправильно… Юноша невероятным усилием воли отвел глаза от почти бесцветного облачка, плывшего к нему, бросил на пол приборы, которые держал в руках, достал из кармана волшебную палочку, собравшись с силами, взглянул на Дыру перед собой, навел на нее свою палочку и скомандовал: «Фините Инкантатем!»

Драко сам не ожидал, что его заклинание сработает, но облачко с тихим чмоканьем исчезло. Разом ослабев, чувствуя, как пот стекает по спине, юноша смотрел на опустевшую комнату, когда страшный удар сорвал его с места и со всей силы бросил о стену.

— Ах ты, сволочь… — Драко даже представить себе не мог, что тихий нищеброд способен испытывать такой гнев. – Ты что это удумал, щенок…

— Да что случилось‑то?! – юноша был так потрясен нелепостью происходящего, что слова, которые он хотел произнести резко и независимо, вышли суетливыми и умоляющими.

После нового удара стало невозможно не только говорить, но и дышать.

— Запомни, щенок, — белый от бешенства Уизли по–прежнему направлял свою палочку на подчиненного, — если ты еще хоть раз, — хоть раз, слышишь?! — нарушишь мой приказ на целевом выезде, то ночевать будешь уже в Азкабане. Лучше живой зэк, чем мертвый условно–досрочник! Ты все понял?!

— Темный Лорд — два, улучшенное и дополненное изда…

Нищеброд ударил снова, и Драко умолк, закусив губу, чтобы не кричать.

— Ты все понял, щенок?!

Вместо ответа юноша сплюнул. Подобное поведение отец никогда бы не одобрил, но сейчас был совершенно особый случай.

— Вы все поняли, мистер Малфой? – Уизли все же немного сбавил тон.

— Да, сэр, я все понял, — как ни крути, но в тюрьму все же не хотелось. – Если на целевом выезде я еще хоть раз не выполню ваш приказ, вы отправите меня в Азкабан.

— Все верно, мистер Малфой. А теперь можете возвращаться в Министерство и начинать готовить отчет о сегодняшнем выезде. Здесь я сам приберусь…

Юноша, преодолевая боль во всем теле, поднялся на ноги и зашагал к дверям, а на пороге остановился, услышав голос ублюдка Уизли:

— Да, и вот еще что… Для человека, столкнувшегося с Дырой во второй раз в жизни, вы вели себя… не так уж плохо. Вот только повторять подобное без моего приказа я вам настоятельно не советую…

Драко молча вышел из комнаты. Если бы он мог ненавидеть нищеброда сильнее, чем прежде, то после этого случая его ненависть увеличилась бы тысячекратно.

В тот день они больше не разговаривали. Уизли нарушил молчание лишь вечером, когда его подчиненный поднялся со своего места и зашагал к двери. Сам начальник в это время складывал в шкаф железяки, которые вертел в руках большую часть рабочего времени.

— Мистер Малфой, — сказал нищеброд, стоя к собеседнику спиной, — сегодня, я кажется, действительно несколько… вышел за рамки. Приношу вам за это свои извинения…

Драко задохнулся от ярости: такое издевательское извинение было хуже молчания.

— Что вы, сэр, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — нет проблем! Насколько я могу судить, в Министерстве вообще часто используются телесные наказания провинившихся сотрудников. Я уже привык…

Уизли громко стукнул дверцей шкафа, куда убрал железяки, и резко обернулся:

— Мистер Малфой, вы… — сказал он очень резко, но неожиданно одернул себя и закончил более спокойным тоном: — можете идти домой. Ваш рабочий день закончен. До свидания!

— До свидания, сэр, — юноша вышел, осторожно закрыв за собой дверь.

Драко был готов на все, чтобы отомстить, — но такой возможности не имел. Он часто вспоминал слова Горбина: «Однажды вы придете ко мне и согласитесь работать бесплатно – только чтобы я помог вам расквитаться с вашими обидчиками». Старик не ошибся и здесь: к голоду Драко уже привык и сейчас согласился бы даже бесплатно мыть полы без магии, лишь бы ублюдок Уизли получил то, что ему причитается.

Но Горбин отбывал пожизненное заключение в Азкабане. Юноша очень жалел, что не может написать торговцу и поблагодарить его за все, что тот для него сделал. Увы, переписка с узниками Азкабана была запрещена. Впрочем, Драко знал, что, даже получив возможность написать старику, не сделал бы этого: Горбин не выдал его и тем самым обязал жить долго и счастливо, не попадаясь в лапы мракоборцев.

К сожалению, кроме Горбина, младший Малфой не знал никого, к кому можно было бы обратиться с просьбой о помощи в таком деликатном деле, как месть, а повторять судьбу Маркуса Флинта не хотелось. Так что мечты по–прежнему оставались мечтами, а жизнь шла своим чередом.

Драко знал, что нищеброд отомстит ему за слова о телесных наказаниях. Это случилось буквально через несколько дней после избиения.

— Мистер Малфой, насколько я понял, вы очень стремитесь к самостоятельности, — хмуро сказал Уизли как‑то утром. – Ничего не имею против. Сегодня на целевом выезде вы будете главным. Представьте меня как своего помощника и ликвидируйте проблему. А я поработаю с приборами: старые все равно ни фига не показывают, а новые я хотел ба проверить сам.

— А кто будет напрашиваться на чай? – спросил Драко, заранее зная ответ.

— Вы, конечно. Вы же главный!

— А если я откажусь напрашиваться? – этот вопрос тоже был простой формальностью.

— Пойдете в Азкабан. Мне не нужны подчиненные–тунеядцы.

— Я понял, сэр. Все сделаю…

— Здравствуйте, миссис Уиггинс! Я – Драко Малфой из Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов, а это Артур Уизли, мой помощник. Что у вас случилось?

— Это в гостиной, господа! Следуйте за мной!

— Мистер Уизли, пожалуйста, приведите в рабочее состояние приборы!

— Да, сэр, — нищеброд кивнул, доставая нелепого вида устройства, собранные им из разных магловских железяк.

Если бы юноше еще пару месяцев назад, даже в самое голодное время, кто‑нибудь сказал, что он будет унижаться перед незнакомыми людьми, прося их накормить его, он бы не поверил. Но сейчас Драко было все безразлично: проиграв свою войну, он не видел особого смысла в том, чтобы привередничать. Юноша умел нравиться людям и без труда добивался намеченной цели.

Но это все равно было невероятно унизительно. И горечи от унижения не мешало даже то, что на выездах, где главным был младший Малфой, нищеброд держался с подчиненным подчеркнуто вежливо и называл его сэром. Юноша прекрасно помнил истинное положение вещей и чувствовал раздражение, видя притворство начальничка. Возмущало младшего Малфоя и то, что, притворяясь подчиненным, Уизли жрал так, словно несколько месяцев до того питался лишь иллюзорной едой.

Первое время юноша недоумевал, почему в некоторых домах их угощают чаем с выпечкой, а в некоторых – кормят настоящим обедом. Но однажды Драко все понял: те, кому приходилось голодать, старались посытнее накормить визитеров. Люди, страдавшие от нехватки еды, понимали, сколько энергии отнимает труд ликвидаторов, и хотели, чтобы их спасители сохранили силы для дальнейшей работы. А те, кто не сталкивался с финансовыми проблемами, не догадывались, что сотрудники Министерства могут голодать…

Драко также не понимал, в каких случаях начальничек доверяет ему быть главным. Юноше приходилось лично проводить и очень опасные, и ерундовые ликвидации заклятий как в богатых домах, так и в крохотных квартирках. Меньше всего Драко мог предположить, что Уизли предоставляет ему возможность руководить на целевых выездах в семьи, где подрастают девушки 15–17 лет. В Хогвартсе как раз заканчивался учебный год и студентки еще оставались в школе, но матери девушек брали на заметку красивого, прекрасно воспитанного и обаятельного ликвидатора из Министерства и с удовольствием с ним разговаривали.

Увы, сам Драко не находил в этих беседах ничего хорошего, а необходимость по двадцатому разу отвечать на одни и те же вопросы о жизни Министерства утомляла донельзя. Все пожилые дамы интересовались, как работается в Министерстве их родным и друзьям, но об этом их собеседник ничего сообщить не мог, поскольку на службе практически ни с кем, кроме Уизли, не общался.

Но еще больше раздражал Драко непременно задаваемый дошкольниками или пожилыми волшебниками вопрос об Особом отряде Департамента мракоборцев, который иногда называли Отдельным, а иногда – Летучим:

— А вы видели парней из Отряда, мистер Малфой? Они и вправду такие крутые, как говорят?

Юноша, стиснув зубы, объяснял, что Департамент Мракоборцев расположен на третьем этаже, а сам он сидит на пятнадцатом, поэтому видеть парней из Отряда не может при всем желании. Но собеседников это не останавливало:

— Это правда, что в Отряд принимают только людей со сверхспособностями?

Такие разговоры надоели Драко еще во время учебы в Хогвартсе. Даже слизеринцы с жадным любопытством обсуждали деятельность мракоборцев вообще и Отряда в частности. Некоторые студенты считали, что в Отряде служат супергерои, похожие на персонажей магловских комиксов, а пессимисты с пеной у рта доказывали: никакого Особого отряда в Департаменте Мракоборцев нет, это всего лишь утка для отвлечения внимания журналистов. Сам юноша думал, что истина лежит где‑то посередине. Какое‑то элитное подразделение у мракоборцев наверняка есть – оно необходимо хотя бы для того, чтобы рядовым сотрудникам было куда стремиться, — но никакими сверхспособностями бойцы Отряда не обладают. Жизнь – это не магловский комикс…

Увы, дошкольникам и пожилым волшебникам такие идеи вряд ли понравились бы, и Малфой отделывался общими фразами.

Как‑то, через пару дней после того, как Драко впервые руководил целевым выездом, в конце рабочего дня начальничек сказал:

— Мистер Малфой, в нашем доме сейчас гостят кузины Флер – Мишель и Франсуаза Делакур. У мисс Франсуазы сегодня день рождения – ей исполняется девятнадцать. По этому поводу мы устраиваем небольшой праздник. Это, конечно, не Бог весть какое торжество, однако будет вечеринка, танцы, гости… Но сейчас идет война с великанами, да и учебный год в Хогвартсе еще не закончен, так что кавалеров придет не так уж много. Мы будем очень рады увидеть вас на этом торжестве, мистер Малфой! Уверен, мисс Франсуаза и ее сестра с огромным удовольствием познакомятся с настоящим ликвидатором заклятий…

Драко закусил губу: неужели идиот–начальничек и впрямь вверит, что он, наследник высокородной семьи, пойдет в гости к предателю крови и просто подлецу, каких мало?!

— Видите ли, сэр, — ответил он одними губами, — боюсь, мое состояние духа не слишком подходит для праздника…

— Если вам грустно, мистер Малфой, — возразил Уизли, — то вечеринка – это лучший способ развеяться!

— К сожалению, я и в самом деле не могу посетить ваш дом, сэр, — этот бесполезный разговор начал утомлять Драко. – Насколько я понимаю, сегодня неожиданно пострадали какие‑то документы, которые нужно сдавать завтра с утра?

— Что вы, мистер Малфой! — нищеброд явно удивился. – С документами все в порядке! Должен сказать, вы готовите их гораздо аккуратнее, чем я! Желаю вам приятно провести вечер, мистер Малфой!

— Желаю вам того же, сэр! До свидания!

Вернувшись домой, Драко увидел незнакомую сову, доставившую письмо. Он взглянул на конверт – не было ни подписи, ни обратного адреса. Распечатав послание, юноша прочел:

Мистер Малфой!

Ваше имя мне назвал один наш общий знакомый. Из его слов я понял, что вы человек решительный и не опускаете руки даже в самых трудных обстоятельствах. Увы, не все высокородные в наши нелегкие времена сохраняют подобную силу духа, и такие люди, как вы, сейчас очень нужны Англии. Если вас интересует НОВАЯ РАБОТА, пожалуйста, ответьте мне. Доставившая письмо птица знает, куда лететь.

Искренне ваш

Октавий Трэммел

Под подписью стояла печать. Приглядевшись, Драко понял, что это отпечаток перстня, который он продал Горбину.

