— Спасите его, — прошептала она, захлебываясь словами. — Пожалуйста…

— Так. Быстро успокоилась, взяла себя в руки и толком рассказала, что произошло, — встряхнул девушку Ральдерик.

— Хорошо, — послушно всхлипнула Филара. — Подождите. Сейчас.

Она несколько раз глубоко вдохнула, параллельно размазывая слезы запястьем по щекам. После этого ее взгляд стал более осмысленным.

— Давайте я все по дороге расскажу, — гораздо спокойней сказала девушка. — Только, пожалуйста, поехали быстрее!

Так ничего и не поняв, друзья решили не спорить, а подчиниться, рассчитывая получить разъяснения в самом скором времени.

— И все же, что произошло? — не выдержал Гудрон, спешно запрягая Неветерка.

— Шун в тюрьме, — чуть снова не расплакалась Филара.

— И только-то? — фыркнул герцог, затягивая подпруги на своем коне. — Я уж было думал, что что-то серьезное… А ты так нас перепугала из-за какой-то ерунды.

— Ничего себе ерунда!

— Конечно, ерунда! Забыла, что ли, как мы все вместе в одной камере сидели не так давно? Так что опыт у него уже есть. Сейчас мы туда приедем и со всем разберемся.

— Что с собакой-то делать будем? Не бросать же ее здесь, — Дунгаф серьезно посмотрел на привязанного к дереву пса.

Чупоня явно не разделял оптимизма дворянина и сильно волновался.

— Ну-ка успокойся, — сурово приказал собаке Ральдерик, присаживаясь перед ней на корточки. — Лежать! Значит так. Мы сейчас туда едем и вытаскиваем твоего непутевого хозяина. А ты, как послушный пес, сидишь здесь и ждешь нашего возвращения. Помнишь, что Шун тебе велел? Он будет очень тобой недоволен, если ты ослушаешься… Ты меня понял?

Чупоня жалобно посмотрел на сидевшего перед ним человека и слабо дернулся вперед, проверяя веревку на прочность. Та оказалась крепче, чем ему бы хотелось.

— Вы врача-то нашли? — поинтересовался между делом кузнец у уже готовой скакать обратно подруги, тоже забираясь в седло.

— Мы не успели…

— Все, поехали, — Гендевец подтащил к себе за уздечку упирающегося Мерзавца. — Чем раньше начнем, тем быстрее освободимся.

— Ну, и что этот оболтус опять натворил? — спросил он через пару минут, когда товарищи уже скакали в направлении к городу.

Им вслед несся тревожный глухой лай.

Оказалось, произошло примерно следующее. Приехав в город, который, как выяснилось, назывался Эрг, Шун с Филарой отправились на поиски доктора. В один прекрасный момент, когда они как раз расспрашивали местное население, к ним подъехал какой-то богато одетый мужчина и стал делать девушке непристойные предложения. Кот отреагировал вполне предсказуемо: врезал обидчику сестры по наглой жирной морде. От всей души врезал. Тут же обнаружились две вещи. Во-первых, озабоченный оказался не один, а с толпой вооруженных охранников; а во-вторых, так получилось, что он приходился то ли братом, то ли двоюродным племянником местного правителя. Так что у юноши начались серьезные неприятности. Какое-то время ему удавалось весьма успешно отбиваться, однако весьма скоро даже он понял, что в одиночку ему не справиться. К этому времени стража оскорбленного и визжащего родственника градоправителя стала подбираться к Филаре, планируя и ее захватить за компанию, тем более что их непосредственный начальник ясно выразил свои планы относительно девушки. Шуну не оставалось ничего другого, кроме как крикнуть Герани, чтоб тот увозил хозяйку подальше, догадываясь, что по своей воле она его одного здесь не бросит, а самому из последних сил броситься на противников с удвоенной яростью, чтобы дать коню возможность исполнить приказ. Будучи лошадью сообразительной, Герань немедленно подчинился. Остервенело работая копытами и зубами, он проложил себе путь сквозь собравшуюся толпу, расшвыривая в стороны пытавшихся его удержать людей, и скрылся в ближайшем переулке. В этот момент Шуна как раз наконец смогли одолеть и повалить на землю. Что с ним было дальше, Филара не видела, потому что верный скакун, петляя по городу и отрываясь от погони, увозил ее все дальше от избиваемого «брата». Им-таки удалось уйти. Бегал Герань быстро, да и в изворотливости с агрессивностью мало кому уступал, так что скрылись они достаточно легко. Выждав в укрытии какое-то время, девушка, отважно плюя на возможные последствия, поехала обратно, желая узнать о судьбе, постигшей ее защитника. Она чудом ни разу не пересеклась со своими недавними преследователями и имела возможность свободно поездить по городу. Шуна к этому времени уже куда-то увели. Без особого труда ей удалось выяснить, что забрать его могли только в тюрьму, и узнать адрес этого учреждения. Филара даже предприняла отчаянную попытку попасть внутрь, неизвестно чем руководствуясь, но была остановлена и завернута стражей назад. Поняв, что в одиночку ей здесь не справиться, она сделала самое разумное, что только могла: поскакала за помощью к остальной части отряда, мирно лежавшей в этот момент у костра на полянке. Лишь покинув Эрг, девушка в полной мере дала волю чувствам и как следует запаниковала. Рассказ закончился, когда всадники уже подъезжали к городу.

— Где здесь живет этот твой градоправитель? — хмуро спросил Ральдерик, когда три лошади вышли на городскую площадь.

Был уже поздний вечер, поэтому народу на улицах было немного. В окнах домов зажигались огни. Было достаточно зябко, неуютный ветер забирался под одежду и пускал по всему телу мурашки. Где-то перелаивались местные собаки. По крышам метнулся темный кошачий силуэт. До путников доносились тихие разговоры случайных прохожих и пьяная песня невидимого им забулдыги, звучавшая из темного переулка.

