«Главное — сеять ужас и панику», — напомнил себе кузнец, потом подумал и для создания более варварского образа взъерошил волосы.

— Итак, сейчас я незаметно подкрадываюсь к началу капустного поля, выскакиваю и быстро его перебегаю, — потенциальный похититель невест спрятал сумку в кустах и начал красться в выбранном направлении.

Никем не замеченный, он пробрался к зарослям лопухов, служившим естественной границей главного достояния королевства, и, укрывшись за ними, огляделся, разведывая обстановку. То, что юноша увидел, немало его удивило: в королевстве вовсю шло какое-то народное гулянье. Крайне неестественное состояние для Иролы, надо сказать, потому что поводов, достойных праздненств такого размаха, не представлялось очень давно. Однако факт оставался фактом. Буквально все жители вышли на улицы, шумные и веселые. Где-то невдалеке уже начиналась первая дружеская драка. Все, что охватывал глаз, было покрыто серпантином и конфетти. Однако особую тревогу вызывал вид башенки, где находились покои Тальры, и чьи развалины все еще дымились.

Терзаясь различного рода опасениями и подозрениями, Гудрон решительно вышел из своего убежища и пошел узнавать, что же случилось в его отсутствие. Сценарий похищения был забыт напрочь. При виде идущего через поле кузнеца люди начинали радоваться еще больше и махать ему руками. Беспокойство усиливалась. Кто-то обсыпал юношу лепестками цветов и обвешал серпантином. Наконец, в толпе ликующего народа был обнаружен правитель Иролы. Его Величество, изрядно навеселе, одной рукой обнимал единственную свинарку королевства, а сжимаемой во второй кружкой дирижировал самому себе. Общий смысл исполняемой им песни сводился к тому, что судьба у королей очень тяжелая, сплошные беды и напасти; опять же какая-то сволочь украла любимую дочь, о боже, как же теперь одинокому отцу жить на свете?! Заметив кузнеца, монарх издал радостный булькающий звук и слез с облюбованного им для сидения плетня. Широко раскинув руки, нетвердой походкой ринулся обнимать Гудрона, являя собой воплощенную отцовскую любовь.

— Здравствуй, дорогой зять! — король стиснул парня в объятьях и смачно его расцеловал. — И как только посмел ты похитить нашу дочь, прекрасную принцессу Тальру?! Мы тут всем королевством пребываем в глубокой печали и скорби. За деяние твое преступное и непростительное следовало б тебя на кол посадить. Дочку любимую ты похитил, обесчестил, скорее всего, и нам очень горестно сознавать, что не сумели тебе помешать. НО! Поскольку теперь уже ничего не изменишь, слушай королевскую волю! Повелеваем тебе, неразумному и неблагодарному, теперь взять дочь нашу в жены. И будет тебе это наказаньем. Яви ж теперь дитя возлюбленное пред очи отеческие! — монарх выпустил юношу и картинно взмахнул рукой.

Слегка контуженный запахом перегара, Гудрон все никак не мог оторвать взгляд от башни. Все эти крики вокруг, дымящиеся развалины, король, шутливо тычущий локтем под ребра, смешивались в голове с образами золотых драконов, исторгающих пламя, задумавшейся Тальры и уток, образуя такую кашу, разобраться в которой было очень и очень сложно. Сообразив, что от него все ждут каких-нибудь слов, соответствующих случаю, юноша не придумал ничего умнее, чем спросить: «Что случилось?» «Тесть» на мгновение растерялся, но тут же расхохотался и одобрительно хлопнул «зятя» по спине.

— Что произошло?! — в отчаянии воскликнул кузнец, так и не получив ответа на свой вопрос. — Где Тальра?!

— Ну знаешь… Это мы у тебя спросить хотели, — государь добродушно ткнул парня пальцем в живот. — А вообще, похищение краси-и-и-иво было сделано… Только башенку-то зачем сломал? Чтоб починил в ближайшее же время! Все-таки мы вас там с молодой супругой поселить планировали. И в дальнейшем просим аккуратней обращаться с государственной собственностью…

— Да как вы не понимаете! Я Тальру НЕ ПОХИЩАЛ!

— Так уж и не похищал?.. — с сомнением произнес король, быстро начиная трезветь.

Веселья вокруг резко поубавилось. Звуки песен раздавались теперь лишь где-то вдали. Люди, стоявшие рядом и слышавшие беседу, притихли и насторожились.

— Да, это очень смешно! Мы все оценили твою шутку. Это внесло определенную долю… эээ… драматизма…

— Но я, правда, ее не крал! Весь вчерашний день готовился, меня даже в королевстве-то не было! Я всё сегодня вечером планировал сделать! — последние слова были произнесены в абсолютной, звенящей тишине.

Все глаза теперь были обращены на две фигуры возле плетня. Та, что пониже, потолще и постарее, обессилено села на стоявшую рядом бочку праздничного пойла.

— Ты уверен? — в глазах короля читалась такая мольба услышать, что это все — глупая шутка, что Гудрону стало ужасно стыдно.

— Абсолютно, — виновато буркнул он, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.

— Тогда кто же ее похитил? — тихо спросил монарх, тупо глядя перед собой.

Юноше было нечего на это ответить.

Да и вопрос был задан не ему, а всему миру в целом. Мир тоже безмолвствовал. Даже отдаленные звуки праздника сменились гнетущей тишиной, нарушаемой лишь взволнованным сопеньем десятков носов. Молчание завладело всем королевством, ватным одеялом накрыло собравшихся на площади людей. Ибо вопрос королем был задан животрепещущий и очень интересный. Особенно напрягал тот факт, что ответа на него никто не знал. Наконец послышалась тихая фраза правителя: «В темницу его».

Вот так и произошел в судьбе молодого кузнеца неожиданный поворот. Еще утром он был полным надежд красавцем-женихом прекраснейшей из девушек королевства, а уже к вечеру стал самым презираемым человеком Иролы, к тому же сидящим в королевской темнице в ожидании суда над собой.

Можно задаться вопросом: «А в чем, собственно говоря, он виноват? Парень никого не убил и не ограбил. Не продал государственные тайны врагу и даже не уклонился от налогов. За что ж его судить?» Одна из особенностей людской психологии состоит в том, что кто-то обязательно должен понести наказание. Тем более если вероятность найти истинного преступника стремится к нулю. Обязательно нужен человек, в которого можно ткнуть пальцем и сказать: «Это он во всем виноват! Кто ему вообще разрешал отсутствовать в королевстве в тот момент, когда здесь происходили такие ужасные события?! А если вы все еще считаете, что он тут ни при чем, то можете занять его место. Лично нам без разницы, кто будет расплачиваться своей шкурой за то, что все мы тут сплошные олухи, неспособные защитить родную принцессу».

В данном конкретном случае кандидатура Гудрона на роль главного козла отпущенья была идеальной. С этим были согласны все, кроме него самого, но его мнением никто особо и не интересовался. Хотя где-то в глубине души он тоже считал себя виновным в случившемся и не особо роптал на следственный произвол. Вот так юноша и оказался в единственной камере королевской тюрьмы.

