Невозмутимый Ариэль задумчиво бродил по серому пляжу, устланному галькой, отшлифованной неумолимым прибоем. Холодные пенные волны, шурша, накатывались одна за другой, гонимые бодрящим ветром. Длинный шарф привратника развевался, путаясь в лентах волос, по-особенному белых на фоне легкой дымки, окутавшей горизонт.

Стороннему наблюдателю картина показалась бы нереальной, оторванной от всего остального мира. Тонкая полупрозрачная фигура, тонущая в плеске волн и собственной меланхолии, всепоглощающая гармония внешнего и внутреннего, голос одинокой дудочки на границе слуха и воображения, — иллюзия, за которой так просто уйти, кануть в небытие.

Ариэль обернулся. Тоскливый взгляд весеннего неба, затерявшегося посреди осени, просветлел.

— Давно вы здесь, Сэр? — поравнявшись с Джулиусом, спросил привратник.

— Не особенно, — солгал тот. — Не хотел отвлекать.

— От мгновений свободы в несвободе? — Умиротворение собеседника завораживало.

— Ты слишком много думаешь об этом, — попытался пошутить Джулс.

— Как и вы, Сэр, — совершенно серьезно ответил Ариэль.

Они стояли рядом, безмолвно всматриваясь в выцветший пейзаж вдали. Джулиусу нравилась мысль о том, что он ничуть не нарушает собой хрупкого ощущения прозрачности, пропитавшего воздух.

Время от времени Ариэль бросал на Сэра Коллоу осторожный взгляд, словно опасаясь, что Мастер Тени оборвет молчание. А тот не думал ни о чем, лишь наслаждался минутами пустоты, утекавшими в вечность.

Солнце дымным диском, сокрытым за облаками, медленно ползло в сторону заката, не в силах дотянуться лучами до земли.

— Мне пора двигать Башню, Сэр, — виновато сообщил привратник. — Желаете остаться?

— В одиночестве… не очень, — признался Джулс.

— Значит, вы тоже несвободны. — Ариэль изобразил мягкую улыбку.

— Почему ты все сводишь к этому? — искренне удивился он. — На свете полно вещей во сто крат прекраснее свободы.

— Например? — копируя удивление, отозвался тот.

— Любовь — первое, что приходит на ум. — Коллоу сел на землю, приготовившись к тому, что привратник вот-вот исчезнет.

— Для любви нужны двое, а это уже несвобода каждого в отдельности, — возразил Ариэль.

— Откуда у тебя такое понимание свободы? — Джулс чувствовал бессмысленность любого спора.

— Я нашел его сам.

Привратник протянул Джулиусу руку. Рассчитывая на перемещение в холл Башни, Сэр Коллоу поднялся. Но стоило коснуться холодной ладони, как в грудь ударил порыв ветра. Ариэль вовсе не собирался прекращать беседу, он всего лишь прервался на выполнение привычных обязанностей. Снова бешеная скорость закружила Джулиуса, унося прочь от серого пляжа в неизвестность. Привратник, не отрываясь, смотрел своему спутнику в лицо так, будто мог прочесть его мысли.

— Куда? — одними губами спросил Ариэль.

— Куда угодно, — ответил Джулс, но голос немедленно отстал и заблудился где-то над морем.

Волшебный калейдоскоп пейзажей замер. Опять пляж, только совершенно непохожий на предыдущий: белый бархат песка дышал накопленным за день жаром в черное южное небо, усыпанное звездами.

— Что вы чувствовали? — Ариэль поправил шарф.

— Странное сочетание движения с неподвижностью. — Пытаясь избавиться от наваждения, Джулс по-собачьи тряс головой. — Словно бы не мы летели, а мир проносился мимо нас. А ты?

— Я? — Привратник часто-часто заморгал. — Ваш пульс, Сэр. Об остальном как-то не подумал. Мне бы… понравился звук.

— Ты не слышал его раньше?

Разговор из непринужденного стремительно превращался в трогательный. Детская наивность Ариэля, помноженная на его нечеловеческую природу, несколько смущала. Казалось, привратник старается понять для себя что-то очень важное, но боится прямо попросить помощи.

— Вот он я, — Коллоу широко развел руки. — Несчастный обладатель живого сердца. Послушай, если хочешь.

Дважды повторять не пришлось. Ариэль легко оторвался от земли и плавно подплыл ближе. Загадочное существо прильнуло к Джулиусу всем телом и смежило веки. К горлу подступило желание немедленно оттолкнуть Ариэля, но жалость не позволила. В глубине души Коллоу надеялся доказать Сириусу и самому себе, что привратника рядом с людьми держит нечто большее, чем какой-то договор.

— Мне сказали, что если тебя отпустить, ты не вернешься, — тихо произнес Джулс.

— Не вернусь, — подтвердил тот. — Вы бы тоже не вернулись, Сэр. Только потеряв свободу, я понял, что она такое.

— Одиночество — это не свобода. — Он дышал глубоко и ровно. — Можно вернуться не для того, чтобы снова служить, а чтобы повидать друзей. Скажем, меня.