— Там, — девушка указала на большое темное здание, обнесенное высокой каменной стеной.

Из-за плохого освещения его было сложно рассмотреть, однако даже при этом оно выглядело весьма внушительно.

— Я уже догадался, спасибо, — буркнул герцог, направляя коня в сторону местного аналога дворца.

— Что ты собираешься делать? — спросил Гудрон, подстраивая Неветерка под шаг Мерзавца, чтоб иметь возможность поговорить с другом.

— Разве это не очевидно? Его светлость герцог Заренги Ральдерик Яэвор лам Гендевский, волей судьбы оказавшийся со своей свитой в этой глуши, оказывает правителю славного города Эрг великую честь, снисходя до посещения его скромной обители, и требует немедленного освобождения одного из своих подданных, по недоразумению оказавшегося брошенным в тюрьму.

— Думаешь, сработает? — с недоверием уточнил Дунгаф, внимательно выслушав план дворянина.

— Ха! Хотел бы я поглядеть на того, кто посмеет отказать герцогу лам Гендевскому! Для этого нужно быть либо очень храбрым, либо очень глупым человеком. Все-таки лишние проблемы никому не нужны. А иметь своим врагом дом Яэворов… Так что даже об этом не думай. Очень скоро это чудо природы окажется на свободе, а вся Эргская знать будет ползать перед нами на коленях, клянясь в вечной дружбе, и предлагать щедрую компенсацию за причиненные неудобства.

Когда до здания оставалось всего пара улиц, вельможа вдруг остановился, спрыгнул с коня и принялся рыться в своих вещах.

— Что ты делаешь? — нервно поинтересовалась Филара, болезненно реагируя на каждую заминку в пути к освобождению ненаглядного брата.

— Все должны с первого взгляда понять, кто находится перед ними, — пояснил герцог, доставая со дна сумки совершенно новый, вышитый золотой нитью, черный камзол, — поэтому мой внешний вид не должен вызывать ни тени сомнения в моем происхождении.

— Я этот кафтан не видел, — холодно отреагировал Гудрон, вспоминая давнишний поход друга по магазинам в Верхнем Сурчуке и свои мысли по этому поводу. «Интересно, сколько же НА САМОМ деле он тогда барахла купил?», — подумал он про себя.

— Запомни. Это — не кафтан! Кафтанов я не ношу. И вообще, сейчас не совсем подходящее время и место для подобных разговоров.

Через пару минут компания во главе с приодетым и причесанным гендевским вельможей подъехала к охраняемым двумя стражами воротам виллы.

— Отпереть немедленно! — властно приказал Ральдерик охранникам, как раз собиравшимся сказать: «Стой! Кто идет? Вали, пока не накостыляли».

Слегка опешившие солдаты удивленно поглядели на ночных гостей и порадовались в глубине души, что не успели произнести задуманную фразу. Что-что, а производить впечатление дворянин умел. Благородный черный камзол, как всегда, идеально сидевший на своем владельце, загадочно поблескивал в тусклом освещении дорогой золотой вышивкой. На пальце гендевца нескромно поблескивал каменьями украденный у бедных кладоискателей Каланурского залива перстень. На боку висел меч в красивых и несомненно дорогих ножнах. Возможно, в свое время герцог убил много времени, тренируясь перед зеркалом принимать величественные и властные позы. Тем не менее эти затраты явно окупались. Картину дополнял белоснежный Мерзавец с выражением высокомерия и презрения к тому месту, где оказался, на морде.

— Что вам угодно? — выдавил один из стражей, заметив раздраженное нетерпение на лице незнакомца и мудро рассудив, что этого человека лучше не злить.

— Нам угодно попасть внутрь, — презрительно бросил Ральдерик, глядя на собеседника так, будто перед ним находился говорящий таракан. — Долго нам еще здесь стоять? Или может быть, вы оба хотите, чтоб ваш господин узнал, что вы посмели заставить ждать герцога лам Гендевского?

Судя по выражению, появившемуся на лицах несчастных стражей, сказанное было для них не пустым звуком. Филара с Гудроном услышали, как один из них шумно вдохнул воздух и инстинктивно встал по стойке «смирно». Товарищи уже успели забыть, каким порой мог быть их благородный друг. Чтоб как-то ему соответствовать и оправдывать звание свиты, они тоже постарались напустить на себя показное высокомерие и значимость, однако были вынуждены признать, что у Ральдерика это получалось не в пример лучше. Очень скоро путники оказались внутри здания. Переходя из коридора в коридор, из зала в зал, они наконец попали в богато обставленную комнату с тяжелыми бархатными бордовыми шторами. Здесь их уже ждал несколько нервный пожилой человек. Судя по тому, как мужчина был одет, его только что подняли с постели. Он спешно застегивал пуговицы на накинутом поверх ночной рубашки камзоле, при этом параллельно приглаживал рукой седые волосы, и испуганно поглядывал на вошедших.

— Герцог! Какая честь! — взволнованно обратился он к Ральдерику, кидая недоуменные взгляды на несколько своеобразную свиту почетного гостя. — Что Вас привело в наш скромный городок?

— Вы местный правитель? — прямо спросил тот, игнорируя вопрос и хорошие манеры.

— Нет, — вздрогнул человек, — Я всего лишь его советник…

— Я желаю видеть правителя, — безапелляционно заявил дворянин.

— Боюсь, это невозможно, — вкрадчиво ответил советник, склоняя голову в сожалеющем кивке. — Маркиз изволил отбыть на охоту сегодня утром. Вернется он лишь через пару дней. В его отсутствие городом и всеми прилегающими землями управляет его младший брат.

— Тогда я желаю видеть его младшего брата, — ледяным тоном сказал герцог, начиная терять терпение.

— Боюсь, это тоже невозможно, — снова принялся сокрушаться мужчина. — Несколько часов назад с ним произошел небольшой инцидент, и теперь он вынужден лежать в своей постели. Видите ли, Его Лордство получил переломы челюсти, обоих рук, двух ребер, а также потерял много крови и несколько зубов. Врачи делают все возможное для его скорейшего выздоровления, однако это произойдет еще нескоро. Так что, получается, что в данный момент городом управляю я.