Так уж получилось, что уровень преступности в Ироле был чрезвычайно низок, поэтому темницей фактически не пользовались, несмотря на то, что архитектор при проектировании замка ее предусмотрел. Какое-то время ушло на то, чтобы отыскать ключи от помещения, разобраться с заржавевшими засовами и вынести всякий хлам, сваливаемый туда в течение многих лет. Все это время Гудрон терпеливо сидел в уголке и ждал, когда наконец приготовления к его заключению завершатся.

С момента, как он здесь оказался, прошло уже часа три. Кузнец уныло лежал на кипе выделенной ему для удобства соломы и думал. В основном его занимала всего одна мысль: что случилось в его отсутствие? Несмотря на многочисленные вопросы с его стороны, ответа ни на один из них юноша не получил. Король лелеял свое горе и убивался по дочери в тронной комнате. Остальные либо не были уверены, что имеют право распространяться о таких вещах, либо сами ничего толком не знали.

И все же… Кто мог похитить Тальру? Даже не так… Кто мог знать о существовании принцессы, кроме самих ирольцев, если учесть, что даже о самом королевстве большая часть других государств и не подозревала? Почему никто не помешал похищению? Хотя на последний вопрос ответ узник, кажется, знал. Нужно было срочно найти человека, который видел все произошедшее и мог дать хотя бы часть ответов. Проблема заключалась в том, что в данный момент Гудрон пребывал в полном одиночестве. А завтра, во время суда, вряд ли удастся поговорить нормально. Именно на этой пессимистичной мысли в двери, ведущей в подвальные помещения, повернулся ключ.

Неуверенно вошел человек в ржавой кольчуге, явно доставшейся ему по наследству от человека, раза в два толще его. В руках он держал поднос с очень маленькой тарелочкой и простой обколотой кружкой. Посетитель, в котором юноша опознал одного из доблестных вояк королевства, аккуратно прикрыл дверь ногой и, стараясь избегать взгляда единственного заключенного, поставил свою ношу возле решетки.

— Ешь быстрее, — буркнул он, садясь у противоположной стены, — мне еще посуду забирать.

— А ты что ж, не будешь меня сторожить? — поинтересовался Гудрон, с сомнением изучая предложенную к ужину бурду.

— Ха!

Этим возгласом охранник заменил короткую речь, которая, если б он ее произнес, могла звучать примерно так: «Что мне делать больше нечего, кроме как всю ночь сидеть на холодном полу в подземелье и тебя сторожить? Да куда ты денешься из запертой камеры? Особенно если учесть, что бежать тебе в любом случае некуда, да ты и не побежишь, потому что все королевство верит в твою сознательность, а ты не такой человек, чтоб обманывать ожидания людей. Так что кукуй всю ночь в одиночестве».

— А ничего поаппетитней ты принести не мог? — кузнец с тоской подумал о половине пирога в оставленной за капустным полем сумке и решил, что не настолько голоден, чтобы умереть от пищевого отравления.

— Не мог, — сурово сказал стражник. — Не забывай, что ты в тюрьме. И разносолами тебя потчевать здесь никто не обязан. И вообще, если не голоден, отдай еду мне: я сегодня еще не ужинал.

Гудрон молча просунул тарелку сквозь прутья решетки и стал наблюдать за тем, как собеседник ковыряет питательную грязь ножом.

— Доб, мы с тобой сколько лет знакомы? — проникновенно спросил кузнец, глядя на охранника невинными глазами.

Тот насторожился и начал изображать активную заинтересованность в содержимом тарелки.

— Ты ведь меня с рожденья знаешь. Помнишь, как ты меня пацаном рыбачить учил? А в шесть лет я заблудился в лесу, и ты меня нашел. Эх… Хорошие были времена, — узник с ностальгическим вздохом закатил глаза и задушевно продолжил., - Такое чувство, словно всё это вчера произошло.

— Перестань. Не забывай, что я при исполнении обязанностей! Если думаешь, что я сейчас расчувствуюсь и отпущу тебя на все четыре стороны, то сильно ошибаешься! — громко сопя, заявил Доб срывающимся голосом, для убедительности стукнув миской по каменному полу.

— А я что? Я ничего подобного и в мыслях не держал. Просто вдруг захотел вспомнить со старым другом, практически старшим братом…

— Так. Короче. Чего ты хочешь?

— Что случилось, пока меня не было? — Гудрон подполз к решетке и ухватился за нее руками. — Мне нужно знать, что здесь произошло. Все-таки меня это напрямую касается.

Доб немного помялся, помолчал, вздохнул и начал рассказ.

День, когда юноша ушел в неизвестном направлении, был таким же, как и все остальные. За исключением всеобщего ожидания, что с минуты на минуту принцессу торжественно похитят. Под разными предлогами ирольцы проникали в замок, чтобы занять лучшие зрительские места и лишний раз посмотреть на виновницу грядущего торжества. Правитель тоже зря времени не терял. Еще днем вся охрана замка получила выходной. Его Величество решил таким образом максимально облегчить задачу будущему зятю. Были смазаны все петли, замки и щеколды.

Когда солнце село, люди разошлись по домам: король объяснил, что все должно выглядеть естественно — так что никаких зрителей на крепостной стене!. Доб после долгих препирательств с правителем все-таки выбил себе право остаться во дворце на правах стражника. Примерно в два часа ночи раздался очень интересный звук — этакая смесь свиста, рёва, грохота и визга. Откуда он шел, никто не видел, потому что в это время все старательно изображали праведный сон, дабы все смотрелось правдоподобно. К тому времени как рассказчик выскочил из своей сторожки и добрался до его источника, тот уже принялся рушить башенку.

Нечто портящее казенное имущество было большим, шарообразным и светящимся лазурью. Штука выглядела очень впечатляюще. Люди даже забыли, что им полагалось изображать ужас и панику, молча стояли и восторженно смотрели. Казалось, что эта непонятная вещь здание банально жрала, откусывая большие куски. Со стороны не было видно ни рта, ни тем более зубов, однако хруст камней слышался очень явственно. Доев строение, нечто ярко полыхнуло, ослепив всех зрителей, и исчезло в неизвестном направлении. После этого люди вспомнили, что им полагается вопить от ужаса. Немного покричали, тут же установили на поляне большой стол, вынесли из замка все харчи и принялись отмечать славное событие. Именно за этим занятием спустя какое-то время их и застал Гудрон.

— Это ж сколько вы праздновали-то? — кузнец мысленно прикинул количество времени, прошедшего между похищением и его возвращением, в очередной раз дивясь выносливости человеческого организма.

— А что такого? — пожал плечами Доб, способный на спор выпить бочку медовухи за день.

— Вот скажи мне, друг старинный, я что, произвожу впечатление чего-то большого, шарообразного, вопящего и светящегося лазурью?

Стражник отрицательно покачал головой.

— И у вас даже не возникло подозрения, что это не я по Тальру пришел?

