Лютер совершенно не рассердился. Он оказался весьма дружелюбным существом с милым чувством юмора, но таким громким голосом, что голова грозила расколоться.

– Развлеките меня как-нибудь, раз пришли, – предложил дракон. – Только встаньте рядком, мне вертеться никак нельзя.

– Почему? – Эмьюз уселась прямо на горячий пол грота.

– Который сейчас час? – уточнил Лютер.

– У меня циферблат запотел! – сообщила Робин, устраиваясь рядом с подругой.

– Собственно, без разницы, – признался тот, осторожно приподнимаясь на передних лапах.

Дракон спал не на чем-нибудь, а на толстых трубах, гигантскими змеями вытянувшихся в углублении в полу.

– Горячая вода не берется из воздуха, – назидательно произнес Лютер.

Он снова улегся брюхом на свой насест, по-кошачьи подобрав хвост.

Когда первый испуг схлынул, Эмьюз мгновенно влюбилась в удивительное существо. На картинке в энциклопедии Росарио она видела Лютера человеком, но чудищем он нравился сильнее. Изгибы серебряного тела, блеск нежно-фиолетовых глаз, покоящиеся на спине крылья, – все это пленяло; даже узкие ноздри и складки-морщины наполняли сердце трепетом.

Под аплодисменты присутствующих Зан ходила на руках, кувыркалась и скакала, как цирковой акробат. Смуглая девочка гнулась, подобно ивовым ветвям, подметая пол пещеры своими длинными волосами.

– В твоей семье дышат огнем? – спросил Лютер.

– Неа, – мотнула головой та. – То есть дышат все, кроме меня с братьями. У нас получается что-то жалкое.

– Покажи, – попросил он.

Зан глотнула воздуха, словно это был непрожеванный кусок пирога, ударила себя кулаком в грудь и протяжно рыгнула. Несколько рыжих язычков пламени вырвались из ее горла, но тут же погасли, а из ноздрей повалил дым.

– Мы, полукровки, не способны полноценно жарить, – грустно призналась девочка.

– Чушь, – отмахнулся дракон. – Если огонек есть, остальное дело техники. И… что значит «полукровки»?

– Моя мама – человек, – пояснила Зан.

– Правда? – Глаза Лютера округлились. – Как? А разве?.. Не подозревал, что такое возможно.

– Ну вот, я перед тобой. – Девочка медленно развернулась вокруг своей оси, как модницы крутятся перед зеркалом, выбирая наряды. – Не дышу огнем, в ящера не превращаюсь, но в целом – вполне себе дракон.

Она продемонстрировала чуть раздвоенный язык.

– Про огонь ты зря, – повторил Лютер. – Уверен, что легко смогу научить делать это правильно.

– А я разве как-то не так пытаюсь? – Зан почесала в затылке.

– Да, черт возьми, – усмехнулся монстр. – Отрыжка – в лучшем случае просто некультурно.

Девочка потупилась.

– Плохо, что у тебя нет крыльев, – задумчиво произнес Лютер.

– Крылья были! – заверила та.

– А куда делись? – Дракон не переставал искренне удивляться.

– Их отрезали, – сообщила Зан.

Лютер взревел и подскочил на все четыре лапы, забыв о трубах и своих обязанностях.

– Кто посмел?! Как?! За что?! Зачем?!  – бушевал он.

Подружки покатились по земле, тщетно затыкая уши. Даже сама Зан не устояла на ногах и опрокинулась навзничь.

– Простите. – Лютер виновато спрятал голову под крыло.

– Отец так решил, – ответила на все многочисленные вопросы разом драконья дочка, когда шум стих. – Я родилась в другом мире, там живут люди. Обычные и не очень, но только они. На меня и без того смотрели косо.

– Бедная девочка. – Он протянул лапу и осторожно погладил Зан по щеке громадным пальцем. – Кто же твой отец?

– Не могу сказать, – вздохнула та. – Я здесь как трансум. По правилам нельзя. Но даю подсказку. У папика растроение личности, и нефтяные вышки он любит больше, чем собственных детей.

– Догадываюсь, о ком ты, – Лютер многозначительно кивнул. – Одно меня смущает… Как ему, а в большей степени твоей маме удалось…

Дракон запнулся.

– О! Щас объясню! – оживилась Зан.

– Не надо! – Он протестующе замахал передними лапами и еще сильнее растерялся.

В этот момент откуда-то сверху обрушился взбешенный Тангл.

– Как это понимать?! – зарычал он, сверкая глазами. – Сломан запирающий механизм, разбита дверь, студенты шатаются в неположенном месте! Разбужен дракон!! Мне крайне стыдно за вас. Лют! Эмьюз! Наказание будет суровым. Остальные вообще могут собирать вещи, поскольку уже утром их попросят покинуть университет.

– Тщедушный, а какой сердитый. – Лютер вытянул шею и подслеповато прищурился, разглядывая отметины на черной форме. – Уважаемый Рыцарь, вам не мешало бы поздороваться со мной, прежде чем устраивать скандал. В мои времена Танцоры вели себя сдержанней.

– Один-ноль, – прошептала Зан.

– Механизм, говорите, сломан? – улыбнулся монстр. – И слава богу. Он еще лет двести назад требовал замены, а я предупреждал. Пока жареный петух не клюнет, никто не пошевелится.

– Два-ноль, – поправила Би.

– Кстати сказать, эти девочки знают толк в драконьем этикете, в отличие от вас, Сэр, – продолжил Лютер. – Я оскорбился бы до глубины души, если бы узнал, что в замке появился мой сородич и не нанес мне традиционного для нас «визита вежливости».

