– Ты хоть представляешь, чем все могло закончиться?! – Сириус мертвой хваткой держал Джулиуса за воротник порванной рубашки. – Ведерная клизма с песком в ухо быстро прочистит тебе мозги!!!

– Отпусти, – в очередной раз попросил тот. – Я думал, ты поймешь…

– Пойму что?! – не унимался он. – Какая такая крайняя необходимость заставила наговорить гадостей девочке в глаза, а потом еще и поставить под угрозу саму ее жизнь? Мыслительный процесс требует времени и усердия, а ты, похоже, человек действия.

– Я бы остановился, если бы Борджес не клюнул! А ты ведешь себя как истеричка! – вымотанные дракой, мальчишки могли только обмениваться колкостями. – Я контролировал ситуацию.

– Ничего ты не контролировал! – Сириус с силой тряхнул Джулиуса, словно это могло как-то помочь достучаться до его разума. – Пятый аркан не ограничивается одними «когтями смерти»! Есть менее эффектно выглядящие способы, но более действенные. Кто тут разглагольствовал на тему, что не желает быть чудовищем и следовать предсказанной судьбе?

– Ладно, – Коллоу легко отшвырнул противника, – если ты так ставишь вопрос… Я не позер!

– Ой, ли! – Темноволосый мальчишка резво вскочил на ноги. – Ты никогда не пытался смотреть на себя со стороны?

– А ты знал, что на Борджеса не подействует остановка времени?! – не выдержал Джулиус.

– Как? – Сириус оторопел и опустил руки.

Ссора мгновенно сошла на нет. Мальчишка доковылял до камня и сел, уставившись на лунную дорожку.

– У меня ровно три версии, почему так случилось, – продолжил Коллоу, задумчиво ковыряя песок носком сапога. – Пока три. Во-первых, не исключено банальное влияние места действия. Буферная зона, почти у самой границы Шейдивейл. Лучи Призмы там весьма причудливо преломляются. Теоретически, это могло повлиять на меня. Во-вторых, объект, используемый дивным в качестве укрытия, – часть комплекса, где разрабатывались «оптимальные условия содержания» для Фолии и остальных Первых Рыцарей. Этот вариант нравится мне больше всего. Но есть и «в-третьих». Вмешательство извне. Круг лиц, способных на такое, ограничен. Может, ты бесишься как раз потому, что девочка выжила?

Сириус многозначительно покрутил пальцем у виска.

– Ты думаешь обо мне одновременно слишком хорошо и слишком плохо, – признался он. – Я не способен на такое по нескольким причинам. Для начала, я в принципе не могу влиять ни на кого. Остальное по вкусу.

– Сердишься? – Колючее чувство вины шевельнулось под ребрами.

– Да, – честно ответил Сириус. – А прощения просить придется не у меня. Как ты собираешься ей объяснить смысл произошедшего?

– Так же, как и тебе. – Джулиус сунул руки в карманы.

– Тогда у тебя проблема, – язвительно отметил тот. – Вероятность успеха стремится к нулю.

Сэр Коллоу и сам не особенно верил, что Эмьюз простит его так просто.

– Хочешь совет? – Сириус придирчиво потрогал кончиками пальцев свою разбитую губу.

– По-моему, ты хочешь его дать, поэтому я слушаю. – Джулиус надеялся, что разбитый нос останется частью сна.

– Варлоу и ее пара должны стать полноценными Тенями, пока не случилось чего-нибудь еще. – Голубовато-серые глаза смотрели серьезно.

– Рано, – возразил Коллоу.

– А потом будет поздно, Джулс! – Он отрицательно замотал головой.

– Я постараюсь, – скрепя сердце, согласился тот. – Но для этого нужны веские основания.

– Одной опасной для жизни ситуации довольно, – продолжил настаивать Сириус. – Вспомни себя.

– В том-то и дело! – Казалось, Джулиус сопротивляется исключительно из вредности. – Они должны повзрослеть хотя бы еще немного. Посвящение– как моментальная фотография: измениться после него непросто.

– И это мне рассказывает Мастер Тени? – Мальчишка изобразил приступ беззвучного смеха.

– Подраться во сне с воображаемым приятелем – безобразно зрелый поступок! Не находишь? – парировал он. – Никс вот вообще ходячая энциклопедия вредных привычек. А все потому, что в свое время пыталась «стать взрослой», перенимая сомнительные внешние атрибуты. Вот что бывает, если поспешить.

– Не морочь мне голову! – попросил Сириус. – Я, похоже, понял, к чему ты клонишь. Вы с Корникс не остались подростками внешне.

Тень Джулиуса увеличивалась и расползалась, пока не остановилась почти у самой кромки камышей.

– Возраст после посвящения в принципе теряет смысл! – Казалось, привычный огрубевший голос может разрушить сон. – А внешние изменения превращаются в спонтанный процесс, зависящий от состояния личности и неконтролируемый одновременно. Мне никто ничего не сказал. Представь мое недоумение, когда в сорок лет из зеркала смотрел все тот же шестнадцатилетний парнишка! Насколько я помню, Никс страшно переживала. Помимо всего прочего, существует опасность себя просто изуродовать. И такое я тоже видел.

