Глава первая,

в которой трое отправляются в лес

Солнце добралось до зенита и зависло в синем небе над рыночной площадью Фальвика, маленького городка, раскинувшегося у стен замка с тем же названием. Базарный день — большое событие для местных жителей. Здесь все знали друг друга в лицо и по имени, а приезжих чуяли издалека. Ошалевшая от жары рыночная площадь кипела страстями: дородные торговки расхваливали свой товар, соловьями заливались зазывалы, чумазые мальчишки сновали в толпе, надеясь обчистить карманы зевак, зычно покрикивали на прохожих кучера и возничие, всхрапывали и били копытами лошади. Слепни и мухи атаковали их сотнями, что твои проклятые ангелы. В море голов кто-то вещал о надвигающейся войне, будоража мужчин и пугая женщин, суля всему Невендаару новые беды и кровавые мятежи.

Ни шум и гам, ни звон лютни уличного музыканта не мешали Кассии дремать вполглаза, опершись на прилавок в овощном ряду. Солнце немилосердно пекло макушку. Сегодня как никогда она жалела, что родилась девицей. Чтобы не уснуть, она лениво принялась натирать до блеска верхние яблочки подолом юбки, одновременно разглядывая пеструю публику. Своровать два полных ведра спелых, румяных яблок не фокус, сложнее быстро продать их, не продешевив и не столкнувшись носом к носу с хозяином милого садика за домом тетки Присциллы.

Кассия Блэкбоу была крепкой кареглазой девушкой с широким скуластым лицом и прямым носом. Кудрявые темно-каштановые волосы не желали смирно лежать под косынкой. Они то и дело выбивались прядями, липли ко лбу и лезли в глаза Повадками она не отличалась от своего отца. Мать Кассии утонула, когда девочке не исполнилось и пяти. Саймон же воспитывал дочь, как умел, где лаской, а где розгой. В стрельбе из лука Кассия давала фору любому парню, а в лесу могла догнать оленя. Возможно, оттого и роль торговки фруктами ей не особенно удавалась. Покупатели разбредались овцами под ее тяжелым взглядом из-под сурово сдвинутых черных бровей.

В целом Кассия скорее считалась доброй, чем злой, и скорее порядочной, чем нет. Здесь, в городе, она жила с вдовой троюродной теткой по материнской линии, которой было чем заняться, кроме воспитания дальней родственницы. Кассия честно платила тетушке Присси за постой и не питала относительно нее иллюзий. Единственный способ освободиться от карги — выйти замуж. Да только кто ж возьмет?

По толпе волной прокатился настороженный ропот, когда под аркой ворот показалась сутулая фигура «Колдун, колдун…» — бежал от лотка к лотку шепоток торговцев.

Неприятный старик, одетый не по погоде в длинный теплый плащ без рукавов, медленно двигался, опираясь на резной посох, точно разыскивал кого-то. Костлявой когтистой рукой незнакомец придерживал кошель, висевший на поясе. Судя по виду, кожаный мешочек трещал по швам от монет, но местные жители не спешили звать старика к прилавкам.

Мурашки суеверного страха пробежали по спине девушки. «Если не смотреть, пройдет мимо», — решила Кассия. Она склонилась над ведрами и принялась с утрированным тщанием перебирать товар.

— Почем яблочки, красавица? — проскрипел над ухом голос, похожий на воронье карканье.

— Дорого. — Кассия подняла голову и наткнулась на мутный взгляд серых глаз.

Старик облизнул сухие губы и хищно улыбнулся. Вблизи он был еще противнее: худое острое лицо, длинный нос, сизые веки, редкие желтые зубы и омерзительный запах изо рта.

— Сладкие? — Старик вытянул цыплячью шею.

— Кислые, в рот не взять. — Кассия выпрямилась и с независимым видом подперла кулаками бока.

«Тут кожи на троих, а одному досталось», — фыркнула девица про себя, рассмотрев старика. Одобрительные смешки из толпы подстегивали ее самолюбие.

— Нежная ты, как пух лебяжий. Вот что, милая, я покупаю все. — Старик отстегнул свой кошель и открыл.

Блеск золота заставил зевак ахнуть. Едва ли кто-то здесь видел столько денег сразу, не говоря уже о том, чтобы иметь возможность их заработать.

Кассия задумалась. Отец множество раз предупреждал, что не стоит связываться с проходимцами, умеющими читать, но не представляющими, с какого конца браться за арбалет. Однако золото — это золото.

— По рукам, — согласилась она.

— Чудно… — Старик разжал пальцы, и мешочек тяжелых монет плюхнулся на землю.

Если бы не страх перед зловещим незнакомцем, добрая половина народа ринулась бы собирать желтые кругляши. «Интересно, сколькие из них постараются встретить меня в темном переулке, зарезать и ограбить?» — мрачно размышляла Кассия. Еще утром подобная перспектива не маячила на горизонте, теперь же на знакомых лицах читалась нескрываемая зависть.

— Вы, верно, сумасшедший. Заберите свои деньги. Это слишком много. — Она незаметно подобрала монету и сунула в пояс.

— Как знаешь, — пожал плечами старик.

Перехватив поудобнее посох, колдун пару минут кряхтел и пыхтел, пытаясь нагнуться за кошелем, пока Кассия не сжалилась. Восхищаясь собственной выдержкой, она вручила мешочек владельцу. Старик с минуту не выпускал руку девушки из своих цепких сухих пальцев. Незадачливая воровка начала опасаться, что тот успел рассмотреть, куда юркнула краденая денежка.

— Добрая девочка, — наконец произнес незнакомец. — Донеси свои яблоки до моего дома. Тут недалеко. Там завалялась пара медяков, не обижу. Или струсила?

— Ничего не струсила, — возразила Кассия. — Ведите.

Она с вызывающим видом подняла ведра. Никого и ничего не бояться — пожалуй, главное, чему научил ее отец. А если и пугаться, то ни за что не показывать страха. Кассия спиной чувствовала встревоженные взгляды. Но они, наоборот, успокаивали. Если мерзкий старикашка все же решит сотворить какую-нибудь пакость, добрые горожане с факелами первыми изорвут его в клочья. Как с улыбкой говорил Саймон, слушая очередную байку о суровом народном суде: «Убивали и за меньшее».

Улицы шумели и гудели за спиной, а старик все плелся и плелся, спотыкаясь на каждом шагу, словно нарочно. Дома встречались все реже. Миновав опрятный квартал, Кассия с провожатым углубились в запутанные крысиные ходы между низкими хижинами, заключенными в дырявые объятия щербатых заборов. Скудные краски, визг младенцев и свиней, рваные тряпки на веревках, запах лука и рыбы.

— Что, приличнее места не нашлось для проживания? — не выдержав, поинтересовалась Кассия.

— Приличные места заняты приличными людьми, — бросил старик. — Кроме того, ценю уединение. Здесь ничего не меняется…

— Откуда вам знать?

— Отчего же не знать? — Он зашелся раздирающим кашлем.

Старик содрогался так, точно вот-вот вывернется наизнанку. Наконец он стер кровь с губ рукавом, сплюнул под ноги и усмехнулся.

— Вижу, например, что ты не торговка, — доверительным тоном признался незнакомец. — Солдатка ты, а не девица, У тебя по-мужски широкий шаг, осанка воина, нрав дикий. Нет, не девица. Им кроткими положено быть.

— Может, и положено, да я не взяла, — огрызнулась Кассия.

Сколько подобных нравоучений выслушала она от тетушки, и все сводились к банальной фразе «замуж, и детишек побольше».

— Ишь, ощетинилась. — Старик снова поковылял вперед. — Разве ж я осуждаю? Свое пожил, как жить тебе — тебе и решать.

— И решу, — буркнула та.

Однако слова колдуна о предназначении запали в душу. Они бархатцем гладили по шерстке ее самолюбие. Отец служил при охотничьих угодьях лесником, так туда частенько наведывались расфуфыренные и благородные господа. Все из себя гордые, говорили красиво, пальцы в перстнях, драгоценных камней хватило бы на богатое месторождение, а первой стрелой оленя уложить не каждый мог. Потешат себя охотой в лесочке и к столам накрытым жмутся. Кассия всегда прислуживала и думала: чего нет у нее, что есть у них? Понятное дело, чего. Образования и происхождения, в остальном-то она ничем не хуже. Ее приятели-мальчишки в гарнизон крепости служить подались, а Кассия туда разве только кухаркой может попасть. Такая судьба тоже неплоха: кто ж от тепла и сытости отказывается? Но не о том грезилось, не о том мечталось.

Город кончился. Последние грязные домишки смотрели вслед странной парочке темными глазницами крошечных оконных проемов. Погоревшая на солнце трава шуршала под ногами.

— Будет дождь, — как бы между прочим сказал старик.

— Это вряд ли. — Кассия поставила ведра и выпрямилась. — Куда завел, проклятый? В лесу, что ли, живешь? Под кустом?

— Там флигель мой, — не обращая внимания на грубость, махнул рукой тот. — А дождь будет. И не дождь. Целая гроза. Вон воздух какой горячий и плотный, хоть ножом режь.

Девушка прищурилась, приставив ладонь ко лбу козырьком. Впереди высилась покосившаяся башенка. Конечно, Кассия и раньше видела эти развалины, но подобраться к ним близко не решались даже самые смелые. Уж очень подозрительный народец бродил рядом в сумерках.

— А ворья не боишься? — прямо спросила она.

— В моем возрасте, милочка, бояться глупо, — подмигнул старик. — Слышала же, что болтают. Колдун я. Чистая правда. Так что… Кому кого еще бояться. Здесь когда-то дом мой был. Так давно, уже и не вспомню. Новый владелец дешево отступил как бывшему владельцу.

Кассия расхохоталась.

— Обманули тебя, как дитя неразумное, — всхлипывала она, давясь от смеха. — Нет у развалины хозяев. То-то обрадовались мошенники твоей простоте.

— Не долго им радоваться, — покачал головой колдун. — Быстро смерть свою найдут. Идем.

Он отпер скрипучую дверь. Из недр башни пахло плесенью и мышами. Стоило незнакомцу переступить порог, как факелы на закопченных стенах вспыхнули сами собой. Кассия и не надеялась, что внутри вообще что-то есть. А тут шустрый веник деловито метет пол, а кривенькие стулья резво отскакивают в стороны, стараясь не попадаться ему на пути.

От лестницы на второй этаж остались лишь полусгнившие бревна, торчавшие рядком. Более чем скромная обстановка единственной комнаты никак не вязалась с кошелем, полным монет. Едва ли исчерченный глубокими рытвинами рассохшийся стол, стулья-калеки и вешалка с грубыми крюками принадлежали колдуну, скорее достались от прежних хозяев. А вот потертый зеленый сундук очень даже смахивал на пожитки путешественника.

— Нравится? — Старик сцепил узловатые пальцы в замок на животе.

— Чертовщина, — выдохнула девушка.

— Возможно, но дешевле, чем держать прислугу, — улыбнулся тот. — Хочешь заработать все то золото?

— Ну и вопрос! — Кассия попятилась, но дверь за ее спиной сама собой захлопнулась, яростно лязгнув засовом.

Старик медленно двинулся к ней с сумасшедшим блеском в глазах.

— Полегче, дедуля! — Кассия выставила перед собой ведро.

На пол со стуком посыпались яблоки, брызжа сладким соком. Настала очередь колдуна хохотать. Смех превратился в жуткий кашель.

— Как за честь-то девичью испугалась, — придя в себя, хмыкнул старик. — Взгляни на меня! Я ж обеими ногами крепко в могиле стою. Просьба к тебе будет совсем другого свойства.

— Тогда ладно.

Смутившись, она принялась подбирать укатившиеся плоды.

— Где-то в чаще, где река уже не река, а болото, обитает старая Виллоу. — Он плавным жестом отправил шляпу на вешалку. — Перед тем как покинуть эти края, я попросил ее сохранить для меня одну вещицу.

— Ведьма Виллоу? — нахмурилась Кассия.

— Сразу и ведьма, — с напускной беззаботностью отмахнулся тот. — Чаровница. — Старик мечтательно смежил набрякшие веки.

В каждом маленьком городке сыщется десяток-другой ведьм. Нищенка удачно выскочила замуж — ведьма Приворожила Старушка похвалила чужого карапуза — ведьма. Сглазить хочет. А уж если у женщины одно к одному: и дом на болоте, и внешность пакостная, и мази с настойками от всего на свете по полочкам, — тут и пошла молва, наплетут с три короба… С виду не скажешь — простая лавочница или ведьма. И как бы неприятно ни было, люди идут к таким ведьмам, украдкой, с опаской, но непременно. Когда надежды ни на что другое больше нет.

Сама Кассия видела старуху Виллоу лишь раз в жизни. Та собирала несъедобные грибы на опушке пасмурным осенним днем.

— Одна к ней не пойду, — предупредила девица.

— Одну и не посылаю. — Колдун пододвинул себе стул. — Сам бы сходил, да здоровье не то. Золото забирай. Помощников наймешь. Дам еще письмо…

В воздухе возник свиток, развернулся и лег на стол перед колдуном. Тот простер костлявую руку над пергаментом, и на шероховатой поверхности алым пламенем вспыхнули закорючки.

— Надеюсь, она не одичала совсем и не забыла, чему научена, моя Виллоу… — мурлыкнул старик.

Кассию передернуло от дурного предчувствия.

— Вот, возьми. — Скрепив свиток печатью, колдун протянул его девушке и велел двери открыться.

Предстоящая работа не казалась девушке сложной. Не попасть волкам в пасть или не напороться на разбойничий нож по дороге куда сложнее.

Деньги в карманах Кассии звенели, как бубенцы на шутовском колпаке. Внешнее спокойствие давалось с трудом «Теперь я в городе одна из богатеев, побогаче будет разве только сэр Седрик», — размышляла девушка Кассия умела считать до десяти и писать свое имя. Она не представляла, что делать со свалившимся сокровищем, понимала только, что на муку и уголь им тут хватит с отцом до самой смерти. А уж за пару золотых можно купить теткин дом вместе с хозяйкой.

Впервые в жизни Кассия всерьез опасалась слежки. Всю дорогу домой она петляла зайцем и не почувствовала себя в безопасности, пока не заперлась в своей комнате на замок и швабру для верности. Переложив деньги под матрас, девушка выгребла свои скудные сбережения, решив представить дело так, словно у сумасшедшего старика действительно нашлась для нее только медь.

Закончив приготовления, Кассия двинулась обратно на площадь. «Сластей накуплю, — мечтала она. — Или ткани на новое платье, или… что на меня посмотрит. Какую-нибудь славную мелочь».

— Кас! — раздался знакомый голос.

Она обернулась и увидела Тревора Вайнвуда и Сэма Стоуна. В военном платье и доспехах, с мечами на боку ее друзья и вчерашние повесы казались солидными женихами. Кассия знала их с детства. Один без другого — как пирожок без начинки. Втроем они не раз выпутывались из историй, которые запросто могли закончиться плохо. Немногословный, тихий Сэм хорошо дополнял шумного и веселого Тревора. Парни походили друг на друга, как братья, фигурой и лицом, и даже смеялись одинаково. Даром что у одного волосы светлые, как солома, а у другого — как лесной орех. Саймон говорил о них примерно следующее: руки и головы в нужные места вставлены.

— Продала яблочки? — Трев бодрой рысью подбежал к подруге. — А наша доля где? Кто на стреме стоял и на дерево подсаживал? Нас домой отпустили на побывку. Деньжата пригодились бы.

— Язык бы тебе укоротить, — вздохнула Кассия. — Разнюхали, значит?

— Тут нюхать не пришлось, — отмахнулся тот. — Весь рынок гудит. Болтают, что ты с колдуном каким-то в воздухе растворилась.

— Да, а про смерчи огненные не болтают? — фыркнула она. — Но лучше пусть про это, чем про войну.

— А про кошель с золотом не врут? — Тревор прищурился.

— Про него не врут, — шепнула Кассия. — Вот что, дело у меня к вам будет. И не просто так, ерунда какая. Под ручку возьми. Прогуляемся по городу. Пусть посмотрят, что старикашка меня не съел. Здорово, Сэм!

Парень улыбнулся и приветливо махнул рукой. Побродив по улицам до сумерек, друзья проводили девушку домой. Подождали условного знака и влезли к ней в комнату через окно.

— Тетка спит? — Трев выглянул за дверь.

— Спит, не сомневайся, — заверила Кассия. — Лопайте и слушайте.

Она развернула на кровати полотенце с ломтями сыра и хлебными горбушками. Пока парни уминали угощение, Кассия поведала о том, что в действительности случилось на рынке и позже.

— Покажи письмо! — загорелся Тревор.

— Что толку? Оно все равно запечатано, да и читать ты не умеешь, — возразила Кас. — Вы со мной?

— Да! — ответил он за двоих сразу.

Сэм делано покашлял.

— Как скривился, — хмыкнул Трев. — Имеешь возражения?

— Пахнет это дурно, — признался тот.

— Хороший сыр, отлично пахнет, — нахмурился Тревор.

— Да я не за сыр. — Сэм смахнул крошки с подбородка — Колдуны, ведьмы… Добром не кончится.

— Уймись, — попросила Кассия. — Чего там у них между собой — не для наших умов. Наше-то дело маленькое. Взять, что Виллоу отдаст, и старику отнести. Заплачено вперед.

Она приподняла матрас и показала золотые монеты. Парни переглянулись.

Разделить богатство на троих по-братски решили прямо сейчас. Каждый унес свою долю. А утром, до рассвета, Кассия сменила юбку на штаны, заправленные в крепкие сапоги, нацепила стеганый жилет, захватила лук с колчаном верных стрел, котомку с едой и тайком выбралась из дому.

Если бы кто и заметил девушку, едва ли она вызвала бы подозрения. Что может быть обычнее? Дочь охотника собралась в лес.

Друзья обнаружились у костра на опушке. Тревор, фехтуя от скуки, скакал с клинком по полянке, а Сэм просто таращился на огонь. Его лук и колчан лежали рядом.

— Куда идти, знаешь? Не заблудимся? — поприветствовав Кассию, спросил Трев.

— Со мной не заблудитесь, — заверила она. — Туши костер. Надо выдвигаться.

Утоптанная дорога увлекала друзей дальше и дальше. Щебетали проснувшиеся птички, головокружительная свежесть после городской вони опьяняла. Девушка любила лес. Здесь было все честнее и проще.

Дорога плавно извивалась, огибая овражки, и растекалась в дебри узенькими тропками. А деревья все настойчивее обступали путников со всех сторон.

— Как-то мне неспокойно, — процедил Тревор. — Держите луки наготове.

Безусый Трев с молодых ногтей чувствовал себя рыцарем. Он старался командовать во всем и всегда. В общем, это было несложно, поскольку Сэм не раскрывал рта без крайней необходимости. Но Кассия-то знала: если Самуэль молчит, совсем не значит, что безропотно подчиняется.

Она покосилась на Сэма Тот вильнул к кустам, ступая неслышно, как рысь. Стрела его уже легла меж пальцев на тетиву. Только все предосторожности оказались ни к чему. За поворотом они увидели лежавшего на дороге бюргера. Он был избит так, что не мог двигаться.

— Эй, ты живой? — позвала Кассия.

В ответ раздался слабый стон.

— Они думали, я помер… — пробормотал он, открывая глаза.

— Кто они? — Трев присел на корточки.

— Двое разбойников. Отняли повозку и лошадку увели. Лошадку мою… — причитал бедняга — Все увезли… Два бочонка пива!

— Радуйся, что жив остался.

«Жирный, холеный… Чего тебя в лес понесла нелегкая?» — ворчала про себя Кассия, разглядывая рыдающего мужичонку.

— Эй! Ты ж… ты ж из гарнизона Солдатик? Сквайр? Выручай! — Страдалец мертвой хваткой вцепился в Тревора.

— От кого выручать-то? Мы тут одни. — Трев поднял брови.

— Разбойники, — громким шепотом сообщил бедняга, словно боясь опять накликать беду. — Двое их. Оттуда вышли и туда же ушли.

— Ладно, посмотрим, — согласился Тревор.

В траве нашлась едва заметная тропка, которая час спустя вывела друзей на поляну с низенькой хижиной, напоминавшей перевернутую корзину с дверью. Рядом стояла повозка, у вбитого в землю колышка паслась стреноженная гнедая лошадь. Над гроздью перемазанных кровью зубастых капканов роились мухи.

— Забираем животину и ходу? — спросила Кассия.

— А молодчики тут хозяйничать останутся? Не пойдет. — Тревор осторожно выглянул из кустов.

— Попробуем хитростью? — тихо предложил Сэм.

— Я подойду к дому, постучу. Первого, кто откроет, пристрелите, как бешеную собаку, дальше… будет дальше, — не обращая внимания на реплику друга, продолжил Трев.

Сомнительный, хлипкий план напоминал самоубийство. Пока Тревор крадучись подбирался к хижине, Кассия, как умела, молилась Всевышнему. «Сильный и правый, иже еси на небесех, горний покровитель Невендаара, защити неразумного дурака», — одними губами шептала она, не сводя взгляда с парня. У самого порога Трев обернулся и подмигнул спрятавшимся с луками на изготовку друзьям. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, осветили его лицо.

— Люди добрые, поможите! — не своим голосом взмолился Тревор, подкрепив слова парой ударов кулака в дверь. — Мы с маманей с дороги свернули и заплутали. Как до города добраться? Эй!

Время тянулось чудовищно медленно. Кассия никогда не стреляла в людей. Руки у нее тряслись, а по спине пробегали мурашки. Сэм жестом попросил девушку опустить оружие и отойти.

Дверь распахнулась, крепкий детина на мгновение остолбенел, сообразив, что угодил в западню. Тревор нырнул вбок. Просвистела стрела Сэма, и разбойник рухнул как подкошенный. Перед тем как зажмуриться, Кассия увидела, как Трев перепрыгнул через тело и скрылся в полумраке хижины. Послышались звон клинков, страшный вопль… И вдруг все стихло.

— Все закончилось. — Сэм ободряюще похлопал девушку по плечу.

Обшарив карманы убитых, Трев нашел две золотые монеты.

— Сдается мне, это те самые ребята, которые удачно колдуну руины продали, — глубокомысленно произнесла Кассия и поежилась: — Куда их теперь? Бетрезеновы дети!

— А по губам? Это нам можно. Тебе — нет. Забыла? — сердито рыкнул Тревор, но, смягчившись, добавил: — Никуда. Волки займутся.

Он выкатил из хижины два бочонка пива и с помощью Сэма погрузил их на повозку…

Когда победители выехали на дорогу, радости незадачливого бюргера не было предела. Он беспрестанно благодарил смельчаков, жал им руки и предлагал найти его в городе…

Сумерки застали друзей далеко от места назначения. Трев дал команду разбить лагерь. Парни спали по очереди, чтобы никто не рискнул напасть на компанию у жаркого костра — ни человек, ни зверь. А утром все трое продолжили путь.

Земля постепенно становилась топкой. Воздух пах сыростью. Кассия свернула с дороги на тропу, бежавшую среди плакучих ив. Она не особенно хорошо знала эту часть леса, но Саймон рассказывал, что найти Виллоу несложно, если внимательно смотреть и не пропускать метки. Сам он время от времени навещал неприятную старуху, чтобы убедиться, не померла ли та.

Докучливый гнус пищал и роился над головами. Хлябь неожиданно превратилась в мощеную дорожку. Ивы расступились, и взорам открылась усыпанная ярко-желтыми цветочками поляна, посреди которой расположился дом ведьмы. Зеленая шапка мягкого мха покрывала крышу, увенчанную рогатым черепом. Скрипели на ветру предоставленные сами себе ставни.

— Иди первой, — предложил Тревор. — Старушки и дети меня не любят. А у тебя и повод есть для визита.

Он не хотел показывать, что трусит. О прелестях ведьминых проклятий болтали много всякого, такого, чего и врагу не пожелаешь.

В напряженной тишине подала голос одинокая лягушка. Кассия достала свиток пергамента и направилась к двери. Молчаливый Самуэль бесшумно двинулся за ней. Помешкав немного, догнал друзей и Трев.

Девушка опасливо постучала.

— Не заперто, — отозвалась старуха.

— У меня к вам письмо, — громко объявила Кассия.

— Как интересно, можешь войти.

Кассия, а за ней и ее друзья с опаской переступили порог. Ведьма сидела в кресле у потухшего очага и вязала. Быстрое мелькание спиц в ловких узловатых пальцах гипнотизировало. Девушка взглянула на забинтованную сальной тряпкой ладонь старухи. Почему-то ей показалось, что пальцы порезали нарочно.

Находиться в заставленной хламом комнате было так тягостно, что почти невыносимо. В нос ударил резкий запах. Запах приближающейся смерти.

— Почему бы не развести огонь? — Кассия не заметила, что сказала это вслух.

— О! Скоро тут будет слишком много огня, — загадочно улыбнулась Виллоу.

Кас прикусила язык. Девушка старалась не глазеть на полки со склизкой мерзостью в разномастных мутных банках и пучки поросших паутиной трав, свисавших с потолка.

— Письмо, — напомнила ведьма.

Получив послание, она сломала печать и развернула свиток. От злого смешка Виллоу Кассии захотелось выскочить на улицу немедленно. Ведьма смяла записку и презрительно швырнула в камин. Старуха и без того выглядела хищной птицей, а уж будучи не в духе, так вообще производила зловещее впечатление. Пергамент, вспыхнув, рассыпался прахом по сырой золе.

— Отдавайте, что положено, да мы пойдем, — деловым тоном предложила девушка.

— Однако… — хмыкнула Виллоу. — А что скажет папенька, когда узнает, где гуляет его деточка?

— Бабуля, мое дело маленькое, — копируя манеру старухи, парировала Кассия, — забрать и отнести. Чего там у вас лежит, даже знать не желаю.

Ведьма отложила вязание и медленно поднялась на ноги.

— Перед смертью все равны, — ни к кому не обращаясь, произнесла она. — Богачи, нищие, несчастные, счастливые… Сведущие и невежды. Тем, последним, живется легче. Пожалуй, я вам завидую.

Цепляясь за предметы, Виллоу доковыляла до прилавка. Пол жалобно всхлипывал от каждого шага ведьмы, точно та вот-вот провалится в погреб.

— Нам?! — вскинулась девушка. — Ваш старый знакомый поумнее вас будет, а побогаче наверняка. Но никого унизить не старался.

— Кас… — Сэм попытался одернуть подругу, но та отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— На вашем месте я бы тоже мне завидовала. Я молодая, красивая и не живу в халупе на болоте! — продолжила Кассия. — Я буду купаться в золоте, носить шелка, и жених у меня будет мне под стать.

— Будет, — мурлыкнула старуха. — Не сомневайся.

Но девушка уже не слушала. Лицо у нее налилось кровью. Ее охватила ярость, внутри бушевала буря, в ушах стоял звон.

— Отдавай, что сказано, сейчас же. Или ты воровка? Выменяла пожитки колдуна на кусок хлеба, а теперь зубы заговариваешь. — Кассия разошлась не на шутку.

— Все в лучшем виде, — неожиданно доброжелательно отозвалась Виллоу.

Куда только делась вся старческая немощь? Ведьма нырнула под прилавок, погремела там немного и выпрямилась, бережно стирая пыль с крутобокого ларчика, окованного металлом и стянутого цепями для верности.

— Мне чужого не надо, — ворковала старуха. — Это вы, молодые, горячие. Целенькое все. За хранение лет сто не плачено, но я не в обиде.

— Сразу бы так, — облегченно вздохнула Кас. — За грубость прощенья прошу. Вспылила. Каюсь.

— Пустяки. Каждый получит со временем свое, — улыбнулась та.

И вдруг зацепилась повязкой за выступ на ларчике: грязные обмотки затрещали, ветхая ткань мгновенно расползлась. Кассия ожидала увидеть страшное увечье, но тряпка скрывала от любопытных глаз невообразимой красоты кольцо с алым камнем.

— Нравится? — участливо спросила Виллоу, протягивая вперед сухую руку.

Красные глубины камня притягивали взор, завораживали. Ни единого острого угла — словно густая выпуклая капля, застывшая навсегда. Камень будто пульсировал, то становясь непроницаемо-темным, то позволяя взгляду упасть на самое свое дно. Солнце и все ночные россыпи звезд не сияли так, как сиял он. Сердце Кассии сжалось, зависть, извернувшись, впилась в него ядовитыми зубками.

— Кас! — Тревор тряс девушку за плечо.

— У меня есть золото… — Зачарованная Кассия не обращала на друга никакого внимания. — Я куплю.

Она ничего и никого не видела, кроме прекрасного кольца на кривой, что коряга, руке ведьмы. На секунду все замерло. Жизнь словно покинула тело Кассии. Остались только цепкие пальцы старухи, мертвый рыбий взгляд…

— Да? Только я колечко не продам. — Морщинистая физиономия ведьмы расплылась в улыбке. — Ни за что. А вот как умру, приходи сюда. Схороню его для тебя под камушком…

Визит к старухе Виллоу оставил гадкое ощущение. Почти весь день друзья молча шагали по тропе, отбиваясь от назойливого гнуса. Наконец опустились сизые сумерки. Мягкими крыльями они обнимали три фигуры, заслонявшие собой робкий костерок.

Ларец колдуна, может, и выглядел зловещим, но ничем не отличался от прочих ларцов. Кассия думала, что обрадуется, выполнив поручение. Только вместо этого девушка ощущала сосущую пустоту в груди. В голове висел алый туман. Кас никак не могла согреться.

Сердечко принималось отчаянно колотиться, когда перед глазами всплывало вожделенное кольцо. «Как замечательно бы оно смотрелось на мне», — размышляла Кассия, разглядывая свою кисть.

— Все у них не так, — нарушил тишину Трев, — у колдунов у этих. Вот сказала бы, сколько стоит. Заплатили бы, и никаких проблем. Нет же. Ей надо было честным людям настроение испортить. Эх, не возьмут меня в инквизиторы. Я бы хворосту для нее не пожалел.

— Разве благородные рыцари так поступают? — Сэм вытянулся у огня, заложив руки за голову. — Она же, помимо всего прочего, женщина. Рука не дрогнет?

И завязался спор на полночи о том, что достойно рыцаря, а что нет. Под жаркие речи Кассия погрузилась в вязкий сон.

 

Глава вторая,

в которой Саймон приходит в ярость

Костер потух. Вялый рассвет едва-едва проклевывался на горизонте. В теплом воздухе пахло дождем. Парням явно полегчало: они дурачились и смеялись, но Кассия по-прежнему не могла выкинуть из головы проклятое кольцо. «Блажь», — сказал бы Саймон и был бы прав. «У тебя сроду не было ни одной такой безделушки, и не умерла, — уговаривала себя девушка. — Вот далось же».

— На чем вчера порешили? — зевнула она.

— Каждый при своем остался, — бросил Трев, но Сэм как-то странно улыбнулся.

— Сразу колдуну посылочку снесем? — задала она второй тревоживший ее вопрос.

— Ты с ним знаешься, ты и неси, а я мракобесами сыт по горло, — признался Тревор. — Представляю, как папаша твой взбесится, если кто ему донесет о нашем приключении.

— Ты не донесешь, значит, больше некому, — огрызнулась Кассия.

Трев отпрянул. Он переменился в лице и побледнел.

— Что с тобой? — хрипло спросил парень. — Какая-то ты… не такая.

— Обычная… — Она сунула озябшие руки в карманы.

— Не скажи, — нахмурился тот. — Ведьма напугала? Ну, хочешь, мы вернемся к Виллоу, не с тобой, а с парнями, и прикончим заразу?

— Дурень, — процедила сквозь зубы девушка. — Запрещаю тебе ходить к ней без меня.

Тревор с детства сыпал идеями, но большинство из них, к счастью для всех, никогда не претворялось в жизнь. Он много и увлеченно говорил, даже размахивал руками, но дальше дело не шло. Для действий ему обычно не хватало самой малости — цели. Трев, способный свернуть горы, не представлял — зачем.

До города добрались без приключений. Когда лес кончился, друзьям открылась потрясающая картина: небо, словно рассеченное надвое. С одной стороны еще светило солнце, порхали бабочки, играли яркие краски. А с другой — неумолимо надвигалась черная туча. Косматая и громадная, она ползла вперед, накрывая своим брюхом землю. В плотных клубах мелькали белые всполохи.

— На что похоже? — Глаза Тревора блестели от возбуждения.

— На тучу, — пожал плечами Сэм.

— А я вижу там черных коней, они в мыле несутся на нас, высекая искры копытами! — продолжил тот.

Кассию восхищала привычка Трева замечать чудесное в самых простых вещах. Он часами мог валяться в траве с белым, как снег, одуванчиком и плести небылицы про сказочный город, притаившийся в пушистом шарике. Тревор на ходу выдумывал басни про говорящих зверей и рыб, про фей, исполняющих желания и насылающих чары, про владык далеких земель, которых нет и в помине. Эти истории заставляли Кас смеяться и плакать, а Сэма — скептически морщить нос.

— Шире шаг, братцы, — посоветовала девушка — Не то эти кони нас растопчут.

— В смысле? — Трев с трудом отвлекся от фантазий.

— В смысле, не желаю мокнуть под дождем, — отрезала она.

Парни предложили подруге сперва переодеться, чтобы колдун по ошибке не принял ее за разбойницу. Слишком много лихих людей шастало по округе. И не мудрено. До самых отдаленных уголков Империи долетали невеселые новости. Ну, что где-то там аристократы сплошь и рядом предают друг друга, никого не удивляло. Особенно когда император Демосфен слишком слаб, чтобы стукнуть кулаком по столу. Так, во всяком случае, считал Саймон. Потом поползли слухи, что нашелся похищенный Утер и что именно он теперь станет править Империей. Отец посмеивался: «Плохи наши дела, если на троне сопляк голубых кровей». А потом и вовсе неразбериха началась.

«Пока у нас в достатке сушеное мясо, пока не заржавели наши мечи, мы будем служить барону Седрику. — Заводя такие речи, Саймон обычно уже едва ворочал языком от выпитого. — Ему всяко виднее, под чьими знаменами идти в бой». Только ни в какой бой сэр Седрик не шел. Фальвик — глухая восточная окраина Империи на самой границе Эльфийских лесов. Из местных достопримечательностей неподалеку располагались разве что развалины легендарного Альмарейна — города единения всех разумных рас. Кончился мир, исчез и Альмарейн, и даже его руины почти слились с многострадальной землей Невендаара. Предкам барона до сих пор удавалось сохранить самостоятельность по отношению к Фергалу, и Седрик не собирался изменять их заветам. Он всячески оберегал свои земли перед нестроением, охватившим Империю. Воины барона вязали чужаков, площадных болтунов и смутьянов, бросали их в подземелье, особо рьяных — вешали. «Мы маленькие, но независимые», — гордился отец.

Кассия уже видела однажды Сэра Седрика близко-близко. Ему тогда четырнадцать было. На охоте Седрик упал с коня и повредил колено. Крошка Кас по приказу Саймона промывала рану юного барона. Сэр Седрик сидел на пне, подвернув штанину, и смотрел, как капли крови сбегают по голени в сапог. Мальчик не расстраивался, скорее злился на старое дерево с выступающими корнями. Кассия помнила, как стояла на коленях перед Седриком с мисочкой теплой воды и тряпкой. И как тот стиснул зубы от боли, помнила тоже. С тех пор отец отсылал дочь подальше, когда господин приезжал поохотиться. Кас искренне не понимала, почему.

У самого дома Кассия услышала жалобный крик сокола. Тут бы насторожиться, но девушка попрощалась с друзьями и переступила порог. Тетка ждала ее возвращения, сидя впотьмах.

— Вернулась, шельма — Присцилла грубо вытолкала ее на середину комнаты и захлопнула дверь. — Бандитка окаянная. Признавайся, кого на этот раз ограбила!

— У меня и первого-то раза не было отродясь, — справедливо возразила девушка.

— А золото откуда? Я все нашла! — торжествовала та.

Над крышей громыхнуло. Обещанная гроза рвалась в дом. Кассия таращилась в темноту, пытаясь разобрать, мерещится ли ей тень у стола.

— Отвечай старшим как положено, дочка. — Саймон высек кресалом искру, раздул трут и раскурил трубку.

— Свои деньги заработала честно. — Она расправила плечи.

— Честно — это как я, в поте лица. — Отец пыхнул трубкой: слабый свет тлеющего табака выхватил из мрака усы, бороду и кончик носа. — За что же нынче так щедро платят?

— За доставку, — с вызовом произнесла Кас.

— Продолжай, — кивнул тот.

— Уплачено вперед, — замялась девушка. — Ты ж всегда говорил: золото — это золото. Один заезжий старик попросил Виллоу навестить, чтобы вещи свои у нее забрать.

— К Виллоу послал? Старик, значит? — Саймон рассвирепел.

Он хватил об пол трубкой так, что табак разлетелся рыжими искрами, а тетка взвизгнула и бросилась в кухню сперва за водой — искры табачные залить, потом за тряпкой, чтобы убрать лужу.

— Батюшки, матушки! — причитала она, зажигая подсвечник на грубо сколоченном столе.

Желтоватый, колеблющийся свет залил просторную, в три окна, комнату с высоким камином, несколькими трехногими табуретами, лавкой у стены и головой кабана над нею, охотничьим трофеем Саймона. Лесничий взял дочь за волосы и тряхнул. На глаза у Кассии навернулись такие крупные слезы, что даже густые ресницы не смогли их удержать.

— Вымахала, лошадь. Ума только не набралась, — уже спокойнее сказал отец, заставляя дочь вытянуться в струнку. — Свою голову к плечам не приставишь, значит, остается только придурь выбивать. Бестолочь. Ведьма эта Виллоу. Тихая, не злобная, но все же. На цепь тебя сажать, что ли?

— А с посылкой что делать? — Девушка балансировала на носочках.

— Она еще и дрянь в дом притащила! — Саймон снова тряхнул дочь за волосы.

— Там не дрянь. Ларчик запертый, — сквозь зубы процедила Кассия.

— Ларчик, — хмыкнул тот и разжал кулак. — Тут в лесу двух путников волки подрали. Прихожу спросить, как дочь, а мне в ответ новости о тебе и старом маге. Что прикажешь думать? — Отец опустил девушку, и та с облегчением вздохнула.

— Никакие это не путники. — Она потерла макушку. — Спорю на золотой, это разбойники, которых мы с ребятами встретили.

— Не буду спорить. — Саймон подобрал свою трубку. — Знаешь, почему?

Он раздвинул шторы и распахнул окно. Мокрый и недовольный сокол юркнул в комнату. Громыхать перестало — теперь за окном непроницаемой стеной стоял дождь. Обиженная птица уселась на чучело кабаньей головы и обвела присутствующих укоризненным взглядом.

— Потому что у меня нет золотого, — развел руками Саймон.

— Есть, — возразила Кассия. — Все мое — твое.

— Придержи коней, девочка. — Он подтянул к себе трехногий табурет. — Это плохие деньги. Я похороню их в лесу.

— А как же твоя поговорка «золото — это золото»? — Девушка утерла лицо рукавом.

— Золото золоту рознь, — покачал головой Саймон. — Хотя про путников верно подмечено. Никогда не видал, чтобы волки в черепе аккуратную дырочку меж глаз прогрызали у покойника и обломанные деревяшки туда запихивали. Присси, неси вина, хлеба, сыра и мяса! Или про новое платье на праздник не заикайся даже.

Присцилла снова поплелась на кухню. Едва ли ей нравилось всякий раз кормить прожорливого Саймона, но тетка боялась остаться без дичи и хвороста в самый неподходящий момент. Еще она явно надеялась скоротать старость рядом с мужчиной, а не с кружкой.

Кассия во всех красках изложила, как они с друзьями наткнулись на незадачливого владельца гнедой клячи, как нашли его обидчиков и что произошло после. Так из «разбойницы» девушка быстро превратилась в «героиню», пусть ровным счетом ничего сама и не сделала. Так, постояла в кустах. Про поделенную с друзьями плату Кассия, конечно, смолчала Саймону хватило бы упорства вытрясти из парней все до монетки. Его рассуждения о золоте ставили девушку в тупик.

«Ему просто говорить, — думала она о строгом родителе. — У него никогда не было столько денег. Зато теперь есть!» Потеряв свое недавно обретенное сокровище, Кассия чувствовала себя сироткой при живом отце. Однако две монеты, отнятые у разбойников, она все же сохранила.

Дождь лил, не прекращаясь, до ночи и с ночи до утра. А Саймон все сидел за столом и набивал брюхо. Кассия упросила тетку развести огонь в камине. Пальцы снова озябли, не помогло даже густое и сладкое вино.

Языки пламени плясали, образуя причудливые узоры. Они изгибались и трепетали, облизывая бело-алые от жара поленья. Но ни яркое вино, ни золотое пламя не могли вытеснить из памяти Кассии образа чудесного красного камня, о котором она тоже ни словечком не обмолвилась.

Саймон ушел, не попрощавшись, и оставил дочери нить резных можжевеловых бусин.

Кассия проспала до обеда. Вчерашние тучи по-прежнему плотно затягивали небо. Они почти ложились на крыши домов. День казался бесконечными сумерками. В такую погоду принято вышивать или прясть и травить байки, только девушке предстояло все же встретиться с противным колдуном.

Кутаясь в старый зеленый плащ Саймона, она медленно шла с котомкой за спиной по вязкой размытой дороге. Ее деревянные сабо тонули в чавкающей жиже, а подол юбки давно пропитался грязью. «Лучше казаться бандиткой, чем нищенкой», — ворчала Кассия.

Кас чувствовала спиной чей-то пристальный взгляд, оттого поминутно вздрагивала и вертела головой. Ирония судьбы — бояться быть ограбленной, когда денег-то и нет. Неказистый тип со зверской миной на небритом лице вынырнул из-за забора.

— Что тут забыла такая красавица? — преградив девушке путь, спросил он.

— Проваливай. — Кассия и так пребывала в отвратительном расположении духа.

Она размахнулась и крепко приложила наглеца котомкой с ларчиком.

— Ах ты дрянь! — взревел тип.

Он поймал девушку за руку и дернул на себя. В тот же миг просвистевший камень угодил прилипале аккурат в ухо. Мужичонка схватился за голову и повалился в лужу. Не мешкая, Кассия побежала прочь.

Сэм нагнал ее, когда злополучный тип скрылся из виду.

— Я бы сама справилась, — вместо приветствия заявила Кас.

— С кем? — На лице Самуэля не дрогнул ни единый мускул.

— А то ты не знаешь? — фыркнула та.

Сэм поднял брови и криво усмехнулся. На разговорчивость приятеля рассчитывать не приходилось, потому девушка, чтобы разбавить тишину, пожаловалась на тетку и Саймона, которые нашли и отобрали у нее золотые монеты. Что Сэм умел почти так же хорошо, как стрелять, это слушать. Он внимательно ловил каждое слово подруги и, естественно, не перебивал.

— Забирай мое золото, — предложил Самуэль, когда Кассия умолкла.

— Не, — отмахнулась она, затем, прищурившись, добавила — Вдруг я за одного из вас замуж выйду? Пусть жених богатым будет.

Сэм густо покраснел.

На фоне серого неба руины башни старого колдуна выглядели особенно мрачно и навевали невеселые мысли. Грузные тучи здесь особенно низко льнули к недостижимой земле. Мокрые камни развалин издали казались черными.

Старый маг встречал гостей на пороге. Он теребил кончик своей бороды и, не прекращая, улыбался.

— Вот ваш… — начала было Кассия и не договорила: колдун выхватил котомку и юркнул вместе с ней за дверь.

— Эй! Котомка-то теткина! — возмутилась девушка и двинулась следом.

Стоило очутиться внутри, как тело ее сковал необъяснимый ужас. Старик висел в воздухе — в двух футах над полом. Он отбросил котомку. Яркая вспышка! Цепи, сковывавшие ларец, побелели и рассыпались. Крышка с громким щелчком распахнулась.

Кассия и рада была бы убраться подальше, да ноги не слушались. Она бессильно наблюдала, как мерзкий старикашка достает из своего проклятого ларчика еще более омерзительную иссохшую руку, сжимающую амулет с зеленым камнем. Как выламывает украшение из мертвых пальцев. Девушка отчетливо слышала хруст костей. Последнее, что рассмотрела Кассия, это как колдун продел голову в цепочку и весь вспыхнул щепкой! Его улыбка превратилась в оскал голого черепа, а затем случился взрыв. Полетели в стороны доски, камни, мусор и… всюду разлилась тьма.

«Золото золоту рознь», — донесся откуда-то голос Саймона Едва уловимо, как из-под воды. Ничего, кроме черноты. Она расползалась во все стороны спутанными колючими зарослями. «Поделом мне, — подумала Кас. — Я умерла».

Нетвердыми шажками девушка направилась вперед, выставив перед собой руки. Вовсе не так она представляла себе жизнь за гранью. Не пустотой без начала и конца. Перспектива провести так вечность пугала больше самой смерти. Липкое отчаяние закралось в душу.

Вдруг безграничное «ничто» разорвал горестный плач. Такой безутешный, что любое сердце разорвалось бы от одного его звука. Над всеми могилами всех детей и возлюбленных никто не рыдал так.

Жалость горечью заполнила всю девушку без остатка. Слезы заскользили по ее щекам неудержимым потоком. Страстное желание прекратить страдания или хотя бы разобраться в их причине гнало девушку дальше в черноту. Вот Кас уже уверенно шла, вот сорвалась на бег, а вот уже мчалась стрелой.

Тьма поредела. На крошечном пятачке у зубастой расщелины, заполненной гладкой водой, сидела тощая женщина. Глубокий капюшон и просторное ветхое одеяние не позволили бы рассмотреть ее со стороны лица. Острые плечи несчастной сотрясались. Она словно сжалась в комок. Одна за другой капли слез сыпались в озеро, тревожа поверхность робкими кругами.

— Кто ты и почему плачешь так жалобно? — спросила Кассия, но незнакомка не ответила.

Девушка опустилась на черную землю позади бедняжки. Такой глубины сострадания Кассия не испытывала никогда. Что там! Ей вообще не доводилось испытывать этого чувства.

— Не плачь, — попросила Кассия. — Знаешь, Саймон говорит, что, если поделиться болью, становится легче.

Она протянула руку и погладила незнакомку по спине. Пальцы пересчитали ребра. При любых других обстоятельствах Кас наверняка бы испугалась, но сейчас… Глупо бояться, если ты уже мертв. Самое страшное случилось, как ни крути.

Женщина смолкла и начала медленно оборачиваться. Шелестели одежды, звенела тишина, тянулись мгновения. Но в тот самый миг, когда Кассия должна была встретиться взглядом с незнакомкой, перед глазами развернулось небо. Оно плевало в лицо мелкой моросью.

От башни колдуна остался только клочок пола. Прочее было раскидано вокруг: камни, тряпки, куски обугленных досок.

— Сэм! — Реальность быстро расставляла все по местам. — Самуэль!

Голова кружилась до тошноты. Кассия перекатилась на живот и приподнялась. В грязи поблескивали три алые бусины, которые девушка немедленно сгребла и сунула в карман, не отдавая себе отчета.

Шатаясь из стороны в сторону, Кас брела по полю, усыпанному обломками, и звала друга. Облепившие лоб, щеки и шею мокрые волосы ее не трогали. Она обошла разрушенную башню по кругу и вернулась туда, откуда начала. Чуть поодаль девушка заметила… ноги. Сэм лежал на боку. Раненый, но живой, хоть и без сознания.

Залитое кровью лицо больше нельзя было назвать красивым. Рассеченная плоть пугала рваными краями от уголка рта почти до уха. Обожженная кожа пахла паленой кошкой. По всему выходило, что Сэм дополз сюда уже после взрыва, словно пытался найти помощь.

Кассия закинула себе за шею руки друга, с пятой попытки поднялась с колен и потащила его в город. Ноги Сэма волочились по земле, черпая грязь сапогами. Позади оставались две неровные борозды, тотчас же заполнявшиеся водой. Кас падала, но упорно вставала, чтобы двигаться вперед.

Стражник у городских ворот опознал Самуэля. Он помог перенести парня в сторожевую клетушку, но пока возился с его ранами, силы покинули Кассию.

Сэма отправили в гарнизонный лазарет Фальвика. Там такие же молчаливые, как он сам, лекари сделали все возможное, чтобы избавить парня от страданий. Ожоги на шее, руках и спине зажили, а вот на лице остался уродливый багровый рубец.

— Станешь его прятать? — спросила Кассия, когда ей разрешили посещения.

— Зачем? — Сэм, опираясь на Тревора, гулял по коридору. — Все и так видели.

— Нечего стесняться ран и шрамов, — подбодрил друга Трев. — Это же не постыдное что-то! Не клеймо, а награда за храбрость.

Тревор чувствовал себя не в своей тарелке с того самого мгновения, как узнал про подвиг Самуэля. Он искренне жалел о своих словах про мракобесов. Парню казалось, что теперь все смотрят на него волками. Трус, мол, побоялся идти к колдуну. Это угнетало Трева сильнее, чем положение бедного Сэма Он всячески старался искупить вину, которой, по сути, и не было. Кас честно пыталась доказать друзьям, что виновна она одна. Но Тревор не слушал, а Самуэль только головой качал.

Найденные у башни три драгоценных бусины Кассия продала ювелиру. Тот пришел в дичайший восторг! Клялся, что не получал ничего подобного раньше. Умолял принести еще, но возвращаться к башне девушка отказалась. «Золото золоту рознь», — сказала она, покидая лавку.

Саймон отправился проверять лесные стоянки, потому еще не представлял, что довелось перенести его девочке. А тетка хоть и жалела родственницу, но все же не упускала возможности укусить. «Поделом, — ворчала она — С кем поведешься, оттого и блох наберешься. И парня чуть не сгубила зазря».

Кас не стала ни с кем делиться посетившим видением. Она догадывалась, что или кого повстречала, но гнала эти мысли подальше. Девушке было значительно приятнее думать, что все это просто бред забытья. Что никакого скелета, обернутого в тряпки, нет. Для очистки совести она осторожно завела разговор с Сэмом о смерти, но тот ответил коротко и емко: «Я жив».

Даже после страшных потрясений колечко ведьмы не выветрилось из памяти. Оно манило во снах, красуясь на пальце, не переставало преследовать наяву. Кассия засыпала и просыпалась с мыслями о нем. Жажда обладания кольцом сушила девушку. Она стала реже улыбаться, но с другой стороны, поводов для радости и так особенно не наблюдалось.

Утром Кассия помогала тетке на кухне. Та надумала тушить капусту с медвежатиной. Девушка разрубила кочан на части и принялась крошить их большим ножом. Было жарко, соленый пот застилал глаза. Кассия не заметила, как кончик пальца попал под острое лезвие. Острая боль заставила девушку вскрикнуть.

— Что стряслось? — Тетка перевела взгляд на руку Кассии и оторопела.

Из глубокого пореза капала отнюдь не кровь. Капли ее тут же оборачивались красными камешками — круглые, яркие, соблазнительные, они искорками разбегались по полу, падали в щели, звонко подскакивали! Тотчас же забыв про племянницу, Присцилла плюхнулась на четвереньки. Она принялась жадно собирать блестящие камешки в подол, не пропуская ни одного.

— Что же это творится? — причитала тетка, не зная, что делать: то ли кричать караул, то ли звать слуг инквизиции.

Она уже не пыталась сдерживать радости. Тетка быстро смекнула, как обернуть странную перемену в судьбе племянницы себе на пользу.

Кассия замотала ладонь тряпкой и пододвинула стул к столу. Гладкий камешек лежал на столешнице, самодовольно поблескивая покатыми боками. Было в нем что-то невероятно знакомое. Кас ахнула и зажала рот рукой. «И камень похож, и кисть, как у Виллоу, забинтована. Один к одному, — мелькало в голове. — Прокляла, старая! Бот мне теперь и мерещится всякое».

Присцилла, само собой, истолковала все по-своему. «Знатную награду у колдуна выторговала. Век богатой будешь», — сказала она с завистью.

Просить тетку держать язык за зубами — бесполезное занятие. После того как она овдовела, Присси начала часто закладывать за воротник. А уж как глаза окосеют, за речами не следила вообще. Кас надеялась, что пьяным россказням просто не поверят, однако после этого знакомые все чаще стали сверлить ей затылок недобрыми взглядами. Нередко за спиной слышался шепот угроз.

«Они побоятся тронуть, не меня побоятся, так отца», — утешала себя девушка. Меньше всего Кассии хотелось прятаться. «Жизнь в страхе — не жизнь», — сказал как-то Саймон. И разумеется, не ошибался.

Трев рвался в бой. Он умолял снова отвести его на болото, чтобы выпотрошить старую ведьму, если та не заберет назад свое проклятие. Только Кас подозревала, что парнишка никому не поможет, а будет проклят сам. Оттого и не соглашалась.

Она не расставалась с охотничьим ножом. Его холодное лезвие придавало какую-никакую уверенность. Обычные радости постепенно потеряли для Кассии смысл. Девушка перестала бродить по опушке, как любила раньше, перестала собирать цветы.

Прятаться на виду у всех — сомнительное удовольствие. Она стала посещать кабак. Темными ночами, когда в пьяном угаре завсегдатаи галдят, поют или прячут лица в тарелках, Кас сидела у стены, вытянув ноги под столом, и мочила нос в кружке пива. Бешеные пляски бродяг и нищих в душной полутемной комнате выглядели бесовским праздником. Мельтешение нескладных ломаных теней на стене, блики свечи на лезвии ножа, спотыкающаяся музыка — все это напоминало бессвязный бред в красно-коричневых тонах.

Хуже всего, что и к этому легко привыкнуть. Перекошенные рожи пьяниц уже не кажутся такими перекошенными, а алкогольная вонь перестает раздражать. От тебя прежнего остается самая малость, а тому, кто остался, отвратителен нынешний ты. Но и этого отвращения не хватает на то, чтобы встать и уйти, чтобы изменить свою жизнь. И так катятся друг за другом дни и ночи.

— Так и знал, что найду тебя здесь. — Тревор опустился на скамью рядом с девушкой. — Не надоело?

— Надоело, — вздохнула Кас.

— Тогда пошли отсюда. — Он взял ее за руку. — Тем более, что нет больше нужды так мучить себя.

— Не поняла, — нахмурилась Кассия.

— Ну, знаешь, как шутят инквизиторы? — Трев подмигнул — Нет ведьмы — нет проклятия.

— Виллоу умерла? — Девушка побледнела.

— Лучше! — Тревор широко улыбнулся. — Ты же сама не хотела, чтобы я пошел к ней без тебя, так? Я нашел твоего отца. Долго же мне пришлось объяснять ему, зачем понадобилась увольнительная.

— Ты все разболтал Саймону? — У девушки кровь застыла в жилах при мысли о гневе отца.

— Естественно. — Парень пододвинулся ближе. — Он просто рассвирепел. Ну, ты знаешь, каков он в бешенстве. Только молнии из глаз не сыпались. Мы решили не тревожить тебя раньше времени. Саймон поумнее меня, сразу обратился к кому следовало. Поразительные ребята эти охотники на ведьм! У них горит даже то, что не должно бы.

Тревор, жарко шепча на ухо Кассии, рассказывал, как вызвался добровольцем, познакомил инквизиторов с Саймоном, а тот отвел их к дому ведьмы. Она словно увидела все, что произошло, глазами молодого воина: ярость отца, ледяную решимость инквизиторов и щенячий восторг Трева. С Саймоном добраться до Виллоу получилось чуть ли не вдвое быстрее. Конечно, он-то знал все тайные тропки, исходил свой лес вдоль и поперек.

Инквизиторы заперлись с ведьмой в доме и не вышли, пока та не созналась, причем даже в том, в чем ее никто не подозревал.

— По мне, так старухе повезло, что они нас не пустили, — усмехнулся парень. — Саймон просто порвал бы ее голыми руками без суда и следствия. Но у них какие-то сложные процедуры… Как Виллоу вопила!.. Будто ее резали. Нам потом объяснили, что это не она вовсе, а демоны в ней надрывались. Инквизитор Томас оказался чрезвычайно молчаливым человеком, ничего не рассказывал. А его помощник, охотник на ведьм Циприан, был еще нелюдимее.

Томас — судья, палач и адвокат в одном лице. Чтобы не подвергать опасности остальных, он приказал спалить ведьму вместе с домом. Набранные заранее по дороге пять вязанок хвороста пригодились. Слуги инквизиции обложили жилище со всех сторон сухими ветками, подожгли и заколотили дверь.

Молодой человек отдельно остановился на описании хора инквизиторов, которые пели во время этого действа молитвы и гимны. Их слаженные голоса заглушали шум пламени и ведьмин вой.

Тревор искренне ждал увидеть нечто особенное, но с того места, где он стоял, очищение огнем выглядело как обычный пожар. Только тут никто не спасал погорельцев, скорее наоборот, следили, чтобы старуха не выбралась.

— Страшная смерть. — Кассия заглянула на дно своей пустой кружки.

— Мораль, — Трев поднял вверх указательный палец, — не будь ведьмой.