НЕУЖЕЛИ?..

Юноша закусил губу. Неужели у Горбина на свободе остались коллеги? Неужели они сумеют помочь ему отомстить?!

Драко одернул себя: конечно, эти люди ничего не делают просто так и наверняка потребуют ответных услуг. Но у него сейчас нет иного выхода: нужно отомстить обидчику и ради этого стоит рисковать. А, расплатившись с друзьями Горбина, можно будет заняться и другими делами. Да и боевой опыт придется весьма кстати, когда наступит время освобождать Британию от власти грязнокровок…

Юноша быстро написал ответ:

Мистер Трэммел!

С огромной радостью я прочел Ваше письмо. Я ОЧЕНЬ заинтересован в новой работе. С нетерпением жду Ваш ответ. Готов встретиться с Вами в любое удобное для Вас время в любом месте.

Искренне Ваш

Драко Малфой

Отправив письмо, он почувствовал себя так, словно долго блуждал в ночном лесу, и, потеряв всякую надежду на спасение, увидел вдали свет костра.

Драко уже не помнил, когда рабочий день казался ему таким длинным. Юноша то и дело смотрел на часы. Интересно, Трэммел пришлет ответ сегодня вечером?!

Сова Трэммела уже прилетела, когда Драко вернулся с работы. Дрожащими руками открыв конверт, он прочел:

Мистер Малфой!

Я готов обсудить с вами перспективы новой работы завтра в 23:00. Если вы согласитесь, то за полчаса до назначенного срока я пришлю Вам портал. К сожалению, в нынешние нелегкие времена истинные патриоты Англии должны таиться! Но я верю: если в нашей стране остались люди, которым небезразлична ее судьба, это прискорбное положение вещей скоро изменится! Жду Вашего ответа.

Искренне ваш

Октавий Трэммел

P. S. Увы, немало лучших людей Англии сейчас нуждаются в деньгах. Если вы сталкиваетесь с подобной проблемой, мистер Малфой, мы готовы помочь. Мы сделаем все, что в наших силах, но на крупную сумму, конечно, рассчитывать не стоит.

Драко, не веря своим глазам, перечитал письмо еще раз и, удостоверившись, что все понял правильно, устроил самый настоящий волшебный фейерверк. Не только наследника Малфоев волнует положение высокородных в Англии! Остались еще в стране люди, готовые бороться с несправедливостью! Он быстро написал:

Мистер Трэммел!

Завтра в 22:30 жду Ваш портал. Поверьте, будущее Англии очень важно для меня.

Я и в самом деле нуждаюсь в деньгах, но взять их у Вас не могу. Я молод, здоров и могу заработать на жизнь, поэтому отдайте их тем, кому повезло меньше, чем мне.

Но я был бы очень признателен Вам, если бы Вы согласились купить некоторые из наших фамильных драгоценностей. Уверен, Вы найдете для них достойное применение.

Искренне Ваш

Драко Малфой

Отправив письмо, юноша отправился в фамильную сокровищницу и отобрал примерно половину оставшихся украшений для продажи. Он почему‑то был уверен, что Трэммел ответит согласием.

И в самом деле, буквально через час сова принесла ответ:

Мистер Малфой!

Ваше последнее письмо доказало, что я не зря обратился к Вам. Уверен, такие люди, как Вы, непременно изменят Англию к лучшему! Завтра возьмите с собой драгоценности, которые собираетесь продать: мы посмотрим, что можно будет сделать.

Искренне ваш

Октавий Трэммел

Следующий рабочий день выдался нервным, хотя начинался анекдотически. Целевой выезд показался просто ерундой: сыр, заколдованный не слишком умелой домохозяйкой, начал расти с невероятной скоростью. Когда Артур и Драко прибыли на место, вся кухня от пола до потолка была заполнена густой светло–зеленой массой, которая норовила выползти в коридор. На попытки уничтожить ее масса отвечала меткими плевками.

Конечно, со временем интеллект победил тупую силу, но к моменту победы оба ликвидатора перемазались с ног до головы, и даже очищающие заклятия не особенно помогли. Поэтому хозяева по просьбе Уизли заказали в соседнем кафе чай с бутербродами и выпечкой, который ликвидаторы выпили вдвоем, прямо на кухне, где на мебели, сиенах и даже потолке еще оставались небольшие зеленоватые потеки.

— Ладно, мистер Малфой, — хмыкнул Уизли, когда положенный срок ожидания Черной Дыры истек, – можете ехать домой! Все замеры вы произвели, остальное я сделаю сам!

— Спасибо, сэр.

Предложение нищеброда оказалось весьма кстати: перед встречей с Трэммеллом Дрвако хотел не только как следует вымыться, но и собраться с мыслями.

Ровно в 22:30 прилетела знакомая сова, к лапе которой на этот раз был привязан небольшой пакет. Малфой уже наложил на себя Чары Мимикрии, спрятал в Уменьшающий мешок драгоценности, которые собирался продать, и ждал птицу в совятне. Взяв принесенный совой пакет, юноша вышел на улицу и открыл его. Внутри оказалась очень изящная золотая статуэтка старинной работы. Едва коснувшись ее руками, юноша взмыл в воздух.

Портал доставил Драко на незнакомую улицу, к дверям большого старинного особняка. Почти все окна огромного дома были темны, только в одном, ближайшем к входной двери, горел огонек. Малфой, преодолевая волнение, потянул на себя бронзовую дверную ручку и вошел внутрь.

В холле было темно. Драко на мгновение замер, а потом услышал незнакомый голос:

— Добрый вечер, мистер Малфой! Рад видеть вас здесь! Проходите, пожалуйста!

Одна из невидимых в темноте дверей открылась, пропуская в холл луч света. Юноша направился к ней.

Дверь вела в кабинет, обставленный неброско, но дорого. Свет исходил от стоящего на письменном столе массивного золотого подсвечника. За столом сидел темноволосый мужчина лет пятидесяти с резкими чертами все еще красивого лица.

— Здравствуйте, мистер Трэммелл, — сказал Драко, стараясь, чтобы голос ничем не выдал его волнения.

— Присаживайтесь, мистер Малфой!

Юноша сел на стоящий напротив стола резной стул красного дерева.

— Скажите, мистер Малфой, как вы познакомились с мистером Горбином? – спросил Трэммелл после недолгой паузы.

— Мой отец вел с ним дела, сэр.

— Какие именно?

— Иногда покупал у него антиквариат… Подробностей я не знаю, сэр…

— Люциус всегда верно разбирался в людях! – улыбнулся Трэммелл. – Уверен, когда ваш батюшка выйдет на свободу, это его качество пригодится нам еще не раз… А сами вы, мистер Малфой, работали с Горбином?

— Нет, сэр.

— Он вам не предлагал?

— Предлагал, но я отказался, сэр.

— Почему?

— Видите ли, сэр, тогда я считал, что методы мистера Горбина… не совпадают с моими представлениями о том, что и как нужно делать, — юноша с трудом подбирал слова, чтобы не обидеть человека, который очень ему помог, но в то же время точно выразить свою позицию. – Сейчас я понимаю, что был… не совсем прав. Есть враги, в борьбе с которыми все средства хороши. Но это только временно, потому что мы же не преступники! Мы защищаем наш мир от нашествия грязнокровок!

— Да, я вас понимаю, мистер Малфой, — мягко сказал Трэммелл. – Жестокость – это вынужденная мера! Так единорог, – благороднейшее из живых существ! – защищая свою жизнь, сражается с хищными зверями и низкими людьми.

— Мы, наверное, все же не единороги, сэр, — смутился Драко, — но ведь и не злодеи, которыми пытаются нас выставить перед всем миром! Мы защищаем свои семьи, сложившийся веками уклад жизни… Мы не звали к себе чужаков – они сами к нам пришли! А когда в твой дом приходят злодеи, ты вправе защищаться!

— Я абсолютно согласен с вами, мистер Малфой, — очень мягко сказал Трэммелл. – Мы только защищаем наш мир от чужаков, которые вторглись без приглашения. Нас ждет борьба, и она будет долгой и трудной. Но мы все равно победим, потому что правда на нашей стороне!.. Однако, увы, этот счастливый день настанет еще нескоро, а, чтобы приблизить его, нужно заниматься множеством мелких дел, порой неприятных… Чуть позже мы обсудим, чем вы можете помочь нашей победе, но вежливость хозяина и знание нынешних непростых реалий требуют от меня сначала поговорить о другом. Мистер Малфой, как у вас обстоят дела с деньгами?

— Сэр, я не умираю с голоду и могу заработать на жизнь. Но я уже писал, что был бы очень признателен вам, если бы вы согласились купить часть наших фамильных драгоценностей.

— Хорошо, мистер Малфой, — кивнул Трэммелл, — покажите, что у вас есть…

Драко достал Уменьшающий мешок и высыпал его содержимое на стол.

Мужчина внимательно рассмотрел украшения и камни, держа волшебную палочку в одной руке и лупу – в другой. Время от времени он спрашивал:

— Гоблинская работа? Восемнадцатый век? Ах, даже семнадцатый… Изумруды настоящие или волшебно выращенные? Невероятно!.. Что ж, мистер Малфой, — сказал Трэммелл, внимательно осмотрев все, что лежало на столе, — я готов купить это у вас за… Вы согласны?

Названная сумма составляла процентов шестьдесят от общей стоимости украшений и давала Драко возможность полностью выплатить долги матери.

— Да, сэр! – ответил он, стараясь не выражать свою радость слишком бурно. – Я очень благодарен вам, сэр! Я… никогда этого не забуду!

— Я в этом не сомневаюсь, мистер Малфой. Давайте‑ка соберем все…

Трэммелл сложил украшения в полупрозрачный мешок из магловской ткани – Драко знал, что она называется полиэтилен, — а затем сказал:

— Деньги я храню в сейфе наверху. Сейчас я поднимусь на второй этаж и возьму их оттуда, а затем снова спущусь вниз, к вам. После этого мы обсудим, чем вы можете помочь своей стране, мистер Малфой.

Юноша кивнул. Трэммелл быстро вышел из кабинета. Его шаги простучали по коридору, затем все стихло.

Драко ждал, не в силах поверить своему счастью. Неужели судьба может измениться всего за один день, — точнее, за одну встречу? Какое счастье – одновременно найти единомышленников и решить финансовые проблемы! Хорошо, что в нынешние суровые времена есть еще люди, которым небезразлична судьба родной страны! Драко улыбнулся и на секунду прикрыл глаза, собираясь с силами перед серьезным разговором с Трэммеллом.

Черт, кажется все‑таки заснул… Хочется надеяться, что это продолжалось недолго, и Трэммелл еще не успел спуститься вниз… Юноша открыл глаза – и в первый момент не понял, где находится. В комнате было темно, и маленькая, почти догоревшая свечка, стоявшая перед ним, не могла рассеять мрак. Ничего не понимая, Драко достал волшебную палочку и произнес:

— Люмос!

Яркий волшебный свет залил помещение, сделав явственно видными стены с изорванными обоями и полуразвалившуюся мебель. На столе, стоявшем не на ножках, а на тяжелых деревянных ящиках, чадила маленькая свечка и лежал полиэтиленовый пакет, в котором что‑то поблескивало. Юноша увидел, что сидит на стуле с погнутой спинкой и порванной обивкой. Вскочив на ноги, Драко схватил полиэтиленовый пакет, высыпал его содержимое на стол и некоторое время разглядывал стеклянные магловские побрякушки.

Затем юноша выбежал из комнаты в холл, который выглядел таким же заброшенным. Ни на что уже не надеясь, Драко попытался отыскать лестницу на второй этаж. Найдя ее, юноша бросился наверх и остановился, увидев, что через несколько ступеней лестница обрывалась в пустоту.

Спустившись вниз, он сел прямо на пол, прижал колени к груди и удивился, почему ничего не чувствует. Вор не просто украл фамильные сокровища Малфоев — он лишил Драко реального шанса расплатиться с долгами и больше не голодать. Юноша не мог понять, почему не плачет и не впадает в отчаяние перед лицом катастрофы, разрушившей его жизнь. Но, как ни странно, голова работала ясно и четко, словно на уроке в Хогвартсе.