– В любом случае, это не смертельно. – Разговор зашел в тупик.

– Давай с другого конца попробуем разобрать, – не сдавался Коллоу. – Тебе не нравится мой вариант решения проблемы с Борджесом?

– «Не нравится» – не то слово, – кивнул Сириус.

– Замечательно! – Стройные, как никогда, мысли будоражили душу. – Если называть все своими именами, то было обыкновенное «ребячество». Подумай я головой, отправился бы к дивному один? Без четкого плана действий? Нет. Стал бы искушать судьбу? Стал бы рисковать жизнью Варлоу? Вряд ли. Прелесть долгой жизни в том, что я хотя бы способен понять собственные мотивы, как и мотивы других. В опыте, опять же. Хорошо, что мой статус в Ордене предполагает дистанцию. Для молодых я выгляжу мудрым, а мне смешно. Вначале знания и навыки пьянят, сам себе видишься совершенным, а остальные просто слепыми и глухими. Годы спустя вдруг открываешь новые горизонты, и прежние достижения предстают в истинном свете – глупыми и незрелыми. И вот уже снова ты «король Вселенной», вроде как разобрался в людях, в обществе… в жизни. Кто-то так и застревает в этой счастливой иллюзии. Осознание приходит постепенно.

Джулиус перевел дыхание. К своему удивлению, он обнаружил собеседника заинтересованным!

– Вот только кажется, что вся правда мира готова открыться тебе. А вот уже понимаешь, что абсолютной истины нет. Есть только жизнь, всегда готовая щелкнуть по носу. Может я и Мастер Тени, но на поверку все тот же шут, которым был давным-давно.

На каком-то кураже Джулс отвесил особый поклон: три простых движения, намертво впечатанные в память.

Сириус поднялся на ноги и начал расти. Вернее, это сам Коллоу снова превращался в мальчишку.

– Я услышал, что хотел, – улыбнулся Сириус. – Знаешь, отчего вы остались последними древними?

– Неужели из-за этой своей особенности? – Джулиус поднял брови.

– Именно, – без малейшего намека на иронию подтвердил тот. – Дети не устают жить.

В обрушившейся тишине Коллоу пытался понять, что за существо стоит перед ним. Что пережил сам Сириус? Почему ему хочется верить?

– Покажи еще раз свой поклон? – вдруг попросил странный мальчишка.

– Запросто, – смутился Джулиус. – Если потом ты позволишь мне, наконец, проснуться. Я и так потерял лицо, когда рухнул без сознания на глазах у толпы народа. Как у тебя вообще получилось меня вырубить?

– Теряюсь в догадках. – Сириус только пожал плечами. – Когда ты обнял девочку, наша связь вдруг восстановилась. Я был так напуган и зол… А ее боль оказалась просто невыносимой. Лишиться чувств должна была только Эмьюз, чтобы успокоиться на время. И моей личной заслуги тут нет – сила Орина. Потом появился ты и…

– Испытал весь твой гнев на своей шкуре, – закончил за него Коллоу. – Зачем понадобился «шутовской поклон»? Глупость же!

– Чтобы лучше понять тебя. – Искренность собеседника подкупала.

– Тогда смотри.

Джулиус вытянулся в струнку и раскинул руки.

– Это вроде как «спасибо, многоуважаемая публика», – пояснил он. – Теперь подряд два поклона, не очень глубоких, но с чувством. Всем корпусом. Сначала правую руку под грудь, левую за спину, потом наоборот. Я не «джентльмен», а «комедиант». Сильно руки в локтях не сгибай. И никаких кулаков.

– Звучит неплохо. – Сириус потянулся…

…Сэр Коллоу проснулся с улыбкой на губах и со сладким ощущением, что все неприятности на этот раз позади.

* * *

Неугомонное зеркальце просто разрывалось. Оно неистово грохотало в ящике прикроватной тумбочки, привлекая к себе внимание.

Эмьюз не хотела открывать глаза: так оставалась надежда, что каскад страшных событий – всего лишь дурной сон. Только палаты госпитального корпуса угадывались по запаху. Других причин находиться здесь не было, а значит, все чистая правда.

Девочка перевернулась на бок и нащупала в ящике назойливый прямоугольник.

– Мария Тэсори! – объявил он, и сердце заплясало в груди.

Трудно представить человека, которого Эмьюз мечтала видеть больше тетушки-птицы.

– Я столько всего должна рассказать! – откинув крышечку, без приветствия начала она.

– Тише, принцесса! – Росарио выглядела встрепанной. – Я в поезде. Завтра утром встретимся, тогда и поговорим. Скажи одно: ты в порядке?

– Ну, руки-ноги целы, если речь об этом. – Уклончивый ответ – тоже ответ.

– Уже хорошо, – кивнула та. – Чудак-инструктор бежал за мной по перрону и кричал, что я «дезертир». Улыбнись, смешно же!

– Не получается… – В памяти неожиданно всплыли отвратительные когти.

– Официальную версию событий я знаю, спасибо Леди Воденбран, – вздохнула тетка. – Представляю твои ощущения. Держись там, я скоро.

Отражение Росарио пропало, а из коридора донесся звук быстрых шагов.