— Ведь она знала, что этим кончится, — пробормотала девушка, но друг не услышал.

— Поднимайся, идем домой, — предложил он.

— Расплатиться надо. — Кас встала и расслабленно побрела к прилавку.

Жалость не жалость, а что-то мешало дышать. Высокомерная пакостная старуха и та не заслуживала подобной участи. Если удалить с истории о сожжении ведьмы налет таинственности, которой восхищенный Тревор наделил мрачного инквизитора и его сурового помощника, то оставался открытым вопрос, успела ли ведьма спрятать кольцо, как обещала. Но спрашивать об этом Трева она не стала.

У прилавка расположилась заговорщицкого вида группа мужнин, которых Кассия раньше не встречала. Подозрительные типы тихонько расспрашивали о чем-то толстого усача, хозяина заведения. Кас напрягла слух. Долетевшие обрывки фраз не добавили спокойствия. Она поспешно высыпала горсть медяков в руку усатого кабатчика и скользнула к Тревору.

— Уходим немедленно! — Кас поволокла друга к боковому проходу. — Через кухню!

— В чем дело? — оторопел тот.

— В них, — кивнула Кассия в сторону прилавка — Началось. Эти гады охотятся… за моей кровью. Как же!

— Какие гады? — Трев завертел головой.

Девушка оглянулась. У стойки не было никого, кроме обычных пьянчуг.

— Планы меняются. Уходим по крышам! — Кассия свернула на лесенку.

— Ты спятила. — Однако спорить с удаляющейся спиной бессмысленно.

Выход на чердак нашелся сам собой. Люк в потолке, сонные голуби, круглое окошко. С проворством кошки Кас вылезла наружу, собирая на себя паутину.

— Стой, — скомандовал Трев, но девушка заткнула ему рот ладонью.

Внизу говорили двое.

— Хитрая бестия. — Первый сплюнул сквозь щель в зубах.

— Ничего, завтра узнаем, где живет, — ободрил второй. — Вдруг это у них семейное?

— Не-не, я слыхал, это проклятие, — возразил первый.

— Проклятия тоже разные бывают. Изловим и будем доить.

Кто-то подбежал к ним, отдуваясь.

— У меня глухо, — сообщил он.

— У нас тоже. Уплыли наши дармовые камешки.

Трев обнажил меч. Ему выпал шанс одновременно показать доблесть и искупить вину. Тревор Вайнвуд не умел пасовать перед шайками оборванцев. Да и вообще перед кем-либо.

— В прятки с Сэмом сыграешь, — выдохнул парень. — Я силен в другом. Беги. Отвлеку их.

Кассия не успела и глазом моргнуть, как он ринулся с крыши вниз. Смелость этого парня граничила с безрассудством и глупостью. Вместе с черепицей Трев обрушился на головы врагов.

Лязг оружия и вопли привлекли внимание соседей: самые любопытные высыпали на улицу, прочие прильнули к окнам.

— Стойте! — крикнула Кас. — Это безумие. Проклятия никакого нет!

Она так верила в свои слова, что все вокруг замерли. Ленивое эхо медленно унесло голос, стучась в каждую дверь. Нет проклятия. Нет страха. Нет нужды спасаться бегством.

— Я спускаюсь, — объявила девушка.

Трев воткнул клинок в землю, поймал подругу и поставил ее на ноги. Кассия обвела взглядом перекошенные физиономии напуганных бандитов. Обычные мужчины, не молодые и не старые. Просто люди.

— Вы чудовища, — хрипло произнесла она. — Я вам… не шахта драгоценных камней. Я живая! И на ваше несчастье, за меня есть кому постоять. И еще. Проклятие снято.

В гробовой тишине никто не смел шелохнуться. Вдруг один из нападавших нырнул под руку Трева и сделал выпад: острая боль пронзила плечо Кассии. Она вскрикнула, и звонкие камешки посыпались из раны на землю.

— Собака брехливая, — усмехнулся бандит, а в следующую секунду уже хрипел, насаженный на меч, как на вертел.

Тревор разделался с ним, только что толку? Теперь даже те, кто не верил в проклятие, воочию убедились в существовании кровавых самоцветов. Это лишь вопрос времени, когда откроется сезон охоты, когда со всех концов Империи потянутся в Фальвик алчные твари, жаждущие разорвать Кас на куски, чтобы удовлетворить жажду наживы.

Труп лежал у ног Кас. Но сообщники убитого разбежались, а горожане ждали, когда Кассия отвернется, чтобы, как тетка, кинуться на четвереньки и успеть сгрести побольше блестяшек.

Девушка в ужасе бросилась куда глаза глядят. Туда, где, возможно, ждут новые головорезы, новые охотники за сокровищами.

 

Глава третья,

в которой Сэм встречает друга

«Возвращаться домой нельзя, — стучало в висках. — Оставаться в городе опасно. А в лесу одной тяжко придется».

Какими глазами посмотрит отец на провинившуюся дочь, если встретит в лесной чаще? Что скажет? Станет ли ругать или, наоборот, пожалеет? Кас боялась этой встречи. Она избегала дорог и путала след.

Кассия одинаково таилась от диких зверей и от путников. Все, чему учил Саймон, пригодилось разом. Она читала лес, как иные читают книги. Где примятая трава, где птичий гомон, где борозды от когтей на коре, — это все предупреждения и советы. В звонкой тишине слышалось даже, как мышата возятся в норе.

Добрый мудрый лес лечил любые раны. Заслонял от тревог густыми кронами. Кас, конечно, хотела наведаться к пепелищу дома Виллоу — колечко поискать, но добраться до дальней заимки Саймона и без того непросто, а тут еще такой крюк предстоит сделать.

Беглянка никогда столько не молчала, впору Сэму позавидовать. Сейчас Кассии казалось, будто у нее и голоса-то собственного нет.

Заимка распахнула объятия на закате. Просторный двор, ладный бревенчатый дом с резными окошками, запертый сарай, поленица под навесом — Саймон умел позаботиться о своем хозяйстве.

Никаких признаков жизни ни внутри, ни снаружи не наблюдалось. «Тем лучше», — решила Кас. Она нашарила ключ в привычном месте и вошла. Все та же строгая обстановка, памятная с детства, — ничего не поменялось. Кассия развела огонь в очаге, вскипятила воды и заварила целую горсть сушеных ягод и трав. Ругать за такую расточительность девушку было некому.

Скрипучая кровать приняла Кас. Запах можжевельника баюкал. Сон опустился непроницаемым занавесом, отсекая дневные проблемы. Здесь, вдали от людей и дорог, царил покой. Он обволакивал мягким одеялом, а с теми запасами, которые Саймон делал на всякий случай, можно было пережить не один год.

Оказалось, что проклятие ведьмы имеет одну положительную сторону: раны быстро затягивались.

Кассия вставала до рассвета. Она ставила силки и собирала ягоды, таскала воду ведрами от ручья. Чтобы не свихнуться от одиночества, девушка насвистывала или напевала глупые песенки.

«Если работы не бояться, везде благодать», — учил Саймон. Кас надеялась, что он или друзья станут искать ее и непременно найдут. Каждый день она ждала гостей. Но неделя миновала, началась другая, а никто не стучал в двери.

Кассия вдруг начала опасаться, что бандиты отыщут ее первыми. Страх обезоруживал, заставлял забиваться под кровать. Каждый шорох за окном болью отзывался в сердце. Чтобы избавиться от тягостного наваждения, девушка придумала себе занятие. Она наладила старый-престарый арбалет Саймона. Пусть пользы от него было немного, но выглядела конструкция внушительно. Кас держала арбалет заряженным. Особенно учитывая то, что перезарядить его достаточно быстро она все равно бы не смогла. А с ним девушка выглядела грозной, по крайней мере в собственных глазах.

Вечерами Кассия пыталась вырезать фигурки из дерева, но выходило отвратительно. Ей явно не хватало терпения и прилежания. Все изменилось внезапно. С улицы донеслись шаги. Кто-то бродил до двору, совершенно спокойно и бесстрашно. В холодных сумерках крупная фигура походила и на медвежью, и на человечью сразу. Кас распахнула дверь. Туман водой оседал на лице.

— Пристрелю! — пригрозила девушка.

Грустный окрик сокола вспорол молочно-белое марево.

— А не дуреха? — усмехнулся Саймон. — Ну, пристрелишь папку, дальше что?

— Нашлась? — Сэм неслышно выплыл из тумана.

Кассия, забыв обо всем, бросила арбалет и ринулась обнимать отца. Ветхий предохранитель сломался, и снаряд на целую ладонь впился в стену сарая.

— Дуреха. — Саймон ласково потрепал дочь по макушке. — Руки бы тебе оборвать, да не к спеху. Натерпелась, небось?

— Я справлялась, — отчаянно хлюпая носом, возразила девушка. — Перепелок ловила и зайцев.

— Тогда чего в дом не зовешь? Устали мы. — Он шершавыми пальцами стер слезы с лица Кас.

Саймон легко заполнял любую пустоту. Даже когда никто не слушал его, он все равно говорил сам с собой.

— Похозяйничала, смотрю, — заметив горку стружек у камина, сказал Саймон. — Как знал, что сюда подашься.

— Куда ж еще? — Кассия наполнила закопченный чайник водой.

— Наделала ты шума. — Он устроился за столом, швырнув походную котомку под лавку. — Всякой шушеры в город наползло. Вынюхивают, выискивают. Правильно поступила, что сбежала Инквизиторы тоже хотели с тобой потолковать, правда. Но мы с Сэром Седриком запросто разобъяснили им, что никакая ты не ведьма. Просто не в том месте не в то время оказалась.

— С Сэром Седриком? — изумилась девушка.

— А то! — Саймон пригладил бороду. — Помнит тебя и ко мне милостив. Благородный и мудрый он, хоть и молод. Обещал придумать, как помочь. А пока мы тебя спрячем.

Стоило разговору коснуться барона, как отца уже было не остановить. Он любил Седрика как сына, господина и святого в одном лице. Саймон мог без конца распевать свою песню о том, как хорош молодой барон. Никому в его присутствии не разрешалось и думать о Седрике непочтительно или дурно.

Старого барона Саймон тоже вспоминал с особенной теплотой. Тот покрыл себя славой и погиб в бою, как и подобает мужчине. Тут сын уступал отцу, но упаси всевышний заикнуться об этом.

Наболтавшись всласть, Саймон подвесил к потолку выцветший гамак и устроился там. Сэму было определено место на лавке, а Кас получала в свое распоряжение кровать. Только спать не хотелось.

— Как служба? — Девушка подсела к Другу у очага.

— Никак. — Самуэль разворошил поленья кочергой, поднимая тучу искорок.

— Тебя прогнали? — Кассия отхлебнула ягодный отвар.

— Нет. — Парень потер щеку. — У меня есть дела важнее.

— Какие?

Беседа спотыкалась на каждом шагу. Сэм был какой-то зажатый, напоминал натянутую тетиву. Прямой, как древко стрелы, он умел молчать так, что все понимали, о чем говорит тишина. Он словно чертил в воздухе невидимую надпись: «Я предупреждал».

Парень вдруг резко повернулся и взял подругу за руки. Саймон громко всхрапнул и зашуршал.

— Ты моя главная забота, — прошептал Самуэль. — Завтра утром я уйду, а когда вернусь, расскажу больше.

Он поднялся, пожелал Кассии доброй ночи и вытянулся на лавке, сунув под голову свернутый валиком плащ.

Впервые за долгое время Кас уснула спокойно. Рядом с Саймоном бояться нечего. Этот человек мог побороть медведя. О себе отец почти не рассказывал, но по обмолвкам Кассия знала, что воевал он не хуже многих рыцарей. И демонов Бетрезена, и мертвяков Мортис видел. Разную нечисть разили его стрелы.

Сэм покинул дом неслышно. Кас недоумевала, зачем отправляться в лес безоружным. Только у всякого действия Самуэля имелась своя особенная причина и ему одному понятное объяснение.

Жить с отцом легко и сложно одновременно. Во-первых, он всегда умеет все делать лучше, за что бы ни взялся. Во-вторых, ему постоянно есть чему учить. Но это же и главные минусы. От шуточек Саймона на заимке никуда не деться. А бесконечные «давай сама» и «разве так я показывал?» просто сводят с ума.

Саймон очень волновался за дочь, но старательно не подавал вида. Лишь украдкой посматривал на нее полными тревоги глазами, полностью уверенный, что Кассия не замечает этих взглядов. Но она замечала. Раньше Саймон был способен защитить свою девочку от чего угодно. От человека или зверя. А от проклятия не сумел. Кас кожей ощущала его страдания. «Сильным тяжело свыкнуться со слабостью», — думала она.

Осень подбиралась все ближе. Она шелестела золотой листвой и щекотала ноздри ароматом прелых листьев. По-особенному прозрачное солнце пробивалась сквозь спутанные ветки. Сладкий воздух звенел, разбавленный прощальными песнями птиц.

Сэм вернулся так же незаметно, как и пропал. Обнаружился как-то утром на дворе, словно бы и не уходил никуда. Он отощал и осунулся, но выглядел довольным. Саймон выставил Кассию за дверь, а сам заперся с парнем и долго что-то обсуждал. Сколько Кас ни пыталась подслушать их речь, все без толку. Шипение одно.

Наконец Самуэль вышел во двор, подозвал подругу к себе и скомандовал собираться в дорогу. «Я отведу тебя туда, где никому твои драгоценные камни не интересны», — бросил он.

Прощание получилось скомканным. Саймон снабдил дочь припасами и десятком добрых советов. Он смеялся, но глаза его плакали без слез. Неуклюжие объятия, последние напутствия и обещания скорой встречи, — все как у всех. И вот Кас уже плелась вслед за Сэмом по тропе.

— Все образуется, — как-то вдруг подал голос Самуэль. — Я верю.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Если расскажу, они убьют нас обоих, — как-то слишком беззаботно признался парень.

Каждый вечер он ставил палатку, разводил костер и таращился на пламя. Сэм казался счастливым Кассия честно пыталась подвигнуть приятеля на беседы о конечном пункте путешествия, но парень упорно отмалчивался.

Лес становился все гуще. Деревья точно смыкали ряды, как строй бесстрашных бойцов. Толстые, похожие на завязанных узлами змей, корни выпирали из-под земли. Чем мрачнее нависали кроны, тем увереннее вел себя Самуэль.

— Уже близко, — сказал он однажды, когда они присели отдохнуть на лесной поляне. — Там мы выиграем время, пока твой отец отыщет способ исцелить тебя.

— Мне бы твое спокойствие, — вздохнула Кассия.

— Готов поделиться. Хватит на двоих, — улыбнулся Сэм. — А спокоен я потому, что честь у всех одна. Отвечай добром на добро, не делай зла, держи слово.

Внезапно на полянку выскочил взъерошенный мужичок, тощий, как щепка.

— Я страшный маг! — выпалил он, тыча в сидевших кошачьим черепом на суковатой палке.

— А я ангел Бетрезена, посланец Легионов Проклятых. Бойся меня, — бесстрастно отозвался Самуэль.

— Правда? — Мнимый маг оторопел.

— Нет. Неправда. — Сэм поднялся на ноги. — Что ты здесь потерял, убогий?

— Я маг, — продолжил тот, но теперь с опаской.

Бедолага для верности снова тряхнул самодельным жезлом. Череп слетел и покатился по земле.

— Я… я маг… — Мужичок задрожал всем телом, повалился на колени и разрыдался.

— Хоть сама Мортис. Чего тебе тут надо? — терпеливо повторил Самуэль.

Тонким грязным пальцем незнакомец указал на Кас.

— Убирайся, пока жив и в здравой памяти, — посоветовал парень, показывая на север. — Там граница Империи и Альянса. А за рекой Фергал — кочевья зеленокожих. Накормят стрелами за здорово живешь. Даже как звать не спросят.

— Лучше пусть пристрелят, чем смотреть, как деточка единственная, кровиночка помирает в мучениях! — взвыл тот, сложившись в три погибели. — Все продал, только бы вылечить ее. И лавку, и что в лавке, и телегу с конем. Все-все! Весь в долгах, того гляди растерзают… Терять нечего.

Кассия присмотрелась к несчастному. В манерах мужчины можно был разглядеть некий намек на прежнюю степенность, но его прошлое с трудом угадывалось под слоем грязи. Он напоминал старую тряпку. На худом лице выделялись огромные тоскливые глаза. Взгляд побитой собаки проникал в душу.

— Уходи. — Сэм поднял лук.

— Оставь его.

После всех головорезов, после всех завистливых тварей, с которыми Кассии довелось иметь дело, этот человечек вызывал умиление. Кас представила, как бедняга полз по земле за ними. Как прикидывался дохлым, чтобы дикие звери не сожрали. А может, просто бродил по лесу неделями в надежде наткнуться на спасение. Он единственный заслужил несколько ее камней в награду за страдания.

— Пощади, матушка! — Мужичонка в мольбе протянул к Кассии руки. — Пожалей невинное дитя.

Кас расчехлила нож. Пока страх не успел взять верх над решимостью, она крепко окала рукоять и полоснула лезвием по ладони. Лицо несчастного просителя побледнело от ужаса. Он не кидался на блестящие камешки, как безумный. Мужичонка тихонько плакал, глядя, как звонкие кровавые кристаллы сыплются из гладкой раны.

— Не представлял, что… вот так, — пробормотал он. — Прости. Прости меня. Не возьму этого.

— Теперь возьмешь. — Кассия поморщилась. — Зря терпела, что ли? Бери. Пусть хоть кому-то на пользу будет.

— Храни тебя Всевышний!

Несчастный подобрался ближе. Но вместо того чтобы сгребать с земли щедрые дары, припал губами к ногам Кас.

— Не забуду доброты. Отмолю все, чем ты Всевышнего разгневала, — шептал он.

— Береги себя, — сказала на прощание Кассия.

Девушка разделила провизию поровну на троих и треть отдала бедняге, чтоб тот по дороге с голоду не помер.

От встречи этой сделалось на сердце светло и радостно. Кто же знал, что такое зло, как проклятие ведьмы, можно в добро обратить? Признаться, Кас передумала о себе всякое. Но стоило столкнуться с кем-то по-настоящему несчастным, и остальное показалось ничтожной мелочью.

Сэм гордился подругой так бурно, как умел. Он сплел ей венок из разноцветных листьев, отыскал пяток громадных вкусных грибов и даже, запинаясь, сказал:

— Ты восхитительная.

Но Кассия-то знала, что она самая обыкновенная, да еще и проклятая.

Друзья достигли реки Фергал на границе Империи и Альянса эльфов. Быстрое течение подмывало в этом месте берега.

— Не приближайся к воде, — предупредил Самуэль.

Он разбил лагерь основательнее обычного, поставил палатку, даже кострище камешками выложил. По всему выходило, задержаться на границе придется надолго.

Одна и та же картина встречала Кас каждое утро: пахло грибами, шумели деревья, плескала вода в реке. Застыв, как изваяние, Сэм сидел на берегу. Денно и нощно Самуэль ждал чего-то. В тенях на другой стороне реки чудились ему силуэты страшилищ. Таких же безмолвных и неподвижных.

Все, что Кассия знала про эльфов, ограничивалось предрассудками и легендами, каждая из которых учила держаться от них подальше. «Эльфы — они эльфы и есть», — говорил Саймон и в этом месте обычно виновато разводил руками. — Никого, кроме своих, не признают и не любят. Хотя… за что им нас любить-то? Оно бы ничего, но время от времени всплывали у нее детские воспоминания о странных гостях, навещавших отца. Они покупали роль, а платили медом и травами.

«Народы народами, страны странами… Пускай дураки ссорятся. А мы нюх в нюх, все по-простому», — как-то сказал Саймон.

Правда, к чему фраза пришлась, Кас не помнила. Однажды на рассвете Кассию разбудил конский топот. Она попыталась выбраться из палатки, но Самуэль зашипел и втолкнул подругу обратно, задернул полог.

— Сэм Стоун! — громыхнул густой бас. — Решился, Сэм Стоун?

— Да, — твердо ответил парень.

— Проси, чего пожелаешь, исполню в точности. Но проси с умом.

Кас осторожно выглянула в щель полога у самой земли. Девушка не увидела ничего, кроме передних копыт лошади. Наездника оттуда было не рассмотреть.

— Спрячь меня и друга по вашу сторону реки, — после паузы произнес Самуэль.

— Друга? — пробасил некто.

— Я твой друг, а это мой друг, значит, и тебе друг тоже.

Кассия чувствовала, что ее вот-вот позовут.

— Не знаю, Сэм Стоун, — ответил невидимый собеседник.

Лошадиные ноги пришли в движение и пропали из виду.

— Твое слово крепче алмаза, — возразил Самуэль. — Верь мне.

— Тебе да, Сэм Стоун. Ему нет.

— Ей, — поправил тот. — Кассия, покажись.

Девушка не успела пожалеть, что предстанет в непритязательном виде. Она выползла из палатки на четвереньках и выпрямилась, отряхивая колени.

— Доброе утро, благородный… — начала она и осеклась, по привычке глядя туда, где должен был находиться седок, только никого не нашла.

Громадный косматый кентавр смотрел на нее с высоты своего роста. Он плавно подошел к ней и наклонился. Перепуганная насмерть девушка не придумала ничего лучше, чем гордо вскинуть голову и подбочениться. «Я, верно, такая же лохматая, как он», — мелькнуло у нее в голове.

Гладкие бока кентавра лоснились, а широкую грудь сковывали толстые ремни. Даже там, где начинался человек, человеческого было не так и много. Звериные черты и благородная осанка завораживали.

— Как твое имя, друг Сэма Стоуна? — спросил кентавр, раздувая ноздри.

— Кассия, а твое? — Голос у нее не дрожал, тогда как все остальное тело словно превратилось в желе.

— Ты не сможешь ни произнести его, ни запомнить. — Он выпрямился. — Для тебя я «Острые Копыта».

— Так ты поможешь нам? — уточнил Самуэль.

— Прятаться в эльфийском лесу, не предупредив хозяев, смертельная ошибка, Сэм Стоун, — произнес кентавр нравоучительным тоном. — Спрошу разрешения, потом дам ответ.

Он отошел к деревьям, разбежался и прыгнул в воды Фергала. Некоторое время Кассия и Сэм наблюдали, как ловко кентавр форсирует реку. Перебравшись на другую сторону, он отряхнулся и исчез в густом кустарнике, покрывавшем противоположный берег.

— Ну и друзья у тебя, — выдохнула Кас. — Где ты их находишь?

— В реке, — отозвался парень.

Сэм развел огонь, зачерпнул воды и подвесил походный котелок на палке. Самуэль и Кассия пекли картошку в золе и жарили дикие яблоки, насаженные на прутья. Теперь парень охотно рассказал, как познакомился с кентавром. Говорить красиво Сэм не умел, потому история получилась короткой.

Жеребенком Острые Копыта упал в воду, не справился с течением, выбился из сил, и река унесла его далеко от родного берега. Самуэль нашел беднягу, помог тому оправиться и вернуться домой. А самое главное — сохранил в тайне этот случай. Взамен кентавр пообещал отплатить услугой за услугу, но до сих пор не было подходящего случая.

— Чего такой смурной? — Кас легонько толкнула парня локтем в бок.

— Острые Копыта совсем молодой, к нему могут и не прислушаться. — Сэм сел поудобнее и потянулся. — Самая тревожная часть ожидания впереди.

— Вдруг не удастся? Что тогда? — Кассия придвинулась поближе.

— Тогда попрошу Острые Копыта остаться с нами и охранять тебя вместе со мной, — пожал плечами тот.

Сейчас Самуэль казался старше своих лет, выглядел как мужчина, а не юноша. Отца Сэма Кас помнила смутно. Это был стройный угрюмый охотник с точеным лицом. Из-за какой-то давно забытой, мелкой ссоры язвительный Саймон прозвал его Косым. Когда Империя призвала всех способных держать оружие мужчин, посулив неплохое жалованье, отец Сэма отправился в столицу. Какое-то время от него приходили вести и деньги. Но однажды Косой просто исчез, словно сгинул. Пал в бою или от болезни умер — не важно. Самуэль заботился о матери, сколько мог, потом она вдруг истово уверовала во Всевышнего и ушла от мирских соблазнов в монастырь.

Саймон запрещал дочери жалеть друга. Да Сэм и не нуждался в сочувствии. Он крепко стоял на земле и сам строил свою жизнь, как умел.

Снова потянулись дни ожидания. Видимо, эльфы никак не могли принять решение. Зябкими ночами друзья жались к костру, вспоминая, как ребятишками чудили и чем все заканчивалось. Этих поучительных и не очень историй хватило бы на десяток жизней. Кас видела, что Сэм крепко скучает по Тревору. Ведь они во всем привыкли полагаться друг на друга. Но Трев твердо решил служить Империи. Честолюбивые мечты о рыцарстве не давали парню покоя. А становиться между другом и его сокровенным желанием Самуэль не хотел.

По небу бродили тяжелые тучи, готовые в любую минуту пролиться дождем. Черные стволы деревьев особенно выделялись в пестром осеннем убранстве леса (речь идет о эльфийском лесе?). Кассия прохаживалась по берегу вдоль деревьев и представляла уют очага отцовской заимки, теплую сухую постель и сытный ужин.

— Сэм Стоун! — раздался однажды знакомый голос. — Ты еще здесь, Сэм Стоун?

— Здесь, друг! — Самуэль выбрался из палатки. — С хорошими новостями?

— Тебе судить, Сэм Стоун. — Мокрый кентавр вышел на берег и приблизился к палатке. — Гулять по нашему лесу вам не дозволено, но погостить в Гларимиэле (Эльмааре, Осеннем Чертоге), не запрещено.

Он встал на дыбы и ударил передними копытами о землю. Тотчас же из воды поднялись гладкие камни.

— Лес приветствует тебя, Сэм Стоун, — торжественно произнес кентавр и, помолчав немного, добавил: — И тебя, друг Сэма Стоуна, Кассия.

На эльфийскую сторону реки они перебрались на спине кентавра. Здесь все выглядело страшнее и внушительнее: деревья казались больше, трава гуще. Непуганое зверье не обращало на людей внимания. Пару раз волки с желтыми голодными глазами выходили на тропу, но кентавр разгонял их копытами, как мышат.

Он не уставал, так бы шел и шел вперед, если бы Кас не требовался отдых. Острые Копыта без радости воспринимал такие остановки. Кентавр предупреждал об опасностях, о тысячах глаз, скрывающихся в чаще, пожирающих их хищными взглядами. Но лес — это лес. А опасность можно встретить за порогом своего дома где угодно.

Девушка боялась заговорить с монстром, однако его удивительное тело привлекало ее внимание. Улучив момент, пока Сэм дремал, Кассия прокралась за кентавром к ручью. Острые Копыта осторожно опустился на колени и, зачерпывая пригоршню за пригоршней студеной воды, жадно пил. От его горячей, поросшей густой шерстью спины поднимался зыбкий пар.

— Тебе нельзя здесь гулять. Помнишь, друг Сэма Стоуна? — усмехнулся кентавр, прядая ушами, и повернулся к девушке.

— Прости. — Она не двинулась с места. — Я никогда раньше не встречала подобных тебе.

— Хорошо, — кивнул Острые Копыта. — Значит, не нарушала наших границ. Никогда.

— Никогда, — эхом отозвалась Кассия.

— От кого вы прячетесь? — вдруг спросил кентавр.

Он швырнул последнюю пригоршню воды себе в лицо и с наслаждением замотал головой.

— Моя кровь превращается в драгоценные камни, — собственная откровенность ничуть не смущала Кас, — вот и прячемся.

— Не продолжай, — оборвал Острые Копыта. — Вы, люди, слишком жадны до того, что скрывает земля. Почти как… гномы.

Кентавр поморщился. И вдруг подскочил и развернулся:

— Беги! Спасай Сэма Стоуна! Пауки!

Не дожидаясь реакции, Острые Копыта подхватил Кассию, как вязанку хвороста, и ринулся к полянке. Парня нигде не было видно.

— Глупый Сэм Стоун! — взвыл кентавр, опуская ношу. — Предупреждал. Просил…

Из-за деревьев донеслись звуки боя. Подняв с земли лук Самуэля, Кас перемахнула валежник и опешила. Три громадные пузатые твари на восьми ногах обступили опутанного блестящей белой паутиной Сэма. Парень отчаянно размахивал тяжелой дубиной, стараясь сдержать натиск.

— Эй, вы! — крикнула Кассия. — Я здесь!

Звонкая стрела рассекла воздух. Паук дернулся и опрокинулся на спину, сложив омерзительные лапы. Из проткнутого брюха потекла склизкая жижа Кассию стошнило. Два гадких головонога повернулись к Кас. Досмотреть представление до конца ей не хватило духу.

Кентавр вступил в бой внезапно. Острые Копыта неистово хлестал себя по бокам хвостом и страшно вопил. Всем весом он обрушился на пауков, давя их копытами.

Вскоре бледный Самуэль уже лежал у подруги коленях и силился прийти в себя.

— Не слышал их, — виновато повторял он. — Подкрались, спеленали. Очнулся, когда волокли. Вырвался, тут и вы подоспели…

— Вернутся, — процедил кентавр.

Хотя Сэм не окреп, компания двинулась дальше без остановок и привалов, чтобы поскорее оторваться от пауков. Острые Копыта постепенно привыкал к девушке. Из обращения незаметно пропало «друг Сэма Стоуна», осталось только имя. Кас всерьез задумывалась, кто для кого неведомая зверушка — он для нее или она для него.

Эльфийский город выглядел как громадное дерево, состоявшее из множества деревьев поменьше. Первое знакомство с ним просто ошеломило. Нет, Кассия, безусловно, представляла нечто подобное по рассказам бывалых имперцев. Но одно дело представлять, а совсем другое стоять, запрокинув голову, и пытаться рассмотреть крону, терявшуюся в небесах. Здесь откуда-то лилась несмолкающая музыка, и пахло волшебными цветами. Сама земля гудела в такт мелодии. Местных жителей Кассия не видела, лишь издали. Да они все равно не замечали гостей. Стройные фигуры проплывали в золотистом тумане, пропадая и появляясь внезапно, точно призраки.

Людям отвели просторное, сухое помещение со стенами из переплетенных ветвей. Судя по всему, тут раньше держали провизию. От сладких ароматов Кас постоянно хотелось есть. Острые Копыта неотступно следовал за своими «друзьями», как пастух за неразумными овцами.

Благодаря эльфийской пище Самуэль быстро встал на ноги… Тревоги отступали, сменяясь бесконечным покоем. Кентавр заводил с Кассией разные разговоры, в основном о людях, живущих по ту сторону реки, об их привычках и повадках. А сам рассказывал ей истории о создателях эльфов Галлеане и Солониэль, об их любви, о том, как Солониэль пожертвовала своей красотой для спасения убитого Вотаном мужа, а тот подло отверг ее после воскрешения, увидев, как она безобразна. И тогда Солониэль превратилась в безмясую Мортис, чтобы мстить всем и каждому за свою напрасно погубленную красоту. Страшной Мортис эльфы теперь пугали своих детей, зато о прежней Солониэль слагали грустные песни и баллады.

А Кассия рассказала о ссоре Бетрезена с Всевышним, который упрятал дерзкого ангела и создателя людей в подземную темницу, и о Легионах Проклятых, которые только и ждут приказа своего предводителя, чтобы смерчем пройти по землям Невендаара, не оставив камня на камне.

— Если все будут воевать против всех, перебьют нас демоны поодиночке, — закончила свою повесть Кас.

— Гномы — ваши союзники, — фыркнул Острое Копыто.

— Я гномов не видала ни разу, — возразила та. — Хотя они совсем недалеко в землях Горных кланов. А вы еще ближе.

— Вроде умная, подруга Кассия, а глупости говоришь. — Кентавр почесал себя за ухом. — Если случится нам пойти войной на гномов, вы будете защищать их. И попробуете убить нас. Это все союзники делают.

— Но я же знаю тебя, — уперлась Кас. — Как же убить? У нас всех один настоящий враг — демоны.

— Не видел демонов. — Он тоже умел быть упрямым. — Наши враги — гномы. Они поклоняются убийце Галлеана. Они виноваты, что земли Эльфийского Альянса травит чума и наводняет нежить. Гномий бог Вотан победил Галлеана однажды, но нас его детям не одолеть. Особенно когда наш Галлеан снова с нами! Они заплатят за все страдания. Скоро настанет этот день!

Кассия слушала молча. Острые Копыта не обращал внимания на ее попытки перебить его или вставить хотя бы слово. Кентавр говорил горячо и убежденно, как по писаному. Как будто ему кто-то пел в уши нужные слова.

Всякий раз, когда речь заходила о войне, история повторялась. Сколько Кас ни старалась, сколько ни билась, кентавр не верил ей. «Оставьте богам разбираться с богами, — умоляла девушка. — Гномов здесь нет». На что Острые Копыта отвечал: «Люди не лучше». Твердил, что имперцы облаком саранчи ползут туда, где им не место. Отрывают куски у живого леса, оставляя шрамы-города. В такие моменты Кассия боялась кентавра. Необузданная натура брала у него верх и затмевала разум.

— Какая же у бедолаги каша в голове, — однажды сказал Сэм, когда они остались вдвоем в своем жилище. — Вот ненавидит людей, а делит с нами пищу.

— Почему он не хочет понять меня? — Кас вытянулась на постели из мягкой травы, укрылась плащом и уставилась на огонек горевшей на полу свечи.

— Неправильно говоришь. — Самуэль зевнул. — Острые Копыта скорее не может, чем не хочет. Думаешь, кентавр тут желанный гость? Для эльфов он дикарь. В отличие от нас, он ночует в лесу.

— Как же так? — Она устремила взгляд в сводчатый потолок из сросшихся ветвей.

— Здесь нас контролируют, здесь мы под надзором, — пояснил парень. — И… зря ты считаешь, что кентавр так уж ошибается. Ты правишь Империей? И я нет. Против кого прикажут, против того и поднимем оружие. Трев особенно охотно.

— Ты станешь стрелять в друзей? — Кассия побледнела.

Самуэль сел и пристально посмотрел на нее. В свете пламени свечи его шрам казался демонической ухмылкой. Ответ читался в глазах парня, отчего по спине у Кассии пробежали мурашки. Такой выстрелит в кого угодно в интересах Империи.

— Спи, — попросил Сэм и свернулся на своей лежанке.

Негостеприимные хозяева приносили людям еду к входу в ее жилище. Только как и когда это происходило, Кас не видела. Не получалось проснуться вовремя, чтобы застать их. Тягучие сны не давали отдыха. В них она погружалась в хоровод кривляющихся, бесформенных лиц грязной толпы, готовой растерзать ее в любую секунду, но отчего-то медлившей с расправой. Заканчивалось все одинаково: Кассия вдруг превращалась в монолит кровавого камня и рассыпалась на тысячи гладких кругляшек.

Дни слились в один бесконечный поток. Девушка начала скучать по лету, к которому так привыкла, однако осень властвовала здесь безраздельно. Гигантское золотое дерево точно наполняло воздух теплом и туманом. Время от времени Самуэль и Острые Копыта уходили, оставляя Кас одну. Сэм условился с Саймоном об особенном знаке по ту сторону границы, Знаке, который скажет: «Возвращайтесь».

Предоставленная сама себе, Кассия вязала куколок из травяной подстилки Самуэля, собирала остроконечные листья и плела венки. Особенно ей нравились алые листья. Ими Кас любовалась часами. Цвет, толстые прожилки, влажная гладкость — все в них было прекрасно.

Стайка шумных птиц скрашивала одиночество в городе, полном холодных, безразличных эльфов. Крошки-птахи насвистывали свои мелодии, позволяя Кассии наполнять их любым содержанием. «О лете», — решила Кас. Если девушка стояла неподвижно, любопытные создания садились ей на плечи, на голову, на руки. Птички смотрели на Кассию выпуклыми бусинками глаз и чирикали, раздувая бока.

Они всегда прилетали к кустам, облепленным яркими ягодами. Красные гроздья почти светились изнутри. Кас, как в детстве, заправляла веточки в волосы и разглядывала свое отражение в сонной воде. Но чего-то определенно не хватало этим ягодам и этим листьям. Первые выигрывали у вторых, но тоже не устраивали. Не заполняли пустоту.

Кассия тосковала по Саймону. Сейчас она рада была бы выслушать любые насмешки и поучения, лишь бы снова обнять его. В голову лезли гадкие мысли о том, что проклятие снять не удастся. Девушка в деталях представляла, как до глубокой старости станет скитаться среди безмолвных теней. Она не надеялась, что эльфы, как птички, привыкнут к ней или хотя бы начнут замечать. Угнетающая картина застывшею будущего доставляла странное наслаждение. Если подумать, получалось очень романтично. Кас часами примерялась к новой роли. А когда надоедало страдать, снова вязала кукол.

Она не почувствовала, как травинка порезала палец. Крошечный камешек скользнул в лежанку. Соблазнительный, сочный! Спелее самых спелых ягод на всех кустах эльфийской обители.

Кас рыла траву обеими руками, но так и не нашла затвердевшую каплю. Желание снова взглянуть на волшебные камни охватило ее и не собиралось легко отпускать. Даже ком подкатил у нее к горлу.

— За постой все равно лучше заплатить, — рассуждала вслух она. — А чем, если денег нет? Сэм-то не позволит. Значит, лучше заранее запастись каменьями.

Обстоятельства позволяли, предлог нашелся, осталось только осуществить свое намерение без лишних слов и сомнений. Так что Кассия просто порезала себя и набрала целую пригоршню драгоценных шариков.

Она выкладывала из них узоры: цветочки и линии. Составляла буквы собственного имени. Или просто пересыпала из ладони в ладонь, слушая тихий перезвон. Опасаясь, что Сэм пронюхает про милые игрушки, Кассия зарыла камешки под лежанкой. Прямо в землю.

Но Самуэль все не приходил. Кас свято верила, что способна в любой момент швырнуть хоть всю пригоршню в пропасть. Только зачем? Она валялась на травяной постели и размышляла, как: было бы здорово выпросить у искусного мастера переплавить ее золотую монету в оправу для кольца с одним из камешков.

Загостившаяся осень уже не удивляла. Кассия постепенно забывала, что существует что-то еще, кроме желтых и красных деревьев, за пределами их жилища.

Она больше не тосковала. Иногда нападала на нее тоска, чуть-чуть давило в груди, но тоска эта таяла от красных ягод и листьев, от задорного птичьего щебета.

От нечего делать она принялась наряжаться в одежды лесного народа. Они неожиданно пришлись ей впору. Кас на мгновение перестала ощущать себя человеком. Ей так хотелось в это поверить, что сердце замерло. Такой, в изящном эльфийском наряде, она себе нравилась больше, чем какой-либо другой.

Платье шелестело, как крона золотого дерева. Оно словно приказывало: танцуй, кружись, как не кружилась до сих пор! И Кассия танцевала и кружилась, пугая птиц. Они щекотали небо крыльями, перелетая повыше на ветки, и галдели.

Глупая мысль неожиданно пришла ей в голову: «А если положить рядом ягоду и мой камешек, что птицы выберут?» Кас немедленно прицелилась и оцарапала палец длинной острой колючкой.

Вертлявый кругляш скользнул по ладони и поскакал по камням вниз, к оплетенной плющом беседке. Девушка немедленно бросилась за ним, путаясь в подоле. Казалось, вот сейчас, сейчас она схватит беглеца, но нет. Вдруг камешек ударился обо что-то и отлетел к девушке. Кас подобрала его кончиками пальцев. Взгляд уперся в… сапоги.

— Позволь? — спросил незнакомец.

Взгляд его из-под полуопущенных ресниц пронизывал насквозь. Красивое лицо с острым подбородком, обрамленное гладкими волосами, тонкие черты. Эльф протянул руку ладонью вверх. Кассия нехотя отдала красный камешек. Но, приняв его, незнакомец болезненно поморщился. Камень на его ладони растекся густой каплей.

— Да… — Эльф достал носовой платок и стер алый след. — Все так.

— Камешек! — ахнула Кас. — Вы можете снять проклятие?

— Нет, — спокойно ответил тот.

— Как же нет? — Вспыхнувшая было надежда снова сменилась отчаянием.

— Никто не может спасти человека от него самого, — произнес эльф. — Выкинь камни. Сделай первый шаг.

Шорох птичьих крыл отвлек Кассию всего на мгновение, но незнакомец успел раствориться во влажном тумане. Опустошенная, она поплелась обратно в свое жилище, где просидела до вечера. А на закате Кас откопала свое сокровище, всю пригоршню, и отправилась искать пропасть, достойную принять их во владение.

Девушка не раз обошла город, пока не наткнулась на крутой склон. Дна не было видно. Его заполняло молочно-белое марево. Кассия глубоко вдохнула. Прохладный воздух щекотал ноздри. Секунды растянулись в часы. Солнце стремительно катилось за кроны раскинувшегося внизу леса. Но пальцы не желали разжиматься — точно окостенели.

«Какая ерунда, — думала Кас — Что эльфы могут знать о наших проклятиях? Они все отсырели в своей вечной осени. Что изменится, если я просто выброшу камешки? Ничего. Кроме того, что мне придется снова порезать себя, чтобы получить новые…»

Кассия отступила от кромки туманной бездны. На противоположном краю возникла высокая фигура: она скорбно склонила голову и пропала, оставив после себя тоскливое чувство. Как после похорон.

А наутро вернулся Сэм Он сказал, что способ спасти Кассию найден, что родной город примет ее и что теперь она находится под защитой самого барона Седрика. Сердечко Кас снова ожило и застучало. Кассия расстраивалась, что Самуэлю требовалось время на отдых, чтобы отправиться в обратный путь к границе, даже, несмотря на то, что на этот раз парень привел с собой лошадей.

Мыслями Кас уже мчалась назад к дому. Уже обнимала Саймона. А барон… Ну и барон — тоже неплохо. Этот наверняка сможет защитить от чего угодно. Образованность Седрика, о которой Кассия столько слышала, вселяла уверенность. Море книг написано не зря. Кто умеет их читать, найдет ответ на любой вопрос. Мысли у нее начали путаться. Уже засыпая, она подумала: «Не худо было бы, если бы Сэр Седрик подурнел…»

Но память подсунула чистое лицо юного барона с выразительными голубыми глазами.

 

Глава четвертая,

в которой знания являют свою силу

Кассия поймала себя на том, что привязалась и к жилью из ветвей, и к лесу за ним. Едва ли еще выпадет случай просто так вернуться сюда. Сэм разделял чувства подруги, оттого медлил. В любом случае, отряд барона еще должен был добраться до границы, чтобы встретить Кас.

Когда стало ясно, что людям пора уходить, но те не торопятся, гостеприимство эльфов начало давать сбои. Конечно, прямо никто не просил Самуэля и Кассию покинуть Эльмаар. Только еда сделалась скудной и безвкусной, а напряжение так и висело в воздухе.

Кас сидела в беседке, посыпая пол хлебными крошками на радость вертлявым птичкам. Девушка фантазировала. Она представляла, как Сэр Седрик встретит ее и что вместе с ним непременно приедут Саймон и Трев. Кассия знала, какая судьба дальше ожидает ее Сэм сказал, будто барон поселит девушку за внутренней крепостной стеной. «Хорошо бы мы проехали прямо через весь город до замка вместе», — мечталось ей.

— За рекой заметили людей, — тихо произнес знакомый голос.

Тот самый эльф стоял, заложив руки за спину. Его расшитые узорами одежды струились от плеч до земли. Эльф не смотрел на Кас.

— А благородные мужи среди них есть? — с надеждой спросила она.

— Они вооружены, — игнорируя реплику, продолжил тот. — Мы не желаем напряженности на границе. Припасы в дорогу собраны, кони ждут.

— Я понимаю. — Кассия поднялась и стряхнула с рук последние крошки.

— Понимаешь, но что-то свое. — Эльф отвернулся. — К клетке внутри ты стремишься прибавить клетку и снаружи. Подумай. Как от камней откажутся другие, если ты сама не в силах отказаться от них? Судьба не прощает ошибок. Надеюсь, мы больше не встретимся.

Кас охватила злоба.

— И еще, — словно вспомнил эльф. — Накопившие немалое богатство подчас в жадности не уступают разбойнику, готовому убить за медную монету. Не знаю, кто из тех мужчин за рекой благороден. Но я ощущаю тьму над вашими землями, даже отсюда. Не верь.

— Словесных кренделей плести не обучена, — не выдержала Кассия. — Сэр Седрик благороднее вас всех. Он мне поможет, а вы отказали. Эльфы — все равно что нежить. Как картинка. Намалевано красиво, а все равно как на деревяшке.

Высоко задрав нос, Кас зашагала к своему жилищу, возле которого нетерпеливо переминались с ноги на ногу кони и возился с подпругой взволнованный Самуэль.

— Я пытался помочь, — прошептал ей вслед эльф, но Кассия не услышала.

Расставание с обителью напоминало побег. Только теперь Кас бежала не от лихих людей, а от чужих предрассудков. Зато обратный путь верхом был похож на прогулку. Острые Копыта скакал впереди, указывая дорогу и распугивая диких зверей.

Спустилась прозрачная ночь. Спать в седле неудобно и опасно. Кассия перебралась на лошадь Самуэля, теперь они ехали вдвоем. Кони шли медленно; кентавр вел их под уздцы. Усталость постепенно брала верх, но уснуть не получалось.

Сэм нежно обнимал девушку одной рукой. Видимо, ему показалось, что та крепко спит, и он шепотом окликнул Острые Копыта.

— Мы расстаемся с тобой навсегда? — спросил Самуэль.

— Так оно и есть, Сэм Стоун, — подтвердил тот.

— Хотел бы остаться твоим другом, — признался он.

— Так и случится, — заверил кентавр. — Потому как друг предупреждаю тебя, Сэм Стоун: уезжай отсюда далеко и не оглядываясь. Однажды гром грянет. И никто не скроется от гнева Галлеана.

— Плевал я на гром и на гнев, — вздохнул Самуэль. — Об одном лишь жалею. О том, что миру быть или войне, решают за нас.

— Чему быть, того не миновать, — согласился Острые Копыта. — Ты останешься в моей памяти навсегда, Сэм Стоун. На рассвете я мысленно буду приветствовать тебя, а на закате прощаться. Где бы ты ни просыпался и ни засыпал.

— Жди от меня того же.

Повисла пауза. Кассия слушала размеренные удары сердца Самуэля и изо всех сил прикидывалась спящей.

— Знаешь, Сэм Стоун, — Кентавр замедлил шаг, — это ведь не услуга моя тебе была. Так?

— Ну почему же? — попробовал возразить он, но тут же согласился: — А ты прав.

— Значит, долг мой не выплачен, — неожиданно обрадовался Острые Копыта.

— Пауки, — с досадой процедил парень.

— Где? — заволновался тот.

— Я про тех, с которыми ты расправился, — успокоил друга Самуэль. — Тогда ты меня спас.

— Тебя спасла она, а я ее. Не спорь.

Кас ощутила, что краснеет. «Какая же сложная штука — честь, — думала она. — Смахивает на танцы. Все перед всеми раскланиваются. Можно же проще: забыть, кто человек, кто нет, и жить спокойно».

— Не стану спорить, — усмехнулся Самуэль.

— Ты мой друг и друг леса, Сэм Стоун. Захочешь — найдешь и дорогу сюда, и меня.

Они говорили и говорили. Шепот сливался с шелестом листвы и едва слышным стуком копыт. Любопытство умоляло слушать еще и еще, но усталый разум стремился прочь. Кассия не заметила, как уснула.

Короткая остановка утром нужна была в основном, чтобы приготовиться к встрече. Кассия сплела красивый венок из желтых листьев, а Сэм заявил, что в нем она выглядит потрясающе. Они вскочили в седла и тронулись в путь. Вскоре всадники медленным шагом выехали из осеннего желто-красного леса. Сэм спешился и помог соскочить с лошади Кассии. Девушка расправила плечи и гордо выпрямилась. Ей хотелось быть красивой, а не наряженной в платье медведицей. Сэм искал взглядом Тревора на имперском берегу Фергала, но тщетно.

Вечнозеленые деревья скребли белое небо раскидистыми узловатыми ветвями… Такой контраст отчего-то ничуть не удивлял. Даже у волшебства есть свои пределы. Острые Копыта перевез Кассию на другой берег и передал воинам в синих плащах Империи. Сэм последовал за ними, а эльфы наблюдали за их переправой, но недолго. Когда Кассия оглянулась, их провожатых не было видно. С территории Горных Кланов подули холодные ветры. Кто-то из военных набросил Кас на плечи подбитую мехом накидку. А Самуэлю выдали куртку.

Разумеется, никакой сэр Седрик не приехал. Чего ради он потащится в чащу, да еще и туда, где можно познакомиться с эльфийской стрелой? Зато друзей встретил Саймон. Он почти не говорил о великодушии барона, больше о счастье увидеть дочь живой. Солдаты подчинялись своему начальнику, но тот шагу ступить без совета Саймона не смел. Близость границы и сам лес явно пугали его.

Скучающие воины, казалось, совершенно не понимали, зачем их сдернули с насиженного места. Зачем заставили покинуть теплые казармы и углубиться в непролазные, недружелюбные дебри. Перед уходом Самуэль нашел и свернул свою палатку, уничтожил следы постоя. «Чтобы не раздражать эльфов», — сказал парень.

Обратный путь почти не отложился в памяти Кас. Она только сожалела, что эффектного возвращения в Фальвик не получилось. Была ночь. Всадники пронеслись через город во весь опор. Промчались по сонным ночным улочкам и скрылись за тяжелыми воротами замка. И снова сэр Седрик не вышел к гостям. Он только распорядился поселить Кассию в отведенных ей покоях господского дома и приставить к ней заботливую женщину в годах, больше похожую на няньку.

Сэма вызвали к начальнику стражи, и Саймон отправился вместе с ним. «Времена неспокойные, хотят убедиться, что наш Самуэль не шпионит на Альянс, — пояснил дочери тот. — Все-таки он с ними знается, с эльфами…»

Ярко освещенные комнаты поражали богатством убранства: изысканная мебель, дорогие ткани, ковры и шкуры на полу, картины и зеркала на стенах, множество свечей. Кассия старалась не глазеть по сторонам разинув рот, но удавалось это не всегда. За витражным окном как на ладони лежал город, а на горизонте темнел лес.

Здесь Кас чувствовала себя если не принцессой, то благородной дамой точно. Особенно после того, как хорошенько вымылась и примерила подобранные для нее наряды. Взбудораженная сменой обстановки, девушка не верила, что уснет. Но стоило голове ее коснуться мягкой, точно облако, подушки, как мгновенно провалилась в глубокий сон.

Утром Кассия боялась открыть глаза. Шутка ли? Сказка могла рассеяться. «Слишком хорошо, чтобы быть правдой», — думала Кас.

— За окном прекрасный день, госпожа, — сказала служанка и распахнула тяжелые шторы. — Сэр Седрик, барон Фальвикский, ожидает вас к позднему завтраку.

Солнечные лучи стаей зайчиков запрыгали по комнате.

— Как твое имя? — Кас села в постели.

— Милани, госпожа. — Женщина расправила фартук и поклонилась.

— Я видела тебя в городе? — Кассия прищурилась, заслоняя лицо от света рукой.

— Нет, госпожа… — На лице Милани застыла маска неприязни. — Я служила покойной матери нашего барона. Мне не дозволялось общаться с чернью… Простите, госпожа.

«Кажется, мне не особенно рады», — усмехнулась про себя Кас. С другой стороны, она прекрасно понимала бывалую служанку. Милани суждено обитать в замке, любуясь красотой и роскошью господского дома, но при этом всю жизнь работать не разгибая спины, не забывая о своем скромном месте посреди этого великолепия. А тут появляется безродная девица и получает то, что не положено. Кто угодно покажет зубки.

Милани помогла Кассии одеться в парчовое платье. Девушка чувствовала себя дорогой куклой в руках опытной служанки. Без посторонней помощи Кас никогда бы не удалось справиться со всеми этими петлями, лентами и крючками.

— Я могу сама, — сочла нужным сказать девушка.

— Безусловно, госпожа, — заверила Милани, продолжая делать свое дело. — Сделайте выдох.

Жесткий корсет стиснул бедняжку медвежьим капканом. Голова закружилась. Кас хватала воздух ртом, как рыбка, выброшенная на берег.

— Почему к позднему завтраку? — робко спросила она. — Ведь еще совсем рано.

— Потому что у нас с вами еще прическа не готова, госпожа, — ответила служанка, жестом предлагая Кассии устроиться перед зеркалом.

Девушка ощущала непреодолимый барьер. Нерушимая ледяная стена разделяла ее и Милани. А между тем заручиться расположением этой женщины стоило хотя бы потому, что та знала барона и его семью, имела представление об этикете и порядках замка и могла стать неиссякаемым источником полезных советов. «Как понравиться обиженной на весь мир старой деве?» — спрашивала себя Кас.

Милани бережно, прядь за прядью, расчесывала волосы Кассии. Нежные руки не причиняли ни малейших неудобств. Кас украдкой рассмотрела отражение служанки в зеркале. Сосредоточенное пухлое лицо, пышная фигура, скромный опрятный наряд. Интуиция подсказывала, что Милани просто обязана отличаться отзывчивостью. Добродушные мягкие черты лица, светлые глаза — этот портрет оставлял приятное впечатление.

— Как бы мне хотелось, чтобы маменька была жива и научила меня так же ловко ухаживать, — тихонько произнесла Кассия.

Никакой реакции. Служанка с невозмутимым видом продолжала перебирать волосы новоиспеченной госпожи.

— Эльфы хоть и прекрасны на вид, но все равно не люди. Они холодны и безразличны, не то, что ты, — не обращая внимания на молчание собеседницы, продолжила девушка.

Вторая попытка увенчалась успехом. Никогда не покидавшая стен замка Милани принялась расспрашивать о дивных землях Эльфийского Альянса.

Тут Кассия оказалась на коне. Она с умным видом рассуждала о том, о чем понятия не имела, даже о политике. Вещала о гигантском дереве, от которого во все концы растекается вечная осень, о зыбких фигурах, скользящих в тумане, и об эльфийской моде, конечно. Она в точности описала одеяние странного эльфа, единственного, с кем удалось перекинуться хоть словечком. Не обошла она вниманием и стычку с пауками. Эта часть заставила служанку просто повизгивать от страха и удовольствия. Наконец Кассия упомянула имя Самуэля.

— Самуэль? Мальчик со шрамом? — обрадовалась Милани. — Я видела его здесь, в замке.

— Его вчера увели на допрос, — понизив голос до таинственного шепота, сообщила Кас.

— В самом деле? — Рука Милани дрогнула, и служанка уколола девушку гребнем.

Кассия болезненно поморщилась.

— Тысячу извинений, госпожа! — пролепетала служанка.

— Ничего, — отмахнулась та. — С кем не бывает. Сэм водит дружбу с кентавром, но никогда не предаст. Уж я-то знаю. Он мне как брат.

— Правда? — Милани сунула себе в рот сразу три шпильки.

Для себя Кас выяснила одно: не важно, сколько ты прожил, если не жил. Тут девушка имела безусловное преимущество. Историю о стычке с бандитами она намеренно приберегла на потом.

— Не размахивайте так руками, — посоветовала служанка. — Так можно, чего доброго, и глаз кому-нибудь выбить.

— А куда ж их девать? — улыбнулась Кассия. — По швам держать?

— Как солдат в карауле? Нет, лучше уж на животе сложить. В замке натоплено и душно. Я вам веер дам, — подумав немного, отозвалась Милани. — Станете им обмахиваться.

Прическа постепенно обретала форму. Локоны и ленты вплетались в общий узор, как звуки в сказочную мелодию.

— А с матушкой вашей что? — вдруг спросила служанка.

— Утонула. — Кассия нащупала взгляд Милани в отражении. — Я и не помню ее почти.

— Бедняжка вы, — вздохнула та.

«Любого противника можно сразить, — сказал однажды Саймон. — Знай, куда бить, — и готово дело». Кас гордилась точным ударом, с помощью, которою завоевала расположение Милани. Напряжение испарилось. Служанка раздавала ценные сведения направо и налево, объясняла, как себя вести, как есть, как говорить и смеяться.

— Даже если не понимаете, слушайте, улыбайтесь и кивайте, — советовала она. — Седрик любит пошутить, но как бы… не всегда удачно получается. Смейтесь без устали.

Милани проводила Кассию в просторную залу с единственным длинным столом, сервированным на две персоны, но ломившимся от кушаний и напитков. Кас оробела, она боялась взглянуть на молодого барона, сидевшего во главе стола на дубовом стуле с высокой резной спинкой.

— Отпустите меня, — шепнула служанка.

— А тебе куда-то надо? — почти с испугом спросила девушка.

— Нет, порядок такой. Скажите: «Можешь быть свободна, Милани».

— Можешь быть свободна, Милани, — послушно произнесла Кассия, но голос ее предательски дрогнул.