При перечислении травм младшего брата местного маркиза глаза Ральдерика гордо сверкнули, и он едва сумел сдержать одобрительную усмешку.

— Отлично. Тогда я буду говорить с вами, — сказал он уже менее враждебно.

— Чем могу вам помочь?

— Видите ли, я требую освобождения из тюрьмы своего подданного. Это человек из моей свиты. Он был заключен буквально пару часов назад, вскоре после того небольшого инцидента с братом вашего правителя, — глядя собеседнику в глаза, твердо отчеканил герцог.

Советник, временно управляющий городом, серьезно задумался, теребя верхнюю пуговицу своего камзола. Помолчав немного, он серьезно посмотрел на ждущих его реакции друзей и, побледнев, спокойно произнес:

— Извините, но я не могу этого сделать…

— Что? — не поверил своим ушам Ральдерик, на мгновение теряя самообладание. — Как это «не можете»? Вы хоть себе представляете масштабы последствий для вашего города, если вы не выполните мое требование?! Да армия Заренги в два счета сотрет ваш Эрг с лица земли!

— Давайте говорить начистоту, — отозвался его собеседник, знаком веля лакеям, стоявшим у дверей, покинуть помещение. — Я прекрасно знаю, чем это может нам грозить. Однако еще лучше я понимаю, что будет грозить непосредственно мне, если я выполню вашу просьбу. Его светлость в ярости. Он визжит, как недорезанная свинья, сыплет проклятьями и жаждет своими руками свернуть мальчишке шею. Он бы давно попытался это сделать, если б те у него не были сломаны. Лорд прикован к постели, не может толком говорить и есть. Скажу по правде, я даже рад, что с ним произошло подобное. Потому что этот человек не вызывает у меня ничего, кроме омерзения. Однако если он узнает, что я отпустил того, кто все это с ним сделал, я не проживу и дня. И смерть моя будет весьма болезненна и продолжительна. А дорога от Гендевы до нас занимает больше тридцати дней. Так что у нас будет как минимум два месяца, чтоб подготовиться к вашему приходу. Если, конечно, вы все же придете с армией мстить. В чем я лично сомневаюсь…

— В таком случае я НАСТАИВАЮ на разговоре с вашим господином. Плевать, что он прикован к постели! Полагаю, пообщавшись со мной, он резко изменит свою точку зрения по данному вопросу…

— Сомневаюсь, — категорично заявил советник, чье имя друзья так и не догадались спросить. — Это не тот человек, который понимает доводы. Ему совершенно плевать и на вас, и на Гендеву. Для него существует только он сам и его власть. Сейчас, когда он наконец до нее дорвался, он стал совершенно неуправляем. Поверьте мне, я его хорошо знаю. Он слишком глуп и самовлюблен. Даже если вы ему скажете, что через два месяца сюда прибудет огромная армия, которая уничтожит и его самого, и весь город, он скажет что-нибудь из разряда: «Ха-ха! Да кем вы себя возомнили?! Приводите свои войска, и мы еще посмотрим, кто кого!» А возможно, еще и прикажет наказать вас плетьми, чтоб показать всему миру, какой он великий правитель, посмевший бросить вызов Гендеве. И ему даже в голову не придет, что он совершает ошибку, за которую потом будет расплачиваться кровью.

Ральдерик с товарищами молча слушали этот монолог. Они понимали, что, возможно, мужчина говорит правду и в его словах есть смысл. Однако герцогу было сложно примириться, что его план, казавшийся совершенно беспроигрышным, летит в тартарары. Кипя яростью, он развернулся на каблуках, не слушая окончания речи собеседника, и направился к выходу, кивком указывая друзьям следовать за ним. Временный управляющий городом проводил их печальным взглядом, не обижаясь на то, что с ним даже не попрощались. Когда посетители уже подходили к дверям, он, после напряженного молчания, тихо сказал им вслед:

— Завтра в десять часов утра его казнят.

Путников при этих словах будто наотмашь ударили ломом по голове, а их сердца с тихим «хлюпом» оторвались и упали куда-то в область щиколоток. Бледные, они медленно развернулись к сконфуженному советнику, не веря тому, что только что услышали.

— Повторите, что вы сказали? — хрипло попросила Филара, находясь в двух шагах от обморока.

— Я ничего не могу поделать, — печально пожал плечами старик. — Он посмел поднять руку на брата маркиза, изувечил его… Я уж не говорю обо всех тех оскорблениях, которыми он его полил… Вы сами должны догадываться, чем это карается. Приказ о казни был отдан не мной. Отменить его я не могу, даже если б и хотел. Я слышал, что произошло сегодня на самом деле. Видимо, речь шла о девушке, что я вижу перед собой сейчас… Мне правда жаль парня… Но сделать я ничего не могу. Извините.

— Можем мы поговорить с ним? — стараясь сохранять невозмутимость, поинтересовался Ральдерик.

Советник отрицательно покачал головой.

— Мне очень жаль. Но и вы меня тоже поймите, — еле слышно проговорил он.

Закусив губу в задумчивости, герцог небрежно кивнул ему на прощание и решительно вышел прочь. Остальные побежали за ним. Филара прилагала все усилия, чтобы не потерять сознание или снова не разрыдаться. Гендевец чувствовал на своей спине напряженные взгляды своих спутников, и от этого злился еще больше. Он знал, что все ждали от него эффективного решения проблемы, гениального плана и образцово-показательных смелости, силы, ума и удали. Он сам их приучил к этому. Так что вся ответственность за происходившее как-то сама собой оказалась на нем. Когда за путниками закрылись ворота виллы, дворянин остановил Мерзавца и, не оборачиваясь, глухо спросил:

— Где тюрьма?