— Видишь ли… Какова вероятность того, что никому не известную принцессу из никому не известной страны за один вечер независимо друг от друга попытаются похитить двое? Притом что прежде красть ее никто и никогда желания не изъявлял. Понял, куда я веду? Все ждали, что Тальру похитят. Все были уверены, что это сделаешь ты. Поэтому никто не усомнился, что эта светящаяся штука, жрущая башню, — ты. Я еще тогда подумал, что никогда не смог бы так замаскироваться. Даже позавидовал немного.

Доб замолк и продолжил отрешенно отколупывать от миски ужин. Гудрон тоже молчал, обдумывая полученную информацию. Та отчаянно сопротивлялась.

— А где ты был в это время? — наконец снова подал голос стражник.

— Далеко, — уклончиво ответил узник, решив не говорить, в чьей компании проводил время, пока его невесту кто-то ел вместе с жилищем. — Как раз разрабатывал план похищения. Советовался со специалистами в данной области…

— А что, такие специалисты есть? — искренне удивился охранник.

— Специалисты есть во всем.

— Ишь ты… Как чуден мир…

— Как думаешь, что со мной теперь сделают? — этот вопрос занял для юноши первое место в рейтинге самых актуальных, после того, как был получен ответ на предыдущий.

— Да выпороть тебя надо! Чтоб неповадно было! — загробным голосом ответил старинный друг, почти брат. — Хотя кто знает, что король придумает… Казнят тебя вряд ли. Все-таки тебя здесь все с рожденья знают. Любят. В темнице долго держать тоже не станут: это народу не выгодно. Корми тебя, понимаешь ли, на халяву! Обойдешься!

— Как ты считаешь, что с ней стало? Она ведь не погибла, а? — со слабой надеждой спросил заключенный.

— Ну… Та штука большие куски откусывала, — Доб осторожно начал подбирать слова. — Вероятность, что Тальра по-прежнему представляет собой единое целое, достаточно велика. Она ведь ловкая. Может быть, как-нибудь сгруппировалась. Проскочила между зубами, не растеряв второстепенных частей тела. Да и к тому же, кому она мертвой-то нужна?! От живой пользы гораздо больше. Я не знаю… Скажем так: существует большая доля вероятности, что она жива и здорова.

Стражник неловко замолчал и отвернулся. Уж слишком неуверенно звучали его убеждения, что принцесса в данный момент чуть ли не процветает. Как и следовало ожидать, его слова Гудрона отнюдь не взбодрили и не обнадежили. Доб еще немного виновато посопел в образовавшейся тишине и вышел, робко прикрыв за собой дверь, оставляя юношу на растерзание чувствам отчаяния, вины, безнадежности и собственной никчемности. В меланхолии узник заложил руки за голову и принялся безучастно наблюдать, как отблески заходящего солнца, проникавшие сквозь небольшое окошко под потолком, постепенно гасли на каменных стенах его камеры.

Неожиданно он поймал себя на мысли, что думает о том, что ему надо срочно отсюда выбираться, идти непонятно куда, навстречу неизвестно каким опасностям и обязательно спасти Тальру. Эта идея была настолько неожиданна и непривычна для его спокойного и уравновешенного мозга, никогда прежде не сталкивавшегося с большей опасностью, чем молоток, стремительно несущийся мимо гвоздя в направлении беззащитного пальца, что парень даже на время забыл, что ему положено скорбеть и помышлять о суициде. Однако спокойно подумать на эту тему ему не дали.

В двери опять повернулся ключ, вошел кто-то из охранников — Гудрон был так занят своими мыслями, что не обратил внимания, кто это был, — и сообщил, что король желает немедленно его видеть. После непродолжительной прогулки по ночному замку юноша оказался в тронной комнате. Правитель Иролы унылой кучей возвышался на своем престоле. С момента их последней встречи он заметно похудел, поседел и помялся. Его Величество отрешенно теребил в руках корону и, казалось, не замечал присутствия в помещении кого-либо, кроме него самого.

Пауза затягивалась. Заключенный решил потратить это время с пользой и снова принялся обдумывать свою бредовую идею идти спасать принцессу. Ему как раз вспомнились слова Тальры, что он не способен на подвиг, как монарх, наконец, подал голос.

— Мы, король Иролы, высочайшим своим приказом изгоняем тебя за преступление твое из королевства. У тебя есть полчаса на то, чтобы собрать свои вещи и уйти отсюда в любом направлении. Ныть, умолять, грозить, требовать — бесполезно. Не дай бог, если через тридцать минут ты всё еще будешь здесь! И еще. Тебе навсегда запрещается появляться в Ироле. Мы пока не придумали, что с тобой в противном случае сделаем, но можешь нам поверить, это будет очень неприятно. Все понятно?

— Ваше Величество, я ее найду и спасу! — с неоправданной уверенностью в голосе заявил Гудрон, глядя в пустые глаза короля.

— Мы задали вопрос: «Все понятно?» — уже громче и злее прошипел тот, игнорируя заявление кузнеца.

— Да.

— Вот и отлично, — правитель снова отключился от реальности и погрузился в собственные мысли.

Поняв, что разговор окончен, изгнанник поклонился и вышел прочь. В коридоре его уже ждал Доб. Видимо, ему поручили проследить, чтоб юноша выполнил приказ. Однако кузнеца это не волновало. Приговор, конечно, обижал до глубины души, зато развязывал руки.

С каждым шагом по коридору в сторону выхода парень все сильнее укреплялся в своем желании совершить первый подвиг в своей жизни (возможно, даже ее ценой), поэтому изгнание из страны было куда более предпочтительным наказанием, чем длительное тюремное заключение. Доб с крайне виноватым видом угрюмо брел сзади.

Выйдя из замка, Гудрон пошел в сторону своего дома, где жил в гордом одиночестве с тех самых пор, как осиротел в раннем детстве, а своего охранника отправил в кусты за капустным полем за брошенными там ранее вещами. Пока тот ходил на другой конец страны, юноша выгреб в центр комнаты все свое нехитрое и немногочисленное имущество и принялся думать, что из всего этого хлама стоило того, чтобы быть взятым с собой в изгнание. Вернулся Доб, смущенно дожевывая остатки юладиного пирога. В принесенную им сумку тут же были уложены отобранные вещи.

Окинув прощальным взглядом свою хижину и убедившись, что вроде ничего не забыл, юноша вышел из освещенного здания в ночь.

— М-м-м… А тебе есть куда идти? — с беспокойством спросил провожатый, прекрасно знавший, что некуда. — Что ты собираешься делать?

— Найти и спасти Тальру. Ты за меня не волнуйся. Я пока у друзей поживу.

— Ну-ну… — с сомненьем протянул стражник, уверенный, что лично знаком со всеми друзьями собеседника.

— Доб, ты меня не провожай. Я дорогу сам найду. Иди спи. У тебя сегодня был тяжелый день.

— Да… День у меня был тяжелый, — подтвердил стражник. — А ты уверен, что я могу идти? А то вдруг ты заблудишься в темноте или еще чего?