Милани ушла, а погруженный в свои мысли Седрик сидел, отрешившись от действительности. За ним в почтительной позе застыл лакей в ливрее с гербом барона. Девушка деликатно покашляла Сэр Седрик поднял глаза на гостью и вздрогнул, как от удара: девушка выглядела очаровательно в платье из серебристой парчи, украшенном лентами и кружевами.

— Как спалось? — Барон выпрямился, позволяя лакею повязать себе белоснежную салфетку.

— Спасибо, великолепно, мой господин. — Кас учтиво поклонилась.

Вышколенные слуги усадили ее на стул с высокой спинкой и тоже повязали салфетку. Затем они бесшумно скрылись за дверьми, оставив Седрика и Кассию наедине. Девушка боялась этого момента, как Страшного суда. Тут ей придется о чем-то говорить и при этом вести себя естественно. Нет, смеяться без причины она не собиралась. «И так будет множество поводов выставить себя дурехой», — решила Кас.

— Осведомлен о твоих бедах, но хотелось бы услышать историю из первых уст, — признался барон. — Как все произошло? Я имею в виду твою встречу с этой ведьмой Виллоу.

— Все мои беды закончились. С таким покровителем ничего не страшно. Я наслышана о вашей образованности и надеюсь на вашу помощь в избавлении от проклятия.

— Посмотрим, что можно сделать, — кивнул тот. — Но все, же любопытство не дает покоя.

— Мне больно вспоминать… — с загадочным видом произнесла девушка.

— Хорошо, поговорим об этом позже… — Барон жестом показал Кассии, что можно приступать к трапезе.

Кассия много раз видела, как едят рыцари. Но все они просто свиньи по сравнению с Сэром Седриком. Столовые приборы поблескивали в его изящных руках. Сама девушка и не пыталась начать трапезу. Она-то не представляла, как будет орудовать всеми этими столовыми приборами.

Суп стал спасением. Уж ложку-то Кас держать умела и не проносила мимо рта. Однако и здесь барон ошеломлял. Он… ел бесшумно!

После завтрака Сэр Седрик предложил гостье прогулку. Совершенно очарованной Кассии все шутки барона казались верхом остроумия. Она смеялась искренне. Сначала пыталась сдерживаться, как наставляла Милани, но вскоре уже хохотала от души. Седрик пользовался душистой водой, от него не разило потом, как от Саймона, Сэма или Трева. От близости барона сердечко замирало в груди.

— А я помню нашу первую встречу. У тебя легкая рука… — Сэр Седрик с признательностью кивнул.

— И я помню, — призналась Кассия.

— Та ссадина зажила к утру, — улыбнулся барон.

Он настойчиво переводил разговор на ведьму Виллоу и ее проклятие. Барона интересовало все до мелочей. Кассия рассказала, как было дело, но о заветном колечке умолчала. Она тешила себя надеждой, что старуха все же сдержала слово и спрятала сокровище специально для нее. Если только инквизиторы не отняли его у обреченной на казнь ведьмы.

— По чести сказать, — Седрик хитро прищурился, — я рассчитываю на знания и умения своею мага, Зорама Вездесущего. Сей ученый старик способен превратить воду в вино, а свинец в золото. Он был духовным наставником моей матушки.

— Не люблю колдунов, — призналась Кассия.

— Так разве ж о колдунах речь? — пожал плечами барон. — Колдовство — это бесовщина. А магия есть наука сложная и точная.

Для пущей убедительности Сэр Седрик поднял вверх указательный палец. Так или иначе, Кассия слышала россказни про старого мага из замка. Но считала их просто сказками. Якобы он тоже пришлый и появился внезапно. А еще болтали, что маг даром предвидения обладает. Будто его недреманное око следит за всем, что происходит на границах Империи, чтобы чужая муха не пролетела, блоха не проскочила. Только вот свои мухи да блохи водились в Империи в великом избытке.

— Я тебя с ним познакомлю ближе к вечеру, сейчас он производит алхимические опыты, и лучше не рисковать, присутствуя при них. — Седрик взял Кассию за руку и впервые по-настоящему заглянул девушке в глаза.

Их взгляды скрестились, и у Кассии дрогнуло сердце.

— Красивая прическа, — отметил барон. — Моя матушка носила такую.

— Благодарю, господин барон. — Кас сделала книксен, как учила Милани.

— Широта души — наша фамильная черта, — сообщил Седрик. — Так что благодарить не стоит. Разве только чуть-чуть.

Кассия рассмеялась. Мир виделся девушке исключительно в радужных тонах. Кровь быстрее побежала по жилам, разнося по телу ощущение невыразимого счастья. Сердце пело и трепетало. По правде сказать, Кас готова была бежать за бароном куда угодно, хоть на край света. Лишь бы он продолжал держать ее руку в своей теплой, холеной ладони.

Как и положено солидному магу, Зорам Вездесущий обитал в башне с узкими окнами-бойницами. Его владения представляли богато обставленную комнату с громадным, заваленным свитками столом. Потолок был сводчатый. Стены из грубо отесанного камня украшали чучела диковинных тварей, под ними стояли сундуки и столы с химической посудой. Многочисленные банки и склянки соединялись витыми прозрачными трубками. Сам хозяин припал к внушительного размера подзорной трубе, выставленной в узкую щель бойницы. Время от времени Зорам отрывался от наблюдений, чтобы записать что-то на пергаменте скрипучим пером. Маг будто и не заметил визитеров.

— Мастер Зорам, — позвал Сэр Седрик. — Позвольте смиренно припасть к кладезю ваших знаний.

— А! Это ты, мой мальчик! — обрадовался старик. — С тобой юная Джинджер.

— Кассия, — поправила девушка.

— Да-да. Я помню, какая-то травка. — Зорам нацепил очки на кончик мясистого носа. — Приятно познакомиться. Ждал встречи.

Красивым жестом он протянул девушке руку. Но стоило ей ответить на приветствие, как Зорам уколол палец Кас острой булавкой.

— Восхитительно, — подхватив камешек, мурлыкнул маг.

— Что вы себе позволяете? — вскинулась девушка.

— Не сердитесь на нее. — Седрик примирительно улыбнулся магу. — Она далека от настоящей науки с ее навыдуманными чудесами.

— Так мы это исправим! — Зорам торжественно выпрямился. — Любезное дитя, почту за честь научить вас всему, что вы сумеете постичь.

— А это не больно? — с некоторой опаской спросил Кассия.

— Ничуть.

Барон вовремя замаскировал смешок под смущенное покашливание. Мастер Зорам носился по своей комнате с не подобающей старцу скоростью. Он поднимал тучи пыли, выгребая из шкафов и углов потертые книги. Красивые корешки выглядели внушительно. Кас различала знакомые буквы, но понять, о чем все это, не могла.

Наверное, стоило сразу признаться, чтобы не опростоволоситься, что она едва умеет складывать буквы в слова. Но Кассии очень хотелось показаться Седрику лучше, чем она есть. Разве она может разочаровать его? Стыд невообразимый! Но ведь и ума не прибавится, если просто таращишься в страницы. Засмотри хоть до дыр — толку никакого.

Кассия честно пыталась прочитать хотя бы названия книг. Она даже возмечтала, что смысл этих слов раскроется сам, как по волшебству. Но даже в мире, где существуют ведьмы, колдуны и маги, знания, тем не менее, приходится добывать самым обычным путем — долгими годами обучения.

Кас с радостью взялась бы за учебу, однако боялась показать свою глупость. Саймон вообще не доверял грамотным. Всем, кроме Сэра Седрика, конечно.

Правда, перебрав вина, он частенько ворчал, что старый барон ни читать, ни писать не любил, зато какой человечище! «Нравом дик и сердцем благороден», — говорил Саймон.

Просидев битый час с бесполезной для себя книгой, Кассия попросила воды. Понятное дело, тяжелый том пришлось отложить. А вернувшись, девушка взяла книгу в руки, да только, как в шутке Саймона, не тем концом. Как же смеялись над ней Седрик и Зорам! Бедняжка готова была спрятаться под стол, но едва ли это помогло бы.

— Превосходно! — хлопал в ладоши Сэр Седрик.

— Так свежо и непосредственно, — утирая слезы, пытался отдышаться Зорам.

— Незамутненное сознание. — Барон отнял книгу и бережно взял Кас за плечи. — Ты сама как из сказки.

Он потянул девушку за собой и, обернувшись на пороге, произнес:

— Простите нас, мастер Зорам. Этой ученице пока не усвоить ваших уроков. Пусть начнет с моих.

— Как угодно. — Старый маг поклонился.

Необъяснимое воодушевление Сэра Седрика смущало и пугало. Он говорил восторженно и быстро о том, что всегда мечтал отточить на такой девушке, как она, свое мастерство ментора, что уверен в успехе. Глаза барона блестели, а от рук шел жар. Седрик волок Кассию вниз по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки.

Душный корсет мешал дышать, от шпилек раскалывалась голова, но Кас мужественно терпела. Молодой барон увлеченно вещал о тех удивительных знаниях, которыми он способен поделиться с нею.

Но настало время обеда, и занятия пришлось отложить. Кассия заливалась краской всякий раз, как ловила на себе взгляд Сэра Седрика. «Едва ли молодой барон старше Сэма и Трева», — подумалось ей. Совсем недавно эта пара лет разницы с мальчишками казалась заметной и важной.

Счастливое уединение нарушил стук каблуков за дверью покоев. Раздался скрип петель. В темном проеме показалась фигура мужчины в сутане. Было в нем нечто зловещее, и Кассия восприняла его появление как дурной знак. Он двигался медленно, точно плыл. Руки в белых перчатках перебирали кроваво-красные четки.

— Отец Теофил! — обрадовался барон угрюмому визитеру. — А мы собирались посетить вас сегодня.

— Я совершенно случайно проходил мимо, — отозвался мужчина. — Но раз я уже здесь, почему бы не представить мне виновницу удивительных событий?

— Вы правы. — Сэр Седрик поднялся.

Он за руку подвел Кассию к священнику. Бедняжка старалась казаться непринужденной, но все тело ее сковал ужас, она словно онемела. Отец Теофил задавал вопросы. Разные — сложные и не очень. «Веруешь ли во Всевышнего?» — самый простой когда давление священника сделалось невыносимым, вмешался барон.

— Девушка неграмотна, — не то в шутку, не то всерьез взмолился он. — Позвольте сначала научить ее читать, потом просите цитировать Писание.

— Как вам угодно. — Отец Теофил поднял руки в жесте примирения. — Тем более, что я выяснил необходимое.

— Славно. — Сэр Седрик явно вздохнул с облегчением.

— По поводу недуга, насланного нечестивой еретичкой. — Священник не спешил покидать залу. — Его излечит молитва. Вся сила мира сосредоточена в церковных текстах. В них и лишь в них отыщется спасение.

Отец Теофил попросил Кассию найти его и исповедаться. Безобидная на первый взгляд просьба прозвучала приказом, не предполагающим возражений. Кас была так напугана, что едва не последовала за священником, когда тот собрался уходить!

— Отец Теофил строг, но мудр, — шепнул барон. — Не хочу, чтобы он слышал, но временами кажется, словно правитель тут он, а не я. Особенно когда речь заходит о войне с демонами.

— Так война все же есть? — расстроилась Кас.

— Увы, — подтвердил Сэр Седрик. — Но под моей защитой тебе нечего бояться. Империя неоднократно призывала меня к действиям. Но пока они там, в Фергале, не разберутся, кто из них главный, пусть отбиваются сами. Присяга дело святое, и это не милостыня, которую можно раздавать направо и налево.

Кассия успешно находила предлоги не навещать скучного и пугающего священника. А вот занятия с бароном давали плоды. Девушка уже читала по слогам, почти не теряя смысловой нити и не путаясь. Ей, безусловно, становилось лучше. Память о ведьме вытеснял светлый образ Сэра Седрика. Барон перенял манеру Зорама и начал звать Кассию «милое дитя». Его это немало развлекало. Самой же девушке хотелось быть просто «милой».

Гуляя в одиночестве по замку, она представляла себя не больше не меньше его хозяйкой — баронессой. Теплые отношения с Седриком позволяли тайно надеяться на подобный исход. Обитатели замка постепенно привыкли к ней, а некоторые и привязались. Милани приносила в комнату сладости и рассказывала на ночь удивительные сказки. Куда там Тревору с его глупостями!

Дальше внутреннего двора Кассию никто не отпускал. Но даже там она умудрялась причинять неудобства. Солдаты гарнизона, маршировавшие на учебном плацу замка, с интересом разглядывали Кас, за что получали нагоняй от начальства. Даже Треву досталось. Увидев ее, он выбежал из строя и бросился к подруге, как всегда, веселый и живой.

— Ты настоящая леди, Кас! — восхитился парень.

— А ты не изменился.

— Слыхала? Мы уходим в Фергал, присоединимся к основным войскам. Я буду там, во что бы то ни стало! — признался Тревор. — Вот увидишь!

— Шелудивый щенок! — рявкнул грубым голосом офицер в круглом шлеме и синем имперском плаще. — Совсем нюх потерял? Вернись в строй, пока я тебя не скормил драконам Мортис.

— Виноват, больше не повторится! — Трев вытянулся в струнку.

— Простите, госпожа Кассия. — Офицер склонил голову в поклоне. — Нынешняя молодежь дурно воспитана.

Он схватил Тревора за шкирку и поволок прочь.

— Пожелай мне удачи! — крикнул парень.

— Удачи! — эхом отозвалась Кас.

За выступлением крохотного войска Кассия наблюдала с крепостной стены вместе с Сэром Седриком. Казалось, барон завидовал воинам, отправлявшимся в неизвестность. Кас не заметила среди них ни Сэма, ни Тревора. Отряд вышел из города и ступил на дорогу, ведущую в центральные области Империи, Фергал. Со стены замка люди в синих плащах и блестящих шлемах казались игрушечными солдатиками. Одинаковыми и обреченными на смерть. Пошел сильный дождь, завыл ветер. Парни точно растворились во мгле.

Кассия пристрастилась к чтению. Она глотала книги о путешествиях и войнах, о еде и любви, о богах и демонах. Ее тяга к знаниям восхищала барона. Это заставило Кас читать еще больше. Книги таили в себе столько возможностей! Не говоря уже о пыльных свитках.

Девушка не расставалась с молитвенником и полюбила проводить часы в церкви, вслушиваясь в треск горящих свечей. Запоминание притч и стихов доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Отец Теофил полностью одобрял интерес Кассии к учению о Всевышнем. Правда, он периодически проверял, помогает ли слово Божие избавиться от проклятия, и всякий раз расстраивался, получая в результате проверки очередной камешек. Вообще-то священник благоволил к девушке, не сомневаясь в ее искренности. А она все силы отдавала вере. Кассия научилась не только молиться, но и получать от молитв удовольствие, граничившее с экстазом.

Мастер Зорам взял себе ученика. Паренек требовал, чтобы его называли Зерок, хотя все кругом помнили, что он самый обыкновенный Пит. Ученик мага пытался тягаться с Кассией в образованности и любви к знаниям, только всегда проигрывал. В действительности Зораму просто понадобился мальчик на побегушках. Старик сильно сдал. Милани считала, что Зорам долго не протянет.

Эти прогнозы удручали Кас. Мало кто в замке вызывал у нее интерес. И расставание с каждым из них навсегда, да еще при таких печальных обстоятельствах, расстроило ее. Тем более что уже давно никаких вестей ни от Саймона, ни о нем не поступало. Скорее всего, отец остался на дальней заимке, откуда просто так не выбраться.

Седрик много, времени уделял тренировкам. Кассия украдкой подглядывала, как он побеждает наставников, как с остервенением уничтожает набитые песком чучела демонов. То, что вольный город Фальвик встанет под знамена Эмри, барона Абриссельского, витало в воздухе. Именно под его началом служили посланные на помощь люди. Пограничные с эльфами земли оказались страшно важны для Эмри, поэтому в письмах тот обещал Седрику самостоятельность в обмен на участие в защите Империи. «Крайне соблазнительное предложение в свете нарастающей угрозы», — признавался покровитель.

Чем глубже Кассия погружалась в историю этой бесконечной войны всех против всех, тем более бессмысленной та казалась. Девушке мечталось, что однажды эльфы, люди и гномы простят друг другу все прежние обиды и вместе твердой рукой загонят Легионы Проклятых туда же, где находится их предводитель, и сокрушат армию мертвецов Мортис. Кас ждала, что Империя вот-вот воспрянет духом, встанет с колен. Закончится тягостная, изнурительная война, и взметнутся в небо флаги победы.

Между собой прежней и собой нынешней Кассия видела непреодолимую пропасть. Стоя на горе из умных книг, девушка с сожалением смотрела вниз на свое прежнее невежество, на краденые яблоки и уродливые фигурки, которые она вырезала из дерева. Теперь Кассия вышивала крестом и гладью. Научала ее этому Милани. Кас вела себя как придворная дама, ела, говорила, смеялась и ходила с достоинством.

Книги изменили ее в лучшую сторону, сделали чище и мудрее, по крайней мере, так ей казалось. Свет знаний, как солнце и звезды, озарил все ее существование. Она и сама словно светилась изнутри. Окружающие чувствовали это и относились к ней с растущим уважением, что самым упоительным образом льстило ее самолюбию.

Но небо, выглядывавшее в разрывах облаков, уже играло ласковой лазурью. (Седрик и Кас лепили снеговиков и строили форты во дворе замка, а после грелись у камина, читали и пили молоко).

Они делали вместе почти все, что полагалось влюбленным. Даже держались за руки и молча смотрели друг другу в глаза. Но никто не делал шаг навстречу. Кассия все чаще примеряла титул баронессы Фальвикской. «Если знания так преображают, значит, и правда совсем скоро проклятие сойдет на нет», — думала она.

От истории Кас перешла к точным наукам. Тут мастер Зорам радовался каждому успеху ученицы больше нее самой, а юный Зерок скрипел зубами, рискуя стереть их в порошок. Маг позволял ей смотреть в ночное небо через трубу и рисовать звезды в блокноте. Глаза старика не так остры, потому Кассия оказала Зораму неоценимую услугу, когда обнаружила то, что тот просто не мог заметить.

Учение отнимало бездну сил. Однако каждый вечер и за трапезой Кас встречалась с Сэром Седриком. День ото дня их беседы становились все более содержательными. От избытка знаний кружилась голова, но Кассия упрямо совершенствовалась. А главной причиной ее упорства был именно молодой барон. Его восхищение подстегивало девушку.

— Сперва ты неразумная селянка, и вот уже светская дама, — хлопал в ладоши Седрик. — Браво!

Вернувшись со своей заимки, Саймон тут же навестил дочь. Казалось, он не обращал внимания на разительные перемены. Саймон удивился лишь тому, что Кас не уследила, как Сэм и Трев подались на фронт. «Ну, один сразу рвался, — усмехнулся он. — А второй выбрал верный способ преданность доказать».

Как Кассия ни упрашивала, как ни умоляла, Саймон не задержался в замке. «Не место нам здесь. Простые мы люди», — виновато пояснял он. Только девушка ни за что на свете не променяла бы свое положение на былую свободу. Собственно, свободу от чего? От комфорта, от роскоши, от уважения, от человека, который тебе дорог? Тут Кассия совершенно точно решила для себя, чем именно пожертвует.

Милани вбежала в комнату, игнорируя все правила хорошего тона.

— Вернулись! Они вернулись! — крикнула она возбужденно. — Госпожа! Солдаты входят в город! Неужто мы победили демонов?

— Если бы так, — неожиданно мрачно отозвалась Кас. — Краем уха я слышала, что войска возвращаются в глубь страны, чтобы перегруппироваться, а наши — домой. Осада столицы демонов оказалась нам не под силу.

Тем не менее воинов встречали как победителей. Радовались женщины, обнимая своих мужей и сыновей. Играла музыка, звенели бубны, вокруг процессии носился размалеванный арлекин. Кассия и Седрик поднялись на балкон, откуда открывался прекрасный вид на площадь внешнего замка. Здесь яблоку было негде упасть: народ ликовал.

Вернувшийся отряд сильно отличался по составу от уходившего. Кас напряженно всматривалась в лица солдат. На площадь выкатили бочки с дешевым вином. Знакомый запах отозвался в сердце сладкой тягучей болью. Грянули медные трубы. Гарнизонные вояки оттеснили толпу, обеспечив широкий коридор. Тяжелая решетка въездной башни поползла вверх. Внутренний замок сказочным чудищем распахивал зубастую пасть, а по подвесному мосту уже шагали кони с закованными в броню седоками. Флаги Империи, словно крылья, развевались над конницей.

У Кассии перехватило дыхание, когда среди мужчин в доспехах она узнала Тревора. Тот приветливо махал рукой в латной перчатке восторженным горожанам, другой рукой придерживая снятый шлем. А лошадь его вел под уздцы Самуэль. Впустив отряд, решетка снова вернулась на место, предоставив простому люду возможность веселиться по-своему.

Не помня себя от радости, Кассия ринулась во внутренний двор замка, чтобы встретить своих мальчишек уже там. В самом же замке кипела работа. Накрывались столы и готовились праздничные яства, доставались из погребов сладчайшие вина.

Все рыцари спешились, и барон Седрик вышел к ним во двор. Он стоял на ступенях, немного обескураженный, но довольный.

«Интересно, помнят ли эти двое об обстоятельствах расставания?» — хихикнула про себя Кас, заметив, что Тревор небрежно вручил узду своей лошади начальнику гарнизона, как какому-то конюху. Сэм, приняв у Трева его шлем и походную сумку, скрылся за дверьми казармы. Рыцари же выстроились перед бароном и как один опустились на колено.

— Поднимайтесь, благородные мужи! — воздев руки, воскликнул Седрик. — Войдите в мой дом дорогими гостями и не отказывайте себе ни в чем.

Рыцари последовали за бароном внутрь. Каждая вмятина, каждая царапина на отполированной до блеска броне — след страшной битвы. Тревор отстал нарочно. Он возвышался перед Кассией статуей героя, молчаливый и чужой. На его лоб легли не по годам глубокие морщины. Вдруг Трев обезоруживающе широко улыбнулся.

— Прежний… — ахнула Кас, и слезы покатились по ее щекам.

— Не реви, дурочка, я живой. — Он притянул подругу к закованной в железо груди.

— Вот и исполнилась твоя мечта, — всхлипнула она.

— Скорее, я приобрел новую. — Тревор отстранился и взглянул Кассии в лицо.

— Какую?

— Чтобы никогда нигде не было войны.

 

Глава пятая,

в которой трое снова вместе

На праздник Кассию никто не пригласил. Она томилась в своих покоях, забытая всеми. Вышивание не отвлекало. Вертлявая игла так и норовила впиться в пальцы, да поглубже. Даже Милани знала больше о закончившемся походе. Как и прочие слуги, она ублажала гостей.

«Барону явно не понравилось, что я покинула его на балконе, — корила себя Кас. — Будь я сдержанна, сидела бы за столом, слушала бы истории».

В дверь украдкой постучали, Румяная Милани шмыгнула внутрь.

— Что скребешься, словно мышь? — Кассия болезненно поморщилась.

— Там так весело… — Служанка прижала руку к сердцу.

— То там, а я здесь, — не скрывал досады, ответила Кас.

Она снова едва не плакала. Только теперь не от счастья, а от обиды. Принесенные в покои кушанья давно остыли. Кассия не притронулась к ним из принципа. Эхо голосов и музыка струились по коридорам, распространялись по печным трубам и дразнили, дразнили…

— Тревор Вайнвуд — мой названый братец. Вернулся рыцарем, а мне его даже не дают поздравить. Отчего я не служанка? — Кас подперла щеку кулаком.

— Хм… — Милани пригладила выбившиеся из прически пряди. — Позволите мне предложить решение?

— Предлагай, — встрепенулась Кассия.

— Лишняя пара рук на кухне всегда пригодится, — хитро прищурившись, призналась та. — Переодеть вас — пара пустяков. Никто и не заметит.

От радости Кас бросилась Милани на шею и горячо расцеловала в обе щеки.

— Будет вам, — пролепетала та.

— Торопись! Мне не терпится попасть на праздник. — Девушка вытолкала служанку из комнаты.

Милани обернулась в мгновение ока. Простое платье, косынка и фартук: пришлись впору. «Забудьте все, чему я учила, — произнесла служанка, вручая госпоже кувшин. — Ничего, кроме известной доли скромности, вам не пригодится».

Кассия боялась, что Седрик узнает ее, однако барон не привык обращать внимания на то, откуда берутся вино и еда, так что ее незамысловатый план сработал. Кас вошла в залу, заполненную шумным гулом от пола до потолка. Рыцари пили много и усердно. То и дело за столами звучали тосты. Только не все предавались веселью.

Для Кассии люди делились на три типа: первые беззаботно радовались любой ерунде и пускались во все тяжкие, завидев спиртное; вторым для радости требовался повод весомее, чем дармовая выпивка, а третьи не умели веселиться вообще. Тут хватало и первых, и вторых, и третьих.

Крик Тревора перекрыл гвалт, и все смолкли.

— За тех, кто не вернулся, — произнес он уже в полной тишине.

Рыцари поднялись. Забыли о пустых разговорах, еде и кокетливых девицах. «За тех, кто не вернулся», — загудел нестройный хор голосов. Что-то мертвой хваткой стиснуло грудь. Кассия смотрела на Трева. Она узнавала и не узнавала его. Лишь Всевышний видел, что довелось пережить Тревору за время разлуки.

С самым невинным видом Кас бочком прокралась к другу, уворачиваясь от желающих заключить ее в объятия.

— Вина, смелый воин? — улыбнулась девушка.

— Кас? — Тревор поперхнулся. — Я не понял, ты на каком положении тут? Вроде встречала как леди, а теперь с кувшином.

— Меня на праздник не пригласили, — призналась Кассия. — Вот приходится хитрить.

— Нечего тебе здесь делать, глупая, — зашипел Трев.

— Как же нечего? — обиделась та. — Я скучала.

— Отползи вон в тот дальний угол. И подожди, раз такая упрямая, — недовольно вздохнул парень. — Тутошняя милая компания женщин по полгода не видала и успела порядочно набраться. Как бы чего не вышло.

Об этом Кассия как-то не подумала. Она послушно уплыла в темный угол, оставив кувшин на столе. Посидев немного, Тревор поднялся и кошкой скользнул к подруге, стараясь не привлекать ненужного внимания.

— Не сердись, — начал он, загораживая девушку собой, — но мужские застолья зрелище грубое. Я, положим, знаю и уважаю всех, с кем воевал. Даже когда они… разное творят. А тебе оно надо?

— Они мне не нужны, с тобой поболтать хочу, — пристыжено возразила Кас.

— Ну, меня увидишь еще, — заверил Трев. — Расквартирован в замке над казармами. Завтра поболтаем. Уходи.

— Не гони меня, — взмолилась Кассия.

Казавшийся безупречным план трещал по швам.

Так настойчиво друг еще ни разу не выпроваживал. Внезапно за спиной что-то разбилось, и раздался шум драки.

— О чем я? — фыркнул Тревор. — Сейчас.

Крупный седой мужчина опрокинул стул, а двое рыцарей помоложе повисли у него на руках, что охотничьи псы на медведе. Седой, с багровым лицом и бешеными глазами, уставился на недавнего собеседника. Трев вырос между спорщиками и уперся седому в грудь. Что парень сказал, Кас не слышала, только старый рыцарь схватил его за шкирку, как котенка, разметав другой рукой пытавшихся ему помешать.

Девушка зажала рот ладонями от испуга. Но ничего не произошло. Тревор молча посмотрел седому в глаза и покачал головой, а тот вдруг смягчился. Отпустил Тревора и, пошатываясь, поплелся подальше от своего оппонента.

— Какие еще объяснения требуются? — вернувшись, спросил парень.

— Что там стряслось? — Кассия с опаской выглянула из-за плеча друга.

— Ничего, — резко ответил тот, но, заметив реакцию Кас, исправился: — Те двое — отличные ребята. Братья. А было их трое. Младшего мы потеряли. Виноватых тут нет: война есть война, только разве ж такое принять легко? Мужчина в годах — дядька им. Теперь уйдешь отсюда?

— Пойду, — скрепя сердце согласилась она.

Рыцари буянили всю ночь. Песни и музыка перемежались шумом столкновений и криками разнимающих. Кассия лежала в постели, глядя в черноту. Одна мысль грела ей душу: «Какое же счастье, что Сэм и Трев не пали в бою, увечий не получили и снова со мной».

Единственный способ приблизить утро — уснуть покрепче, чтобы часы промелькнули в забытье. Уже сквозь дрему Кас почудилось уханье совы, похожее на хриплый смех. Отдыха не получилось. Девушке грезилось, что замок превратился в пустой мрачный лабиринт, из которого невозможно выбраться. В детстве кошмары редко обходились без чудищ. Теперь же в них не было ничего. Пустота и тишина — вот что пугало сильнее всего. Кричи не кричи — некому услышать, некому откликнуться на зов.

Свет утренней зари рассеял ее тревоги. Милани принесла таз воды и кучу историй. В рыцарях она точно смыслила побольше госпожи. Ставшие привычными процедуры никак не мешали болтать. Милани рассказывала, что подслушала на празднике и после, на кухне.

— Говорят, юный Тревор — герой, — с придыханием сообщила служанка.

— Это я и без тебя знаю, — отмахнулась Кассия.

— Вот увидите, о нем еще не одну балладу сложат, — мечтательно улыбнулась Милани.

— Какой подвиг Трев совершил? — Кас подавала служанке шпильки и ленты.

— Одни одно плетут, другие — другое, — пожала плечами та. — А третьи все сразу.

— А что барон? Он выйдет к завтраку? — спохватилась Кассия.

— Сэр Седрик еще не оправился… от праздника, — хихикнула женщина. — Он едва ли спустится раньше ужина.

Предоставленная сама себе, Кас поспешила во двор. Ни там, ни за его пределами не было видно людей. После бурной ночи рассвет многим пришелся не по нутру. Конюшие спали в обнимку с собаками у стены, а на площади внешнего кольца кто-то натужно мучил лютню, едва попадая по струнам. Только со стен доносились окрики сердитой стражи в момент смены караула. Свежий ветерок ласкал лицо, наполняя сердце радостью, а тело — желанием жить.

Кассия шагала по каменным плитам внутреннего двора, вслушиваясь в стук своих каблуков. Она бродила туда-сюда в надежде встретить Самуэля или Тревора, но никто не появлялся. Отчаявшись, Кас направилась было обратно, только в дверях столкнулась с Тревом.

— Вот ты где, — облегченно вздохнул парень. — Я битый час какую-то Милани пытал. Хотя кто еще кого.

— Сэм не с тобой? — отчего-то расстроилась Кассия.

— Со мной, — кивнул Тревор. — Но ты ж знаешь его, вот он есть, а вот его нет. Невозможно уследить глазом. Полагаю, отправился повидать Саймона. Не думай — Самуэль тосковал по тебе не меньше моею. Просто мне-то можно с тобой встретиться без всяких, а ему нет. Сложно слишком объясняю?

— Немного, — подтвердила она. — Как же тебе удалось так выбиться?

— Не нарочно, — отшутился тот.

Они прогуливались рядом по безлюдному двору, Трев погружался в счастливые воспоминания, связывавшие его с друзьями. Парень смеялся, оживленно жестикулировал и корчил рожи, совсем как в детстве. Но в глубине его светлых глаз Кассия разглядела то, чего в них не было раньше: может, тоску, а может, и боль потерь. Война меняет людей с роковой неизбежностью. Кассии хватало фантазии представлять разные ужасы, только всякий раз подбираясь к этой теме, она упиралась в непреодолимую стену.

— Странно, все лежат в лежку, а ты бодр и свеж. — Кас заложила руки за спину.

— Как папаша твой говорил? — Тревор прищурился. — Не умеешь пить — не пей. Вот я и не пью, хоть и умею. Махнем по любимым местам, пока тут глухо?

— Нет. — Кассия отстранилась. — Барону не понравится.

— А он узнает? — уперся Трев.

— Даже если нет, — отрезала она.

— Ты… сильно изменилась, — вздохнул парень.

— Как и ты. Лучше скажи, когда кончится война?

Ей удалось переключить Тревора на другую тему.

Он принялся увлеченно рассуждать о будущем, как какой-нибудь прорицатель. Друг пророчил второй поход.

— Подкопим сил еще пару месяцев. Наберем новых рекрутов и снова двинем на войну с Легионами Проклятых. Тогда демонам не поздоровится, — обещал он. — Пусть только солнышко подсушит хляби.

— Если вы воюете, как празднуете, точно победа наша, — улыбнулась Кас. — После похода сразу за столы.

— Не сразу, — признался парень. — Мы пару дней в лесу лагерем простояли. Надо же было и в порядок себя привести. Чтобы, значит, красиво в город войти.

Тревор и Кассия виделись почти каждый день. Она читала, сидя на сваленных в кучу тюках, а мимо с криками проносились новобранцы, атакующие мешки с песком. Конечно, Самуэль тоже вертелся поблизости, но так и не осмелился подойти и заговорить.

Барону воссоединение друзей не нравилось, однако он воздержался от замечаний и даже не выказал недовольства, ибо это было бы равносильно признанию собственной заинтересованности, а значит, и ревности.

Рыцари — не котята. Каждый из них в отдельности головная боль, а все они вместе — катастрофа. Живые вояки сильно отличались от тех безупречных героев, выписанных в эпических романах. Они много кутили и много шумели, часто спорные вопросы решали в драке под восторженный визг служанок.

Седрик ворчал, что, если Эмри не призовет всех вновь в ближайшее время, Фальвикский замок не выдержит и развалится по камешку. Только на время молитвы в часовне рыцари забывали глупости и превращались в то, чем должны были быть.

Почтовая птица принесла письмо. И впервые Сэр Седрик не поделился новостями с Касс. Барон замкнулся в себе, сделался задумчивым и мрачным. Он бродил по своему замку, всматриваясь в портреты на стенах, или стоял у окна, любуясь спящим городком.

Кассия привыкла, что Самуэль немногословен, однако играть с ним в прятки устала. Она подкараулила друга на узкой лестнице, ведущей к внутренним укреплениям. Сэм вздрогнул, как громом пораженный.

— Почему ты избегаешь меня? — прямо спросила Кас.

— Простите, госпожа, — поклонился Самуэль.

— Перестань. — На глазах Кас появились слезы. — Ты же, как брат мне!

— А Саймон — отец. Разве он здесь? — Сэм выпрямился. — У всего есть свои правила.

— Поэтому ты больше не любишь меня?

Невинный вопрос вогнал парня в краску. Самуэль ошарашено потер шрам грубой ладонью и поморщился.

— Отвечай! — Кассия топнула ногой.

— А оно надо? — Сэм развернулся и потрусил вниз по лестнице.

— Стой! — приказала Кас.

— Или что? — Самуэль обернулся.

Это был взгляд не человека — зверя. Умного, верного, но дикого. Такой подошел бы больше кентавру, чем имперскому стрелку. Кассия поежилась.

— Прикажете выпороть меня за ослушание, госпожа? — усмехнулся Сэм.

— Дурак. — Кас бросилась к другу и заключила его в объятия.

Он неуклюже обнял ее в ответ. Руки скользнули по волосам, и вот уже Кассия и Самуэль стоят лицом к лицу. Необъяснимое притяжение заставляет Кас подойти еще ближе, но она испытывает чувство, граничащее со стыдом. Шрам уродует Сэма, но она знает, кто тому виной. Девушка вытянула губы, смежила веки и потянулась к Сэму.

— Смешная. — Он щелкнул подругу по носу и отступил на шаг.

Тут кто-то окликнул Самуэля, и парень поспешил на зов. Кассия едва не почувствовала себя брошенной, но быстро спохватилась. К счастью, Сэм не позволил ей сделать ошибку, о которой пришлось бы долго жалеть.

Так или иначе, Самуэль снова стал тем, кем был для Кас. Казалось, положение слуги при лучшем друге никак не задевало его. Тревор ничего не требовал и продолжал общаться с Сэмом на равных. По большому счету, эта маленькая уловка требовалась друзьям, чтобы не расставаться, а еще, чтобы ни у кого не возникало к Самуэлю лишних вопросов. Ведь тот продолжал уходить в лес.

Сэр Седрик никак не мог вернуться в прежнее свое благостное расположение духа. Сколько бы Кассия ни уговаривала его раскрыть причину, тот прятал взгляд и молчал. Вскоре к мрачности добавились смятение и уныние. Седрик похудел и осунулся.

Кас оставалась в печальном неведении до тех пор, пока однажды барон не вызвал ее к себе. Седрик лежал в постели, укутанный в одеяло, несмотря на жаркий день.

— Вам нездоровится, Сэр? — Кас робко вошла и села рядом.

— Да, милое дитя, — произнес тот. — Я болен. Но одно твое слово может излечить недуг.

— Какое? — Щеки Кассии вспыхнули.

— Скажи «согласна» и спаси меня. — В глазах барона вспыхнули лукавые огоньки.

Не то от волнения, не то от тесного корсета у девушки закружилась голова.

— Я нужен Империи, — продолжил Седрик. — Через месяц мы выступаем в Фергал. Неизвестно, какие опасности встретят но дороге и с чем мы столкнемся дальше. Мое сердце будет спокойно, если дома меня… будет ждать нареченная. Скажи, Кассия, ты станешь моей женой?

— Куда ж вас на войну? — пролепетала бедняжка. — Вы же…

— Я — мужчина, — возразил тот. — Готова ли ты стать баронессой Фальвикской?

— Да, мой господин!

Радости не было ни конца, ни края! Замок гудел новостью. Сэр Седрик объявил о своем решении всем мало-мальски значимым фигурам. Также он распорядился послать гонца к Саймону, чтобы чисто формально получить его согласие.

Само собой, отец незамедлительно прибыл во дворец, чтобы расцеловать дочурку и своего обожаемого владыку в новой роли. Саймон говорил возбужденно, бессвязно и много. Теперь он не мог бросить Седрика одного и поклялся идти за ним хоть до Бетрезеновых врат и дальше, если потребуется.

Кас верила и не верила своему счастью. Все вокруг разом переменилось. Барон звал ее просто «любимая», а она его «Рики», когда удавалось побороть смущение. Разговорами о свадьбе Седрик заглушал в себе страх перед будущим, не заметить который Кассия не могла.

Но роковой день неумолимо приближался. Небольшое войско во главе с бароном должно было покинуть Фальвик и двинуться на юг, чтобы слиться с основными силами в сердце страны. Седрик в рыцарских доспехах смотрелся внушительно. Его бескровное лицо несло печать решимости. Пусть вдали от чужих глаз он тяготился расставанием, на виду от этого не оставалось и следа. Барон произносил вдохновляющие речи, шутил и обсуждал с рыцарями планы предстоящей кампании.

— Все вы храбрые и могучие рыцари, — поднявшись из-за стола, произнес Седрик за последним ужином. — Но в этих стенах спрятано самое драгоценное мое сокровище. Сэр Вайнвуд! Ты остаешься в замке начальником гарнизона. Взываю к тебе как к доблестному рыцарю и другу. Не дай эти земли в обиду ни эльфийскому соседу, ни зеленокожим разбойникам.

Тревор потерял дар речи. Багровый от злости, он таращился на барона под ропот остальных воинов, однако Седрик своего решения не изменил. Он выбрал отличный способ отомстить ему за дружбу с Кассией, лишив Трева возможности вновь показать себя в бою. На самом деле никто не верил, что с Фальвиком вообще что-то когда-нибудь случится.

— На твой век тоже войн хватит. — Саймон по-отечески похлопал Тревора по плечу.

— Бетрезен ему друг! — не сдержался парень. — Стеречь забытые богами камни Фальвика в то время как все воюют!

— Не камни, — усмехнулся тот. — Совсем не камни.

Саймон махнул рукой и припустил за войском. Украдкой вытирая слезы, Кас боялась потерять сразу двух своих мужчин. «Зато Трев и Сэм не дадут меня в обиду», — думала она.

Тревор с первых дней попытался подойти серьезно к вопросу обороны. Только все, кто мог и хотел сражаться, потянулись за Сэром Седриком. Теперь гарнизон крепости можно было обозначить одним словом: доходяги. И то, что он сам еще недавно ходил за рыцарским конем, а не ехал на нем, авторитета парню не прибавляло.

Неколебимая вера в магическую защиту, установленную Зорамом, тоже играла свою роль. Зачем отрываться от сладкою безделья, если за безопасностью приставлен следить великий маг? В величии Зорама никто не сомневался.

Бывший Пит, а нынешний Зерок, обнаглел вконец. Он смело говорил от лица своего наставника, требуя то одно, то другое. Кас понимала, что парень балансирует на грани. Либо его разорвет Инквизиция, либо бросит в темницу Тревор. Альтернатива не из приятных.

Отец Теофил один сохранял спокойствие и достоинство. «На все воля Всевышнего», — отрешенно повторял он. Часть церковного притча отправилась вместе с армией, и часовня опустела. Зато Милани нашла Бога в себе. Она отчаянно молилась о том, чтобы беда обошла Фальвик стороной.

Жизнь в городе замерла. От неслыханной жары трескались черепичные крыши. Глядя в подзорную трубу Зорама, Кассия заметила дым над эльфийским лесом. Девушка тут же поделилась наблюдениями с Тревом, но тот лишь рукой махнул, мол, своих проблем хватает.

— Вон какая сушь. — Он утер лицо рукавом. — При такой погоде пожары неудивительны.

— Наверное, ты прав, — согласилась Кас, но тревога осталась.

Густой дым затянул горизонт. Он висел в воздухе распростертыми крыльями черной птицы. Сэм просил отпустить его к реке — узнать, что происходит в землях эльфов, но Тревор запретил ему даже думать об этом Сэм был, пожалуй, единственным солдатом, не игнорировавшим его приказы. Трев словно держал круговую оборону внутри своих же стен, изо дня в день, сражаясь с безразличием и неповиновением подчиненных.

Мастер Зорам умер незаметно. Тихо отошел в мир иной. Тут-то многое встало на свои места. Старик был выдающимся алхимиком и астрологом, но вот настоящим магом скорее всего не был, как и его ученик. Пит сбежал, пока тело Зорама еще не остыло, собрав в узел все более-менее ценное, включая капли окаменевшей крови Кас.

Утрата многих повергла в уныние. Слишком долго и слишком крепко люди верили в несуществующий волшебный барьер, а Зорам не опровергал и не подтверждал их догадок. Старик верил не столько в магию, сколько в географию. Он писал в своих дневниках, что Фальвик — самое спокойное поселение Империи. Сонный городок, стоявший вдали от путей и дорог на границе с эльфами, с которыми требовалось только поддерживать нейтралитет. Нежить с момента возвращения в Алкмаар не давала о себе знать, гномы — союзники, а последних зеленокожих, наведывавшихся к берегам Торгового моря, с трудом вспоминают даже дряхлые старики.

Зато теперь к Треву стали прислушиваться. Он быстро наращивал авторитет — и многое успел сделать для укрепления обороны замка.

Кассию вновь начали посещать сны, где окутанный туманом лохмотьев скелет ждал ее в центре запутанного лабиринта колючих ветвей. Но никому не было дела до ее кошмаров. Все, что помогало забыться, — блеск алых глубин ярких камешков. Запершись у себя, Кас резала пальцы и смотрела, как сыпались из ран каменные капли.

Пожары за рекой не прекращались. Тревор попробовал переселить жителей во внутренний замок, однако те не желали становиться беженцами в своем же родном городе. Волна нарастающего ужаса заставляла людей сниматься с насиженных мест и уходить в окрестные леса. Сам того не подозревая, Трев заронил в народе зерна паники. Судя по всему, осада будет серьезная, но держать оборону предстояло горстке смельчаков, любивших Фальвик так, же глубоко и сильно, как разве что барон.

Отца Теофила срочно вызвали в столицу. Письма к нему никто не видел, однако пастырь простился с защитниками и обитателями замка, прочел длинную проникновенную проповедь о терпении, храбрости и благодати, а затем спешно покинул крепость.

— Крысы бегут с корабля, — процедил Тревор.

— Одним лишним ртом меньше, — с ненавистью бросил ему вслед Самуэль. — Дармоед и обманщик в сутане.

Кас и раньше замечала за другом некую странность. Казалось, Сэм верит совсем не во Всевышнего, а во что-то другое. Нет, Самуэль, конечно, ходил в дом Всевышнего, целовал руку священнику, но каждое утро поднимался на стену и приветствовал восход, подняв руки к солнцу, как дерево тянется к небу ветвями.

За крепостными стенами началась непонятная болезнь. Сэм и Кассия смогли вдвоем по книгам покойного Зорама опознать яд в колодезной воде. Но лекарств на всех не хватало. Ворота заперли наглухо, а трупы жгли на кострах.

Новостей от Седрика Кас ждала как избавления. Он писал о славных подвигах, о помощи селянам, о повешенных разбойниках. Кассия же неизменно отвечала ему, что дела в замке идут своим чередом, а она считает дни до встречи. Кас не сомневалась: узнай барон о бедах своею родного края, повернул бы своих людей назад.

Кассия смотрела со стены во двор внутреннего замка, превратившийся в один сплошной лазарет. Тощие, покрытые язвами люди лежали прямо на земле, мертвецы глядели в небо остановившимся взором. Стоны умирающих перемежались молитвами и проклятиями. Костлявый арлекин, похожий издали на пеструю тряпку, мелькал среди несчастных. Словно в бреду, он выкрикивал обрывки куплетов, падал, но снова поднимался. А утром и его сожгли на костре. Тлен и разрушение всего, что Кас привыкла считать нерушимым, не в силах были лишить ее мужества. Напротив, она даже поражалась своему равнодушию, представляя свое сердце огромным, с кулак величиной, кровавым камнем. Внутренний замок держался. Здесь вместо воды давно пили вино. Кассия запретила женщинам плакать, чтобы не растерять остатков боевого духа в крепости.

Дни начинались с того, что друзья втроем слушали отчеты о погибших за ночь и пересчитывали довольствие. Тревор изо всех сил поддерживал Кас, только легче от этого становилось ему самому. Самуэль же старался оказаться полезным во всем. От рассвета до заката он мотался по замку с поручениями и проверками.

— Осада без противника, — как-то пошутил Трев.

И накликал. Ночью со стороны леса в город вошла нежить. «Алкмаарцы!» — хрипло вопил дозорный, неистово раскачивая колокол на звоннице церкви. Надо было пустить в замок горожан, но ворота так и не были открыты. Страшное решение далось Тревору нелегко. Словно карая себя, он стоял на стене и смотрел, как обреченный народ пылает у его ног. Рыжие сполохи пожара играли на его осунувшемся лице.

А солнце все равно встало в положенный час, чтобы согреть лучами черную выжженную землю. Неприятель, вдохновленный легкой победой, разбил шатры прямо у ворот на расстоянии выстрела. Алкмаарцы быстро взяли Фальвик в плотное кольцо и приступили к постройке осадных машин.

— Сэр Вайнвуд, военачальник нежити требует вас на переговоры! — отдышавшись, сообщил дозорный, бледный парнишка лет двадцати в форме ополченца.

— Послушай, что он скажет, — посоветовал Самуэль.

— Едва ли что-то, что нас спасет. — Кассия снова сменила платье на стеганый доспех, а пяльцы с иглой на лук и кинжал.

На стену поднялись все трое. Трев отдал приказ арбалетчикам приготовиться и высунулся между зубцами забрала. Из палатки внизу вышел разодетый в пух и прах полуистлевший мертвец в сопровождении нескольких мужчин в живописных лохмотьях. Издалека они выглядели как живые. Военачальник алкмаарцев горделиво вскинул голову.

— Ты командир этих несчастных? — спросил он. — Смерть — венец всему. Присоединяйтесь добровольно или умрите. Здесь, за гранью жизни, нет ни страха, ни боли, ни страданий. Они остались позади. Вставайте под знамена Алкмаара! Идите в объятия Безмясой!

Низкий голос мертвеца проникал в самые глубины сознания, вызывая страх и ужас.

— Гладко стелет, — хмыкнул Сэм, накладывая стрелу на тетиву.

— Нет, это же переговоры! — попробовал остановить друга Трев.

Он сейчас изо всех сил пытался быть благородным. Даже перед лицом беспощадного врага. Тревор трезво оценивал шансы удержать замок, но и сдаваться без боя не стал бы, ни за что. Отвратительный труп вещал о том, как всем станет лучше, когда страх смерти уйдет вместе с жизнью. Ярко-зеленый камень на золотой цепи монотонно раскачивался на его тонкой шее в такт движениям рук. Мерцание кристалла дурманило. Внезапно двое солдат с криками ринулись со стены. Снизу донесся звук удара о землю и отвратительный треск костей.

— С кем здесь вести переговоры? — Самуэль на мгновение выглянул в бойницу. — Это ведь нежить, Трев.

В следующую секунду Сэм выпрямился и пустил стрелу прямо в амулет лича. Тварь взвыла. Нечеловеческий вопль, похожий на визг, хрип и скрежет, резал слух.

— Пли! — скомандовал Тревор, и начался бой.

— Не стоит недооценивать силы очистительного огня, друзья мои, — криво усмехнулся Сэм, выпуская стрелу с пылающей промасленной тряпкой на древке.

Нежить волна за волной накатывала на камни замка. Брань и команды атакующих сотрясали воздух, отравленный исходившим от нежити смрадом.

Трое суток держалась внешняя крепость, пока на помощь алкмаарцам не подошел новый отряд в сопровождении мертвого дракона.

— Хорошо, дрянь не летает, — попробовал пошутить Трев. — Кому-то придется его задержать.

— У меня есть план, — признался Самуэль. — Только нужно, чтобы мерзость подползла поближе.

Пока защитники замка блокировали решетку и заваливали арку ворот чем попало, Тревор с крошечной группкой смельчаков бился с мертвым зверем, преграждая ему путь, но и не давая отступить. Замысел Сэма, простой, как блин, заключался в том, чтобы поджечь облитого смолой монстра и испепелить его раз и навсегда. Смрадное дыхание твари валило с ног, но Тревор упрямо поднимался, даже когда все его соратники остались лежать неподвижно. Кас, стоя на стене замка, не отрывала взгляда от рыцаря и подзадоривала его своими криками.

Со стен сыпались стрелы, прибивая к земле неустанно лезущую вперед нежить. Хитрые алкмаарцы раскусили задумку защитников Фальвика, но спасти своего дракона так и не сумели.

— Веревку сюда, — приказала Кассия, когда драко-лич прижал Тревора к решетке въездной башни.

Она сделала на одном конце веревки петлю и бросила Тревору. По ее команде воины начали втаскивать его наверх. Внизу, встав на задние лапы и упираясь передними в стену, в бессильной злобе клацал зубами дракон. Как только удалось втащить Тревора на забрало башни, одни солдаты опрокинули на чудовище тяжелый чан с кипящей смолой, другие забросали его горящими факелами. Дракон вспыхнул, как сухая ветка. Однако боли он не чувствовал. Косолапый, лишенный остатков плоти монстр продолжал ужасающе лязгать челюстями.

Сэм уперся плечом в треснувшим зубец стены.

— А ну навались! — гаркнул он.

Трое защитников крепости присоединились к нему. Кусок стены, качнувшись, полетел вниз, прямо на дракона. Через мгновение он обратился в груду разрозненных костей. Дружный победный вопль защитников замка заставил нападавших отступить. Атака нежити, наконец, захлебнулась.

Мучительное затишье — время считать потери и оценивать силы. Отравленный дыханием мертвого дракона, Трев метался в беспамятстве. Ему чудились демоны. Бедняга то порывался сесть, то снова падал в мокрую от пота постель. Без него командование приняли Кассия и Самуэль.

— Хоть и нежить, а бессмысленные жертвы даже им не по вкусу, — отметил Сэм. — Проще подождать, пока мы передохнем или сдадимся, потеряв надежду.

— А мы сдадимся? — спросила Кас, отводя от лица подзорную трубу.

— Всегда есть три пути: жить, не жить или стать нежитью, — философски заметил Самуэль. — Сейчас нас интересует не победа или поражение, а выживание.

Плох тот замок, из которого не ведет хотя бы один потайной тоннель. Оставалось найти его, прежде чем алкмаарцы сочтут, что достаточно измотали противника, и предпримут сокрушительный штурм.

Кассия отправилась в покои барона и принялась искать чертежи крепости. В архиве Седрика хранились сотни свитков. Перебирая их, Кассия начала терять терпение, ряды букв плыли перед взором, сливаясь в одну бесформенную массу. Но девушка осознавала возложенную на нее ответственность. Милани в меру сил и способностей помогала перебирать свитки, хотя читала она медленно. Воины под командой Сэма просто прочесывали коридоры и комнаты, переворачивая все вверх дном.

Архивы барона упрямо хранили свои тайны. Наконец нашелся план крепости. Но сколько ни изучала его Кассия, ничего похожего на подземный ход не нашла. Пришлось позвать на помощь Сэма. «Пусти, — предложил он. — Тут одной ученостью ничего не добьешься. Смекалка нужна». Кассия успела до дыр засмотреть проклятую карту, потому не отказалась от свежего взгляда. Кроме того, возглавивший осаду мертвяк взял привычку писать защитникам Фальвика письма. Тупые и примитивные, все об одном и том же.

Самуэль попросил Кас ответить, и та занялась переговорами. А вот новостей от Седрика не поступало. Девушка подозревала, что алкмаарцы перехватывают почтовых голубей еще на подлете к замку.

«Раз вы такие великодушные, отчего не оставите нас в покое и не отправитесь на родину?» — спрашивала Кассия в каждом письме.

На что безымянный собеседник отвечал, мол, мы вам, неразумным, услугу и честь оказываем.

Размышляя над строками своего очередного послания, Кас бродила вдоль стены. Факелы не горели: осажденные экономили огонь и горючее. В темноте она ощущала себя слепым беспомощным котенком. Страх подступал к горлу, и лишь стыд не позволял ему вырваться наружу. Когда Кассии сделалось совсем невмоготу, она выпросила у Самуэля кремень и трут. От веселой искры просмоленный факел вспыхнул, как сухая трава.

«Все равно умрем», — решила девушка. Она шла вперед, поджигая остальные, пока не поняла, что их число на противоположных стенах не совпадает. Неучтенный светильник вдобавок еще и висел как-то криво. Кас немедленно послала Милани за Самуэлем. А тот уж допрыгнул до подставки и одним ударом вывернул ее горизонтально. В стене что-то щелкнуло, и часть ее отъехала в сторону.

— Ты — подарок небес! — Парень обнял подругу и рассеянно поцеловал в макушку. — Остается выяснить, куда выведет дорожка.

У входа в подземный ход поставили стражу. Сэм отправился на разведку. Все обитатели осажденного замка доверяли его осторожности и ловкости. Да и честность Самуэля ни у кого сомнений не вызывала.

Больше всего Кассия страшилась двух вещей. Во-первых, ее пугало, что алкмаарцы могут напасть, пока Сэм не вернулся. Во-вторых, у людей запросто могут не выдержать нервы. Бедняги в любой момент были готовы ринуться в открывшийся путь к призрачной свободе. Сохранить открытие в тайне все равно не удалось. К тому же на выходе из подземного хода Самуэля может встретить нежить, или где-то там окажется тупик. Только Кас предпочитала не думать об этом.

В обстановке невыразимого напряжения любое отсутствие покажется долгим. Возвращение Сэма люди приняли с ликованием, несмотря на то, что силы защитников крепости таяли. Парень собрал немногих оставшихся в строю в большом зале.

— Выход есть, — сказал он. — Если мы сумеем остаться незамеченными, патрули Алкмаара не остановят нас. Залог успеха — маленькие группы. Конечная точка — к северо-востоку отсюда. Решайте, кто куда отправится. Всем вместе идти нельзя.

— Я не столько воин, сколько охотник, — продолжил Самуэль. — Посему предлагаю хитрость. Чтобы со стен не пропали разом все охранники, ночью сделаем чучела, оденем в имперское платье и поставим на забрале крепости.

И снова в замке закипела работа. Женщины собирали остатки провизии, которую можно взять в дорогу, мужчины готовили чучела.

— А что с больными и ранеными? — робко спросила Кас.

Она хотела сказать прямо: «Что с Тревом?» — но язык не повернулся. Сэм молча положил тяжелую ладонь подруге на плечо, и девушка вдруг расплакалась.

— Утри слезы, — попросил тот. — И не ходи за мной.

Кассия прекрасно помнила знаменитое хладнокровие Самуэля, проявившееся еще в глубоком детстве. Помнила, как тот без сожалений одним взмахом ножа закончил страдания старой больной собаки. Но Тревор не пес!

Бедняжка стояла, прикованная к полу осознанием ужасной правды. Секунды песчинками утекали сквозь пальцы. Поверить в то, что Сэм всерьез собирается убить друга, не составило труда. Обливаясь горячими слезами, Кас выбежала за Самуэлем. Сердце выскакивало из груди. Все картины смерти меркли перед той одной. «Предотвратить во что бы то ни стало!» — колотилось в висках.

Каково же было облегчение, когда у самого лазарета Кас застала трогательную картину. Милани со служкой готовили больных к побегу.