Эмьюз спешно задвинула ящик, спрятала зеркальце под подушку и закрыла глаза. Притворяться спящей неправильно, только другого способа остаться один на один с мыслями девочка не нашла.

Посетители и в самом деле направлялись к ней. Сначала друзья, потом наставник и господин Отто. Приходили даже Робин и Клаус… вместе. От последнего визита на душе сделалось совсем тоскливо. Когда палата снова опустела, Эмьюз повернулась к двери спиной.

Девочка нащупала гладкий бок складного зеркальца. Откуда ни возьмись в сознание ворвалось пламенное желание вызвать Джулиуса Коллоу и потребовать объяснений. То «дядюшка», а то… двуличный… скользкий…

Эмьюз так и продолжала бы выдумывать нелестные эпитеты в адрес непосредственного начальника, если бы в палату не проскользнул кто-то незаметный.

– Вы ведь не спите, мисс. – Иеремая обошел кровать и поставил на пол внушительных размеров пакет из плотной бумаги. – Я так рад, что вы живы!

– Как твоя рука? – виновато спросила девочка.

– Не болит. – Карлик продемонстрировал забинтованную кисть. – Сэр Коллоу настоял, чтобы мне восстановили пальцы. Без него реконструкторы едва ли согласились бы тратить свои способности на коротышку.

– А такое возможно? – игнорируя ту часть, где фигурировал бывший «дядюшка», уточнила она.

– Конечно, это же просто пальцы! – улыбнулся Иеремая. – Курс подготовительной терапии и несложная операция. Правда, Сэр Коллоу сказал, что чувствительность все равно восстановится не сразу. Но разве это так важно?

– Не упоминай его при мне, ладно? – не выдержала мисс Варлоу.

– Почему? – на симпатичном личике отпечаталось недоумение.

Карлик смотрел так, будто Эмьюз повредилась умом, и это жутко заметно.

– Коллоу чуть не убил меня. – Произнесенные вслух, слова ранили ядовитыми осколками разбитой иллюзии. – А перед этим наговорил гадостей.

– Не верю, мисс. – Иеремая замотал головой. – Да даже если и так, этому наверняка есть объяснение. Я знаю, что Сэр очень беспокоится о вас.

– Рада за него, – процедила девочка.

Карлик протянул здоровую руку и осторожно погладил Эмьюз по волосам.

– Вы только на меня-то не сердитесь, мисс, – попросил он. – Я ж в чем перед вами виноват? Можете, конечно, лежать и притворяться спящей в свое удовольствие, но у меня есть другое предложение.

– Какое? – Девочка явственно ощутила укол совести.

– Никого не хотите видеть? Есть в замке отличное место для подобных надобностей. «Все-помню Галерея» называется. Туда никто не ходит. Из-за раны Джиммини освободил меня от работы– скука смертная. Прогуляемся немного?

– А как же другие студенты? Пока мы станем прогуливаться, непременно наткнемся на кого-нибудь, – возразила Эмьюз.

– Ничего подобного, – отмахнулся Иеремая. – После вчерашнего праздника все спят. И друзья ваши отправились прямиком в общежитие. На тот случай, если сомневаетесь, я могу провести вас нашими ходами. Там-то гарантировано знакомых не встретите, разве что Боба, но так даже лучше. Меня просили найти рыжего лодыря. Решайтесь.

– Уговорил. – Девочка спустила с кровати босые ноги.

– Я подожду за дверью. – Карлик поклонился и поспешил удалиться.

Эмьюз считала, что не помешало бы умыться и почистить зубы, но заходить в комнату за зубной щеткой желания не возникало. Тем более что спала девочка каких-то несчастных два-три часа.

В пакете обнаружилась заботливо свернутая форма без пиджака, плотные белые колготки и тот самый свитер, который Тень одалживала профессору Отто. Кроме этого карлик принес университетскую мантию, вычищенную и благоухающую. С теплой подкладкой она превращалась во вполне сносное пальто с капюшоном.

Следовало хотя бы для порядка выглянуть в окно, прежде чем выходить на улицу. Эмьюз сунула зеркальце поглубже в карман, натянула ботинки и зашагала прочь, подальше от больничного запаха и посетителей.

Похолодало, и пар изо рта стал совсем густым и белым. На пустых улицах немногочисленные карлики снимали с домов и фонарей праздничное убранство: сворачивали гирлянды, меняли плафоны на старые. Атмосфера навевала мягкую приятную грусть. Еще вчера все было иначе. Ухмылялись крутобокие рыжие тыквы, произносились вдохновляющие речи, лилась музыка, и округа предавалась беззаботному веселью. А сегодня только тишина, да ветерок гонит по камням отвалившихся летучих мышей, и трудолюбивые карлики сметают в кучки яркие блески конфетти, ставшие обычным сором.

Эмьюз нагнулась и подобрала миниатюрное тельце игрушки с отломанным крылом. «На память», – подумала девочка, отправляя находку к зеркальцу.

Низкое белое небо почти ложилось грудью на крыши башен, а набежавшие тучи как нельзя лучше дополняли картину прощания с увядшей радостью.