— Уверен, уверен.

— Ну, тогда… прощай что ли…

— Да. Прощай.

Гудрон решительно зашагал прочь. Он проигнорировал горестный вздох и предательские всхлипы за своей спиной и устремился на север. В конце концов, среди его знакомых был всего один специалист по похищению принцесс. Ладно, двое, но в любом случае жили они вместе.

Когда юноша наконец миновал развилку и достиг входа в драконью пещеру, было уже утро. Обежав маскировочные заросли, Гудрон кинулся к драконьей избе. Возле бочки с водой вытирала руки Юлада. Услышав приближающиеся шаги, она обернулась и, удивленно поморгав, произнесла: «А быстро ты, однако».

— Привет, — парень плюхнулся на землю и перевел дух.

— С тобой все в порядке? — встревожено спросила женщина, отмечая про себя неестественную бледность, исхудалость и загнанность гостя.

— Нет, — уверенно покачал головой иролец. — Со мной все плохо. Мне срочно нужен Вален.

— Его пока нет, но скоро придет. Как прошло мероприятие? Почему невесту не привел знакомиться? — Юлада опустилась на траву возле кузнеца и на всякий случай пощупала у него лоб.

— Мероприятие не прошло. Подожди, я сейчас отдышусь и все расскажу.

— Слушай, ты случаем не голодный? — спросила хозяйка, вспоминая о долге гостеприимства.

— Даже не представляешь, насколько ты права, — облегченно вздохнул Гудрон, как раз думавший, как бы повежливей об этом сказать.

Впрочем, после еды поговорить тоже не удалось. Нервное истощение и отсутствие сна дали о себе знать, поэтому сытый и разомлевший гость вырубился прямо за столом. Тяжко вздохнув и в очередной раз убедившись, в собственной незаменимости и добродетели, Юлада укрыла его пледом и вышла из комнаты. Первое, что юноша увидел, проснувшись, был раскачивающийся на соседнем стуле Вален.

— С добрым утром. Как спалось? — спросил дракон равнодушно, разглядывая потолок.

— Сколько я провалялся? — иролец потер глаза и тряхнул головой, сгоняя сонливость.

— Не знаю. Я вернулся два часа назад. Ты уже дрых.

— А почему не разбудил?

— Жена запретила. Говорит, что у тебя «все плохо» и я тебе срочно нужен.

— Да.

— Ну, тогда после обеда все и расскажешь.

— После обеда? Я ж только что ел!

— Ты только что спал. А ел до этого, действительно, ты, а не все остальные.

Во время трапезы еще не успевший проголодаться Гудрон начал рассказывать все, что произошло с момента их раставания. Пару раз в комнату заходил какой-то мрачный юноша и угрюмо докладывал, что он либо натаскал воды, либо вычистил коровник.

— Сын? — отвлекся от основного повествования кузнец, после того, как за неизвестным снова закрылась дверь.

— Кто? Он что ли?! Не-е-ет… Не сын. У нас дочка. А это так… Да ты ж его знаешь! Это он тогда под окном в рог трубил и ахинею всякую нес.

— Тот драконоборец? — удивленно переспросил иролец, припоминая события двухдневной давности.

— Он самый, — кивнул Вален, делая себе бутерброд. — Теперь проходит курс исправительных работ под чутким руководством Юлады. Ты не отвлекайся, рассказывай дальше.

Гость продолжил. Никто его не перебивал и вопросов не задавал. С улицы доносились звуки общественно полезной деятельности.

Повествование подошло к концу. Дракон сидел погруженный в свои мысли и молчал. Юлада встала и принялась собирать посуду. Наконец хозяин произнес:

— Значит так. Пока ты поживешь у нас. А я буду думать.

Юноша хотел было возразить, что у него на это нет времени, что пока он тут прохлаждается, Тальра может страдать в застенках у какого-нибудь полоумного маньяка-садиста, что ему просто нужен умный совет, чтобы уже сегодня выступить в поход по спасению суженой.

— Даже не помышляй, — подала голос хозяйка. — И не надо на меня так смотреть. Я догадываюсь, что ты собираешься сказать. Ты даже не знаешь, в какую сторону идти, с кем придется иметь дело и насколько это серьезно. Он прав. Поживешь у нас. Муж умный, он что-нибудь придумает.

Поняв, что спорить бесполезно, Гудрон вышел на улицу и сел на крылечко. Погода, как назло, была идиллическая. Все вокруг дышало покоем и беззаботностью, лишь фигура неудачливого драконоборца, возившегося неподалеку с топором, излучала раздражение, мрачность и обиду. Чтобы отвлечься от раздумий, занимавших его голову последнее время, иролец принялся за ним наблюдать.

Юноша был примерно того же возраста, что и он сам. У него были прямые каштановые волосы ниже плеч, большие карие глаза и изящно очерченный нос. Кузнец сразу подумал, что форма последнего — гордость семьи незнакомца, передающаяся из поколения в поколение на протяжении уже нескольких сотен лет. Судя по фигуре и осанке, парень с детства занимался танцами и спортом. Гудрон готов был спорить на что угодно, что обладатель фамильного носа отлично ездил верхом и мастерски владел несколькими видами музыкальных инструментов и оружия. Впрочем, судя по тому, что тот делал сейчас, умение обращаться с обычным топором в число его талантов не входило.

— Помочь? — спросил наконец иролец, устав смотреть, как подопечный Юлады в очередной раз промахивается мимо бревна.

Юноша недоуменно оглянулся, как бы впервые замечая, что был не один, окинул обратившегося к нему человека презрительным взглядом, убрал с лица выбившуюся прядь волос и снова вернулся к своему занятию, игнорируя вопрос. Спустя еще пару минут наблюдения за издевательством над поленом Гудрон не выдержал, встал и подошел к продолжавшему не обращать на него внимания аристократу.

— И все-таки я помогу, — сказал он, отбирая у того топор. — Смотри внимательно.

Замахнулся и расколол истерзанное бревно на две ровные половинки.

— Понял? — спросил он, протягивая инструмент обратно.

Драконоборец этот жест тоже проигнорировал. Он задумчиво оглядел кузнеца, откинул волосы за плечи и, изящно указав на кучу таких же поленьев, наконец, сказал:

— Порубишь все это и аккуратно сложишь вон там.

После этого он гордо прошествовал мимо обалдевшего от подобной наглости ирольца и растянулся на траве под деревом. Пока тот подбирал слова, наиболее доходчиво выражающие мысль о том, что он не собирается выполнять работу за неженку-неумеху, на крыльцо вышла Юлада. Судя по тому, как аристократ сразу приуныл и напрягся, ее появление не осталось им незамеченным.

— ТЫ! Если б я хотела, чтобы дрова нарубил ОН, я б попросила ЕГО, — женщина подошла к кузнецу и отобрала у него топор.

После этого тот полетел в сторону дворянина и вонзился в ствол в нескольких сантиметрах от его головы. К удивлению Гудрона юноша на это почти не отреагировал, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он, не вставая, одной рукой выдернул инструмент из дерева и положил его рядом с собой.