— Рядом, — тут же отозвалась девушка, не спуская с друга отчаянного взгляда.

— Показывай дорогу.

Минут через пять они уже стояли перед внушительным темным старым зданием тюрьмы, обнесенным высокой стеной. Массивные деревянные ворота были крепко заперты. Наверху горел фонарь. Путники увидели, как по стене прошел часовой, на секунду осветившийся тусклым светом одинокого светильника. Наблюдавших за ним незнакомцев на лошадях он не заметил и прошагал дальше, совершая дежурный обход территории.

— Что ж… Попробуем поступить по другому, — буркнул Ральдерик и, соскочив с коня, направился к воротам.

Остальные последовали его примеру. Подойдя к створкам, герцог тихонько постучал в маленькое закрытое окошко. Через несколько секунд оно приоткрылось, и в глаза ударил яркий свет фонаря, который держал в руках подозрительно глядевший на ночных посетителей человек в военной форме.

— Что надо? — недружелюбно поинтересовался он.

— Сколько вы хотите денег за то, чтоб освободить одного заключенного? — в лоб спросил гендевец, приводя своих спутников в ужас этой фразой.

К их удивлению, страж не стал кричать и звать своих коллег, а также грозиться бросить незнакомцев в камеру за подобные речи. Вместо этого он открыл створку до конца и задумался. Герцог добавил, что сумма может быть любой, надеясь, что у тюремщика есть хоть капля совести, и больше, чем стоят их золотые монеты, которых оставалось совсем мало, он не потребует.

— Кто заключенный?

Ему ответили. Взгляд дежурного сразу погас и он с сожалением отрицательно замотал головой, говоря, что еще хочет жить. Ральдерик повторил про любой размер суммы и пообещал довезти охранника до любого населенного пункта в случае его согласия, так что его жизни ничего не будет угрожать. Несмотря на все уговоры, караульный отказывался. В результате он только согласился за «умеренную» плату устроить посетителям встречу с заключенным, уверяя, что страшно рисковал, даже делая это. Гендевец решил, что ходить всей толпой не стоит, и велел Филаре с Дунгафом дожидаться их на улице. Девушка пыталась возражать, но в итоге все равно пошли лишь герцог с кузнецом.

Идти пришлось долго. Страж вел их так, чтоб ни одна живая душа не заметила, как три человека крадутся по территории тюрьмы, пережидая в тенях, когда в их поле зрения оказывался какой-нибудь совершавший обход караульный. Заявив, что привести гостей непосредственно к входу в камеру он не может, потому что там постоянно дежурят люди, мимо которых незаметно пройти невозможно, охранник указал на маленькое зарешеченное окошко, находившееся на уровне земли, и заверил, что искомый заключенный находился за ним. Данное обстоятельство изрядно огорчило Ральдерика. Он был уверен, что сможет организовать побег товарища, если попадет на территорию тюрьмы. Однако сквозь это оконце пролезть было невозможно, даже если б получилось сорвать решетку. Пока он мысленно просчитывал, каковы их шансы вдвоем пробиться через коридоры к камере, добыть ключ, отпереть решетку и выбраться наружу в полном составе, проводник, убедившись, что поблизости никого нет, шепнул юношам: «У вас три минуты! Потом будет обход», — и юркнул в тень. Быстро и неслышно товарищи подбежали к стене и, прижавшись к земле, заглянули в окошко.

— Эй, — шепнул гендевец в темноту за оконной решеткой. — Ты тут?

Послышалось тихое шевеление и хриплое дыхание.

— Шун! — тихо позвал Гудрон, боясь, что проводник ошибся камерой. — Это ты?

— Я, я, — раздался хмурый голос. — И нечего так орать.

До ушей друзей донесся стон, смешанный с негромкими ругательствами, и в окошке возникло знакомое лицо. У ирольца немного отлегло от сердца.

— Пришли все-таки, — Шун прижался лбом к решетке, вцепившись в нее пальцами. — А я уж, было решил, что мне самому выбираться придется…

— Не пори чушь! — строго сказал кузнец.

— Как Филара?

— Нормально. Я решил, что ей нечего по тюрьме разгуливать. Снаружи дожидается…

— Понятно… А как та жирная сволочь поживает?

— Гораздо хуже. Ты в курсе, что у него сломаны руки, ребра, челюсть? — фыркнул Ральдерик. — Как тебе это удалось? Сестра твоя уверяет, что ты ему всего один раз по морде съездить успел, прежде чем тебя повалили…

Лицо кота расплылось в хищной довольной улыбке, в лунном свете блеснули клыки.

— А я до него потом еще разочек добрался, — гордо поведал он, морщась от боли.

— Умница, — просиял герцог и в порыве чувств хлопнул друга по плечу, просунув руку сквозь решетку.

Шун тихо взвыл и исчез из виду. Раздался звук падающего тела.

— С ума сошел что ли? — услышали посетители через несколько секунд. — На мне ж места живого нет! Уй-й… Я и так еле стою, ты еще тут руками размахался… Ай, как больно-о-о…

— Да-а-а-а… Здорово ж тебя отделали, — с сожалением протянул Ральдерик, вглядываясь во мрак камеры.

— Ты знаешь, что тебя утром казнить хотят? — осторожно задал вопрос Гудрон.

Стоны и тихая ругань по другую сторону решетки мгновенно прекратились. Им на смену пришло ледяное молчание.

— Нет, — послышался через некоторое время хриплый ответ.

— Не волнуйся, мы делаем все, что можем, чтоб тебя вытащить, — принялся горячо убеждать кота иролец.

— Спасибо. Утешил, — был ему хмурый отклик.

— Слушай сюда, — гендевец вплотную приник к холодному металлу. — Мы. Тебя. Спасем. Даже не сомневайся. Я обещаю. Ничего не бойся. Просто жди. Нет ни единого шанса, что ты завтра умрешь. Ты меня понял?

Ответа не последовало.