— К своим пойду, — уверенно вещал одноногий боец, примеряясь к рогатине. — Они в форте на севере. Там не пропадем. Махнешь со мной, красавица?

— Я? — Миланм покраснела. — Я честная девушка!

— Какая?! — ухмыльнулся тот и ловко прижал женщину к себе. — Ты же не знаешь, о чем это я. Соглашайся.

— У меня… госпожа, — не пытаясь отбиваться, пролепетала Милани.

— Можешь быть свободна, Милани, — откашлявшись, произнесла Кассия. — Отпускаю тебя…

Яркая, как начищенная монета, луна освещала двор. Последние стражи для вида выкрикнули команды, обычные при смене караула, усадили подготовленных болванов на крепостной стене. Последний раз защитники погибшей крепости сверили план отступления и съели свой последний ужин.

В темном сыром тоннеле пахло мышами. Скользкие камни и ручейки под ногами. Впереди шел Самуэль. Когда один падал, идущие рядом помогали ему подняться.

К счастью, Сэм даже не заподозрил подругу в жутких домыслах. Он тащил тяжелого Тревора на себе, указывая остальным, путь на волю. Кассия рассчитывала, что рано или поздно они втроем непременно посмеются над нелепыми страхами.

Как бы ни наваливалась усталость, никто не останавливался. Тоннель змеился, то сужаясь, то расширяясь, уводя людей в неизвестность. Кас потеряла счет времени, когда впереди забрезжил свет.

Самуэль скомандовал затаиться, положил Трева на землю и скользнул к опутанной лозой расселине. Снова томительное ожидание, но гораздо короче прежнего. Труднее всего оказалось просто расстаться. Защитники Фальвика смотрели друг на друга, щурясь после блужданий в потемках, и не двигались с места.

— Берегите себя, — бросил Сэм.

Он махнул рукой, взвалил Тревора на плечи и подтолкнул Кассию к белому проему. Но девушка ощущала острую потребность сказать что-нибудь. Она набрала воздуху в грудь и подняла взгляд.

— Фальвик не пал, — вдруг произнесла она.

— Как же не пал? — прокатился по цепочке сдавленный шепот.

— А так. — Кассия выпрямилась. — Фальвик — это вы.

— Идем, Кас, — заторопил Самуэль. — Не уверен, что алкмаарцы еще не обнаружили пропажу.

Свежий воздух опьянял. Ласковая летняя зелень, не тронутая войной, шелестела так, словно последние события — плохой сон из-за чересчур сытного обеда. Кассия узнавала каждый куст и каждую кочку. Мудрый лес радушно принимал свою непутевую дочь.

— Ты улыбаешься? — спросил подругу Сэм.

— Да, — призналась Кас. — Мы трое живы. И мы вместе.

 

Глава шестая,

в которой Кассия получает подарок

Сердце звало Самуэля на границу с Альянсом. Он выдумывал скудные объяснения вместо того, чтобы признать: судьба Острых Копыт волновала ничуть не меньше судеб остальных друзей. Те пожары за рекой — следы столкновений с силами Алкмаара. Теперь это было очевидно. Нежить прошла сквозь эльфийские земли — едва ли без боя.

Тревор воспринял новость о побеге защитников весьма болезненно. Он скрежетал зубами от бессильной злости. «Почему вы не бросили меня там? — спрашивал Трев. — Только гибель могла оправдать такое поражение!».

— У тебя горячка, — терпеливо возражал Сэм. — Рыцарский зуд. Твои родители первыми покинули Фальвик. Еще до того, как заварилась каша. В конечном счете, барон поручил охранять Кас. Она — жива. И про нежить речи не шло.

— А как же моя честь? — Тревор таращился на друга широко распахнутыми глазами.

— Не обижайся, но «честь» к лицу девицам, — усмехался Самуэль. — У вас это как-то кособоко получается. Все, что мешает выживанию, — плохо. Когда честь не позволяет тебе стать скотом, честь — хорошо. Когда она заставляет нелепо сдохнуть — не очень.

— Любишь альтернативные варианты? — распалялся тот. — Чтобы не стать скотом в своих глазах, иногда лучше сдохнуть!

— Тогда это не честь, а тщеславие. Я умру весь в белом, а кто придет потом, пусть разгребает компостную кучу, которая осталась?

Сэм получал удовольствие от бесконечных споров. Лишь они становились для него поводом размять горло и нарушить молчание. Сердитый Трев, в основном из вредности, воротил нос от резко пахнущих зелий, которыми пичкал Самуэль.

— Ну, как дитя неразумное. — Кас всегда подсаживалась рядом, когда диалог заходил в тупик. — Победы бывают разные. Так? Мертвяки просто лопались от гордости, в кулаке нас держали. И что? Не удержали.

Она видела в своих словах бездну смысла, Самуэль соглашался, а для Тревора эта мелочь служила пусть и слабеньким, но утешением. Он глотал лекарство, поворачивался на бок и засыпал.

Дороги прочесывали ходячие покойники. Только друзья ловко прятались. Кое-где компания натыкалась на драные алкмаарские доспехи и разбросанные остатки звериной трапезы.

— Столько костей пришло в лес, — посмеивался Сэм. — Вот волкам радость-то.

Кассия успела отвыкнуть от походной жизни. Она не жаловалась, однако друзья все понимали. После уютной постели жесткая земля не особенно вдохновляла. Затекшее тело ныло по утрам, а одеревеневшие суставы не желали двигаться.

— Надо пробиваться к заимке, — робко предложила Кас. — Там и затаиться можно, и обороняться. Не найдет ее никто, если точно не знаешь, где искать.

— Наш козырь — мобильность. — Трев поморщился. — Если замок не удержали, хлипкий бревенчатый домик тем более не удержим. Еще и вдвоем. Прости.

— Но там можно пополнить запасы еды, — уперлась девушка.

— Давай попробуем. — Самуэль спрыгнул с дерева. — Отсюда все равно пора уходить. Милая полянка, только следы лагеря мертвякам дарить нет смысла. А чем дольше стоянка держится, тем…

— Да-да, — отмахнулся Тревор, — тем сильнее мы успеваем нагадить.

— Не совсем, но почти, — пряча улыбку, согласился Сэм.

Движение в сторону дальней заимки превратилось в незамысловатый танец: шаг вперед и два назад. Чем ближе к границе, тем чаще попадались алкмаарские дозорные. Но они не замечали скрытых тенями и листвой людей.

Самуэль не допускал ошибок, не позволял рисковать и умело заметал следы. Раз за разом он пытался нащупать лазейку, чтобы протащить мимо патрулей менее ловкого по этой части Тревора. Друзья днями безрезультатно кружили по лесу. Сэм не злился. Порой Кас начинала думать, что тот не умеет этого делать. Зато Трев справлялся за троих.

— Еще одна ночь без костра и еще одна горсть кислых ягод вместо мяса, и я предпочту смерть в бою, — проворчал парень.

— Как торопишься, — прищурился Самуэль. — Не терпится встретиться с Мортис?

— Признайте, что идея с заимкой провалилась, — развел руками Тревор. — Пора уже. А после разработаем новый план.

— И это говорит человек, не умеющий смиряться с поражением? — Кассия едва не плакала.

Бедняжка так верила, что все же доберется до домика Саймона. Она уже видела знакомый двор, грезила запахом травяного отвара, мечтала, как уснет, положив голову на подушку, а не на кочку. Все рассыпалось прахом.

Теперь мальчишки не позволили Кассии поучаствовать в выборе нового пути. Они решили между собой, что отправятся в земли эльфов через болота. Само собой, «эльфов» предложил Самуэль, а «болота» Тревор. Кас ничего не оставалось, как смириться.

— В трясине мертвякам делать нечего, — вещал Трев. — Но там и мы сгинуть можем.

— Нет, — мотнула головой Кассия. — Вы хоть и порядочные ослы оба, но утонуть в болоте я вам не дам.

Снова прятки с алкмаарцами и букашки в волосах. Снова ягоды и недозрелые орехи. Но более всего удручал Кас тот факт, что она потеряла связь с Седриком. Девушка представляла, как барон в походном шатре пишет нежные письма, отправляя их в опустевший замок. А хуже, если алкмаарцы читают их и готовят Седрику ловушку по возвращении. Нет, в текстах барон, конечно, никогда не раскрывал Кас планов армии или ее расположения. Но сердце девушки одолевала тревога.

Кассия осознанно умоляла Самуэля подбираться поближе к дозорным врага, чтобы послушать, о чем те толкуют. Но ничего достойного внимания Сэм не приносил. Разговоры о «порченых эльфах» на востоке, об упрямом сопротивлении избежавших объятий Безмясой и, как ни странно, об отвратительных демонах, наступлению которых надо положить конец.

Словно обычные солдаты, покойники сетовали на тяготы похода и на тоску по родине. На привалах они, жульничая, играли в бабки, вспоминали былое и спорили, когда кончится война.

Эта двойственность ошеломляла. Вот они — беспощадная сила, бесстрашно идущая вперед, а вот тени тех, кем являлись при жизни. Воля Мортис извратила их однажды, подняв строем игрушек, храбро шагающих по доске туда, куда вздумается мертвой богине. Кас пожалела бы каждого, только все, что для них можно сделать, — упокоить навсегда.

— Почему они? Почему Алкмаар? — С некоторых пор Сэм предпочитал ночевать в кронах.

— А ты бы хотел оказаться на их месте? — Трев зевнул и улегся в растянутую гамаком палатку.

— Нет, — отрезал Самуэль. — Я слышал, той страной правили мудрецы и волшебники. Как же они допустили?

— А я слышал, что те волшебники странные были. Все время у своих усопших предков советов спрашивали. — Язык Тревора едва ворочался. — Психи. Вызывали духов и, значит, трепались с ними. Это их и подвело. Оно если к богам не лезть, мы им неинтересны. То есть вообще. Дергали мертвых по делу и без — получите внимание богини смерти. Только вряд ли эта дамочка вам понравится.

Кассия больно прикусила язык. Неподходящее место и время друзья выбрали для бесед о Безмясой. Кас почувствовала, как от страха кровь стынет в жилах. Ведь если то не бред от удара головой, она встречалась с богиней и даже пыталась заговорить с ней!

Среди ночи все трое очнулись от страшного грохота и утробного рыка где-то совсем близко. Раскаты грома звучали весьма правдоподобно, только чистое небо не позволяло ввести в заблуждение: где-то рядом бушевал маг.

— Назад, падшее создание!!! — ревел густой голос между вспышкой и треском молний.

— Держись, добрый человек! — крикнул Тревор и бросился на выручку незнакомцу.

— С чего ты взял, что он «добрый»? — Сэм зевнул и скользнул по стволу вниз.

Кассия хотела последовать за друзьями, но битва успела переместиться с дороги вглубь. Девушка прекрасно видела всех: зрелого и юного волшебников, своих мальчишек и… двух громадных волосатых зверей. Жуткие волки передвигались на задних лапах, как люди, и совершенно не замечали попыток Самуэля и Тревора сразить их. Трев вонзил свой клинок в спину твари. Лезвие прошло насквозь! Зверюга развернулась и с невероятной силой ударила парня наотмашь. Тревор опрокинулся и кубарем покатился по земле.

— Мальчик! Дай мне пару минут! — Маг смотрел прямо на Сэма. — Это оборотни! Им опасен только я. Если погибну — вы не спасетесь.

Волшебники разделились. Молодой с воплем пролетел мимо тварей, а уже на противоположном конце поляны изобразил тоненькую грустную молнию. Но волки не удостоили его даже взглядом. Запах паленой шкуры долетал до ноздрей Кассии.

Самуэль поборол первую оторопь. Он нырнул под деревья и натянул тетиву. Выстрел. Стрела угодила зверюге в голову. Одна, еще и еще одна. Пока две окровавленные морды не повернулись к парню. Тревор поднялся на ноги, выломал крепкую длинную дубину и снова ринулся в бои. Он преградил тварям путь.

— Достаточно! — рассмеялся маг. — Будет трясти.

Кас заметила, как по телу волшебника пробежала яркая волна. Его соломенные волосы, и борода встали дыбом, а в следующее мгновение с неба обрушился ослепительный столб пламени. Первая обугленная туша повалилась наземь. Трева отбросило, точно сдуло. Сэм же юркнул за дерево. Оставшийся в меньшинстве монстр попытался броситься на мага, но промахнулся. Эта ошибка стоила оборотню жизни.

Последняя молния довершила дело. Мужчина пригладил волосы и отряхнул мантию. Он плавно приблизился к трупам зверей и презрительно потыкал их носком сапога.

— Жалкие создания, — вздохнул маг. — Нет, не благодарите меня! Денег у вас, по виду, все равно нет… Ах да! Где мои манеры? Я — Аарон, странствующий волшебник. А там мой ученик Блинкл. Не утруждайтесь, он глух, как пень, и туп, как полено, но весьма талантлив. Я сам был таким в его годы.

Самуэль проглотил смешок и порозовел.

— Не нравится мне публика, шатающаяся нынче по лесу, — продолжил Аарон. — На севере — орки. На юге — демоны. А тут, значит, нежить. Куда катится мир?

Маг сокрушенно вздохнул. Затем размашистыми хлопками подозвал своего ученика. Блинкл потянул воздух носом и указал рукой аккурат в то место, где скрывалась Кассия.

— Засада? — обиделся Аарон. — Так нечестно, господа инквизиторы. Еще и маскарад…

Но Блинкл протестующе поднял руки.

— Боимся инквизиции? — Трев направился за своим клинком.

— Не стоит. — Маг перехватил его на полпути. — Позвольте вашу… дубину. И — нет, инквизиции я не боюсь. Они так же любят деньги, как я науку. Чистой и искренней любовью младенца к матери.

Колдун легонько ткнул рукоятку меча деревяшкой, и в воздух взметнулся сноп искр.

— Богохульник, — нахмурился Тревор.

— Отчасти, — согласился Аарон.

— Не бывает тут частей, — парировал рыцарь.

На что жеманный и плавный маг неожиданно ответил: «Укуси меня!» Но кусаться Трев, понятное дело, не стал. Вместо этого он помог подруге спуститься с дерева и вынул-таки свой меч из мертвой твари.

— Не подскажете дорогу к дому Саймона Блэкбоу? — спохватился Аарон. — Само собой, раньше-то я ее знал, но теперь здесь небезопасно.

— Откуда вам знаком мой отец? — Кассия расправила плечи.

— Да-да. — Маг облизнул губы. — Этот взгляд, этот массивный череп… Вне всяких сомнений: кровь от крови Блэкбоу.

— А чего это вы про кровь заговорили? — насторожилась Касс.

— Фигура речи, необразованное дитя, — усмехнулся тот. — Повидать бы папеньку вашего. У меня с ним деловые отношения.

— Что-то я вас не припоминаю. — Неприятный тип отталкивал.

— Последний раз я проходил здесь лет тринадцать-четырнадцать назад, — задумчиво произнес Аарон. — Помню, ползало что-то по полу. Но сам Саймон, вероятно, узнает меня.

— А… отец ушел на войну, — с легким сердцем призналась Кассия.

— Скверно. — Маг почесал в затылке. — Тогда он продал мне восхитительные болотные травы, сушеные лапки, ушки…

Он мечтательно ворковал о всякой мерзости, не реагируя на замешательство слушателей.

— Вам бы знать положено, — словно очнувшись, бросил Аарон. — Маменька ваша та еще ведьма.

— Не сметь! — рявкнула Кас не своим голосом. — Маменька моя утонула!

— Утонула, значит. — Маг снова пригладил волосы. — Эх, Саймон… Саймон.

«Гадкий лжец, — думала Кассия. — Не знал он ни матушку мою, ни Саймона. Тоже за камнями пришел». Однако девушка прекрасно понимала, что с таким союзником, хоть и временным, встреча с патрулем алкмаарцев закончится не в пользу последнего.

Новость о том, что «дети» тоже идут на болото, немало порадовала Аарона. Магу вроде него, далее с учеником, не помешают умелые руки и компания. Он быстро понял, что Кас не так проста, как кажется. Что под этой пышной шевелюрой прячется пытливый ум и вполне сносное образование, пусть и весьма поверхностное.

Неприязнь Кассии постепенно сходила на нет. Аарон мило болтал с девушкой о жизни и смерти, о ядах, об обычаях народов, про которые Кас никогда не слышала и не читала. Маг охотно делился знаниями. Кассия подозревала, что ему всего-навсего нравится учить кого-то, кто внимает с благоговением, я не дрессировать Блинкла. Сам же молодой маг на каждой стоянке часами с упоением повторял движения, делал пассы и что-то бормотал. Пару раз Блинкл вспыхивал и с криками катался по земле, а после долго пах паленой кошкой.

Теперь друзья не таились. Кас робко предлагала добраться-таки до заимки, но большинство голосовало за болото. Парни жалели Блинкла и недолюбливали его наставника. Они смастерили бедняге посох и честно пытались научить орудовать им, как копьем или дубиной. Но у Блинкла почти мгновенно начиналась одышка. Ученик обливался, потом и виновато смотрел на Сэма и Трева.

В стычках с алкмаарцами парни оттачивали свои навыки. Для Тревора это было мастерство полководца. Он точно знал, на что способен каждый из них. Даже для Кас находилось местечко в его плане: что-то не очень сложное и не очень опасное, зато полезное. Зрелый маг пытался спорить с «безусым мальчишкой», но тут Трев действительно понимал больше. Для Блинкла Тревор наравне с учителем стал едва ли не предметом обожания. Под его руководством глупый, хоть и талантливый подмастерье становился вполне боеспособной единицей.

Трев раздобыл себе сносные доспехи, исписанные рунами. Кассии не нравилось, что друг ходит во вражеской броне, еще и снятой с истлевшего покойника, но ее снова никто не слушал.

— Великолепный образчик. — Аарон изучал надписи и водил по ним длинными пальцами. — Сдается мне, все это не корявки, а заклятия по моей части. Некоторые слова… такие, как «сила» и… «сила»… я узнаю. Но о чем это, вспомнить не могу. Я не языковед.

Тусклая кираса с выпуклой звериной мордой на груди и руническими надписями на спине сидела превосходно. Толстые бурые ремни надежно скрепляли пластины на боках и плечах. Если бы под тяжестью металла доспех не натирал плечи, Трев не снимал бы его вообще.

— Она пахнет дурно, — повторяла Кас.

— Вот-вот. Воняет пакостно, — весело подхватывал Самуэль. — Трупом.

— Вы ничего не смыслите, — обижался Тревор. — Зато защищает и выглядит ничего. Солидно.

— Да и такие старые тела запаха своего не должны бы уже иметь. Интенсивный запах только в период активного разложения. Первые месяцы или около того, — как-то вставил Аарон, но быстро смутился. — Эти молодчики сухие, как щепки.

Попытка пояснить провалилась. Есть моменты, когда лучше закрыть рот, вместо того чтобы усугублять положение.

— Гниение и тление — вещи разные. — Маг тщетно искал понимание в глазах спутников. — Еще омыление встречается…

— Может, инквизиция не зря к тебе цепляется? — хмыкнул Трев.

— Зря, — отмахнулся Аарон с самым невинным видом. — Я мухи не обижу. Ну, кроме тех, чьи крылышки и лапки мне могут пригодиться.

Единственная бесспорно положительная черта зрелого мага заключалась в умении вкусно готовить на костре. Казалось, Аарон способен печь и камни так, чтобы ими можно было наслаждаться. Его умения восхищали Кассию.

— Еда — это воплощенная музыка, — вещал маг, ловко орудуя ножом. — Вкус, аромат и экстерьер — ансамбль, составляющий идеальное блюдо. Если что-то разладится, гармония потеряна. Сочетание цвета почти всегда дает сочетание и вкуса тоже, если подойти к вопросу правильно.

Кассия отчаянно нуждалась в чернилах и перьях. Речи Аарона стоило записывать хотя бы потому, что часть слов в них девушка не встречала больше нигде. Болтун с радостью овладел вниманием благодарной слушательницы. Он шел с ней рядом и неустанно свистел про разное, чем еще больше раздражал парней. Хотя от стряпни мага уважение к нему выросло.

Кас забывала о направлении. Просто плыла туда, куда несли ноги. За разговорами девушка сама чуть не заблудилась. Не дать понять друзьям о постыдном происшествии стоило определенных усилий — спасли Кассию белесые камни, едва заметные подо мхом.

Эта тропинка определенно вела к болоту, только на пути в полный рост вставало прошлое. Сиротливая поляна перед пепелищем, покрытая ковром глянцевых желтых цветочков. Мощеная дорожка, упирающаяся прямо в золу. Гордо вбитая табличка: «Очищена огнем. Спасена от мук ада».

— Кто ж тебя так, матушка Виллоу? — Аарон прикрыл глаза рукой. — Зла никому не делала, врачевала и ворожила дождики.

Сэм криво усмехнулся, но ничего не сказал. Трев и Кассия молчали; им сказать было нечего. Кас — причина, Тревор — один из убийц, хоть и с благими намерениями. Смерть Виллоу ничего не изменила, значит, старуха невиновна в проклятии, перевернувшем жизнь дочери лесника. А после предложения Сэра Седрика Кассия начала воспринимать все как благословение.

— Побудем тут немного. — Маг тоскливо оглянулся.

— Конечно, мастер Аарон, — поспешила ответить Кас.

— Я один знал, как она страдает, — отозвался маг.

Парни топтали цветы, заставляя Блинкла побегать хоть немного, Аарон сидел под деревом и задумчиво листал свои старые заметки, а Кассия бродила по золе. Девушка искала под ногами кольцо. Сначала невольно, потом нарочно. Она рыла пепел сапогом, вспоминая обстановку отсыревшего дома.

«Здесь стояло кресло, вот тут остатки камина, дальше прилавок», — бормотала Кас, беззвучно шевеля губами. Она споткнулась и чуть не упала. Почти плоский пористый камень вылез на поверхность странно белым боком.

Кассия плюхнулась на колени и принялась разгребать пепел и грязь там, где лежал булыжник. Разум отказывался верить, что Виллоу выполнила обещание, но сердце упрямо колотилось в горле.

Никто не замечал, чем занята Кас Парни загнали Блинкла на дерево, а Аарон задремал. Пригоршня за пригоршней. Под ногтями девушки скопилось золы на добрый дымоход. Вдруг алый отблеск — зайчиком по рукам!

Колечко нисколько не утратило своей красоты. Прежняя гладкость полированного камня, самодовольное мерцание золота, только хозяйки больше нет. Кассия положила вещицу на ладонь и поднесла к самому лицу. Она страстно желала поцеловать алый кристалл, однако сдержалась.

Кассия выпрямилась, отряхнула колени и сделала то, о чем мечтала, — надела кольцо на палец. В лицо бросился жар, но лишь на пару мгновений.

— Спасибо, Виллоу, — прошептала Кас, глядя в кровавые глубины камня.

— Не за что, милочка, — проскрипел голос совсем рядом.

Ужас пронесся по телу от темени до пяток! Старуха призраком колыхалась над пепелищем. Обугленный подол ее платья и фартук развевались, всклокоченные волосы напоминали воронье гнездо, а из ссадин на руках, лице и шее сочилась серебристая кровь. Этот образ никак не вязался с благожелательной улыбкой, игравшей на губах Виллоу.

Кассия не придумала ничего лучше, чем завопить во всю глотку. Она металась по полянке, взбудоражив всех, включая Блинкла. Друзья изловили бедняжку и попытались удержать, но та вырывалась. Призрак ведьмы же спокойно покачивался над дорожкой, наблюдая за развитием событий.

— Старуха! Виллоу! Она здесь! Вы что, не видите ее?! — хрипела Кассия.

— Тебя сон сморил, — уговаривал Аарон. — Это остатки кошмара. Несчастная Виллоу умерла.

— Именно! И теперь она явилась с того света мучить меня! — Кас отчаянно извивалась.

— Лихорадки вроде нет, — попробовав рукой влажный от пота лоб девушки, поцокал языком маг.

— Нюхай, — попросил Самуэль, сунув подруге под нос щепотку табака. — Ты наглоталась пепла. А сожжено тут всякого-разного не на одну бочку яда.

Кассия послушно вдохнула и оглушительно чихнула. Голова чуть кружилась, но образ Виллоу растаял. Кас терла глаза, сжавшись в комок на земле.

— Ну-ну, девочка. — Аарон по-отечески обнял Кассию. — При оружии, а такая впечатлительная. Там покойники стайками бегают. Хоть бы одного испугалась! Ты же смелая, как вся имперская армия. А тут прямо расклеилась.

— Их я не знала лично, — шмыгнула носом Кас.

— Но вреда от них гораздо больше, чем Виллоу даже при жизни сотворить могла, — возразил маг. — Бесстрашная ты. Вот и веди себя правильно.

Она утерла слезы, решительно расправила плечи и задрала розовый нос «Действительно, а чего призраки могут? Пугать? Так я бояться не буду», — храбрилась девушка.

— Надо собираться и дальше двигать, — нехотя произнес Сэм. — Шумели слишком.

— Да, это место наводит тоску. — Мертвая ведьма проявилась в нескольких шагах у парня за спиной.

— Сзади! — взвизгнула Кассия.

Самуэль в мгновение ока натянул тетиву и приготовился пришпилить к дереву что угодно. Только на дорожке для него никого не было. Старуха покачала головой и разгладила складочки на фартуке. Она существовала лишь для Кас «Так еще, чего доброго, сумасшедшей прослыву», — подумалось девушке.

— Сгинь, нечистая, — крепко зажмурившись, прошептала она.

Глупый детский ритуал сейчас не казался таким уж глупым и детским. Кас пошептала, поплевала, подождала, пока перед глазами запляшут толстые белые молнии, и только после этого открыла глаза.

— А это откуда? — нахмурился Аарон, указывая на перстень.

— Подарок! — Кассия инстинктивно сунула руку в карман.

— Покажи. — Маг требовательно протянул открытую ладонь.

Мысли спутались. Бедняжка боялась, что своенравный тип отнимет приобретенное сокровище, но и мародером в глазах малознакомых людей выглядеть не хотелось. Кас постаралась снять безделушку, чтобы показать ее поближе.

— Схоронить, значит, схоронила, как обещала. — Тревор с опаской взглянул на кольцо.

Тут-то и пришлось поведать историю о дряхлом колдуне, его посылке и походе к старухе на болото. Всю без остатка… или почти всю. Сэм снова тер шрам, а Трев мучился чувством вины.

— Не снимается, — простонала Кассия.

— Не сомневаюсь. — Аарон бережно взял девушку за руку. — Отсюда видно: проклятое оно. С Виллоу всегда было что-то не так. Теперь мы знаем наверняка. Утешает, что это не зловредное проклятие. Жить с ним можно.

— А оно со мной год как, — призналась несчастная.

— Тогда пугаться нечего, — облегченно вздохнул маг. — Проклятия убивают быстро. Призрак старушки вполне мог явиться. Спросите меня, какую смерть считать особо жестокой, и я отвечу: смерть от рук имперской инквизиции.

Аарон заверял, что стоит покинуть пепелище, как видения прекратятся. Правда, маг не представлял способа снять с пальца проклятый перстень, а от его идей Кассию бросало в дрожь.

— Юный рыцарь способен срубить его с тебя чистым гладким ударом, — вслух размышлял Аарон. — Только брать стоит с запасом… от локтя где-то.

— Нет! — в один голос запротестовали Тревор и Кассия.

— Могу дать перчатку, — спохватился тот. — Так хотя бы никто не увидит ценное украшение, из-за которого сыщется множество желающих оттяпать не только руку, но и голову.

Мастер Аарон оказался прав. Как только деревья и камыши скрыли злополучную полянку, Кас почувствовала себя увереннее. Компания вооружилась длинными крепкими палками, позволявшими нащупывать твердую землю под колышущейся зеленью.

Календарное лето кончилось, но здесь земля еще не слышала об этом. Летнее болото — особенный мир. Здесь лягушки поют громче птиц, а вполне безобидная тропинка может оказаться смертельной ловушкой. Самая неприятная часть — гнус. Несмолкающее жужжание, писк и мельтешение выводили из себя. Кассии все время казалось, что по ней кто-то ползает. Друзья беспрерывно осматривали ее, чтобы снова сказать: «Пусто».

Однообразный мутно-зеленый пейзаж в раме из скрюченных стволов быстро надоедал. Он накладывался на прежние картины так, что чудилось, будто Кас водит всех кругами. Она почти верила в болотных обитателей, нарочно путающих дороги, завлекая людей в гиблые топи.

Двигаться приходилось медленно и осторожно. Все, что, Саймон рассказывал, сейчас приносило настоящую пользу. Из россыпи смешных и поучительных историй его речи превратились в наставления, без которых выжить не представлялось возможным.

От постоянного сосредоточения у Кассии болела голова.

Перстень с камнем немного мешал на пальце. Но девушка многократно ловила себя на желании снять перчатку и полюбоваться им хоть пару минут. Просто посмотреть на свое отражение в кровавых глубинах, погладить прохладный кристалл и соблазнительное яркое золото.

Маг старался собирать все, что попадалось на пути: несъедобные грибы, листочки и цветы, веточки, даже тину. Блинкл же наловил целую банку лягушек. Бедняжки не знали, какая страшная участь их ждет, но квакали так жалобно, точно догадывались.

Местная живность не разбегалась, а пряталась. Кас не различала птиц, замерших в зарослях, а вот Сэм видел каждую из них. Так что компания никогда не оставалась без ужина. Пища, приготовленная на волшебном огне, ничем не отличалась от обычной, но Аарон страшно гордился собой.

— Гипотетически кого тут можно встретить? — спросил он.

— Гипотетически? — Слово очень нравилось Кассии. — Орки, тролли и гоблины неплохо здесь ориентируются. Еще, говорят, можно наткнуться на людоеда. Саймон всегда пугал меня им, когда я поздно возвращалась домой. Он любит всякие байки. Но если подумать, какой, же это людоед, если людей не ест? Куда ему! Саймон на болото никого не пускал.

— Саймон, — повторил Аарон. — Хороший человек твой отец, только темный. Суеверный. Погубит это его однажды.

— Ничего с ним не случится, — отрезала девушка.

Маг не ответил. Зевнул и сделал вид, что погрузился в сон. Ему выпал жребий дежурить последним. Первой же в очереди значилась Кас. Блинкл тоже сторожил, но только вместе со своим учителем. Один он не замечал ничего. Кассия предлагала не мучить парня, чтобы хоть кто-то спал по-человечески. Однако Аарон все равно поднимал ученика, ведь без аудитории маг чах от скуки.

Ночные звуки могли испугать: окутанное мглой болото стонало и всхлипывало. Кас настороженно вслушивалась в каждый шорох, упорно всматриваясь в темноту, чтобы не задремать. «Что за сторож, который спит на посту?» — одергивала она себя, начиная клевать носом.

Девушка периодически вставала размяться. Приседания и наклоны спасали тело, но разум соскучился по книгам. Кас так полюбила читать, что теперь затосковала. Книги помогали ей забыть о собственных переживаниях. Она с удовольствием погружалась в чужие выдумки и страсти.

Кассию осенило: «А ведь в вещах Аарона должна быть хоть одна книга!» Девушка проворно скользнула к затянутому накрепко мешку. Непослушный шнурок не желал подчиняться: маг умел вязать узлы. Костяшки Кас побелели от усилий.

— Ему это вряд ли понравится, — сообщил вкрадчивый шепот.

Девушка резко обернулась и выхватила кинжал. Острие лениво поблескивало в свете костра, только на поляне никого не оказалось.

— Кто здесь? — тихо, но грозно спросила Кас.

— Вижу, тебе пришелся по вкусу мой подарок. — Между кривых стволов взметнулся бело-голубой огонек.

— Виллоу? — пролепетала Кассия.

— Не бойся, — попросил скрипучий голос. — Я здесь, чтобы помогать. Нежить пришла в лес. Воля Мортис коснулась и меня. Вероятно, поэтому мой дух не в краю теней. Твои спутники не чувствуют, а ты можешь. Это кольцо на твоем пальце.

Огонек медленно приблизился. Он качнулся, вспыхнул, и сама старуха предстала перед Кас. Такая же израненная и растрепанная, как на пепелище. Виллоу смотрела спокойно и прямо, а держалась с достоинством.

— Аарон? — улыбнулась она. — Милый мальчик, только очень непоседливый. Снова охотится на лягушек?

Кассия кивнула: она не знала, как положено, общаться с призраками. От прозрачной фигуры старухи веяло зябким холодом. Не то холод, не то страх сковывал мысли и движения.

— Неприлично шарить по сумкам безмятежно спящих, — бросила Виллоу. — Сносных книг у Аарона все равно нет — он предпочитает писать их. Нудные наблюдения за смертельно больными и путевые заметки. Аарон считает себя врачевателем. Но я не слыхала, ни одной истории об исцеленных им. Помнится, чудак уверял, что, если найти место, где кроется болезнь, и вырезать, недуг отступит.

Старуха рассмеялась, держась за бока. Кас незаметно ущипнула себя за руку. Она хотела убедиться, что не попала в плен к очередному кошмару. Но боль была настоящей.

Тогда девушка набралась храбрости и задала вопрос, который тревожил с тех самых пор, как она прознала о судьбе Виллоу.

— Вы не сердитесь на меня? — промямлила Кас.

— А должна? — Черты лица старухи просвечивали со спины, отчего образ делался еще более жутким.

— Из-за меня вы… вас… — Слова рассыпались.

— Жестоко пытали и убили? — Виллоу обернулась.

Кассия проглотила язык. Произнесенное так, все выглядело еще омерзительнее.

— Для инквизиции любая женщина ведьма, достаточно просто указать на нее пальцем. — Старуха прошла сквозь пламя костра. — Смерть — естественный конец всего. Она же стала началом. Я не сержусь даже на доброго Саймона, и на твоего приятеля, запутавшегося в благородстве, как в паутине. Ты такая же жертва, как и я.

— Наверное. — Кас села, обхватив колени руками.

— Не расстраивайся, девочка. — Ведьма опустилась рядом и погладила Кассию по щеке.

Этот холодок показался вполне приятным. Сострадание и участие — две вещи, которых Кас очень не хватало. Трев и Сэм отличные ребята, с ними можно хоть к черту в пасть, но понять женщину по-настоящему способна лишь другая женщина. Бабушка, мать, подруга… Всего этого у Кассии не было. Из родни у бедняжки имелся только Саймон (пьющая тетушка не в счет). Девочки сторонились Кас — она отличалась от них повадками и с большим удовольствием строила крепости. Милани исполняла роль подруги, но скорее вынужденно, чем добровольно.

— Она завидовала твоей юности, это мешало полюбить тебя, — грустно вздохнула Виллоу. — Не положению, не будущему, а именно нежности лет, бархату молодой кожи и блеску густых волос.

— Жаль. — Кассия отчего-то вспомнила каждый нелепый случай, где служанка невольно ранила гребнем.

— Взгляни с другой стороны, — встрепенулась старуха. — Некоторым для зависти даже повод не нужен. А тут вполне справедливое оправдание. Разве ты не хороша?

— И верно, — улыбнулась Кас. — Хороша. Саймон всегда звал меня красавицей.

Сердце стиснула тревога. Представились тяжелые битвы и суровый солдатский быт. Отец, конечно, крепок, как скала, только он все же живой. Раньше страх потерять Саймона вытесняли невзгоды Фальвика и его обитателей. Теперь же, когда осада осталась далеко позади, невеселые мысли возвращались чаще и чаще.

— Саймон цел и невредим, — заверила Виллоу. — Как и юный барон. Смерть настигнет их однажды, но не на войне.

— Молчи, — взмолилась Кассия. — Достаточно того, что они живы. Слышать не хочу, что Саймон и Рики вообще умрут когда-нибудь!

— Никто не живет вечно, — виновато развела руками призрачная старуха. — Боги — и те смертны.

— Была бы я богиней, прекратила бы войну. — Кас отчаянно клевала носом.

— А как? — Виллоу подняла брови. — Повелела бы, и все? Думаешь, послушался бы хоть кто-нибудь? Для ненависти, как и для зависти, не всегда нужен повод. Она просто есть. Гномы не примирятся с эльфами, а эльфы не примут никого как равных себе. Алчность против гордыни. Демонов породила чистая ненависть. Армию мертвых ведет справедливое мщение. А в людях смешалось все понемногу с жаждой выжить. Кто из них способен добровольно сложить оружие?

— Тогда я бы уничтожила демонов, — зевнула девушка.

— Бетрезен это оценит, — хихикнула ведьма. — У него тоже немало веских причин ненавидеть творение рук своих. Распри смертных и интриги высших сил опорочили Невендаар — бесценный дар Всевышнему от самого блистательного из сыновей. Все это каждую секунду напоминает ему об унижении.

— Ах, бедняжка, гадкий демон! — фыркнула Кассия. — Сколько раз Саймон сказал, что у меня кривые руки? Не сосчитать. А сколько своих поделок я попробовала уничтожить? Ни одной!

— Кас, ты чего бормочешь? — Сонный Самуэль ожесточенно тер глаза. — Ложись. Настала моя очередь давно.

Девушка вздрогнула. Призрак Виллоу постепенно таял, превращаясь обратно в крошечный огонек. Кассия бессильно вытянулась у костра. Она чувствовала себя совершенно измотанной.

— Отдохни, моя милая, завтра будет новый день, — мурлыкнул удаляющийся голос.

Аарон разбудил всех к завтраку. Он лучезарно улыбался. Спокойную ночь без происшествий маг, как обычно, записал на свой счет.

— Как это барды до сих пор не сложили обо мне ни одной песни? — сетовал Аарон.

— Стихоплеты любят настоящих героев. — Тревор, конечно, имел в виду себя. — Им нужны кровопролития и любовь.

— Любовь — это трата времени, — отмахнулся маг. — А приключений у меня за плечами на десятки… на сотни, тысячи баллад!

Аарон легко распалялся.

— Ты вот гостил у орочьего хана? — прищурился он.

— В плен меня не брали, — язвительно отозвался Трев.

— Зачем плен? — обиделся маг. — Хан Курук был вполне образованным орком. Продал ему свой трактат о пиявках. Тот страшно радовался. Я неделю прожил, как король, в его шатре. Только мне хватило ума унести ноги прежде, чем хана порубили на мелкие кусочки. Такая неразбериха с властью у этих орков!

Все смеялись. Довольный собой, Аарон приплетал в сюжет новые и новые подробности, нащупывая наиболее забавные моменты. Друзья снялись со стоянки, углубились в болото, солнце поднялось в зенит, а маг продолжал болтать без умолку.

— Тсс! — шикнул Сэм. — Мы не одни.

В навалившейся тишине приближающиеся сопение и топот звучали устрашающе. Бросаться с тропы в трясину, чтобы спрятаться, — редкая ошибка. Дождаться незваных гостей и, если придется, принять бой — правильный выбор.

Секунды растянулись. Тревор обнажил меч, Самуэль натянул тетиву и прицелился в камыши. Аарон и Блинкл отошли чуть дальше, чтобы выиграть достаточно времени на подготовку заклинаний.

Шум становился гуще и громче, пока орки не вырвались из зарослей, оставляя после себя широкую просеку. Трое громадин в грубых доспехах с раскосыми глазками-щелочками и сальными волосами. Будучи крупнее и сильнее людей, орки, к счастью, не отличались особым умом.

— Сейчас тот, что в центре, даст сигнал нападать, — сообщила Виллоу. — Я читаю это во взгляде. Остановим его?

— Как? — спросила Кас.

— Просто, — улыбнулась призрачная старуха.

Орк взревел, брызжа слюной, — в ту же секунду Виллоу метнулась сквозь него голубым росчерком. Вожак поперхнулся криком и замер, повергнув сородичей в замешательство. Внезапной паузы парням хватило, чтобы разделаться с двумя остальными орками. Но очнувшийся главарь оказался умелым и свирепым воином. Он игнорировал стрелы Самуэля, впивавшиеся в его тело, и неистово рычал, орудуя страшным мечом, больше похожим на топор.

Кас зажмурилась.

— Не бойся. — Холодок пробежал по спине. — Остановим его еще раз?

— Да. — Кассия закивала.

— Это все, что я могу, но разве мало? — рассмеялась Виллоу.

— Назад! — приказал Аарон.

Орк обмер, а в следующее мгновение на него обрушилась золотая молния чудовищной силы. «Как хорошо, что с нами маг», — подумала Кас.

— Он с вами не навсегда, — покачала головой старуха. — Аарон собрал почти все, что хотел. На границе маг вас покинет. Так, во всяком случае, записано в его дневнике. Люди идут по жизни вместе, пока им по пути. Дальше рядом остаются только самые верные.

Мужчины радовались победе. Они не замечали, что свою лепту в нее внесла и Кассия. Каждый готов был, выпятив грудь, нахваливать себя. По крайней мере, двое точно.

Блинкл до смерти боялся орков. Подмастерье продолжал дрожать, пока Сэм и Трев не сбросили трупы в трясину.

Теперь Кас часто молчала. Для остальных, разумеется. За свою жизнь Виллоу накопила столько знаний, что сама была как настоящая книга, которую с удовольствием читала Кассия. Сначала девушке казалось, что видеть и слышать призрака странно и неправильно. Но вскоре она перестала замечать беззвучный диалог, занимавший большую часть времени.

Болотная граница отличалась от лесной: здесь не было реки, хотя на картах она все равно значилась. Столбы, увешанные гномьими, орочьими и человеческими черепами, отмечали линию раздела, за которой поднималась стена из принесенных камней. Под тяжестью булыжников конструкция кое-где проседала, и там на эльфийские земли перебрался бы и ребенок.

— Что ж… — Аарон поправил сумку на плече. — Тут мы расстанемся. Эльфы не любят чужаков, особенно в неспокойные времена. Надеюсь, вы не повторите участь этих несчастных.

Он указал длинным пальцем на устрашающие украшения пограничных столбов.

— Желаю тебе того же. Спасибо, маг, с тобой было приятно путешествовать, — нехотя признался Тревор и добавил: — Прощай и ты, добрый Блинкл.

— Прощайте, сэр рыцарь, — поклонился парнишка.

Аарон прочел короткое заклятие и пропал вместе с учеником без следа.

— Н-да, — протянул Трев. — Теперь надо опять ползти на брюхе. Эльфы шутить не станут, а колдуна у нас больше нет.

— Нам он и не нужен. — Кассия сняла перчатку Аарона и швырнула в заросли.

 

Глава седьмая,

в которой эльфийская обитель лежит в руинах

— Стойте, — попросил Самуэль. — Здесь все же граница, а нас не звали.

Он по-особому сложил ладони и дунул между пальцами. Грустный протяжный звук, похожий на птичий крик, улетел прочь. Сэм прислушался, но ответа не последовало. Тогда он повторил попытку — и снова тишина.

— Эльфы должны были ответить другу. — Самуэль растерянно посмотрел на свои руки.

— Возможно, у них плохо с воспитанием? — Неуклюжая шутка Тревора никак не разрядила ситуацию.

Сэм молча бросил на приятеля испепеляющий взгляд и перемахнул через стену. Остальные, не сговариваясь, последовали за ним. Неизвестно, что помешало эльфам, только вряд ли они просто заснули на своих постах.

По эту сторону границы болото хранило настороженное безмолвие. Могучие деревья поддерживали друг друга переплетенными корнями и ветвями, точно вставая на цыпочки над жижей. Свет, пробивавшийся сквозь листву, плыл во влажном воздухе прозрачной дымкой.

— Кровь. — Самуэль присел на корточки.

Темные потеки на коре — следы битвы. Но кого и с кем?

Сэм мрачнел с каждым шагом. Он не укорял Тревора за недостаточное внимание к пожарам за рекой, хотя был к этому близок.

— Дети Галлеана ему дороже вас, — как-то пошутила Виллоу. — Взгляни: еще немного, и Самуэль научится ненавидеть алкмаарцев. Ненавидеть по-настоящему. Пара капель крови и чуть-чуть тишины на одной чаше весов и страдания умирающего города на другой. Второе его не тронуло. Кому-то стоило родиться эльфом.

Кассия мысленно подставляла другу длинные оттопыренные уши и убирала гадкий шрам. Получалось неплохо, даже забавно.

Пустое болото давило. Кас уже видеть не могла сырые птичьи яйца — единственное, что удавалось раздобыть. Сэм попытался добраться до ягод, но едва не утонул: друзья успели вытащить его прежде, чем жижа сомкнулась над головой.

Компания добралась до того места, где река сливалась с болотом, превращаясь в десятки пенных ручьев, бегущих рядом.

Вечная осень на другом берегу осторожной рукой золотила листья и бесшумно устилала ими подножия деревьев.

Самуэль находил множество следов армии мертвецов, но ни самих алкмаарцев, ни поверженных эльфов друзья не встречали. Остатки переправы у реки говорили о том, что силы Алкмаара направились в Империю.

— Ничего, это только в Фальвике приличных магов не нашлось, — зло ухмылялся Тревор. — В других городах им хвосты подпалят.

Несмотря на относительное спокойствие, компания не теряла бдительности. Да и как ее потеряешь, если Сэм действовал, что твой лис в курятнике? Осторожно, но ловко.

Алкмаарские захватчики проложили сквозь лес прямые ровные дороги, устланные хорошо утоптанным деревянным настилом. Они не особенно церемонились со зверьем и местными красотами. Кассия не узнавала прежних троп. Налет эльфийской магии словно сдуло дыханием смерти.

Самуэль продолжал подавать знаки в надежде, что кто-нибудь отзовется. Но даже эхо не отвечало ему. Сэм просил идти исключительно по земле, и Кас не понимала, почему.

Лиловый оттенок сумерек возвращал эльфийским землям былое величие. По чести сказать, Кас и сама переживала за Острые Копыта, хотя не желала подавать вида. При всех своих странностях кентавр старался помочь людям, отплатить добром за добро.

Солнце закатилось, и девушка снова вспомнила, какими восхитительными становятся пуховые подушки, если их правильно взбить.

Вдруг Самуэль насторожился.

— Отряд, — процедил он, припав ухом к настилу. — Браво топают, словно им до смерти дела нет. Алкмаарцы.

Было решено устроить засаду на вершине холма, чтобы враг оказался на склоне, открытом для обстрела. Самуэль и Кассия заняли позиции на деревьях по обе стороны дороги, а Трев спрятался в кустах.

— Отличный план, — похвалила Виллоу. — Только есть в нем малюсенький изъян. Мертвые до вас не дойдут.

Она указала узловатым пальцем туда, где настил только выныривал из еще такой густой листвы у подножия. Кас напрягла зрение. Крошечные фигурки отсюда казались игрушечными. Они несли веселый рыжий огонь. Костлявое создание, обряженное в роскошные одежды, гнало перед собой отвратительных мужчин с копьями.

— Алкмаарские тамплиеры, — пояснила Виллоу. — Но опасности нет. Не от них. Смотри!

Первый из идущих вдруг выронил факел и рухнул как подкошенный. Черная кровь пятном расползалась по настилу под ним. Птичий крик вспорол ночь, и громадный грифон обрушился на застигнутых врасплох алкмаарцев.

— Что? Что там?! — зашипел Тревор.

— Давай сюда! — Самуэль втащил друга наверх. — Похоже, не одни мы тут решили поиграть в партизан. Это эльфы. Больше некому. А потому после нежити они примутся за… нас. Советую подумать, как доказывать, что мы не на стороне Алкмаара.

— Какие стороны! — возмутился он. — Мы-то живые.

— Не спорь.

Мертвая колдунья потеряла весь свой эскорт, но одержала победу. Она вертелась на месте в ожидании второго удара.

— А если вступить в бой? — предложил Трев.

— Не выйдет, — возразил Сэм. — Они сочтут нас врагами и перестреляют. И потом, с той костлявой штучкой нам не сладить без потерь. Под «потерями» я понимаю… меня или Кас.

— Скверно. — Тревор потер лоб.

Между тем покойницу окружили эльфы в изрядно потрепанных белых плащах. Они очень быстро превратили ее в горку праха и мусора.

— Спускаемся, — выдохнул Самуэль. — И… бросить оружие под ноги. Даже с ним у нас немного шансов.

— Тут он не прав, — хихикнула Виллоу. — Слишком верит в могущество детей Галлеана. А еще, им не важно, кого убивать: вооруженных или безоружных. Надеюсь, мальчик знает, что делает.

Кассия мельком взглянула на дорогу, но там уже ничего не было: ни эльфов, ни тамплиеров, ни туши грифона, только горка останков алкмаарской колдуньи.

Последовав примеру парней, Кас слезла со своего дерева. Она нехотя положила на землю лук, колчан и кинжал. Эльфы появились бесшумно и внезапно. Суровые копейщики вышли на настил и окружили людей.

— Вы нарушили нашу границу. — Звук натягивающейся тетивы не спутать ни с чем. — Что вы здесь потеряли?

— Мы выжившие защитники города Фальвика. — Трев расправил плечи.

— Это не ответ. — Из кустов вышла лохматая девица с размалеванным лицом и опустила оружие.

— Я ищу друга, — признался Самуэль. — Разве вы не слышали зов?

— Зов? — Она сдвинула брови.

Сэм попытался повторить свой замысловатый жест, однако эльфам что-то не понравилось.

— Не маши руками, человек! — воскликнула лохматая женщина.

— Простите, но я могу махать до посинения. Не маг, ничего не произойдет. — Самуэль напрягся всем телом.

— Его они пристрелят первым, — фыркнула Виллоу.

— Не дерзи, — предупредила эльфийка. — Я всего лишь хочу разобраться, понимаете ли вы, за что умрете. И несколько удивлена проявленной покорностью.

— Тогда, может быть, честный поединок? — усмехнулся Тревор. — Негоже рыцарю прощаться с жизнью так бесславно.

— Другой разговор, — отчего-то обрадовалась та.

— Мы не враги. — Сэм понуро опустил голову.

— В честном поединке у нас есть шанс. — Трев взял свой меч. — Только дайте клятву, что сожжете наши тела дотла. Не жажду пополнить армию нежити.

От жарких слов Тревора щеки эльфийки вспыхнули, а глаза заблестели. Самуэль зачем-то в последний раз подал бессмысленный сигнал. Сейчас свист прозвучал особенно тоскливо, стоном раненого зверя.

— Похоже, у парня появилась подружка, — хихикнула призрачная ведьма. — Жаль, ненадолго. Я скую ужасом всех, а ты выстрелишь ей прямо в голову, как только «честный» поединок начнется. Не трусь. Это как убить оленя.

Трев собрал друзей в круг. Он шепотом объяснял что-то о тактике, но Кас не слушала. Девушка смотрела сквозь фигуру Виллоу на выстроившихся в ряд троих копейщиков и их предводительницу. Потом Тревор попрощался. Без эмоций, как-то серо и буднично, словно собирался отойти на пару минут, а не встретить конец.

— Вы готовы? — спросила эльфийка.

— Да. — Трев вышел вперед.

— Только и вы поклянитесь спасти наши тела от служения Мортис, — вдруг спохватилась та.

— Услуга за услугу, — поклонился Тревор.

— Пусть начнется бой!

Но серебристый свет луны внезапно заслонила громадная тень.

— Сэм Стоун! — взревел кентавр. — Я здесь, Сэм Стоун!!!

— Острые Копыта! — Самуэль отшвырнул лук и бросился к монстру в объятия.

Кентавр изменился. Его тело сковывал прочный доспех, а в волосах и бороде мелькала седина. Острые Копыта перегораживал почти весь настил, разделяя противников собой.

— Что происходит? — неожиданно робко поинтересовалась эльфийка в наступившей тишине.

— Сэм Стоун и Кассия мои друзья и друзья леса, — продолжая прижимать Самуэля к груди, ответил кентавр.

— А… третий? — Она выглянула из-за монстра.

— Его я не знаю, Лаантар, — виновато пробасил тот.

— Это сэр Тревор Вайнвуд, рыцарь Империи, — представил Трева Сэм. — Он мне как брат. Я дорожу им.

— Какие нежности, — поморщилась Виллоу.

— Значит, сэр Тревор Вайнвуд, рыцарь Империи, будет и моим братом, — объявил Острые Копыта.

Монстр отпустил Самуэля и развернулся к Треву. Парень попятился, протестующе подняв руки. Только кентавр не заметил. Он сгреб Тревора в охапку и оторвал от земли.

— То есть ты хочешь сказать, что эти люди… находятся здесь по праву? — снова вмешалась эльфийка. — Им можно доверять?

— Я доверил бы Сэму Стоуну свою жизнь, Лаантар. — Острые Копыта бережно поставил Трева на место.

— Прости нас, друг леса Сэм Стоун, мы едва не совершили страшную ошибку. — Женщина не трудилась маскировать облегчение.

Отряды объединились. Теперь Самуэль проводил время рядом с кентавром, а Лаантар так и норовила завести разговор с Тревором. Его доблесть перед лицом опасности явно пленила ее, только Трев не слишком хорошо понимал, чего от него хотят. Кассия же осталась никому не нужна, кроме, разве что, своей незримой спутницы. Виллоу всячески утешала девушку. «Щенячий восторг пройдет, — улыбалась она. — И мальчики окружат тебя заботой, как прежде».

— Обитель пала, — рассказывала эльфийка. — С востока на лес ползет порча. Деревья там гниют, а земля источает яд. Мы тесним алкмаарцев, гоним их назад, но это отнимает все ресурсы. Та нежить, что успела перейти границу, сейчас отрезана от подкрепления. Надеюсь, это поможет человеческим войскам с ними сладить.

— Фальвика больше не существует, — вздыхал Трев.

— Мужайся! — ободряла Лаантар. — Если дерево срубить, из крошечного семечка вырастет новое. Жизнь найдет лазейку.

Кас не могла понять, кого из своих парней она ревнует крепче.

— Ты внушительный, как скала, Острые Копыта, — Самуэль с интересом рассматривал доспехи кентавра.

— Теперь они зовут меня Два Копья, Сэм Стоун.

Монстр, посмеиваясь, объяснял про разницу в «детских» и «взрослых» именах, хвастал оружием, покрытым насечками (по числу поверженных врагов), и старался потеряться из виду, чтобы избавить себя и Сэма от лишних ушей.

На привалах люди не стояли в ночных дозорах. Эльфам казалось, что те не способны разглядеть врага в бархатной темноте. Однако в схватках против обезумевших от голода пауков люди и эльфы сражались бок о бок.

Кассия старательно прикидывалась спящей. Она стыдилась собственной обиды и не желала отягощать ею друзей. Если бы хоть один из них вдруг заговорил с ней сейчас, непременно получил бы отповедь. Зато это не мешало девушке слушать.

Теперь палатка служила подстилкой. Чтобы не продрогнуть, Кас куталась в плащи, одолженные у угрюмых эльфов, и жалась ближе к горячим бокам кентавра. Два Копья спал смешно. Он опускался на колени, складывал руки на животе и ронял голову на грудь. Кентавр ворчал во сне, как старый пес, и водил ушами.

— А куда нас ведут? — шепотом спросил Самуэля Трев.

— В обитель, — отозвался тот. — Вернее, к тому, что от нее осталось. В свою нынешнюю крепость эльфы не пустят чужаков, а в руинах Гларимиэля хотя бы тепло.

— Так ты ж вроде им не чужой? — удивился Тревор.

— Там все чужие, — хмыкнул он. — Дикие эльфы — свирепые воины. Они и выстояли только благодаря привычке полагаться исключительно на себя. Два Копья обещал снабдить нас всем необходимым и проводить на восток через лес Крагриэль. Там стоит наш пограничный форт, Таргрим. Доберемся до своих, Касс напишет письмо барону, а он уже придумает, что делать потом.

— Да, предложит меня публично повесить за крах Фальвика, — зло пошутил Трев.

— Я надеюсь, барон еще жив, — отрезал Сэм. — Не всякий сможет не дать рыцарям перегрызться между собой.

— Не забывай, с ним Саймон. — Он зевнул.

— Тогда волноваться не о чем. — Самуэль размял шею. — В конце концов, мы можем заручиться поддержкой в форте, именем господина Седрика набрать добровольцев и попробовать отбить Фальвик.

— Мечтай! — отмахнулся Тревор.

Сэм не спорил, он просто свернулся клубком, поджав ноги, и притулился к округлому боку кентавра. Минуты тишины таяли. Кассия уже решила уснуть взаправду, как Трев нарушил молчание.

— Спасибо, — вдруг прошептал он.

— За что? — почти невнятно промычал Самуэль.

— За все сразу, наверное. Ты никогда раньше не говорил, что дорожишь мною, — признался Тревор.

— Я думал, ты знаешь, — рассеянно бросил Сэм.

Тут Трева прорвало. Он сказал другу множество добрых слов, рассыпаясь в благодарностях, пока не сообразил, что слушать его некому.

Последний день пути промелькнул незаметно. Сердце Кас оборвалось, когда она увидела, во что превратилась покинутая обитель. Всего год назад та была прекрасна, теперь же от прежнего величия древоподобного города почти ничего не осталось. Сломанные ветви, прелые листья, мусор и запустение. Покореженные беседки со щербатыми рядами колонн, черепки облицовки под каблуками. И только крошечные птички по-прежнему веселились, щебетали и клевали алые ягоды.

