Клер баюкала забинтованную кисть. Оказавшийся в поезде взрослый Реконструктор сказал, что это обычное растяжение, но болеть оно от этого меньше не стало. Дэн и присоединившийся к другу на вокзале Бэн не пострадали, если не брать в расчет синяки. А вот профессор Отто сломал бедро. «В его возрасте это очень опасная штука», – доверительным тоном сообщила Вай.

При закрытых окнах дымное облако из купе девочек быстро расползлось по салону, отчего в воздухе висело зыбкое марево. Звездный летел уверенно и ровно, рассекая безмятежное небо.

Как только опасность миновала, Урд отправилась проведать остальных друзей, но возвращаться с новостями не спешила. Эмьюз недоумевала, почему ребята так радуются событию, едва не закончившемуся плачевно.

– Будет о чем написать в первом номере «Голоса Юных», – потирая руки, произнес Дэн.

– Многочисленные интервью, а потом еще подробности расследования в следующих выпусках, – подхватил Бэн. – Так на три-четыре месяца растянуть сможем.

– На три-четыре вряд ли, – возразила Эйприл. – Где вы столько подробностей наберете? Сочинять или другими словами старое переписывать нельзя. Это некрасиво.

– А мы красиво сочиним, – липовые близнецы уставились на подругу с неподдельным воодушевлением.

– Ладно вам, – надулась та.

– Успокойся, среди нас Тень. – Дэниэл весело подмигнул Эмьюз. – Она-то и станет снабжать информацией о расследовании. Так ведь?

– Точно так, – подтвердила девочка, чтобы не казаться подавленной.

После пережитого Эмьюз чудом удалось уснуть под нескончаемую трескотню взволнованных друзей. Она пропустила закат и сумерки, а очнувшись в темноте, обнаружила своих попутчиц мирно посапывающими. На цыпочках выбравшись из купе, девочка закрыла дверь и отодвинула занавеску окна. Яркие звезды перемигивались с огоньками на земле, украшая бархатно-черную гладь.

Тень скорее почувствовала присутствие, чем услышала шаги.

– Не спится? – шепотом спросил Клаус.

– Можно и так сказать, – улыбнулась она. – Как господин Отто?

– Более-менее. – Мальчишка облокотился о длинные поручни и тоже уставился в окно. – Тебе действительно нужно было получать от меня весточки?

В его голосе сквозила звенящая грусть, спокойная и мудрая. Или Эмьюз сама дорисовала ее в воображении?

– Да, – призналась она. – Никак не решу, что хуже: не знать, что с тобой, или чувствовать себя забытой. Все сразу, наверное.

– Ты же не любишь меня. – Клаус уткнулся носом в сложенные стопкой руки.

– Не люблю так, как раньше. – Слова давались поразительно легко. – Но ты сам виноват. Кто угодно на моем месте охладел бы. Пропал без следа. У меня есть гордость.

– Гордость, – эхом повторил тот. – Собираешься выяснять отношения? Это не ко мне. Разлюбила бы все равно.

– Еще и ты думаешь за меня? – В такой обстановке совершенно не получалось сердиться.

Тень мысленно желала всему вагону крепкого сна, чтобы никто не потревожил хрупкой романтики случайного свидания.

– Причина банальна, – отозвался мальчишка. – Помнишь отравление в прошлом году? Чтобы вылечиться, потребовался другой состав. Та же отрава, по сути. Тебя навсегда вылечили… от меня.

– Ты говоришь страшные вещи, – пролепетала она.

– Правда чаще всего уродлива, – согласился Клаус. – Чтобы стать Тенью, ты должна была выздороветь. Я знал. Зачем навязываться, когда результат ясен?

Вот сейчас Эмьюз так хотела расплакаться. От обиды, комом вставшей в горле. Расплакаться, чтобы не возненавидеть разом Орден, Росарио, дядюшку Джулиуса, Тангла и всех остальных, по чьей воле она всего лишь тень.

– Дурак, – прошептала девочка и обняла тощего, нескладного мальчишку.

– Еще какой. – Горячее дыхание мазнуло по щеке. – Честно? Я не забывал о тебе ни на минуту.

Тень подняла взгляд. В пьянящей темноте лицо Клауса казалось невероятно прекрасным, почти таким же, как раньше.

– Я… еще никого не целовала. Никогда, – сердечко гулко считало удары.

– Аналогично, – мальчишка улыбнулся.

– Если болезнь прошла, вреда ведь не будет? – Тут бы покраснеть, но к чему такие глупости, когда за окном звездное небо?

Он заправил волосы за ухо.

– Ты действительно этого хочешь? – серьезно спросил Клаус.

– Да, – подтвердила Тень.

– Любое твое желание для меня закон.

Бережно отстранившись, мальчишка начал медленно склоняться к Эмьюз, словно оставляя лазейку, на случай, если она передумает. Девочка заворожено смотрела ему в лицо широко распахнутыми глазами. Весь мир точно потерялся, утонул в бархатной темноте.

Тут дверь купе отъехала в сторону, и на пороге застыла Робин. Немая сцена поражала идиотизмом. Би сонно хлопала ресницами, а пойманные на месте преступления ребята испуганно таращились на нее. Клаус очнулся первым:

– Это не то, что ты думаешь, – поспешил оправдаться он.

– Я вообще не думаю. – Казалось, Робин раздосадована ничуть не меньше тех, кого имела неосторожность застигнуть врасплох.