— И это тоже будет несвобода. — Ариэль дрожал, как лист на ветру. — С ощущением потребности в ком-либо теряется самодостаточность. Люди привязываются ко внешнему, или своему представлению о нем. А для меня удерживать облик человека уже оковы.

— Плевать на внешнее. — Опять Коллоу безоговорочно поверил своим собственным словам. — Чем бы ты ни оказался на самом деле, лишь бы мы смогли вести привычные беседы. Личность интереснее оболочки, в которую упакована.

Привратник отстранился, но едва-едва, чтобы заглянуть Джулиусу в глаза. Наверное, впервые в жизни Джулс говорил банальности, поросшие ковриком вековой пыли, с таким ошеломительным эффектом.

— Наслушался? — шепотом спросил Коллоу. — Отпускаешь меня?

Лицо Ариэля ожило. На мгновение на нем отпечатались испуг и застенчивая кротость. Привратник поднял тонкие бледные пальцы к губам, а воздух вокруг сделался влажным. Но иллюзия рассеялась тотчас же.

— Не смею задерживать, Сэр. — Ариэль опустился на землю в нескольких шагах.

— Не хотел обидеть, — попытался реабилитироваться Коллоу.

— Обидеть? — Привратник спрятался в не по погоде теплый шарф почти по самые глаза. — Вы слишком добры.

— Возможно, — пожал плечами Джулс. — Но ты заслужил. Кстати, как там с ответом на тревожащий вопрос?

— Плашка? — догадался он. — Не торопите меня.

— А я и не тороплю, просто любопытно.

Джулиус понимал, когда нужно остановиться. Бесполезно ломиться в запертую дверь, имея на руках ключ и зная, что внутри в данный момент вторжению вряд ли обрадуются. Ариэль получил больше, чем мог ожидать, и теперь остро нуждался в покое. Коллоу отчего-то задался целью завоевать его доверие, а для этого следовало проявить осторожность: не испортить, не нарушить, не перестараться.

Вернувшись в кабинет, Джулс первым делом проверил балансирующую панель. Все сферы безмятежно поблескивали в своих ячейках. «Почему на гладких шариках нет заводских номеров?», — подумал Коллоу. — «Без них возможна путаница». Он зевнул и сел на кровать. Безразмерные сутки выматывали.

Справедливые опасения Никс относительно ситуации с Танглом объяснялись в основном тем, что история уж очень походила на попытку обмануть Магистра. Со своей стороны Джулиус ничего подобного не наблюдал. Стечение обстоятельств — никак нельзя считать полноценной ложью.

Он стянул сапоги и свернулся клубком прямо на покрывале.

* * *

Голый и обернутый в жесткую простыню, Руф чувствовал себя крайне неловко, особенно учитывая наличие зрителей. Последние занятия давно закончились, прошел и ужин. В гулких лабораториях царило мрачное запустение.

Шаркая расшнурованными ботинками, Руфус выбрался из-за ширмы на бледный свет, очерчивавший угол.

— Что мешает зажечь лампы? — покосившись на робкий светильник, осведомился Тангл. — Темноты я, конечно, не боюсь, но вам же работать, разве нет?

— Не нервничай, пожалуйста. — Макс стряхнул крошки с редких усиков и передал пакет с печеньем своим мальчишкам. — Тут один рубильник на все крыло, а крайние окна выходят аккурат на апартаменты госпожи декана. Я ничего о ней плохого сказать не хочу, но мог бы.

— Покойный Гудман — лучший! — подхватили шуты.

— Цыц! — изображая жутко важного профессора, прикрикнул Макс. — У нас с мадам Аллард разные взгляды на инициативы студентов.

Он извлек из шкафчика специальные очки и вручил Руфусу. Две выпуклые зеленые плошечки на резинке превратили бы в стрекозу кого угодно. Руф нехотя натянул смешную конструкцию на голову, и мальчишки немедленно захихикали.

— Передумаю! — припугнул Тангл.

— Руфус, пожалуйста, полезай в прибор, — мученически вздохнул Макс. — Мне еще нужно до поднятия моста как-то вернуться домой.

Внушительная машина напоминала круглую печь. Максимилиан открыл герметичную заслонку и выдвинул салазки, состоящие из множества мягких валиков. Затем он подкатил столик с заботливо разложенными штуками, похожими на пластыри разной формы, и тюбиком мази.

— Как мне туда загружаться? — Руф с интересом заглянул внутрь.

— Сначала отдай простыню, — спокойно сообщил Макс.

— Мы так не договаривались! — Тангл кожей чувствовал, что краснеет.

— Руфус, это не смешно. — Он взглянул на часы. — Я даже дам тебе ракушку. Она мягкая и держится, как присоска.

Несчастный Танцор вцепился в простынку и протестующе замотал головой.

— Все хорошо. — Бэн сделал шаг вперед. — Процедура стандартная, чаще всего Тени проходят ее в бессознательном состоянии. Кого тут стесняться? Мы — Реконструкторы.

— Было бы из-за чего стесняться! — Попытка Дэна ободрить провалилась.