Крона гигантского дерева поредела. Лишь на верхушке сохранилась пестрая шапка. Перепиленные и обожженные корни выглядели отрубленными щупальцами морского чудища. Но дерево стремилось жить. Оно незримо боролось со смертью каждую секунду, распространяя свое волшебное тепло, стараясь, как раньше, питать лес силой.

Лаантар выставила дозорных, отыскала людям приличное место для лагеря и отправилась за обещанным снаряжением. Эльфийка всячески старалась продемонстрировать, что контролирует положение.

— Ты чего такая смурная? — Трев подсел к Кас и толкнул девушку в бок.

— Новая пассия скрылась, вспомнил обо мне? — фыркнула она.

— Пассия? — Парень оторопел. — Лаантар, что ли? Это боевой товарищ! Ой… Ты, никак, ревнуешь?

— Ничего подобного, — отрезала Кас. — Кто ревнует друзей?

— Я, — спокойно ответил Трев. — Ты слышала, чтобы Сэм столько болтал, сколько треплется с Двумя Копытами?

— Он Два Копья, копыт-то четыре. — Девушка позволила себе смешок.

— А ты вообще как не с нами, — опасливо признался Тревор.

— Просто осень, — солгала она.

Виллоу недовольно поцокала языком «Не стоит другим позволять замечать странности, — ворчало привидение. — Это добром не кончится. Мужчины не прощают перемен».

Кас и сама понимала, что недостаточно быть нормальной, нужно еще и казаться таковой. Она усиленно вспоминала себя до событии с проклятым колдуном и его посылкой. Та Кассия — свой парень и крошечная копия Саймона. Она разительно отличалась от нового портрета образованной без пяти минут баронессы.

Скорбное безмолвие опустевшей обители склоняло к долгим прогулкам и одиночеству. Эльфы изловили и перебили почти всю нежить, пробравшуюся в лес, но кентавр продолжал предостерегать. «Алкмаарцы хитры, — говорил он. — Их не остановит твой крошечный кинжал, Кассия». Но в компании Виллоу девушка ничего и никого не боялась. Тем более что без свидетелей она могла свободно беседовать с призраком.

— Твое кольцо нельзя снять? — прямо спросила Кас.

— Увы, — согласилась Виллоу. — Но ты бы и не желала расстаться с ним?

— Это верно, — кивнула та.

Золотой перстень загадочным образом вселял в душу уверенность, словно целая армия стояла за спиной, готовая по приказу ринуться в атаку. Упиваясь головокружительной мощью, вскормленной воображением, Кассия часами представляла себя во главе войска. Только теперь она жаждала оставаться собой даже в мечтах. «Если чумазая Лаантар с тонкими кривыми ножками, затянутыми в узкие штаны, способна командовать, я справилась бы, — думала она. — Еще бы и фору ей дала».

— Конечно, милая моя, — подтверждала Виллоу. — Ты неотразима. За такой пойдут и живые, и мертвые.

Стремление Самуэля и Тревора опекать раздражало Кас. Они не разделяли мнения, что подруга ничем не хуже эльфийской разведчицы. В глазах мальчишек Лаантар являлась чем-то недостижимым. С одной стороны, женщина, с другой — нет. Трев называл ее «товарищем» и восхищался колючей красотой. Сэм никак не называл, но тоже восхищался. Кассия чувствовала. А Виллоу только плевалась.

— Ты не особенно любишь эльфов, — улыбнулась Кас.

— Дети Галлеана получились бессердечными и заносчивыми, — пояснила ведьма. — Извращенное понятие о чести и собственной значимости делает их отличной мишенью. Пробуждает жажду развеять глупую иллюзию. Показать истинный порядок вещей. Вместо того чтобы воспевать жертвенный подвиг своей матери Солониэль, эльфы отвернулись. Даже имя ее позабыто. «За Галлеана!» — кричат они. Отступники.

— А что им оставалось? — Кассия медленно брела по лестнице, укрытой ковром бурых листьев.

Виллоу не ответила.

Эльфы одинаково горячо ненавидят нежить и Горные Кланы, засевшие глубоко в пещерах. А их светлая сущность не позволила принять новый облик Солониэль — Мортис. Так, во всяком случае, написано в книгах. Только живые эльфы напоминали глухие деревяшки. Они виделись Кас самовлюбленными. Девушка во многом соглашалась со своей незримой собеседницей. Хотя начни лесной народ поклоняться богине смерти, Невендаар уже лежал бы в руинах, охваченный зловонным дыханием чумы.

— Стой, — шепнула Виллоу. — Мы не одни.

Кас уже была готова отругать Сэма за попытки следить за ней, но заметила незнакомую тощую фигуру в кустах на склоне. Ужас сковал тело. Существо в десятке шагов едва ли принадлежало миру живых. Оно чем-то напоминало высохшего эльфа. Кожа его имела пепельно-сизый оттенок. Налитые кровью веки на впалых глазницах, ввалившиеся щеки, тонкие сухие губы. Отвратительными костлявыми руками уродец раздвигал узловатые голые ветки. Но совсем не это напугало Кассию.

Безумный блеск черных глаз и хищная улыбка, почти волчий оскал. Разрушением и гибелью веяло от жуткой твари.

— Вот настоящий лик детей Галлеана. — Виллоу проплыла вперед. — Без притворства и лжи.

— Что это за мерзость? — пролепетала Кас.

— Темный эльф. Мертвец. Месть Мортис. — Она поманила его пальцем, как подзывают застенчивого ребенка. — Видит меня и слышит.

— Мне страшно. — Кассия вжалась в противоположный бортик широкой лестницы.

— Не нужно, милая. Мы справимся с ним легко. — Старуха оглянулась. — Темные эльфы слепо подчиняются воле своей богини. Какая ирония. Они выглядят счастливее своих гордых собратьев.

Мертвый эльф с неестественной грацией двинулся к Кас. Она вдоволь насмотрелась на нежить, но этот более остальных казался оболочкой. Куклой. Эльф плавно перемахнул через бортик и замер.

Вдруг по лицу покойника пробежала судорога. Улыбка сменилась гримасой боли, а сумасшедший блеск в глазах померк. Эльф глядел прямо на Кассию.

— Спаси… меня… — едва слышно прохрипел он.

— Сопротивляется, — грустно покачала головой Виллоу. — Спаси его, милая моя. От него самого. Он служит Мортис не добровольно, оттого так страдает.

— Эти одежды, — выдохнула Кассия.

По ее щекам скользнули слезы. Темный эльф снова скалился, но теперь девушка помнила его другим.

Призрак ведьмы заставил обреченное существо остолбенеть. Кас медленно извлекла кинжал из ножен. Чистое гладкое лезвие представилось лучиком света.

— Ты не помог мне, но я не буду… тобой.

Рука не дрогнула. Короткий удар — темный эльф повалился на ступеньки и скатился к подножию лестницы.

Внезапно сделалось шумно. Откуда ни возьмись примчались Сэм и Трев, Два Копья, угрюмые эльфы… Все они галдели и радовались. Не понимая, что Кассия не слышит голосов, не всматривается в хоровод лиц. Она видела перед собой только призрак Виллоу и перепачканную сталь.

— Очень испугалась? — Тревор растирал подругу, словно та замерзла.

— Молодчина, Кас! — Самуэль только на месте не приплясывал.

— Все в порядке, — сказала она. Надо же было что-то сказать?

Причуды судьбы напоминали злые шутки. Кассия честно пыталась найти нужные слова хотя бы для себя, но не могла. В новой картине мира отчаянно не хватало красок. Слишком много черного свалилось разом. Эльфы так метко прозвали своего несчастного соплеменника «тварью». Да, они сожалели, но как-то неглубоко. Если бы их сожаление представить лужей, в ней не вышло бы замочить ног. Деревянные сердца лесного народа покрывала грубая прочная кора.

— Они ведь не прощают перемен, — улыбнулась Виллоу. — Пусть стреляют в тех, кого знали. Пусть посмотрят на изнанку собственной безупречности. Эльфы и их отец. С каждым из них может случиться такое.

Лаантар вернулась не одна. Она привела с собой двух седых косматых кентавров и странную женщину в красивом платье. Незнакомка задумчиво покачивалась над землей. При ней Лаантар только выполняла приказы. Новость о столкновении с нежитью в руинах совсем не порадовала эльфов.

Людям выдали теплые вещи, провизию и немного денег, чтобы те поскорее отправились прочь.

Снова сборы. Два Копья вызвался сопровождать друзей. Он позволил погрузить на себя поклажу и усадить Кас Подобная терпимость вызвала неудовольствие старших кентавров, только Два Копья не особенно беспокоился на их счет.

Короткая дорога до форта Таргрим лежала сквозь владения Эльфийского Альянса. И кентавр нужен был, чтобы не встретить сопротивления среди отрядов, прочесывавших окрестности в поисках затаившихся алкмаарцев.

Первый снег белыми хлопьями кружил в воздухе, когда компания двинулась в путь. Узорные снежинки таяли на лету, оставляя после себя влажные следы. Между стволами клубился густой туман.

Кассия не оглядывалась. Она уносила растоптанную обитель в себе.

Лесную тишину нарушил соколиный крик. В душе что-то дрогнуло. Память подсунула Саймона с птицей, послушно сидящей на исцарапанной перчатке. Благодаря Виллоу Кас теперь не сомневалась, что новая встреча с отцом непременно случится. Что он снова появится без предупреждения, подарит забавную безделушку и опять пропадет на заимке, когда по примеру эльфов солдаты Империи прогонят нежить со своих земель.

Эти мысли заставляли Кассию улыбаться. Ей предстояло всего лишь дожить до счастливого дня. Дождаться, пока мужчины сделают то, что оказалось не под силу мальчишкам. Она мечтала о возрождении Фальвика и о том, как нарядится в белое, чтобы назвать сэра Седрика супругом.

Волки не осмеливались нападать на путников днем, зато весьма уверенно чувствовали себя ночью. От ледяного воя стаи тряслись поджилки. Звери бродили вокруг освещенной полянки по кустам, сверкая хищными глазами, пока запах пищи и голод не принуждали напасть. Короткие стычки заканчивались без потерь, а вот полноценного сна не получалось.

Волки навязчиво следовали за компанией. Кас чудилось, что в воздухе она ощущает их запах. «Ничего, — успокаивал Сэм — Скоро территория стаи закончится, и они повернут назад».

— Спи спокойно, милая, я разбужу, если что-то случится, — уговаривала Виллоу.

— С радостью бы, — шептала в ответ Кассия и погружалась в тягучее забытье.

На второй день пути осенние листья с деревьев вдруг исчезли, и начался снегопад.

— Не успел пепел обители остыть, а гномы уже пытаются захватить нашу землю, — пробасил кентавр. — Но мы вернем свое.

Снег шел все настойчивее, укрывая израненную землю мягким пушистым ковром. Легкий морозец щипал ноздри и плотнее сгонял друзей к костру на привалах. По утрам на каждой веточке топорщился бархатный иней. От белого убранства лес становился прозрачным и светлым. А от морозца кислые осенью плоды налились сладостью.

В полудреме тянулись одинаковые дни. Спина кентавра плавно покачивалась, и Кас клевала носом. Потревоженные птичьи стайки шуршали крыльями.

— Вы слышите? — Два Копья поднял уши и завертелся на месте.

— Нет. — Трев на всякий случай обнажил меч.

— Правильно, — кивнул Самуэль. — Там идет бой.

Он махнул куда-то в сторону. Тревор попытался рвануться туда, но Сэм перехватил его.

— Еще чего не хватало, — нахмурился Самуэль. — Береги силы. Нас спасать никто не прибежит.

— А вдруг это эльфы встретили алкмаарцев? — Трев напоминал гончую, взявшую след.

— Я согласен, Сэм Стоун, — признался кентавр. — И совсем не с тобой.

— Дело ваше, — вздохнул парень.

Компания свернула с тропы. Кассии пришлось крепко вцепиться в монстра, чтобы не слететь в скачке. Разумеется, мальчишки отстали. Куда им тягаться в скорости с ревущим кентавром!

Два Копья с наездницей прибыли первыми, но и они опоздали. Круглая площадка была залита кровью. Победа далась эльфам дорогой ценой. Вся картина стычки выглядела чередой ошибок. Бледный воин лежал под деревом, продолжая сжимать свои клинки в слабеющих руках. Его доспехи больше нельзя было назвать защитой. Расколотая броня только мешала кроткой девушке, склонившейся над умирающим, творить исцеляющие чары. В нескольких шагах лицом вниз лежала мертвая лучница. «Почему они не перевернут ее?» — отчею-то подумала Кас.

— Ей уже все равно, — отозвалась Виллоу.

— …назад! — почти в бреду крикнул воин.

— Не шевелитесь, милорд, — взмолилась эльфийская волшебница. — Они друзья Лаантар. У них с собой лекарство от того, что не в силах исцелить я.

— Лаантар? — переспросил тот.

— Да, милорд.

Кассия спрыгнула с кентавра и отстегнула сумку со снадобьями.

— Достаточно одного. — Эльфийка оглянулась. — Остальное пригодится вам самим.

Ее светлые локоны струились по плечам, а теплый взгляд солнечным лучиком проникал в душу. Эльфийка приняла из рук Кассии склянку, откупорила и напоила раненого.

На полянку выбежали запыхавшиеся Сэм и Трев. Парни мгновенно смекнули, что стряслось.

— А вот тут кто-то в доспехах поскользнулся и упал, — пробормотал Самуэль, рассматривая борозды на земле.

Раненый воин поморщился.

— Горные собаки… — с трудом выговорил он. — Прознали, что обитель разграблена, и пришли поживиться.

— Гномы, — пояснила призрачная ведьма. — Алчные создания. Справедливо решили вбить последний гвоздь в крышку гроба лесного соседа, чтобы получить землю и ее богатства.

— Они удрали. — Воин попытался подняться. — Надо догнать…

— Не вам, милорд, — возразила эльфийка.

— Мы догоним, рыцарь Тревор? — Два Копья отчаянно хлестал себя хвостом по бокам.

— Догоним. — Трев успел отдышаться.

Кентавр отстегнул ремни. Поклажа посыпалась в снег. Он подхватил парней и, забросив их себе на спину, приготовился перепрыгнуть валежник.

— Я с вами! — крикнула Кас.

— Нет, спорить некогда, — ответил Тревор.

— Да, спорить некогда! — отрезала девушка.

С тремя седоками Два Копья скакал так же легко, как и без них.

— Будь осторожна, дорогая. — Виллоу неслась рядом, сливаясь с зимней белизной. — Горцы беспощадны. Это разведка — им нужно любой ценой добраться назад с ценными сведениями.

— Вижу поганцев! — воскликнул Самуэль.

Низкорослые, грубо вытесанные фигурки зайцами петляли между деревьями. Трое мужчин и одна женщина. Они двигались гуськом, чтобы мелкая толстуха не увязла в снегу.

Кентавр нагнал беглецов в лощине. Усатый седой гном в высокой шапке развернулся и что есть мочи дунул в толстый тяжелый рог. Оглушительный шум ударил незримой волной. Острые сосульки посыпались с веток вниз. Сэм сорвался на землю, но тут, же присел на одно колено и пустил стрелу в коротышку с огромным молотом.

— Вы… вы же наши союзники! — разозлился тот, обламывая древко.

— Наш ход, — скомандовала Виллоу.

Но Кас не отвечала. Ничего не замечая — даже ледышку, впившуюся в плечо, — она глупо таращилась перед собой. Крупные каплевидные камни сыпались под ноги, ныряя в снежный ковер.

— Очнись! — взвизгнула ведьма.

Воспользовавшись замешательством, гном с арбалетом оттолкнул свою спутницу. Та не мешкая бросилась наутек. Кентавр метнул ей вслед копье, но промахнулся. Арбалетчик поднял оружие.

Вот тут-то Кас и пришла в себя. Она живо представила, как снаряд прошьет Тревора вместе с его хваленой кирасой.

— Эй, ты! — гаркнула Кассия.

Виллоу все поняла верно. Арбалетчик замер с остекленевшими глазами. Ровно настолько, чтобы его приятель трубач успел получить стрелу в горло, а коротышка с молотом — сталь под ребра.

— Мы союзники в честной войне, а сейчас вы — грязные мародеры. — Трев размахнулся и одним ударом снес последнему противнику башку.

Сколько Два Копья ни носился по лощине, сколько ни высматривал, хитрая гноминя сумела укрыться от его глаз.

— Надеюсь, ее сожрут волки, — емко выразил общую мысль Самуэль.

Тревор снял залитый кровью рюкзак с обезглавленного трупа и вытряс содержимое.

— Мародеры, говоришь? — хмыкнул Сэм.

— Это трофеи, — возразил Трев. — Вдруг тут будет какая-нибудь важная секретная информация… или карта.

— А я что? Я ничего, — пожал плечами тот.

Парни с интересом копались в гномьем хламе. Ни одному из них не было дела до Кас. Они далее не заметили, что та не совсем в порядке.

— Пускай, — попросила Виллоу. — Гномы видели, что с тобой не так. Если мальчики поймут, как ты просчиталась, покоя не дадут. Ведь не хотели тебя брать. Склянки у тебя с собой. Возьми самую крошечную и тайком выпей, мой тебе совет.

Так девушка и поступила. От жидкости без вкуса и запаха боль сразу схлынула. Было бы трудно незаметно вынуть острую сосульку, если бы, хоть кто-то смотрел в ее сторону. Но нет.

— Какой занятный шарик, как икринка рыбья. Внутри что-то плещется. — Тревор, прищурившись, разглядывал сферу, заполненную клубами яркого дыма.

— А я таки нашел карту, вот. — Сэм развернул свиток.

— Да погоди ты! — отмахнулся Трев. — Красиво же! Не понимаю, что это, но оставлю себе.

— На здоровье, лишь бы оно не задушило нас ночью, — скептически отозвался Самуэль.

Когда друзья вернулись на полянку, они с удивлением обнаружили убитую лучницу вполне себе живой. Девица сидела рядом с воином и ощупывала затянувшиеся раны.

Обнаруженная Сэмом карта — лист, куда гномий разведчик прилежно заносил все увиденное на территории Альянса.

— Вы взяли сферу духа? — спросила целительница, ни к кому не обращаясь.

— Да, — смутился Тревор. — Она ваша? Заберите.

— Нет, не моя, — улыбнулась эльфийка. — Я просто знаю, что вы ее взяли.

«Откуда она такая умная?» — проворчала про себя Кас. Она начинала тихо ненавидеть стройных, изящных лесных дев с их необъятной загадочностью. Трудно сказать, что больше раздражало: утрированная просветленность или наивные глазки.

— Это медиум — Призрак светящейся точкой завис над Кассией. — Из таких получаются оракулы. А пока ее прозорливость не особенно развита. Иначе глупышка бы уже почуяла меня.

Польщенный отзывчивостью людей, эльфийский воин с радостью поведал юному рыцарю, как действует сфера и для чего служит. Кас, конечно, заинтересовал рассказ о сущности бойца, заключенной в кристалл, но более всего она интересовалась тем, как бы эльфы не присвоили что-нибудь из поклажи. Без особых оснований. Просто на всякий случай. Ведь теперь лесным жителям потребуется любая ерунда, чтобы вернуть величие своему краю.

Ночью в палатке Кассии пригрезилась крона осеннего дерева. Густая и волшебная, как год назад. И девушка горячо корила себя за мелочность, только сделанного не воротишь.

 

Глава восьмая,

в которой одна тройка превращается в три единицы

Два Копья в палатке не помещался. Припорошенный снежком, поутру он смотрелся забавно. Косматая грива кентавра превращалась в корону колючих сосулек. Монстр тряс головой, и все это мелодично позвякивало на потеху Кас.

Чем ближе становилась граница леса, тем явственнее в воздухе чувствовалось расставание. Оно комом застревало в горле. И не потому, что поклажу придется нести самостоятельно. Два Копья завоевал любовь и доверие всех троих. Кассии казалось, что она знала кентавра целую жизнь. Что он тоже вырос с ними, несмотря на непохожесть.

Лес неумолимо редел, рассыпаясь на рощицы. В нем не осталось совершенно ничего эльфийского. Обыкновенная опушка под по-зимнему седым небом. На горизонте высились неприступные клыкастые горы в белых шапках льда и облаков. А где-то между ними маячили каменные башенки форта.

Два Копья остановился. Он взглянул на друзей, на стену стволов за своей спиной и на заснеженное поле впереди.

— Пора прощаться, — догадался Трев.

— Увы, рыцарь Тревор, — вздохнул кентавр. — У тебя свой долг, а у меня свой.

— Мы еще встретимся? — Самуэль помог Кас спуститься на землю и отстегнул тюки.

— Конечно, Сэм Стоун, — улыбнулся Два Копья. — Я буду ждать тебя.

— Спасибо, что шел с нами. — Кассия похлопала кентавра по боку.

— Не за что. — Два Копья поклонился, сделал круг веселой рысью и исчез за деревьями.

Поделив поклажу, молодые люди двинулись дальше. Трев планировал миновать открытый участок до наступления темноты, чтобы спрятаться под сенью деревьев, бородой спускавшихся с гор.

Все молчали. Молчала и Виллоу; она парила над равниной, погрузившись в размышления. Кас почти поверила, что даже призрачная ведьма привязалась к монстру, только прямо поинтересоваться боялась. А Виллоу не спешила ни подтверждать, ни опровергать догадку.

Завывавший ветер хлопал полами плащей, норовя заглянуть в туго затянутые капюшоны. Увязая в сугробах, компания продолжала движение. Всех троих вперед вела надежда на кров, человеческие лица и… миску супа. Кассия мечтала хорошенько вымыться и упасть на хрустящую свежую постель. Тревор мечтал о кружке доброго пива, а Самуэль просто шел рядом.

Наконец друзья выбрались на обкатанную дорогу. Следы копыт подкрепляли уверенность в скором завершении путешествия. Холодный ветер дул с гор. Чтобы не мерзнуть без дела, Кас собирала хворост для костра. Она старалась не сильно удаляться от стоянки.

— Готова поспорить, позови кентавр Самуэля с собой, тот бросил бы вас, — ни с того ни с сего ляпнула Виллоу. — Возможно, так ему было бы лучше.

— Ничего подобною, — рассердилась Кас. — Сэм верный, как пес.

— И сейчас он остро чувствует душный ошейник. — Ведьма оглянулась. — Если это и пес, то бродячий. С вами его держит любовь, но душа Самуэля принадлежит детям Галлеана и их лесам.

— А разве любви мало? — удивилась Кассия.

— Вполне достаточно, я просто размышляла вслух, — пожала плечами Виллоу.

— Тогда что скажешь про Трева? — Она поудобнее перехватила пухлую вязанку.

Старуха затихла, словно задремала.

— Ну! — нетерпеливо заторопила Кас.

— С ним все ясно, моя милая, — улыбнулась та. — Это рыцарь — до костей. Он будет одинаково хорош во главе войска, в постели и на пиру, если раньше не погубит себя по глупости, которую зовет доблестью. Он видел полчища демонов, но остался прежним. Однако с вами парня держит долг. Если Империя прикажет бросить все и снова отправиться с бой, Тревор ответит «есть».

Кассия открыла рот, чтобы начать спорить, но не нашла слов. Трев действительно более всего ценил рыцарство, это был его выбор. Он без оглядки бросался туда, где требовались отвага и острый клинок. И кто, если не Трев, злился на сэра Седрика, провожая армию взглядом со стен Фальвика? А Самуэль? Даже когда в городе стало неспокойно, он рвался в лес. К эльфам. К другу кентавру. И совсем недавно оба мальчишки, как дрессированные, приплясывали вокруг Лаантар.

— Получается, одна? — Кровь похолодела в жилах.

— Почему одна? Я всегда буду с тобой. — Виллоу обняла Кассию невесомыми руками. — Со мной больше ничего не случится. А еще есть барон. Он красивее всех детей Галлеана вместе взятых. Сейчас сэр Седрик в седле крылатого коня, как самые благородные сыны Невендаара. Но и в пылу сражений он помнит о тебе. Только представь!

Кас смежила веки. От трепетного сердца жар распространялся по телу нежными волнами. Прекрасное лицо возлюбленного вытесняло тревоги и лишения. Ради него Кассия перенесла бы во сто крат больше.

Самуэль, по своему обыкновению, безмолвно таращился в огонь. Иногда Кас готова была посулить сокровища тому, кто раскроет тайну его мыслей. Вдруг Сэм поднял голову. Кассия отвлеклась на шорох за спиной, когда же обернулась снова, парня и след простыл. А через мгновение за деревьями кто-то пронзительно заверещал.

— Смилуйтесь, благородные господа! — причитал мелкий носатый гном в сером плаще. — Я ж… того… мимо пробегал!

— Это еще что за зверь? — хмыкнул Тревор.

— Это, брат, шпион. — Самуэль ловко подвесил коротышку за ноги на суку.

— Минуточку, — запротестовал гном. — Я не шпион, а честный вор. Разные вещи!

— Так ты еще и преступник? — Сэм ткнул коротышку в бок, так что тот волчком завертелся на веревке.

— Преступники живут шикарно, а не болтаются между небом и землей, — возразил гном. — Я ж даже безоружен.

— Ой ли! — Самуэль тряхнул веревку, и два кинжала упали в снег.

— Ax, это! — нервно рассмеялся вор. — Это ж безделушки. Ими только колбасу резать. Колбаска, кстати, тоже есть. Хотите?

— Нет, хитрец. — Этот гном отчего-то вызывал у Трева улыбку. — Говори, чего здесь делаешь, если жить не наскучило.

Висевший вверх ногами коротышка сложил руки на животе и откашлялся.

— Наняли меня, значит, на одно дело: метнуться до Гларимиэля и обратно, посмотреть, чего там как, — признался он. — То ж пара пустяков, только времена нынче — сами знаете. И работодатель пошел ушлый. Ты, мол, живенько сгоняй, а денежки после. Ну, кто ж так дела ведет? Вот потому я свободный гном. Птица вольная.

— …гордая, — вставил Сэм — Зачем тебя посылали?

— А мне этого знать не положено. Меньше знаешь — меньше проблем, — пояснил коротышка. — Мне семью кормить надо. Силой меня судьба обделила, зато на смекалку не жалуюсь. Вот и зарабатываю, чем природой велено. Вы б отвязали меня уже. Кровь к макушке приливает. Шумит.

— Разогнался, — прищурился Тревор. — Вдруг мы тебя так и бросим болтаться?

— Не-не-не-не-не, — замотал головой гном, — вы не бросите. У меня детишек мал, мала меньше, а вы, как я погляжу, рыцарь. Глаз-то у меня наметанный. Такие не бросают, раз сразу за ноги подвесили, а не за шею. — Коротышка расхохотался.

— Хорошо, а звать тебя как, честный вор? Имя у тебя есть? — поинтересовалась Кас.

— Есть, красавица, но вам оно без надобности, — отрезал тот.

— А вдруг мы за упокой твоей души помолиться захотим, когда тебя все же вздернут? — Самуэль не спешил отпускать пленника.

— Не вздернут, — отмахнулся гном. — Я везучий. Кроме того, отношения у нас с вами чисто деловыми будут. Там же золото?

Он указал на кожаную сумку.

— Откуда знаешь, поганец? — Тревор скрестил руки на груди.

— Пересчитал все до монетки, пока эльфы вам их несли, — с достоинством ответил тот.

— Выходит, попался нарочно? — обиделся Трев.

— Вообще-то оруженосец ваш меня давно заприметил, даже предупредил не соваться. — Вор достал из внутреннего кармана курточки стрелу и вручил Сэму. — Вот, в целости и сохранности.

— Не смотри на меня, — попытался оправдаться парень. — Весело было с ним в гляделки играть. Этот хотел бы обчистить нас до нитки — обчистил бы.

— Именно, — подтвердил гном. — Развяжите.

— Развяжи его, — приказал Тревор.

Самуэль спустил коротышку на землю. Тот немедленно подобрал свои кинжалы и пристроил на поясе.

— И какого рода «деловые отношения» с нами ты планировал, хитрец? — Трев присел на корточки.

— Вы идете в форт Таргрим, так? — широко улыбнулся гном.

— Допустим, — кивнул Сэм.

— А там уже два месяца как мятеж отгремел, — сообщил он. — Офицеры злобствовали, вот солдатики и порешили их всех до единого. Уж не знаю, на что рассчитывали. Управиться теперь сами с собой все равно не могут. Мирный люд новую власть боится пуще войны. Так и живут.

— Что-то вести у тебя невеселые, — посетовал Тревор.

— То ж не все еще, — подмигнул гном. — Навести порядок не сложно. Тем более, настоящему рыцарю. Я ж не столько за себя рублюсь. Там сестрица моя лавку держит. Задрали поборами, демоны.

— Не юли, — попросил Самуэль. — Выгода твоя где?

— За небольшую плату я спутаю бунтарям карты, — вещал коротышка — Такого в приказах нарисую, что те перегрызутся. Пользуясь неразберихой, вы проберетесь в форт и убьете зачинщиков. Там все, кроме них, от «независимости» устали. Страже по монетке накинуть, и те пойдут лучше напьются, чем с настоящими воинами оружие скрестят.

Трев тут же загорелся идеей отбить мятежный форт. Звучало-то все просто. Даже слишком просто. Тот самый «зов Империи» заглушал здравый смысл.

Счастливый гном не сидел на месте. Он кружил около мальчишек и трепался о ерунде. Тревор устал быстро, а Самуэль продержался до вечера. Коротышка плел о том, как жилось до войны, о былом могуществе кланов, о теперешней разрозненности всех и вся…

— Взгляни на него, — процедила Виллоу. — Такой пустит вас с молотка, перебьет цену, выкупит и продаст еще дороже.

— А по-моему, он смешной, — скептически отозвалась Кассия.

— Не обольщайся, это из-за ростика и носа картошкой, нутро гнилое, — возразила мертвая ведьма. — Про детей тоже солгал.

— Поживем — увидим. — Кас успела привыкнуть, что Виллоу все воспринимает в еще более черных тонах, чем сама девушка, не отличавшаяся оптимизмом.

— Лишь бы поздно не было.

Утром Трев снабдил гнома нужной суммой и отпустил под присмотром Самуэля в захваченный форт. Естественно, и это ведьма не одобрила.

— Как-то легко твой приятель снюхался с воришкой, — ворчала она. — Рыбак рыбака… Самуэль не предатель, конечно, только методы его не всегда бесспорны. В планы же посвящать привычки нет.

Разведчики вернулись к полудню. А пробираться в крепость решили на следующий день с наступлением сумерек. Сокращая томительное ожидание, парни потратили время на подготовку. Трев точил меч и начищал доспехи. Кассия до последнего не понимала, какую роль отведут ей. Самуэль же казался подавленным.

— Ты останешься, — сказал Тревор.

— Значит, одной в лесу мне будет безопаснее? — разозлилась Кас.

— Нет, — возразил Сэм. — Нам потребуется каждая стрела.

Юноши свернули лагерь, упаковали все в тюки, а их схоронили под кучей мерзлых веток. Дорога прошла в тишине, даже гном не галдел, хотя с первых мгновений знакомства не закрывал рта Трев упивался опасностью и чувствовал себя просто-таки завоевателем.

— Как-то они заигрались, — вымолвила Виллоу. — Не к добру. Положись на меня, милая. Пусть сами расхлебывают, если что.

Под стенами форта воришка достал из кармана горсть кривых железок, превратившихся в ловких руках в надежный крюк, привязал его к длинной веревке. Самуэль прикрепил крюк к стреле и отправил на зубцы. Первая часть плана прошла великолепно: подкупленные стражники не вышли в караул. Глухой удар, короткий скрежет — и путь свободен.

Над фортом повисла напряженная тишина. И в сердце Кассии закралась тревога. Такое чувство, что капкан вот-вот захлопнется. Ворчание Виллоу только усиливало это ощущение. Лестница во двор, пустая и гулкая. Но стоило компании выбраться на открытое место, по стенам вспыхнули яркие огни, и вооруженные люди заполнили площадку. Их заряженные арбалеты и острые копья не сулили ничего хорошего.

— Попались, голубчики. — Бородатый тип с рябым лицом снял шлем. — У каждого гнома есть своя цена.

— Ах ты, грязный маленький… — зарычал Тревор.

— Поздно, — отмахнулся бородач. — Заберите у них оружие, а коротышку вышвырните вон. Он свое получил.

— Без меня вы не узнаете страшный секрет! — взвизгнул вор, когда солдаты подхватили его под руки.

— Страшный секрет? — переспросил главарь.

— Да, секрет этой дамочки. — Гном ткнул пальцем в Кас.

Кассия побагровела Трев ринулся было душить предателя, но Сэм незаметно осадил его. «Так задумано», — прошептал он.

— За рыцаря можно получить выкуп, но такая мелочь не сравнится с настоящим сокровищем. Это знаменитая Фальвикская Дева! — торжественно объявил коротышка.

По площадке прокатился ропот.

— Ее кровь драгоценна, — повторяла толпа.

— Догадываешься, что сейчас начнется? — Старуха потирала руки. — Они попытаются порвать тебя на части и друг друга заодно.

— Так я им добавлю. — Кассия выхватила свой тонкий клинок и рассекла ладонь.

Алые кристаллы посыпались из раны.

— Стойте! Я приказываю! — хрипел бородатый, но солдаты побросали оружие и на карачках ловили волшебные самоцветы.

Они сталкивались лбами и едва не грызлись как собаки. Отвращение тошнотой подступило к горлу. Воспользовавшись суматохой, Самуэль кошкой метнулся к предводителю. Как парень оказался у него за спиной, не заметил никто. И вот уже струя настоящей крови оросила камни кладки.

Приступ ярости захлестнул Тревора. Он поднял меч и принялся без разбора рубить направо и налево. Спины, головы, руки — все, что подворачивалось. Площадку заполнили вой и стоны.

— Бетрезеновы дети! — ревел Тревор.

В безумных глазах плясал огонь. Словно совсем не эту картинку парень сейчас видел перед собой. Не перепуганных насмерть солдат, не… людей. Словно он снова на полях той войны, что навсегда занозой засела в нем.

— Каждый прячет своего демона, — прошептала Виллоу. — Кто как умеет. И у каждого демона есть своя потайная дверь наружу. Бойся чужих демонов.

Пылающий гневом Тревор казался воплощением разрушения. Ни мольбы о пощаде, ни стоны не останавливали его. Свист клинка, предсмертные вопли…

И этого человека Кассия звала другом? Она считала, что знает его. Девушка остолбенела, когда Тревор обернулся к ней.

— Это я, Трев… — пролепетала она. — Я…

— Ты в порядке? — ласково спросил монстр, перемазанный кровью.

Кас поспешила кивнуть. Мир вокруг распадался на части. Кассия как будто знала двух разных Треворов, поселившихся в одном теле. Одного она любила трогательной детской любовью, другого же смертельно боялась. Но оба они не желали бедняжке вреда.

Что касается Самуэля, тот спокойно стоял в стороне, наблюдая, как беснуется его друг и господин. Вероятно, сам Сэм рассчитывал именно на это. Труп главаря мятежников лежал у ног парня. Едва ли Самуэль победил бы такого громилу в честном поединке. А вот ножом по горлу — запросто.

— У него демонов нет, — усмехнулась старуха. — Демонам тоже надо где-то жить. Пустота им не по вкусу.

Пусть темную сторону Самуэля Кассия распознала давно, встречать ее всякий раз не доставляло удовольствия. Девушка боролась с желанием броситься прочь. Сбежать от тех, в кого в одночасье превратились ее лучшие друзья. Забыть беспросветный кошмар жуткой бойни.

Кассия не питала иллюзий относительно поверженных врагов. Они все были скотами, как чернь из ее кошмаров. Бедняжку разобрали бы по капле, по камешку, как разрабатывают жилу, а потом… Хотя откуда взяться «потом»?

Забытый всеми гном жался к Сэму и закрывал руками глаза. Его ужас можно было почуять. Толстый крысеныш покорно ждал своей очереди, своей порции праведного гнева.

— Кто из вас? — Переступая тела, Тревор двинулся к ступенькам.

— Оба, — ответил Самуэль. — Другого пути не было.

— А почему вы мне ничего не сказали?! — взревел тот.

— Потому что ты бы не пошел на обман. — Выдержке Сэма позавидовал бы кто угодно.

— Ты поставил под угрозу наши жизни! Жизнь Кас! — не унимался Трев.

— Кассия как раз повела себя достойно, — возразил Самуэль. — Храбро и мудро. Сделала то, о чем я не смел просить.

— И тебе хватает наглости произносить ее имя? — рыкнул Тревор.

— Победителей не судят, — покачал он головой.

— Кас, скажи что-нибудь! — Трев бессильно обернулся.

— Тише, ты напугал ее. — Самуэль спрятал кинжал в ножны.

— А ты ее предал. — Ярость сменило смятение. Казавшаяся нерушимой «тройка» развалилась на единички. Оба парня смотрели на подругу, и каждый жаждал одобрения. Только ни один не мог получить его.

— Ты туз в рукаве, разменная монета, — грустно вздохнула Виллоу. — Их любовь и долг заканчиваются там, где начинаются мужские игры в героев. Помолчи еще немного, и парни все решат за тебя.

По щекам Кассии бежали слезы, соленые и горячие. Запах крови и парок над трупами — эти легкие штрихи дополняли картину краха.

— Трев, все закончилось. Ты великолепен. — Самуэль приблизился к другу и положил руку ему на плечо.

— Пошел вон, — процедил тот.

Сэм не шелохнулся. Ведь и он был на той войне. Рядом. Кому, как не Самуэлю, знать, за что Тревор стал рыцарем. Как горячее бесстрашие одного сохранило жизни многим. Как храбрый мальчишка пробивался сквозь ряды чертей всех мастей, словно заговоренный. «Я представил там Кас, — сказал Трев тогда, — что опасность грозит ей».

Никто, кроме них двоих, не слышал шепота, ветерком слетевшего с губ.

— Ты бы все равно спас нас, — произнес Сэм.

— Но это были… не враги. — Тревор скрипнул зубами. — Не те враги.

— Враги, — подтвердил он. — Враги государства, изменники и мятежники. Ты поступил правильно.

— Провокатор, — болезненно поморщился Трев.

Самуэль смотрел другу через плечо прямо в глаза Кассии. Секунды тянулись чудовищно медленно.

— Прости меня. — Сэм отступил на шаг и опустился на колени. — Только Всевышнему известно, чего мне стоило солгать тебе. Ведь не сказать всей правды — тоже ложь.

— Хорошо, допустим, я прощу тебя. — Тревор не смотрел на Самуэля. — Как теперь? Как дальше?

— Только победа. — Сэм поднялся на ноги. — Как ты любишь.

Гном сообразил, что сегодня убивать его не будут, и несказанно обрадовался.

— Где-то здесь… Ага! — Коротышка перевернул мертвого предводителя и подобрал рог.

Протяжный звук эхом облетел весь форт. И тот отозвался робкими голосами. Ворота за спиной гнома распахнулись, из них вышли безоружные солдаты.

— Перед вами сэр Тревор Вайнвуд, Рыцарь Империи! — объявил Самуэль и преклонил колено.

— Мы верны Империи! — ответил нестройный хор.

Солдаты тоже склонились перед Тревом.

— Каковы будут ваши распоряжения, сэр? — спросил седой мужчина.

— Возвращайтесь на посты, — твердым голосом приказал Тревор. — Но сперва уберите это. И пришлите мне писаря.

Таргрим — новый город, новый замок, новая служанка, чистая постель и сытная еда, только внутри что-то разладилось. Умерло вместе с верой в надежность прежних друзей. Кассия часами стояла у окна, глядя на белый простор длинной пустоши между владениями эльфов и горами.

Приставленная девушка старалась во всем угодить госпоже. Изображала участливую собеседницу, таращилась преданными глазами, исправно клала грелку под одеяло и подавала теплое молоко. Дочь приличного горожанина усиленно создавала впечатление особы образованной и полезной. Но, ни ее самой, ни ее усилий никто не замечал.

Докучливый гном остался в форте. Он хвостом ходил за Самуэлем и щебетал без умолку. Коротышка гримасничал и шутил. «Пора тебе сменить свой наряд на пестрый камзол и колпак с бубенцами, — посмеивался Сэм. — Дудку я тебе смастерю». А гном отвечал, что непременно рассмотрит предложение.

Форт Таргрим многократно превосходил Фальвик размерами, но и его жителей затронул призыв Эмри. Зрелых мужчин почти не попадалось, лишь мальчишки и дремучие старики. Женщины за внешней стеной потеряли надежду увидеть своих отцов, мужей и братьев живыми. С заплаканными глазами они бродили, словно тени, клянчили хлеб в гарнизоне и серой вереницей тянулись вдоль забора храма.

Письма от Седрика приходили теперь часто-часто и хранили небывалую нежность. Они делились на две части: для Кассии и для Тревора. Но поскольку у парня никак не получалось одолеть безграмотность, девушка читала вслух все, что ему предназначалось. Внутренний голос предостерегал Кас, что жених тоже мог измениться. Однако Кассия гнала от себя эти мысли. «Благородные остаются таковыми, что бы ни произошло», — твердило трепетное сердечко.

Армия Империи то побеждала, то терпела неудачи. Имена из списков погибших и награжденных, присылаемых в форт, глашатай выкрикивал на рыночной площади. И когда одни впадали в уныние, другие радовались. Но стоило чаше неудачи на весах судьбы переполниться, на улицах начались беспорядки. Ненависть переживших утрату рвалась наружу, приобретая страшные формы.

Снова, как в Фальвике, Кассия запретила женщинам плакать публично, только теперь за ослушание наказывали плетьми. Таргрим рыдал за наглухо закрытыми ставнями. Война принесла горе в каждый дом. Она не миновала никого, но Виллоу продолжала уверять в благополучном исходе войны для Саймона и барона.

Шпионы доносили вести о том, что Эльфийский Альянс готовит вторжение в ослабленную демонами Империю и что не видать Невендаару покоя. Народ роптал. Ужас полз по улицам липким туманом. И снова Кассия обратилась к опыту уничтоженного Фальвика. Все ворота захлопнулись. Разговоры о войне были поставлены вне закона. Герольды оглашали на площади порядок цен на зерно и уголь. Из внутренней крепости никто не посещал город. Но слухи все равно просачивались через высокие стены. Слуги болтали с кухарками, те с поставщиками провианта и свечей, а они с караванщиками.

— Кто-то копается в твоих вещах, — сообщила призрачная старуха. — Этот же кто-то подслушивает у дверей.

— Сейчас? — Кас подняла брови.

— Нет, когда говорится что-то важное, — ответила та. — Спрячься за занавесью.

Повторять дважды не пришлось. Девушка немедля последовала совету, ведь единственное существо, не предавшее ни разу, заслуживало доверия. А скоротать с Виллоу несколько часов ожидания — простая задача, даже в полной тишине и неподвижности.

Каково же было удивление, когда скромная и миловидная служанка распахнула кабинет госпожи, чтобы извлечь оттуда злополучные списки, от которых всем становилось только хуже. Но помимо них эта дрянь сунула свой нос дальше, туда, где аккуратной стопкой лежали адресованные только Кас слова любви.

Мерзкая девчонка воровато озиралась. Она щурилась и бормотала себе под нос, уставившись в строчки, когда Кассия выпрыгнула из укрытия диким зверем.

Преступнице не представилось ни единого шанса объясниться. Фальвикская Дева волокла ее за волосы по коридорам замка, а выбегавшие на визг люди чудесным образом впадали в оцепенение.

Кассия сама взяла хлыст и не успокоилась до тех пор, пока ошметки кожи не смешались на спине бывшей служанки с полосками рваного платья. Никто не смел, приблизиться к наказанной, никто не смел возразить. Нашлись также и те, кто оправдал как одну, так и другую.

Кас знала, что непременно будет сожалеть о содеянном, только не могла остановить руки. Шпионке досталось одной за всех. За предавших друзей, за алчную толпу, за орды нежити, растоптавшие сначала лесную обитель, а затем Фальвик. И, разумеется, за то, что дуреха влезла туда, где не позволено рыться грязными руками. В любовные отношения леди Кассии и сэра Седрика.

Тело девушки вручили безутешным родителям «Изменница», — сказали им. Разумеется, народного одобрения своим поступком Кас не снискала.

— Чернь, — вздыхала Виллоу. — Они не помнят добра. Стоит проявить твердость, как молва выжжет на тебе клеймо тирана. Исключений нет. Но парадокс в том, что тиранов забывают куда как менее охотно, чем прочих.

Старуха видела людей насквозь. Она замечала малейшую червоточину в душах и помыслах. «С такой союзницей меня больше не предадут», — верила Кассия.

После этого случая никто не задерживался подолгу на службе у Кас. Люди разбегались в страхе и прятались по щелям, точно клопы, лишь заслышав стук каблуков и шелест длинных одежд. За каждой улыбкой, в каждом поклоне и жесте Кас виделось притворство и ложь. Матери скрывали дочерей, чтобы те не попали в лапы «Фальвикской ведьмы».

Едкий стыд не позволял Тревору упрекнуть Кассию, да и в чем? Он верил в ее чутье на предателей, ведь девушка не ошибалась. Насколько справедливы были ее «методы» — другой вопрос. Но даже крысы боялись уносить зерно из кладовых форта. Кассия видела насквозь растратчиков и лицемеров, пытавшихся в военное время набить кошельки и брюхо. Для окружающих Кас не знала пощады.

Священники пытались смягчить сердце девушки, только все они быстро слегли от неизвестной болезни, излечить которую не могли ни снадобья, ни молитвы. «Самая обыкновенная лихорадка, — возражала Виллоу. — От переживаний чего только не случается. Кому приходится слушать все горести народа? Вот бедняги и не выдержали».

Сама Кассия вернулась к чтению Писания. Ночами она молила Всевышнего, не вставая с колен, о благополучии воинов Империи, о победе, о прощении. Девушка не пропускала служб в часовне внутреннего замка. Кас ждала знака, сигнала, весточки. Нет, не столба света с неба, не белых птиц — просто облегчения. Священник сказал, что Всевышний послал испытание, которое непременно нужно вынести. И что чем крепче любовь, тем суровее испытывает он детей своих.

Внешне отношения с друзьями остались прежними, но внутри Кас больше не чувствовала единения. Это мучило девушку сильнее вины. Сама Кассия тысячу раз прокляла себя за проявленный гнев. Кас разделилась на две половины. Одна часть простила служанку, даже поняла ее, пусть запоздалые сожаления и не меняли картины. Другая — не сомневалась в собственной правоте. А все они вместе усердно молились, чтобы снова стать единым целым. У каждой Кассии имелись доводы и оправдания, которыми половинки истязали друг друга.

— Я чудовище? — спрашивала себя девушка. — Та бедняжка не вынесла наказания. Она умерла от моей руки. Не от войны…

— И от нее тоже, — отвечал внутренний голос, спокойный и размеренный. — Если есть правила, им нужно следовать, иначе настанет хаос. Эти стены уже видели мятеж. Зачем скорбные новости сейчас, когда победа далеко?

— А как же справедливый суд? — Тут Кас чаще всего начинала плакать. — Кто дал мне право отнимать жизнь, которая дана не мной?

— А кто дал ей право читать секретные документы? Кто дал право читать наши письма? Любая мелочь, вскормленная слухами, станет монстром, пожирающим души, — продолжал гнуть свою линию голос. — То, что шпионка могла почерпнуть, не осталось бы с ней. Оно отправилось бы дальше, на улицы. Отравлять умы. Наша задача — верить в могучих воинов, а не рыдать. Что-что, а такое успеется.

— Слова! — кричала Кассия, хватаясь за голову. — Слова, и больше ничего!

— Когда ты оставила ее, дуреха дышала, — монотонно повторял невидимый существующий собеседник. — Это лекари не сумели спасти ее. Не сумели исцелить. Не теряй лица. Дойдет до того, что ты оправдаешь и остальных.

— У них были семьи, — дрожала Кас.

— Были, но не у всех, — продолжал давить голос. — Они крали у Империи. Кто что мог. Кто хлеб, кто золото, а кто надежду. Воров положено вешать там, где есть крепкий сук и веревка.

Виллоу не встревала в этот внутренний диалог, лишь слушала. Но до тех пор, пока Кас не обращалась к ней. Тогда старуха обнимала несчастную и утешала, как умела:

— Лекарь вырывает гнилой зуб, чтобы не сгнила вся челюсть, — говорила она. — И только ему известно, который зуб следует вырвать. Мы знаем гнилых людей. Мы избавляем от них больной мир. Только твое чистое сердце позволяет тебе скорбеть о подлецах.

Волна уныния уносилась прочь, чтобы вернуться со следующим закатом. Молитвы, обрывки сна, снова молитвы, — бесцветные дни тянулись один за другим.

Между тем Таргрим жил своей жизнью. Глава поселения, замшелый старик, привык во всем полагаться на решения бывшего коменданта крепости. И оттого с радостью исполнял повеления Тревора как временного начальника злополучного гарнизона. Трев же старался сделать для города возможное и невозможное. Он распорядился выдавать всем вдовам и сиротам Таргрима пайки, чтобы хоть как-то поддержать людей в тяжелый час. А чтобы занять мальчишек, Тревор вновь стал тренировать новобранцев. «Армейская дисциплина, — повторял он. — Вот что кого угодно превратит в человека».

Молва быстро закрепила за парнем прозвище «Милосердный». Самуэль гордился другом. Он плюнул бы в глаз любому усомнившемуся.

— Таргрим превращает меня в наседку, — сетовал Трев. — Я все думаю думаю, как город выдержит будущую осаду. Если крестьяне не соберут урожай, мы останемся без съестных припасов.

— Ты просто стал мудрым, — улыбался Сэм. — Вырос.

— А ты? — Тревор откидывался на спинку высокого стула. — Ты стал мудрее?

— Мне незачем, — отвечал Самуэль.

Кас передергивало, когда мальчишки заводили подобные беседы. Она, конечно, уважала Трева за усилия, но предпочитала молчать.

Естественно, ни о каком Фальвике речи не шло. Занятый насущными проблемами новой крепости, Тревор не вспоминал о нем. Воображение Кассии рисовало безмолвные стены пустого города: разграбленные дома, слепые окна, гулкая тишина. Брошенным ребенком Фальвик ждал возвращения того, кто позаботится, утрет слезы и поможет подняться. Он ждал своего барона.

Кас надеялась, что в руинах поселилась нежить, — девушка жаждала отмщения. Чтобы Сэр Седрик на крылатом коне ворвался в ряды алкмаарцев во главе победоносного воинства и втоптал мертвяков в грязь, в землю… Туда, где им самое место.

Фантазии отвлекали Кассию от реальности. Они легко исправляли ошибки и промахи, воскрешали погибших, прощали любые грехи. В мире грез Кас добивалась гармонии с собой. Там она была самой настоящей баронессой рядом с любящим супругом. Справедливой и доброй. Там она рожала Седрику чудесных детей, непременно мальчиков. Там Империя людей объединила земли от моря до моря, и Невендаар цвел, как во времена юности.

Птица принесла письмо. Взъерошенная голубка трепетала в руках, глядя круглыми, чуть испуганными глазами. Ее белая грудь часто-часто вздымалась, а на лапке висело привязанное послание. Несколько слов: «Победа. Место назначения — Фальвик. Мы рядом», дата и подпись.

— Они идут! — Кассия кружилась и хохотала. — Пора собирать вещи!

— Кто идет? Куда? — Виллоу изобразила изумление.

— Седрик! Фальвик! Саймон! — Вне себя от радости, Кас не обращала внимания на испуганного смотрителя голубятни, принесшего своего питомца.

Девушка щедро вознаградила хозяина птицы за счастливую весть. Радость была бы не полной, если бы мужичок не вспомнил, откуда могла вернуться в родное гнездо его голубка.

— Красивый и умный этот Седрик, — улыбалась старуха Виллоу. — Как мудро — послать местную птицу! Дважды обнадежить одной и той же новостью. Не удивлюсь, если скоро барон напишет из восстановленного Фальвика. Ты должна быть возле него. Защищать свое сокровище от предателей и завистников.

Получалось, что Седрик и правда совсем рядом и вот-вот войдет в родной город, чтобы тот снова возродился и засиял «Настоящий рыцарь и герой, — думала Кас. — Не то, что глупые мальчишки Трев и Сэм. Они ведь так и не собрались спасти город, который потеряли».

Между тем Таргрим ликовал. «Победа! Победа!» — летело во все концы. Этот город тоже ждал возвращения, но уже своих героев. Казалось, все вокруг очнулось ото сна. Люди рядились в праздничные одежды и украшали дома. Они обнимали друг друга и плакали от счастья, не пряча слез. Одна большая радость смыла все прочее. Закончился кошмар, закончилась война.

Тревор отказался покидать форт, к невыразимому разочарованию Кассии. «Пока сюда не прибудет назначенный комендант, я не брошу этих бедняг», — сказал, как отрезал. Девушка же всерьез подозревала Трева в трусости. Что, представ перед Сэром Седриком, парень узнает настоящий позор. А здесь его превозносят до небес за хлебные подачки. Мелковато для рыцаря.

— Как же я? Кто защитит меня в дороге? — спросила Кас.

— Самуэль пойдет с тобой, — отозвался Тревор. — Но на твоем месте я бы подождал, пока появится куда возвращаться.

— А он и на своем не торопится, — хихикнула Виллоу, кружившая под потолком.

— Я нужна барону, — сухо ответила Кассия.

Парни коротко попрощались и пожали друг другу руки. Сэм пообещал, что скорее умрет сам, чем позволит причинить вред Кас. «Самая большая мужская глупость, — фыркнула старуха. — Если дурень погибнет, ты погибнешь точно. Вот и получается горе, а не защитник. Хотя Тревор жаждал услышать именно это».

Гном, успевший зарекомендовать себя как бесплатный довесок, конечно, увязался за Самуэлем. И отговорить его не путаться под ногами никто не сумел. Правда, сам парень не особенно старался. С таким спутником ему не нужно было открывать рта: коротышка галдел без умолку.

— Не узнаю тебя, — шепнул Сэм в дверях. — Раньше ты бы сказала, что по Саймону скучаешь.

— Я скучала, — возразила Кассия и тут же отыскала нужную струну в глубине души. — Разумеется, скучала. Я люблю Саймона и верю, что с ним все в порядке.

Самуэль улыбнулся. Кас испугалась, что становится такой же пустой, как он. Однако щемящая боль в сердце и неподдельная тоска по Седрику красноречиво свидетельствовали об обратном.

Два всадника пронеслись по извилистым улицам в рыжем свете фонарных огней. Они мчались во весь опор, поднимая за собой вихри пыли. Мост въездной башни опустился, открывая путь всадникам из форта Таргрим в поле. Туда, где в небе над горизонтом в разрывах между облаками из черноты подмигивали звезды.

Ехали налегке. Кассия уже привыкла ничего не брать с собой. А еще надеялась, что гном не удержится и рухнет на каком-нибудь повороте. Из-за коротышки дорога сквозь эльфийские земли оказалась слишком опасной. С таким спутником, будь ты хоть трижды друг леса, все равно схлопочешь стрелу.

Подчиняясь обстоятельствам, компания предпочла длинный спокойный путь трудному, но короткому. Кас злилась, но ничего не могла поделать.

— Даже без гнома там нас не примут, — пояснял Самуэль. — Лаантар считает, что с оракулом, передающим волю Галлеана, а то и с самим богом что-то не так.

В любом случае, долгожданное воссоединение влюбленных откладывалось.

 

Глава девятая,

в которой Кассия возвращается в Фальвик

Кассия не замечала декораций, но кожей чувствовала утекающее сквозь пальцы время. Каждая остановка, каждая задержка воспринималась как оскорбление. Здесь не было писем от Седрика, только скачка наперегонки с ледяным ветром.

Кас избегала больших дорог и людных мест. Меньше всего она хотела встретиться с бандитами, промышляющими грабежом сонных караванов. Девушке казалось, что чем меньше шансов встретить путников, тем меньше проблем. Совершенно все вокруг раздражало ее: ветер, слепивший глаза, спотыкавшийся конь, болтливый гном, чрезмерно тихий и безразличный Самуэль. С двумя последними ей хотелось поступить просто: нарезать хворостин и всыпать им обоим.

— Так дальше нельзя. Если лошадей не кормить, они упадут, — признался Сэм. — Пары пучков травы на коротких привалах для лошадей недостаточно.

— Ну и отправляйся в ближайший город за овсом, вместо того чтобы забивать мне голову, — фыркнула Кассия. — То словечка не вытянешь, а то сразу столько.

— Ты со мной? — без особого энтузиазма спросил парень.

— Нет. — Она спешилась.

— Давай организуем лагерь? — попытался предложить Самуэль.

— Никаких лагерей, — отрезала Кас. — Потом его сворачивать, а то и чего доброго захочешь задержаться на денек-другой. Лошади не так важны, как Фальвик и барон.

— Да-да, — проворчал себе под нос тот, — когда лошадки сдохнут, мы отлично повеселимся.