– Тогда почему бы тебе не закрыть дверь? – предложил мальчишка.

– Мне… в туалет… очень надо, – жалобно промямлила та.

– Слишком много информации! – зашипел Клаус.

Спотыкаясь и рассыпаясь в неуклюжих извинениях, Би поспешила вперед по коридору.

– Момент потерян, – выдохнул мальчишка.

– Не сердись на нее, – попросила Эмьюз.

– Я над этим поработаю на досуге, – ехидно отозвался он. – Бьюсь об заклад, Робин специально застрянет там, чтобы не помешать опять. Слушай, иди, достань дурочку из нужной комнаты. Мне все равно следует вернуться к деду.

– Странно получилось, – запоздалая стыдливость накрыла душной волной.

– Ни о чем не жалей. – Клаус взял девочку за руку и нежно коснулся губами тыльной стороны ее ладони.

Оставшись в одиночестве, Эмьюз постояла еще немного и отправилась разыскивать незадачливую подругу.

Утром проводница сообщила, что у Звездного повреждена ходовая часть и приземление приятным не будет, поэтому стоит убрать столики и пристегнуться. Кроме того, покидать вагоны надлежит в строгом порядке: сначала на борт поднимутся медики и заберут тех, кто пострадал сильнее всего, затем выйдут пассажиры с легкими травмами, а уже за ними все прочие. В здании же вокзала для нуждающихся будут развернуты пункты психологической помощи.

Но перед самым приземлением все изменилось. Голос из динамиков объявил, что Звездный не сядет, а зависнет над путями, поэтому при сходе на перрон просят соблюдать осторожность.

Ремни безопасности мешали смотреть в окна, так что полюбоваться приближающимся городом не удалось. Эмьюз не представляла, как кто-то станет заходить или выходить, если поезд невидим, пока находится в воздухе. Тем не менее, Звездный замер на месте и распахнул двери.

По салону быстрыми шагами шла Лют, за которой трусил плотный мужчина в очках.

– Ну, еще бы! Ты! – заметив свою пару, фыркнула она. – Не рассиживайся. Медикам нужны наши глаза. Выходи и помогай.

– Спасибо за трогательную заботу, – улыбнулась Эмьюз.

– Не за что, – отмахнулась Лют. – На улице руководит Сэр Тангл.

Пустой перрон, транспортировщик неотложки с красным крестом на боку, ОПы с ожесточенными и встревоженными лицами, несколько человек в форме пилотов Звездного, – вся картина четко давала понять, что именно произошло.

– Ты тоже была в поезде? – Воображение рисовало комичную гримасу Наставника под непроницаемой маской.

– Да, Сэр, – подтвердила мисс Варлоу. – Хотела сделать сюрприз и вернуться без предупреждения.

Руфус крепко обнял девочку, вложив в объятия все свои эмоции.

– Что мне делать? – спросила она.

– Стой в дверях и подавай руку тем, кто хочет выйти или подняться на борт, – пояснил тот.

– Вы все равно узнаете, – Эмьюз отвела взгляд. – В нападении на Звездный есть и моя вина.

– Не понял. – Тангл оторопел.

– Кто-то передал мне посылку, а когда я вскрыла ее, из коробки повалил едкий черный дым прямо в окно. На него и ориентировались Дивные, – ответила Тень.

– Где сейчас та коробка? – коротко осведомился Наставник.

– Софья… девочка, которая спит, выбросила ее почти сразу. – Конечно, улику стоило сохранить, но в тот момент об этом никто не думал.

– Хорошо, разберемся позже, – бросил Руфус и умчался прочь.

Несложная задача позволяла смотреть по сторонам и следить за людьми. Эмьюз заметила, как вдалеке две фигуры отделились от оцепления и направились к поезду. Не узнать профессора Дарроу даже с такого расстояния невозможно: во-первых, это декан, во-вторых, обладатель весьма забавной походки. Но вот разглядеть в красивой девушке обычно такую невзрачную и блеклую Флоранс Гейл удалось не сразу.

Между тем все пассажиры покинули поезд. Тангл отвел своих девочек подальше и как раз вовремя. Звездный с грохотом рухнул на рельсы. Сердце Эмьюз сжалось, когда прекрасный экспресс пошатнулся, накренился, и часть вагонов завалилась на бок.

– Посмотрим на пилота? Он герой! – Не дожидаясь реакции своей пары, Лют схватила девочку за руку и поволокла к кабине.

Никто из них и помыслить не мог, что с подножки спрыгнет Таранис Финн! Он выглядел изможденным и осунувшимся, но спокойным. Мужчина сделал несколько шагов по перрону и упал на колени. Тогда Теренс Дарроу обернулся крошечной птичкой и метнулся к своему другу и господину. А приняв человеческий облик снова, помог тому подняться.

– В-все в п-порядке, Терри. Все в по-полном порядке, – успокаивал его Финн.

– Куда ж «в порядке»? – Дарроу чуть не плакал. – Ты едва стоишь.

– Ног-ноги, как ж-желе, а в ост-остальном порядок, – упрямо повторил тот.

А по перрону, цокая каблучками, бежала мисс Гейл. Она не обращала внимания ни на сорванную ветром шляпку, ни на недоуменные взгляды. Достигнув цели, девушка на мгновенье замерла, как вкопанная, потом неожиданно вдруг бросилась Финну на шею. Что именно он шептал ей, маленькие Тени не слышали. Эмьюз покраснела и отвернулась, Лют же, напротив, таращилась во все глаза, когда Флоранс и Финн поцеловались.