Люциус действительно вел дела с Горбином, и об этом могли знать многие. Купленные несколько месяцев назад у Драко драгоценности ростовщик наверняка перепродавал с выгодой для себя – так и попал к Трэммелу фамильный перстень Малфоев…

С помощью заклинаний превратить пустой разрушенный дом в роскошный дворец нелегко, но и не слишком трудно для опытного волшебника. Главное при этом – правильно рассчитать время и уйти до того, как обман раскроется, что Трэммеллу и удалось. Пакет с драгоценностями он украл, как только сложил их туда, а на стол положил другой: Драко ведь не присматривался к действиям своего единомышленника. Наверняка Трэммелл разговаривал с собеседником, будучи под Оборотным зельем, и сейчас выглядит совсем иначе, так что звать мракоборцев бесполезно. Впрочем, это вообще бесполезно: продажа фамильных драгоценностей – преступление, за которое сажают в Азкабан очень надолго…

Юноша со всей ясностью вдруг понял, что мог бы разоблачить мошенника, если бы дал себе труд подумать. Горбин сказал: «Старые порядки вы не восстановите, но обидчикам своим отомстите». А Трэммелл, представившийся человеком Горбина, говорил именно о восстановлении старых порядков, и одно это должно было показаться подозрительным! Но слишком уж велико было желание найти единомышленников, оно помешало как следует все обдумать…

Драко стиснул зубы: сегодня он снова потерпел поражение. Некоторое время назад проиграл ублюдку Уизли, теперь – мошеннику Трэммеллу, мерзкой твари, осмеливающейся поганить святое дело освобождения Британии от власти грязнокровок! Что ж, умные люди учатся на чужих ошибках, а дураки – на своих собственных… Наследник высокородной семьи Малфоев запомнит все, что с ним происходит в эти месяцы, и однажды заплатит долги сполна. Пусть он не узнает в лицо гниду Трэммелла, но украденные фамильные драгоценности – это ниточка, по которой можно будет найти их похитителя даже многие годы спустя. И однажды это случится…

Драко встал, отряхнул грязь и пыль с мантии и направился к выходу из полуразрушенного дома. Надо быстрее трансгрессировать домой: мама и Торки, наверное, волнуются, а завтра нужно рано вставать и идти на работу…

Сразу по возвращении он написал Крэббу письмо и предупредил о мошеннике, выманивающем у высокородных магов фамильные драгоценности. Драко не мог оставить ничего не подозревающих друзей на растерзание подлому ублюдку, но, конечно же, умолчал о том, что Трэммелл обманул его как мальчишку.

Винсент ответил практически сразу:

Написал П. П., А. П. и миссис Флинт и рассказал им об этом гаде. Хорошо бы он подкатился ко мне! Давненько я ни с кем не дрался и уже соскучился по этому делу.

Да, и вот еще что. П. П. в последнее время хандрит. Ты бы поговорил с ней, а?

Драко закусил губу: он совсем забыл о своем обещании навестить Пэнси. Но идти сейчас к однокурснице младший Малфой все равно не мог, потому что не хотел, чтобы она видела его таким, как сейчас, — раздавленным, потерпевшим поражение…

«Ничего, — подумал он, — у Пэнси есть родители, жена брата, подруги… Она справится и без меня!»

Драко пообещал себе, что когда‑нибудь – когда положение изменится – он непременно навестит Пэнси, но не сейчас.

— Мистер Малфой, что с вами?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр. Со мной все в порядке.

— У вас лицо перевернутое.

— Это вам только так кажется, сэр. У меня совершенно обычное лицо. Со мной все в порядке. Отчет о целевом выезде 26 августа 1998 года будет готов сегодня вечером.

Дни словно подернулись серой пеленой. Драко казалось, что он больше никогда и ничего не сможет почувствовать. Иногда юноша размышлял, где возьмет деньги на выплату долгов матери, но как‑то отстраненно, словно это происходило не с ним, а с малознакомым человеком, о котором он читал в книге или слышал от друзей.

Так же спокойно младший Малфой воспринял напечатанный в «Ежедневном пророке» репортаж о свадьбе очаровательной Миллисенты Томкинс и Бобби Пупкинса, сопровождаемый многочисленными фотографиями счастливой четы. Так же спокойно узнал, что за применение непростительного заклятия и нарушение правил условно–досрочного освобождения Пожиратель Смерти Грегори Гойл осужден на двадцать лет заключения в Азкабане…

— Мистер Малфой, вы помните, что я вам обещал перед нашим первым совместным выездом?

— Простите, я забыл, сэр. С тех пор случилось много всякого…

— Я обещал научить вас трансгрессировать в бою. Экзамен вы сдали, трансгрессию освоили прекрасно… Так что сейчас самое время приступить к урокам!

— Простите, но все было не совсем так, сэр. Вы обещали научить меня трансгрессии, если в первый месяц после начала целевых выездов я не создам вам никаких проблем. К сожалению, на одном из выездов я нарушил ваш приказ и активизировал портативную Черную Дыру. Неделю спустя я нарушил ваш приказ вторично и ликвидировал Черную Дыру, хотя вы приказывали мне отступить.

— Я помню, мистер Малфой! Но в первом из упомянутых вами случаев я и сам облажался, поскольку не заметил портативку, а во втором, вы, хотя и нарушили мой приказ, но действовали вполне квалифицированно и особых проблем мне не создали. Так что об этих досадных эпизодах вполне можно забыть!

— О них нельзя забывать, сэр. В обоих случаях я нарушил ваш прямой приказ.

— Я как ваш начальник, мистер Малфой, считаю, что данными инцидентами можно пренебречь.

— Мне так не кажется, сэр. Все подчиненные обязаны беспрекословно выполнять распоряжения начальства, не так ли? А нарушители должны нести соответствующее наказание. Любые иные действия означают нарушение принципов, в соответствии с которыми работает Министерство… Кроме того, я сомневаюсь, что смогу чему‑то научиться у вас.

— Вы сомневаетесь, что сможете чему‑то научиться у меня, мистер Малфой?

— Точнее, я абсолютно уверен в обратном, сэр.

— Почему же? У меня сложилось впечатление, что вы научились у меня довольно многому – носить кофе семь раз в день, составлять отчеты о целевых выездах, работать с измерителями некробиотического поля… Да и в Хогвартсе вы были на хорошем счету!

— Все, чему вы меня научили, сэр, — это мои обязанности как вашего подчиненного. Если бы я их не освоил, меня бы отправили в Азкабан… А вот умение трансгрессировать в бою – это другое дело, сэр. Не думаю, что во время работы под вашим руководством оно мне когда‑нибудь понадобится. Да и освоить это искусство гораздо сложнее, чем научиться подавать кофе или работать с приборами… Боюсь, сейчас на освоение боевой трансгрессии у меня нет ни сил, ни, если честно, желания, сэр.

— Ах, вот даже как!

— Да, именно так, сэр.

— Что ж, надумаете учиться – обращайтесь ко мне.

— Сомневаюсь, что это когда‑нибудь произойдет, сэр.

Драко огорчало то, что он так и не научится трансгрессировать в бою. Но в правильности своего решении юноша не сомневался. Драко понимал, что даже его родители знают о нем меньше, чем тетя Белла и профессор Снейп, которые обучали его легилименции, окклюменции и боевым заклятьям. Учиться означало открывать себя преподавателю, а высокородный Малой не собирался открывать душу нищеброду Уизли. Не заслуживает предатель крови такой чести…

В один из особенно серых дней Драко задержался на работе, чтобы закончить невероятно нудный отчет: очень уж не хотелось доделывать эту тягомотину еще и завтра. Усталый, как собака, юноша в полном одиночестве поднялся на первый этаж и зашагал к камину, но остановился, услышав знакомый голос:

— Добрый вечер, мистер Малфой! Ну как вы поживаете?

Вот только Перси Уизли сегодня и не хватало! С трудом подавив желание огрызнуться, Драко обернулся к младшему нищеброду и сквозь зубы ответил:

— Хорошо.

— Оно и видно! – рассмеялся Перси. – Когда мы виделись в прошлый раз, вы выглядели задумчивым и рассеянным, а сейчас такой деловитый и целеустремленный! По–моему, вы уже втянулись в работу и поняли, что для волшебника нет большей чести, чем стать винтиком в прекрасно работающей машине нашего Министерства! Мне кажется, вы вполне влились в наш дружный коллектив!

— Да, работа в Министерстве затягивает, — слова младшего нищеброда не стали для юноши новостью, но он впервые слышал их от другого человека и с трудом сдерживал дрожь. До этого никто не тыкал высокородного Малфоя лицом в его позор и не называл винтиком.

— Вот и славно! – Перси снова улыбнулся. – У меня к вам есть небольшая просьба. Раз уж вы стали частью нашего министерского аппарата, то, возможно, не откажете своему коллеге в небольшой профессиональной консультации?

— Не… откажу, — Драко вовсе не собирался помогать младшему нищеброду, но заинтересовался, о какой консультации говорит Перси. Неужели мелкий Уизли хочет знать, как составлять отчеты о целевых выездах или подавать начальству кофе на серебряном подносе?

— Чудесно, мистер Малфой! Тогда давайте выйдем из этого душного помещения и прогуляемся. Погода нынче такая великолепная!

Драко кивнул, и вдвоем они покинули Министерство. Некоторое время Перси вещал что‑то о погоде, но, когда здание, где они оба работали, скрылось из виду, он заговорил совсем другим тоном:

— Буду краток, мистер Малфой. Я бы очень хотел получить вашу консультацию по вопросам управления фабрикой, производящей волшебные радиоприемники.

— А… зачем? – юноша ожидал всего, но не этого.

— Видите ли, мистер Малфой, я работаю в финансовом отделе Министерства и курирую все предприятия, конфискованные у Пожирателей Смерти. Мне бы очень хотелось сказать, что дела на вверенных мне заводах и фабриках идут хорошо, но, увы, это не так. Большинство предприятий убыточно, и я подозреваю, что управляющие попросту кладут почти всю прибыль в свой карман.

— А чего вы хотели? – удивился Драко. – Владелец заинтересован в максимальном увеличении прибыли, поэтому нанимает квалифицированного и честного управляющего и платит ему достаточно, чтобы он не воровал. А государство, владеющее большим количеством предприятий, не может контролировать каждое из них. Если управляющие честны – они воровать не будут, но настолько бескорыстные люди встречаются реже морщерогих кизляков.

— По–вашему, Министерство должно было позволить семьям Пожирателей богатеть дальше?! – хмыкнул мелкий Уизли, но сразу посерьезнел. – В те времена конфискации оказались совершенно правильной мерой, но теперь Министерство понемногу начинает осознавать необходимость перемен. Думаю, примерно через год находящиеся в собственности Министерства предприятия будут распроданы с аукционов, однако до этого еще нужно дожить… Вы спросили, чего я хочу? Я хочу, чтобы заводы и фабрики, которые я курирую, работали так хорошо, как это только возможно на данном этапе. Я понимаю, что один не справлюсь, и отчаянно нуждаюсь в толковых помощниках. Поверьте, мистер Малфой, я умею быть благодарным.

— И в чем же будет заключаться ваша благодарность? – юноша вовсе не нуждался в благодарности мерзкого Перси и спросил из чистого любопытства.

— Если вы поможете мне разобраться в происходящем на вашей бывшей фабрике, я сумею сделать так, чтобы дальше вы отбывали принудиловку не у моего дорогого батюшки, а в финансовом отделе Министерства, под моим руководством. Оплата вашего труда в этом случае увеличится в несколько раз.

— С чего бы вдруг? – Драко не собирался помогать сыночку нищеброда, но не любил, когда его считали идиотом. – Когда я разберусь в делах на фабрике, моя помощь будет больше не нужна.