Кассия сделала вид, что не услышала. Иногда Сэм становился просто невыносимым, таким же высокомерным, как его драгоценные эльфы. Парень вел себя так, точно знает все на свете и все повидал. Он с улыбкой слушал речи подруги, но поступал по-своему, как только поворачивался спиной.

Перекинувшись парой слов с гномом, Сэм запрыгнул в седло и ускакал. Кас привязала лошадь к дереву и села на пень.

— Костерок бы не помешал, — шаркая ножкой, сообщил вор.

— Тебе нужно, ты и разводи. — Она закрыла глаза и притворилась дремлющей.

Раньше Кас не задумывалась, какого цвета платье подойдет к ее глазам и характеру, но с некоторых пор выбрала для себя синий — как глубокое летнее небо, как море, которого Кассия никогда не видела.

Оказавшись в тишине и покое, Кас вдруг поняла для себя что-то крайне важное о войне, о жизни, о дружбе и любви. Причем это что-то не получалось передать словами. Мысль вертелась где-то рядом, но так и не открылась до конца.

Веселый огонь лизал сучья. Глупый гном щебетал о ерунде, поворачивая нанизанную на прут колбаску. Запах еды настраивал на благостный лад, возвращая доброе расположение духа. Кассия придвинулась ближе к костру и даже попыталась поддержать никчемную беседу.

День клонился к вечеру. Тучи разошлись, и небо очистилось. «А в этом что-то есть, — подумала девушка, таращась в огонь» — Какая-то сила.

— Боюсь тебя расстраивать, но у нас неприятности. — Вкрадчивый шепот Виллоу развеял дымку походной романтики.

Воришка насторожился. На его лице застыло выражение неподдельного отчаяния.

— Откуда они здесь? — выдохнул гном. — Так, падай на землю и подыгрывай! Будто я тебя изловил… Надо тянуть время. Кинешься бежать — застрелят, а в бою столько за раз не одолеем!

Коротышка повалил Кассию, завел ей руки за спину и бережно перевязал запястья куском веревки. Зато что он при этом кричал — любо-дорого!

— Не больно? — спросил он уголком рта.

— Нет, а что стряслось? — так же тихо поинтересовалась Кас.

— Другие гномы, не мой клан, — пояснил тот. — Подыгрывай лучше.

— Ах ты, жирный червяк! — с наслаждением рыкнула девушка. — Прикидывался провожатым, а теперь вот как?! Чтоб твои потроха сожрали волки, а из шкуры тролли наделали ковриков!

— Очень правдоподобно, — похвалил вор.

— Зря ты положилась на него, — посетовала призрачная старуха. — В любом случае, выручу тебя. В обиду не дам.

К костерку у тонкой дороги со всех сторон вышли сердитые коротышки. Возглавлял отряд здоровый гном с огромным топором. С ним два арбалетчика и ребята с внушительными молотами. Не самая приятная компания.

— Она одна? — Начальник вышел вперед.

— Одна-одинешенька, — глазом не моргнув, солгал плут.

— Славно, — кивнул он. — Проваливай.

— Я… я первый ее поймал, — как-то не очень убедительно пискнул вор.

— А кого поймал, смекаешь? — густым басом прогудел громила. — Мы-то про эту девку все знаем.

— И я знаю, — улыбнулся коротышка. — Вы все такие крепкие и солидные, просто гордость рода. Что ж я вам не уступлю-то? Но лошадка — моя.

— А ведьма? — насупился тот. — Про камни из крови мы наслышаны.

— А ведьмы на всех хватит, — развел руками воришка.

— Так давай делить! — Громила тряхнул топором.

— Не-не-не-не-не! — запротестовал несчастный плут. — Это ж, если ухаживать, холить и лелеять, она как курочка, которая золотые яйца несет.

Кассия подняла глаза на гномов. «Какие же у них вблизи морды мерзкие: землистые, рыхлые», — отметила она про себя.

— Мне мелкие камешки не нужны, — отмахнулся громила. — Здоровый хочу, с бычье сердце. Как думаешь, если пополам ее разрубить, выкатится такой?

— Где же Сэм? — едва слышно простонал коротышка, а вслух добавил: — Не уверен. Даже из больших ран мелочь сыпалась. Я-то видел. Давно слежу.

— Уверен, нет, меня не колышет, — усмехнулся тот. — Раз одним куском, значит, пополам еще не рубили. Посторонись!

Но вор не шелохнулся.

— Так дела не делаются, — тихо произнес он. — Вызываю тебя на честный бой. Победишь — руби сколько влезет, проиграешь — проваливай сам.

— Похоже, гномик повредился умом, — крякнула Виллоу. — Или что-то задумал.

— Вызываешь, значит? — прищурился громила. — Ты? Ну что же… Как там у вас говорят? Пара пустяков. Только, чур, биться до смерти.

— Бой, бой, бой! — подхватили прочие гномы.

Они обступили соперников кольцом. Крошечный вор сжимал свои кинжалы и с надеждой всматривался во мглу между деревьями. Громила с ревом взмахнул топором. Неподъемная железяка просвистела совсем рядом, Но хитрец увернулся.

— Было близко, — с напускной беззаботностью прокомментировал он.

Снова удар и снова промах. Воришка танцевал вокруг здоровяка, выводя того из себя больше и больше. Остряк отпускал едкие шуточки и храбрился. Он нагибался и подпрыгивал, чтобы свирепое лезвие не снесло ему башку.

— Что ж ты вертлявый такой? — отдувался громила. — Постой минутку смирно и умри!

— С радостью бы, да уголек за шиворот попал, остановиться не могу, — хихикнул вор.

От тяжелого топора на земле появились рытвины.

— Нельзя полагаться на удачу. Ее не существует, — вздохнула призрачная старуха. — Удача — сочетание усилий всех сторон, приправленное глупостью.

Коротышка оступился и упал ничком. Раздался хищный свист топора и радостные возгласы, но вор успел перекатиться с брюха на спину прежде, чем угодил, как цыпленок, под нож.

— Достаточно. — Кассия избавилась от бесполезных пут и рывком поднялась на ноги. — Едва ли этот бой честный.

— Так вы заодно? — хмыкнул здоровяк. — Ребята, скрутить их обоих!

— Вот и нет, — вымолвила Кас.

Она стряхнула снег с одежды. Виллоу облетела выстроившихся гномов, и те замерли как вкопанные.

— Что происходит? — Воришка осторожно потыкал громилу пальцем в кончик носа.

— Не все вы про меня знаете. — Кассия широко улыбнулась.

В следующую секунду мимо прожужжала стрела и уложила крупного гнома наповал. Очнувшийся арбалетчик попытался было смыться, но стрела настигла и его. На кураже Кас водила руками, представляя себя могущественной волшебницей, а Виллоу исправно пронзала врагов яркой искрой.

Пришедший в себя поединщик вертелся волчком, глядя, как его сородичи один за другим падают замертво. Теперь Кассия внушала ужас. Вор зажал рот ладонями, побросав свои кинжалы.

Самуэль с луком в одной руке и мешочком овса в другой вышел из кустов, когда все враги были повержены. Парень вручил мешочек Кас и снова скрылся, чтобы привести коня.

— Почему так долго? — отдышавшись, спросила девушка.

— А я не понял сперва, на нашей стороне проныра или нет, — признался Сэм.

— На вашей, — поморщился вор. — Говорю же, не мой клан.

— Ты здорово держался, — ободрил Самуэль. — Действительно удачливый, каких мало.

— Ага, — кивнул гном. — Удача удаче рознь. Моя тонкая стала, как крылышки мушиные. Одно понял наверняка: опасно с вами. Подамся обратно в Таргрим Не по плечу мне такие приключения, это точно. Простите.

Он рассеянно подобрал свои клинки и отправил в ножны.

— Постой! — Кассия нашарила в сумке те самые два золотых, целую вечность назад отнятые у лесных разбойников. — Я хранила их на память. Давно мы… бандитов победили. Это большая удача была. Мы твою удачу потратили, возьми немного нашей.

— Спасибо, добрая госпожа. — Сверкающие монеты легли на пухлую ладонь гнома.

Воспоминания незаметно сблизили Кас и Сэма. Словно развалилась в одночасье стена между прошлым и настоящим. Друзья завернули гному немного еды с собой и без натужных прощаний отпустили коротышку восвояси.

Кассия напряженно ждала вопроса о природе своих невиданных способностей, только Самуэль не спешил. Он накормил лошадей, перекусил сам и зачем-то рассказал о походе в никому не нужную деревушку.

— Тишина давит? — как можно ласковее спросила Кас.

— Пожалуй, — согласился Сэм. — Так дара речи лишиться — раз плюнуть. Будем болтать?

— У тебя не получится, — рассмеялась она. — Догони Воришку и попроси вернуться.

— Он прав, — покачал головой парень. — Неизвестно, что ждет впереди. Как встретит барона Фальвик? И что мы сами найдем там?

— Чтобы узнать, надо идти.

Очнувшись от кошмара серых будней Таргрима, Кассия обрела былую уверенность. Жизнь без войны виделась ей полной ярких красок и долгожданного счастья. «Вот сейчас все наладится», — мечтала Кас Полная надежд, она торопила себя, Сэма, коней и даже время, чтобы поскорей достичь заветной цели.

Кассия больше не боялась ни бандитов, ни городов. Вместе с Виллоу компания выходила невредимой из любых передряг. Кас привыкла быть мишенью, научилась давать отпор любому, кто посягнет на ее жизнь. Так к слухам о волшебной крови Фальвикской Девы добавились легенды о ее непобедимой мощи.

Кас верила, что усилием воли направляет призрачную спутницу в бой. Саму же Виллоу положение вещей вполне устраивало. Ведьма неотступно следовала за девушкой, куда бы та ни направлялась.

— Как я раньше без тебя обходилась? — не уставала повторять Кассия.

— Не скромничай, милая, — возражала старуха. — Ты сама справилась бы не хуже.

День клонился к вечеру. Тучи разошлись, и небо очистилось. «А в этом что-то есть, — подумала девушка, таращась на огонь. — Какая-то сила».

Империя постепенно поднималась с колен. Все начинается с малого, с уверенности, что лучшее завтра непременно настанет. Кас все чаще встречала улыбки на лицах. Это зрелище словно наполняло ее золотистым светом.

Похожие друг на друга небольшие поселения мелькали среди деревьев. Кассия при всякой возможности пыталась разузнать новости про Фальвик. Только нигде ей не могли дать нужного ответа. «Фальвик? Это же там, за болотом и лесом? Нет. Не ходили. Не слышали», — пожимали плечами крестьяне. Призрачная старуха успокаивала девушку: мол, темные, глупые, дальше своего сарая ничего не видали.

— Потерпи, вот попадутся нам солдаты, у них и спросим, — говорил Самуэль.

Выбранный путь делал большой крюк, огибая почти весь лес целиком. Сердце колотилось в груди, чуя родные края. Алкмаарцы пытались добраться и сюда, но предупрежденные об опасности жители успели подготовить им пламенный прием. Дорожные столбы пестрели нехитрыми трофеями — приколоченными пустыми черепушками и вызывающими надписями, советующими мертвякам держаться подальше.

Здесь крестьяне поверили в свои силы и выиграли свою собственную войну со страхом. Теперь они неохотно делились с незнакомцами чем бы то ни было и ломили цены втридорога. Зато тут не сомневались в возвращении барона Седрика. Однако никто не мог точно сказать, восстановлен ли Фальвик.

Кассия жаждала чуда. Чтобы город воскрес вопреки всему, чтобы за то время, что девушка плутает по задворкам Империи, Фальвик преобразился.

— Барон не волшебник, — смеялся Сэм. — А город — это не власть, а люди. Захотят ли они вернуться туда, где столько всего произошло?

— Я же хочу, — отвечала Кас.

Теперь друзья по возможности останавливались в гостиницах. Еще месяц назад Кассия свыклась с мыслью, что, как ни спеши, результат получится примерно тот же. Жаль только, что предстанет она перед Седриком измученной и подурневшей. Потому кострам и непрерывной скачке было сказано решительное «нет».

Слава Фальвикской Девы нравилась Кас, ведь она грела самолюбие и отваживала любопытных. Одного грозного взгляда исподлобья хватало, чтобы докучливые уличные торговцы шарахались в стороны. Кассия быстро вошла во вкус и сожалела только об одном, что мало кто осмеливался перейти ей дорогу.

— Ты станешь достойной парой своему супругу, — хвалила Виллоу. — Женщина — сияющий драгоценный камень, а мужчина — достойная ее оправа.

То было звеняще ясное утро, когда Сэм без стука ворвался в комнату вполне приличного постоялого двора. Он распахнул дверь и выпалил с порога:

— Ты права! Фальвик отбит! Жители возвращаются!

— Конечно, я права. — Кас натянула одеяло почти по макушку и поджала босые ноги. — Выйди вон.

— Ой! — вскрикнул Самуэль и тотчас же юркнул обратно в коридор.

Кассия торопливо натянула на себя платье и позвала друга.

— Давно? Откуда новости? — тормошила она его.

— Почти сразу, как мы выступили из Таргрима, — отрапортовал Сэм. — Новости, как обычно, с рынка. Там я встретил знакомых ребят. Барон послал их в Лемминес — охранять какого-то подрядчика, отвечающего за восстановление. Закупают лес и нанимают работников.

— Значит, мы ему поможем, — подытожила Кас.

Щедро расплатившись с хозяином гостиницы, друзья взяли свежих лошадей и немедля отправились в Лемминес.

Неприступный город-порт располагался на берегу Торгового моря. Серые каменные стены украшали имперские флаги, а сам Лемминес гудел растревоженным ульем Торговцы налаживали связи, прерванные войной, голодранцы искали способ заработать, рыбаки хвастали уловом — словом, непрекращающаяся толчея и шум.

Но даже в такой неразберихе отыскать посланца сэра Седрика не составило труда. Прижимистый мужчина лет пятидесяти не особенно обрадовался появлению потенциального контролера. Однако и он слышал о Фальвикской Деве. Кассии достаточно было лишь показать волшебный камень, чтобы господин Жеро поверил ей.

— Предупрежден и надеялся на встречу, — притворно улыбнулся он. — Хорошо, что вы прибыли. Я уж начал сомневаться в… платежеспособности барона Фальвикского.

— Простите? — Кассия горделиво вскинула голову.

— Ну как же, — продолжил Жеро. — Фамильный замок в плачевном состоянии. Разграблен и порядком обветшал. Вокруг пепелище. Некогда тучные поля заброшены, так сказать. Откуда взяться деньгам в казне? Барон исчерпал свой кредит и рассчитывает на вас.

— Я его не подведу, — заверила Кас.

— Восхитительно! — обрадовался тот. — Наполните своими… хм., камнями мой кошель. Должно хватить на первое время.

— Неожиданно, — присвистнула Виллоу. — Кажется, это ничтожество пытается надуть тебя.

— Пока сам Сэр Седрик не попросит меня, вы ничего не получите, — вежливо и отстраненно бросила Кассия.

Жеро откашлялся и озадаченно потер лоб, но спорить не стал. Да и с чем спорить? Малоприятное предложение. Едва ли Седрик посулил неизвестно кому кровь невесты в качестве платы. А если так, то у него должны быть на то веские причины. Именно их Кас и жаждала получить, прежде чем обрекать себя на боль.

Под предлогом того, что вернувшиеся в Лемминес солдаты от избытка счастья затевают пьяные драки и на улицах неспокойно, Жеро буквально заточил Кассию в богатом гостиничном номере. «Ради вашего же блага», — повторял он.

Приставленные в качестве охраны детины боялись Кассии как огня. Так боялись, что просто не решались постучать в ее дверь. По чести сказать, под окнами и где-то вдалеке действительно кто-то буянил, но после пережитого все это казалось Кассии безобидной забавой.

Самуэля к подруге не подпускали. Молодому человеку быстро объяснили, что его место на конюшне, а никак не рядом с госпожой. В глубине души Кас мечтала, что парень придумает, как высвободить ее из «учтивого заключения». Только соображал Сэм медленно.

От служанки девушка отказалась, оттого большую часть времени проводила в одиночестве, если не считать Виллоу. Кас негодовала. Ей ничего не стоило пробиться на волю. Просто пригвоздить к полу глупца, приносившего кушанья, и горе-охранников заодно.

— Крайне опрометчиво, — возражала старуха. — Это не поле, не лес и не захолустье. Тут у многих возникнут вопросы.

— Но молва и так разнесла все, — ворчала Кассия.

— Милая моя, — вздыхала Виллоу, — молва молвой. Чего только не болтают? А прямо показать, на что мы способны, дело другое. Тут с нежитью недавно только отвоевали… Вот кто я, по-твоему?

— Мой ангел-хранитель, — убежденно отвечала та.

— Лестно, но — увы. Я дух, и для многих зловредный. — Старуха витала над полом, мерцая в ночной темноте. — Потерпи. Не хочу, чтобы тебя… спалило, как меня. Этого для тебя я не желаю.

И Кассия умолкала. Правда, смириться с положением девушка не могла. Она считала шаги от стены до кровати и представляла, как всадит Жеро нож в сердце, когда терпение лопнет.

Седрик все же написал полное нежности письмо. Он, без сомнений, любил Кас сильнее прежнего. Барон в красках расписывал беды и горести дома, который покинул совсем другим. Жители, конечно, возвращались в Фальвик. Но их встречали обгоревшие остовы домов и пепелища, на которых им предстояло строить будущее.

— Он называет Фальвик «нашим»! — Кассия прижала письмо к груди.

— Неудивительно, — мягко улыбнулась Виллоу. — Ты почти баронесса.

— Значит, как баронесса я должна сделать для своего города все! — Она не замечала фанатичного блеска в своих глазах. — Я дам Седрику столько самоцветов, сколько потребуется! Даже если ты не одобришь.

— Ну, раз ты все решила… — Старуха мученически воздела руки к потолку. — Попрошу лишь проследить, чтобы каждый камень пошел на благо Фальвика.

— Тут не сомневайся. — Кас расправила плечи.

Выполняя просьбу возлюбленного, Кассия привыкла к бинтам и саднящей боли. За это она потребовала право контролировать каждый шаг Жеро. Даже когда тот думал, что остался один, Виллоу следовала за ним по пятам Кас сама регулировала количество камней и цену. Ее лицо сделалось бледным и худым. Вокруг глаз легли темные тени.

Виллоу старалась достучаться до бедняжки, чтобы та очнулась, чтобы увидела окружающий мир в истинном свете — жадным и горьким, готовым высосать все соки. Однако усилия пропадали впустую.

В зеркальном отражении девушка напоминала себе того несчастного эльфа, попавшего под власть Мортис. Отупляющая слабость мешала сосредоточиться над бумагами с тучей закорючек и цифр.

— Они используют нас, — подзуживал внутренний голос. — Все они!

— Только не Седрик, — упиралось влюбленное сердечко. — Он не представляет, чего это стоит мне. Знал бы, запретил немедленно. Но наш город необходимо возродить.

— Тогда почему барон не забирает нас, почему не назначает день свадьбы? — справедливо возражал голос. — И где, спрашивается, Саймон?

— Фальвик еще не восстановлен, — как заклинание, твердила Кассия. — Седрику некуда меня забирать. А Саймон наверняка очищает от алкмаарцев свой любимый лес, А еще на границе неспокойно. Какие свадьбы, пока семейное гнездышко — ворох накладных и голые доски?

— Лги себе! — воскликнула другая Кас. — Взгляните! Это же знаменитая Фальвикская Дура! На ней нет живого места, она едва стоит на ногах, но продолжает верить людям!

— Не людям, а Седрику! — взвизгнула девушка.

— Тсс… послушай, — зашипел внутренний голос.

Кассия, подкравшись, приложила ухо к замочной скважине.

— Совсем помешалась, бесноватая, — испуганно произнес детина-охранник.

— Как ее до сих пор на улицу выпускают? Это же мертвечина ходячая, — презрительно бросил второй.

— Помолчал бы, — осадил тот. — Ты с ее кровушки кормишься. И не ты один.

Девушка медленно отстранилась. Слез не было — точно застряли где-то внутри. Тоже запеклись прозрачными кристаллами. Шум в голове нарастал, багровым туманом застилая глаза.

— Виллоу нас предупреждала, — торжествовала другая Кас. — А ты ей не верила. Ах, это для Седрика!.. Помнишь?

— Не тронь Седрика, — приглушенно зарычала Кассия. — Виноваты они!

— Виноваты мы, потому что не послушали Виллоу, — настаивала та.

В груди поднималось негодование. Единственное желание билось жилкой на виске — отомстить. Жестоко и немедленно.

— Знаешь, — мурлыкнула другая Кас, — плевать, кто больше виноват. Мы или они. С нами ничего хуже не будет. А вот с ними…

Дверь слетела с петель, отброшенная чудовищной силой. Тощая фигура Кассии на пороге внушала ужас без всякой призрачной старухи за спиной. Тонкие руки и ноги, обмотанные тряпичными полосками, смертельная бледность, копна густых, сухих, как палки, волос выглядит колючим кустом, изысканное платье, шитое золотом, и… счастливая улыбка.

Охрана не успела ни вскрикнуть, ни пошевелиться. Два взмаха короткого клинка, и уже их кровь заливала пол и разводами ложилась на стены, жидкая и горячая. Тяжелый мокрый подол сковывал движения, но Кас никуда не торопилась. Она медленно брела от комнаты к комнате по выкупленному Жеро зданию. Откормленные красномордые людишки визжали свиньями.

— Им было все равно, что мы делаем над собой, пусть попробуют на своей шкуре, — приговаривал внутренний голос. — Пусть отведают нашей боли.

Последний пункт назначения — кабинет господина Жеро. Узорчатая дверь. Остолбеневшая стража посыпалась скошенной травой. Кассия робко постучала.

— Можно вас потревожить? — спросила она. — Это не отнимет много времени, обещаю.

Но ответа не последовало. Кас толкнула двери. В шикарно обставленной комнате у своего рабочего стола лежал сам хозяин. В руке он крепко сжимал кошель самоцветов. Жеро не дышал. Перекошенное лицо выглядело жутким и забавным одновременно. Наивные глаза, приоткрытый рот, высоко поднятые брови. В сердце непрошеной гостьей закралась жалость.

— Мертвее мертвого, — вздохнула Кассия.

— Умер от страха. Как глупо. — Виллоу проплыла к распахнутому окну, из которого до земли тянулась веревочная лестница. — Тебе полегчало?

— Нет, — подумав немного, призналась Кас.

— Вот и мне нет. — Старуха грустно оглянулась. — И как ты себе нравишься?

— Нам не помешает новое платье, — решительно объявила та.

Виллоу не ответила, она так и осталась стоять у распахнутого окна, когда Кассия в ужасе опрометью бросилась прочь.

Укутанной в легкий плащ с глубоким капюшоном никто на улице не узнал Фальвикскую Деву. Она прошла через весь город, ведя под уздцы смирного белого жеребца. За воротами Кас вскочила в седло, не оглядываясь пустила жеребца с места в галоп и растаяла в сумерках.

Это была самая длинная в ее жизни ночь. И, пожалуй, самая темная. На рассвете Кассия подъехала к неприметной переправе. Седой усатый паромщик только и успел, что подхватить девушку, рухнувшую с лошади ему прямо в руки.

— Кто ж тебя так? — спросил паромщик, увидев покрытые грубой коркой раны на ладонях, когда Кас сняла бинты.

— Злые люди, — разрыдалась та.

Мужчина проводил бедняжку в свою хижину. Простое человеческое участие нельзя ни купить, ни выменять. От скромной, но горячей пищи ли, от спокойной обстановки ли, но рассудок понемногу прояснился. Вереница страшных картин в багровых тонах отступала на задний план.

Кассия с радостью бы поверила, что все это не с ней, да только изуродованные руки не позволяли полностью отгородиться от недавнего прошлого. Усилием воли девушка загнала его в самый дальний уголок памяти.

— Можно ли воспользоваться вашими услугами? — поблагодарив хозяина, поинтересовалась она. — Мне очень нужно попасть на тот берег.

— Тут ничем не помогу, — грустно вздохнул паромщик. — Беда у нас на переправе.

— Видать, несладко ему, — поцокала языком Виллоу. — Штаны штопаные-перештопаны, домишко покосился, а человек хороший. Последнюю корку хлеба с тобой разделил.

— С чем беда? — спросила Кассия.

— С ермолками. — Он с испугом оглянулся на мутное окошко, за которым медленно несла свои воды река — Парочка этих тварей давно заплыла сюда из Торгового моря. Раз в год мы платили дань, чтобы те людей под воду не таскали. А тут война. Платить нечем. Но работать-то надо. Пытались с ними сладить — не вышло. Утопила русалка парнишку моего. Был сын — и нет сына.

Мужчина прикрыл глаза дрожащей рукой и отвернулся.

— Вот теперь всех отваживаю от реки, кому шкура дорога, — помолчав, добавил паромщик.

Призрачная ведьма неслышно шагала по комнате. Она гладила ладонями грубые стены и мурлыкала странную песню, какой Кас не слышала никогда.

Мелодия струилась, словно река в одиноких берегах.

— Мерлушки, — протянула Виллоу. — Дети Солониэль. Мать подарила им сказочные глубины, чтобы жизнь наполнила Невендаар до краев. Лишь наказала не подниматься на поверхность. Но когда дети слушали родителей?

В непроницаемой тишине Кассия ждала ответа на свой немой вопрос.

— Да, милая, мы справимся с ними. Ты и я, — улыбнулась старуха. — Проучим одних, другие не посмеют сунуться. А посмеют, так мы вернемся.

— Отвези меня на середину реки, — попросила девушка. — Не позволю чудищам убивать людей.

— Ты в своем ли уме? — оторопел паромщик. — Говорю же, не сладили мы с ними. Я и три крепких парня при оружии. Куда тебе?

— Ты вези, там посмотрим. — Кассия поднялась из-за стола. — Моя шкура гроша не стоит. Вон как изрезана. А тебе уже терять нечего.

— Твоя правда. — Он поднялся следом.

Они вышли к переправе, где через реку был, перекинут крепкий канат. Кассия завела упиравшегося жеребца на паром, привязала к перилам. Паромщик уперся ногами в деревянный настил, взялся за канат, напрягся, потянул на себя — и привел паром в движение. Они медленно поплыли к противоположному берегу. Весело искрилась вода, паром покачивался на волне. Привязанный к ограждению конь нервно прядал ушами и перебирал копытами.

— Не зевай, — посоветовала Виллоу. — Они хитрые, Глазом моргнуть не успеешь, как на дне окажешься, если не поспешишь.

Конь встал на дыбы. Плот качнулся. В то же мгновение над поверхностью мелькнула горбатая спина громадной рыбины. Кассия завертелась волчком. Тихий всплеск, и на паром грудью плюхнулось нескладное существо: бледная сине-зеленая кожа, чешуйчатый хвост, лицо прекрасной женщины с холодным взглядом рыбьих глаз.

— Вот она, тварь! — Хозяин переправы подхватил заготовленное весло и… обмер.

Русалка подняла взор. Чарующая песня лилась из ее груди, такая же манящая, как речная глубина. Чудище открывало рот, полный редких мелких зубов, острых, как бритва. Русалка приподнялась на руках и выпрямилась, продолжая выводить дивные рулады.

— Очнись! — приказала Виллоу. — Не слушай ее. Взгляни на эту пасть: она жаждет вашей плоти. И не она одна.

Из воды вырвалось второе существо. Облепленный ракушками, словно облаченный в доспехи, тритон шмякнулся рядом со своей спутницей. Он явно не посчитал Кас достойным противником — грозный трезубец мерфолка нацелился на неподвижно стоявшего паромщика. А тот ничего не понимал, только таращился на русалку, пуская слюни.

Прежде чем монстр нанес удар, Кассия направила против них с «подружкой» всю силу Виллоу. Леденящий могильный холод сковал мерфолков, как и многих до них. Русалочья песнь оборвалась.

Морские создания, забредшие далеко от родины, впечатляли своей неестественной красотой. Крепкие стройные тела, но безжизненные тусклые глаза, лишенные привычных и понятных эмоций.

— Не любуйся, а действуй, — посоветовала старуха. — Это не люди, опомниться могут.

Кас выхватила кинжал. Короткий взмах — и рыбья кровь хлынула из раны. Тритон издал протяжный вой, похожий на отвратительное бульканье. В нос ударил неприятный запах. Неожиданно русалка вскинула руки — мокрый вихрь едва не сбросил Кассию в воду, где с полу рыбой точно не справиться.

— Замри, гадкая бестия! — рыкнула Кас.

Виллоу попробовала снова проделать свой трюк, только русалка не отреагировала, она шлепнулась на живот и попыталась сползти в спасительную пучину.

— От нас не уйдешь!

Откуда взялась такая сила в истерзанном теле, бедняжка не желала знать. Кас подняла русалку за спутанные космы одной рукой, а другой распорола твари брюхо. Две зловонные рыбьи туши распластались на досках плота.

— Мы победили. Ты победила, — облегченно вздохнула старуха. — Даже мне не все удается, как задумано.

Пару минут спустя Кассия уже настойчиво хлестала седого мужчину по щекам. Другого способа привести в чувство девушка просто не знала. Наконец паромщик выпустил весло. Его руки снова тряслись, а глаза наполняли слезы.

— Чучела из них сделаю, — твердо сказал паромщик, поблагодарив Кас. — Чтобы другим неповадно было.

— Теперь твой сын отмщен, — отозвалась Виллоу так, словно тот мог слышать ее. — Жизнь за жизнь. Виновный должен нести наказание.

Когда паром причалил к берегу, мужчина отвязал коня, помог Кассии спуститься и попрощался.

Он уже успел отплыть на несколько футов, как вдруг спохватился.

— Кого мне благодарить за избавление?! — крикнул он издалека.

— Кассию, баронессу Фальвикскую!

Несчастный рот открыл от удивления. Потом бросил колесо и упал на колени. Но Кас только махнула рукой, вскочила в седло и скрылась за деревьями.

Теперь оставалось совсем недолго. Дорога огибала болото и ныряла в лес. Тот самый лес, по которому Кас успела сильно истосковаться. Природа успешно боролась с островками порчи, оставшимися на память о нашествии алкмаарцев. На черной земле пробивалась молодая трава, а вокруг гнилых пней выстреливали в небо свежие побеги.

Здесь девушка ощущала себя по-настоящему целой. Босое и чумазое прошлое встречалось с прошлым страшным и вытаптывало его пятками из настоящего. Кассия боялась того, что увидит, и жаждала встречи с разрушенным войной городом. Так же, как боялась объяснений с Седриком и верила, что тот развеет ее страхи.

Снова сумерки ползли от горизонта. Загадочные голоса ночных птиц ласкали слух. Стрекотали сверчки. На подступах начинались палаточные лагеря. Здесь люди жарили мясо на кострах и травили байки, а на натянутых веревках сохло стираное белье.

Но когда безмолвная всадница проезжала мимо, люди невольно умолкали. Испуганное пламя жалось к углям, а холодный ветер, словно на цыпочках, пробегал меж хлипких временных жилищ.

Даже в почти непроницаемой темноте кто-то стучал молотком, вколачивая длинные гвозди в прежнее забвение. «Не похоже, чтобы подлец Жеро посылал сюда все, за что я платила своей кровью», — поймала себя на мысли девушка.

Конь Кас шел медленно, точно позволяя подданным рассмотреть свою госпожу. Кассия надеялась, что это будет приятное ощущение, но заблуждалась. Сверлящие затылок взгляды вывели бы из равновесия кого угодно. Взгляды, сопровождаемые детским плачем и жалобным собачьим визгом, — тем более.

Город словно не узнавал Касс. Не приветствовал ее. Едкая досада травила душу. Во-первых, девушка мечтала найти нечто посерьезнее жалких палаток. Во-вторых, рассчитывала на некоторое подобие теплого приема.

— Стой, кто идет?! — гаркнул стражник на мосту перед зубастой решеткой.

— По-моему, это ничтожество не уважает нас, — шевельнулся внутренний голос.

— В сторону, — ледяным тоном приказала Кассия. — Дорогу Фальвикской Деве!

 

Глава десятая,

в которой Кассия охотится на демона

Сама крепость Фальвик преобразилась. Кас не ожидала ее увидеть в образцовом порядке, но Седрик действительно постарался: новая гладкая брусчатка, надежные ворота, ни единой вьпцерблины в ступенях, ведущих на стену. Однако бреши в ней заделать пока не успели. У ворот внутреннего замка появились две искусно выполненные статуи мужчины и женщины. Они держались за руки, образуя арку. Но если барон и был похож, то Кассия не узнала себя в каменном изваянии.

Конюх, часто кланяясь, испуганно предложил «благородной госпоже» позволить проводить лошадь в стойло. Кас спешилась и передала поводья.

— Почему меня не пускают? — пробормотала она, оставшись в одиночестве.

— Может, потому, что им стыдно взглянуть нам в лицо? — предположил внутренний голос.

— Встряхнись, — скомандовала Виллоу. — Это твой дом. Ты вложила в него больше, чем кто-либо. Мужчинам для глупости причины не нужны. Сейчас ворота откроются.

И в самом деле. За стеной началась возня, раздался лязг. Кто-то бегал, раздавая команды, а между зубцами стены показались стрелки. Наконец решетка поднялась, а тяжелые створки ворот разошлись в стороны.

— Иди, милая, — толкала вперед старуха. — Не заставляй себя ждать. Эти люди боятся тебя. Покажи, что ты не опасна. Вероятно, они уже получили вести о происшествии в Аартене.

Кассия шагнула под свод арки и медленно, словно плыла во сне, двинулась вперед. На залитой ярким светом площадке, знакомой до дрожи, выстроились вооруженные люди, закованные в доспехи. Они держали щиты с гербом Империи, головой льва и двумя скрещенными мечами.

— Как-то не особенно дружелюбно встречают, — послышался гадкий внутренний голос. — И они не уважают нас.

Воины расступились. В пятно света плавно, словно кошка, вышел Сэр Седрик. Он возмужал и сделался еще прекраснее, чем прежде. Барон распахнул объятия.

— Моя нареченная, — произнес он, — какая неожиданность! Как же я рад встретить тебя целой и невредимой!

Кас смотрела прямо на Седрика. Язык не слушался, фразы рассыпались, а мысли путались. Счастье оттеснило все! Оно разлилось по жилам горячей волной и жаром выступило на лице.

— Кассия? — позвал барон. — Ты что, не узнаешь меня?

На мгновение черты его лица исказились. Появилось в них что-то трусливое, шакалье. Но только на мгновение.

— Простите, Сэр, — поклонилась Кас. — Дорога утомила, а радость от встречи все равно не высказать словами.

— Пропустите меня! Это моя девочка! — взревел Саймон где-то за спинами солдат.

Плотный ряд снова разомкнулся, как лопнул. Отец обогнул Седрика и вырвался в центр площадки. Саймон совсем не изменился. Только шрамов да морщин на широком лице стало куда как больше, чем до войны. Он взглянул на дочь и побледнел.

— Что?. Как?. Кто?. Кто сотворил это с тобой? — Таким растерянным Кассия не видела Саймона никогда.

— О небо Невендаара! — приблизившись, воскликнул Седрик. — В неверном свете я не разглядел… Мое несчастное дитя!

Он прижал Кас к груди. Сердце барона колотилось, будто у зайца, спасавшегося бегством.

— Мы накажем виновных, — шептал Седрик, осторожно целуя девушку в лоб.

— Кассия, скажи что-нибудь! — взмолился Саймон. — Кто тебя так обидел?

— Наверняка те же бандиты, что напали на бедного Жеро, — поспешил вставить барон. — Страшное преступление! Но возмездие их настигнет, найдет свою цель.

Пришел черед Кас путаться. Чем-чем, а целью возмездия она становиться не желала.

— Я спаслась чудом, — солгала девушка.

«Потом я расскажу ему все», — решила она. Кассия уже не надеялась на праздник в свою честь. Бедняжка жаждала поскорее остаться с Седриком наедине. Нет, не выяснять отношения — просто пожаловаться на бесчинства Жеро и его людей.

— Плохая идея, — возразила Виллоу. — Все рассказывать нельзя. Побудь немного безобидной и милой жертвой, какой ты и являешься.

В замке наскоро организовали ужин в большом зале, только есть Кас совершенно не хотела. Барон сидел далеко, на другом конце стола, зато Саймон не выпускал холодных, израненных ладоней дочери из рук.

Кассия совсем не удивилась, обнаружив среди гостей отца Теофила. Тот, как всегда, красиво и много говорил о благодати Всевышнего и о доблестно сражавшихся во имя процветания Империи воинах. Однако девушка не могла не заметить четки из очень знакомых алых камней, что священник перебирал толстыми пальцами.

После трапезы Седрик сразу же поднялся к себе, сославшись на плохое самочувствие. Кассию же слуги проводили в новые покои. Ее старая комната принадлежала теперь советнику и другу барона. Оттого девушку и поселили в башне, которую прежде занимал покойный мастер Зорам.

— Далековато, зато шум строительства не побеспокоит тебя, — пояснил Саймон. — Сэр Седрик позаботился обо всем. Завтра тебе подыщут приличную служанку.

— Не нужно, — покачала головой Кас. — Я не неженка. Служанка — это жалованье. А жалованье — это лишние траты. Они ни к чему, пока казна Фальвика пуста.

— Казна? — изумился тот. — Не помню, чтобы барон жаловался на нехватку золота.

— Конечно, не жаловался, — вздохнула Кассия. — Благородные люди не любят говорить о финансовых затруднениях.

Саймон нерешительно мялся на пороге. В богатых одеждах отец смотрелся неестественно. Как наряженный в платье медведь бродячего циркача.

— Зайди, — предложила Кас.

— А здесь… вполне уютно. — Саймон обвел захламленную комнату взглядом.

— Он говорит не о том, о чем хочет, — предупредила призрачная старуха, тоже осматривавшая новое жилище.

— Спроси меня, о чем хочешь. — Кассия приблизилась к большому пыльному окну.

Саймон вытер лоб рукавом, пододвинул к себе стул и сел. Кас подозревала, что отца мучает совесть, жалящая сотней диких пчел. Ведь он не поинтересовался судьбой дочери. Не поехал разыскивать ее по возвращении.

— Это из-за проклятия, да? — спросил он с опаской. — Из-за проклятия с тобой поступили так?

— Ты про раны? — с напускной беззаботностью уточнила та.

— Про них, — кивнул Саймон.

— Мое проклятие, как ты его называешь, — спасение Фальвика, — гордо объявила Кассия. — На деньги, что Жеро выручал от продажи самоцветов, покупалось будущее здешних мест. Если бы подлец не крал у Фальвика, город бы уже кипел жизнью.

— Постой, — перебил он. — Это не жестокие бандиты, а… Жеро?

— Не совсем.

Правда рвалась наружу, и она рассказала отцу о своих приключениях. Кассия гордилась своим жертвенным подвигом, своим вкладом в победу и возрождение Фальвика. Только Саймон отчего-то не проникся ее настроением. Отец мрачнел с каждой минутой и с каждым витком истории.

— Вот тебе и на, — крякнул Саймон. — Мне плел, что с тобой полный порядок, а Жеро просто нуждается в советах. Подумал я еще тогда: какие, в пень, советы? Что ты, малявочка, знаешь о фортификации? Как же я виноват!..

— Седрик не догадывался, — твердо отрезала Кас. — А я не плакалась.

— В любом случае, мне придется серьезно потолковать с ним, — подытожил отец.

Саймон хлопнул себя по коленям, сказал, что время позднее, и, попрощавшись с дочерью, покинул башню.

— Может, зря ты вот так все выложила? — нарушила молчание Виллоу. — Дорожишь, дескать, бароном, умереть ради него готова. Считаешь, отцу приятно слушать такое?

— И что, если правда такова? — развела руками Кассия. — Седрик любит меня, а я его. Ничего важнее нет.

Поговорить с бароном никак не удавалось. Седрик избегал невесты, пусть и не нарочно. Дела держали их вдали друг от друга. Барон постепенно наращивал влияние в окрестных землях, устраивал непродолжительные походы против окопавшихся в лесу разбойников. Попадал в стычки с эльфами-лазутчиками, пробиравшимися в Империю.

Пусть Седрика не было рядом, зато он продолжал писать Кас нежные письма, которые доставлял розовощекий мальчишка-оруженосец. Из них следовало, что и Саймон тоже не сумел добраться до барона.

В письмах Кассия не пыталась поднимать тревожащие ее темы. На бумаге сохранялся сказочный мир, где никаких кровавых самоцветов не было и в помине. Здесь она просто ждала возлюбленного у окна и вышивала.

Саймон почти не покидал дочь. С собачьей преданностью он охранял ее покой и караулил барона, успешно очищавшего окрестности от разбойников и чужаков.

— Что с твоей заимкой? — исключительно для поддержания беседы как-то спросила Кас.

— Нежить сровняла ее с землей, — усмехнулся Саймон. — Ничего, на будущий год все отстрою заново. Руки есть, голова тоже, значит, ничего не помешает.

— Жаль, мне там нравилось, — вздохнула Кассия.

— А мне тесновато, тем более что там где-нибудь и внуки появятся, — подмигнул отец.

Она ничего не ответила. Старый дом хранил память о матери. От нее остались только воспоминания, наполненные солнечным светом, смехом и запахом пирогов с ягодами.

— Моя мать была… ведьмой? — не успев прикусить язык, ляпнула Кас.

— Нет. — Саймон точно ощетинился. — И не была никогда. Она утонула. Кто надоумил?

— Встретила странствующего волшебника, — призналась девушка. — Он считал именно так.

— Аарон? — догадался отец. — Проходимец еще коптит небо?

— Да, он в добром здравии. Откуда у тебя такие странные друзья? — Вопрос, который девушка хотела задать давно.

— Воевали вместе, — пожал плечами Саймон. — Когда-то он не чудил. Но потом бросил службу и подался незнамо куда. Повздорил с кем-то из маститых магов и пропал.

— Такой мог, — согласилась Виллоу. — Аарону казалось, что волшебник не чистую энергию Всевышнего использует, а своей собственной мощью сокрушает врагов. Вот за ересь его и погнали отовсюду поганой метлой. Как только сцапают, тут же на костре сгорит, опомниться не успеет.

Отец охотно хвастал личным знакомством с бароном Эмри. Этот благородный муж так же восхищал Саймона, как род правителей Фальвика вместе взятых. «Простой и толковый, — повторял он, — такой бы точно Империю возвеличил в два счета».

О Седрике же отец теперь говорил мало и опасливо. Конечно, он беззаветно верил в то, что молодой барон никогда не причинил бы вреда своей нареченной. Только сердце изнутри червячком точили сомнения, которые Саймон прятал даже от себя самого.

От Тревора и Самуэля по-прежнему не приходило вестей. Одни болтали, что Трев окончательно утвердился в роли коменданта Таргрима, а Сэм при нем помощником. Другие — что Самуэль женился на эльфийке, а Тревор прогнал их с позором. Третьи клялись, что на эльфийке женился Трев, а Сэм ушел в столицу служить Серой Гильдии, как его отец. Но все сходились во мнении, что мальчишки живы.

Время текло плавно и спокойно. Оно лечило раны как внутри, так и снаружи. Кассия хорошела день ото дня. Старый священник справлялся о здоровье девушки и осматривал розовые рубцы на ее руках. Отец Теофил не забывал щедро хвалить Кас и благодарить — правда, за что именно, она не понимала.

Самой загадочной личностью в замке для Кассии был советник Седрика. Ни одна живая душа не могла сказать о нем хоть что-то вразумительное. Никто не знал, откуда тот взялся и почему занимает свое место. Тихий мужчина с блеклой внешностью, приторно пахнущий тяжелыми духами. Немногим старше самого барона. Не то чтобы скрытный, скорее просто скучный. Сколько Кассия ни спрашивала, даже имени никто не вспомнил. Все звали его «господин Советник».

— Странно, не находишь? — задумчиво произнесла Виллоу. — Словно нет его вовсе, а он еще как есть.

— К чему ты клонишь? — Кас выглянула на пустую лестницу.

— Пока ни к чему, только пахнет неприятностями, — призналась старуха. — Я пробовала проследить за мальчишкой.

— Успешно? — Она заперлась в комнате.

— В том-то и загвоздка, — развела руками ведьма. — Господин Советник не так прост. Кажется, он нарочно прятался от меня. А вот это действительно плохо. Мне нужно осмотреть, что тот прячет в шкафах и ящиках. Но раз я кое в чем Советника подозреваю, не хочу попасться за этим занятием.

— Значит, я его отвлеку, — улыбнулась Кассия.

— Нет, отвлечет его кто-нибудь другой, — покачала головой Виллоу. — Если прямо, то… боюсь, что никакой это не человек.

— И кто же? — По спине побежали мурашки.

— Демон. — Ее передернуло. — Ощущения от него нехорошие.

— Можно подумать, Фальвик — столица Невендаара, — нахмурилась Кас. — Сначала нежить, теперь еще этого занесла нелегкая. Не вижу повода, чтобы настоящий демон интересовался замком и Седриком.

— А когда демоны нуждаются в поводе? — Усмехнулась Виллоу. — Победа над ними весьма условна. Бетрезен и раньше терпел поражения. У него полно времени и сил.

Неприятная новость озадачила Кассию. Демоны всегда вызывали у нее ужас, а теперь предстояло вывести одного на чистую воду. Девушка прекрасно понимала, что вывали она на кого-нибудь откровения призрачной ведьмы, скорее, ее саму сочтут одержимой. Следовало действовать крайне осторожно.

Перво-наперво Кас выяснила, чем же господ Советник занимается, пока барона нет в городе. Бесцветный тип большую часть времени проводил за закрытой дверью в своем кабинете. Он чем-то шелестел, приглушенно скрипел пером или просто сидел не шевелясь. Других интересов у Советника Кассия не нашла. Он не ходил проветриться, зато исправно посещал церковь.

Кас честно пыталась «нечаянно» столкнуться с подозрительным типом в коридорах, чтобы завести обычную беседу ни о чем. Но проще шапкой изловить мышь в амбаре, чем застать господина Советника врасплох. Он ловко ускользал как от девушки, так и от ее незримой спутницы.

— Осторожный и умный, — не сдержалась старуха. — Есть чему поучиться. Похоже, здесь наш нечестивый друг нашел неиссякаемый источник знаний. Он изучает ту тактику, которую Эмри применил против Легионов Проклятых. Читает приказы и донесения — их полно у Седрика осталось. А грустная история Фальвика позволяет сохранять свою тайну. Сейчас тут достаточно пришлых.

— Мне всегда казалось, что демоны — необузданные уродливые твари, — сообщила Кассия.

— Нам бы крупно повезло в таком случае, — вздохнула Виллоу. — Жесткая иерархия и подчинение сильному — вот что делает демонов серьезными противниками. Ну да, среди них сильным может стать каждый, и каждый готов бороться за свое место любыми способами. В их обществе полно разных условностей.

— Как же тогда отец Теофил? Разве он не чувствует присутствие демона среди нас? — Вопрос прозвучал наивно и глупо.

— Все, что он чувствует, это звон монет в чужих и своих карманах, — презрительно бросила старуха. — Теофил так рьяно следит за твоим здоровьем потому, что выжидает удобного момента. Как только он сочтет, что ты готова дать еще камней, предложение последует незамедлительно, не сомневайся. Более того, готова поспорить, именно твои самоцветы привели священника обратно в Фальвик.

Девушка промолчала. Она и хотела бы возразить, но не находила, с какой стороны подступиться. Кас и сама замечала неприятный блеск в масленых глазках священника.

Теперь все речи Теофила воспринимались в единственном ключе. Кассия ощущала себя жирной уткой, которую откармливают на убой. Письма Седрика почти не помогали. Снова барон не знал, что творится за его спиной. Снова был слишком занят. «Я спасу тебя и Фальвик», — шептала девушка, прижимая листки писем к губам. И сейчас она верила в свои силы.

Труднее всего оказалось избавиться от пристального внимания Саймона. Это было жестоко, но Кас напомнила отцу про Жеро и свои страдания. Разговор растянулся на несколько часов, однако результат не заставил себя ждать. Саймон, подкрепленный решимостью, отправился искать встречи с Сэром Седриком, чтобы раз и навсегда развеять собственные сомнения.

Так Кассия убивала двух зайцев одним выстрелом. Девушка гордилась собой. Заодно и Виллоу поощряла в той смекалку истинной баронессы. «Подчинять гораздо приятнее, чем подчиняться», — улыбалась ведьма.

Голос в голове Кассии молчал. Она начала думать, что навсегда избавилась от своей темной стороны, на которую с легкостью свалила вину за все совершенное в гневе.

Опытным путем Кассия выяснила, что пробраться в кабинет Советника можно лишь в то время, что мужчина проводит в церкви. Только туда он ходил регулярно и подолгу не возвращался.

— Тебе понадобится несокрушимый предлог, чтобы не появляться на проповеди, — предупредила Виллоу.

— Тут не беспокойся, — заверила девушка. — Отец Теофил лично позволит мне не приходить. Даже упрашивать станет.

Незамысловатый план давно вертелся в голове. «Раз священник так любит камни, я дам их ему», — рассудила Кас. Чего проще? Его-то без свидетелей изловить не проблема. Но когда она отправилась обсудить с отцом Теофилом эту возможность, возникла непредвиденная трудность.

Двое разодетых в пух и прах мужчин никак не оставляли того в покое. Выглядели незнакомцы внушительно и мрачно: помпезное черное облачение, бесстрастные лица, тяжелые булавы и ледяные глаза. Священник явно пытался отделаться от них. Отец Теофил даже пятился, чтобы бочком юркнуть в дверь, но суровая парочка не отставала.

Кассия предусмотрительно спряталась за угол и притаилась. Со своей позиции она не слышала ни единого слова, зато Виллоу сообразила сразу.

— Инквизиция, — процедила она. — Причем не какие-нибудь безвестные охотники на ведьм. Тут все опаснее. Угадай, по чью душу, они явились в Фальвик? Они за тобой. И им все наши уловки неинтересны. Их чугунные головы слишком глухи и непроходимы, чтобы бояться меня. Против инквизиторов наш трюк не сработает.

— Что делать? — Сердце Кас подпрыгнуло и застряло в горле. — Бежать?

— Пока ничего. — Ведьма пристально наблюдала, как две фигуры степенно удалялись. — Поговори со священником, как планировала. А лучше послушай, что он скажет.

Кассия старалась вести себя естественно. Она проплыла вдоль стены и застала отца Теофила в полной растерянности. Тот стоял, бормоча себе что-то под нос. Девушка поздоровалась, и бедняга вздрогнул, как от удара.

— Ах, Кассия, дитя мое! — со слезами в голосе произнес священник. — Идем скорее!

— Куда? Что произошло? — Но отец Теофил вместо ответа взял ее за руки и увлек за собой в крошечную комнатку.

— Случилось страшное! — объявил он. — Кто-то написал грязный донос, будто ты одержима демоном. Они собрали коллекцию абсурдных слухов, которые зовут доказательствами, и расспрашивали меня.

— Звучит ужасно. — На самом деле Кас больше занимала личность доносчика.

— Ужаснее, что какие-то люди в Таргриме утвердили инквизиторов во мнении. — Отец Теофил достал платок и промокнул лоб. — Обвинение строится на одном случае, мол, какая-то девица, приставленная служанкой, не поддалась совращению в ведьмовство, за что ты… забила ее до смерти.

— Самообладание и честность в известных пределах, — шепнула Виллоу.

— Увы, я действительно наказала служанку плетьми, после чего та, к моему глубочайшему сожалению, скончалась, — потупившись, призналась Кас. — Только девушка была обыкновенной воровкой. Я застала мерзавку копающейся в моих вещах. Теперь ее родня клевещет из мести.

— Похоже на правду, — облегченно вздохнул священник.

Кассия внутренне негодовала «Вот уж кому точно нечем заняться, — бушевал гнев в ее груди. — По Империи пешком ходят отвратительные демоны, не опасаясь за свою шкуру, а инквизиция цепляется к честным людям».

— Как их можно переубедить? — прямо спросила девушка.

— Ничего! Еще Сэр Седрик выскажет свое мнение. — Отец Теофил потряс кулаком в воздухе.

— А инквизиторы послушают его? — засомневалась Кас.

— Сэра Тревора Вайнвуда не послушали, но с другой стороны, он не барон, — пожал плечами тот. — Я взял на себя смелость назвать тебя «мученицей за Империю», дитя. Пусть подумают хорошенько, прежде чем поднимать на тебя руку. Ради всеобщего блага тобой пролито ничуть не меньше крови, чем солдатами. И сколько еще будет пролито! Поговаривают, на севере в горах появились новые разломы, откуда ползет скверна.

— Ну, что замерла? — толкнула старуха. — Обещай и побольше.

— Вся моя кровь принадлежит Невендаару и Святой Церкви! — Кассия припала на колени.

— Встань, благородное сердцем дитя. — Счастливый отец Теофил крепко обнял девушку, но быстро опомнился. — Если бы ты могла дать мне… пригоршню самоцветов, чтобы убедить тех упрямцев…

— Взятка, — ухмыльнулась Виллоу.

— Сию же минуту исполню, — заверила девушка.

Собственно, это и было основной составляющей ее плана.

— Но как, же твое здоровье? — искренне заволновался священник.

— Я почти оправилась, — с притворной болезненностью произнесла Кас. — Но не беспокойтесь обо мне. Империя важнее. Только жаль будет, если я слягу и не смогу прийти на службу, особенно в сложившихся обстоятельствах.

— Ничего, дитя, это мы как-нибудь преодолеем, — пообещал тот. — Передай камни и отдыхай.

— Уповаю на ваше искусство убеждения. — Кассия приложилась губами к запястью отца Теофила.

Ноги бедняжки, конечно, слегка подкашивались от страха. Шутка ли! Инквизиция, которая ничего не боится и никого не прощает, взяла след. В чем в чем, а в связи с демонами Кас себя обвинить не могла.

— Урок тебе, — менторским тоном вставила Виллоу. — Незаменимым прощают если не все, то почти все. А еще я бы на твоем месте начала прислушиваться, о чем болтают у тебя за спиной.

Отправив человека к отцу Теофилу с посылкой, Кассия переоделась служанкой и приготовилась воплотить вторую часть плана в жизнь. Девушка справедливо опасалась, что демон побоится идти на службу, ведь инквизиторы где-то поблизости. Однако тот вовсе не собирался разрушать привычный порядок вещей из-за двух напыщенных типов с булавами.

Кас знала в замке каждый поворот, каждую скрипучую ступеньку и каждую трещинку. Прекрасно ориентировалась как при свете, так и в темноте. Что там! Она хоть с закрытыми глазами сумела бы добраться до своих старых покоев.

Даже если господин Советник обычный зануда, Кассия ненавидела его. Из-за нечестивца ей приходилось жить далеко от самого интересного и считать ступеньки винтовой лестницы, чтобы не зачахнуть от скуки, пока доберешься до новых апартаментов.

Без Виллоу девушка не чувствовала себя так уверенно, как с ней. Но кому-то надлежало не спускать глаз с господина Советника, чтобы тот не устроил неожиданный сюрприз. Кас двигалась тихо и быстро. Конечно, отец Теофил склонен к долгим речам, но сейчас он едва ли в том расположении духа.

Вместе с платьем Кассия позаимствовала у прислуги и запасной ключ, так что избавиться от замка не составило труда. Обстановка в комнате изменилась: теперь здесь стоял огромный письменный стол и несколько шкафов, зато отсутствовала кровать. А еще пахло так, словно под полом сдохла мышь или крыса… очень жирная крыса. «Мерзкий демон не спит», — отметила девушка.

Ящики стола оказались наглухо заперты, как и шкафы. Зато на самом столе нашлась записная книжка, и Кас немедленно сунула в нее нос. Каково же было удивление, когда из пухлого томика выпали странички со знакомыми словами любви и просьбами не останавливать поток самоцветов. Пометки и каракули свидетельствовали о том, что Кассия держала в руках черновики поддельных писем.

Сердце радостно заплясало в груди. Больше не оставалось никаких сомнений: Седрик ни при чем! Это гадкий тип подкармливал алчность Жеро, чтобы тот изводил бедняжку. Но Кас по-прежнему не нашла ничего действительно доказывающего извращенную природу Советника. Она перерыла все, куда сумела влезть. Проверила залежи пыли на шкафах и под ними, даже осмотрела содержимое ведерка для бумаг. Без толку!

Кассия попробовала вскрыть замок кинжалом, но только поцарапала скважину. Поняв, что со столом ничего путного не получится, девушка переключила внимание на шкафы. Она крутилась рядом и так, и этак. Обнюхивала и ощупывала их: вдруг да найдется какая-нибудь хитрость?

Тут-то и нагрянуло вдохновение. Кас попыталась сдвинуть один из шкафов. Задняя стенка казалась тоньше остальных и крепилась крошечными хлипкими гвоздиками. Использовав спинку стула как рычаг, девушка победила громоздкую конструкцию. Скрипя ножками по полу, шкаф сдвинулся с места. Когда расстояние стало достаточным, чтобы просунуть не только руку, но и голову, Кассия загнала лезвие кинжала до конца между боковой и задней стенками.