— Когда я соглашался, ни на что унизительное не рассчитывал, — проворчал Тангл, скрываясь за ширмой.

Желание быстро одеться и ускользнуть вспыхнуло, но тут же погасло. Сбежать из-за такой ерунды — самый легкий способ потерять лицо.

— Что теперь? — Не в силах расстаться с простыней, Руф отчаянно тянул время.

— Это не ко мне вопрос. — Макс поднял руки.

— Садитесь так, чтобы край оказался четко под коленями, — скомандовал Дэниэл.

«Мальчишка старательно отводит взгляд», — отметил Руфус. — «Хоть для кого-то из них я не кусок мяса и не подопытный кролик». В сердце шевельнулась теплая благодарность. Во всех без исключения Реконструкторах Тангл чувствовал какое-то пренебрежение. Отношение к Теням, как к безликому материалу… глине.

— Проговаривайте все свои действия, — попросил студентов Макс.

— Мы обрабатываем клеммы проводящим гелем и распределяем по контрольным точкам, — объявил Бэн и взял круглый пластырь и тюбик.

Через минуту шут обклеил Руфуса разнокалиберными пластинками, как школьник коробку для завтрака.

— Осторожно ложитесь на спину. — Дэн коротко посмотрел на Танцора и уткнулся в конспект. — Не пытайтесь продвигаться самостоятельно, машина это сделает за вас.

Руф не видел ничего, кроме потолка, когда аппарат негромко звякнул, и валики пришли в движение. Мягкая подстилка в самом деле плавно внесла его под невысокий свод, а Бэн закрыл дверцу.

— Теперь недолго, — голос мальчишки долетал едва-едва. — Не вертитесь и не машите руками.

— Я похож на идиота?! — Руф приподнял голову.

— Порядок такой! — Бэн постучал в плотное стекло и показал два больших пальца вверх.

Руфус зажмурился. Вокруг что-то беспрестанно щелкало, шуршало, мигало и пикало, а по телу мурашками пробегали волны приятного сухого жара. К концу процедуры Тангл чуть не задремал.

— Ну как? — спросил он, спуская на пол босые ноги.

— Не знаю, как сказать, — замялся Дэн, вручая пациенту простыню и пакет печенья. — Вам стоит подкрепиться.

— Зачем еще? — нахмурился Руф.

— Дефицит веса, — не церемонясь, бросил Макс. — Сорок шесть килограмм при твоем росте — это чудовищно. Кому-то следует уделять больше внимания питанию.

— А кому-то следует о питании вообще забыть, — огрызнулся Тангл.

— К чему ты клонишь? — Реконструктор сложил руки на животе.

— Либо вынь арбуз из-под рубашки, либо житье с мамой на пользу не пошло, — ехидно отозвался тот.

— Если меня шуточки про пластинки на зубах не задевали, почему ты решил, что теперь что-то изменилось? — Макс нацепил на нос очки. — Я себе нравлюсь. Прописать тебе что-нибудь? Серьезно. Прописать? Чтобы быстро и эффективно.

— Пропиши. — Руф потупился.

Он злобно хрустел рассыпчатым печеньем, пока мальчишки собирали свои хитрые наклейки в ведерко и стирали остатки геля.

— Что вы чувствовали… там, внутри? — осторожно поинтересовался Дэн.

— Ничего особенного, — ответил Руфус. — Тепло и душно немного.

— Тепло или жарко? — уточнил Бэн.

— Скорее жарко, — согласился Тангл. — Но не так, чтобы невыносимо.

Руф посмотрел на свои руки.

— Макс, а покраснение — это нормально? — заволновался он.

— Вполне, — успокоил тот. — Вы, Тени, обычно бледнокожие. Сейчас пройдет.

— Чисто теоретически… А для человека это покраснение не превратится в ожоги? — как бы между прочим спросил Дэниэл.

— Нет, конечно! — Макс строго взглянул на студентов поверх очков. — Такие же приборы, хоть и с меньшим функционалом, используются не только в психофизической реконструкции, но и в простой — рекреативной. Назначают редко, стараются обходиться. Процедуру можно повторять не чаще, чем раз в пять лет. Людям, разумеется.

Забытый всеми аппарат призывно запищал и выплюнул длинную широкую ленту бумаги.

— Вот и наши данные, — потирая руки, объявил молодой профессор.

Мальчишки, побросав все, сгрудились около Макса и с нескрываемым любопытством уставились в ряды кривых линий.

— Где здесь внесенные изменения? — Бэн попытался оторвать ленту.

— Рано! — возразил Карвер. — Еще не все. Изменения начинаются вот отсюда.

— Я тоже посмотреть хочу. — Руф прошлепал к Реконструкторам, обернувшись простыней на манер тоги.

— Смотри. — Макс подвинулся. — Вот ровненький ряд — здесь твои собранные кости. Красиво и правильно, ничего не «торчит»…

Тут он запнулся.

— Профессор, откуда здесь две ступеньки и сужение? — удивился Бэнжамин. — Это ошибка? Мы что-то не так приклеили? Придется переделать?