– Мисс, – Иеремая осторожно взял девочку за руку, – похоже, я знаю, о чем вы думаете… Не нужно. За дождливыми днями всегда приходят солнечные. Вообще ничего в этом мире не бывает «навсегда». Возвращая себя к дурным воспоминаниям, вы только зря мучаетесь. Я тоже был там, мисс, но не желаю позволить событиям прошлого управлять моим будущим. Время лечит, если ему не мешать.

– Сколько тебе лет? – спросила Тень и смутилась.

Рассуждения карлика казались мудрыми. Во всей истории больше досталось именно ему, а Иеремая остался прежним. Тот же наивный взгляд добрых синих глаз и открытая улыбка… сама девочка не находила сил даже думать о будущем.

– По людским меркам много, по нашим не особенно, – замялся карлик. – У меня и усов-то нет пока. Радует, что я не самый младший здесь. Есть еще Боббертиджис. Тот совсем мальчишка. Человек не заметит между нами разницы, но я уже был юношей, когда Боб родился.

Эмьюз постеснялась спрашивать о возрасте Роззи, поэтому поспешила сменить тему. Иеремая с удовольствием рассказал о Все-помню Галерее и об удивительных свойствах, которыми та обладает.

Уборка в главном здании университета шла полным ходом. Деловитые коротышки сновали туда-сюда с ведрами, щетками и метлами. В большом зале как раз разбирали канатные заграждения, когда Иеремая и Эмьюз поднялись по ступенькам к резным воротам.

– Я проведу вас служебными помещениями, постарайтесь никому не мешать, – попросил карлик.

Миновав зал, они свернули в тот коридор, из которого вчера выносили знамя и выплывали столы со скамьями. Привычный волшебный свет поблескивал на влажном полу. Иеремая петлял узкими извилистыми коридорами, стараясь не попадаться под ноги тем, кому приходилось работать этим утром. Он посматривал на соплеменников с завистью, но явно старался ничем себя не выдать.

– Не умеешь отдыхать? – попыталась пошутить девочка.

– Безделье и отдых – вещи разные, – неожиданно серьезно возразил тот. – Усердие и трудолюбие – наши добродетели. Мы работаем не оттого, что глупые и в жизни ничего не понимаем, а оттого, что результаты доброго труда видеть приятно.

– Не хотела обидеть. – Эмьюз сосредоточенно смотрела в сторону.

– А вы и не обидели, мисс. – Тон карлика смягчился. – Им, правда, не помешали бы лишние руки… если бы были руки.

– Тебя обязательно вылечат, сам же сказал, – подбодрила девочка.

– А помощь нужна сейчас, – вздохнул Иеремая. – Пустое это. Почти пришли.

Он открыл неприметную дверцу, и девочка оказалась в крошечной комнатке для всякого нужного инвентаря. С этой стороны стена, в которой только что был проход, ничем не отличалась от любой другой.

– И много таких секретов в замке? – с надеждой поинтересовалась Эмьюз.

– Больше, чем вы можете себе представить, – заверил карлик.

Галерея пряталась за высокими воротами, преграждавшими путь под арку. На черном камне, испещренном причудливыми узорами и незнакомыми буквами, не обнаружилось ничего даже отдаленно напоминающего ручку или запирающий механизм. Вблизи ворота выглядели цельной глыбой.

– Ключ выбит на плите, – заметив недоумение спутницы, улыбнулся Иеремая. – Произнесите его вслух и войдете. «Я готов взглянуть в глаза прошлому».

– Почему ничего не происходит? – расстроилась мисс Варлоу.

– Моего прошлого за этой плитой нет, – признался карлик. – Произнесите фразу-ключ сами, а мне пора искать Боббертиджиса.

Прежде чем Эмьюз успела опомниться, Иеремая скрылся из виду. «Откуда там взяться моему прошлому? Вдруг я тоже не смогу попасть внутрь?». Тень медлила. Она робко протянула руку и погладила шершавый камень кончиками пальцев. Поверхность чуть заметно гудела, словно живая!

– Я готова взглянуть в глаза прошлому! – слова ключа прозвучали как-то слишком жалобно.

Девочка зажмурилась. С тихим шуршанием створки поползли в стороны, открывая длинный пологий зал с черной-пречерной занавесью, расшитой разномастными серебряными звездами, в глубине. Стоило Эмьюз переступить порог, как плита сомкнулась за спиной. «А ведь Иеремая не объяснил, как выйти отсюда», – мелькнуло в голове. – «В кармане преспокойно лежит зеркальце: свяжусь с наставником, он мне все расскажет».

Девочке казалось, что при таком высоком сводчатом потолке непременно должно быть эхо. Только шаги тонули в глухой тишине. По стенам тянулись вереницы портретов, с которых улыбались студенты. В третьем ряду обнаружились Урд и Клер, но Эмьюз прошла мимо. Многие лица выглядели знакомыми, но имен этих ребят Тень не знала. Скорее всего, она встречала этих мальчишек и девчонок в трапезном или в холле.