— Ты много себя позволяешь, женщина, — спокойно сказал он Юладе, все-таки принимая сидячее положение. — Не забывай, с кем имеешь дело.

— Это ты себе много позволяешь, юнец, — высокомерно прошипела принцесса, делая шаг в его сторону. — И это ТЫ забываешь, с кем имеешь дело.

— Да будет тебе известно, я — герцог Ральдерик Яэвор лам Гендевский, — многозначительно поведал пленный аристократ, успешно выдерживая пламенный взгляд хозяйки дома.

— Да будет ТЕБЕ известно, — женщина указала на себя большим пальцем правой руки, — я — принцесса Юлада Фридерика Ровелла Ванро лам Саварахская. И если ты не поленишься покопаться в каком-нибудь справочнике родословных, то легко сможешь убедиться, что Ванро лет этак на четыреста древнее Яэворов, что Саварах гораздо крупнее, сильнее и влиятельнее Гендевы. А чтобы понять, что принцесса, являющаяся на данный момент третьей в списке претендентов на престол, занимает более высокое социальное положение, чем какой-то там герцог, надеюсь, тебе обращаться к литературе не потребуется.

К удивлению Гудрона, на этот раз дворянин не сумел сохранить невозмутимость. Бедняга побледнел, осел, чуть не стукнулся головой о дерево и впал в ступор. Судя по всему, сказанное Юладой шокировало его до глубины души, и оправится он еще не скоро. Иролец знал, что супруга дракона — принцесса, но никогда не думал, что она была НАСТОЛЬКО принцессой. Имена названные как ей, так и Ральдериком, ничего кузнецу не говорили, но он был уверен, что имелась в виду какая-то запредельная круть. Убедившись, что ее слова возымели эффект, женщина довольно хмыкнула и снова повернулась к Гудрону.

— Иди. Тебя там муж зовет.

Вален все так же сидел за столом и снова что-то рисовал на клочке бумаги.

— Еще одно наглядное пособие? — спросил парень, подсаживаясь рядом.

— Типа того. Я тут думал.

— И? — уповая услышать точный адрес злобного похитителя принцесс и меры борьбы с ним, кузнец подался вперед.

— На многое не рассчитывай, — мрачно заявил дракон, разбивая вдребезги хрупкие надежды. — Я никогда прежде ни с чем подобным не сталкивался. Так что понятия не имею, кто украл твою невесту и где его теперь искать. Поэтому помогу, чем смогу, но тебе в основном самому думать и действовать придется.

Гудрон разом приуныл еще больше. С улицы тем временем стали доноситься звуки, сопровождавшие установление нового мирового рекорда по скоростной колке дров.

— Итак. Советы пока могу дать только самые банальные. Во-первых, в одиночку никуда не ходи. Нужно будет набрать нормальную команду.

— Пф-ф… Где я ее тебе найду? И вообще, что ты понимаешь под словами «нормальная команда»?

— Вот только этого не надо! Ты ко мне пришел за консультацией, и я не обязан решать ВСЕ твои проблемы. Где искать спутников, сам должен разобраться, здесь я тебе не помощник. А теперь объясняю, что значит «нормальная команда». Традиционно, когда кто-нибудь куда-нибудь идет с великой миссией, он берет с собой определенный набор личностей. Его состав практически никогда особенно не меняется. Итак, это, во-первых, он сам. Во-вторых, должен быть эльф…

— А это обязательно? — с сомнением уточнил иролец, раздумывая, где в кратчайшие сроки можно найти эльфа, согласного идти с ним неизвестно куда и делить все горести и радости чисто из любви к справедливости и всему человечеству.

— Очень желательно. Подумай сам. Что такое эльф? Отличный лучник — это раз. Выносливая и живучая зверюга — это два. В-третьих, их можно долго не кормить, они это легко переносят. Ну, опять же, из них получаются хорошие разведчики, они чего-то там наколдовать способны. Опять же, если скучно, балладу какую-нибудь исполнить могут. Правда, здесь главное сразу расставить все точки над «ё», чтоб песни пелись не круглосуточно, а строго по команде. Ну, в конце концов, на их рожу лопоухую посмотришь, и настроение сразу поднимается.

— Мне почему-то кажется, что ты их не любишь, — с сомнением произнес кузнец, раздумывая над полученным описанием.

— Да выпендриваются много, проще надо быть. Но здесь не важно, как я к ним отношусь. Главное, эльфы очень полезны. Поэтому постарайся хотя б одного к себе заманить.

— Хорошо. Кто еще?

— Маг. Вот уж делай, что хочешь, а мага достань! Я даже разъяснять ничего не буду, сам не дурак, должен понимать такие вещи. Так… дальше… Еще тебе нужен гном. Не то чтобы это было обязательно… Просто наличие гнома — дань традиции. А ты сам сказал, что традиция — святое дело.

— Что-то я не помню, чтобы говорил подобное…

— Ну не говорил, так не говорил… В любом случае в каждой уважающей себя команде героев непременно должен быть хотя бы один гном. Кого б тебе еще посоветовать-то?.. А! Чтобы хоть как-то отличаться от остальных героических отрядов, заведи кого-нибудь нетипичного. Например, оборотня белку-летягу.

— А такие, что ли, бывают? — чисто по инерции удивился Гудрон.

— А черт их знает… Может, и бывают! Лично сам я их не встречал.

— Это все?

— Как раз думаю… Так, у тебя с боевыми искусствами, фехтованием, стрельбой из лука как?

— Никак. Мастерски работаю молотом. Подойдет?

— Вряд ли, — решил Вален после непродолжительного раздумья. — И вообще, это очень плохо. Тогда тебе обязательно нужен воин, который все это умеет. Иначе ты далеко не уйдешь.

Дракон замолчал, вынул новый лист бумаги и стал аккуратно записывать потенциальных членов команды.

— Кстати, все вышеперечисленные совершенно не обязательно должны быть в единственном числе. Сколько уговоришь, столько и бери.

Из кухни появилась Юлада. Тоже подсела к столу. Глянув на список, одобрительно кивнула и посоветовала:

— Не забудь написать про другие полезные вещи.

— Какие полезные вещи? — все мысли кузнеца сразу обратились к деньгам, которых у него практически не было, но которые, скорее всего, пришлось бы тратить на эти самые «полезные вещи».

— Да всякие, полезные. Ты не переживай, с этим уж мы точно разберемся. Чего у меня только в пещере не валяется…

— Очень верное слово «валяется», — буркнула Юлада с видом человека, изо дня в день бьющегося с царящим вокруг хаосом и безалаберностью.

— И все-таки, что вы имеете в виду, — не унимался Гудрон, обрадованный, что, видимо, хоть за что-то платить не придется.

— Ну-у-у… Хотя бы меч. Амулеты какие-никакие. Даже не знаю. Надо будет посмотреть, что у нас есть, а там уж и решим.

— Зачем мне меч? Я ведь фехтовать не умею.