Макс только зашипел. Он ругнулся вполголоса и постучал кулаком чуть выше того места, откуда торчала бумага. Не удовлетворенный результатом, Макс несколько раз нажал ближнюю кнопку.

— А нам говорили, что это делу не поможет, — выдохнул Бэн, но мгновенно прикусил язык.

— Доктор, я умру? — Танцор попробовал разрядить ситуацию единственным доступным способом.

— Не суетись под тесаком, — нервно рассмеялся Карвер.

Проклятая машина снова ожила. Она выплюнула остаток старой ленты, отделенной ровными дырочками, выстроившимися в линию. Макс оторвал проверенную часть и нетерпеливо подставил ладони под отверстие.

— Разродишься или нет? Чтоб тебя… — бормотал он. — Давай, красавица!

Прибор точно всхлипнул — мигнули крошечные лампочки, и новая лента высыпалась Максу прямо в руки. На ней не было ни беспорядочно намалеванных штрихов, ни кривых, только буквы и цифры.

— Беру свои слова назад. — Карвер выпрямился и сдвинул очки с носа на макушку. — Никакой это не дефицит веса, а результат вмешательства…

Как безумный, Реконструктор метнулся к столу, разложил распечатку и принялся что-то обводить и вычеркивать.

— Печенье не отдам, — улыбнулся Руф.

— Пожалуйста-пожалуйста, — кивнул Дэн. — Оно не наше.

— Профессор, что там? — Бэн попытался заглянуть Максу через плечо.

— Вы еще здесь? — Карвер быстро перевернул лист белой стороной вверх. — Получили, что хотели? Получили. Идите в общежитие, мальчики. Я вам эксперимент как две лабораторных зачту, если исчезните.

Шуты переглянулись. Они явно не желали сдаваться без боя, но когда война заранее проиграна, деваться некуда.

— Кросс, — окликнул Руфус. — Возьми себе. Господину профессору столько сладкого вредно.

С утешительным призом наперевес мальчишки скрылись за дверьми. Выждав пару минут, Макс прокрался к выходу и выглянул в коридор.

— Не очень-то ты им доверяешь, — поцокал языком Тангл.

— Одевайся, — отмахнулся тот.

Карвер бродил по освещенному пятачку от стола к машине и обратно. Руф прислушался.

— Кто он такой, чтобы так издеваться над фундаментальной наукой? — сокрушался Реконструктор. — Или где застряла наша наука, если все — реально?

Несчастный Макс замер, растерянно уставившись в белую стену.

— Объясни, что со мной не так? — попросил Тангл.

— Спрашиваешь? — Он втолкнул салазки и с силой захлопнул дверцу прибора. — Стыдно признаться, но сейчас я понимаю столько же, сколько ты. Одно могу сказать наверняка. Это он!

— Дефицит веса? Господь Бог?.. Коллоу?!

Карвер замахал руками, что твоя мельница!

— Когда бы он успел? — не поверил Руфус.

— На этот вопрос отвечу запросто. — На всякий случай Макс снова заглянул в распечатку, прежде чем продолжить: — Когда были собраны твои кости. После того… неприятного случая.

— Хорошо. — Ничего не значащая заплатка на неловком молчании. — При чем тут дефицит веса?

— Твой скелет неестественно легкий. — Реконструктор развел руками. — Возвращение домой откладывается. Сейчас расстрою маму.

— Не нужно жертв.

— Руфус, я жажду разобраться! — Он схватил Танцора за рукав. — Узнаю «зачем» — подберусь к разгадке «как».

— А мне что делать? — В голове все перемешалось.

— Купи батон. Мама его к ужину ждет.

Уже в дверях Макс остановился.

— Если это не случайность, я первый упаду ему в ноги и буду сапоги целовать, только чтобы получить хоть немножко мудрости, — прошептал он.

Простые действия как нельзя лучше подходили сейчас, когда от новостей взрывался мозг. Подслеповатая Аманда Карвер долго щурилась в глазок, прежде чем отпереть незнакомцу. Руфусу пришлось потрудиться, доказывая старушке, кем он является. Пусть время ее не пощадило, но это была все та же строгая, резкая женщина с бескомпромиссным характером и бульдожьей хваткой.

— Узнала тебя, — хищно улыбнулась старушка.

— Вполне вероятно.

Руф действительно пару раз навещал дом родителей Макса в корыстных целях. Его мать питала страсть к разного рода и вида парикам, но относилась к своей коллекции весьма ревниво. Баламуту пришлось потрудиться, чтобы толкнуть соседа на маленькое преступление. Тогда у Макса еще был жив отец: тихий и незаметный человек, привыкший пропускать все, что болтает жена, мимо ушей.

— Я ничего не забываю, — продолжила мадам Аманда. — Приятно видеть, что из хулиганов тоже вырастают приличные люди. Надеюсь, ты больше не крадешь париков?

— То был шиньон, — поправил Тангл. — И взял его ваш сын.

— Мой мальчик — святой! — оскорбилась старушка.