Наставник деликатно положил руки на плечи своим девочкам и увлек их к зданию вокзала.

Нет, вовсе не атаку Дивных обсуждали на уютных улочках университетского комплекса, в коридорах и общежитиях. Некоторые студентки буквально рыдали от зависти, пересказывая друг дружке услышанное от очевидцев. Увы, как бы ректор Финн ни прятался за старательно отращиваемую бороду и усы, заметить под всем этим молодые черты не составляло особого труда.

– На первую полосу! – хохоча, воскликнул Дэн. – Это сенсация вселенского масштаба!

– Да, а Флор хороша! Вот на кого бы не подумал, – подхватил Бэн. – Мышь полевая! Серенькая, но шустрая!

– Обсуждать чужую личную жизнь низость, – насупилась Эйприл. – Еще и в таком ключе.

– Милочка, – липовые близнецы развернулись к ней, – чем, по-твоему, занимаются настоящие журналисты?

– Сплетничаете хуже девчонок, – поддержал Конор.

– Волчара, и ты туда же? – Шуты изобразили на одинаковых физиономиях смертельную обиду.

– Ну, да… согласен, – продолжил мысль тот. – Флоранс – последняя женщина, которую можно представить рядом с Танцором, пусть и бывшим. Мы знаем Флор с детства. И мне казалось, что неплохо знаем. Что он в ней нашел? Что в ней вообще можно найти?

В эту секунду прямо перед Конором возник призрачный мальчик. Дезмонд кричал и размахивал руками, его бледное лицо потемнело от гнева. Клер, до того не участвовавшая в дискуссии, икнула. Мальчик-дух испуганно взглянул на нее и зажал рот полупрозрачными ладонями.

– Не разобрала ни слова, – в полной тишине объявила Клер.

Дезмонд облегченно вздохнул и растворился в воздухе.

– Так и ни словечка? – прищурился Дэн.

– Нет, – спокойно ответила девочка. – Зато есть предложение. Я иду в Госпитальный, кисть показать. Можно навестить Финна там. Ему будет приятно.

– Золотая идея, – подхватил Конор.

– А если нас захотят допросить? – робко возразила Эмьюз.

– Ну, в Госпитальном-то нас не потеряют, – отмахнулась Эйприл.

Не тратя время на пустую болтовню, ребята отправились куда решили.

Идея не казалась Тени такой уж «золотой», как минимум, по двум причинам. Во-первых, у ректора хватает посетителей и без назойливых студентов. Во-вторых, а вдруг там мисс Гейл? Эмьюз не жаждала оказаться в роли неприятной помехи. Поэтому когда дружная компания распахнула дверь в палату, она немного замешкалась.

– Я не ж-же-женюсь на тебе! Не т-так! Не из-за эт-этого, – выпалил Финн, прежде чем поднял взгляд на вошедших.

По обескураженному лицу ректора разливался густой румянец. Бедняга затравленно хлопал глазами и мучительно искал способ разрядить ситуацию. Другой на его месте уже бы попросил незваных гостей выйти вон.

– Сейчас выдам… – предупредил Дэн, стараясь не шевелить губами. – Заткните меня кто-нибудь.

Но его призыв не был услышан. От неожиданной отповеди ребят пригвоздило к полу. Наверное, если бы потолок начал падать им на головы, они так и остались бы стоять.

– Вот прямо ни на ком, ни на ком не женитесь? Ни на ней, ни на нем, ни на них… ни на нас? – Дэниэл, притянул к себе Бэна.

– На в-вас, мис-мистер Кросс, в ос-особенности. – Финн прикрыл глаза дрожащей рукой и взглянул на визитеров сквозь длинные пальцы.

– Вы не знаете, от чего отказываетесь, – с чувством отозвался тот.

– Надеюсь, это м-ма-аленькое недоразумение не п-получит огласки? – Мужчина приподнялся и сел в постели.

– Вот так и душат свободную прессу! – изображая досаду, воскликнул Дэн.

– Им-имейте с-о-весть, – пожурил Финн.

– «Совесть»… «совесть»… что-то знакомое, – он задумчиво потер подбородок. – Не подсказывайте! Вертится на языке… Это не ее подают со взбитыми сливками?

С легкой подачи шута ситуация из провокационной превратилась в комичную. Друзья расслабились и принялись осыпать ректора вопросами, благоразумно обходя щекотливую тему. Больше всего ребят интересовал механизм управления Звездным Экспрессом, и Финн с огромным удовольствием пустился в красочные описания. Он оживленно показывал что-то на пальцах и чертил в воздухе фигуры.

Находясь в стороне от беседы, Эмьюз поразилась, насколько одинаково влюбленно мальчишки всех возрастов говорят о технике. Голубые глаза Финна горели огнем неподдельного фанатизма, ровно таким же, как глаза Конора и липовых близнецов. Пусть Звездный сто раз самое удивительное, что только есть на земле, но подобное обожание выглядело чем-то детским и наивным.

Когда студенты собрались уходить, Тень специально задержалась. Груз вины не позволял оставить ректора просто так.

– Ты что-то х-хочешь мне ск-сказать? – Разговоры явно уморили Финна.

Он опустился на подушку и медленно сполз по ней вниз.

– Одно слово. – Эмьюз с трудом пересилила стыд и приблизилась. – Простите.