— Я тебя спрашиваю. Ты меня понял? — чуть повысил голос Ральдерик.

До его слуха донеслось еле слышное «Да».

— Вот и хорошо. Просто верь и жди. Обещаю, мы тебя вытащим. А иначе кто будет все время действовать мне на нервы, говорить и делать глупости, а?

— Спасибо большое! — Шун попытался обиженно фыркнуть, но у него не получилось.

Из тени вынырнул знакомый стражник и в панике замахал руками, показывая, что время истекло. Кузнец это заметил и тронул дворянина за плечо, привлекая его внимания к тому, что им пора.

— Мы сейчас уходим, — торопливо шепнул герцог. — Вот. А завтра, когда все это закончится, тебя ждет серьезный разговор! Чтоб не повадно было в будущем в такие тупые передряги попадать, меня позорить и сестру волновать! Идиот!

— Сам дурак! — довольно усмехнулся кот.

Ральдерик с Гудроном еле успели вскочить и отбежать в тень к поджидавшему их охраннику, когда из-за угла вышла пара вооруженных солдат и промаршировала мимо их укрытия. Вскоре они скрылись из вида. Свет фонаря, освещавшего им дорогу, исчез за поворотом. Подкупленный страж облегченно промокнул носовым платочком вспотевшее от волнения лицо и начал осторожно пробираться к воротам. Бросив прощальный взгляд на маленькое окошко, друзья последовали за ним. Когда они уже отошли достаточно далеко, в камере раздался тихий вздох, и мальчишеский голос серьезно сказал: «Я буду ждать»… Только его уже никто не слышал. Выйдя на улицу, гендевец отсчитал помощнику три драконьи монетки, про себя подумав, что на такие деньги можно было бы купить всю тюрьму вместе со всеми ее обитателями, включая крыс, тараканов и тюремщиков. Стражник проворно спрятал их в сапог и со словами: «Если что, обращайтесь еще», — захлопнул у друзей перед носом дверь. Филара с Дунгафом и лошадьми обнаружилась практически сразу. Девушка подбежала к юношам и, глядя на них огромными взволнованно-испуганными глазами, нервно закусила губу, ожидая рассказа.

— Что мы будем делать сейчас? — спросил библиотекарь, когда те в двух словах пересказали свой поход по тюрьме.

Герцог сложил руки на груди и крепко задумался. Он не представлял, как им поступить, но понимал, что никогда не сможет этого сказать верившим в него людям и гному.

— Пошли посмотрим место предполагаемой казни, — выдавил он, наконец. — Изучим все входы-выходы… Его же туда вести будут, значит, можно попытаться напасть на процессию по дороге.

Снова постучавшись в ворота, они выяснили у стражника, где именно будет проходить казнь. Им даже не пришлось доплачивать за эти сведенья. Приехав по указанному адресу, путники оказались на небольшой мощеной площади, в центре которой располагался эшафот. Видимо, в Эрге публичные экзекуции случались достаточно часто. Со всех сторон ее обступали дома, так чтобы их жители тоже могли поглядеть на увлекательное зрелище из собственных окон. Сюда выходило несколько улочек. Внимательно изучив место предстоящей казни и придя к каким-то своим выводам, Ральдерик медленно поехал в обратную сторону, осматривая путь, по которому, по его мнению, должны были повести арестанта. Когда они проезжали мимо одного из домов, Гудрон вдруг неожиданно притормозил Неветерка и удивленно оглянулся.

— Слушайте, — велел он, поймав на себе ожидающие взгляды товарищей.

Те послушно прислушались. Из дома доносились голоса. Разговаривали двое. Вернее, в основном говорил мужчина, а женщина лишь порой вставляла «охи», «ахи» и прочие восторженные междометия. Окна были ярко освещены, позволяя неплохо рассмотреть, что происходило внутри за полупрозрачными шторами. Молодой парень, возможно чуть старше Ральдерика с Гудроном, в странном балахоне с нарисованными непонятными символами изображал в лицах перед наивно хлопавшей ресницами девушкой какую-то сценку. Друзья услышали отрывок из этого рассказа.

— …упал навзничь, но попытался дотянуться до меня клешней…

— О-о-о-о-о-о-о-х!!!

— И тогда я схватил своей посох и ударил по нему молнией!

— О Бо-о-о-о-ож!

— Его разорвало взрывом, но не успел я отдышаться, как откуда-то сверху на меня набросились еще четыре таких же твари…

— Ты тако-о-ой хра-а-абрый!!!

— Меня спасло чудо, имя которому «заклинание Прамбелверба». Я не буду описывать тебе всех ужасов…

Ральдерик нехорошо улыбнулся и задумчиво окинул взглядом фасад дома.

— Ты мешок с веревкой еще не потерял? — обратился он к кузнецу.

— Нет, — ответил тот, хлопая рукой по висевшей на седле сумке. — Они у меня всегда с собой.

— Это хорошо. Филара, Дунгаф, подождите нас здесь немного, пожалуйста…

Уже через пять минут из дома стали доноситься звуки борьбы и женский визг. Девушка и гном с невинным видом сидели в седлах и изображали, что совершенно ничего не слышат. Раздался грохот, что-то громко разбилось, свет в комнате погас. Герцог пинком распахнул входную дверь и выскочил на улицу. Следом за ним с мычащим и брыкающимся мешком на плече выбежал иролец. Женский визг не прекращался. Только почему-то соседи на это никак не реагировали. Вернее, они реагировали не так, как положено реагировать соседям при звуках борьбы, разрушений и воплей о помощи. «Да заткнетесь вы сегодня?!» — послышался гневный мужской окрик, и где-то шумно захлопнулись ставни.

— Опять этот идиот какой-нибудь дуре впечатлительной лапшу на уши вешает!