Нашлись и липовые близнецы, такие же одинаковые, как всегда. Чтобы рассмотреть Мэйсона, пришлось задирать голову, только это настоящее, а никак не прошлое. Карлик говорил, что в галерее висят портреты всех студентов, когда-либо зачисленных на первый курс, и, если знать имя, можно увидеть изображения тех, кто давно уполз под самый потолок. Иеремая упоминал еще «уточняющее обстоятельство», без которого Галерея покажет всех с таким именем со времен основания университета.

– Люси Смит! – объявила Эмьюз и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Дремавшее до поры эхо внезапно очнулось и принялось повторять: «Люси Смит, Люси Смит». Шепот несметного числа юных голосов метался по залу заблудившимся сквозняком. Тяжелая занавесь распахнулась, и свет, льющийся непонятно откуда, стал заметно ярче. Со всех концов к открывшейся пустой стене потянулись вереницы портретов разных девочек, совсем не похожих на ту, которую Эмьюз видела. Не затронутые призывом картинки расступались, наползая одна на другую, чтобы дать возможность всем «Люси» собраться вместе.

Разумеется, мисс Варлоу прекрасно понимала, что университет в Шейдивейл существует очень давно, но она и представить не могла, насколько много может быть детей с одинаковыми именами и фамилиями! Разные «Люси» толкались рамочками, стараясь выстроиться так, чтобы их лица вообще получилось рассмотреть.

– Нет, так не пойдет! – нервно рассмеялась Эмьюз. – Сейчас уточню… Люси Смит, которая мне нужна… она… Она – трансум!

Часть портретов заскользила обратно на свои места, но те, которые остались, все равно не поддавались подсчету. Под каждым именем на блестящих медных табличках находились две даты.

– Год поступления и год выпуска. – Тень рассуждала вслух. – У Люси дата будет только одна.

Память напряглась до предела. Загадочная девочка в одну из трех встреч совершенно точно упоминала свой курс.

– Факультет, как у Радуги. – Эмьюз поспешила к стене, предвкушая скорое решение этой маленькой проблемы. – А курс, как у шутов! Второй. Значит, год поступления будет тысяча девяносто шестой от Великой Победы!

Портреты зашевелились снова, только радость оказалась недолгой. Мисс Варлоу с недоумением таращилась на опустевшую каменную поверхность.

– Так не бывает! – в сердцах закричала она, но эхо проигнорировало. – Ты не можешь ошибаться?!

– … не можешь … – отозвались голоса.

– Моей Люси Смит, что… не существует? – Эмьюз только за голову не хваталась.

– Моей… не существует, – помолчав, ответило эхо.

– Я сошла с ума?! – Слова утонули в тишине.

Что выглядит большим сумасшествием: диалоги со странным эхом или посиделки со студенткой-иллюзией? Ошеломляющее открытие заставляло воображение выворачиваться наизнанку.

– Найджел Борджес, – вырвалось само собой.

И опять шепот и возня. Естественно, девочка не знала дат его обучения, даже не представляла, сколько тому было лет.

Совпадений оказалось всего пять. Только «своего» Борджеса Эмьюз отчего-то узнала сразу. Пусть на портрете красовался темноволосый мальчишка с хитрыми глазами, спутать Найджела с кем-то другим девочка не смогла бы даже через сто лет.

В горле комом встала необъяснимая горькая скорбь. Наверное, в таких случаях полагалось говорить что-то, но мысли спутались.

– Спасибо за совет, – выдавила Эмьюз.

Девочка не жалела, что рассказала дивному про Клауса и Би. «А не дурочка?», – усмехнулся он тогда, хлопнув себя по колену всей пятерней. – «Оно ведь не всегда то, чем кажется. Ты же не слышала, о чем те говорили, верно? Ну так возьми и спроси, а потом уже выводы делай. Прямо утром спроси. Сейчас вот с дядюшкой Жу-Жу перекинусь парой слов, и ты вернешься к своим, а я к своим».

И прозвучало это так, словно бы он уже умер и просто задержался на полчаса раздать долги.

– Убери их всех, – попросила Эмьюз у безразличного эха, отворачиваясь от портретов. – Не могу смотреть.

Пять рамок с легким шуршанием скрылись в череде других портретов. Черный занавес качнулся и поплыл на место.

– Постой! – вдруг попросила мисс Варлоу. – Дайна Уиквилд! Тень. Этого же достаточно для уточнения?

– … достаточно… Дайна Уиквилд, – отозвалась галерея.

– Нет! Не надо! Не сегодня! – Эмьюз протестующе замахала руками в пустоту.

Девочка как-то внезапно осознала, что именно эта Уиквилд и есть часть ее прошлого, как и Найджел Борджес. Да и слова ключа теперь приобрели совсем другой смысл. Нужно иметь нешуточную волю, чтобы смотреть в лица тем, кого больше нет.

– Джулиус Коллоу. Тень, – но эхо не отреагировало, а занавес продолжил плавное движение.

Эмьюз уже изготовилась было повторить попытку, как на другом конце зала разомкнулись тяжелые створки каменной двери.

– Подойдет только полное имя!

Кровь в венах похолодела, когда знакомая громадная фигура выросла на пороге.

– … только полное имя, – виновато подхватило эхо.

– Я лучше расспрошу оригинал, – ядовито отозвалась девочка. – Один мудрый человек сказал, что вначале стоит выслушать, потом делать выводы! Вам Иеремая сказал, что я здесь?!