— С того, мистер Малфой, что я курирую немало других заводов и фабрик, а в Министерстве работают не так много людей, которые разбираются в бухгалтерии и способны управлять предприятиями. Ваша помощь придется очень кстати…

Юноша закусил губу: соблазн был велик. Уйти с пятнадцатого этажа, никогда не видеть проклятого нищеброда и прочих ублюдков… Больше не голодать и перестать считать каждый кнат… Пусть даже мелкий Уизли станет платить меньше, чем обещает, но работа в финотделе – это дополнительный шанс выжить… Если правда, что через год Министерство начнет распродавать на аукционах заводы и фабрики, к такому событию нужно готовиться заранее. Вряд ли удастся собрать необходимую сумму на покупку, но с будущими владельцами имеет смысл познакомиться…

Но, Мерлин, как же не хочется кланяться сыночку нищеброда! Да и Горбин говорил, что Перси может прогнуть даже сильнее, чем старший Уизли… Но, поразмыслив немного, Драко решил, что терять все равно нечего: начальничек уже давно его сломал. Когда полностью утрачиваешь гордость и уважение к себе, даже сыночек нищеброда уже не сможет ничего у тебя отобрать…

— Да, я согласен помочь…

Собственный голос показался чужим и хриплым. Вдруг из памяти всплыла картинка: второй курс, все боятся чудища из Тайной комнаты, а мелкий Уизли в поношенной мантии, к которой приколот значок старосты, поймал Крэбба и Гойла в неположенное время в неположенном месте и собрался вести нарушителей к Дамблдору. Драко тогда с огромным удовольствием нейтрализовал ублюдка в одно касание. Ох, какое же лицо было у Перси в ту минуту! Если бы кто‑нибудь тогда сказал гордому собой второкурснику, что однажды он…

— Да, я согласен помочь вам, сэр, — губы с трудом заканчивают фразу, но играть нужно по правилам. Если высокородный Малфой собирается служить под началом мелкого Уизли, то и обращаться к нему должен соответствующим образом.

Перси поднял брови, но ничего не сказал, достал из кармана мантии Уменьшающий мешок и протянул его собеседнику:

— Вот здесь все документы о деятельности фабрики по производству волшебных радиоприемников, мистер Малфой. Просмотрите их внимательно, не торопитесь. Мне нужен надежный результат, а скорость вашей работы пока не столь важна. Разберетесь – пришлите в комнату №618 воздушный самолетик, на котором написано только одно слово – «Да». Я сообщу вам, где и как мы сможем встретиться… До свидания, мистер Малфой!

— До свидания, сэр!

Вернувшись домой и поужинав, Драко прошел в кабинет отца и начал изучать бумаги. Положение на фабрике и вправду оказалось ужасающим. Были уволены или ушли сами почти все руководители среднего звена, в том числе управляющий Патрик Смит — этот толстый, флегматичный человек с моржовыми усами очень помог Драко после ареста отца.

Должность Смита занял неизвестный младшему Малфою Дуэйн Хопкинс, набравший совершенно невообразимых подчиненных. Особенно умилила юношу бухгалтер мисс Кроуфорд, регулярно подававшая боссу отчеты, в которых дебет был не равен кредиту. (Солнце всходит на востоке, а дебет равен кредиту с такой же вероятностью – прим. авт.) Но разобраться в хитросплетении финансовых документов все равно оказалось нелегко…

Теперь и во время составления отчетов для начальничка, и даже иногда на целевых выездах Драко думал о полученных от Перси бумагах. Люциус часто говорил: «Люди могут обмануть, а цифры – никогда! Цифры – худшие лжецы в мире, стоит в них немного поковыряться, как правда выйдет наружу». Младший Малфой тоже очень любил копаться в цифрах…

Дуэйн Хопкинс оказался редким кретином, и на разоблачение его хитростей Драко потратил три вечера будних дней и два выходных дня целиком. В субботу и воскресенье он просидел в отцовском кабинете с девяти утра до восьми вечера, прерываясь только чтобы пообедать. (Частые целевые выезды хозяина дали Торки возможность кормить его обедами каждый выходной день.) Закончив писать отчет об идиотских кознях вороватого управляющего, юноша от избытка чувств запустил волшебный фейерверк.

Драко даже немного удивился своей радости, но потом понял: это его первая настоящая победа за долгие годы – первая с тех пор, как он сумел починить Исчезательный шкаф. Грязнокровка Дуэйн Хопкинс каждый день ест досыта и считает себя самым умным? Высокородный Драко Малфой доказал зазнавшемуся ублюдку, что он ошибается…

Юноша понимал, что контакты с Перси нужно хранить в тайне, поэтому самолетик послал из холла, поднявшись туда в обеденное время, когда на всех этажах царила страшная суматоха. Через несколько минут к Драко подлетел самолетик, к которому была приколота визитная карточка очень дорогого ресторана с указанным на ней временем встречи – 18:15. Неприятно было узнать, что мелкому Уизли по карману ужинать в настолько престижном месте…

Рабочий день заканчивался в 18:00, так что отправиться домой и переодеться Драко не успевал. По–прежнему одетый в рабочую мантию, он трансгрессировал к ресторану. Юноша боялся, что в такой простой одежде его не пустят внутрь, но швейцар, вежливо кивнув, поспешил открыть дверь и тихо сказал:

— Пройдите, пожалуйста, в кабинет №14, сэр. Налево, потом прямо, четвертая дверь с левой стороны.

Искомый кабинет был невероятно роскошно обставлен. Стол ломился от еды, а на одном из стульев сидел Перси Уизли, одетый в простую рабочую мантию

— Добрый вечер, мистер Джонсон, — сказал он приветливо. – Прошу к столу!

— Спасибо, сэр, я не голоден, — Драко с трудом сдержал гнев: он не девушка по вызову, чтобы работать за бесплатный ужин.

— Мистер Джонсон, прошу вас, не ломайтесь, вы не девушка на выданье, — рассеянно сказал мелкий Уизли. – Я знаю, сколько вам платят в Министерстве. Ешьте!

— Я предпочитаю работать на голодный желудок, сэр, — юноша не собирался сдаваться. – После еды я тупею.

— Ну, как угодно, — Перси взмахнул палочкой, и стол опустел. – Тогда приступайте!

Драко коротко изложил суть махинаций Хопкинса, объяснил, как можно поймать нечистого на руку управляющего, и передал мелкому Уизли подробный отчет о происходящем на фабрике.

Быстро просмотрев документы, Перси хмыкнул:

— Вы неплохо поработали, мистер Джонсон! Справились менее чем за пять дней! У меня на это две недели ушло!

— То есть… вы сами во всем уже разобрались, сэр? – юноша не верил ушам.

— Да, конечно, мистер Джонсон! Должен же был я проверить качество вашей работы и вашу, скажем так, искренность…

— И Хопкинса выгнали с фабрики? – за время изучения отчетов Драко успел сильно невзлюбить нового управляющего.

— Что вы, мистер Джонсон! Мистер Хопкинс по–прежнему занимает свою должность и, надеюсь, останется на ней до начала аукционов. Просто большая часть денег, которые раньше шли ему в карман, теперь достается мне.

— Но… это же преступление! – услышанное не укладывалось у Драко в голове.

— Просто поразительно, мистер Джонсон! – мелкий Уизли хмыкнул. – С каких это пор вы стали сторонником законности?! Да и какой именно закон нарушен?! Деньги, которые недополучает Министерство, скорее всего, пошли бы на прокорм напыщенных безмозглых чиновников или – что маловероятно — достались бы неимущим грязнокровкам! Вы так болеете душой за грязнокровок, мистер Джонсон? Какая неожиданность!

Юноша понимал, что его собеседник прав, но почему‑то не мог с ним согласиться.

— А вы не боитесь так откровенно со мной говорить, сэр?

— Да что вы, мистер Джонсон! – Перси от души расхохотался. – Кому вы собираетесь рассказывать о нашей беседе?! Вы – условно–досрочник на принудиловке, я – всеми уважаемый чиновник с безупречной репутацией… Да вас за клевету убьют на месте, вы даже до Азкабана не доберетесь!

— Да, пожалуй, вы правы, сэр, — Драко уже сообразил, что большую часть украденных денег сыночек нищеброда отдает начальству, потому и чувствует себя в полной безопасности.

— Я рад, что мы поняли друг друга, мистер Джонсон! А теперь поговорим о делах! Мне нравится качество и скорость вашей работы, и я готов взять вас в свой отдел. Переговоры и утряска всех бюрократических формальностей займут около месяца, но первое поручение я вам дам уже сейчас. Вот это — отчетность фабрики по производству волшебной косметики, ранее принадлежавшей Флинтам. Если вы сумеете понять, что там происходит, то получите пятнадцать процентов от прибыли. Десять оставим организаторам, тридцать возьму я, остальное уйдет наверх…

— Пятнадцать процентов – не маловато ли? Как‑никак, я сделаю всю работу…

— Эти деньги помогут вам расплатиться с долгами, мистер Джонсон, кроме того, основную работу делаете не вы, а те, кто прикрывает нас на самом верху. Кстати, за отчет о деятельности вашей бывшей фабрики вам полагается вознаграждение…

Взяв у Перси конверт, юноша достал оттуда деньги и почувствовал, что не может дышать. В конверте лежала сумма, равная его нынешнему двухмесячному жалованью.

— Я не могу взять эти деньги, сэр.

— Берите! Вы их заработали! Эти деньги помогут вам прожить месяц до перехода в мой отдел. Работы у вас будет много: Флинты, в отличие от вашей семьи, используют не магловскую, а гоблинскую систему отчетности.

— Это маглы используют нашу систему отчетности! – возмутился Драко.

— Нет, мистер Джонсон, вы ошибаетесь! – расхохотался Перси. – Это ваша семья использует магловскую систему! Когда ваш прадедушка Лео – первый из высокородных английских волшебников – решил отказаться от гоблинской системы, скандал вышел жуткий! Но Лео стоял на своем и решительно заявлял: «Если магловская отчетность поможет мне найти тех, кто пытается меня обокрасть, — я буду пользоваться ею! А гоблины пусть засунут свою филькину грамоту… куда подальше!» Неужели вы не знаете такие важные факты об истории своей семьи, мистер Джонсон?

Юноша почему‑то сразу поверил мелкому Уизли и удивился, отчего раньше об этом никогда не слышал.

— Так что работа будет сложная, — между тем продолжал сынок нищеброда, — но, уверен, вы справитесь.

— У меня есть к вам два вопроса, сэр. – Драко понимал, что сильно рискует, но терять ему было нечего.

— Говорите, мистер Джонсон!

— Во–первых, кому вы подчиняетесь в финотделе, сэр?

— Мой непосредственный начальник – госпожа Долорес Джейн Амбридж. Думаю, вы с ней знакомы.

Значит, все даже хуже, чем можно было предположить… Что ж…

— Простите, сэр, но я вынужден отказаться от предлагаемой вами работы.

— Не уверен, что это правильное решение, мистер Джонсон. Во–первых, госпожа Амбридж предоставляет подчиненным полную свободу и не вмешивается в их дела, — конечно, при условии, что получает от своих сотрудников необходимую финансовую поддержку. А, во–вторых, боюсь, на своем посту она долго не задержится. В апреле случился дикий инцидент: госпожа Амбридж избила какого‑то клерка. И увечий‑то ему особых не нанесла, но все мелкие сошки всполошились. Шум поднялся изрядный, у госпожи Амбридж и прежде были недоброжелатели, а недавние события стали последней каплей… Так что могу вас успокоить, мистер Джонсон: когда вы официально начнете работу в финотделе, госпожа Амбридж наверняка уже перестанет им руководить, и это откроет для всех сотрудников новые перспективы… Что еще вы хотели узнать?

— Только одно, сэр. Почему я должен верить, что вы действительно желаете нанять меня на работу, а не использовать в качестве козла отпущения, на которого можно свалить все грехи, если что‑то пойдет не так, как планировалось?

— Хороший вопрос, мистер Джонсон! – ответил Перси, сразу посерьезнев. – Никаких гарантий я вам дать не могу, да и не поверите вы моим гарантиям. Скажу лишь одно: мне сейчас очень нужны люди с хорошими мозгами, не теряющиеся в трудные минуты и знакомые с основами ведения бизнеса. Подобных сотрудников всегда найти нелегко, — бизнес у нас по большей части семейный, и специалисты работают у своих родных, — а уж сейчас, после войны, это особенно трудно. Так что думайте сами, мистер Джонсон! Начнете дурить – я сдам вас без малейшей жалости. Но если вы сможете быть мне полезны, то имеете все шансы выжить в Министерстве и добиться очень многого…

«Если вы сможете быть мне полезны…» Высокородный Драко Малфой должен суметь стать полезным нищеброду Перси Уизли… Юноше захотелось умереть на месте. Но смерть – это не выход…

— Я все понял, сэр, — кивнул он. – Так могу я взять бумаги о положении на бывшей фабрике Флинтов?