— Значит, учиться будешь. А ты как думал?

Тут дверь распахнулась, в комнату величаво вплыл Ральдерик и, припав на одно колено, поклонился Юладе. Вален от такого зрелища слегка прифигел и стал ждать продолжения спектакля, подозрительно поглядывая на супругу.

— Госпожа, все дрова нарублены и сложены в аккуратную поленницу, как вы и изволили приказать. Я у ваших ног и жду дальнейших распоряжений. Позвольте мне принести свои глубочайшие извинения за нанесенное вам ранее оскорбление. Я сознаю, что прощения мне быть не может. Тем не менее, если есть возможность искупить мою вину перед вами, я с радостью сделаю все, что в моих силах.

— А ты говорила, что ограничилась лишь легкими увечьями, — осуждающе прошептал жене дракон. — Все-таки ты его тогда слишком сильно сковородой приложила…

Юлада бросила на мужа суровый взгляд и обратилась к приклоненному герцогу:

— Немедленно прекращай это безобразие! Я сказала, вставай немедленно! Терпеть не могу, когда люди себя так ведут.

Ральдерик упорно продолжал стоять на одном колене, являя собой воплощенную мечту каждой впечатлительной девушки любого возраста (если, конечно, она мечтает о страдающем легкой контузией прекрасном принце в грязной белой шелковой рубашке и старых линялых брюках с драконьей ноги). Воспользовавшись тем, что супруга на него не смотрит, Вален наклонился к Гудрону и тихо спросил:

— А она его точно больше не била?

— Точно, — так же шепотом ответил тот. — Просто назвала ему свое полное имя и титул.

— Лучше б она его ударила, — довольно хмыкнул дракон.

Спустя какое-то время Юладе все же удалось заставить благородного представителя древнего рода встать с колен. Путем объяснений, увещеваний, угроз и приказов от него добились торжественного обещания, что впредь он не будет вести себя, «как последний идиот», и изображать куртуазность. Сославшись на головную боль, Ральдерик ушел на улицу.

— Так. На чем мы остановились? — Вален задумчиво потер лоб. — Полезные вещи. Меч. Зови сюда этого драконоборца недоделанного.

Гудрон послушно пошел за дворянином. Тот лежал на траве под все тем же деревом и, судя по выражению лица, настроение у него было препаршивое.

— Ты научишь его фехтовать, — без обиняков заявил дракон, когда кислая физиономия герцога замаячила в дверях.

Юноша пренебрежительно осмотрел смущенно переминавшегося с ноги на ногу ирольца и, скрестив руки на груди, заявил:

— Почему это я должен его чему бы то ни было учить?

— Что значит «почему»? — опешил Вален, привыкший слышать возражения только от родной жены.

К всеобщему удивлению оказалось, что за минуту, пока аристократа не было в доме, к нему полностью вернулись вся его самоуверенность и высокомерие.

— Ты сделаешь это, потому что я так сказал!

— И не подумаю! — заявил Ральдерик, демонстративно разглядывая ногти на левой руке. — Попробуйте заставьте!

— ЧТО-О-О?! — взбеленился дракон, вскакивая со стула и угрожающе надвигаясь на дворянина.

Однако роду Яэворов приходилось сталкиваться и не с таким, поэтому гендевец даже не подумал пугаться и молить о пощаде. Он просто с равнодушным вызовом смотрел на начинающего звереть Валена, излучая непоколебимость и силу воли (читай «ослиное упрямство»). Гудрон обратил внимание, что глаза у хозяина дома снова зазеленели, и уже начал мысленно хоронить неудачливого драконоборца. Однако это заметил не только он, но и Юлада, до этого мирно вязавшая в углу и не вмешивавшаяся в беседу.

— В коровнике ночевать будешь, — спокойно сказала она, не отвлекаясь от провязывания пятки.

— ЧТО-О-О?! — на этот раз не поверил собственным ушам дворянин, тут же теряя весь свой лоск. — Я?! В коровнике?!

Женщина ничего не ответила. Дракон и рыцарь еще какое-то время орали друг на друга, размахивали руками и били кулаками по столу и в грудь. Закончилось все тем, что мужчины оказались в пещере.

Вынужденный уступить, Ральдерик был мрачен. В отличие от него Гудрон был вполне счастлив. Он с восторгом и детской непосредственностью носился туда-сюда под каменными сводами и все хватал руками под неодобрительными взглядами спутников. К его разочарованию, куча сокровищ все никак не попадалась. Обугленных скелетов тоже явно не хватало. Вспомнились слова Валена о том, что вскоре после свадьбы их выкинула Юлада. Особые восторги вызвала стена, увешанная различным оружием. Ряд мечей начинался чуть ли не у самого входа и тянулся куда-то вглубь пещеры. К первому в ряду клинку дворянин метнулся с радостным воплем. До кузнеца при виде этой картины дошло, что перед ним была выставка всех тех орудий, с которыми на дракона ходили такие же вот умники, как гендевский герцог. Интереса ради он пошел вдоль экспозиции. Мечи становились все древнее и древнее. Стальные сменились бронзовыми. Перед глазами проходили разные эпохи, цивилизации, эры. В самом конце юноша нашел пару каменных топоров и доисторическую дубину. К своим спутникам вернулся притихшим и задумчивым.

— Сколько ж тебе лет? — тихо спросил он Валена.

— Ой, даже не спрашивай… — ответил тот, — Никогда не считал, если честно. Иди сюда, будем тебе клинок выбирать. Ты тоже сюда иди, никто у тебя этот меч не отнимает. Боюсь, из меня советчик в выборе оружия никакой.

Ральдерик, заметно повеселевший после воссоединения со своим мечом, считавшимся им безвозвратно потерянным (как и конь, оказавшийся форменным трусом и сбежавший, бросив хозяина на произвол судьбы), временно перестал с ним обниматься и подошел к остальным. Взглядом знатока окинул он ряды висевшего перед ним оружия и впечатлился. Еще какое-то время пришлось ждать, пока дворянин перестанет восхищенно бегать, восклицать и хватать все подряд. Потом он снял некоторые клинки со стены и принялся по очереди ими размахивать. Гудрон чуть было не умилился: более искреннего восторга он не видел никогда в жизни. Вален же был раздражен и еле сдерживался, чтоб не начать орать. Если поведение ирольца ранее он еще как-то перенес, то праздник жизни в исполнении Ральдерика изрядно действовал ему на нервы. Хотя бы потому, что в отличие от кузнеца тот был вооружен, а у всех драконов рано или поздно развивается аллергия на зрелище раскручиваемого с большой скоростью меча в непосредственной от него близости. В тот самый момент, когда его терпение должно было лопнуть, дворянин вдруг успокоился и положил перед «учеником» несколько мечей.

— Попробуй эти, — сказал он, более внимательно изучая рост и телосложение ирольца.