– Нет! – Коллоу отрицательно покачал головой.

Тут откуда-то из-за спины мисс Варлоу выпорхнул крошечный глазок-шпион, на мгновение завис в воздухе и рассыпался.

– И за это я тоже извиняюсь. – Окажись волна неприязни осязаемой, его давно бы уже размазало по плите ворот.

– Вы… двуличный и… скользкий, как жаба! – выпалила Эмьюз, сжимая кулаки.

– А если я скажу, что другого способа спасти тебя не было?

Самолюбие тщетно сражалось с совестью. Первое требовало объяснить невоспитанной девчонке основы субординации в Ордене, а вторая молча рвала живое сердце в клочья – убийственный аргумент!

– Прости меня. – Самолюбие взвыло и издохло.

– Я хочу ударить вас по лицу, Сэр. – Эмьюз говорила чистейшую правду. – Я смогу это сделать, только если вы нагнетесь. Тогда… я, скорее всего, вас прощу.

– Скорее всего? Звучит заманчиво. – Джулиус приблизился.

– Вы издеваетесь надо мной, а между тем… так обидели, что… просто нет слов. – Девочка на мгновение отвела взгляд.

Джулиус с удовольствием сказал бы ей, что его действия в принципе не обсуждаются. Но тем самым он вполне мог навсегда подорвать доверие юной Тени к своей новой жизни. Что стоит пустое самолюбие по сравнению с перспективой обучить Вестника Смерти, способного предать Орден только оттого, что когда-то ей не дали выплеснуть свою обиду?

«Эх… будь ты нормальной девочкой, поплакала бы, облегчила душу, и все бы прошло», – Коллоу смотрел прямо в широко распахнутые сухие глаза. Наверное, поэтому Никс даст любому Танцору сто очков вперед в непримиримости к врагам Ордена: за каждую не пролитую слезинку сполна платят они.

– Обычную пощечину, пожалуйста. – Джулиус медленно опустился на одно колено. – Ударишь кулаком, тебе будет гораздо больнее, чем мне.

Эмьюз размахнулась… но злоба мгновенно погасла, стоило увидеть собственное отражение в черных зрачках. Впервые девочка испугалась себя. Может, дело еще в неожиданном смирении, с которым взрослый человек принимал ее не столько болезненное, сколько унизительное наказание за нанесенную обиду.

Секунды растянулись… Эмьюз опустила руку и отвернулась. Девочка выглядела такой несчастной, что Джулиус не успел себя остановить. Он сгреб бедняжку в охапку и прижал к груди так крепко, насколько это возможно, чтобы не переломать той кости.

– Вы действительно считаете меня дефективной, Сэр? – уткнувшись носом в ткань формы, шепотом спросила девочка.

– Эмьюз! – Коллоу чувствовал, что обязательно пожалеет о половине слов, сказанных вот так, но заставить себя замолчать не получилось. – Это все такая ерунда! Думаешь, я идеален? Ничего подобного! По сравнению с тем, что написано в моей метрике, твоя просто хвалебная! Если мне не помешало, на тебе тем более не отразится.

– Зачем вы это сказали тогда? – ожидаемый вопрос.

– Затем же, зачем подверг тебя опасности, – признался Джулиус. – Дивный Борджес в прошлом хорошо служил Ордену, но человек, с которым познакомилась ты, уже не тот Найджел, которого знали раньше. Он сошел с ума. Его больной разум нарисовал собственную картину мира, сильно отличающуюся от реальности. И в этом мире мне отводилась роль главного злодея, а тебе – моей единственной слабости. Получи Борджес подтверждение моему доброму отношению – он убил бы тебя на моих глазах. Поэтому мне пришлось стать тем чудовищем, которое он хотел во мне видеть. Пытался быть убедительным и… перестарался.

Когда девочка высвободила руки и обвила ими шею своего обидчика, Сэр Коллоу ощутил острое желание отстраниться. Можно сколько угодно обманывать целый свет, но себя не обманешь. Он понимал, что совсем не заслужил того прощения, которого так добивался. Джулиусу сделалось неуютно и душно.

– Кажется, мы остановились на моем полном имени? – Он дружески похлопал Эмьюз по спине.

– Я… просто хотела спросить еще кое о чем, – замялась девочка, отступая на несколько шагов.

– Вот этого больше всего не люблю, – с напускной строгостью ответил Коллоу. – Хотела – спрашивай.

В душу незаметно прокрался неприятный холодок. «Лучше расставить все точки сейчас, чтобы ей не пришло в голову ничего домысливать», – уговаривал внутренний голос.

– На что я через десять лет должна буду согласиться? – робко поинтересовалась юная Тень.

– Не понял. – Джулиус недоуменно поднял брови.

– Дивный говорил, что вы пришли меня спасать, потому что надеетесь на мое согласие в чем-то. В чем? А еще чего такого не может быть у наставника и подопечной? – Эмьюз сверлила Сэра Коллоу испытующим взглядом.

– Это два вопроса. – Он еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. – Я отвечу, но только если ты дашь честное-пречестное слово, что больше никому не расскажешь.