— Да, можете, мистер Джонсон. Вот они… — сынок нищеброда протянул Драко доверху наполненный Уменьшающий мешок. — А теперь, простите, я должен идти. Ужинайте без меня: все оплачено!

Перси взмахнул палочкой – и на столе вновь появились тарелки с едой.

— Я не го…

— Мистер Джонсон, я буду очень признателен вам, если вы немедленно перестанете ломаться, — сказал мелкий Уизли ничего не выражающим тоном. – Можете считать мою просьбу первым приказом, обращенным к вам. Ешьте! Вы же не хотите поссориться со своим боссом в первый же вечер? Лучше потратьте силы на работу с документами, которые я вам только что передал!

— Как скажете, сэр, — Драко, молча выругавшись, сел к столу и принялся за еду.

— Именно так, мистер Джонсон. Надеюсь, впредь у нас никогда не возникнут конфликты, подобные сегодняшнему.

— Я тоже на это надеюсь, сэр.

— Разбирая документы парфюмерной фабрики, не спешите, мистер Джонсон! Мне нужны полные, исчерпывающие сведения о том, что там происходит! Способ связи – прежний. До свидания!

— До свидания, сэр!

Перси ушел.

Вкусная еда не доставила юноше ни малейшего удовольствия. Он напряженно думал, правильно ли поступил, согласившись принять предложение мелкого Уизли. Впрочем, терять все равно уже нечего…

Документы о работе бывшей фабрики Флинтов оказались самой настоящей филькиной грамотой. Гоблинская отчетность, естественно велась на гоблинском языке, и значение некоторых терминов Драко не смог найти даже в большом англо–гоблинском словаре. Точнее, переводы этих выражений в словаре имелись, но к бухучету не имели ни малейшего отношения и ничего не объяснили.

Однажды вечером, несколько дней спустя после получения бумаг от Перси, Драко, закончив рабочий день, шел к лифту по переполненному людьми коридору пятнадцатого этажа Министерства. Проходя мимо комнаты, где сидела ласковая обслуга, юноша услышал знакомый голос:

— Малфой, кончай киснуть, иди сюда! У Джоша сегодня день рождения, и мы гуляем!

Темноволосый Эрик Штроссербергер и его приятель, светловолосый парень в синей мантии, стояли у открытой двери своего кабинета, откуда доносилась громкая музыка и шум голосов.

— Здравствуй, Эрик, — кивнул Драко, — спасибо за приглашение, но я не могу прийти. Мне нужно домой.

— Малфой, ну куда ты спешишь?! – хмыкнул Штроссербергер. – Зачем тебе нужно домой?! Думаю, твоя мама понимает, что ты взрослый парень и должен иногда развлекаться! Иди к нам, у нас весело!

— Я не могу: у меня дела!

Юноша попытался пройти мимо, но Эрик и его приятель встали прямо перед ним, закрывая путь к лифту.

— Малфой, от дел нужно уметь отдыхать! – весело сказал Штроссербергер. – Иди к нам, тебя Джош приглашает!

— Меня приглашает не Джош, а ты, но это неважно: я действительно сегодня занят.

— Да какая разница, кто приглашает! – хмыкнул Эрик. – Но, раз уж ты такой любитель церемоний, то… Джош!

Светловолосый закусил губу, протянул Драко руку и вежливо сказал:

— Я Джош Трентон. У нас сегодня гулянка по случаю моего дня рождения, и я приглашаю тебя.

Драко некоторое время колебался. С одной стороны, было противно пожимать руку человеку из отдела ласковой обслуги, с другой – как‑никак, работавшие там парни вели себя наиболее прилично с условно–досрочником на принудиловке и не обзывали его домовиком Артура Уизли… С третьей стороны, именно Штроссербергер по–настоящему помог высокородному Малфою в день экзекуции. А, кроме того, не каждый из министерских решится пожать руку Пожирателю Смерти…

Юноша пожал Джошу руку и заговорил, стараясь держаться вежливо, но отстраненно:

— Очень приятно. Я Драко Малфой. Спасибо за приглашение, но я не могу его принять. У меня сегодня вечером действительно много дел…

Эрик и Джош некоторое время молча смотрели на собеседника, потом Штроссербергер отошел в сторону, открывая путь к лифту, и вздохнул:

— Ну, насильно в рай не тянут! Пока, Малфой!

— До свидания!

Драко быстро зашагал вперед, радуясь, что его оставили в покое.

Несколько вечеров Малфой пытался продраться сквозь череду непонятных терминов одним рывком, но потом признал свое поражение и начал поиски в фамильной библиотеке. Через несколько часов там нашелся толстый запыленный фолиант под названием «Сравнительный анализ систем гоблинского и магловского бухучета». Автором книги был Лео Малфой, тираж составлял пять экземпляров. Начав пролистывать страницы, Драко заметил, что они испещрены рукописными пометками его дедушки Абраксаса Малфоя и отца.

Продолжая просматривать толстенный том, юноша нашел среди страниц старую, выцветшую магловскую черно–белую фотографию. На ней были изображены четыре человека в магловской одежде, стоявшие у странной машины, тоже явно магловской. Драко узнал своего прадедушку Лео и брата своей прабабушки, Жана Мермоза, — светловолосого красавца с резкими чертами лица. Двое других – долговязый лысеющий человек с толстыми щеками и типичный магл с плоским лицом, маленькими глазками и тонкими усиками – были младшему Малфою незнакомы. На оборотной стороне снимка имелась выцветшая надпись: «Я, Жан, Сент–Экс и Гийоме — «Латекоэр», 1926 год».

Драко знал, что Жан Мермоз, наследник одной из самых высокородных семей Франции, опозорил родных — ушел из дома и начал летать на магловских самолетах. Это увлечение стало роковым: в одном из полетов Жан Мермоз погиб… Но младшему Малфою никогда не приходило в голову, что прадедушка Лео мог поддерживать контакты с отступником и его друзьями–маглами.

Юноша внимательно посмотрел на машину, перед которой стояли четверо мужчин на фотографии. Это странное сооружение ничем не напоминало магловские самолеты. Драко знал, как они выглядят, потому что Люциус собирал модели летающих машин, прятал свою коллекцию в одной из тумб письменного стола и иногда показывал ее сыну. Устройство, запечатленное на старом снимке, скорее напоминало очень узкий и длинный старинный магловский автомобиль с открытым верхом, вот только колеса были совсем маленькие, а к передней части корпуса неизвестно зачем прикрепили узкую и длинную железяку. Кроме того, у непонятного агрегата имелись длинные плоскости, расположенные перпендикулярно корпусу и параллельно земле и соединенные между собой множеством деревянных реек… Немного подумав, младший Малфой решил, что это какая‑то магловская сельскохозяйственная машина под названием «Латекоэр». Странно, зачем прадедушке понадобилось фотографироваться рядом с ней?.. Через минуту юноша уже забыл о непонятном снимке, увлекшись чтением книги, написанной Лео Малфоем.

«Сравнительный анализ систем гоблинского и магловского бухучета» оказался бесценным подспорьем в работе. Немного уяснив принципы гоблинской отчетности, Драко попытался разобраться в происходящем на бывшей фабрике Флинтов. Быстро обнаружилось, что некто Гомер Брэйнвуд, который служит там управляющим, намного умнее Дуэйна Хопкинса — своего коллеги с фабрики по производству волшебных радиоприемников. Изучая хитросплетения афер Брэйнвуда, младший Малфой чувствовал себя полководцем, который ведет войска сквозь земли, кишащие неуловимыми врагами.

Через неделю напряженной работы Драко, кажется, сумел понять суть одной из махинаций управляющего и не мог дождаться конца рабочего дня, чтобы в отцовском кабинете проверить свое предположение. Выйдя из камина в родном доме, юноша на мгновение растерялся: перед ним стояли все его десять домовиков с букетами полевых цветов и мать, одетая в самую нарядную из своих мантий.

— С днем рождения, Драко! – сказала Нарцисса, улыбаясь.

— С днем рождения, мистер Драко Малфой, сэр! – загомонили эльфы и начали петь поздравительную песню.

Юноша молча выругался: он ведь совсем забыл, что сегодня, 5 июня, ему исполнилось девятнадцать лет. Ох, как же некстати этот праздник! Но ничего не поделаешь, придется сидеть за столом и выслушивать поздравления…

Драко принял в подарок от эльфов сделанные ими бесполезные безделушки, сохранив приветливое выражение лица. Миссис Малфой подарила сыну большой флакон собственноручно сваренного ею зелья, снимающего усталость.

Ужин поначалу тоже проходил спокойно. Домовики превзошли сами себя: праздничное меню оказалось, конечно, не таким шикарным, как в старые добрые времена, но вполне приличным. Нарцисса, очень веселая, поддерживала беседу и вела себя так, словно Малфои по–прежнему остаются одной из самых влиятельных семей Британии. Но все изменилось, когда, выпив несколько положенных имениннику бокалов вина, Драко сказал, что больше пить не будет: ему сегодня еще нужно поработать. Нарцисса затряслась всем телом, ее лицо исказилось бешенством, а в глазах зажглись злобные огоньки.

— Почему ты не хочешь больше пить?! – пронзительно закричала она. – Это из‑за меня?! Ты боишься, что я сопьюсь?! А я в полном порядке, и меня оскорбляют твои подозрения!

Драко попытался объяснить матери, что она ошибается, но Нарцисса его не слушала и продолжала кричать. В конце концов миссис Малфой зарыдала так отчаянно, что юноше пришлось вести ее в спальню и долго успокаивать. Когда мать заснула, он вновь прошел в столовую и вызвал Торки.

— Откуда мама берет деньги на зелье Эйфории? – резко спросил Драко.

— Мистер Драко Малфой, сэр, с чего вы это взяли? – залепетала старушка, дрожа.

— Я не слепой и феллеров повидал немало. Деньги на оплату долга банку я храню в сейфе и ежедневно их проверяю. Мама знает код, но хранящаяся в сейфе сумма не уменьшилась. Откуда у матери деньги на зелья?! Я приказываю тебе отвечать и говорить правду!

Торки заплакала:

— Простите нас, сэр! Мы нарушили ваш запрет!

— Какой именно?

— Мы… подрабатываем в свободное от обязанностей по дому время… Сейчас многие маги нуждаются в домашней прислуге, они готовы за это платить, а вам и вашей матушке не нужны услуги сразу восьми эльфов. Большая часть фамильного особняка закрыта, и вы не пользуетесь многими комнатами… Простите нас, сэр, и, поверьте, мы наказываем себя за нарушение вашего приказа!

— Но почему вы отдаете деньги моей матери?! – слова домовухи не укладывались у юноши в голове. – Неужели она вас об этом просит?!

— Нет, что вы, мистер Драко Малфой, сэр! – эльфка явно была шокирована этим предположением не меньше, чем ее хозяин. – Мы просто подкладываем миссис Малфой понемногу денег в ее шкатулку. Так и ваш батюшка делал, вы, наверное, знаете, мистер Драко Малфой, сэр… Вы не думайте, миссис Малфой борется с собой, она теперь покупает зелий гораздо меньше, чем прежде, и когда‑нибудь вообще оставит эту привычку!

Только много позже юноша понял, что Торки лгала. Гордая Нарцисса не стала бы брать деньги, которые неизвестно откуда появились в ее шкатулке, но считала себя вправе пользоваться содержимым фамильного сейфа, и домовики подкладывали деньги именно туда. Однако, даже не зная всей правды, Драко был неприятно поражен происходящим. Но что он может сделать?! Нужно непременно поговорить с матерью и объяснить ей, что она поступает неправильно, а пока…

— Я разрешаю вам работать, — сказал он, стараясь ничем не выдать чувств, которые испытывал. – И… я очень благодарен вам за помощь… Я никогда об этом не забуду. Однажды наступят хорошие времена, и я постараюсь…

— Это лишнее, мистер Малфой, — тихо сказала Торки. – Мы ведь ваши эльфы, сэр. И мы все очень гордимся вами…

— Гордитесь?! – юноша подумал, что ослышался.