Из образовавшейся щели ударил отвратительный запах мертвечины. Такой густой и тяжелый, что девушка едва не лишилась чувств. Зачем она продолжила свои изыскания, Кас не могла сказать наверняка. Наверное, чтобы воочию убедиться в страшной правде о господине Советнике, кем бы он ни был.

Завязав рот и нос передником, Кассия выломала хлипкую деревяшку и взвизгнула. В шкафу не оказалось ничего, что в них положено хранить. Там на мясницких крюках висело голое тело! Убитый определенно являлся тем самым человеком, чье обличье принял лживый демон.

Бедняга едва доставал носками до дна шкафа. Распоротый живот покойника был наскоро зашит грубыми стежками. Грустное и отвратительное зрелище впечаталось в память, как и тошнотворный запах гниющей плоти.

«Немедленно рассказать кому-нибудь! — колотилось в висках. — Позвать на помощь!» Кас развернулась.

— Он нас перехитрил! — выпалила Виллоу, влетев прямо сквозь стену. — Беги!

Подобного ужаса Кассия не испытывала. Она метнулась к выходу, но ее там уже ждали.

— Куда? — Господин Советник схватил девушку за плечи и швырнул обратно в комнату. — Любопытство убило кошку.

— А того парня в шкафу кто убил?!

Кас верила в свое преимущество. Во-первых, у нее имелся кинжал, а демон выглядел безоружным. Во-вторых, теперь девушка не одна. А вдвоем с призрачной ведьмой их не одолеть какому-то отродью.

— Талантливое перевоплощение. — Захлопнув дверь, поддельный Советник хищно улыбнулся. — Снимаю шляпу. Мне будет безмерно приятно… стать тобой. И «кровавая баронесса» вырежет ночью всех в замке и покончит с собой. Почему? Потому что Седрик не собирается жениться на тебе. По-правде, он тебя боится до смерти. Готов подставляться под стрелы, лишь бы подальше от тебя и…

— Молчать, тварь! — рыкнула Кассия, а Виллоу ринулась к демону.

— …и твоей дохлой подружки. — Он прихлопнул старуху так, что та провалилась сквозь пол. — О ней ты тоже не все знаешь.

— Мы сами уничтожим тебя. — Кас взмахнула клинком. — Подходи!

— Как угодно. — Демон поклонился.

Его тело стремительно менялось. Появились нечеловечески длинные руки с широкими ладонями, скрюченные когтистые пальцы, сине-серая кожа, редкие пучки волос на круглой лысой голове. Посреди лба открылся лишний глаз, исполненный неутолимой жажды власти.

— Как же ты отвратителен, — плюнула Кассия. — На твоем месте кто угодно захотел бы украсть чужую личину.

— Спасибо за понимание. — Тварь оттолкнулась от пола сильными ногами и прыгнула вперед, но девушка увернулась.

Кас снова выставила кинжал.

— Не старайся, — отмахнулся демон. — Тебе не уйти живой. Мой повелитель Бетрезен самый могущественный из всех. Ему нет равных. Поэтому вы склонитесь или падете и обратитесь в пепел. Мы пройдем по вашей земле, как пожар. Сила Бетрезена питает меня, а его воля ведет. Я не боюсь Безмясой.

— Что ты такое? — отвлекая внимание твари, спросила Кассия.

Призрак Виллоу медленно набирал очертания в воздухе у демона за спиной. Волосы и одежды ее развевались, как от ветра, а взгляд не сулил ничего хорошего. Старуха обхватила демона руками, лишив его возможности сопротивляться.

— Это доппельгангер, — ответила Виллоу на вопрос Кас. — Бей!

Кассия, словно в трансе, принялась наносить удар за ударом. Демон вырывался и брыкался, пока не затих. Из множества ран на его груди лилась густая черная кровь.

— Долгие речи вместо решительных действий — удел слабаков и недоумков, — бросив тварь к ногам Кассии, сказала ведьма. — Идем. Здесь нам нечего делать.

— Но… это, же мы победили демона, — расстроилась та.

— И что? Тебе нужна дешевая слава? Пока ты для всех безобидна, ты в безопасности, — повторила Виллоу.

Убедившись, что не оставила следов, девушка нехотя поплелась вслед за призраком, чтобы и дальше прикидываться больной, запершись в своей комнате, ожидая, пока кто-нибудь обнаружит результат ее трудов.

Слова лживого демона никак не тронули Кассию. А вот брызги его мерзкой крови и пятна гнили от спрятанного в шкафу трупа ничем не выводились с ее платья. Пришлось развести в камине огонь и сжечь единственное, что связывало ее со смертью доппельгангера.

Напряженно вслушиваясь в тишину за дверью, Кассия репетировала перед зеркалом, с каким лицом примет «новость» о кончине Советника и его истинной сущности. Глупый театр доставлял массу удовольствия. Девушка нарочно навела золой вокруг глаз тени, чтобы казалось, будто она и правда больна.

Время шло, но никто не поднимался по лестнице в башню, никто не бегал с криками ужаса. Замок: точно впал в спячку.

— Почему? — разозлилась Кассия.

— Есть два варианта, которые одинаково имеют право на существование. — Призрачная старуха взглянула в окно. — Они могли просто забыть про тебя. Неприятно, но возможно. А второй вариант еще смешнее. Инквизиция не желает показывать всему миру, как просчиталась. Труп демона тихо зароют где-нибудь вместе с его жертвой и забудут навсегда.

— Это нечестно! — По щекам скользнули слезы.

— Каждый по-своему понимает, что есть «честно», — возразила Виллоу. — Для инквизиторов одинаково «честно» сжечь меня и пальцем не тронуть тебя. Чудные они. Знала бы, что камушки так приглянутся, была бы жива.

— Лучше умереть, чем… так. — Кас уставилась на свежий порез.

— Не знаю, не пробовала, — как-то слишком резко ответила старуха.

— Всякая собака стремится урвать от меня кусок пожирней. — Девушка не заметила реплики собеседницы. — Если бы у каждого был нож и возможность хотя бы уколоть меня, я не прожила бы и часа! Люди те же демоны, только не такие уродливые. Простые ли, служители Церкви, солдаты… даже друзья. Все!

«Все, все, все!» — отчаянно мотая головой, выла Кассия в пустой комнате. Здесь ее никто не слышал и никто не слушал. Четыре стены, окно и неподъемное одиночество. Безбрежное море, не вычерпать ничем. И где-то спасительным маяком — Седрик. Тот, кому на самом деле ничего не нужно. Ничего, кроме любви.

— Нет! — Лицо Кас вдруг просияло. — Есть еще один. Он… хотел моих камней, но когда увидел их, отказался брать. Нищий. У него еще ребенок болел!

— Жаль его, — отозвалась Виллоу.

— Отчего же? Мы тогда дали ему самоцветов, — возразила девушка, утирая слезы.

— И в лесу его поймали бандиты, — продолжила старуха. — Отняли камни и запытали до смерти, чтобы бедняга рассказал им, где ты прячешься. А он не стал. Так и висит где-нибудь на дереве, воронье пугает. И не спас никого, разве только тебя.

Кассия зажала рот ладошками и разрыдалась. Теперь мир виделся ей только красно-черным. Картиной, написанной кровью и углем Кас больше не верила в счастливое будущее для всех, хоть и продолжала надеяться на свою толику заслуженного, выстраданного счастья.

Покинутая всеми, она провалялась до вечера в постели, уткнувшись в мокрую от слез подушку. Все это время Виллоу тихонько сидела рядом, заполняя собой гулкую пустоту одиночества. Кассия оплакивала незнакомца так, словно знала его всю жизнь. Несуразный мужичонка с кошачьим черепом на палке стоял у Кас перед глазами.

У несправедливости стальная хватка, держит, не отпуская. Бедняга единственный из всех заслуживал благополучия. Кассия надеялась, что именно тех самых бандитов Седрик сейчас рубит мечом.

— А тебе опять хочется возмездия? — Старуха ласково погладила Кас по спине.

— Просто справедливости, — ответила девушка.

— Она непременно настанет, — пообещала та. — Всему свое время.

Кассия села на кровати, подобрав ноги.

— Это ты прокляла меня? — Вопрос вырвался сам собой.

— Нет, — покачала головой ведьма. — Виллоу тоже была случайной жертвой.

— Но жертвой чего? — Кас снова взглянула на порез.

— Жестокого и темного мира мужчин, — как-то слишком расплывчато отозвалась та.

— А как же кольцо? — Кассия посмотрела на палец с безделушкой.

Старуха загадочно улыбнулась. В бархатном сумраке ее мерцающие черты казались мягкими, на морщинистом лице появилось мечтательное выражение.

— Колечко хотела ты.

Кассия промолчала: с нерушимой истиной трудно спорить.

— Многие смотрели на него, — продолжала старуха, — но, ни одно сердце не загорелось так, как твое. Ты сама пожелала обладать им. И тебе не отказали.

— Сама, — пробормотала девушка.

— Да, милая, ты сама и только ты, — еще раз подтвердила Виллоу. — Ты же можешь сиять его. Достаточно захотеть. Усилие воли, и кошмар закончится. Никаких кровавых самоцветов, никаких жадных охотников на них. Ничего. Ну?

Кассия крепко задумалась. Снова и снова вглядывалась она в алые глубины яркого волшебного камня, где на дне покоилось ее хрупкое бледное отражение. В первые секунды Кас одолевала решимость сорвать колечко и швырнуть в окно, но эта волна схлынула так, же внезапно, как накатила. Кассия представила, что жизнь вернется в прежнее русло. Обычная жизнь, обычное окружение. Возможно, вместе с проклятием пропадет и Виллоу. А безмозглым головорезам придется очень долго доказывать, что Фальвикской Девы больше нет, есть лишь Кассия Блэкбоу.

Она не заметила, что бережно гладит красный камень, словно баюкая.

— Вот видишь, — вздохнула старуха. — Мы все делаем осознанный выбор. Даже если альтернатива сомнительная. Если бы всегда удавалось сделать правильный выбор между «хорошо» и «плохо», — жизнь превратилась бы в сказку. Потому что тяжелее всего принять неправильное решение, свыкнуться с ним, а потом осознать, что кроме себя, винить некого.

Кас привела себя в порядок и как ни в чем не бывало спустилась к ужину. Конечно, никакого господина Советника за столом не наблюдалось, но все присутствующие делали вид, что это в порядке вещей. Место шпиона демонов занимал суровый мрачный инквизитор. Но после пары бокалов вина и он стал приятным собеседником.

— А где господин Советник? — чтобы не вызывать подозрений, поинтересовалась девушка.

— Его срочно вызвали в столицу, — глазом не моргнув, соврал инквизитор.

— Между нами, — шепнула Кассия, — я не стану скучать о нем.

И тут она не солгала. Девушка всерьез обдумывала перспективу вернуть себе свои прежние покои. После того, как из них выветрится жуткий запах, разумеется.

 

Глава одиннадцатая,

в которой Фальвикская Дева устанавливает свои порядки

На следующий день господина Советника уже никто не вспоминал. Кассия не уставала удивляться лицемерию обитателей замка. Общее безразличие раздражало. За непроницаемыми улыбками прятались звериные клыки. Кас гадала, кто из них знает правду, а кто действительно верит в историю, выдуманную инквизиторами.

Так или иначе, девушка стала внимательнее относиться ко всему, о чем болтает Фальвик. Новостей здесь было не так много, оттого любая сплетня разлеталась по окрестностям почти мгновенно. Не обошла молва стороной и внезапный приезд представителей Церкви. По иронии судьбы, некоторые жители прежнего Фальвика осели в Таргриме и теперь желали вернуться. С собой они несли слухи и рассказы о кипевших там страстях и ужасных убийствах. Злым языкам противостояла горстка защитников, переживших осаду алкмаарцев внутри замка. Они не дали бы в обиду свою госпожу никому и никогда.

Милани не вернулась. Служанка навсегда затерялась где-то со своим избранником, и Кассия искренне желала им счастья. Иногда Кас размышляла, как сложилась бы ее судьба без той встречи с колдуном и кольца Виллоу. Уж конечно, в ней не нашлось бы места Седрику. Она наверняка вышла бы замуж за Сэма или Трева Скорее, за Сэма. Саймон любил его, как своего собственного сына. Нарожала бы уже ребятишек, растолстела. «Нежить все равно напала бы», — напоминал внутренний голос.

Кассия вертела варианты будущего так и сяк, но не получалось ничего хорошего. Кругом только разрушение и гибель.

Книги мастера Зорама уцелели, и Кас снова могла читать в свое удовольствие. Теперь она интересовалась демонами, решив, что врага нужно знать в лицо.

— Осторожнее, милая, — предупреждала Виллоу. — Взгляни на инквизиторов. Они были бы неплохими людьми, если бы не их увлеченность. Чтобы всерьез и каждодневно истреблять скверну, приходится чем-то жертвовать. И чаще жертвуют именно человечностью.

— Почему? — не отрывая взгляда от страницы, спросила Кассия.

— Потому что это проще всего, — призналась старуха. — Без нее во многом отпадает необходимость.

Сами же инквизиторы не тревожили девушку. Они не выпускали ее из виду, но и не приближались вплотную. Предпочитали наблюдать издали. Кас крупно повезло, что отец Теофил помимо жадности был наделен еще состраданием. Это удерживало его от просьб сотворить камни, пока Кассия не оправилась. А прикидываться больной она могла бесконечно.

Письма от Седрика приходили редко и сделались немногословными. Кассия подозревала, что Саймон нашел барона и мутит воду, но прямо спрашивать опасалась. Меньше всего она хотела напоминать возлюбленному о чем-то неприятном, особенно когда тому приходилось становиться завоевателем в своих собственных землях.

Многие считали, что все добро из Фальвика унесли с собой алкмаарцы. Однако большая часть знакомых вещей нашлась у бандитов. Седрик регулярно отсылал назад гербовые столовые приборы из серебра, подсвечники, целую мебель, гобелены и картины, даже книги. В последних не хватало многих страниц — Кас думать не хотелось, как головорезы их использовали.

До Фальвика дошли слухи, что через Таргрим браво промаршировала имперская армия. Воины шли на север, чтобы помочь гномам окончательно загнать демонов обратно в ад. Бесполезная затея, учитывая, что добраться до Бетрезена все равно не удастся, но если не пытаться, будет только хуже. Это как бороться с сорной травой. Рви не рви — она все равно пролезет. А бороться необходимо.

Город постепенно приобретал жилой вид. Только теперь у Фальвика появилась третья крепостная стена, опоясывавшая его целиком. Разрушения и пожары послужили отличным толчком к переустройству. Отныне Фальвик делился на сектора кварталов: торговый, ремесленный, квартал для богатых и для тех, кто попроще. Кое-где над черепичными крышами уже развевались веселые флаги. Окна башни Кас же выходили прямо туда, где планировалось разбить сад. Пока это был участок рыхлой темной земли с редкими кустиками и стволами молодых деревьев.

Найденная у мастера Зорама книга о ядах и отравителях сильно повлияла на впечатлительную девушку. Кассия изучила трактат от корки до корки, после чего начала всерьез опасаться за свою жизнь. Она никому не доверяла, кроме разве что себя и Виллоу. Еда, принесенная слугами, теперь вызывала у Кас стойкое отвращение. Бедняжка стремительно худела.

Кассия подозревала заговор во всем. Ей казалось, что горничные не зря порхают стайками. Дурехи наверняка считали госпожу равной себе, если не ниже. Просто дочерью лесника. А раз такой девчонке повезло, значит, у всякой получится. Кас кожей чувствовала завистливые взгляды хорошеньких розовощеких служанок. Глупышки мило хихикали и совершенствовались в кокетстве, но ровно до тех пор, пока Кассия не приказала обрить их наголо. Лишившись кос и кудряшек, служанки сильно потеряли в привлекательности. Зато «девушек из замка» узнавали издали.

Предлог, конечно, был подобран самый благовидный — борьба со зловредными насекомыми. Однако после процедур крысиные физиономии лысых служанок даже забавляли. Правда, через какое-то время они же подтолкнули Кас к новому витку подозрительности.

Теперь Кассии казалось, что каждая девица спит и видит, как бы столкнуть свою госпожу с лестницы или накормить помоями, чтобы та слегла. Лучшая защита — нападение. И Кас первой нанесла удар.

Тем, кто всего лишь потерял работу, повезло. Внутренний замок захлестнула волна несчастных случаев. Неуклюжие служанки падали, ломая руки, ноги… шеи. И почему-то особенно часто расшибались умудрившиеся сохранить очарование.

Виллоу осуждала жестокость, но и сама замечала косые взгляды черни в сторону Кассии. Она лучше остальных слышала и чувствовала чужие мотивы, не позволяя Кас расслабляться. «Взялась устанавливать порядок — доводи дело до конца», — повторяла старуха.

За малейшее проявление распущенности Кассия выгоняла с позором. Пока Седрик отсутствовал, жители замка в полной мере почувствовали ее железную хватку. Больше ничего не происходило без ее ведома. Кас фактически заменила господина демона на его ответственном посту. Жеро был скотом, но работа с ним позволила научиться считать деньги. Кассия сама контролировала строительство и следила за его ходом.

Глядя на несчастных жителей, девушка понимала, что повышением налогов казну не наполнить. С кого брать деньги, если город только поднимается с колен и каждый без того вкладывает все силы? Оставалось прибегнуть к одной только ей доступному способу. Снова боль и снова бинты.

Саймон вернулся в Фальвик мрачнее тучи. Разумеется, новые жертвы дочери его не обрадовали. Отец почти потребовал, чтобы Кас немедленно прекратила издеваться над собой и оставила управление тем, кто в этом смыслит, обладает нужным опытом, то есть мужчинам. Естественно, девушка отказалась наотрез.

— Уедем подальше отсюда, — просил Саймон. — Слишком многое изменилось. Я не узнаю ни прежних людей, ни прежних улиц. Присцилла перебралась в столицу, вышла замуж и неплохо там устроилась. Она зовет нас к себе, чтобы собрать семью.

— Нет, — мотнула головой Виллоу. — Она жаждет легкой жизни на кровавых самоцветах. Вспомни ее!

— Нет, моя семья здесь. — Даже без ремарки старухи ответ был очевиден. — Я стану баронессой. И если Присси так мечтает о семье, пусть возвращается.

Отец только грустно вздыхал. Либо он действительно хотел забыть о Фальвике, либо что-то недоговаривал. Что для бесхитростного и открытого Саймона само по себе странно. Получая отказ за отказом, он продолжал упираться. Саймон умолял, уговаривал, приказывал и требовал. Но сердце дочери оставалось глухо к его словам. Оно целиком принадлежало Седрику и городу.

Власть сделала Кассию другой. Выше, сильнее, лучше. Так, по крайней мере, ей казалось. Девушка величаво шагала по коридорам своего замка и заставляла если не уважать себя, то бояться.

Священники во главе с Теофилом всячески подкрепляли ее убежденность. В какой-то момент в Фальвике заложили храм, где повелением иерархов Кассия почиталась как мученица.

Жизнь текла плавно и складно, все бы ничего, если бы не постоянное нытье Саймона. У Кас никак не получалось втолковать ему, что не худо бы начинать гордиться дочерью. Только отец не гордился. Скорее, наоборот — сожалел.

— Зря я тогда обратился к этому Седрику, — как-то в сердцах бросил он. — Жили бы тихонечко на заимке. Я бы капканов кругом понаставил так, что мышь бы не прошмыгнула.

— Думала, ты добра мне желаешь, — вспылила в ответ Кассия. — А ты вон куда клонишь? Заимка и глушь. Чтобы я никто и звать никак?

— Зато тут ты многого добилась, — горько отозвался Саймон. — Учти, девочка, даже молочную корову режут в голодный год. Будь ты мученица, святая, да хоть богиня, результат один — раны не заживают. А с лица ты опять похожа на покойницу стала.

Отец с каждым днем все резче и резче отзывался о Седрике, тогда как молодой барон все выше поднимался в глазах людей. Слава о его подвигах гремела повсеместно. Усилиями Седрика его земли сделались едва ли не самыми безопасными во всей Империи!

— Неблагодарный, — злилась Кас на отца. — Ему поднесли счастье на блюде, а он нос воротит! И ладно бы просто ворчал, так еще и меня за мою жизнь осуждает, и Седрика.

— Разошлась, — фыркнула Виллоу. — Саймон твой отец. Он тебя родил и воспитал. Не соглашаться — одно, хаять — совсем другое. Не может же он на пустом месте так вдруг невзлюбить того, в ком души не чаял?

— Ты права, — вздохнула девушка. — Но мне-то что делать? Как исправлять?

— Время исправит, — улыбалась ведьма. — Море самые острые камни превращает в ровные голыши. После свадьбы все изменится. Отцы — они вообще редко дочерей без боя в чужие руки отдают. Потерпи.

И Кассия терпела, пропуская мимо ушей гневные тирады Саймона о бароне. Не только она пыталась урезонить отца. Представители Церкви всячески старались смягчить сердце Саймона. Теофил битый час рассказывал о конфликте отцов и детей, о неспособности закосневших родителей понять устремления юности. Священник начинал каждую речь словами: «Возрадуйтесь, братья и сестры! Настал новый день! С нами Всевышний, барон Седрик и Фальвикская Дева!»

Но и это не трогало Саймона. Он продолжал гнуть свое, а когда понял, что от его слов столько же толку, сколько от воя охрипшего пса на луну, собрал вещи и ушел в лес. Сбежал, как поступал, сколько Кассия себя помнила.

— Без него и его нравоучений стало гораздо спокойнее, — сказала она Виллоу. — Может, чистый воздух и тишина помогут Саймону одуматься?

Старуха не ответила. Она хранила молчание, позволяя Кас решать самой, в отличие от отца.

Новый набег зеленокожих к берегам Торгового моря вынудил молодого барона углубиться в соседние владения. Но и там его принимали как освободителя. Зеленокожие нутром чуяли слабость и вгрызались там, где тонко. Громадные тролли захватили крошечную деревушку. Они согнали людей в стойла, как скот, и готовились сожрать всех, если бы Седрик не подоспел вовремя. Победа далась нелегко: могучие твари яростно сопротивлялись. Но барон не привык отступать.

Часть троллей оказалась перебита, а часть скрылась в ночной темноте, поклявшись отомстить. Воспринявшие угрозу всерьез местные жители с факелами и вилами искали монстров по всей округе, но никого не нашли. Зато это немного отвлекло внимание черни от перемывания костей Фальвикской Девы и ее будущего супруга. Болтуны до того докатились, что начали выражать сомнения относительно свадьбы. Даты радостного события по-прежнему никто не назначал.

— Мужчинам не нравится, что ты захватила власть, пока Седрика нет, — сообщила однажды Виллоу. — Гарнизон готовит акцию неповиновения, если не восстание. Шепотом заговорщиков отзываются стены. Берегись.

— Что предложишь? — Кассия побледнела.

— Повесить смутьянов. — Старуха обвила Кас за плечи. — Ты не можешь позволить кому-то сомневаться в себе. Скоро ты станешь баронессой; выступая против тебя, они выступают и против Седрика тоже. А это уже измена.

— Согласна.

Стараясь опередить злоумышленников, Кассия поручила незримой спутнице проникнуть в их планы, чтобы назвать имена главарей. С помощью Виллоу девушка раздобыла неопровержимые доказательства.

— Как же так? Я столько делаю для них! — сокрушалась Кас.

— А помнят хорошо только бритые затылки служанок, — хихикнула старуха.

— Тогда петли точно не забудут.

Она решила до последнего никого не посвящать в свои намерения. Во-первых, зачем барону лишние переживания? Ему только измены не хватало. Во-вторых, девушка страстно жаждала доказать самонадеянным наглецам, что способна справиться с возложенным бременем. Способна править. Ведь даже в книгах ни одного властителя не миновала горькая чаша предательства.

Гнилая человеческая природа толкала слабых и бесчестных на бунт, чтобы сильные и справедливые сметали врагов твердой рукой в назидание прочим.

Негодяи боялись трусов в своих рядах, оттого и составили список всех, кто способен к измене, — на тот случай, что если замысел провалится, на эшафот поднимутся все. Именно эту бумагу Кас и взялась добыть.

Фокус с переодеванием в служанку едва ли сработает, когда непослушные локоны так и струятся по плечам. Потому Кассия просто приказала всем собраться на площади, не объясняя причин. А пока глупцы мялись под мелким дождиком, она забрала гадкий документ из указанного старухой места.

— Взгляни! — восклицала Кас над каждой строчкой. — Тут и рыцари, и простые солдаты! Бедняжка Рики. Его предали самые благородные. Они зовут меня ведьмой и предлагают свершить самосуд.

— Тогда чего ждать? — тряхнула головой Виллоу. — Прочти все перед строем, пусть знают. Пусть видят, что возмездие неизбежно.

Кассия гордо вышла к ропщущей толпе. Мужчины устали ждать, они основательно промокли и стремились вернуться к прежним занятиям. Виновные и невиновные единым хором приветствовали Фальвикскую Деву.

Но стоило ей набрать воздуху в грудь и начать речь, как тишину нарушил самый страшный звук — набат. У городской стены отчаянно надрывался колокол, вызывая смятение в душах горожан, отвыкших от этого звона. Очнулся и колокол у стены внутреннего замка, его голос звучал призывом о помощи.

Быстроногий мальчишка пичугой бился о решетку въездной башни и, срывая голос, вопил: «Зеленокожие! Зеленокожие идут!» Колокольный звон перекрывал его тонкий голосок, но испуганное лицо и разинутый рот говорили больше любых слов.

— К воротам! — приказал седой рыцарь Альберт, новый комендант замка.

— Нет, — мотнула головой Виллоу. — Ворота закроют, а вот брешь в стене — нет. Нечем.

— К недостроенному участку, — игнорируя мужчину, скомандовала Кассия.

Солдаты замерли в нерешительности. «Вот сейчас, — думала Кас. — Сейчас они покажут истинные лица». Но нет. Рыцарь изменил приказ, согласившись, что ополчение и стража не просто так едят свой хлеб.

Все тот же мальчишка слетал до сторожевой башенки и обратно, чтобы доложить обстановку. С его слов выходило, что со стороны болота к Фальвику крадутся несколько громадных троллей. Чудища шли нагло, не таясь. Еще стражники рассмотрели какую-то подозрительную возню у дороги. Только понять, в чем дело, не сумели. Все их внимание занимали здоровые твари.

У Кассии не было уверенности, что троллям хватит скудного умишка, чтобы не ломиться в запертые двери, а воспользоваться готовой дырой. От этого сейчас зависела состоятельность решения и исход боя. Успеть вовремя, добраться от выбранной позиции до ворот не получится. Твари же в городе — форменная катастрофа.

Лучники исправно осыпали стрелами троллей, пробиравшихся к бреши вдоль стены. Чудища видели лазейку, но не спешили воспользоваться ею. Гарнизонные вояки повалили строительные леса, чтобы соорудить подобие баррикады.

Когда ожидание сделалось тягостным, над кучей деревяшек взвились копья. «Гоблины!» — крикнул кто-то. Мерзкие маленькие создания с крошечными мутными глазками хлынули внутрь. Они визжали и тявкали, но среди их визга угадывались вполне понятные ругательства и проклятия.

— Смелостью гоблины не отличаются, — отметила старуха. — Кто-то их сюда послал. Тролли же не отличаются умом. Жди подвоха от орков. Седрик сильно им насолил. Зеленокожие хоть и не особенно организованные, зато крайне мстительные. Если тролли смогли незаметно пробраться к городу, у них есть план.

Вертлявые твари кидали легкие зазубренные копья, не давая людям подойти ближе к пролому. Первая кровь неизбежно накалила обстановку. Позабыв осторожность, солдаты погнали гоблинов обратно за пределы стен Фальвика. Мелкие монстры с криками бросились через баррикаду.

— Почему ты не помогаешь? — одними губами спросила Кас.

— Потому что ты не хочешь быть «ведьмой», — справедливо отозвалась Виллоу. — Кроме того, мужчины справляются.

Тут через завал из досок и бревен гигантской отвратительной лягушкой перемахнул горбатый тощий тролль. Его длинные ручищи с грязными желтыми когтями оставили полосы на камнях мостовой.

Зверюга выпрямилась. Тролль был в полтора раза выше человеческого роста и внушал ужас. Зловонное дыхание с хрипом вырывалось из груди чудовища.

— Беру свои слова назад, — мурлыкнула старуха, когда в проломе показались оставшиеся два тролля.

Один такой — угроза, а несколько — сокрушительная сила. Тролли рвались в бой. С высоты своего роста они пытались разглядеть и изловить людей, чтобы переломать им кости, однако солдаты не теряли присутствия духа. Защитники замка прекрасно понимали, что за их спинами мирные жители, которым надеяться больше не на кого.

Предатели и преданные Фальвику горожане сражались плечом к плечу и одинаково гибли. Кассия наблюдала за сражением, как за представлением, из первого ряда. Мечники сдерживали натиск, а лучники искали уязвимые места противника.

Любая другая девица давно бы упала в обморок, только не Кас. Ей до смерти хотелось присоединиться к веселью, но старуха сдерживала.

— Не сейчас, — шептала она. — Это вторая волна.

— А будет и третья? — не поверила Кассия.

— Еще как, — подтвердила Виллоу. — Тролли глупые. Их ненависть к Седрику использовали, чтобы ослабить оборону Фальвика.

Когда последний гадкий монстр неподвижно растянулся на камнях, солдаты возликовали. Они поздравляли выживших с победой и помогали раненым отойти под защиту домов. Седой комендант замка повернулся к своим людям.

— Рано радуетесь! — гаркнул он. — Пусть тролли повержены, а гоблины разбежались, на нас еще могут напасть. Госпожа Кассия, мы благодарны за вашу мудрость.

Мужчина преклонил перед ней колено. «Как омерзительно притворство, — подумала Кас. — Ваше имя в списке. Вы хотите сжечь меня на костре!» Она ни секунды не сомневалась, что рыцарь догадался, откуда ветер, и теперь честно пытается спасти свою шею от виселицы.

Комендант поднялся на ноги, собираясь вложить свою лепту в копилку общей лжи и еще больше усугубить свою вину, но тут в бреши стены показалось грубо тесанное, перекошенное лицо великана. Брызгая слюной, он одним ударом дубины разнес баррикаду в щепки. По иронии, отлетевший острый обломок угодил седому рыцарю в голову. Бедняга потерял равновесие, картинно вскинул руки, но удержался на ногах. Лучники дали залп, но стрелы, словно жалкие колючки, впивались в толстую шкуру гиганта, не причиняя ему вреда. Следующий удар дубины смахнул рыцаря Альберта, как ничтожную пылинку. Он прокатился по улице, оставляя за собой кровавый след.

Солдаты остолбенели от ужаса. Тролли и так изрядно их потрепали. Поэтому ни у кого не осталось сомнений, что отступление — лучший и единственно верный ход. Главный вопрос кто первым развернется спиной к врагу и даст деру.

Великан не нападал. Он щурился, разглядывая крошечных, тщедушных людишек, каждого из которых мог превратить одним ударом в красную кляксу.

«Вот оно», — подумала Кас, когда из-за этой громадины вынырнул косматый орк в гнутой золотой короне.

Мастер Аарон рассказывал о традиции зеленокожих подчиняться тому, кто сумеет удержать власть. А как ее удержать среди безмозглых свирепых дикарей? Только стать самым свирепым из них.

— Глупая-глупая Седрика-человека, — ехидно пробасил орк. — Город бросать, армия уводить, кучка слабаков и девка нам оставлять. Пленных не хотеть. Всех убивать. Город занимать!

Он тряхнул увесистой булавой. Крайний лучник бросил оружие и с криками ринулся прочь под громовый хохот врагов.

— Вот теперь наша очередь, — сообщила Виллоу.

— Седрик не может быть предателем! — воскликнула Кассия.

Девушка подобрала лук и пустила стрелу прямо дезертиру меж лопаток. Орк крякнул и застыл вместе с великаном, почувствовав на себе ледяные объятия призрака.

— Не оплошай, милая, — попросила Виллоу. — Долго так не простоят.

— Фальвик не сдается! — Звонкий голос Кас подхватило эхо.

Промахнуться по такой восхитительной мишени может только слепец, однако не каждый выстрел способен сразить великана. Кассия прицелилась. Широкая, как мельничный жернов, морда с тонкой полоской лба над лохматыми бровями — достойная цель.

«Встретишь великана — меть ему прямо в глаз, не ошибешься», — вспомнилось из детства. На этой фразе Саймон обычно начинал ловить и щекотать дочурку, изображая грозного монстра. Что ж, настоящий великан едва ли соответствовал ее прежнему представлению о нем.

Кас натянула тетиву. Сейчас она жалела, что Самуэля нет рядом. Тот уложил бы великана со ста шагов и не заметил бы. Секунды таяли. Чем больше Кассия медлила, тем сильнее тряслись руки. Девушка опустила лук. Потом вдруг снова вскинула и выстрелила. Жужжащая стрела достигла цели, и напряжение схлынуло. Великан взвыл! Перед тем как: рухнуть, чудище развернулось и своей же дубиной вбило самодовольного орка в мостовую по колено.

Прятавшиеся гоблины, почуяв, что остались без вожака, кинулись наутек, прихватив с собой и тех, кто штурмовал ворота, не позволяя страже прийти на помощь гарнизону.

Солдаты пронесли Кассию через весь Фальвик на руках. Они точно обезумели, их захлестнула волна общего ликования. В воздух летели шляпы, а под ноги ложились цветы. Но Кас никому не верила, Сначала страх заставил сжаться их сердца, потом отпустил, что и вызвало бурю глупых эмоций. Немудрено, что в этот момент все вокруг думали, будто любят Кассию, даже если на самом деле мечтали о ее скорой и мучительной кончине.

Так или иначе у разрушенного участка стены выставили двойные посты, а остальной люд радовался и гулял до глубокой ночи, а кто и до рассвета. Сегодня и изменники, и честные горожане веселились от души. Они жгли костры, плясали, пели и пили, прославляя Фальвикскую Деву. Отсветы пламени играли на стеклах окон, в темном ночном небе весело перемигивались звезды.

А наутро всех предателей, переживших атаку зеленокожих, выволокли из постелей и повесили на фонарных столбах рыночной площади под монотонный крик глашатая, вещавший о раскрытом Кассией заговоре.

Она ждала понимания, но народ не оценил. Не прошло и часа, как кто-то снял тела. Стража же только разводила руками: мол, не видели, не знаем. Конечно, за неимением настоящих виновников «рассеянной» охране всыпали плетей. Однако и это не освежило их память.

Снова повозки со скарбом потянулись из Фальвика. Несогласные уходили прочь. Их не прельщало ни обеспеченное будущее, ни похорошевший город, ни слава воителя Седрика. Все перевешивало упорство Кас в наведении порядка. Остались либо те, кому некуда идти, либо те, кто мечтал заработать, и уж совсем немного тех, кто действительно любил новый Фальвик.

Город затих, превратился в болото с застоявшейся водой. Кое-где продолжали лениво стучать молотки, но ночных огней стало на порядок меньше. Требовалось срочно восстановить положение, пока барон не застал плачевную картину всеобщего запустения. Надеясь вернуть его любовь, Кассия подняла строителям жалованье втрое против прежнего.

Церковь охотно выкупала у Кас ее самоцветы и платила золотом. Девушка раздавала деньги всем нуждающимся, поощряла досрочное окончание работ и рождение детей. Служанкам снова было позволено отрастить кудряшки, а мастерицам-златошвеям был заказан бело-синий штандарт Седрика. Кассия помогала и крестьянам. Всякий желающий получал крошечный участок земли, пару свиней, несколько кур и подъемные.

Но Фальвик радовался этим нововведениям недоверчиво и с опаской. Безликие улицы сочиняли злые песенки про «госпожу-людоедку в старой башне» и не стеснялись распевать их на каждом углу. Барон перестал писать. Совсем. Перестал интересоваться своим городом и своей невестой. Кассия утешала себя тем, что Седрик просто очень занят. Или тем, что армия Эмри перехватила его и увела с собой в далекие заснеженные горы.

Жизнь в Фальвике и его окрестностях шла ни шатко ни валко. На пороге осени город отчаянно нуждался в празднике. Кас объявила о грандиозной ярмарке, разослав приглашения во все концы Империи. Каждый мог прийти: бродячие музыканты, циркачи и артисты, ремесленники и селяне, — ворота города были открыты для всех.

Кассия боялась, что никто не приедет в такую глушь. Но, к счастью, ошибалась. Первому письму с положительным ответом она радовалась, как птички радуются погожему летнему утру. У Кассии разыгралось воображение, она выдумывала все новые призы и конкурсы, ломала голову над ярким убранством и закупала еду и напитки, чтобы было чем бесплатно угощать гостей.

Основное строительство благополучно завершилось, брешь в стене заделали. Стены замка стали еще выше и крепче, медные купола церкви сверкали, как начищенные пуговицы, а красные черепичные крыши придавали городу нарядный, праздничный вид.

В приятных хлопотах быстро летело время, а свободного у Кассии не было вообще. Фальвик представлялся девушке одним большим домом, в котором она на правах хозяйки устраивает пир. Незанятые жилища превратились в гостиницы и постоялые дворы. Столяры срочно мастерили помосты и лотки, за которые в пунктах записи развернулась нешуточная борьба.

В столице был заказан и привезен волшебной красоты занавес для главной сцены ярмарки. Кассия верила, что Седрик услышит о празднике и если не вырвется домой, то хотя бы порадуется за родной город.

За несколько дней до назначенного срока в расцветший дивными красками город хлынули пестрые гости. Фальвик наполнился перезвоном струн нежных арф и лютен, тоненькими голосами задорных скрипочек и дудочек, живыми ритмами. Что ни дворик, что ни широкая улица — то представление.

Каждого артиста Кассия проверила на пристойность сама. Она посмотрела десятки пьес, коротеньких и не очень, оценила мастерство жонглеров и костюмы шутов.

На Виллоу же это мельтешение нагоняло скуку. Ведьма не покидала пределов башни, где чаще всего болталась под потолком или наблюдала у окна за общим безумием, захлестнувшим город по самые крыши.

Кас жадно поглощала, впитывала в себя веселье, от которого успела отвыкнуть. Со своей свитой она открывала и закрывала каждый день ярмарки, присуждала призы и пробовала лучшие кушанья Невендаара.

Отец Теофил тоже не отставал. Старый священник радовался как ребенок, глядя на довольных и счастливых людей. Даже на каменных физиономиях инквизиторов проскальзывали робкие улыбки.

Самые шустрые поросята, самые голосистые петухи, самые послушные псы, самые длинные косички, уличные скачки, поднятие тяжестей, поедание на скорость всевозможных вкусностей, бег в мешках, стрельба из лука и большое количество прочих забав — все это привлекало толпы зрителей. Представления шли одно за другим, актеры сменяли друг друга, не успевая выслушать и половины предназначенных им одобрительных возгласов толпы и аплодисментов.

Как только ярмарка началась, слух о ней разнесся по соседним владениям, добравшись и до столицы империи Фергала. И те, кто прежде отказывались ехать или воротили нос, сейчас спешили хоть краешком глаза увидеть это чудо.

В какой-то момент Кассии показалось, что Фальвик лопнет! Часть мероприятий и гостей пришлось переместить за внешнее кольцо городских стен. На лужайках разбили красно-синие шатры, в которых циркачи демонстрировали свое искусство. Фокусники и клоуны всех мастей, акробаты и мимы, силачи, трюкачи и дрессировщики опасных тварей, говорящие зверюшки, бородатые женщины и прочие уродцы! Что за бурный водоворот удовольствий!

Кас старательно изображала гостеприимную хозяйку. Но только стража знала, как поступают в Фальвике с карманниками и нищими, пойманными на улицах. Никому не позволялось портить картину всеобщего согласия и благоденствия.

Сперва Кассии казалось, что ярмарка наполняет и ее, и город жизнью, а у ярких огней балагана можно отогреться. В хороводе блесток и обманов не было времени опомниться. И вдруг в какой-то момент среди смеха и гомона толпы ей показалось, что она видит в огромном кривом зеркале свое безобразное отражение. И словно пелена пала с глаз. Кассия увидела прежнюю беззаботную Кас, которая воровала с мальчишками яблоки и плела венки из одуванчиков на длинных ножках. «Здравствуй! Я скучала!» — хотелось крикнуть себе самой.

Кассия стояла на рыночной площади, когда отец Теофил нашел ее. Выглядел священник неважно. Он нервно теребил четки и боялся поднять глаза, с утрированным вниманием разглядывая мостовую.

— Идем со мной, дитя. — Просьба прозвучала жалобно. — Ужасные вести принес сегодня гонец.

— Что-то Седриком? — У нее перехватило дыхание.

— Нет, с господином бароном все в порядке. Обошлось. — Священник смахнул ладонью пот со лба.

— Что тогда? — нахмурилась Кассия.

— Идем, упрямо повторил отец Теофил. — Здесь полно ненужных свидетелей. Ты не хуже меня понимаешь, как народ любит сплетни.

Кас последовала да священником во внутренний замок. После буйства огней и красок ярмарки темный двор перед часовней показался ей черной утробой, ослабленный шум праздника напоминал шелест осеннего леса.

В часовне отец Теофил дрожащими руками зажег свечи. Крошечные язычки пламени потянулись к небу — безо всякой надежды достигнуть его. «Наверное, это суть любой веры, подумала Кассия. — Мы протягиваем руки, стремимся мечтами к недостижимой цели. И пока тянемся — живем». Красивая мысль отвлекла внимание. Ее требовалось срочно записать на бумагу. Оттого девушка тихо злилась на священника, отнимающего время.

— Вы хотели сказать что-то страшное и важное, напомнила она.

— Да-да, — кивнул Теофил, но продолжил молчать, растерянно таращась на нее.

Кас не желала гадать о причинах, побудивших священника вырвать ее из гущи событий и ярмарочного веселья. Потому что на ум не приходило ничего путного. Единственное, что действительно имело смысл, — жизнь и здоровье Седрика. А если с ним все в порядке, о чем еще беспокоиться? Так ей, во всяком случае, казалось.

Воина? Так это с Невендааром приключалось не и первый и, увы, не в последний раз. Новый шпион демонов? Нежить одержала-таки победу над детьми Галлеана? Плевать! Армия великой Империи сметет их всех.

Наконец священник принял какое-то решение, сложил руки на животе и принялся рассказывать Кас о том, что его встревожило. Начало получилось скомканным. Священник запинался и мямлил. Невнятные речи о том, что между родителями и детьми часто возникает пропасть, которую нельзя ни преодолеть, ни заполнить, и о том, что дети не обязательно повторяют своих отцов, нагоняли на девушку тоску. Кроме того, никак не получалось сообразить, к чему все эти сложности.

«Как бы пригодилась Виллоу, — вздохнула про себя девушка. — Жаль, что она устала от праздника и перестала сопровождать меня».

— Не знаю насчет вас, — оборвала Теофила Кассия, — но мне было бы гораздо легче, если бы мы избавили друг друга от долгих вступлений.

— Я… пытался смягчить удар, — грустно произнес тот. — Дело касается Саймона Блэкбоу, твоего отца.

— И что с ним? Умер? — В сердце шевельнулась досада.

— Если бы, — горько усмехнулся священник. — Он арестован.

— Кем и за что? — коротко спросила Кас.

— Инквизицией, — ответил Теофил. — Они подозревают, что Саймон одержим демоном. Твой отец напал на барона. Совершенно внезапно и с преступным намерением убить его.

Вот тут на ее плечи словно легла неподъемная тяжесть. Вдруг Седрик больше не захочет жениться на дочери человека, который пытался лишить его жизни? Вдруг Саймон никакой не одержимый, а просто несчастный отец, рискнувший собой, чтобы спасти свою единственную дочь, изменив ее будущее? Вопросы множились, но ответа на них не было.

На ватных ногах Кассия добрела до скамьи и села. Она бы, наверное, расплакалась, но тот ужас, что сковал ее душу, не оставлял лазейки для других эмоций. Сейчас, как никогда раньше, бедняжка больше всего боялась потерять своею Рики. Потерять смысл собственной жизни.

Кас и правда ощутила себя на краю пропасти, такой черной и глубокой, что на полет до самого дна не хватит вечности.

— Как же Саймон? — пыталась возмутиться собственному безразличию девушка.

«Он сам выбрал свою судьбу, — отвечал внутренний голос. — Сам. Теперь главное, чтобы Саймон не утянул нас за собой…»

Спор с несуществующей собеседницей никак не проявлял себя внешне. Кассия просто сидела, уронив лицо в ладони.

— Не плачь, дитя. — Отец Теофил опустился рядом. — Мы спасем душу несчастного Саймона от ада. Скоро его привезут сюда. Пусть только ярмарка завершится. Пусть разъедутся балаганщики. Тогда состоится суд. Мы узнаем правду и найдем правильное решение.

— Бедняжка барон, — пробормотала девушка. — Он столько сделал для Саймона и меня. Столько сделал… Седрик не заслужил.

— Конечно, дитя. — Священник погладил Кас по волосам. — Но с ним ничего не случилось. Охрана подоспела вовремя. Хотя я и не знаю всех подробностей. Письмо, которое я получил, весьма короткое.

— Простите, я бы… желала побыть одна. — Кассия поднялась и, не дожидаясь ответа, покинула часовню.

Темный замок затаил дыхание, словно живое существо. Ни одного человека не встретила бедняжка в его покоях и переходах. Кас вслушивалась в стук каблуков и шорох платья. Все бросили ее, чтобы насладиться праздником. Внезапно Кассию пронзил тот самый животный страх, заставляющий оленя мчаться прочь, завидев человека с оружием. Девушка заметалась меж серых стен, как загнанный зверь. Она не владела собой. Просто бежала.

Все смешалось. Темнота, тишина, отчаяние. Зияющие дверные проемы, крутые лестницы, зловещие картины на стенах, пустые доспехи, охотничьи трофеи. Во тьме мерещились гадкие твари, пронзающие ледяными взглядами и готовые разорвать Кас, как только та подойдет слишком близко или остановится.

Кассия бежала, падала, вставала и снова падала. Вдруг впереди забрезжил неверный серебристый свет. Он проникал в темный коридор из-под закрытой двери какой-то комнаты. Пошатываясь, девушка пошла на свет — дверь со скрипом отворилась.

Посреди комнаты стояла сама Кас. Еще одна. Растрепанная, страшная, с безумным взглядом, глаза ввалились, вокруг них образовались серые впадины. С ладоней свисают ленты бинтов.

— Вот такие мы. Нравится? — спросила она и расхохоталась.

 

Глава двенадцатая,

в которой Саймону выносят приговор

Вернувшись в комнату при свете дня, Кассия обнаружила, что источник ее страхов — воображение. Посреди злополучной комнаты кто-то оставил большое зеркало, которому не нашлось места в покоях. Оно было старым и потертым, в резной оправе. А в серебристом свете, скорее всего, виновата луна, заглянувшая в не зашторенное окно.

Это открытие успокоило девушку. Кас немедленно распорядилась выбросить проклятое зеркало из замка, чтобы оно больше никого не испугало.

Праздник продолжался еще несколько дней, и Кассия не пропустила ни одного представления, хоть веселиться не получалось. Через силу улыбаясь, она шла по улицам города в сопровождении отца Теофила. Старик всячески поддерживал бедняжку, помогая смириться с тем, что скоро Кас станет круглой сиротой. Ведь независимо от причины нападения Саймона ждала смерть. Тут либо палач отрубит ему голову как преступнику, либо инквизиция сожжет на костре.

В первом случае существовал призрачный шанс спастись. Война унесла жизни многих мужчин. Если какая-нибудь вдовушка или девица возьмет Саймона в мужья, не побоявшись ни молвы, ни изгнания, его помилуют, и он сойдет с эшафота свободным человеком.

Кассия оказалась в крайне щекотливом положении. С одной стороны, бросать отца неправильно, даже совершившего преступление. Но с другой стороны, Саймон покусился на жизнь самого дорогого для нее человека — на жизнь Седрика. По крайней мере, стоило узнать причину.

Тревожные вопросы роились в голове, а Виллоу не желала отвечать. «Саймон далеко, я ничего не могу сказать о нем отсюда», — говорила она.

Но и ведьма признавала, что повод для столь резких перемен просто обязан быть весомым.

Ярмарочное безумие закончилось. Гости разъехались, оставив после себя горы мусора и ощущение пустоты. После многоголосого праздника тишина казалась по-особенному звенящей и непроницаемой.

Фальвик затаился, словно догадывался, что скоро случится нечто мрачное. Еще недавно образцово чистый город был завален мусором, который постепенно вывозили за стены. Часть его пришлось сжечь прямо на месте. Расшатавшиеся помосты, пришедшие в негодность лотки, истрепанные украшения, объедки — все горело одним огромным костром. Все пропахло дымом. Еще горячую золу разбирали крестьяне на удобрения, чтобы на будущий год хвастать самыми большими в округе тыквами.

Прибытие каравана откладывалось. Инквизиция ожидала появления приличного конвоя для предположительно одержимого — ведь кто знает, как поведет себя пойманный в ловушку демон?

В Фальвике же все было готово к появлению Саймона. Для него соорудили особую клетку, в которой тот предстанет перед судом. Узорные прутья, привинченный к днищу стул, обвитый ремнями, кольца для цепей — все выглядело внушительно и страшно.

В глубине души Кассия надеялась, что это глупое недоразумение, что Саймон ни на какого Седрика не нападал, что это все досадная ошибка и что инквизиторы привезут вовсе не ее отца, а кого-то другого. Непохожего.

Только надежды не оправдались. Саймон был самым настоящим. Избитый и худой, он по-прежнему смотрел гордым диким зверем. Теофил со священниками не позволили Кас ни приблизиться к отцу, ни дать тому понять, что она рядом «Демон может оказаться опасным, даже связанный», — в один голос твердили они. Кассия не верила. Пусть ей уже доводилось встречать демона, но девушка ни разу не видела одержимых.

— Это же Саймон, — говорила она. — Выглядит, как Саймон, ведет себя, как Саймон. Почему мне все же нельзя поговорить с ним?

— Демоны изворотливые и хитрые твари, дитя мое, — вздыхал Теофил. — Им ничего не стоит обмануть доброе открытое сердце, и только Всевышний хранит нас.

— А если я смогу достучаться до настоящего Саймона? — осторожно спрашивала Кассия.

— Злая сущность вполне способна нарочно позволить тебе сделать это. — Священник поднял вверх указательный палец.

— Зачем? Разве демонам знакомо сострадание?

— Дело не в нем, дитя, — качал головой Теофил. — Бес жаждет выжить. И если ему покажется, что ты хочешь спасти отца любой ценой, он быстро выставит счет. Или даже покусится и на твою душу тоже.

Долгие прогулки со священником ничего не давали. Кас по-прежнему не знала, о чем инквизиторы толкуют с Саймоном на допросах, как продвигается следствие и когда начнется публичный суд. Обрывки слухов противоречили друг другу и лишь повергали в уныние.

Седрик обещался вернуться в город как раз к моменту первых слушаний, и Кассия с нетерпением ждала его, поскольку он тоже мог прояснить ситуацию с нападением. Хотя самому барону, должно быть, очень больно вспоминать об этом. С детства Седрик любил охоту и считал Саймона человеком верным и надежным. Наверняка вероломный поступок весьма сильно повлиял на несчастного барона.

Утреннюю тишину разорвал голос труб. Их медные глотки возвещали прибытие кого-то очень важного. Кас с проворством белки помчалась вниз по лестнице. Она почти не сомневалась, что на площадке внутреннего замка встретится со своим женихом, однако это был не он и не для его встречи собрался весь Фальвик.

— Сэр Тревор Вайнвуд, барон Таргримский! — выкрикнул знаменосец.

— Эмри Абриссельский возомнил себя императором, — шепнул стоявший сзади рыцарь. — Осыпает титулами своих любимчиков, игнорируя истинную аристократию.

Кассия хотела обернуться и рассмотреть говорившего, потому что по шепоту не смогла его опознать. Но вертеться на месте она не могла, это не приличествовало хозяйке замка. Тем временем в разговор вступил второй рыцарь.

— Разве не таким же образом дед нашего барона получил Фальвик крошечной деревушкой от покойного Демосфена? — сипло возразил он.

— Ничего не имею против Демосфена, Об усопших вообще либо хорошо, либо ничего. Но Эмри не император, — уперся первый. — А Вайнвуд сын мелкого торговца. Его место никак не среди нас, скорее уж в купеческой лавке.

— У вас, как водится, собственное мнение. Не советую озвучивать такое перед его боевыми товарищами, мой добрый друг, — усмехнулся таинственный собеседник. — Вас просто разрубят пополам, невзирая на седины и поколения благородных предков.

Кассия увидела Тревора на крылатом коне. Все прежние его образы поблекли и стерлись. Теперь это был ни больше ни меньше всадник на Пегасе. Удивительное животное хлопало белоснежными крыльями, поднимая над землей прозрачные вихри. Пегас не касался камней копытами и совершенно не смотрел по сторонам. Это существо вызывало у Кассии те же эмоции, что и недосягаемые громады облаков, плывущие по голубому летнему небу. Страстное желание прикоснуться рукой к бархатному боку и восхищение, от которого перехватывает дыхание.

Сам же Тревор держался так, словно и впрямь родился аристократом. Спокойный ледяной взгляд пронзал насквозь, а ухоженные длинные волосы придавали его лицу вид сказочного героя.

Главная странность заключалась в том, что Самуэля рядом с другом не оказалось. Его вообще никто не сопровождал.

— Едва ли тоска по родному краю привела тебя назад в Фальвик, — улыбнулась Кас, провожая гостя в его покои. — И… когда ты успел стать бароном?

— Не так давно, — бросил тот. — Эмри Абриссельский посчитал, что никто, кроме меня, так хорошо с Таргримом не управлялся. Люди нашли во мне заступника своих земель. Это безжизненный край, ничего не растет, только холод с гор да волчий вой.

— Круглый год? — Девушка подняла брови.

Вдруг Трев поймал ее за руку и развернул к себе лицом.

— Какая разница? — строго спросил он. — Твоего отца обвиняют непонятно в чем, а ты непринужденно болтаешь о погоде. Я боялся найти тебя безутешно рыдающей, но никак не рассчитывал встретить безразличие. Что с тобой?

— Ничего. — Кассия тряхнула кистью. — Я, как и все, в растерянности. Демоны коварны. Бороться с ними тяжело и опасно.

— Очнись! — приказал Тревор. — Демоны? Откуда? Мне довелось услышать совсем другой рассказ. Что Саймон крепко повздорил с Седриком из-за тебя. Если никто не говорит, скажу сам. Выглядишь ужасно! Саймон потребовал прекратить использовать тебя как… месторождение. А под конец пригрозил, что силой заберет тебя из Фальвика. Вот тут что-то и произошло.

— Забрать меня силой? — вскинулась Кас. — Я не вещь!

— Не понимаешь… Трев печально вздохнул и замолчал, стиснув зубы.

— Это ты не понимаешь, — возразила она. — Саймон просто не хочет принять меня в моем новом обличии. Не хочет смириться с тем, что я добилась чего-то без него. Поучал всю мою жизнь, а теперь я прекрасно справляюсь самостоятельно, А еще он ревнует.

— Прости, конечно, но ты дура, — не выдержал тот. — Я не нижу ничего, кроме заговора против честного человека, пытающегося вырвать свою единственную дочь из лап корыстолюбцев.

— Не смей! — Кассия размахнулась, чтобы влепить наглецу пощечину, но тот снова поймал девушку за запястье. — Кто ты такой, чтобы непочтительно отзываться о бароне Седрике?

— Равный ему достоинствам рыцарь. И при первой же возможности швырну ему в лицо все обвинения, — спокойно ответил Тревор. — Пусть бросит мне вызов. Правда, тогда ты еще до свадьбы станешь вдовой.

Слова бывшего друга хлестали ее, как хлыстом. Его лицо, некогда казавшееся красивым, теперь вызывало отвращение. Он казался ей серым и совершенно невыразительным человеком, а еще — надменным и жестоким. Трев не заслуживал ни внимания, ни даже права жить в замке. Но Кас была вынуждена соблюдать правила хорошего тона и законы гостеприимства.

Она ничуть не сомневалась; случись между баронами дуэль. Седрик непременно выйдет из нее победителем. Жаль только, что Виллоу совсем потеряла интерес к ее жизни. Старуха как самый обыкновенный призрак слонялась по замку, мелькая то там, то тут. Кассия решила, что это близость инквизиторов и перспектива нового истребления грешника огнем повлияли на нее таким образом. Но даже без помощи Виллоу настоящему рыцарю Седрику ничего не стоит проучить и посрамить простолюдина с раздутым самомнением.

Очевидно, Сэм тоже покинул гордеца. Не выдержал перемен в характере. «Как же власть меняет, — размышляла Кас. — Почти уродует».

— Ну, в ком нет изъяна… — послышался внутренний голос, — тому не страшны бремя власти и любые испытания.

— Именно, — согласилась девушка. — Вот мы, например.