Чувствуя себя полным дураком, Гудрон принялся по очереди махать предложенными клинками. Ральдерик ходил вокруг и задавал вопросы типа «Не тяжело?», «Удобно?», «Как в руке сидит?». Парень слабо себе представлял, как должен сидеть в руке меч, какого он должен быть веса и по сравнению с чем это должно быть удобно, поэтому изрядно нервировал воина своими нечленораздельными ответами. Наконец, изрядно измучив и кузнеца, и себя, и дракона, гендевец остался доволен подобранным оружием. Не успокоившись на достигнутом, он еще набрал каких-то ножей, щитов, доспехов и начал присматриваться к катапульте. Однако Вален решительно отобрал у него почти все, заявив, что с них и мечей с кинжалами хватит. Жалобу герцога, что кое-чья жена привела его доспехи в состояние, не подлежащее восстановлению, дракон просто проигнорировал. Выгнав юношей из пещеры, он принялся недовольно вешать разбросанное оружие на место и роптать на распустившуюся молодежь.

— Тебя как зовут-то? — наконец заинтересовался Ральдерик, впервые сменяя свою обычную самодовольную мину более дружелюбным выражением лица.

— Гудроном, — мрачно отозвался иролец, предвкушая последующую реакцию.

Дворянин болезненно поморщился, сочувственно посмотрел на кузнеца и осторожно спросил:

— Сам придумал или родители удружили?

Собеседник этот вопрос гордо проигнорировал, однако гендевец не успокоился:

— А поменять имя ты никогда не думал? Знаешь ли, имен хороших вокруг полно…

— Не думал, — сказал, как отрезал, юноша.

Герцог решил великодушно проявить врожденный такт и эту тему больше не поднимать.

Чтобы не терять времени даром и проверить меч в деле, Ральдерик начал тренировку немедленно. Уже спустя пару минут он удивленно смотрел на распростертого на земле Гудрона.

— Кем, говоришь, ты работаешь-то? — поинтересовался он, пока его ученик поднимался на ноги.

— Кузнецом, — ответил тот, вставая в стойку.

— Ничего не понимаю, раз ты кузнец, то просто обязан уметь обращаться с оружием. В противном случае как ты поймешь, хорош ли выкованный тобой меч?

— Представляешь, а мне это и не нужно, — иролец, наконец, выровнял дыхание и попытался атаковать Ральдерика. — В Ироле мечи спросом не пользуются, поэтому у меня никогда не возникало необходимости их ковать.

— Хм… Хорошо хоть ты кузнец, а не свинопас, — Ральдерик легко отбил выпад и снова отшвырнул парня на землю. — По крайней мере, руки у тебя сильные и замахиваться ты умеешь.

Следующие несколько часов, пожалуй, были самыми унизительными в жизни Гудрона. Дворянин его буквально загнал. Ученик был измучен, избит и к вечеру еле держался на ногах. Герцог же, в отличие от него, выглядел так, будто весь день не занимался ничем тяжелее маникюра. Не дожидаясь ужина, кузнец рухнул в постель и тут же заснул. Гендевцу тоже разрешили ночевать в доме, а также накормили за общим столом, поэтому настроение у него сильно улучшилось. Он даже не устроил скандала, что его уложили спать в кухне на полу.

На следующее утро иролец проснулся довольно рано. Юноша вышел из избы и как следует умылся. После вчерашнего у него болел каждый мускул, поэтому простое поднятие рук до уровня лица уже считалось проявлением силы воли и личным подвигом. Со стороны входа в пещеру слышались какие-то странные шоркающе-топающие звуки. Решив, что какая-то тренировка не сможет его сломить, парень поковылял туда. Вывалившись из кустов, он увидел довольно интересное зрелище. По поляне с самым серьезным видом кругами ходил большой серебряный дракон. Он вертел хвостом в такт шагов и ритмично помахивал крыльями. Гудрон плюхнулся на траву и принялся наблюдать. На очередном круге высшая рептилия его заметила и приветливо пошевелила глазом. Кузнец махнул рукой в ответ и спросил:

— В здоровом теле здоровый дух?

— Типа того, — отозвался Вален, продолжая утаптывать полянку. — Ради тебя, между прочим, стараюсь.

— Ради меня? — искренне удивился юноша.

— А для кого ж еще? — хмыкнул дракон, разрабатывая тазобедренный сустав. В исполнении многотонной туши это выглядело забавно. — Это ж тебе приспичило узнать, кто может летать лазурными сферами, жрущими с противным звуком. Попробую слетать кое-куда. Возможно, я смогу что-нибудь узнать.

— Спасибо. Я тебе очень признателен, — заверил кузнец, удобнее устраиваясь на траве.

— Пф-ф! Ясен пень! Еще б ты мне не признателен был, — проворчал собеседник, энергично крутя хвостом.

Так прошло сколько-то времени. Рептилия сосредоточенно разминала затекшие члены, а человек мирно дремал на солнышке. Наконец с тихим хлопком серебристая туша исчезла в облачке сизого дыма, и на ее месте оказался Вален в том облике, к которому Гудрон привык. Тяжело дыша и утирая со лба рукавом пот, он плюхнулся рядом с товарищем и принялся смотреть на облака.

— Ты раньше не говорил, что у тебя есть дочь, — сгоняя с носа надоедливую бабочку, пробурчал кузнец, решив поговорить с другом за жизнь.

— А ты и не спрашивал никогда, — отозвался тот.

— Расскажи о ней.

— Ну что я могу сказать… — задумчиво протянул дракон.

Юноша обратил внимание, что голос у него сразу стал нежнее, а взгляд мягче.

— Ей 17 лет. Она у меня умная и красивая. Вся в маму. Хотя, наверное, все отцы так о своих дочерях говорят… Ты можешь не поверить, но она действительно самая красивая, самая умная, самая замечательная дочь в мире!

Кузнец хотел было возразить, что на самом деле самой красивой, самой умной и самой замечательной девушкой в мире является принцесса Тальра лам Ирольская, но вовремя прикусил язык.

— А где она сейчас?

— Не знаю, — Вален пожал плечами. — Где-то.

— Ну нормально! — возмутился Гудрон, — Твоя единственная дочь находится непонятно где, а ты так спокойно об этом говоришь!

— Когда ей исполнилось пятнадцать, она заявила, что жить на задворках цивилизации в компании родителей не в ее вкусе. Сказала, что хочет яркой, насыщенной жизни, головокружительных приключений. Мы ее удерживать не стали.

— Вален, ты меня удивляешь! Я бы в жизни не отпустил родную дочь неизвестно куда за головокружительными приключениями! А ты думал о всяких опасностях, с которыми может столкнуться юная беззащитная девушка? Ты думал о разбойниках? О диких зверях? О всяких извращенцах? И ты совсем не беспокоишься?!

— А почему это я должен беспокоиться о всяких разбойниках, зверях и извращенцах? — картинно удивился дракон. — Пусть они сами о себе беспокоятся! Я ж тебе уже говорил, что она характером пошла в мать. Да и от меня ей кое-что досталось…

— То есть она тоже может превращаться во что-то необъятное, крылатое, зубастое и когтистое? — уточнил Гудрон, невольно проникаясь жалостью к тем несчастным, что на свою беду могут выскочить из-за угла на девушку, унаследовавшую характер Юлады и способности Валена.