– З-за что? – удивился мужчина.

– За все. – Прежде, чем маленькая Тень успела опомниться, ноги вынесли ее в коридор.

Тангл подробнейшим образом расспросил девочку о событиях, предшествовавших атаке на Звездный, еще до ужина. Потом с теми же вопросами к Эмьюз обратился начальник местных ОПОв, а за ним еще какой-то дядька. С каждым разом на душе становилось все горше и горше. Тени хотелось забиться под кровать и просидеть там остаток жизни, чтобы ни один человек больше не пострадал из-за нее.

Эмьюз продолжала улыбаться и шутить с друзьями, ходить, есть, дышать, делать что-то, но внутри словно бы разрасталась черная дыра. Зияющая пустота, куда проваливалось все мало-мальски радостное.

Девочка медленно брела по коридору, когда кто-то ласково взял ее за руку.

– Паршиво выглядишь, матушка, – тихо произнес Боб. – Обидели?

– Ты про нападение на поезд слышал? – выдохнула Эмьюз.

– Кто сейчас про него не слышал, – криво усмехнулся рыжий карлик.

– Это моя вина, – призналась Тень.

Боббертиджис остановился.

– Редкий бред, – фыркнул он. – Ты в него стреляла?

– Нет.

– Ну и не говори ерунды, – посоветовал Боб.

Она приготовилась снова пересказать историю с посылкой, но карлик только рукой махнул.

– Если бы я так убивался за все, в чем вольно ли, невольно повинен, уже бы помер, – доверительным тоном сообщил он. – Перешагни и забудь.

– Не могу. – Эмьюз отвернулась.

– Эх, матушка, похоже, тебе нужно поболтать с кем-нибудь толковым. – Боб почесал в затылке. – С кем-нибудь поавторитетнее меня и ростом повыше. Пока ты себя в гроб не загнала.

– Не поможет, – тоскливо отозвалась та.

– Тут я бы поспорил, – пожал плечами карлик. – Ладно, пора бежать. Если понадоблюсь, оставь под кроватью записку. Мне передадут.

Боббертиджис поклонился и потрусил назад по коридору.

Эмьюз мысленно отругала хитрого карлика за излишнее усердие, когда на следующее утро получила рекомендацию на посещение Комнаты Тысячи Настроений.

– Записана на прием к Мэйсону? – не поверила Робин. – Зачем? Пойдешь?

– Не пойду, – буркнула Тень, смяла бумажку и швырнула в ведро.

– Ты спросонья такая злая или что-то не так? – насторожилась она. – Не сердись, но мне кажется, что ты сама не своя после того полета.

– Не кажется. – Девочка села на кровать и закрыла лицо руками. – Думала, вы не замечаете.

– Если в душу не лезем, не значит, что глаз у нас нет. – Би устроилась рядом. – Сходи к Мэйсону. Тень ты там или нет, но мучаешься, как обычный человек.

– Сначала пошатаюсь по парку, – почти безразлично бросила Эмьюз. – Никому не говори, где я. Никого не хочу видеть.

– Не беспокойся, и под пытками не проболтаюсь, – заверила она.

Робин достала из ведерка скомканный листок и протянула подруге. Рассеянно сунув направление деканата в карман, девочка подцепила со стула серый плащ и вышла за дверь.

* * *

Зеленая форма второкурсника уже висела в шкафу, но надевать ее не было никакого желания, даже самого крошечного. Теренс Дарроу съехал, освободив комнату для Карла. Наверное, поэтому Клаус теперь предпочитал долгие прогулки сидению у камина.

Чтобы не дать мозгам скиснуть и не скатиться до банальной слежки за Эмьюз, мальчишка изучал содержание доски объявлений. Кое-где попадались старые объявления, заметки о потерянных вещах и расписание давно прошедших экзаменов. До начала занятий университетскую канцелярию мало заботило, что вывешенное на всеобщее обозрение устарело.

Взгляд уперся в какие-то списки. «Прейвери, Роберта Анжела», – прочел Клаус, и кровь похолодела в венах.

– Основы Суммологии – отлично, сочинение – хорошо, Истрия Ордена – отлично, общий балл… – бормоча, мальчишка судорожно водил пальцем по строке. – Зачислена. Факультет Прикладной и Теоретической Суммологии.

Он вприпрыжку промчался к другому краю доски, где висели сведения по расселению. Память рисовала заносчивую, гадкую девчонку, отравлявшую своим существованием лучшие годы.

– А ты уверен, что это не совпадение? – спросила Робин, настороженно озираясь по сторонам.

– Хорошо, если так. – Клаус подпер стену. – Но проверка не помешает.

– И в разведку ты отправляешь меня, – предположила Би. – Мы с Бертой никогда не дружили.

– Кто с ней вообще дружил? – Мальчишка шумно выдохнул. – У нее только прихлебалы были.

– Она наша… моя ровесница, – возразила Би. – Почему поступила только сейчас?

– Наивная. – Клаус широко улыбнулся. – Тут у нее маменьки нет. В прошлом году могла провалиться.

Он видел, что Робин совершенно точно не собирается ни к кому идти. Тогда мальчишка больно схватил ее за запястье и заломил руку за спину.

– Послушай, – прошипел Клаус сквозь зубы. – Я разве не рассказывал, как загремел в каталажку? А знаешь, за что? За вторжение на охраняемую территорию Ордена. Недалеко от нашего родного городка есть брошенное поместье. Не догадываешься, кому оно принадлежит? Леди Эмьюз Варлоу.