— Да, — серьезно кивнула старушка. – Вы ведете себя как настоящий высокородный волшебник из хорошей семьи. Вот ваш одноклассник Блейз в первый же вечер, как из тюрьмы вышел, приказал своим домовикам есть крыс и этот приказ так и не отменил. А у самого денег куры не клюют! Да что с него взять! Бэвуха – это бэвуха и есть, бывший высокородный то есть… А вы молодец! Мы очень счастливы, что живем в вашем доме, сэр! Мы все точно знаем, что вы справитесь!

Драко чуть не расплакался прямо за столом: он, домовик своего начальничка, пытающийся стать полезным мелкому Уизли, по–прежнему кажется своим эльфам высокородным волшебником, которым стоит гордиться! Если бы домовики знали…

— Ну ладно, — юноша поднялся из‑за стола, — спасибо за все, Торки, но мне нужно идти работать.

— Удачи вам, сэр, — серьезно кивнула старушка.

Настроение Драко немного поднялось, потому что вечером своего дня рождения он действительно понял суть одной из афер Брэйнвуда.

Но, когда именинник улегся в кровать, чтобы заснуть, радость и торжество уступили место иным чувствам. Как он мечтал поскорее стать взрослым, как предвкушал ту чудесную жизнь, которая его ждет! И что же? Несколько дней спустя после своего шестнадцатилетия Драко узнал об аресте отца. Вместо веселья и развлечений младшего Малфоя ожидало руководство фабрикой, отнимавшее массу времени и сил, и хлопоты об отце. Даже посвящение в Пожиратели Смерти, о котором юноша мечтал долгие годы, в конечном счете принесло ему только несчастья. Весь шестой курс младший Малфой отчаянно и безнадежно ремонтировал Исчезательный Шкаф. Затем Дамблдор ушел из жизни, и пришлось скрываться – сначала в замке Темного Лорда, а потом у Снейпа в Паучьем Тупике… Когда Волдеморт погиб, Драко счел за лучшее остаться в Англии, не препятствовал мракоборцам, пришедшим арестовать его, и попал в тюрьму. Потом был суд и новая тюрьма — Флер‑де–Лис. А условно–досрочное освобождение, о котором столько мечталось, обернулось голодом, недосыпанием, тревогой за мать и каторжной работой на отца и сына Уизли…

Драко беспокойно завертелся в кровати. Что он видел в своей взрослой жизни хорошего?! Немногие вечера, проведенные в замке Темного Лорда перед шестым курсом и вскоре после побега из школы?! Но это так мало… и невероятно далеко от того, о чем мечтал в детстве единственный наследник высокородной семьи Малфоев! Неужели его жизнь никогда не изменится к лучшему?!

Юноша сжал кулаки. Нет, однажды весь этот кошмар закончится! И грязнокровки заплатят высокородному Малфою еще и за юность, которую у него отобрали!

Следующим вечером Драко серьезно поговорил с матерью. Нарцисса сначала все отрицала, но потом расплакалась, извинилась перед сыном за то, что создает ему проблемы, и пообещала постепенно уменьшать дозы принимаемых ею зелий.

Еще целую неделю младший Малфой разбирался в аферах Брэйнвуда и в конце концов уловил принципы некоторых его финансовых махинаций. Юноша набросал примерную схему увода прибыли на фабрике Флинтов и составил список документов, необходимых для того, чтобы проверить свои гипотезы. С этим уже можно было идти к мелкому Уизли…

Они встретились в том же ресторане, что и в прошлый раз, но сегодня стол был пуст. Перси покровительственно улыбнулся, приветствуя Драко. Юноше не очень понравилась эта улыбка, и, усевшись, он закинул ноги на стол, чтобы сынок нищеброда особенно не зазнавался. Драко ждал протестов, но мелкий Уизли только рассеянно улыбнулся и вздохнул:

— Ох уж эти мне высокородные!

Юноша с трудом сдержал улыбку. Если бы Перси чаще видел высокородных, то понял бы, что любой из них считает ниже своего достоинства сидеть в такой развязной позе. Но что взять с нищеброда?

Драко начал доклад и из вопросов мелкого Уизли понял, что тот тоже пытался разобраться в документах с бывшей фабрики Флинтов. Пару раз, совершенно неожиданно для собеседника, Перси начинал орать, выражая свое несогласие с его мнением о тех или иных финансовых операциях Брэйнвуда. Юноша сначала удивился, но потом вспомнил Патрика Смита – бывшего управляющего его бывшей фабрики. Смит тоже вопил как резаный, когда волновался, но Драко научился с этим справляться. Сначала скандалисту нужно было дать наораться всласть, а потом спокойно и веско продолжать гнуть свою линию. Тактика, нейтрализовывавшая Смита, помогла и при общении с мелким Уизли: его вопли быстро стихали. Когда младший Малфой закончил рассказ, Перси спокойно сказал:

— Что ж, мистер Джонсон, вопрос о вашем новом назначении решен. Через неделю начнете работать под моим руководством. Зарплата ваша будет в три раза превышать нынешнюю. Это, конечно, немного, но позднее у вас появятся дополнительные источники заработка.

— Спасибо, сэр, — ох, как же противно благодарить сыночка нищеброда!

— Не за что, мистер Джонсон! – улыбнулся Перси. – Мне будет очень приятно работать с таким толковым человеком, как вы. Уверен, вместе мы добьемся многого, ведь наши цели практически полностью совпадают!

— Что вы имеете в виду, сэр? — юноша никак не ожидал услышать от собеседника подобную фразу.

— Я, как и вы, мистер Джонсон, хочу, чтобы в нашей стране правили высокородные волшебники, — спокойно ответил мелкий Уизли. – Только поймите меня правильно: я никогда не поддерживал Волдеморта именно потому, что его подход был неверен в принципе. Силой ничего не добьешься: убийства и жестокость влекут за собой новые убийства и новую жестокость. Нет, власть высокородных должна основываться не на принуждении, а на силе денег! Тот, кто богат, всегда будет править бедными! А, зарабатывая деньги, можно скопить гораздо большие суммы, чем при получении их в наследство или завоевании в качестве трофеев. Увы, многие высокородные привыкли деньги получать – на войне или даром — и совсем не умеют их зарабатывать. Более того, немало высокородных считают постыдным для себя делом зарабатывать деньги! – Перси вскочил с места и принялся ходить по комнате. – Потому‑то грязнокровки и вытесняют старинные семьи, потому‑то и разрушается наш привычный мир! И я очень рад, что вы разделяете мои идеи! Конечно, ваша семья по древности значительно уступает нашей, но вы тоже высокородный волшебник, и это немало…

— В каком смысле уступаем?! – Драко подумал, что сыночек нищеброда попросту рехнулся от чрезмерных умственных усилий.

Мелкий Уизли вдруг расхохотался:

— Так вы об этом забыли, мистер Джонсон?! Вы – отчаянные ревнители чистокровности – предпочли забыть о нашей семье?! У меня нет слов!

Отсмеявшись, он продолжил очень серьезно:

— Наша семья происходит от логров, многие века правивших нашей страной. Последний логр, царствовавший в Британии, — это король Артур! Логры умели превращаться в зверей, но при этом были мудры и могучи, словно ангелы! Слово «Уизли» происходит от «уизел» — так логров называли маглы Британии и Ирландии, в беспредельной тупости своей считавшие их животными! Со временем словом «уизел» стали называть ласок, хотя в своем зверином облике логры вовсе не были на них похожи, а также других животных, несчастных или казавшихся простецам злобными. Впрочем, маглы были правы в одном: после гибели короля Артура лограм ни разу больше не улыбнулась удача…

Юноша не очень поверил этому рассказу: все нищеброды любят кичиться своими несуществующими предками. Перси, однако, не собирался останавливаться и резко спросил:

— И вы, конечно, не помните, что до конфискации земель, случившейся полвека назад, Уизли были крупнейшими землевладельцами в Британии? Вижу, что не помните! Леса и поля, озера и морские острова – все это принадлежало Уизли, пока Министерство не наложило на наше имущество свои загребущие руки! Жаль, что мой дед Септимус оказался настоящей тряпкой! Поначалу он не понял, что его жизнь и жизнь его семьи изменилась навсегда, и держался так же высокомерно, как и до конфискаций. Что ж, голод не тетка: однажды высокородный Септимус решил снизойти до родных и соседей, но они, разумеется, послали его куда подальше! Тогда от великого ума мой дед решил вложить все деньги, какие у него еще оставались, в акции фирмы, строившей железные дороги! – Перси грязно выругался. – Это в условиях Статута о секретности! Я еще удивляюсь, как ветку до Хогвартса Министерство разрешило построить! Короче, очень скоро владельцы компании смылись с деньгами вкладчиков. Дед остался ни с чем, а работать не желал и не умел, так что закончилось все очень плохо. Голодали они жутко, а фамильные драгоценности Септимус запретил продавать!

У деда было четверо детей, и устроилась в жизни только Моргана – вышла замуж за Теренса Буллстроуда. Миллисента, ваша однокурсница, — ее внучка. Сейчас тетушка пыталась подкатиться ко мне, но я ее послал: зачем мне эта бэвуха?! Ланселот был слишком гордым, чтобы служить Волдеморту, и начал мстить Министерству самостоятельно. Поймали его быстро и приговорили к пожизненному заключению в Азкабан, там Ланс и умер. Галахад, самый младший, возможно, помогал Ланселоту, но доказать его вину не смогли и оправдали. Впрочем, этот мой дядя тоже прожил недолго: он стал феллером и умер от передозировки.

Артур был самым старшим и, если бы не конфискация, унаследовал бы все земли семьи Уизли… Мой батюшка ушел из семьи, едва окончив Хогвартс, долго странствовал, а вернулся таким, каким вы его видите, — законченным нищебродом, любителем магловских штучек. Хотите — верьте, хотите — нет, но больше всего мне стыдно не за тех родичей, кто предпочел смерть или тюрьму позору, а за моего дорогого батюшку, который СДАЛСЯ и не стал бороться с теми, кто уничтожил его семью. Министерство не любило аристократов и потворствовало грязнокровкам – и высокородный Артур Уизли стал более маглорожденным, чем любой из грязнокровок!.. Какой стыд!

— Я понимаю вас, сэр, но если бы ваш отец предпочел смерть позору, то вы не родились бы, — Драко сам удивился своим словам.

— Я благодарен ему за то, что родился и живу, — сквозь зубы ответил Перси, — но только за это! Еще в детстве, узнав страшную историю моей семьи, я поклялся, что однажды Уизли вернут себе былое влияние! И своей цели я добьюсь! Поверьте, мистер Джонсон: придет день – и обе наши семьи вновь займут подобающее им место!

Драко подумал, что не очень хочет жить в мире, где власть принадлежит сыночку нищеброда, но решил побеспокоиться об этом позднее.

— А за отца мне СТЫДНО, — с силой сказал мелкий Уизли. – Стыдно за то, насколько его смогли запугать, стыдно за его нищебродские манеры, стыдно за то, с каким людьми он якшается… Один этот Штроссербергер чего стоит! Он ведь сейчас встречается с Эстеллой Шеридан из Департамента по связям с общественностью, верно?

— Нет, Эрик сейчас…

Юноша вдруг все понял. А ведь Горбин предупреждал, что Перси может прогнуть даже сильнее, чем Артур! Ох, как же жаль, что нельзя поблагодарить старика за его бесценную помощь! Драко встал со стула и вежливо сказал:

— Простите, сэр, но я должен идти. У меня есть срочные дела, о которых я забыл и вспомнил только сейчас. Кроме того, я вынужден отказаться от вашего предложения о работе, сэр. Мне очень жаль, но я не гожусь для исполнения обязанностей, которых вы от меня ждете.

— И что сие означает?! – резко спросил сынок нищеброда.