– Честное-пречестное! – От любопытства мисс Варлоу только на месте не приплясывала.

– Ничего особенного, в общем-то, – доверительным тоном сообщил Джулиус. – Да, я намеревался жениться на своей подопечной, только ей тогда уже было больше двухсот лет. Всей этой фразой Борджес старался задеть напоследок, что ли. Деликатный способ обозвать меня плохим словом.

Если Эмьюз и сердилась вначале, то теперь от обиды не осталось и следа. Сэр Коллоу снова выглядел «добрым дядюшкой». «Вот поговорю с Клаусом, и выяснится, что я кругом не права, а мир не такой безрадостный», – подумала она.

– Будешь знакомиться с моим прошлым?

Вопрос застал врасплох. Девочка мысленно уже бежала к друзьям, чтобы избавиться от последних сомнений. Но отказаться вот так не особенно вежливо.

– Конечно, Сэр, – довольно убедительно согласилась она.

– Заткни-ка уши, мне нужно сказать галерее пароль, – в серых глазах вспыхнули лукавые огоньки.

Эмьюз подчинилась. Она бы и так ничего не услышала, но Коллоу для верности плотно накрыл ладони девочки своими. Секунду спустя пол под ногами вздрогнул, а занавес пополз в стороны.

– Ваш пароль такой секретный? – Эмьюз наблюдала, как из-под потолка начали спускаться четыре портрета.

– Нет, – улыбнулся Джулиус, убирая руки. – Просто неприличный. Когда я был примерно как ты, всерьез считал, что это забавно.

Тем временем запыленные рамочки выстроились в ряд. Три мальчика и девочка с прямыми черными волосами. Джейкоб Фортуин, Итон Кравец, Корникс Воденбран, Джулиус Уолтер Коллоу, – гласили надписи на позеленевших медных табличках.

– Уолтер? – Эмьюз не могла избавиться от ощущения, что с портрета Коллоу на нее смотрит не то Дэн, не то Бэн!

– Да, Уолтер, и ничего смешного.

Главный минус долгой жизни – навсегда ушедшие друзья. Даже сейчас Джулиус мог воскресить в памяти заразительный хохот Ловкача или гудящий шепот Счастливчика: «Списать не дам, у тебя своя голова». Конечно, за болтовню преподаватель выгнал обоих, а на следующий день волшебным образом намертво приклеился к стулу и столу. У Итона первым из трех мальчишек начал ломаться голос…

– Наша маленькая банда. – Живое сердце больно сжалось. – Ловкач, Счастливчик, Шпилька и, собственно, я – Шутник.

– Вам грустно? – Эмьюз обернулась.

– Разве что немного, – солгал Джулиус.

Естественно, девочка не поверила. Такую же немую звериную тоску мисс Варлоу видела в глазах Пеппера. Ее ни с чем не спутаешь.

– Пойдемте, я вам кое-что покажу! – Эмьюз схватила Джулиуса за рукав и потянула туда, где висели портреты липовых близнецов.

– И далеко мы собрались? – поинтересовался тот.

– Нет, – ответила девочка. – Вы тут никого не узнаете?

– Нельзя ли поконкретнее… – начал было Коллоу, но запнулся.

«Бэнжамин Арчер и Дэниэл Кросс», – глупая улыбка сама собой расплылась по лицу. Джулиус разглядывал уменьшенные копии себя, и живое сердце наполнялось необъяснимой радостью. Антропоморфы, отличающиеся друг от друга и от него самого только идентификационными метками.

– Это они вывели тебя за стену? – без особой надобности уточнил Джулиус.

– Нет, – попыталась соврать Эмьюз, но вовремя исправилась: – Да, но по принуждению. Книга Дэна и Бэна на самом деле ваша? О вас?

– Не столько моя и не только обо мне, – признался Коллоу. – Ее написала Корникс, когда мы были детьми.

– Тогда, может, вы мне объясните, что за существо живет в стене, и какой договор у него с Дэном и Бэном? – Светящиеся глаза оставили неприятный отпечаток в памяти.

– С кем-нибудь еще говорила об этом? – Джулиус посерьезнел.

– Нет, Сэр, – ответила девочка. – Не хотела подставлять друзей.

– Вот и я не хочу. – Он с трудом перевел взгляд с портретов на Эмьюз. – Должен спросить: тебе нужны те страшные воспоминания, или я могу забрать их? Каждая Тень имеет право как помнить, так и забывать, – что выбираешь ты?

– Помнить, Сэр, – без колебаний ответила мисс Варлоу.

– В таком случае, я прошу никому не рассказывать про то существо. – Эхо затихло, словно прислушиваясь. – Ее называют Каменной Девой. А суть договора в том, что ее тайна останется ее тайной. Чем бы Дева ни помогала, упоминать ее нельзя, чтобы ни у кого не возникло желания разобраться в причинах, побудивших ее оказывать помощь. Последствия нарушения данного мной слова будут непоправимыми и ужасными. Нельзя, чтобы она потеряла веру в нас.

Эмьюз ждала продолжения, но собеседник умолк.

– Почему бы просто не уничтожить книгу? – не выдержав, спросила девочка.