Девочка притихла.

– Твоя отправка в Пансион, как и мое «перерождение» – звенья одной цепи, – продолжил он, не ослабляя хватки. – Общее прошлое, вспоминать которое опасно для здоровья. Я Декрет Секретности в оригинале читал. Не жажду умирать из-за такой ерунды. Ты узнала меня, и Артур тоже. Где гарантия, что не узнает Прейвери? Эта змея, хоть и дрянь, но не тупица. А язык за зубами держать не станет. Используй мозг по назначению, умоляю! Он же атрофируется.

– Ладно, ладно. Я все поняла, – прошептала Робин. – Отпусти.

– Повтори, что именно поняла, – приказал Клаус, но пальцы разжал.

– Еще раз так сделаешь, познакомишься поближе с Конни, – потирая запястье, пригрозила Би.

– Не питай иллюзий, – отмахнулся мальчишка. – Твоего братца я уделаю на раз.

Он звонко щелкнул у девочки перед носом. В черных глазах не было и тени бахвальства. От спокойной уверенности Клауса по телу Робин пробежала дрожь. От мальчишки ощутимо веяло опасностью и смертью. В какой-то момент Би испугалась его.

– Пользуйся головой, и подобное никогда не повторится. – Клаус бережно взял подругу за плечи и легонько встряхнул. – Я боюсь за нас. Все слишком серьезно. Карл поставлен вместо деда вести пары. Он ехал руководить практическими занятиями, но теперь временно на полной ставке. А ну как Берта и его узнает? Карл… Каспар Кроу – нелегальный трансум. Если донести, что я не тот, за кого себя выдаю, не так страшно. Отовраться можно. Но заложить его…

– Просто извинись, и я пойду искать Берту, – оборвала Робин. – Она, кстати, приехала в Шейдивейл?

– Не в курсе. Знаю, куда расквартирована, и все, – пояснил тот и, помолчав, добавил: – Прости меня.

– Прощаю, – улыбнулась Би.

– Надо разбегаться, – спохватился мальчишка. – Выглядим, как заговорщики.

– Вокруг ни души, – она украдкой выглянула за угол.

Широкий коридор пустовал.

– Если та Прейвери по-настоящему наша, постарайся вытащить ее на улицу и разговорить там, я тоже хочу послушать, – попросил Клаус. – Не получится на улицу, подойди к окну и незаметно открой форточку.

– Как ты себе это представляешь? – нахмурилась Робин. – Мои действия покажутся ей странными.

– Твои действия кажутся странными восьмидесяти процентам окружающих, – парировал тот. – Одной странностью меньше, одной больше.

– Самое главное, о чем мне с ней говорить?

Мальчишка задумался.

– Ни о чем, – наконец, ответил Клаус. – Ты, вроде как, случайно увидела ее фамилию в списках, решила проверить: вдруг одноклассница? Вот вы встретились… Обычный пустой треп про то, как провели годы, которые ничего друг о друге не знали. Даже если это наша змея, она сейчас в незнакомой обстановке. Дезориентирована. А ты уже на втором курсе. Преимущество на твоей стороне. Гляди, она тебе в рот смотреть начнет, чтобы понять, как тут устроиться получше.

– Моя миссия? – Би размяла шею.

– Слушать и кивать. – Он прищурился. – Деликатно разведай, что Берта помнит. Но не намекай, не подталкивай. На данный момент я просто хочу составить представление о ней, как о человеке. Иди и покоряй!

Чтобы подтвердить версию о «случайной» встрече, Робин отправилась к доске объявлений. Она кожей чувствовала пристальный взгляд Клауса. Мальчишка не переставал удивлять. «В школе он не был таким жестоким», – шевельнулось в груди. – «Или был?».

Би напрягла память. Что она, в сущности, знала о Никодемасе? Мальчик рос без отца, мать покончила с собой, когда Никодемасу только исполнилось семь. Ходили слухи, что он своими руками вынул нож (или чем она себя?..) из еще теплого тела. Но дети всякое болтают. Поговаривали даже, что Никодемас с тех пор повсюду носил этот нож. Только кто ж его в школу пустил бы с оружием? Хотя в прошлом году, когда начались неприятности Эмьюз, какой-то нож мелькал. Дедушка и бабушка Никодемаса тоже долго не протянули. Ушли следом за матерью. Потом появилась какая-то дальняя родственница. Как выяснилось – мошенница. Даже без части про нож картинка получалась безрадостной.

– От хорошей жизни воронами не становятся, – пробормотала Робин.

А пожар и похороны? За ними «перерождение» в Клауса. Всего этого хватало, чтобы объяснить любую агрессию. Объяснить, но не оправдать.

На запястье наливался синяк. Застегнув куртку, девочка сбежала по парадным ступеням главного корпуса. Роберту Анжелу Прейвери поселили в одно общежитие с Радугой. Би прекрасно ориентировалась в том здании. Она искренне надеялась, что найденная другом Берта – полная тезка неприятной одноклассницы, и строгая конспирация ни к чему.

В чистом небе пронеслась черная точка. Высоко-высоко над улицей и черепичными крышами кружил одинокий ворон.

Робин резко выдохнула и толкнула тяжелую дверь. Привычный коридор. Девочка поймала себя на том, что считает ступеньки. Сверившись с планом здания под стеклом, она свернула к жилым помещениям.