Живой мешок кинули на Мерзавца поверх жесткого гномьего доспеха и постарались как можно быстрее скрыться от возможных преследователей и верещавшей девушки, своими воплями грозившей перебудить полгорода и осложнить и так не легкое положение товарищей. Возникло небольшое затруднение с тем, куда его теперь везти. В результате было решено ехать прочь из Эрга, куда-нибудь на природу. Только совсем недалеко, чтоб иметь возможность вернуться при первой же необходимости. Найдя за пределами города густые кусты шиповника, путники решили, что это место вполне подойдет для доверительной беседы с возможным магом, и бесцеремонно сгрузили отбитый во время бешеной скачки о рогатый шлем и потому больше почти не шевелившийся тюк на землю.

Когда из мешка вытряхнули содержимое, взгляду друзей предстал крайне жалкого вида субъект. Это был тот самый молодой человек, которого они видели в окне, только выглядел он на этот раз несколько иначе. Бедняга был крепко обмотан веревкой, стянувшей его руки и ноги в такой неудобный узел, что, скорее всего, он еще долго не смог бы ими шевелить даже после того, как его развяжут. В рот бедолаге кто-то догадался засунуть две пары носков (Филаре оставалось лишь уповать на то, что они были чистыми, а то, зная Ральдерика, можно было предположить, что те таковыми далеко не являлись и были выбраны из кучи себе подобных именно за это качество). Балахон с мистическими символами в нескольких местах порвался. Под обоими глазами у человека красовались синяки. Вид у него был затравленный, жалкий и очень злобный. Волшебник буквально кипел от ярости. Девушка сразу подумала, что сотрудничать с ними он, скорее всего, не захочет. Маг что-то гневно бубнил в свой кляп, прожигая похитителей полным ненависти взглядом. Дунгаф над ним смилостивился и освободил ему рот. Человек проорался и высказал все, что о них думал. Поняв, что его слова этих людей мало волновали, он потребовал, чтоб его немедленно развязали. Взяв с пленника обещание, что тот не будет пытаться заколдовать окружающих, Гудрон снял с него веревку. Насупившийся чародей принялся мрачно растирать запястья.

— Ну и как это понимать? — буркнул он хмуро. — Что я вам сделал?!

— Нам срочно нужна ваша помощь, — принялся объяснять ему кузнец.

Пока иролец в общих чертах рассказывал, почему волшебника так бесцеремонно вытащили из дома, тот убедился, что к его конечностям вернулась чувствительность, и гаденько ухмыльнулся.

— N»*?:;N;!$ %%#!* — выкрикнул он неожиданно, делая руками странные пассы в сторону собеседника.

Юношу как будто ударило ветром в лицо. И… все. Больше ничего не произошло. Кузнец удивленно посмотрел на свои руки, ноги, пощупал голову… Все было в том же состоянии, что и несколько секунд назад. Невозможно описать удивление, отразившееся на лице мага. Он с недоверием смотрел на совершенно целого человека, в которого только что кинул заклинанием огня, потом перевел взгляд на свои руки и решил попробовать еще раз.

Однако домахать необходимые пассы ему не позволили. Очень быстро волшебник обнаружил, что кто-то ткнул его лицом в землю, заломил ему руку за спину и сел сверху.

Тем временем иролец все пытался определить, что в нем изменилось. Наконец, его внимание привлек мешочек с амулетами, который он давно таскал на поясе, потому что, собственно говоря, девать его было некуда. Высыпав себе на ладонь содержимое, парень заметил, что один из камушков стал гораздо горячее остальных и тихо светился. «Вот спасибо тебе, Юлада!» — подумал юноша, убирая амулеты обратно.

А маг как раз орал, что не собирается им ничем помогать, и грозился все в округе разнести, если его немедленно не отпустят домой. Как и предполагала Филара, конструктивного диалога не получалось. Деньги волшебник брать отказывался, на угрозы отвечал еще более страшными угрозами и свирепел все больше и больше. Ральдерик со временем тоже добрее не становился, так что ночная беседа грозилась закончиться физическим устранением одной из сторон. Однако больше колдовать чародей почему-то не пытался. Возможно, неудача с первым заклинанием подействовала на него удручающе, однако, кроме как гневно визжать, грозиться пожаловаться маркизу и замыкаться в себе, маг не собирался делать ничего. Наконец девушке надоело смотреть и слушать это безобразие. Вздохнув, со словами: «Что ж… Ничего не поделаешь в этом случае», — она подошла к приготовившемуся ломать противнику пальцы Ральдерику и решительно отстранила его от жертвы. Рывком посадила избитого и разобиженного волшебника прямо и села к нему вплотную.

— Пожалуйста… Помогите нам! — прошептала Филара проникновенным низким грудным голосом, томно глядя на собеседника из-под трепетно подергивавшихся ресниц.

При этом одна ее нога ме-е-е-едленно закидывалась на вторую, а грудь страстно вздымалась в непосредственной близости от его лица. Потом ее рука каким-то образом оказалась у него на колене. На этом месте считавшие, что хорошо знают девушку, друзья обалдели окончательно. Ральдерик при виде такого зрелища утратил дар речи и, неверяще глядя, как тонкие девичьи пальцы ласково ползли по щеке склочного, истеричного, глупого, а главное СТРАШНОГО колдуна, бессильно оседал на землю. Маг, судя по виду, тоже чувствовал себя не очень хорошо. Он покраснел. Побледнел. Позеленел. Покрылся красными пятнами. Потом у него из носа хлынула кровь, глаза закатились, и он потерял сознание.

— Чёрт! Перестаралась, — сказала девушка уже привычным голосом, брезгливо вытирая ладони о штаны. — Но ничего. Считайте, что он согласился. Не знаете, где здесь можно руки вымыть?

Ответом ей было потрясенное молчание. Увидев лишенные всякого выражения лица и глаза товарищей, Филара смутилась и отошла подальше от бессознательного тела.

— Чего только ради брата не сделаешь, — пояснила она, когда пауза в разговоре затянулась.