— Не-е-ет… Не утрируй уж. Да будет тебе известно, этим мои умения не исчерпываются! Например, я могу еще вот так…

— Зовут-то ее как? — юноша не дал товарищу договорить и уничтожить окружающую местность.

Он был уверен, что драконы умеют лишь сеять разрушения различной степени тяжести и масштабов, а находиться в непосредственной близи от одного из них, сказавшего роковую фразу: «Смотри, как я умею!» — смертельно опасно для здоровья.

Вален замер на середине выписываемого руками пасса и задумался. Гудрон не стал этому удивляться, помня, как долго тот пытался восстановить в памяти собственное имя.

— Эрлада. Точно. Ее зовут Эрлада! — наконец сообщил дракон, явно довольный собой.

— Такое чувство, что ее в честь маменьки хотели назвать, но потом пошли на некоторые уступки здравому смыслу, — заметил иролец.

— Не совсем так. Видишь ли, в Саварахе, откуда Юлада родом, в королевской семье существует традиция называния детей. Имя любой девочки, рожденной в доме Ванро, должно заканчиваться на «лада», мальчика же — на «зер». Например, нынешний король Савараха, являющийся по совместительству старшим братом моей жены, носит имя Молизер. Существует еще один обычай. Вот мою супругу полностью зовут Юлада Фридерика Ровелла Ванро лам Саварахская (ее мать и бабка родом из других семей). А дочь — Эрлада Юлада Фридерика Ванро лам Саварахская. Понял? После собственного имени идут имена матери и бабушки по материнской линии. У мальчиков — отца и деда по отцовской.

— А в Саварахе знают о существовании Эрлады? — заинтересовался Гудрон, никогда прежде не слышавший о таких интересных традициях.

— Пф-ф! А как же еще! Все-таки она — четвертый претендент на трон, — не без гордости заявил Вален. — Мы с женой не пожалели времени, свозили ее в Саварах и познакомили со всеми родственниками.

— И тебя вот так взяли и пустили во дворец? — с сомнением уточнил кузнец. — После того, что ты сделал?

— Пустили, представь себе! Молизер ведь умный, хоть и дурак последний. Когда я Юладу похитил, он ведь войско собрал, чтоб ее спасти. Идиот! Пришлось ему тогда доступно объяснить, что он не прав…

— Ты испепелил всю армию, — с мрачной уверенностью заявил юноша, припоминая советы дракона по похищению принцесс и скорее констатируя факт, чем задавая вопрос.

— Представь себе, нет! — обиделся Вален. — Если б я так поступил, знаешь, какой скандал мне жена бы закатила?! У-у-у… Просто ограничился наглядной демонстрацией собственной силы и превосходства. Когда войско разбежалось, я смог нормально поговорить с ее братом. Он оказался сообразительным, поэтому достаточно быстро согласился принять меня в члены семьи. Что характерно, Юлада в это время все еще продолжала швыряться в меня предметами, грозилась перегрызть себе вены и искалечить мне жизнь. Так что в каком-то смысле он гораздо умнее ее. Так что дочка моя считается законной наследницей Ванро и, возможно, однажды даже станет королевой!

— Эрлада Юлада Фридерика Ванро лам Саварахская… — задумчиво повторил Гудрон. — Так ведь это только по маменьке. А с твоей стороны ей что, никаких частей имени не перепало?

— Хм… — хозяин пещеры впервые в жизни об этом задумался. — Выходит, что так. У нас, драконов, именам уделяется мало внимания…

— Я уж заметил, — тихо пробурчал иролец.

— Если ты дракон, тебя все и так знают. Нас достаточно немного, поэтому нет особой необходимости придумывать себе сложные названия. Само понятие «дракон» будет посильнее любого титула.

— Ну неужели вообще ничего нельзя добавить? — начал ныть кузнец, у которого и фамилии-то толком не было (по крайней мере, он ее честно не знал и всегда довольствовался своим сомнительным именем).

— Ну, если тебе так хочется, можно что-нибудь и добавить, — милостиво согласился Вален, твердо решивший в глубине души, что мозг вывихнет, но придумает какую-нибудь отсебятину к и без того не короткому имени дочери.

— Валеновна? — с сомнением предложил парень после непродолжительного раздумья.

Дракон недовольно поморщился и покачал головой.

— Нужно что-нибудь более впечатляющее и поражающее воображение.

— Тогда, может быть, «де Вален»? — все никак не успокаивался юноша.

— Тоже не то… — горестно вздохнул собеседник.

Тут кусты у них за спинами зашуршали, и из зарослей выпорхнул цветущий и довольный жизнью Ральдерик. Окинув гордым взглядом открывавшуюся панораму, он вздохнул полной грудью и, упершись руками в бока, обратил свой взор на валявшегося тут же Гудрона. У того сразу возникло очень нехорошее предчувствие. Как оказалось, интуиция его не обманула.

— Вставай! Тренировка не ждет! — радостно заявил дворянин, направляясь к напрягшемуся и приунывшему ирольцу.

— Какая тренировка?! Я еще даже не завтракал! — пытался отсрочить неизбежное кузнец, пока вельможа волок его за рукав в сторону дома.

Вален печально помахал рукой на прощание и изобразил, что скорбит вместе с другом. Это выглядело бы убедительно, если б не гаденькая улыбочка, которую он безуспешно пытался скрыть.

— Соболезную, — без намека на жалость сообщил Ральдерик, пока они пробирались сквозь маскировочную рощу.

Раздался негромкий хлопок, и серебряный дракон взмыл в утреннее небо.

Пошли дни. Каждое утро Вален куда-то улетал, Юлада тихо копалась в пещере, а Гудрон постигал тяжкую науку махания холодным оружием под чутким руководством потомственного воина. Герцог, которого по этому случаю освободили от исправительного труда, работал с полной самоотдачей. Избитый и ужасно помрачневший за последнее время кузнец решил, что, видимо, дома Ральдерик всех достал своим фехтованием, вот его и послали сражаться с чудищем, в надежде, что он не вернется. За дни тренировок мало что изменилось в соотношении сил. Дворянин не переставал утверждать, что у его ученика нет ни малейшего таланта и что он только напрасно тратит время, как свое, так и своего добродетельного учителя. При этом он еще умудрялся выглядеть и вести себя так, будто находится на оздоровительном отдыхе на лоне природы. Неожиданно для себя Гудрон открыл в себе такие качества, как сила воли, терпение и упорство. Раньше у них не было возможности проявиться, зато здесь им представился отличный случай заявить о своем существовании. К своему удивлению, кузнец решил, что вытерпит эти тренировки и еще испортит прическу одному конкретно взятому аристократу. Поэтому, стиснув зубы, он снова и снова поднимался с земли и шел в атаку. На шестой день у него наконец перестало ломить все тело и жизнь сразу показалась светлей и ярче.