– Я на месте, – зачем-то прошептала Би, остановившись перед последней дверью. – Вдруг там никого нет?

Но за стенкой звенели голоса. Набравшись храбрости, Робин постучала.

– Привет, ты к кому? – спросила девочка с короткими черными волосами, ежиком торчащими на макушке.

– К Берте Прейвери. – Би заглянула в комнату.

– Это я, – привлекая внимание хлопками, сообщила та.

На секунду в душе зародилась зыбкая уверенность, что Клаус ошибся. Но так же мгновенно погибла под натиском воспоминаний.

– Ты очень изменилась. – И это было истинной правдой.

– Мы знакомы? – Берта близоруко прищурилась. – Подожди… Робин? Робин Бонни?

– Только я теперь Хаулинг, – поправила Би.

– Мама вышла замуж? – Прейвери энергично пожимала девочке руку.

– Да. – От неожиданно теплой встречи шпионка едва не забыла, зачем пришла.

– Заходи, – предложила Берта.

– Может, лучше погуляем? – замялась та.

– Попозже. – Она втащила гостью в комнату.

Пока Роберта Прейвери представляла «однокашницу» соседкам, Би шмыгнула к окну и распахнула форточку. Незнакомые девочки уставились на нахальную визитершу.

– Мне душно… клаустрофобия. – Робин ляпнула первое, что взбрело в голову.

– Тогда, пожалуй, лучше на улицу. – Берта выглядела обеспокоенной.

Она оделась поразительно быстро, сунула что-то в карман и махнула подружкам.

– Как ты жила все эти годы? – спросила Берта, как только девочки оказались на улице.

– Там тех лет! – отмахнулась Би. – Ничего интересного. Правда у меня теперь есть отец и сводный брат, оба Коноры Хаулинги.

– Здорово, – улыбнулась та. – А куда ты пропала?

– Меня перевели в Пансион при Ордене, – пояснила Робин, высматривая свободную лавочку.

– Везучая, – покачала головой Берта. – Без экзаменов сюда попала. А я засыпалась в прошлом году. Мерзкая тетка завалила на Истории Ордена. Бредс, конечно, разбирался в предмете, только преподавал не особенно хорошо.

– Что с ним сейчас? – Она напряженно высматривала в небе черную птицу.

– Умер года два назад, – сообщила Прейвери.

Крупный ворон опустился на ближайший к девочкам карниз и принялся чистить перья.

– А Калдор Нанс? – заволновалась Робин.

– В полном порядке, – заверила Берта. – Она теперь директриса, кураторство не берет. Тот пожар… многое изменил.

– Пожар? – ловко изобразив недоумение, уточнила Би.

– Пожар… – Девочка достала из кармана пачку и задумчиво вытянула зубами сигарету.

– На территории университетского комплекса курить запрещено. – Новая Берта разительно отличалась от старой.

– Чепуха, просто места надо знать, – виновато отозвалась она.

– Убери, – неожиданно для себя приказала Робин.

Роберта Анжела подняла на девочку глаза. Это был пронзительный тоскливый взгляд больной собаки. Она покрутила сигарету в пальцах и отправила обратно в пачку.

– Странно, что ты такая… дружелюбная со мной, – после паузы произнесла Берта. – Ты же от меня добра не видела. Если хочешь, я могу извиниться, правда. Но судьба меня уже наказала по полной. Дальше некуда.

– Что с тобой произошло? – Би понимала, что миссия состоит не в том, только жалость взяла верх над рассудительностью.

Прейвери снова открыла пачку, грустно заглянула в нее и запихала в карман.

– Самая поучительная из историй, – с горькой иронией ответила Берта. – Не могу рассказывать спокойно. Технически за мостом уже не территория комплекса?

По щекам Роберты скользнули горячие слезы, которые она тут же утерла рукавом.

– Ладно… идем. – Робин поднялась с лавочки и зашагала в сторону подвесного моста.

– Я как бы знаю, что травлю себя, – зачем-то стала оправдываться Берта. – Но мне уже все равно. У меня никого нет.

Чужие секреты сыпались на Би с самого детства, как из рога изобилия. Едва знакомые люди открывали ей души, а она принимала их боль. Так когда-то произошло и с Конором. Мама говорила, что на ней Господь поставил особую метку, что нужно слушать, прощать и помогать обрести надежду.

Каменные горгульи проводили студенток долгими взглядами. Берта и Робин медленно брели по дороге, усыпанной опавшими листьями. Роберта остановилась, оглянулась на закопченную громаду крепостной стены, достала свои сигареты и закурила.

– Не дыми на меня, – поморщилась Би.

– Прости. – Берта свернула на обочину.

– Ты собиралась о чем-то поговорить, – напомнила она.

– Да, – кивнула та. – Все изменил пожар, о котором ты не догадывалась. В одну ночь наша школа превратилась в пепелище. Страшный грохот разбудил весь город, а зарево пылало так, словно встало солнце. Под руинами нашли два трупа. А уже к обеду мою мать хватил удар. С тех пор она только бессмысленно вращает глазами и рычит, пуская слюни.

– Это ужасно, – прошептала Робин.

Берта ничего не ответила.