— Я почти не общаюсь с мистером Штроссербергером и ничего не знаю о его личной жизни, — ответил Драко, глядя прямо в глаза собеседнику. – Поэтому я ничем не могу быть вам полезен в этом вопросе.

Глаза мелкого Уизли загорелись желтым огнем, словно у кошки в темноте.

— Ах, какие мы гордые! – жестко сказал он. – Мы не беседуем со своим начальником о делах, не имеющих отношения к работе! С ума сойти! Знаете, мистер Малфой, когда было решено, что вы начнете служить в Министерстве, многие сомневались, удастся ли вас согнуть: дескать, высокородные – они какие‑то особенные и не способны изменить высоким принципам. Я‑то на примере своей семьи знаю, что выродки остаются собой до тех пор, пока им кишки от голода не скрутит, но даже я удивился, как быстро вы спеклись. Когда мой батюшка начал вас гонять за кофе, пол–Министерства – под Оборотным зельем, конечно, — спускались на пятнадцатый этаж посмотреть, как высокородный Драко Малфой, невыносимо страдая от унижения, носит кружки начальнику–нищеброду. Редкое было зрелище! И что?! Долго это продолжалось?! Трех месяцев не прошло, как вы ПРИВЫКЛИ! Я незадолго до того, как передать вам бумаги вашей бывшей фабрики, специально спускался посмотреть – хОдите спокойно, думаете о чем‑то другом, даже сообразили подавать начальнику кофе на серебряном подносе!.. Побила вас Жамба – вы не покончили с собой и не попытались ее убить, а утерли кровь, залечили шрамы и стали жить дальше, как ни в чем не бывало! Отца моего величаете сэром и даже меня стали так называть, потому что я готов платить вам больше, чем вы получаете теперь! Вот что голод с людьми делает! Подрыгались–подрыгались – и начали жрать, что дают! Был высокородный Драко Малфой – стал обычный клерк, каких в Министерстве полно! Так что не кобеньтесь, мистер Малфой, это уже не смешно!

Юноша восхитился собеседником: каждое слово сыночка нищеброда било точно в цель. Да, обидеть Перси умел… Драко даже удивился, почему не чувствует ни малейшего оскорбления, но потом понял, что настоящие высокородные не обижаются на предателей крови.

— Я не доносчик, сэр, и никогда им не буду, — ответил он спокойно. – Я могу идти?

— Нет, не можете. Подумайте вот о чем: люди интересуются вами лишь до тех пор, пока помнят, кем были Малфои. Но пройдет еще несколько месяцев – и вы настолько сольетесь с общей массой, что все забудут, из какой вы семьи. К тому времени я найду себе толковых сотрудников, и вам уже некуда будет деться – так и прослужите всю жизнь под моим батюшкой за нищенскую зарплату. Неужели вы хотите для себя такой судьбы?

А эти слова Перси действительно задели юношу за живое. Он вдруг воочию увидел себя много лет спустя – седой старик с прямой спиной и больными суставами, тяжело опираясь на трость, шагает по коридору пятнадцатого этажа за кофе для очередного начальничка–нищеброда и безропотно сносит побои своего шефа. Это очень тихий и вежливый старик, который экономит каждый кнат, никогда не повышает голоса и почти не вспоминает о том, что когда‑то его жизнь была совсем иной… Картина оказалась настолько явственной, что Драко закусил губу и закрыл глаза.

А ведь мелкий Уизли требует совсем немногого! Кто такой Штроссербергер из отдела ласковой обслуги для высокородного Драко Малфоя? Да Эрик и сам треплется о своих романах направо и налево! Если сыночку нищеброда это интересно – пусть жрет! А в награду за усердие он предоставит единственному наследнику высокородной семьи шанс вновь устроиться в жизни…

Драко стиснул руки в кулаки, открыл глаза и посмотрел прямо на Перси.

— Я не доносчик и никогда им не буду, сэр, — он развернулся и зашагал к двери.

— Подождите‑ка, мистер Малфой! – мелкий Уизли быстро нагнал собеседника и веско сказал, глядя ему в глаза. – Мерлин свидетель, я не вкладывал в свой вопрос того смысла, в котором вы его поняли, мистер Малфой, а просто хотел поддержать беседу. Но, если вам так неприятна светская болтовня, я обещаю никогда не говорить с вами на эти темы. У вас хорошая голова, и вы нужны мне не для трепа, мистер Малфой! Вы примете мое предложение о работе?

— Нет, сэр, — юноша открыл дверь и вышел из кабинета. На душе у Драко было тяжело, но он знал, что поступил правильно: если человек поощряет доносы – это навсегда! Хорошо, что Перси проговорился до того, как принял его в свой отдел! Было бы очень неприятно проситься обратно к начальничку…

— Если передумаете – обращайтесь ко мне, мистер Джонсон! – крикнул вдогонку Перси.

Драко внимательно прочитал меню, висящее на дверях ресторана, и сделал копию, после чего отправился в «Гринготтс» и выяснил там условия получения краткосрочных займов. Затем вернулся домой и полночи провел в отцовском кабинете за вычислениями, молча радуясь тому, что не потратил, а положил в сейф гонорар, полученный от сыночка нищеброда. Конечно, жаль отдавать часть денег, вырученных от продажи драгоценностей Горбину, но этой части все равно не хватит на полноценную выплату банку, а на запланированное количество платежей она не повлияет…

На следующее утро перед началом рабочего дня Драко отправился в кабинет №618, где сидел Перси. Войдя внутрь, юноша выложил на стол аккуратные столбики галеонов.

— Что это такое? – удивленно спросил мелкий Уизли.

— Деньги, сэр. Это – сумма, которую вы мне заплатили за анализ ситуации на моей бывшей фабрике. Данная работа была для вас бесполезна, и полученные деньги я воспринимаю как аванс за анализ дел на бывшей фабрике Флинтов. Поскольку от вашего задания я отказался, то возвращаю вам задаток. Вот это – плата за ужин, которым вы меня накормили в ресторане, а вот это – проценты за то, что ваши деньги некоторое время находились в моих руках, сэр. Вот на этом пергаменте приведена схема расчета процентов, и я выбрал самую высокую ставку, сэр.

— Так, — ехидно протянул сынок нищеброда, — считаете себя очень гордым? По–моему, вы просто мало голодали… Кстати, мистер Малфой, если вы полагаете, что я от ваших денег откажусь, то вы ошибаетесь. Я, в отличие от вас, не гордый.

— Вот и прекрасно, сэр.

Драко повернулся и пошел к двери, но остановился, услышав голос Перси:

— Мистер Малфой, пожалуйста, объясните мне, на что вы рассчитываете?! Вам так хочется всю жизнь проработать за гроши под руководством моего отца?

— Выбор есть всегда, сэр, — юноша сам удивился своему хорошему настроению. – Если мне наскучит моя нынешняя работа, то перейду в отдел ласковой обслуги. Как вы сами отметили вчера, все необходимые навыки я уже приобрел…

К изумлению Драко, мелкий Уизли вдруг расхохотался и сквозь слезы произнес:

— Вы очень самоуверенный человек, мистер Малфой! Приятно видеть, что даже в своем нынешнем жалком положении вы не утратили чувство юмора! Но, так или иначе, мое предложение остается в силе! Надумаете работать у меня – приходите!

— Не думаю, что это когда‑нибудь произойдет, сэр.

С этими словами мальчишка вышел из кабинета. Выждав несколько минут, Перси взял в руки чернильницу и швырнул ее в стену. Стекло разбилось, а по стене потекли темно–синие ручьи.

Перси выругался: ведь все уже было на мази! Ну что на него нашло?! У мини–Малфоя прекрасно варит голова, и такой помощник был бы незаменим в нынешние времена. И зачем понадобилось его немедленно перевербовывать?.. Эмоции взыграли, будь они неладны: слишком уж хорошо помнился и Драко в Хогвартсе, и Люциус в Министерстве. Да и Штроссербергера хотелось уесть… А окончательно вывела из равновесия история с Жамбой. Эта козлиха уже начала облизываться на «молодого Малфоя, такого беззащитного и несчастного». Когда Перси узнал об экзекуции, то позавидовал хорьку черной завистью: везет же некоторым! Да, такого счастливца очень хочется сломать через коленку…

Что ж, надо запомнить на будущее: эмоции мешают бизнесу! А к мини–Малфою нужно будет подкатиться пару месяцев спустя, когда остынет. Хорек очень любит цифры, он прирожденный бизнесмен, а отцовской фабрикой не очень хорошо управлял просто по молодости, да еще и Волдеморт ему мешал…

Ничего, с мальчишкой они договорятся. Когда два человека обожают заниматься ДЕЛОМ, они непременно найдут общий язык. Жаль, что с Биллом вышла промашка: у старшего брата голова тоже варит неплохо, но совершенно нет честолюбия. Билли предпочел кланяться гоблинам, а мини–Малфой в услужение к нелюдям не пойдет, и это прекрасно. Вдвоем они такое замутят! Надо только тщательно продумать подходы и выждать время…

Перси сладко потянулся, встал, аккуратно собрал принесенные хорьком деньги и спрятал их в сейф. Вот ведь выродок чертов!.. Что за ерунду он говорил о Брейнвуде…

Хозяин кабинета №618 выбросил из головы мысли о мини–Малфое и задумался о делах.

Прошло еще несколько дней. Все оставалось по–прежнему: кофе для начальничка, отчеты, целевые выезды, выплаты банку, на которые скоро закончатся деньги, – но у Драко почему‑то заметно улучшилось настроение. Причин этого он не понимал, но радовался своему хорошему состоянию духа не меньше, чем теплой летней погоде.

Как‑то раз, возвращаясь в кабинет после целевого выезда, юноша услышал голос Эрика:

— Привет, Малфой! Иди к нам! У меня сегодня день рождения! Я гуляю и приглашаю тебя! С Арти я договорился, он тебя отпустит пораньше!

Штроссербергер был уже сильно пьян. Он, наверное, упал бы, если бы не приятели, которые его поддерживали.

— Извини, Эрик, не могу. Я хотел бы закончить одно дело…

Драко и в самом деле не собирался принимать это приглашение. Во–первых, несмотря на то, что он сказал Перси, младший Малфой не мог преодолеть брезгливости, глядя на ласковую обслугу. Во–вторых, вид пьяных неприятно напомнил ему мать. И, в–третьих, приборы для замера уровня некробиотического поля, которые нищеброд соорудил из магловских железяк, и прежде показывали всякую нелепицу, но сегодня результаты оказались настолько странными, что Драко хотел немедленно сравнить их с прежними данными и как следует подумать.

— Малфой, не надо отрываться от коллектива! – Эрик, видимо, считал, что говорит грозно, но язык у него заплетался. – Если не придешь – я обижусь! Неужели ты хочешь поссориться со своими коллегами? Пошли! Там у нас такие девочки…

Последние слова решили вопрос окончательно: сальных рассказов Штроссербергера Драко уже наслушался немало, так как темноволосый парень с серьгой обожал прямо в коридоре делиться впечатлениями о своих романах.

— Извини, не могу, — Малфой вежливо отстранил пьяного и зашагал к себе.

Сегодняшние результаты действительно оказались необычными, и Драко долго рылся в бумагах, пытаясь найти нечто похожее. Когда он взглянул на часы, то глазам своим не поверил: стрелки показывали половину восьмого. Юноша смутно помнил, как начальничек говорил ему, что пора идти домой. Но Драко даже не думал, что с момента ухода старшего Уизли прошло уже столько времени …

Закрыв кабинет, Драко зашагал к лифту. На полпути юношу остановил Эрик. На этот раз Штроссербергер был один. По–прежнему пьяный, он с трудом держался на ногах и сильно пошатывался.

— Малфой, ну почему ты всегда от нас бегаешь?! Мы тебя приглашаем, а ты не хочешь с нами выпить… Это не по–товарищески!

— Извини, я спешу.

Юноша попытался обойти назойливого собеседника, но Эрик вновь оказался прямо перед ним:

— Или ты нас не уважаешь?! Смотри, я и обидеться могу!

— Я вас уважаю, — спорить с пьяным не хотелось, — но у меня много дел. Могу я пройти?