Удаляясь вглубь дома, миссис Карвер ворковала что-то о том, какой Максимилиан значительный, если ему прислуживают Танцоры. «Миссия выполнена», — подумал Руф, снова оставшись наедине с собой посреди вечернего города.

Он оторвался от земли. Обгоняя собственные мысли, Руфус кружил над окрестностями, стараясь избавиться от нарастающего сосущего страха. Обвинить Коллоу в своей неспособности передвигать предметы проще простого. Но не шутки же ради Мастер Тени приложил руку к восстановлению никому не нужного мальчишки?

Тангл опустился на площадку маяка Западной Башни. Пусть он ничего не смыслил в Реконструкции, только задавать вопросы это не мешало.

— Хьорт, — приказал зеркальцу Руф.

— А я как раз собрался с тобой перекинуться словечком-другим, — солгал Вильгельм в отражении.

— Поднимайся, — попросил Руфус. — Замкнутое пространство меня не радует.

— Уже.

Камни кладки расползлись, обнажая люк, а через мгновение и сам страж выбрался наружу. Вильгельм сунул руки в карманы формы, подпер спиной сигнальную чашу и точно нахохлился. Он не дергался, не угрожал и ни о чем не спрашивал.

— Пришел за благодарностью? — наконец, выдавил Хьорт.

— Я? Нет! — попытался возразить Руфус, но Вильгельм только головой покачал.

— Не мельтеши и послушай, — вздохнул он. — В сытые и счастливые времена тебя окружают толпы друзей, готовых похлопывать по плечу и слушать байки. Но стоит судьбе отвернуться, вокруг наступает ледяная пустота, бесконечная и черная, как космос. Маркус был, прямо скажем, не подарок. Однако он, не раздумывая, пожертвовал бы жизнью ради тех, кто ему дорог. Относись, как хочешь, но Маркус был согласен умереть и за тебя тоже.

— Не замечал. — Настроение пошатнулось.

— А ты так много знал о нем? — Брови Танцора иронически изогнулись. — В Наставники Маркусу досталась настоящая мразь. Дитрих Блау. Язык не поворачивается назвать его «Сэром». Тот тип отличался неутолимой жаждой крови. И Орден беззастенчиво затыкал им дыры, когда требовалось стереть что-нибудь с лица земли, не испытывая лишних эмоций. Если все мы «живое оружие», то Дитрих был просто «оружием», без всяких. К тому же, Блау не интересовался женщинами, то есть в принципе, и по весьма пикантной причине. Маркус стал для него «последним шансом». И, поверь, «каменным поясом» там воспитание не ограничивалось. Только твой-то Наставник жаловаться не умел и покрепче был.

Руф нащупал перила позади себя и сел.

— Когда Маркус применил «каменный пояс» к тебе, наш Мастер сам снял с него вину и полностью переложил на Дитриха, — продолжил Вильгельм. — Блау судили. За все сразу и при закрытых дверях. Когда понял, что приговор однозначен и неизбежен, Дитрих напал на обвинителя. Собственно, это был его последний бой. Коллоу изорвал того в клочья на месте, а Маркусу солгал, что Блау сознательно взял его вину на себя.

— Зачем? — слабым голосом спросил Тангл.

— Наверное, затем, чтобы Штэйнфол изменил свое отношение к тебе, ведь за все придется отвечать.

— Нет… Зачем ты мне это рассказываешь? — простонал Руфус.

Он схватился за голову. Дыхание сбилось, а по похолодевшему телу волнами прокатывалась дрожь.

— Потому что благодарен Маркусу… за тебя.

Вильгельм подошел и по-отечески положил свои тяжелые ладони Руфусу на плечи.

— Давно в курсе? — Тангл отчаянно цеплялся за рассыпающуюся реальность.

— Нет, — честно признался тот. — Леди Корникс поделилась. Для нее это повод не верить в тебя, для меня — наоборот.

Он сел рядом, и до ноздрей Руфуса сию же секунду донесся неприятный запах.

— Ты… пьян? — Руф поморщился.

— Смеешься? — прищурился Вильгельм. — В этом никчемном городишке не хватит алкоголя, чтобы напоить меня допьяна.

Сознание Тангла внезапно очистилось, словно переполнившие его мутные образы схлынули все разом.

— Знаешь, зачем я приходил? — вспомнил он.

— Не тяни, — отмахнулся Хьорт.

— Какой Коллоу на самом деле человек? — Вопрос в лоб застал собеседника врасплох.

— Коллоу? — протянул он. — Разный. Боятся его справедливо. Но для нас с Хэвэн это был «дядюшка Джулиус». Баловал обоих. Мог свалиться как из ниоткуда посреди ночи! И без подарков не приходил. А нет ничего — денежку на карманные расходы выдаст. В Пансионе почти не жили. Леди Корникс снимала дом, чтобы мы… чувствовали себя «семьей». Коллоу нас там часто навещал. Золотое время. Помню как сейчас!