– Это было только начало, – продолжила она. – Когда отец понял, что мама не поправится никогда, он позорно сбежал, еще и обокрал нас. Так я осталась одна в первый раз. Хорошо, что ты ничего не знала. В пожаре погиб наш одноклассник. Никодемас. Он… нравился мне. Потому что не такой, как все. С ним вместе умер сторож. Странно, пыталась выяснить его имя, но не обнаружила ничего. Похоже, он был невозвращенцем. Трансумом без документов и прав. Беднягу закопали, как нищего. Я каждый год приносила цветы к камню с номерком. Тысяча шестьсот шестнадцать.

Девочка запнулась и смолкла на несколько минут.

– А я его не помню. – Ложь давалась тяжело, но этого требовали обстоятельства.

– Я тоже, – призналась Роберта. – Он – Человек! Как все, оказывается, просто. Если ты трансум, мы смотрим сквозь тебя и не замечаем. Когда даже уличных собак запоминаем и различаем.

Она достала следующую сигарету.

– Нашу школу отстроили заново. Восстала, как феникс из пепла. – Берта критически осмотрела землю и опустилась на корточки. – Точно ничего не произошло. И мы вернулись. Все. Такой наш глупый детский бунт против смерти. Нанс назначили директором, а нам сменили куратора. Из учителей в школу не вернулась Живье. Ходили слухи, что она выскочила замуж и сбежала за границу, чтобы забыть тот кошмар. Представляешь? Живье – и «замуж». Брр.

– Не представляю, – подала голос Робин, чтобы та снова могла продолжить повествование.

– Тут выяснилась, что у меня никогда не было друзей.

Прейвери многозначительно покосилась на Би, словно ожидая злорадной усмешки.

– Девчонки ненавидели меня, а мальчишки презирали. – Она вздохнула и закашлялась. – Все, кроме одного. Он угощал сладостями и приносил из дома вещи сестры, которые той малы или разонравились. После уроков мы вместе подрабатывали выгулом собак, а на выходных сторожили цветочный магазин. Мы… мечтали, что однажды поженимся и станем семьей.

– Вы поссорились?

Внезапно Берта разрыдалась. Она завалилась на бок, свернувшись клубком на бурой траве. Звериный рев драл гордо до хрипоты. Бедняжка выла, ломая руки. Когда уже казалось, что истерику не остановить, Роберта затихла. Она перекатилась на спину и уставилась в небо пустыми глазами.

– Арт умер в августе… мой несчастный Арти… – одними губами прошептала Берта.

Она хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Вставай. – Робин подцепила девочку под руки и потянула вверх.

– А смысл? – Она обмякла и зажмурилась.

– Вставай! – Би схватила Берту за ворот и тряхнула что есть силы. – В нашем Пансионе я встречала ребят, чьи истории пострашнее твоей, а они не сдаются. Продолжают жить. Дуть вонючие сигареты и пугать округу воплями просто. Для этого никаких усилий не надо. Смерти нет! За ней есть Рай.

– И ты в это веришь? – Она села.

– Верю, – подтвердила Робин.

– А я нет.

С ветки сорвалась грузная черная птица и полетела в сторону крепостной стены. «Слишком много информации?», – провожая ворона глазами, усмехнулась про себя Би.

– Тогда во что ты веришь? – вслух спросила она.

– В то, что смерть есть, была и будет всегда. Она – конец, пустота, ничто, – неожиданно спокойно призналась та. – И единственное, что мы можем сделать в подобной ситуации – подороже разменять свою жизнь. А вот Артур был, как ты. Розовые сопли про Бога и Рай (не обижайся). Собирался выучиться и стать Викарием. Куда смотрел ваш Бог, когда Арти погиб? Ничего не отвечай. Не надо. Пойдем назад. У меня земля за шиворотом.

Клаус караулил свою подругу на ступеньках главного здания. Налетевший невесть откуда промозглый ветер трепал волосы.

– Ты простудишься, – сказала Робин.

– Не стоит меня опекать, – сварливо парировал мальчишка. – В парк? Хочу поделиться соображениями.

– Только не в парк, – вспомнила та. – Там Эмьюз, которая никого видеть не желает.

– Он здоровый, не встретимся, – возразил Клаус.

– Просто нет, – уперлась Би. – Ты все слышал. Почти все. Что тут обсуждать?

– Значит, ко мне, – игнорируя последнюю реплику, подытожил он. – Карл ушел в город, убедиться, что дед хорошо устроился в больнице. Если ему что-то не понравится, Отто переведут в наш Госпитальный.

– Почему его сразу не положили туда? – удивилась Робин.

– Сам не понимаю, – отозвался Клаус. – Пострадавших студентов тоже разместили там. Думаю, когда Финн оклемается, тут же распорядится отправить всех в университет.

Переступив порог, мальчишка на всякий случай проверил, нет ли кого дома. На зов ответила густая тишина.

– В кухню, – приказал он гостье.

– Собираешься поить меня чаем? – улыбнулась Би.

– Собираюсь поить чаем себя, но и ты тоже можешь присоединиться, – сообщил Клаус, запирая дверь на ключ и тяжелый засов.

– Зачем? – Девочка подняла брови.

– Чтобы никто не помешал, – пояснил тот. – Карла это точно остановит. Правда, если Дарроу забыл что-нибудь, то переместится прямо в дом. Но его я должен почувствовать. Не просто же так убил пол-лета на тренировки.

Поставив чайник на плиту и разведя в камине огонь, мальчишка устроился за столом напротив Робин. Обстановка казалась расслабляюще приятной, но выражение лица Клауса по-прежнему оставалось озабоченным.