— Нет, не можешь, — Штроссербергер вплотную подошел к Драко и дыхнул на него перегаром. – Имей в виду: я приглашаю тебя в последний раз! Ты к нам пойдешь?! Если откажешься – обижусь и больше не позову!

— Я к вам не пойду, — Драко не поверил своему счастью, но на всякий случай опустил руку в карман, где лежала палочка: пьяные обидчивы, и Эрик может полезть в драку.

— Ну ты и фрукт, Малфой! – Штроссербергер, однако, не обиделся, а развеселился. – Ни с кем не дружишь, отрываешься от коллектива… Что скажет твой будущий начальник Перси Уизли? Он тебя за это не похвалит…

— Да плевал я на него! – юноша зашагал вперед, но вдруг остановился. – А откуда ты…

Эрик ухмыльнулся:

— Я же не слепой! Ты ходил как в воду опущенный, а потом вдруг воспрял, но думал явно не о своей работе! У дружочка Перси управление предприятиями идет не очень хорошо, а, кроме того, он нуждается в осведомителях с нашего этажа. Нетрудно было сложить два и два! А если Перси пообещал взять тебя к себе, то наверняка посоветовал пока подружиться с твоими нынешними коллегами… Что же ты его не слушаешься?! Или ты не хочешь работать на шестом этаже?! Ты все же очень странный выродок!

— А зачем Перси нужны осведомители с пятнадцатого этажа? – слова собеседника не укладывались у Драко в голове.

— А Перси вообще любопытный и хочет знать обо всем, что происходит в нашем здании, — весело объяснил Штроссербергер. – У меня сложилось впечатление, что он мечтает стать Министром Магии. Я был бы только за, если бы дружочек Перси не орал на подчиненных и не привечал стукачей. Но работа под Жамбой плохо на него повлияла, и потому я всеми силами буду препятствовать дружочку Перси в его карьерных устремлениях. А с пятнадцатого этажа ему выдачи не было, нет и не будет!

— Насчет ора ты не совсем прав: если дать Перси выкричаться, он потом успокаивается и ведет себя нормально. Это просто характер такой, — юноша хотел быть справедливым. – Но откуда ты знаешь о стукачах?

— Так ты же не первый, кого он пытался завербовать на нашем этаже, — улыбнулся Эрик. – До тебя были еще четверо…

— И что с ними стало?

— Одного Перси взял к себе в финотдел, а трое уволились из Министерства по собственному желанию. Не прижились они у нас как‑то… Честно говоря, я думал, что и ты за ними последуешь, хотя тебя‑то Перси, наверное, наверх бы взял: любит он выродков гонять.

— А вы, значит, не любите? – хмыкнул Драко, удивляясь сам себе.

— Мы тоже любим, потому‑то я и не сомневался, что ты спечешься. К тому же я так старался! — Штроссербергер мечтательно улыбнулся. – Заранее представлял себе, какое будет у Перси выражение лица, когда он услышит от тебя то, что я рассказывал в коридорах…

— На месте Перси я остался бы доволен услышанным, — юноша категорически не одобрял привычки Эрика трепаться у всех на виду о своих романах и попойках.

— Не остался бы, если бы слышал одно и то же в пятый раз, — довольно сообщил Штроссербергер.

— Так вы меня специально разводили?! – Драко понимал, что должен испытывать возмущение, но почему‑то не чувствовал ничего подобного.

— Ага, — Эрик лучезарно улыбнулся. – Я не сомневался, что ты купишься, а ты всех нас кинул…

— Тебе, я смотрю, все кажется очень забавным, а ты подумал о девушках, которых оскорблял?! – осознав происходящее, юноша задохнулся от ярости. — Им, по–твоему, тоже весело?!

— Конечно, — ухмыльнулся Штроссербергер. – Это ведь девушки из бухгалтерии! Видишь ли, на пятнадцатом этаже я одновременно возглавляю Общество по изучению маглов и Кружок по развитию памяти. Времени свободного у нас мало, поэтому заседания обоих неформальных объединений проводятся в коридоре в рабочее время. Я с помощью приятелей зачитываю по памяти фрагменты магловских романов и заменяю в них некоторые магловские реалии на волшебные. Желающие развивать память и изучать быт маглов запоминают мои рассказы, разыскивают книги, которые я цитировал, и определяют, что именно я заменил. К сожалению, некоторые новички, приходящие на работу к нам, предпочитают вступать в Кружки по развитию памяти, которые базируются на других этажах, но это уже не наши проблемы… А вот с Кружком по развитию памяти, работающим в бухгалтерии, мы дружим. У нас с ними заключен оборонительно–наступательный союз. Доказано, что лучше всего запоминаются – а, стало быть, способствуют развитию памяти, — эротические и просто скандальные истории. Но изучать жизнь маглов мы хотим тоже, и, чтобы упростить друг другу жизнь, ласковая обслуга и бухгалтерия заключили договор, разрешающий заменять некоторые фрагменты магловских книг, используя при этом имена коллег с другого этажа…

— То есть… девушки знают о твоих рассказах… и не против?!

— Знают и не против. Точно так же о происходящем знают друзья и приятели этих девушек, а также девушки ребят из ласковой обслуги.

— По–моему, ни у кого из вас нет чувства собственного достоинства! – резко сказал Драко. Поведение ласковой обслуги и бухгалтерии он счел возмутительным.

— Согласен. Но, чтобы работать в Министерстве, нужно уметь вертеться, — Штроссербергер сразу посерьезнел. — Ты, конечно, не знаешь, что во времена Фаджа Жамба, основываясь на доносах стукачей, устраивала товарищеские суды над теми, кто, как она думала, вел себя безнравственно?! Почти настоящие суды, с показаниями свидетелей, обвинителем и присяжными – обычно глубокими стариками или карьеристами вроде Перси. Сама Жамба чаще всего выступала в качестве адвоката обвиняемых… Вот это была действительно гнусь! Так что мы решили: хочет Жамба и ее начальство рыться в нашем грязном белье, — значит, нужно навалить его побольше, пусть подавятся!

— А уволиться вы не могли? – гнев юноши сменился омерзением к Жамбе и жалостью к ее подчиненным.

— Уйти означало позволить этой козлихе и дальше изгаляться над людьми, — резко ответил Эрик. – Да многим и уходить‑то было некуда… В конце концов, неужели сотня толковых молодых людей должна ставить на своей карьере крест из‑за какой‑то гадины?! Ничего, теперь Жамба больше никаких судов не проводит, а скоро ее и из финотдела турнут…

— А чем ты сам лучше Жамбы и Перси? – возмутился Драко. – Наверняка члены кружков, которые ты возглавляешь, докладывают тебе обо всем!

У Эрика было что ответить на это обвинение: они ведь и в самом деле не нападали, а только защищались. Штроссербергер мог бы рассказать, что Кружок по развитию памяти и Общество по изучению маглов возникли сразу после того, как Перси потребовал от одной из девушек из бухгалтерии сексуальных услуг и, получив отказ, написал на строптивую подчиненную донос для Жамбы. Третий сын Арти обвинил отказавшую ему в разрушении семьи: эта девушка действительно встречалась с женатым парнем. Жамба, разумеется, загорелась идеей провести образцово–показательный суд чести, и ласковой обслуге и бухгалтерии стоило больших усилий разрушить планы высоконравственной начальницы.

Кроме того, многие подозревали Жамбу и Перси, вербующих стукачей во всех отделах Министерства, в тайной работе на Волдеморта, и во время войны нейтрализация этой парочки казалась делом политическим…

Черноволосый парень с серьгой в ухе мог бы поведать еще немало интересного, но делать этого не стал. Во–первых, Эрик действительно не любил сплетничать. Во–вторых, выяснилось, что Жамба и третий сын Арти к делам Волдеморта причастны не были. В–третьих, дружочек Перси после того единственного случая в высокоморальных проектах Жамбы принимал лишь самое скромное участие: то ли совесть у паршивой овцы семьи Уизли проснулась, то ли он просто понял, что с ласковой обслугой лучше не связываться. Штроссербергер не исключал того, что в конечном итоге Малфой и Перси все‑таки найдут общий язык, и не хотел заранее ссорить строптивого выродка с его будущим шефом. Поэтому Эрик отделался лишь самым общим ответом:

— Мне нечем доказать свои слова, но я никогда не пользовался услугами стукачей и не намерен делать это впредь. А верить мне или нет – дело твое, Малфой

Как ни странно, юноша поверил, сам удивляясь своей наивности.

— Я только одного не понимаю… — смущенно сказал он. — Ладно, у меня в Министерстве знакомых нет, и вы смогли без труда меня развести. Но ведь сюда приходят работать родные и друзья здешних служащих. Они знают о вашей подставе и на нее не купятся. Вы настолько доверяете родным и друзьям своих коллег?

— Для таких людей у нас другие методы проверки разработаны.

— Какие же?

— А вот это секрет, Малфой. Много будешь знать – скоро состаришься! Но имей в виду: ни дружочку Перси, ни Жамбе ни отсюда, ни из бухгалтерии выдачи не было, нет и не будет!.. Кстати, — Штроссербергер взглянул на собеседника абсолютно трезвыми глазами и хмыкнул, — так или иначе, могу тебя поздравить: ты сдал экзамен на право работать на пятнадцатом этаже.

— Какая честь! – Драко почувствовал себя оскорбленным: он, высокородный Малфой, должен сдавать экзамен на право работать под нищебродом и рядом с ласковой обслугой!

— Именно честь, и экзамен этот выдерживали не все, так что можешь собой гордиться, Малфой! Я от тебя такого не ожидал… Кстати, у меня сегодня действительно день рождения, и сейчас я приглашаю тебя уже по–настоящему. Идем!

— Извини, я не могу, — Драко все же не мог одобрить подобную тактику борьбы с Жамбой да и сближаться с ласковой обслугой не хотел. – Устал я что‑то…

— Ну ладно, — Эрик снова улыбнулся, — не хочешь – не надо! Но в следующем году непременно приходи!

— Вряд ли я смогу. К тому времени моя принудиловка уже закончится, и я уйду из Министерства… — после разговора с Перси младший Малфой твердо решил, что после отбытия срока заключения не останется здесь ни на минуту.

— И куда ты пойдешь?! – удивился Штроссербергер.

— Не знаю, я еще не решил. Но под Уизли я точно работать не буду!

— Интересно, чем тебе не угодил Арти? Нормальный мужик, по–моему. Здесь все подчиненные обращаются к начальникам «сэр», так что в вашем конфликте прав был Арти, а ты вел себя безобразно. Он еще долго тебя терпел, я бы столько не выдержал…

— А, по–моему, что Перси Уизли, что его отец – все едино.

— Я с тобой не согласен: Арти лучше Перси хотя бы потому, что не делает своих подчиненных стукачами. Но спорить с тобой я не буду… Так ты действительно не хочешь идти на мою вечеринку?

— Нет, Эрик, честно, не хочу. Мне бы выспаться хоть немного…

— Ну, приятного отдыха…

Штроссербергер направился к дверям своего кабинета, а Драко пошел к лифту. Никто из них не подозревал, что Эрик ошибся: главный экзамен на право работать в Министерстве и просто жить младшему Малфою предстояло сдавать несколько дней спустя. Этот экзамен навсегда разделил жизнь юноши на две части.

* * *

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ для особо впечатлительных читателей:

это не конец фика, а середина!

Пара слов о саундтреке. Упоминаются две песни из мюзикла «Hair» («Волосы»):

«Aquarius» («Эра Водолея») И «Let the Sun Shine in» («Пусть Солнце светит всем»). При хорошем исполнении это очень красивые песни с большим положительным зарядом. (Больше в данном мюзикле хороших песен нет; кстати, и в экранизации, сделанной Милошем Форманом, самые яркие эпизоды тоже сняты на эти две песни, а остальное в принципе и смотреть не стоит.)

Музыка, упоминаемая чуть позже, это вступление к песне «Child in Time» группы «Deep Purple». Это одна из самых красивых песен, слышанных мной, но я долго не понимала, при чем здесь дети и время, и только нынешним летом сообразила, что они нужны только для маскировки истинного положения вещей. :)