Истории лились из Вильгельма неудержимым потоком. И выходило с его слов, что «дядюшка Джулиус» чуть ли не самый замечательный человек на земле. Но как-то не клеился этот образ с тем, который нес в себе Натан. А уж с тем, который составил Тангл, и подавно! Сердце червячком точила зависть.

— Повезло вам. — Руф поднялся на ноги. — А после «золотого времени» как все обернулось?

— Нет, солнышки и зайчиков он на наших приказах, конечно, не рисует, — рассмеялся Хьорт. — И дергать его без конца я бы не рискнул. Но на каждый день рождения получаю открытку и подарок. Хоть раз бы забыл. Так нет!

— А сам?

— Что «сам»? — передразнил Вильгельм. — С детства усвоил одну простую вещь: мечтаешь обидеть Древнего, напомни, сколько ему лет. Такая тонкость… Коллоу думает обо всех сразу, при этом ухитряясь про каждого в отдельности не забыть. Я б так не смог. Лучший подарок ему — качественно выполненная работа, чтобы головной боли не добавлять. Поэтому отправляйся-ка ты, дружок, в университет. Завтра окно чинить не проснешься. А мне пора возвращаться к своим обязанностям.

Попрощавшись с Хьортом, Руфус снова взвился в холодное черное небо. Услышанное от Вильгельма успокаивало. Прямое отношение Мастера к судьбе Маркуса — достаточный повод для вмешательства в лечение. Руф уже свято верил, что Сэр Коллоу хотел, как лучше.

— Опять новости? — пробормотал Тангл, рассматривая записку, воткнутую в дверь.

Но, к счастью, Руф ошибся. Клочок бумаги хранил послание от шустрых мальчишек. Естественно, они не оставляли надежды разобраться, отчего Макс буквально вытолкал их в шею. «Если бы не развеселая парочка, так бы и жил в неведении», — подумал Тангл.

Он подошел к зеркалу и взглянул в глаза собственному отражению. Тот Руфус вполне соответствовал идеальному представлению о самом себе.

— А ведь ничего страшного не произошло, — подмигнул он. — Знал ли, нет — лишние тонкости. Удивился справедливо, а вот испугался зря.

На этой ноте Руф стащил верхнюю мантию формы и отправился готовиться ко сну.

* * *

Сириус с упоением ковырял в носу.

— Ощупываешь мозг? — ехидно осведомился Джулс.

— Ищу вчерашний день, — беззаботно отозвался тот, вытирая палец о штаны.

Разноцветные поплавки мирно покачивались на воде без малейшего намека на клев. Тихо шуршали камыши, шелестела длинными ветвями ива, а чуть дальше, куда просто так не забраться, соловьем заливалась одинокая лягушка.

— Сдается мне, ничего мы сегодня не поймаем, — задумчиво произнес Джулиус.

— Спорим, поймаем?

— Ну, все, — вздохнул он. — Теперь уж точно. Ты б молчал.

— Получается, я виноват? — мальчишка изобразил обиду. — В рыбалке, чтоб ты знал, важен процесс, а не улов.

— С таким подходом можно и в тазик удочки забрасывать, — возразил Коллоу. — Почему ты не хочешь говорить со мной серьезно?

— «Серьезно» и «занудно» — вещи разные, — улыбнулся тот. — Ариэль вот предельно серьезен, разве тебе так больше нравится?

— Он-то иначе не умеет, — парировал Джулс.

— Неправда, — мотнул головой Сириус. — До того, как Каменная Дева прогнала Ариэля из Шейдивейл, он был другим. Думаешь, почему Блуждающая Башня мыкается туда-сюда, а в Спрятанный город не возвращается? Потому что привратник хоть и за своеволие наказан, а ослушаться не может.

Поплавок Джулиуса качнулся сильнее, заставив мальчишек отвлечься от беседы, но тревога оказалась ложной. Никакой рыбы, только круги на воде. Однако сам Коллоу уже проглотил наживку и крепко попал на крючок.

— Как это «прогнала»?

— Дева не отпускала Ариэля за пределы Шейдивейл, а он жаждал приключений, — пояснил Сириус. — Тогда она сказала, что тот может отправляться на все четыре стороны, но обратно пусть не показывается.

— Откуда знаешь? — сгорая от любопытства, спросил Джулс.

— Я вырос в Шейдивейл, помнишь? — мальчишка хитро прищурился. — Ариэль на шестнадцать лет младше меня. Нет, ребенком он никогда не был. Но и таким, как сейчас, стал не сразу. Шалил страшно. Менял местами вывески, срывал флюгеры с крыш, хлопал ставнями и спящим девицам волосы в косы заплетал. Выйдут женщины белье снимать, а оно все вместо веревок на деревьях болтается. Кто виноват? Ветер. Купит щеголь шляпу, идет, красуется. Тут шляпа шмыг — и лягушкой ускакала. Лежит на мостовой, дразнится. Щеголь за ней, она от него. Детвора смеялась. Им же всякая ерунда забавной кажется. Зато теперь Ариэль весь из себя серьезный: бродит по унылым пляжам с кислой миной, баюкая слушателей мечтами об абсолютной свободе.

— Именно эти мечты мне и не нравятся, — признался Коллоу.