– Несмотря на то, что жизнь крепко приложила нашу змею мордой об забор, в глубине души сидит все та же Берта, – как-то слишком резко начал он. – Люди не меняются.

– Как ты можешь! – Би вскочила, опрокинув стул. – А бедняжка еще сказала, что ты ей нравился! У тебя нет сердца?

Мальчишка приложил руку к груди.

– Нет, там оно. Тикает, – чуть мягче ответил Клаус. – Ты на мир смотришь сквозь толстые линзы эмоций. Хоть раз отключи их и взгляни на вещи трезво. Перед нами неуравновешенная истеричка. Про тех, кому похуже пришлось, тонко подмечено. Из всего вашего разговора я вынес ровно два довольно утешительных факта. Во-первых, она не узнает Карла. А, во-вторых, не узнает меня.

– С чего ты взял? – Девочка притихла, испугавшись собственной бурной реакции.

– Подними свои школьные фотографии, – он криво усмехнулся. – На них не будет меня. Нет, на той, что из первого класса, отчетливо просматривается мое ухо. Впереди стояла балда с шикарными бантами. На остальных меня просто нет. Не люблю фотографироваться. Прогуливал. С Артом мы ходили на спортивные занятия вместе. Даже дружили, пока он мне не надоел.

Из чайника струйкой поднимался белый пар. Клаус отправился к буфету за чашками и блюдцами, чтобы не отвлекаться потом.

– Когда Берта начала болтать про «нежные чувства», я успокоился, – продолжил он, не оборачиваясь. – В школе я был самым обычным дурнем, каких море. Руку даю на отсечение, Прейвери выдумала это.

– Она говорила искренне, – возразила Робин.

– Так обычно и происходит, когда сам в свои выдумки успел поверить. – Клаус водрузил на стол пузатый заварник.

– А вдруг бедняжка тебя действительно любила? – не унималась Би.

– Нет, – покачал головой тот. – Все наши парни знали, по ком сохнет Прейвери. Объект настойчивого обожания читал нам ее записки вслух в туалете, а мы хохотали, как ненормальные.

– Какие же вы, мальчишки, гадкие, – фыркнула Робин, но, помолчав, добавила: – И кто это был?

– Теперь уже не важно. – Он осторожно потер залепленную пластырем рану.

– Болит? – спохватилась девочка.

– Чешется, – ответил Клаус. – Гейл клятвенно обещала, что шрама не останется. Жаль.

Аромат чая заполнил кухню горячими волнами.

– По поводу Берты. – Мальчишка откинулся на спинку стула. – Оказавшись во враждебной среде без всякой поддержки, она зацепилась за того, кто уже не сможет ее обидеть – по объективным причинам. За идеальный образ. Мой. Вот он бы защитил, показал бы им, не отвернулся бы. Нужное подчеркнуть. Что в профиль, что в анфас, мной детей пугать можно.

– Разве что очень маленьких детей, – рассмеялась Би.

– В любом случае, на принца не тяну, – заверил Клаус. – Берта просто задурила себе голову, чтобы стало легче жить. В плену у собственных небылиц всегда легче, поверь. Не удивлюсь, если «идеальный я» на «реального» не похож ни капли. Так или иначе, мы скоро узнаем. Прятаться от Прейвери не собираюсь. Это привлекло бы гораздо больше внимания.

Робин замолчала, сосредоточенно разглядывая отражение в чашке. Она вдруг вспомнила неловкую ситуацию в поезде и покраснела.

– Ну, скажи, – прихлебывая чай, предложил мальчишка. – Хотя у тебя все на лице написано.

– Я сильно помешала? Вам с Эмьюз… – выдавила Би.

– Не то слово, – честно признался Клаус.

– Обзови меня как-нибудь, – жалобно попросила та. – Мне безумно стыдно.

– А толку? Я уже почти привык к тому, что ты дура. – Он протянул ладонь через стол. – Мир и дружба навсегда?

– Навсегда, – подтвердила девочка, отвечая на рукопожатие.

Тут ей срочно понадобилось соврать что-нибудь про внутреннюю красоту и обаяние, но Робин вовремя одернула себя. Такой человек едва ли проглотит пустой комплимент.

– Ты надежный друг и сильный союзник, – произнесла вместо этого она. – Не хотела бы иметь тебя среди своих врагов.

– Спасибо. – Мальчишка неожиданно смутился. – С радостью ответил бы на любезность, но я слышу ключ в замке.

А мгновенье спустя очнулся дверной колокольчик. Вернулся Карл, оборвав беседу. Но Клаус совершенно не расстроился. В действительности, он не представлял, что сказать. Мальчишка не считал Би ни красавицей, ни умницей. Клаус уважал в ней отзывчивость до какой-то самоотверженности, только разве это комплимент девушке? Такой характеристикой можно обрадовать разве что суровую монашку, раздающую обеды нищим в зной и в стужу.

Стараясь отложить разговор с отцом, мальчишка вызвался проводить подругу до главного здания, чтоб той не было скучно одной.

– Знаешь, Берта теперь пишет книгу, – вспомнила Робин.

– О чем? – без особого интереса спросил он.

– Не уточняла, – вздохнула девочка. – Но главное, что там все закончится хорошо и никто не умрет.

Клаус многозначительно промолчал.

– Обязательно почитаю, когда закончит. – Она подняла ворот куртки.

– Перескажешь потом, – предложил мальчишка. – Не догадываюсь даже, о чем может написать Берта.

– Теперь ее зовут Бобби.