– Мы живы, пока жива память о нас, – тихо произнес Коллоу. – Не стану утверждать, что каракули Никс – шедевр мировой литературы, только ценны они совсем не этим. Я бы и рад навсегда оставить книгу у себя, но она зачарована так, что сама находит себе хозяев. И это тоже часть уговора. Последняя просьба. Скажи своим друзьям прийти завтра в полдень к парковой пушке. Место им знакомо.

– Зачем? – насторожилась Эмьюз.

– Ничего криминального, – улыбнулся Джулиус. – Хочу посмотреть на них, но кто я такой, должно остаться для твоих друзей загадкой. Договорились?

– Договорились, – согласилась она.

– Значит, запомнила? – оживился тот. – У парковой пушки в полдень. Теперь иди.

– А вы? – Девочка все еще держала Джулиуса за рукав.

– Побуду здесь немного, – зачем-то отчитался Коллоу.

– Я не знаю, как открыть дверь с этой стороны, – спохватилась мисс Варлоу.

– Стучи, и тебе откроют, – рассеянно бросил он.

На пороге Эмьюз обернулась. Сэр Коллоу успел вернуться к стене с четырьмя портретами. Вся картина показалась девочке трогательной и щемяще грустной. И пусть мисс Варлоу понятия не имела, в какой стороне находятся общежития, она приняла решение искать дорогу самостоятельно.

* * *

– Сириус, – позвал Коллоу, – ты можешь услышать. Ответь!

– Избавь меня от своих эмоций, Джулс. – Живое сердце сжалось. – Считаешь, твоя тоска по прошлому– тяжелая ноша? Попробуй представить, что чувствую я.

– Принято. – Джулиус расправил плечи.

Короткий выдох, и знакомое холодное безразличие густым туманом окутало душу. В конце концов, есть более важные вещи, чем бесплодная меланхолия.

– Как ты это делаешь? – удивился Сириус.

– Не задумываясь, – отрезал Коллоу. – Кто такая Люси Смит?

– Почему я должен знать? – Перемены в Джулиусе задели собеседника едва ли не сильнее, чем грустные воспоминания.

– У тебя связь с девочкой, не у меня, – не обращая внимания, продолжил тот. – Есть основания полагать, что кто-то проник в замок и пытался втереться к Эмьюз в доверие, выдавая себя за студентку.

– Я не слежу за девочкой постоянно, – отчего-то обиделся Сириус.

– Очень жаль. – Задача усложнялась на глазах.

– Тебе никто не говорил, что шпионить за людьми без особой надобности круглосуточно неприлично? – Джулиус ощущал, как его собственная озабоченность вопросом плавно предается таинственному собеседнику.

– Оставим этическую сторону, – попросил Коллоу. – «Люси Смит» – стандартное имя, присваиваемое трансумам женского пола в рамках программы их подготовки. Отличный способ потеряться. Помнится, именно ты утверждал, что Эмьюз грозит опасность. Теперь мне начинает казаться, что ты прав.

– Уже хорошо, – съязвил Сириус. – Твои действия?

– Приложу все усилия, чтобы Варлоу и Фьюри стали полноценными Тенями, – он выдержал короткую паузу и добавил: – но для этого Эмьюз должна быть полностью здорова. Надеюсь, ты не настолько спешишь, чтобы предпочесть лечению выкорчевывание из девчонки всех сентиментальных чувств без разбора усилиями реконструкторов?

– Не настолько, – успокоил тот. – Но поспешить стоит.

Оставшись один на один с собой, Джулиус все никак не мог отделаться от неприятной мысли. Сначала Найджел, чудесным образом окопавшийся в развалинах старых лабораторий, потом эта непонятная Люси Смит, – девочка, которой нет.

Он быстрыми шагами направился к выходу из галереи, а за порогом и вовсе оторвался от пола и полетел. Хотелось вернуться в подземные помещения и проверить хотя бы одну гипотезу на практике.

Взбудораженный Клаус тер красные глаза и отчаянно боролся с зевотой.

– Отправь меня обратно, – приказал Коллоу. – В то место, где дивный держал Эмьюз. Но только меня. Сумеешь?

– Конечно, Сэр. – Мальчишка явно вздохнул с облегчением.

Едва ли его радовала перспектива куда-то перемещаться, кроме как под одеяло. Джулиус поймал себя на том, что всерьез размышляет, как можно модифицировать Клауса незаметно для него самого и его окружения. Вихрь цветных клякс помог отогнать подобные идеи подальше. Бедняге Натану эксперименты не принесли радости, пусть поначалу тому и нравилось ощущать себя особенным. Он и был…

Полет закончился, но как-то странно. Джулиус обнаружил себя на гладкой, как полотно, площадке. Ни единого следа построек! «Мальчишка промахнулся», – первое, что пришло в голову.

– Моим правом. Карту, – сохраняя ледяное спокойствие, скомандовал Коллоу зеркальцу.

С минуту он, не веря глазам, снова и снова перечитывал комбинации букв и цифр на миниатюрном экране. Когда факты вытеснили сомнения, Джулиус поднял взгляд к белому низкому небу.

«Тебя обошли», – констатировал внутренний голос. – «И очевидный вывод отсюда только один: ищи предателя».