— Поэтому ты старательно пытаешься привязать привратника к себе?

Сириус встал, вынул снасти из воды и критически осмотрел пустой крючок. Затем достал из банки свежую пухлую звездочку, приладил и зашвырнул наживку подальше от берега.

— Звучит как-то неправильно: «пытаешься привязать», — поморщился Джулиус. — Просто хочу, чтобы Ариэль не исчез без следа.

— Вокруг тебя полно людей, зачем искать их в ком-то еще? — пожал плечами мальчишка. — Позволь ветру остаться ветром. Однажды тебе надоест возиться с ним. Что тогда? Когда бросают людей, они обижаются, но забывают, заполняя пустоту чем-то еще. Ариэлю заполнять нечем.

— То есть ты уже не считаешь его бесчувственным прозрачным поленом? — перебил Джулс.

— Ну… Ариэль ведет себя нетипично, даже неестественно, — замялся тот. — Ни со мной, ни с Риком он так не общался. Держал дистанцию, напоминавшую бездонную пропасть. А к тебе как будто тянется.

— По крайней мере, Ариэль со мной честен, — подытожил Коллоу.

— Да, — кивнул Сириус. — Спросил: «Не вернешься?», и тот честно ответил: «Не вернусь».

— Шпионишь? — нахмурился он.

— Поддерживаю, — поправил мальчишка. — Если я молчу, не значит, что рядом меня нет.

— Поддерживай-ка ты лучше Эмьюз. — Откуда ни возьмись нахлынуло раздражение. — У нее больше шансов попасть в неприятности.

— Не кипятись. Я не нарочно. Так совпало.

Рыбалка не задалась. Наблюдение за меланхолично покачивающимися поплавками быстро наскучило. Джулиус мог сколько угодно обманывать себя, утверждая, что информативность — самое важное в любой беседе. Бессмысленная на первый взгляд «болтовня ни о чем» на поверку приносила гораздо большее удовлетворение, чем бесконечно важные наставления. Слушая разную дребедень, Коллоу закрывал глаза и фантазировал на тему «что было бы, если»… Если бы не Орден, если бы настоящее детство, в настоящей семье? Если бы Сириус взаправду учил плавать и ходить под парусом? От скольких бы страшных вещей была свободна совесть?

— Скажи, ты действительно собираешься отправиться за Танглом? — зачем-то уточнил мальчишка.

— Да, — подтвердил Джулс. — Сам он не справится. А мои обязанности, как Мастера Тени, никто не отменял.

— С одной стороны, хорошо, что проблема решена, — вздохнул тот.

— Но есть и «другая сторона»? — догадался Коллоу.

— Увы, — согласился Сириус. — Как только ты покинешь пределы этого мира, наша связь оборвется, и я ослабну. Пообещай, что вернешься невредимым… Пообещай и все, так нужно.

— Обещаю.

Скептически настроенный разум не верил в трогательную заботу, а вот живое сердце — напротив. Джулиус, конечно, не рассматривал поражение как неизбежный итог операции, но все же боялся нарушить слово. Слишком непредсказуемое и гиблое место ожидало впереди. Необитаемые хищные джунгли, опутавшие собой безымянные континенты, пронизавшие океаны, превратив их в бескрайние болота, — вечнозеленый ад.

— Я справлюсь, — пробормотал Коллоу.

— Справишься, — эхом отозвался Сириус. — Но для начала попробуй не отгораживаться от своих страхов. Во всех остальных случаях помогает, поможет и здесь. Говори.

— Чего говорить-то? — отмахнулся тот. — Разве не понятно? Сам я точно выберусь, но цель несколько иная. Что-то подсказывает, что на деле мы с Хэвэн станем спасать Тангла. Если она в порядке, пользы от девочки в сто раз больше, чем от меня.

— Значит, мучает совесть. — Роль тонкого психолога давалась ему без труда.

— Оракул с исправленной судьбой — это, бесспорно, здорово. Только Тангл объективно не готов к подобным испытаниям. И подготовить его мы не сумеем. Максимум научим, как пользоваться остатками нашей техники там. А если она вышла из строя? — Джулс перевел дыхание. — Попробовал написать мальчишке памятку, чего нельзя делать ни в коем случае в этих проклятых джунглях. Получилась полная чушь. Во-первых, когда я там был в последний раз? Даже по нашим меркам давно. Во-вторых, не в моих интересах просвещать Тангла по части выживания. Из-за разницы во времени я просто не успею прийти на помощь, если мальчишке удастся забраться слишком глубоко в дебри. Головой понимаю, что другого варианта нет, но продолжаю чувствовать себя предателем.

— И Тангл, естественно, не подозревает ни о чем?

— Естественно, нет! Мальчишка хочет стать героем. — Джулиус развел руками. — Желание похвальное, хоть и глупое. Не погибнет — получит бесценный опыт. Узнает много нового о вреде самоуверенности.

— А что из этой истории рассчитываешь вынести ты? — Сириус спустил ноги в воду.

— Я?