— А? Да, ты права, — первым отошел Дунгаф, на которого подобные вещи слабо действовали. — Думаю, это был единственный способ заручиться его поддержкой…

— Ну да. И нечего на меня так смотреть! Как будто я в самом деле хотела это делать?!

Через час, когда маг пришел в сознание, а Ральдерик вышел из глубоко ступора и отбросил желание пойти поспать, потому что у него был трудный день, они сели за выработку плана. Как и ожидалось, молодой волшебник жаждал помочь новым знакомым, преданно поглядывая на Филару, которую по этому случаю заставили одеться максимально закрыто и свободно.

На место они прибыли уже к восьми часам утра. Нельзя сказать, что за ночь путники сумели придумать хороший план, но все-таки с ними теперь был маг, так что в успехе они совершенно не сомневались. Поэтому товарищи просто решили прийти пораньше, занять удачное положение, откуда будет удобно наблюдать, действовать и сбежать вместе со спасенным. Такое место они нашли достаточно легко. В одной из примыкавших к площади улочек, возле обшарпанного дома стоял большой старый ящик, которым, судя по всему, уже много лет никто не пользовался. За ним можно было прекрасно спрятаться, оттуда открывался замечательный вид на эшафот. Что немаловажно, эта улочка вела прочь из Эрга и она была узкой, поэтому большой толпе преследователей там было не развернуться. Выбранным местом путники остались довольны и сели ждать. Филара была бледна, ее всю колотило. Чтоб как-то унять дрожь, она по привычке села на ящик, обхватив колени руками, и чуть не до крови закусила губу.

— Все хорошо, — шепнул ей Гудрон. — Подожди еще немного и сможешь обнять своего брата. Да ведь, Ральдерик?

Герцог что-то хмуро и несвязно буркнул. Он с ночи избегал смотреть на девушку и ходил даже злее, чем обычно.

— Ревнуешь что ли? — нервно хихикнула Филара, обхватывая колени еще крепче.

Девушка вдруг поняла, что еще немного, и она заревет от всех пережитых волнений, голода и усталости. Бессонная ночь, а также отсутствие питания почти в течение суток давали о себе знать.

— Да кому ты нужна?.. — холодно бросил дворянин, не оборачиваясь.

А площадь тем временем постепенно наполнялась. На помосте появились какие-то люди, начавшие приготовления к казни. Подтянулись первые зеваки, которые пришли пораньше, потому что им все равно было нечего делать.

— Это… Я должен предупредить, что пока только учусь… — испуганно промямлил маг, уже жалея, что согласился на эту авантюру.

— Что значит «учусь»?! — взорвался гендевец, — Ты не мог нам вчера это сказать?! Э-э-э-э… я опять забыл, как тебя зовут.

— Лалез.

Хорошо, Лалез, — вовремя взял себя в руки Ральдерик, понимая, что волшебник — их едва ли не единственный шанс на удачу. — Ты только учишься. Чему ты уже научился? Вот в Гудрона ты вчера чем кинул?

— Заклинанием огня, — признался чародей, бросая на кузнеца извиняющийся взгляд.

— Что еще знаешь? — продолжил допытываться дворянин, ругая себя за то, что не выяснил все это еще несколько часов назад.

Сейчас ему вдруг по-настоящему стало страшно.

— Левитацию знаю, заклятье рыбалки, заклятье исцеления… — принялся перечислять начинающий маг, загибая пальцы. — Еще превращения умею и иллюзии…

— Замораживать можешь?

— Усыплять могу.

— Отлично, — вздохнул герцог, — Тогда, когда я тебе скажу, ты усыпишь всех на площади, кроме нас, хотя бы на пять минут. Сможешь?

— Ну, я постараюсь, — неуверенно выдавил Лалез, мысленно ужасаясь от того количества людей, которое могло собраться посмотреть на зрелище, и которое ему предстояло попытаться усыпить.

Прошло еще полчаса. До начала казни оставалось минут двадцать. У Филары по щекам уже вовсю текли слезы, которые она даже не замечала. Как завороженная, она смотрела на плаху, возвышавшуюся на помосте. Маг прокручивал в голове известные ему заклятья и повторял руками движения, которые при этом нужно совершать. Это его занятие действовало всем на нервы. Все-таки в моменты, подобные этому, хочется верить в профессионализм помогающего вам волшебника, а не смотреть, как тот усиленно пытается вспомнить простейшее заклинание, полный неуверенности в собственных силах и упаднических мыслей. Кони стояли чуть в отдалении и терпеливо ждали своих хозяев.

Потом на площади началось какое-то оживление. Народу заметно прибыло. На помост поднялся палач и вынул из длинного плоского ящика большой топор. Появились люди в кольчугах и шлемах, вставшие вокруг эшафота, чтоб зрители не подходили слишком близко. Нервы притаившихся за ящиком наблюдателей были на пределе. Гудрон вытер вспотевшие ладони о рубашку и прислонился затылком к холодному камню стены, пытаясь успокоиться и как-то побороть дрожь в руках. Сердце билось в его груди, как ненормальное, грозясь проломить ребра и шлепнуться в грязь. Ральдерик сидел на земле, отрешившись от этого мира и выламывая кинжалом один из камней мостовой. Дунгаф был спокойней всех. Он твердо верил, что нервы нужно беречь, тем более что проблему они не решат, а только усугубят. Бледная, как смерть, Филара сидела на ящике все в той же позе, крепко сжав обескровленные губы. Глаза у нее были сухими и неестественно блестящими. Она изо всех сил боролась с собой и пыталась быть сильной, рассудительной и спокойной. Лалезу этого как раз не хватало. Он нервно мерил пространство шагами, ужасно потел и заламывал руки. Один глаз у него бешено дергался, и волшебник изредка сердито по нему хлопал, чтоб прекратить этот надоедливый тик. Ноги у мага становились все более и более ватными, грозясь подкоситься совсем.