— Именно, — эхом отозвался голос. — Мы ничуть не изменились. Разве что стали лучше. У нас множество верных друзей. Церковь почитает нас, люди любят нас, и Седрик любит нас тоже. А еще мы прекрасны, богаты и здоровы. Это ли не благословение?

Каждый день приближал Кассию к встрече с будущим супругом. Сквозь сон она слышала его голос и стук копыт его лошади. В шуме ветра за окном угадывался шелест плаща Седрика. Кас гуляла по коридорам дворца, представляя, как их украсят к свадьбе.

Никто вокруг не вспоминал ни о Саймоне, ни о суде. Угрюмые мужчины уходили в город утром и возвращались вечером. Да и Тревор больше не докучал. Его Кас вообще не видела. «Вот уж кто похож на одержимого, — посмеивалась она. — Так глазами сверкал, а сам тут забился где-нибудь в щелочку и потягивает эль».

Кассия радовалась возможности забыть обо всем. В конце концов, от нее все равно ничего не зависело. «Так зачем забивать голову?» — справедливо заметил как-то внутренний голос.

Отец Теофил позволял Кас молиться в своих покоях, заботясь о ее слабом здоровье. Служки принесли ей светильник в виде красивой статуи Всевышнего с множеством ароматных свечей. Поначалу девушка выполняла все ритуалы исправно, но потом она нашла светильнику лучшее применение. Кассия читала, сидя на полу перед статуей, скрестив ноги.

Пусть Виллоу погрузилась в глухое забытье, старуха успела неплохо научить Кас избегать слежки. Кассия плотно затыкала все щели в двери и замочную скважину тряпками, чтобы никому не удалось ни подсмотреть, ни подслушать. А еще девушка завела милого щенка, которому скармливала часть своих кушаний, чтобы посмотреть, не подсыпали ли яду. Так делали в книжках многие правители и оставались живы.

Однажды спокойная жизнь закончилась. Отец Теофил вызвал Кас к себе и долго вещал о необходимости выяснить, был ли Саймон Блэкбоу одержимым и до всех этих событий, поскольку человека с сильной волей не в состоянии поработить даже самый искусный демон. Инквизиция подозревала Саймона в связи с приспешниками тьмы, и чтобы доказать или опровергнуть догадку, требовалось добраться до старой заимки. Загвоздка заключалась в том, что дороги туда никто не знал.

— Я отведу вас, — пообещала Кассия.

Она отыскала Виллоу и позвала ее собой в лес, но старуха безучастно висела в воздухе, уставившись невидящим взглядом в никуда. Тогда Кас заявила новому коменданту крепости Артуру, что ей нужна охрана. Мол, за время, проведенное в молитвах, девушка осознала, будто насилие не ее путь, но на разбойничьи ножи попасть тепленькой ей тоже не особенно хочется.

Маленькая ложь подействовала безотказно. «Смиренный взгляд и мягкий голос творят чудеса», — довольно потирала руки Кассия. Неприятным сюрпризом стала личность сопровождающего — это был Тревор. Трев, очевидно, не придумал ничего умнее, чем мозолить подруге глаза на прогулке, демонстрируя своего распрекрасного Пегаса и сверкающие доспехи. Сама Кассия более надежными союзниками считала двух инквизиторов.

— Я выступаю в защиту Саймона, — счел нужным сообщить Тревор.

— Церковники тоже, их задача спасти его душу от скверны, — с достоинством парировала Кас.

— Ага, — издевательски кивнул тот. — Милая парочка похожа скорее на кровожадных псов, чем на спасителей. А еще они сами напоминают одержимых.

— Нет, всего лишь благородная усталость, наложившаяся на стремление к истине.

В своих мыслях Кассия давно уже низвела бывшего друга уровня до неразумного ребенка. Она только боялась, что если Саймоном действительно владеет темная сущность, то и Трев может попасть под ее пагубное влияние.

Осенний лес терял листья и скреб небо голыми ветвями. Его затянули тяжелые свинцовые тучи, и складывалось впечатление, что солнце вообще не в состоянии добраться до зенита. Иногда оно появлялось на мрачном горизонте и сразу исчезало, после чего Невендаар погружался в бесконечные сумерки.

На излете дня, когда, казалось, ничего серьезного уже не могло произойти, случиться, дорогу преградили разбойники. Они вышли из-за деревьев, совершенно не страшась. Грязные, косые, лохматые и вооруженные до зубов мужчины окружили путников плотным кольцом и предложили вывернуть карманы и снять ценности. На что инквизиторы переглянулись и ринулись в бой, не реагируя на потуги Тревора руководить их действиями.

Но разбойники снова не испугались. Численное превосходство было на их стороне. Новые головорезы спешили на подмогу своим мерзким товарищам.

На мгновение Кассии почудился Самуэль, стоявший с луком перед нагромождением валежника. Только этот Сэм напоминал эльфа: расписанное лицо, ветки с листьями, торчащие из одежды. Да и «одеждой» бы она те лохмотья назвать постеснялась.

Внезапно в руке Тревора блеснула гладкая сфера. По дымному облаку внутри хрустального шара мелькнула робкая рябь, а в следующую секунду на волю вырвался старец с развевающейся седой бородой и встрепанной шевелюрой. Богатая черно-белая мантия красноречиво свидетельствовала о принадлежности незнакомца к имперской школе магии. Стоило старцу облечься в плоть и появиться целиком, как он тут же выкрикнул страшное заклинание, сопровождаемое вспышками молний и раскатами грома.

Когда же шум затих, бандиты остались неподвижно лежать на земле, все как один. Подул ветер, взметая осенние листья. В полном безмолвии старик поправил съехавшую набекрень шляпу и запахнул мантию, ежась от холода.

— Какой нынче год, добрые господа? — надломленным голосом спросил он, но ему не суждено было услышать ответ.

Сфера втянула мага обратно в свои дымные недра так же быстро, как исторгла. Естественно, никакого Самуэля между деревьями и быть не могло. Это всего лишь затейливая игра света и тени ввела Кас в заблуждение. Раскидистый куст, только и всего. Присмотревшись, девушка не поверила, что во всем этом ей померещился живой человек.

— Позвольте полюбопытствовать, сэр Тревор, а что у вас за «штучка припрятана в рукаве? — облизнув губы, мурлыкнул инквизитор.

Он действительно щурился, словно кот, и впечатление оставлял неприятное. „И это представитель Церкви, несущий слово Всевышнего его несчастными детям?“ — подумала Кассия.

— Сфера духа, — охотно пояснил Трев. — В руки не дам. Моя и очень хрупкая. Внутри добровольно заперт почтенных лет белый волшебник. Собственно, вы его видели. Использование сфер духа Церковью разрешено.

— Да-да, я ж ничего против не имею, — сказал инквизитор, хлопая глазами. — Профессиональный интерес. Впервые сталкиваюсь.

— Это большая редкость. — Тревор поспешил спрятать свою сферу поглубже в сумку.

— А если, к примеру, в такой хрусталь заключили бы демона… Стали ли бы вы использовать его? — вдруг спросил инквизитор.

— Такую вещь я бы отнес вам, попадись она мне среди военных трофеев, — бесстрастно отозвался тот.

Ответ рыцаря явно устроил парочку в красных сутанах. Они снова переглянулись, взяли свои булавы и отправились в указанном Кассией направлении. Только теперь на привалах Трев стерег свои пожитки с утрированным тщанием.

Дорога кончилась. Компания свернула в чащу. Все тропинки заросли и едва угадывались в желтой жухлой траве. Царапины на стволах, подобные следам медвежьих когтей, оставленные когда-то Саймоном, были едва заметны. Часть этих деревьев просто сгнила на корню от алкмаарской порчи, но часть все же уцелела, что позволяло Кассии ориентироваться на местности.

У нее вдруг закружилась голова, в глазах потемнело…

Она увидела себя под молодыми липами недалеко от заимки отца. На залитой солнцем полянке крошка Кас собирает ягоды и орехи. А вот мать расчесывает ей волосы и заплетает их в косички, нежно напевая песенку о волке и лесничем.

„А мы еще не догадались? — слышится внутренний голос — Саймон убил нашу бедную матушку. Утопил, чтоб проверить, не ведьма ли она. Ведьму, дескать, река не примет“.

Картины летнего леса сделались более сочными и насыщенными. Пятна, блики, плеск воды. И вдруг появляется пестрая бабочка, Кас тянет к ней пухлые ладошки, а та в последний момент ускользает из неловких рук…

— Ничего особенного, просто бабочка, — сказала Кассия и вдруг обнаружила, что лежит на земле.

Испуганные мужчины склонились над ней с озабоченными лицами, а над ними качаются голые ветки деревьев.

— Ты… упала с лошади, — сообщил Тревор. — Нигде не болит?

— Нет.

Наверное, свались она по-настоящему, костей бы не собрала. Кассия всею лишь попала из настоящего в прошлое.

— Странно, что вы видели бабочку. — Инквизитор потер лоб. — Холодно для них.

— Какой-нибудь яркий листок занесло ветром. — Кас поднялась и отряхнула платье. — Уже недалеко.

Деревья расступились, выпуская людей на достаточно широкую просеку, ведущую к знакомому пригорку. Раньше отсюда уже виднелась резная крыша домика Саймона, на худой конец, дым из трубы. Только ни трубы, ни дыма, ни крыши она не увидела…

Кое-где поваленный заборчик продолжал цепляться за вколоченные на совесть столбики. Сарайчик, как и сам дом, алкмаарцы действительно разобрали по бревнышку. Только воображение позволяло дорисовать, где было крыльцо, где поленница, куда Кассия пряталась, когда к отцу приходили гости. Покрытые копотью камни печи, словно взрывом разворотило и раскидало по двору.

„На будущий год отстрою все заново“, — вспомнились Кассии слова отца.

На глаза навернулись слезы. Горячие и соленые. Они покатились по щекам, по шее, за воротник. Вот как выглядела теперь ее обитель счастья, растоптанная сапогами нежити.

В просветах над просекой подмигивали звезды. Кас сидела у костра там, где раньше лежала на покрывале, расстеленном поверх сочной травы.

„Ну, пристрелю я отца, и дальше что?“ — мелькнуло в голове.

— Там… свет! — Один из инквизиторов вскочил на ноги.

„Где?“ — собиралась спросить Кассия, но язык и губы не слушались. Где там!.. Не слушалось все тело. Словно ее суставы разом окаменели. Мертвенный холод пробирал до костей, но не так, как это было в объятиях Виллоу. Ей стало по-настоящему страшно.

Из чащи к костру плыло привидение. Вода струйками стекала с волос на плечи полупрозрачной женщины. Мокрые одежды облепляли стройное тело. Привидение дрожало, силясь вздохнуть, но ничего не получалось.

„А старуха права, — подумала Кас — На инквизиторов наши штучки не действуют“. Пара инквизиторов в красном метнулась к призраку с булавами наперевес. Рассудок отказывался принимать тот факт, что смертные способны причинить вред бесплотному духу. Два удара — и привидение утопленницы развеялось зеленоватым туманом.

— Покойся с миром, — зычно произнес инквизитор, и напряжение спало.

Люди молча, придвинулись поближе к костру. Никто не мог нарушить тишину. Кассия смотрела на своих спутников и думала, что именно посетило их и почему сейчас. Тревор не подавал виду, что ему страшно, но собственное бессилие перед лицом призрака смутило его.

— В одиночку дух безвреден, — пояснил инквизитор. — Молитесь Всевышнему, и тот защитит ваш разум от чар слуг Безмясой. Чем крепче решимость искоренять скверну, тем крепче защита. Наша вера — наша броня.

— Я хотел когда-то пойти вашим путем, — признался Трев.

— Что помешало? — прищурился тот.

— Ну, вы ж грамотные все. А мне учение не дается. — На лице Тревора вспыхнул румянец стыда.

Инквизиторы только посмеялись. Однако ответ рыцаря снова их полностью устроил. Что до Кас, то она лучше остальных знала, как тяжко дается Треву учеба. Дурень забывал уроки на следующий же день. Зато превосходно держался в седле и орудовал мечом.

— Вот мы здесь. — Тревор обвел широким жестом поляну. — Никаких следов связи Саймона с бесами не наблюдается. Как вам кажется? Ни тебе алтарей, ни странных надписей, ни мертвых животных.

— А призрак? Духи часто возмущаются, когда рядом появляются демоны, — возразил инквизитор.

— Моя мать утонула, когда я была ребенком, — как бы между прочим вставила Кас. — А после того как лес посетили алкмаарцы, всякое могло случиться.

— Хорошо, — согласился тот. — Но дом разрушен. Трудно сказать, имело ли место поклонение Бетрезену или нет. К тому же вдруг госпожа Кассия упала с лошади не просто так?

— Это уже домыслы, — запротестовал Трев. — При ее… теперешнем состоянии чудо, что бедняжка вообще смогла сесть на коня.

— Да, у меня закружилась голова, — солгала Кас. — Отец Теофил предупреждал вас, как и меня, что долгие поездки могут повлиять на мое здоровье.

— Не стану спорить, — сдался инквизитор. Ничего не оставалось, как провести ночь у костра, а утром двинуться в обратный путь. Когда поднялось солнце, представители Церкви пядь за пядью обшарили развалины, стремясь отыскать хоть что-нибудь.

— Грустно, да? — тихонько спросил Тревор. — Здесь прошло наше детство. Помнишь, как мы радовались всякий раз, как Саймон брал нас с собой на заимку? Как пили травяной отвар и сбивали камешками прохудившиеся горшки, повешенные на заборе».

— Сэм никогда не промахивался, — улыбнулась Кассия. — Кстати, где он?

— Всегда со мной, — ответил Трев и направился к мужчинам, оживленно обсуждавшим находку.

Один из инквизиторов поддел палкой старый кисет Саймона, пытаясь открыть, а второй присел рядом на корточки.

— Что у вас? — поинтересовался Тревор.

— Какое-то зелье! — Глаза чокнутой парочки блестели. — От травничества от ведьмовства недалеко.

— Вообще-то это обыкновенный табак. — Трев подобрал кисет и вытряс на ладонь темную пыль.

— Не помню, чтобы Блэкбоу курил, — уперся инквизитор.

— Не помню, чтобы вы ему предлагали, — парировал рыцарь.

По дороге назад в Фальвик мужчины условились не упоминать дом, поскольку ни одна из сторон не нашла там ничего полезного для себя.

Кас думала, что тут ее участие в процессе закончится, но оно только началось. Теперь девушке предстояло выйти и рассказать суду о своем отце и его отношении к барону Седрику. Честно, как на исповеди. Времени на подготовку речи у Кассии имелось в достатке, только бедняжка все равно волновалась. Она боялась сбиться или сказать что-нибудь не то.

Видеться с отцом девушке по-прежнему категорически запрещалось, а барон все не ехал и не ехал. Слухи о происходящем в замке просачивались и в город. Злые языки трепали имя Кас по подворотням. Они-то в большинстве своем верили в невиновность Саймона и утверждали, что Кассия подбила отца «склонить» жениха поторопиться со свадьбой, а остальное враки.

Старые жители Фальвика переубеждали новоприбывших. Но все это вместе взятое будущей баронессе народной любви не прибавляло. В любом случае, Кас решила найти способ встретиться с Саймоном. Даже если для этого придется пойти против воли Теофила и инквизиторов.

Чем мучиться в поисках верного способа, девушка без труда вычислила того, кто сделает это за нее, еще и с радостью.

— Ждал, когда ж ты сподобишься. — Тревор воровато выглянул в коридор и запер двери своей комнаты изнутри.

— Ты сможешь отвести меня к Саймону? — повторила свой вопрос Кассия.

— Тут все рядом, — заверил парень. — Проблема в охране. Они до смерти боятся инквизиторов. Но твоему отцу большая часть симпатизирует. Жалко им его. Каждый в душе надеется, что Саймона оправдают и что барон его простит.

— Считаешь, с кем-то из охраны можно договориться покинуть посты? — уточнила Кас.

— Договориться-то едва ли, — признался тот. — А вот попросить закрыть глаза на визитеров попробовать стоит.

— Пробуй, — подытожила девушка.

Тревор спешил. Он хотел как велено скорее устроить Саймону такой подарок. «Ему нелегко, — пояснял Трев. — Ты — все, что его интересует и заботит».

Жизнь продолжалась. Кассия начала замечать ложь, стелившуюся едким туманом. Буквально все вокруг старательно создавали для Кас атмосферу покоя и благополучия. Служанки улыбались ей, во всем замке не попадалось ни единого грустного или мрачного лица. Даже инквизиторы нацепили фальшивые улыбки. Никто не говорил о суде, нападении, Саймоне или Седрике. Словно Кассия являлась единственной правительницей и хозяйкой Фальвика. Докучливому художнику заказали ее портрет, и девушке часами приходилось сидеть неподвижно, глядя в одну точку.

Церковь выдумала для Фальвикской Девы новую обязанность. Теперь Кас давала имена детям и кораблям, благословляла солдат на поход, а крестьянам желала урожайного года. Каждый встречный-поперечный осыпал Кассию подарками. Однако и тут ей чудился подвох. Слишком уж ухоженными и холеными выглядели селяне, да и едва ли в городе и окрестностях набралось бы столько малышей.

Снова Кас принимала условия игры. Она умело прикидывалась наивной дурехой и сама нацепила фальшивую маску счастья. Пусть Трев не всегда говорил приятные вещи, он хотя бы казался искренним. Оттого их дружба постепенно оправлялась от нанесенных ран.

Тревор жаловался на методы инквизиции. «Они считают, что я мешаю следствию, — возмущался он. — А по мне, так я мешаю измываться над человеком». Саймон уже сам просил парня отступиться. «Он говорит, что не спасется. — Трев бессильно сжимал кулаки. — Что все давно решено. Просит бросить все и бежать вместе с тобой подальше, чтобы не составить ему компанию в клетке, а потом и на костре».

Та убежденность, с которой Тревор отстаивал Саймона, не могла не передаться Кассии. В нем все кипело. Его стальная решимость проломила бы стену, если бы потребовалось. Но были и более простые способы.

Пришлось потратить немало денег и усилий, чтобы стражники перебороли страх и позволили девушке ночью пробраться в тюрьму.

Новое здание тюрьмы нависало над пустынной улицей. Никаких крыс, ржавых решеток и плесени. Чистота и ухоженность; ровная кладка стен, двери, открывающиеся бесшумно, — если бы не недостаток света с тягостным ощущением неволи, из этого здания получилась бы неплохая гостиница.

Охрана тщательно притворялась спящей. Некоторые и похрапывать не забывали. Кас неслышно плыла по коридору, неся перед собой робко мигавшую свечу. Трев указал подруге направление, а сам остался внизу, чтобы успеть перехватить всякого, кто попытается навестить Саймона прежде, чем девушка покинет камеру.

Кровь колотилась в висках от волнения. Нарочно не запертая дверь поддалась так же тихо, как и прочие. Собственно, при том, как держали пленника, в замке не было смысла. Саймон был прикован неподъемными цепями к стене с крошечным окошком у самого потолка. Кандалы на руках, ногах и шее истерли кожу до мяса, а лохмотья пропитались кровью из ран, оставленных плетью и другими орудиями пытки.

— Моя девочка, — прошептал Саймон, силясь подняться с пола.

Свеча выхватила из темноты измученное, осунувшееся лицо с клочьями свалявшейся бороды и потрескавшимися сухими губами. На фоне всего этого его счастливым взгляд казался совершенно неуместным.

— Я здесь, — только и смогла выдавить Кас.

— Тебе нельзя! — вдруг зашипел Саймон. — Если эти звери узнают, мы все погибнем. Уходи, родная. Не хочу, чтобы ты запомнила меня таким.

— А если тебя оправдают? — Сердце сжалось до боли. — Я попрошу кого-нибудь…

— В балагане все роли розданы, — мотнул головой отец и плюхнулся на колени. — Лучше попроси Трева отказаться. Мы разбиты еще до сражения. Я чую Безмясую за своей спиной. И я… заслужил смерть. Безгрешны только младенцы.

— Не сдавайся!

Кассия не заметила, как проделала несколько шагов, отделявших ее от Саймона. Вся шелуха сплетен, домыслов, разговоров осыпалась, как листва с деревьев. Кас обняла отца, уткнувшегося ей головой в живот.

— Я упрошу Седрика, — шептала девушка. — Пусть, как подарок на свадьбу, отпустит тебя.

— Упросишь Седрика? — Голос Саймона переменился. — Это падаль и гнус. Ему нужны только камни. Седрик не собирается жениться на тебе. По правде, он тебя боится до смерти. Готов подставляться под стрелы, лишь бы подальше от тебя и…

— Что?

Жалости как не бывало. Те же слова, иная интонация. Больше надрыва и мольбы, но прежний яд.

— Он сам признался, надеялся, что я пойму. Что соглашусь. Что позволю истязать тебя «на благо Империи». Я же приложил мерзавцу и пообещал увезти тебя из Фальвика.

— Лживый демон! — Кассия отшвырнула слабое тощее тело, некогда принадлежавшее ее отцу, к самой стене. — Гореть тебе на костре!

Даже если кто-то из охранников спал, теперь не имело значения. Они в ужасе шарахались от Кас, смерчем пронесшейся по коридору. Трев окликнул ее, но девушка никого не желала видеть. Бедняжка чувствовала себя грязной. Кассия не успокоилась, пока последний лоскуток платья не обернулся сизым пеплом.

Наутро девушка поспешила на исповедь и выложила отцу Теофилу все. И про доппельгангера, и про его слова, которые так ловко повторил Саймон. Священник ничуть не удивился новости о том, что первого демона в замке Кас победила собственноручно.

— Простите, отче. — Слезы катились по ее щекам.

— Печально, что все так обернулось, — посетовал тот. — Но Всевышний милостив. Мы спасем душу несчастного Саймона от адских мук. Если хитрый демон не пожелал покинуть истерзанную плоть, остается, лишь одно верное средство.

— Так суда не будет? — Меньше всего Кас хотела выставлять свое горе напоказ.

— Отчего же? Будет. Он необходим, — признался Теофил. — Без суда получится, что мы убили невинного. Но не пугайся. Тебе не придется еще раз вспоминать ужасы встреч с созданиями тьмы. Ты всего лишь ответишь на вопросы, как мы составили. Остальное предоставь нам.

Публичный суд собрал столько зевак, сколько не снилось даже ярмарочным актеришкам. В назначенный день Седрик въехал в город на белом коне. Барон заранее скорбел о предстоящем наказании. «Саймон был отличным человеком, — говорил он. — Честным, бесхитростным и открытым. Пожалуй, слишком открытым».

Кассия сидела на высокой скамье подле жениха, а тот незаметно от чужих взглядов взял ее за руку и нежно поглаживал ладонь девушки большим пальцем. Опьяненная близостью возлюбленного, Кас совершенно не слушала, как красноречивые инквизиторы разделывались с Тревором, который выступал в роли защитника подсудимого. Они полностью владели вниманием зрителей, толпа гудела или смеялась, вторя их словам.

Наконец инквизиторы пригласили Кассию взойти на трибуну в центре зала, точно напротив клетки.

— Не бойся, дитя мое. — Седрик ласково коснулся теплыми губами ее ушка. — Я с тобой.

В гробовой тишине Кас встала в отведенном месте и принесла клятву говорить только правду. Новое синее платье сидело лучше прежнего, а любовь барона придавала ей бесстрашие.

Статного инквизитора Кассия прежде не видела. На трибунах поговаривали, будто он прибыл из столицы по высочайшему повелению Верховного инквизитора.

— Расскажи нам, добрая девушка, как твой батюшка относился раньше к покровителю и господину своему сэру Седрику, барону Фальвикскому, — предложил мужчина.

— Саймон любил его крепче меня, — заявила Кас, и зал через мгновение грянул хохотом.

— То есть настоящий Саймон ни за что не поднял бы на барона руку? — продолжил инквизитор.

— Еще бы! Он скорее бы себе эту руку отгрыз. — Следующая волна смеха и одобрения буквально вознесла Кассию до небес.

Тут Седрик выпрямился и потребовал слова. Естественно, ему никто не отказал. Барон перемахнул бортик и бодрой походкой направился прямо к Кас.

— Перед Богом и людьми я прошу тебя стать моей женой! — склонившись, произнес он.

— Я согласна! — выпалила Кассия.

— Тогда через месяц я жажду заключить сей долгожданный союз, — продолжил Седрик. — Ни войны, ни вероломные демоны не омрачат больше нашего счастья.

Пока толпа ликовала, никто не замечал скупых слез, замерших на ресницах Тревора. Никто не расслышал слабого шепота.

— Откажись от меня сейчас. — Саймон приблизился к решетке, насколько позволяли цепи. — Ты обязан жить. Единственный благородный из всех. Обязан жить. Или все пропало.

— А разве что-то еще осталось?

— Да, молодой человек. Осталось. Честь и совесть. А еще клинок в верной руке. Я не смог защитить свою дочь. Глуп был. Признаю. Доверчив и глуп. Может, у тебя получится. Запомни. Твердое ломается, а гибкое возвращается и бьет больно.

Покрывая шум в зале, Саймон в полный голос поделился с присутствущими правдой о бароне, о Церкви, о правосудии и о том, куда им всем вместе имеет смысл отправиться. Он хохотал и гремел цепями, пока их не натянули так, что тот застонал от боли.

Трев попятился, Смертельно бледный, он не мог смотреть, как человек, которым привык гордиться, уничтожает себя. Свора инквизиторов, разумеется, поняла все по-своему. Они решили, будто рыцарь узрел истину и содрогнулся. Седрик покровительственно похлопал его по плечу, мол, ошибся, с кем не случается. Тогда как Трев мечтал вырвать барону сердце. Кассия улыбалась: бедняжка не ведала, чему послужила. А самодовольный инквизитор праздновал победу. Церковь вынесла приговор — очищение путем сожжения на костре.

 

Глава тринадцатая,

в которой правда и ложь снимают маски

Еще до рассвета на площади поставили столб и обложили его хворостом. Желающие взглянуть, как демон сгорит заживо в очистительном огне, занимали места у ограждений, расталкивая друг друга.

Кассия не вышла. Она предпочла остаться в комнате, сказавшись больной. Лишь позднее она узнала, что в действительности случилось в тот день. Как Саймон переступил порог клетки, потирая усталые руки. Каким спокойным и уверенным он казался. И как из ниоткуда прилетела стрела, сразившая демона прежде, чем пламя занялось. А мгновение спустя приехавший на аутодафе Великий инквизитор перевесился через бортик ложи и рухнул вниз, получив вторую стрелу прямо в голову.

Инквизиторы и стража Фальвика неделю искали стрелка, но так и не нашли. Стража безуспешно прочесала окрестности, даже собаки не сумели взять след. Все полагали, что и тут не обошлось без демонов. Только Кас догадывалась, кто обманул целый город. Впрочем, она не собиралась делиться предположениями. Сэм спас ей жизнь. Теперь Кассия считала долг оплаченным с лихвой.

Прах Саймона развеяли по ветру, а труп инквизитора отправили обратно в столицу. Три недели — небольшой срок, чтобы организовать пышную свадьбу, особенно когда кругом назревают волнения и мятежи. Кассия точно знала, что их вдохновителем является Тревор. Однако доказать ничего не могла.

Благосклонность Эмри нерушимым щитом заслоняла барона Таргримского от любых нападок. Кас попыталась выставить Трева из Фальвика вон. Но и тут потерпела неудачу. Будущий супруг не собирался портить отношения с самым влиятельным лицом Империи ради прихоти невесты.

— Политика — весьма сложная вещь, — говорил он. — А высшее общество вообще банка с пауками. До тех пор, пока Эмри Абриссельский не изменит свое отношение к твоему знакомцу или пока сам Эмри не потеряет власть, нам придется учтиво улыбаться всякий раз, как мальчишка смотрит в нашу сторону. Хотя думать при этом мы вольны что угодно.

Седрику не нравилось, с какой скоростью Тревор выбился в люди. Владения, прилегавшие к крепости Таргрим, как и сама крепость, превосходили Фальвик. Многие рыцари с радостью бы воткнули Треву нож под ребра. Но случилось так, что среди них не нашлось ни одного смельчака.

Тревор не таился. Он открыто искал конфликта с Седриком. Каждый ужин в большом зале превращался в словесную войну. Трева окружали верные друзья и просто горластые шавки, которые взахлеб вещали о его бесконечных подвигах и закаленной доблести. А некоторые утверждали, что, пока солдаты выгоняли троллей из осажденного Кеношанна, барон Фальвикский трясся под кустом.

Кассия не понимала, как Седрик терпит все это. Почему позволяет подобные вольности. Сам же барон старательно обращал все оскорбления в шутку. Кас частенько выскакивала из-за стола, а пару раз даже окатила наглецов вином из бокала перед уходом.

— Как можно? — возмущалась она. — Ты выше этих собак происхождением и не защищаешь себя!

— Меня прекрасно защищаешь ты, — снова шутил Седрик. — К тому же неприлично убивать собственных гостей.

— Зачем они это делают? — спрашивала Кассия.

— Надеются, что ты разлюбишь меня и выйдешь за их господина, — смеялся барон.

— Пускай не надеются.

У молвы ног нет, но она бежит впереди. И нет рта, но воет зверем, как по покойнику. Как назло, с севера ветер принес грязный снег. Темные хлопья медленно кружились в воздухе, словно пепел. Омерзительный шепот полз по углам: «Фальвик проклят». Суеверные горожане в страхе заколачивали ставни.

Серые полосы застилали окна, а черные потоки струились по улицам. И посреди всего этого безумия Кассия примеряла ослепительно белое платье, стремительно обретавшее сказочный вид. Девушка стояла на табурете, а швеи пчелками кружились вокруг. Бедняжки боялись разгневать госпожу или ненароком уколоть ее булавкой. В те дни Кас казалось, будто они с Седриком держат оборону против целого мира. И причин тому имелась масса.

Народ быстро нашел виновников странного явления природы. «Барон помог осудить невиновного, — считали одни. — Всевышний разгневался на нас». Однако большинство шло дальше. «Фальвикская Ведьма околдовала барона и принесла в жертву своего отца, — говорили другие. — Она виновна во всех бедах. До ее появления город не знал горя». Но были и третьи. Они прекрасно понимали, что густой дым из разломов, оставленных Легионами Проклятых в далеких горах, долетел до Фальвика, только и всего.

Тревор с радостью помогал раскачивать лодку. Его люди вынесли лживые слухи на улицы. И теперь лаже дети знали, что барон Таргримский — герой, тогда как барон Фальвикский — нет. В первые дни кто-то спорил, но после люди заметили, что и сам Седрик попускает такое обращение с собой.

Да, Трев был крупнее и шире в плечах, что заставляло многих трепетать перед ним. Но Кассия-то знала с кем имеет дела. И в доспехах рыцаря Тревор оставался тем же безмозглым задиристым мальчишкой. Дуралей по-прежнему вряд ли сумел бы написать свое полное имя без ошибок и читал исключительно по слогам, если узнавав буквы. Кас не упускала возможности уколоть Тревора побольнее.

Она снова шпионила за всеми в замке. Теперь уже без всякой Виллоу, которая пропала так же загадочно, как и появилась. Ах, сколько разного можно услышать, просто научившись выжидать! Кассия проводила часы, неподвижно стоя в темном углу, как паук, расставив сети.

— Не одни мы ведем беседу, оставшись наедине с собой, — посмеивался внутренний голос.

Рыцари и слуги, кухарки, трубочисты и инквизиторы — все болтали, что думали, когда думали, что некому наблюдать за ними. Мелкие проблемки и гаденькие тайны всплывали на поверхность, а Кас собирала горстями. Беременными служанками и грешками рыцарей Кассия принципиально не интересовалась. Лишь постольку, поскольку. Она рассчитывала выудить из мутного котла фальвикских сплетен что-нибудь, что поставит Трева на место окончательно, но ничего стоящего не попадалось.

Попалась было неплохая новость, но… Одна служанка шушукалась с другой, схоронившись в безлюдном коридоре, словно бы Вайнвуд делил комнату с мужчиной, которого никому не показывал. А когда того след простыл, стал мрачнее тучи. Испорченные девицы усмотрели в этом нечто непристойное.

— Пока город ходил на голове, Самуэль преспокойно отдыхал в замке, — хмыкнула тогда Кас.

— Прятаться на виду… Нам это в свое время тоже нравилось, — послышался внутренний голос.

Она имела собственное мнение по любому поводу и никогда не упускала возможности его озвучить. Иногда Кассия радовалась, что больше никто не слышит голоса, звучавшего у нее в голове.

Платье закончили. Прочими свадебными хлопотами обещал заняться жених. Седрик почти не виделся с Кас. Он говорил, что заботы о празднике не дают вырваться, однако девушка не замечала никаких признаков чрезмерной занятости. Подозрительность мешала верить, что барон готовит волшебный сюрприз.

Кассия мечтала хотя бы ознакомиться со списком гостей. С другой стороны, кого ей звать? Уж точно не Присси. Пусть тетка останется, где есть. Чего доброго, решит погостить, помозолить племяннице глаза. Тревора пригласят в любом случае, а Сэм не в том положении, чтобы показываться среди господ. Кас позвала бы мага Аарона, по учитывая нелегкие отношении мастера с инквизицией, едва ли маг согласился бы. Да и где его искать?

Девушку начали мучить кошмары. Ей снилось, что в замке больше нет окон, а двери то появляются, то зарастают камнями. В ночных видениях Кассия непременно носила свадебное облачение. Белым пятнышком металась она в плену глухих стен, пока не находила лестницу, ведущую на самую высокую башню. Но когда бедняжка пыталась отворить люк на волю — тут же просыпалась.

На пороге последней недели ожидания все валилось из рук. Дневник пестрел кляксами, нитки бус рассыпались в пальцах, а столовые приборы падали на пол. Лишь прогулки в одиночестве приводили Кас в порядок. Она часто бродила там, куда никому не придет в голову отправиться ее искать.

Крыло, примыкавшее к часовне, обычно запиралось на ключ, но девушка давно заполучила такой же. Гулкие ребра арок перетекали одно в другое, превращая галерею в подобие брюха каменного дракона. Воображение позволяло раздвигать границы сумрачного зала с широкими колоннами до бесконечности.

Кассия удивлялась, отчего только она навещает это место. Здесь как нигде Кас обретала покой. Обычно девушка пропадала в галерее на пару часов перед сном после очередного напряженного ужина.

«Наверняка это бесстыдное поведение Трева делает Седрика таким несчастным», — размышляла она. Вдруг эхо разнесло резкий скрип дверных петель и быстрые шаги. Инстинктивно Кассия отступила в темноту и затаилась.

— Постойте! — окликнул отец Теофил. — Вы не можете просто сбежать!

— Отчего же? — огрызнулся барон. — Раньше как-то получалось.

— Это на благо Империи, на благо Церкви и Фальвика.

Судя по звукам, священник схватил Седрика за плащ. Сгорая от любопытства, Кас попыталась приблизиться, прячась за колонны, насколько возможно. Шутка ли? Что, если Империя снова жаждет отнять Рики? Снова отправить его на какую-нибудь войну?

— Перестаньте. — Барон стряхнул руку преследователя. — Идея была прекрасна, пока не зашла слишком далеко.

— Поверьте, еще не слишком. — Знакомые инквизиторы, выплывшие из дверей, взяли Седрика под локти.

— Ну да, — фыркнул тот. — Разглагольствовать просто. Мне же придется связать себя с… этим.

— Всего лишь несчастное больное дитя, — возразил отец Теофил. — Кроме того, она любит вас.

— Только я ее нет!

Сердце Кас сжалось. Она не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни заткнуть уши.

— Вы не понимаете? — продолжил Седрик. — Она… изменилась. Небо! Да мне рядом с ней стоять жутко! Это безумное создание. Пока ваше «бедное дитя» приносило доход в Аартене, все было замечательно. Но где гарантия, что однажды мы не разделим судьбу Жеро? Прибавьте сюда этого неотесанного простака Тревора, готового за нее драться хоть со всей армией, и картина заиграет новыми красками.

— Ну, так все в ваших руках, — заверил инквизитор. — Пару часов потерпите, а после молодую жену в кандалы и в башню. Опомниться не успеет. Камешки же потекут рекой.

— Я протестую! — пролепетал отец Теофил. — Неужели это нельзя никак сделать мягко? Полюбовно.

— Мягко? Полюбовно?! — Барон тряхнул священника за ворот. — С Саймоном попробовали мягко и полюбовно. Распинался перед ним. Рассказывал, что его милая дочурка — чудовище. Что пора трезво смотреть на вещи. А тот меня едва не прикончил. Животное.

— Разве об этом я вас просил? — Голос Теофила слабел.

— Возможно, когда-то она и была очаровательным ребенком, — не умолкал Седрик. — Но теперь это монстр. Скольких Кассия извела за косой взгляд в свою сторону?

Ей было больно слышать собственное имя. Кас казалось, что на ее несчастную голову обрушился топор палача. Даже не топор… молот!

— А скольких вы? — прохрипел священник.

— Они солдаты, их задача идти вперед и умирать, — возразил тот.

— Отпустите его, — ледяным тоном приказал один инквизитор.

— И возьмите себя в руки, — скомандовал другой. — Если опасаетесь скандала, не волнуйтесь. Невесте подмешают слабый состав. Девушка потеряет сознание, якобы от переизбытка чувств. После вам совершенно не обязательно видеться с ней.

— Это вы чудовища! — воскликнул отец Теофил. — И вы сделали бедняжку такой. Зачем отнимать силой то, что дается даром? Она без оглядки жертвовала собой ради вас. Не собираюсь больше участвовать в ваших грандиозных планах. Всевышний не слеп. Все получат свое!

Священник развернулся и направился к входу в часовню.

— Вы слишком много общались с Саймоном, отче. Вдруг одержимость заразна? — ухмыльнулся Седрик.

— Нет нужды запугивать меня, — отмахнулся Теофил. — Я не глуп. Сделайте лишь одно одолжение. Купите себе немного совести.

«Какими же разными бывают скоты, — колотилось в висках. — Вот умудрился согреть душу». Только вместо души открылась сквозная рана. Как молоденькое деревце рубят под корень. Взмах топора, неминуемое падение и треск веточек.

— Минус одна статья расходов, — деловито сказал Седрик. — К чему прикидываться святошей, если у самого карманы не молитвами набиты? Гнилое нутро за красивым фасадом. Новая война разорит Невендаар. Чтобы спасти многих, кем-то принято жертвовать. Если любовь ко мне отвлекает чудовище от жажды крови да к тому же приносит доход… Согласен пожертвовать собой, Я смертельно устал. Усну, как младенец.

Барон твердым шагом прошествовал через всю галерею и скрылся за дверью на другом ее конце, будучи в полной уверенности, что последнее слово осталось за ним.

— Занятный экземпляр, — произнес инквизитор.

— Убежден в своей правоте, — пожал плечами другой. — Под маской заботы о родине прячет ту же самую гниль, если не гаже.

— А мы? — Вопрос повис в тишине.

— Что «мы»? Мы-то все о себе знаем. И не питаем иллюзий. Не возражай, не болтай лишнего, слушай и действуй на благо Церкви. У каждого своя ложь, каждый защищается от правды по-своему.

Кас не заметила, как они ушли, как наступило безмолвие. Не уследила, куда пропали инквизиторы, и даже не поняла, как оказалась на полу. Она лежала на боку, сжавшись в комок, как больная собака.

— Может, сон? Вдруг привиделось? — шептала Кассия, почти касаясь камней губами.

— Нет лжи хуже и опаснее, чем ложь самой себе, — сообщил внутренний голос. — Нас использовали. Цинично и подло.

— Бедный Саймон… — Кас села, обхватив голову руками.

— Мы разрушили его жизнь, — продолжала невидимая собеседница. — Походя, незаметно, почти нечаянно, как смахивают чашку со стола. Но другого такого нет и никогда не будет. Уж лучше бы не было нас.

— Так это поправимо! — Она вскочила и кинулась прочь из галереи.

— Куда? — раздался внутренний голос.

Коридоры и лестницы сменяли друг друга. Непроглядная тьма подступала со всех сторон, страх хватал за горло. Только чернота гнездилась не снаружи, а внутри. Светлые моменты жизни уже не повторятся. Вот Саймон учит стрелять ее из лука. Он держит ручку маленькой Кас своей рукой. Пальчикам нестерпимо больно натягивать тугую тетиву, но реветь нельзя. Саймон не станет гордиться плаксой. А вот тот же Саймон смастерил похожие, как близнецы-братья, кораблики и наблюдает за нешуточной гонкой. Вода в ручье бурлит и пенится, силясь сбить игрушечные суденышки с курса, но те не поддаются. Сэм, Тревор и Кассия мчатся вдоль берега, не давая корабликам остановиться, сев на мель. Кассия тогда завязала подол узлом на боку, чтобы тот не путался в ногах.

Если бы Кас решила кричать и звать на помощь, никто бы не откликнулся. Весь замок прекрасно знал, что Фальвикская Дева не в себе. Из желающих встретить ее ночью на узкой дорожке очередь не стояла. А кричать и звать хотелось, только кого? Кто в силах помочь, когда ничего не исправить и никого не спасти?

Как и в своих кошмарах, Кас стремилась вырваться на волю, на простор, где можно вздохнуть полной грудью. Кассия представила серое небо за ровными зубцами крепостной стены. В небе облако, оно клубится, приобретая черты Саймона. Отец улыбается с хитринкой, с озорным прищуром, открыто и от всей души. «А хорошо было бы, если бы там сейчас шел дождь, — подумалось ей. — Он смоет все».

Эти мысли все быстрее и быстрее гнали вперед. Кас стрелой взлетела по винтовой лестнице на верхнюю площадку башни. Тяжелый деревянный люк осыпал ее трухой и пылью, прежде чем поддался ее усилиям. Девушка зажмурилась.

— Не сон, увы. Тот бы уже кончился, — подытожил внутренний голос.

Ветер пронизывал насквозь. Дождя не было. Зато серое, в облаках небо было. Густой туман накрыл Фальвик. В белом мареве мерцали огни города. Сотни домов, тысячи людей, и нет никого, кто готов был бы принять в свои объятия. С камнями ли, без них, богатой ли, бедной, честной ли, доброй ли… Такой, какая она есть. Такой, какой принял бы ее Саймон. В глазах у нее стояли слезы.

— Постой.

Словно из преисподней, за крепостной стеной всплыл зыбкий призрак Виллоу. Она колебалась в тумане, как и приличествует привидению.

— Ты вернулась сказать, что предупреждала? — Кассия пошатнулась и опрокинулась на спину.

— Нет, — покачала головой старуха. — Я вернулась, чтобы пожалеть тебя. Чувствую твою боль как никто.

— Мужчины не прощают перемен, — всхлипнула Кас. — Старалась ради него… А он меня использовал и отверг.

— Так может, мы просто любим не тех мужчин?

Призрак переступил через стену и шагнул к Кассии. Только это была уже не Виллоу! Едва заметный силуэт ведьмы распахнулся, как полы плаща, выпуская наружу величественное существо, настолько же омерзительное, насколько прекрасное, завораживающее своей сверхъестественной истинной мощью. Остроконечная корона венчала голый, оскаленный череп, в глубине пустых глазниц которого сиял зеленоватый свет. Так же мерцали складки ее свободного платья, непрестанно колебавшиеся, словно крылья, несмотря на то, что никакого ветра не было и в помине.

— Назови меня по имени.

Огромный скелет занимал едва ли не всю наблюдательную площадку. Он то расплывался в воздухе неверной рябью, то снова обретал видимые очертания.

— Мортис, — выдохнула девушка.

— Кажется, что никто не понимает тебя? — Безмясая протянула руку и бережно смахнула слезинку со щеки Кас. — Но я понимаю. Кто, как не я, пожертвовал всем ради любви? Ради нее я сгорела дотла. Бросилась в пекло, чтобы достать сердце Галлеана, вырванное Вотаном, богом гномов, прямо из груди. Но Галлеан не воскрес. Смерть оказалась сильнее жизни. Я покарала виновных. Отомстила детям убийцы. Тоже ради любви. Но легче не стало. Я даже совершила чудо! Вернула к жизни возлюбленного мужа своего. Галлеан восстал из праха, словно и не ведал гибели. Счастливый конец? Увы! Что получила я? «Ты изменилась, ты стала чудовищем, ты безумна», — сказал он.

Из пустых глазниц покатились робкие капли. Одна, другая… за ними еще.

— Безумие… Всякий влюбленный безумен, — продолжила Мортис. — Я умоляла, но увидела только спину. Галлеан скрылся в лесу, не оставив мне надежды. Приняв, как должное, мой дар.

— Ты отомстила ему? — Кассия встала и тоже стерла слезы с лица мертвой богини.

— Почти, — призналась та. — Я покажу Галлеану, кто он на самом деле. Только и всего. Кто чудовище и кто безумец. Хочешь разделить со мной этот праздник, как разделила мою боль?

— Да, — не колеблясь ни секунды, ответила Кас.

— Но сначала, почему бы не насладиться своим собственным? — Мортис положила сотканные из мглы руки девушке на плечи. — Барону очень нравились реки крови. Твоей крови. А как он отнесется к своей?

— Можно? — Вопрос прозвучал как-то совсем подетски.

— Разумеется.

Не мешкая, Кассия вернулась в свою комнату за тем самым кинжалом, которым она резала себе пальцы, чтобы корыстолюбцы вроде Жеро и ему подобные могли набивать свои сундуки золотом и драгоценными камнями. И вдруг Безмясая заметила белое свадебное платье на портновском манекене.

— Отличная работа, — похвалила она. — Жаль, что пропадет зря.

— Не пропадет. — Кас стащила платье с деревянной болванки.

Вскоре Кассия уже кружилась на месте, шелестя пышными юбками. Подвенечный наряд был ей к лицу, подчеркивая ослепительную красоту юности.

— Мы идем? — подмигнула Кас своему отражению в зеркале, когда кинжал нашелся.

Она радовалась и спешила, как радуются и спешат ребятишки развернуть приготовленные для них подарки. Кассия выскочила в коридор: она ничего и никого не боялась, ведь Мортис шла следом за ней.

Вдруг где-то за спиной девушки скрипнула дверь. Из комнаты вышел сонный Тревор.

— Кас? — спросил он, протирая глаза.

Безмясая стояла прямо между Тревором и Кассией, но юноша не видел ее. Не мог. Он выбрался в коридор и пошлепал босыми ногами к подруге.

— Я… примеряю платье, — солгала Кас.

— Вижу, — улыбнулся Трев. — Ты великолепна.

— Только… свадьбы не будет.

— Как? — Физиономия Тревора вытянулась. — То есть… неужели ты поняла, что Седрик предатель?

— Еще какой, — кивнула Кассия. — Если бы можно было жениться на россыпи драгоценных камней, барон так и поступил бы. И еще… Саймон знал об этом, он хотел вложить Седрику немного ума, и чем все кончилось?

— Это правда?

— Единственная, — подтвердила девушка.

— Почему Саймон мне не сказал об этом? Выходит, барон еще большее ничтожество, чем кажется. Проклятье! — Голос Тревора дрожал. — Убил бы мерзавца на месте!

— Вот, наверное, поэтому, — предположила Кас.

— Ничего, сестренка, завтра я прямо вызову труса на поединок и разделаюсь с ним… — Он сладко зевнул.

— Непременно. Отправляйся спать и прощай… — Девушка жаждала обнять друга в последний раз, но когда прячешь кинжал за спиной, от некоторых вещей приходится отказываться.

Тревор вдруг устремил взор в темноту, прищурился и побледнел, словно рассмотрел во мгле черты Безмясой.

— Прощай? — переспросил он.

— До завтра, — беззаботно бросила Кассия.

Последний отрезок пути мелькнул незаметно. Дверь послушно отворилась, словно и не была заперта. Комната, залитая призрачным светом, заставила ненадолго замереть на пороге. Седрик безмятежно спал на большой кровати под балдахином, раскинув руки во всю ширину постели. Он едва слышно дышал и был похож на кроткого ангела. У Кас перехватило дыхание. Два чувства боролись в ней: любовь и желание наказать любимого за ложь и предательство. Чем заслужила она столько боли разом?

Кассия ступила внутрь и сразу увидела в полутьме два мерцающих зеленым глаза. Нечеловечески огромная фигура Мортис источала ровное бледное сияние, как болотные огни, заманивающие путников в трясину. Кас стало страшно, но вовсе не богиня Смерти была тому причиной: балдахин над кроватью показался ей темными крыльями Бетрезена, а шкафы и сундуки — приземистыми, уродливыми демонами, которые только и ждут сигнала, чтобы броситься на нее и утащить в преисподнюю. Сердце сжалось; Кассия испуганно посмотрела на Мортис. Богиня приблизилась к постели, склонилась над спавшим Седриком и повернула костлявое, лишенное плоти лицо к девушке.

— Он так же прекрасен, как и раньше, но ведь теперь тебе открылась истина? — спросила Безмясая. — Седрик использовал тебя. Как ты могла поверить, что барон честный и благородный человек? Хотя я тоже была доверчива… Но увы! Для него существует только его собственное благо и золото, все остальное не имеет значения. Пусть это жестоко, но он умер в тот момент, когда отверг тебя и выбрал капли твоей драгоценной крови. Взял и ничего не пожелал дать взамен. Ты видела достаточно корыстолюбцев — они все на одно лицо. Все готовы пользоваться другими и приписывать себе чужие заслуги. Фальвику будет лучше без него.

Мортис говорила свистящим шепотом, который проникал в самые глубины сознания, выжигая в нем все счастливое и светлое. Ничего не осталось от прежней Кассии Блэкбоу. Ее переполнило одно-единственное чувство: ненависть к Седрику. Обманщик должен быть наказан, он это заслужил, а она всего лишь орудие справедливости.

— Он умер раньше, — возразила Кас и перевела взгляд на Седрика.

Теперь Рики не казался ей ангелом. В его чертах появилось нечто дьявольское, неприятное, мерзкое. Как она могла полюбить это? Уму непостижимо… Обида терзала ее, как волки терзают загнанного зайца. Время остановилось, его песчинки перестали сыпаться.

Ей вдруг стало так тяжело, как никогда прежде. Неужели это будет продолжаться целую вечность? «Нет, не будет!» — ответила она самой себе. Одним ударом Кассия вогнала клинок в грудь барона по самую рукоять. Темное пятно начало быстро расползаться по зеленовато-белой простыне.

Седрик широко открыл глаза. В его взгляде не было ни обиды, ни ненависти, только бесконечное удивление и испуг. Барон не сразу узнал Кассию в склонившейся над ним женщине с запавшими глазами, всклокоченными волосами и безумным лицом. Его Кассия — чудовище? Теперь Седрик видел их обеих: убийцу и Смерть рядом. Лицо его исказила гримаса боли. Барон захрипел, силясь побороть судорогу. В бессмысленном жесте отчаяния он поднял руки над постелью, словно цепляясь за ускользающую жизнь, и тут же уронил их. Через мгновение жизнь покинула Седрика. Кассии почудилось, что едва заметный сгусток желтоватого света вырвался из груди барона, превратился в тонкую струйку и исчез в складках одеяния Безмясой.

— Что мы наделали?! — послышался внутренний голос. — Нельзя трогать Рики! Рики — это святое!!!

— Но ты сама утверждала, что Седрик предал нас, — возразила Кас, нежно гладя покойника по волосам.

— Это чтобы позлить нас! Мы любили его… любили… Чтобы… позлить! — надрывался голос.

— Между нами пропасть. Ты безумна, но не я. — Кассия развернулась и пошла к окну.

— Никаких нас нет. Есть ты! Только ты!!! Кас распахнула створки: вместе с ветром в комнату ворвались капли дождя.

— А ведь ты станешь скучать по нему, — посетовала Безмясая, растворяясь в темени за подоконником.

— Недолго, — скорбно вздохнула Кас.

Она слишком устала, чтобы страдать. Путь указан. Все чувства перегорели, не оставив даже угольков. Так, горстка сизого пепла.

Комната расплывалась у нее перед глазами, полными слез. «Где Рики? Здесь его нет. Только плоть и кости, — звенело в ушах. — Мортис унесла Рики с собой».

— Значит, и нам пора… — прошептала Кассия. — Моя любовь, иду к тебе!

Белое платье мелькнуло в оконном проеме. А дождь припустил еще сильнее. Его капли летели к земле вместе с Кас, прямо в объятия смерти. Она упала на каменные плиты, как яблоко падает с ветки, как камешек падает в пруд, как капля крови падает с пораненного пальца.

Время не остановилось. Невендаар продолжил жить, как жил. Кто лгал и крал, продолжал так же лгать и красть. Впрочем, и те, кто не делал этого никогда, не изменили себе.

Тела барона и его невесты обнаружили на рассвете. Кассию нашли стражники, обходившие дозором замковую площадь, а Седрика те, кто отправился сообщить ему скорбную новость. Две смерти в одну ночь потрясли город. Пусть барон и его нареченная не были ангелами во плоти, никто из жителей Фальвика не желал им такой судьбы.

Тайну заговора инквизиторы увезли с собой в столицу. Они покинули Фальвик вечером того же дня, словно давно ждали случая убраться подальше от этого проклятого места.

Седрика похоронили с причитающимися почестями в фамильном склепе и Кассию положили подле него. Единицы знали, чья рука лишила барона жизни. Под страхом казни им велено было молчать, чтобы не сеять смуту.

Наиболее искренне оплакивал Кассию и Седрика отец Теофил. Когда же траур кончился, он отказался от сана, раздал имущество, не оставив себе ни гроша, и ушел в лес. Больше никто его не встречал. Поговаривали, что где-то в глуши живет святой человек, который, не поднимаясь с колен, молит Всевышнего о прощении для всякой живой твари.

Мастер Аарон и Блинкл навестили Фальвик несколько месяцев спустя. Они забросили колдовство и организовали труппу бродячих артистов. Аарон играл королей, а Блинкл все больше комичных девиц. Трагедия барона и баронессы заинтересовала новоиспеченных лицедеев настолько, что они написали пьесу. Правда, широкого признания сей опус не получил.

Удачливый Вор также забросил свое прежнее ремесло. Он женился, обзавелся детишками, а на два золотых купил торговую лавку. Денежки эти не раз обернулись и принесли доход, а гном навсегда забыл о приключениях, едва не закончившихся для него так трагично.

Два Копья, Лаантар и прочие эльфы возродили уничтоженную обитель Эльмаар. Они по-прежнему не подпускали людей к своим границам, однако один человек все же навещал друга среди вечной осени.

Липовый маг, хозяин кошачьего черепа на палке, вовсе не погиб от рук разбойников. Он благополучно добрался домой, в Аартен, где и живет по сей день с дочерью, после чудесного исцеления взявшей имя Кассия.

Солгала ли Мортис нарочно или спутала несуразного мужичка с кем-то — лучше спросить у нее. Но видит небо, это плохая идея. Никогда нельзя угадать наперед тайны безумной богини Смерти. Она щедро делится со слугами своей обидой и болью. Кто встречал баньши, запросто подтвердил бы это. Дикий их вой вырывает души из тел, не оставляя лазейки к спасению. Впереди нее всегда бежит громадный косматый зверь. Позади — земля превращается в гнилую пустошь. Платье баньши белее снега, а взгляд несказанно печален. Она смотрит в глаза поверженным врагам, силясь отыскать того единственного, которого потеряла.

Однажды поиски закончатся. Перестанут пылать города, чума остановит свое шествие. Отряд храбрецов оборвет череду безликих лет, и, возможно, за этой гранью бедняжка обретет покой.

Но это совсем другая история, а пока есть еще двое и пустой перекресток. Перекресток четырех дорог, бегущих от края до края горизонта, свинцовые тучи, готовые пролиться дождем, и промозглый ветер.

Крылатый конь нервно прядал ушами и грыз удила. Ему не терпелось унести седока обратно в Таргрим, однако угрюмый рыцарь медлил.

— Не изменишь решение? — сурово насупившись, спросил всадник.

— Я не останусь, — ответил человек в длинном дорожном плаще с капюшоном, закутанный в широкий шарф по самый нос. — Слишком многое здесь тяготит меня. Надеюсь, в Фергале оценят мои таланты.

— Серая Гильдия? — Всадник похлопал пегаса по шее.

— Может, да. Может, нет. Обычно есть, как минимум два варианта быть кем-то или быть собой… — Шарф скрывал лицо говорившего, но, скорее всего, тот улыбнулся.

— А если я прикажу остаться? — просто чтобы потянуть время, спросил рыцарь.

— Трев, все переменилось. И мы уже не те, что были. — Самуэль, прищурившись, посмотрел на друга.

— Значит, прощаемся? — вздохнул тот. — На сколько? На год, на два, до скончания веков?

— Мы непременно встретимся, — пообещал Сэм. — Я наверняка буду слышать о тебе часто, тогда как ты обо мне едва ли.

— Ну, бывай? — Тревор махнул рукой.

— Бывай.

Крылатый конь радостно взмыл ввысь, а Самуэль проводил его с земли долгим взглядом.

Затем неприметно одетый путник натянул капюшон на голову и решительно зашагал по дороге на запад.