Тут Коллоу крепко задумался. Все, что имело смысл доказывать, он давно доказал, а что завоевывать — завоевал. И не единожды. Никс не позволила Марии участвовать в воспитании своих детей, поэтому Тэсори не оценит ухищрений ради их блага. За свою самоуверенность Джулс тоже был бит неоднократно. Может, захотелось настоящей опасности и нешуточных препятствий? Чего-то не из области подковерных игр и хитроумных планов, устремленных в далекое будущее? Или вдруг осознал, что засиделся в кабинете, заваленном до потолка чужими отчетами?

— Пусть мой урок станет для меня сюрпризом, — наконец улыбнулся он.

— Хм… — Мальчишка заправил волосы за ухо. — А тебе непременно нужен «урок»? Вопрос-то значительно шире. Смотри на ситуацию, как на прекрасный шанс побыть собой. Вспомнить себя прежнего.

— Читаешь мои мысли?

— Нет, ощущаю твою усталость, — охотно пояснил тот. — Не фокус вернуть сердце и примириться с его беспокойной природой. Сложнее перестроиться вот здесь.

Сириус многозначительно постучал себя по лбу указательным пальцем.

— Ты многое открыл, но все еще движешься по привычной колее, в рамках границ, которые отделяют Мастера Тени от… Шутника. Если я правильно понимаю. Осуществление твоей заветной мечты, Джулс, потребует от тебя гармонии. Не эфемерно-философской, а самой что ни на есть реальной, — продолжил он.

Позже выяснилось, что «гармония и баланс» такой же пунктик для Сириуса, как «абсолютная свобода» для Ариэля или «семья» для Марии. Мальчишка смотрел прямо, а его глаза горели пугающим фанатизмом. Такая глупая светлая вера в необходимость стремления к высоким идеалам, без которого человек не может называться Человеком. И Джулиусу оставалось только соглашаться, потому что именно этого Сириус ждал от него.

Четко очерченные страхи вовсе не улетучились, как надеялся Джулс. Они лишь предстали во всей красе. Пусть в запрете Магистра нашлась лазейка, использование ее без хорошо продуманного плана все равно рисковало обернуться трагедией. Коллоу мысленно вертел ситуацию так и эдак в поисках более-менее честного решения, как вдруг его осенило.

— Ты не слушаешь? — расстроился мальчишка.

— Последнюю пару минут… да, — Джулс отвел взгляд. — Зато мне пришла на ум отличная идея, как «спасти» Тангла до того, как он попадет в беду.

— Не понимаю, — Сириус слегка опешил.

— Начали с обмана, почему бы им не продолжить? — Коллоу загадочно улыбнулся. — Наблюдатели ориентируются исключительно по приборам. Если же техника внезапно окажет, поднимется паника. Чем не повод для меня немедленно отправиться следом?

— Попадешься на порче имущества, будет скандал, — нахмурился тот. — Но направление похоже на верное. Ты разбираешься в работе тех приборов? Представь: не ломать, а заставить ввести Наблюдателей в заблуждение. Показать ошибочную картину.

— Что Тангл уже вляпался дальше некуда? — подхватил Джулиус.

— В точку, — кивнул Сириус. — Так разбираешься или нет?

— Я — нет, не мой профиль, — отмахнулся он. — Но один знакомый гоблин, помнится, получал бездну удовольствия, проверяя на прочность свои таланты. Особенно когда дело пахло авантюрой. Лишь бы старичку хватило здоровья.

— А времени ему хватит? — уточнил мальчишка.

— Времени более чем достаточно, — заверил Коллоу. — От трех до шести месяцев.

Сириус скривился так, словно под нос ему сунули дохлого скунса, от души политого нашатырем.

— И что на практике значит это твое «от трех до шести»? — не меняя выражения лица, осведомился он.

— Ровно то, что через три месяца (уже меньше) все будут приведены в боевую готовность, а ожидание открытия канала может затянуться на полгода. Оно от нас никак не зависит.

— Исчерпывающий ответ. — Сириус отчего-то облегченно вздохнул.

Повисла неловкая пауза. Джулиус смутно догадывался, о чем думал таинственный друг.

— Если связь между нами нарушится, я восстановлю ее, как только вернусь, — без колебаний объявил Коллоу.

— Ты не обязан… — Мальчишка болезненно поморщился.

— Не обязан, — согласился тот. — Но тем не менее.

Снова самые важные слова застряли в горле, а от желания сказать их прямо сейчас распирало грудь. Что же останавливало? Может, внешний вид собеседника? Человек перед ним старательно изображал подростка. Возможно. Но, вероятнее всего, Джулиус просто не желал показаться слюнтяем.

— Знаешь, в чем наша ошибка с рыбалкой? — ловко сменил тему Сириус. — Мы поленились взять лодку и отойти подальше на глубину. Посиди тут, я мигом!

Мальчишка сорвался с места и стрелой умчался по тропинке в камыши.

— Драгоценный момент упущен, — прошептал Джулс и вытянулся на теплом камне, уставившись в ночное небо, подмигивающее огоньками звезд сквозь ивовые ветви.