Неожиданно толпа засвистела. Друзья резко вскочили и посмотрели в ее сторону. Сначала они не увидели ничего нового. Потом на их глазах на помост поднялся человек, по которому сразу было видно, что это глашатай. Он перекинулся парой слов с палачом и обернулся. Следом появились двое стражей. За ними на эшафот толкнули сопротивлявшегося Шуна со связанными за спиной руками. Последними поднялись еще двое охранников, один из которых красовался свежеразбитым носом. Он безуспешно вытирал хлеставшую кровь и бросал на кота полные ненависти взгляды. При виде «брата» Филара зажала рот ладонями и заплакала.

В темноте камеры его почти не было видно. Теперь же, когда в небе ярко светило солнце, парня можно было хорошо рассмотреть. Когда юноша говорил, что на нем не было живого места, он почти не преувеличивал. Всю грудь изорванного и замызганного кафтана заливала кровь. Лицо юноши покрывали синяки и ссадины. Засохший кровоподтек тянулся из-под волос через висок и всю щеку. Разбитые губы также запеклись и не шевелились. В некогда рыжих и вихрастых волосах, прилипших ко лбу, теперь преобладал темно-бордовый цвет. Веревки, стягивавшие запястья, немилосердно натирали и резали кожу. При ходьбе осужденный слегка прихрамывал. Было видно, что малейшее движение причиняло коту боль. Однако в его глазах горели наглость и презрение к окружающим, заметные даже отутда, где прятались его товарищи. Убедившись, что публика замолкла и обратила на него внимание, глашатай развернул какой-то документ, откашлялся и начал громко зачитывать:

— Жители славного города Эрг! Сегодня! На этом месте! Состоится казнь…

— Давай! — шепнул Ральдерик Лалезу, наблюдая за тем, что происходило на помосте.

Маг принялся бормотать, параллельно вычерчивая в воздухе какие-то фигуры. С эшафота на всю площадь оглашался список злодеяний, за которые и надлежало наказать негодяя. Шун тревожно вглядывался в толпу, стараясь кого-то в ней найти. При словах глашатая «Его Светлость лорд Анарбез не может присутствовать среди нас и своими глазами увидеть, что справедливость снова восторжествовала, из-за ужасных травм» юноша разлепил губы и довольно усмехнулся. Засохшие было раны снова открылись, и по его подбородку потекла тонкая струйка крови. Одновременно с ним усмехнулся и герцог Гендевы. У него за спиной Лалез вдруг споткнулся на слове и замолчал. Потом, нервно заикаясь, принялся читать заклинание заново, кидая на своих похитителей полные ужаса взгляды. От Ральдерика это не укрылось. Он резко повернулся к белому, как полотно, волшебнику и, тоже бледнея, пристально посмотрел ему в глаза. Маг снова замолчал.

— Давай быстрее! — громко зашипел герцог, переводя взгляд с фигуры на эшафоте на сжавшегося в комок чародея и обратно.

— Я не могу, — пискнул тот. — Слова забыл…

— К черту усыпление! — схватился за голову дворянин. — Давай что-нибудь другое!

Тем временем глашатай как раз закончил перечисление «ужасных травм», полученных Его Лордством. Здесь уж Шун не удержался и хрипло захохотал, не придавая значения боли. Стражники напряглись, однако с места не сдвинулись, предоставляя приговоренному возможность посмеяться последний раз в жизни.

— Что другое?! — еще тише пропищал волшебник.

— Огонь! Взорви тот дом! — в отчаянии Гудрон ткнул в небольшой домик, расположенный ближе всего к эшафоту. — Начнется паника, люди попытаются убежать. Им будет не до Шуна. Мы успеем его оттуда забрать.

— Слишком далеко! Я не могу действовать на такое расстояние… К тому же могут пострадать горожане!

А зачитывание не очень длинного документа подходило к концу. Юноша с все возрастающим отчаянием шарил глазами по толпе, в надежде увидеть знакомые лица. Все чаще его взгляд останавливался на большом топоре и мрачном палаче, небрежно державшем его на плече.

— Ну а левитацию ты можешь?! — герцог принялся трясти непутевого мага за грудки. — Ты можешь банально его оттуда отлевитировать за пределы города или хотя бы к нам?!

— М-могу, — клацая зубами, заверил Лалез, нервно задергивая рукава. — Отпустите меня только. Я не умею колдовать, когда меня трясут.

Ральдерик послушно разжал руки, чародей судорожно принялся бормотать заклинание.

Глашатай закончил читать и кивнул палачу. Тот подошел к Шуну и что-то ему тихо сказал, указывая кивком головы на плаху. Тот ощутимо вздрогнул, посмотрел в безразличные глаза человека с топором в руках и еще раз в панике окинул взглядом людей, пришедших посмотреть на его смерть. Потом он, кажется, пришел к какой-то мысли, слегка успокоившей его, и уверенно шагнул вперед. Маг бубнил все быстрее, сильно опасаясь, что не успеет дочесть заклинание.

— Сделайте же что-нибудь! — вскрикнула Филара, рыдая.

Герцог кинул полный ненависти взгляд на мокрого, дрожащего и невнятно бормочущего волшебника, мысленно измерил расстояние от себя до эшафота и со словами: «К черту все!», — метнулся вперед, на ходу выхватывая меч. Гудрон немного застопорился, не зная, что ему делать. В этот момент на солнце бликануло лезвие занесенного топора. Рыжий мальчишка с головой на плахе удивленно заморгал, заметил бежавшую в его направлении фигуру с клинком и грустно усмехнулся. В последний момент, прежде чем топор опустился, кузнец успел прижать лицо девушки к себе, и ее полный боли и отчаяния вопль потонул в его груди и улюлюканье толпы. Одновременно с этим было закончено заклинание левитации. С диким мявом от крыши здания, располагавшегося за эшафотом, оторвалась и скрылась в утреннем небе кошка. Через пару минут, живая и невредимая, она шлепнулась на землю за городской чертой. До глубокой старости ее мучил вопрос, что же с ней тогда такое случилось?