– Три-ноль. Мне уже жаль его, – выдохнула Лют в самое ухо Эмьюз.

Тени смотрели на своего Наставника, гадая, каким станет его ответ. Но Руфус неожиданно переменился в лице. Он облегченно вздохнул и утер лоб.

– Значит, проблемы нет? – на всякий случай уточнил Тангл.

– Абсолютно, – без колебаний подтвердил дракон. – Я даже рад, что так получилось.

– Не уверен, что профессор Дарроу разделит наш оптимизм, – признался Руфус. – Он сейчас как раз наверху сыплет искрами.

– Так пригласите профессора сюда, – предложил Лютер. – Вдвоем мы его одолеем.

– Думаю, Дарроу сам себя пригласит через пару минут, – улыбнулся он. – Советую вам, девочки, спрятаться куда-нибудь. Господин Теренс добрый и мягкий ровно до того момента, пока речь не касается университетского имущества. В последний раз видел его настолько вне себя от ярости, когда потерял библиотечные книги. Я был примерно вашего возраста. Книжки выпали из сумки – и с концами, а Дарроу до сих пор напоминает. Сдается мне, дверь посерьезнее пары учебников.

Подружки, не сговариваясь, поспешили обогнуть драконью тушку и затаиться.

– Позвольте узнать, что в замке делает Танцор? – Чудище положило голову на передние лапы. – В мире опять неспокойно?

– И неспокойно тоже, – согласился Руфус. – Но я здесь в качестве преподавателя.

– Как-то вы подозрительно молоды для этого, – заметил Лютер. – Вам ведь нет ста? И на демобилизованного не похожи.

Руф не предполагал, что станет вот так болтать с громадным драконом. Он немного завидовал своим подопечным, поскольку и сам мечтал пробраться к легендарному Лютеру в студенческие годы, но так и не решился. Могучий дракон превзошел все самые смелые ожидания. «Такими когтями можно сталь рвать, как бумагу», – мысленно восхитился Тангл. – «А ударом хвоста снести дом! Интересно, какой у него размах крыльев?».

– Я на службе, – вслух пояснил Танцор. – Две девочки из тех, что вас навестили, – Тени. На свое несчастье, я за них отвечаю.

– Почему сразу «несчастье»? – ласково пробасил Лютер. – Дети – великая радость. Как вы считаете, мне позволят преподавать? Не сходя с этого места, разумеется. Видите ли, есть вещи, которым один дракон должен научить другого.

– Даже не знаю, – Руф тщательно подбирал слова. – Если без ваших уроков студентка будет представлять угрозу для окружающих… неосознанно…тогда, вполне возможно…

– Я буду! – крикнула Зан.

– Не сомневайтесь, – усмехнулся монстр. – Знаком с ее отцом. «Проблема» его второе имя.

– Да, семейные черты уже дали о себе знать, – кивнул Руфус. – Одна сломанная дверь чего стоит.

Крошечный шарик перьев влетел в грот.

– Вот и профессор, – объявил Тангл.

– Где? – удивился дракон.

Слабые крылышки не справились с потоком воздуха, и Теренса Дарроу снесло в сторону и ударило о стену.

– Говорите шепотом, Лютер, прошу вас, – принимая человеческий облик, взмолился профессор.

– Вы зря волновались. – Руф помог мужчине подняться на ноги.

– Их здесь нет? Это не они? – с надеждой спросил тот. – Тогда кто?

– Они, – виновато подтвердил Танцор. – Но это всего лишь особая драконья традиция. Национальная, понимаете? В противном случае Лютеру было бы нанесено оскорбление.

– Правда? – не поверил Дарроу.

– Истинная правда, – шепотом подтвердило чудище. – Одна из девочек дочь моего… старого друга. А подружек прихватила, чтобы не испугаться дороги. Она все-таки дракон только наполовину. В подземелье не особенно уютно.

– Мы можем рассчитывать на финансовую помощь вашего «старого друга»? По устранению последствий? – серьезно спросил профессор.

– Не думаю, – честно ответил Лютер. – Он охотнее заставит бедную девочку бросить учебу и пойти работать, чтобы возместить ущерб.

В тоне дракона сквозило неприкрытое презрение.

– Видимо, папик его чем-то допек, – выдохнула Зан. – Хотя старикан прав. Батя скорее продаст меня в рабство, чем оплатит мои долги.

– Ты ведь не серьезно? – расстроилась Эмьюз.

– Может, самую капельку, – отозвалась та.

Между тем, Лютер дал слово, что на починку испорченного имущества пойдут его деньги.

– Инцидент исчерпан? – поинтересовался он.

– Да, – согласился Дарроу. – Но где сами девочки?

– Скрываются от вашего гнева, – весело сообщил дракон.

– От моего?.. Что? – Теренс сурово взглянул на Тангла.

– Вот примерно от этого, – улыбнулся Руф.

– Когда вы уже повзрослеете? – проворчал Дарроу себе под нос.

– Думаете, девочкам пора выходить из укрытия? – Лютер покосился себе за спину.

– Нет. Не хочу видеть их бесстыжие глаза, – как можно громче ответил Дарроу. – Слишком легко отделались благодаря вашей доброте.

– А наказание так необходимо? – Руфус оценивающе посмотрел на своего старого учителя.

– Вас наказывали слишком мало, и результат неутешительный, – ехидно парировал тот. – Пожалуй, следующую неделю нарушительницы проведут под домашним арестом.

– Не выйдет, – спокойно возразил Руфус и, не дожидаясь реплики оппонента, продолжил: – Сэр Джулиус Коллоу подписал документ о начале тренировок. «Домашний арест» с этим никак не вяжется.

– Тогда… – Теренс поморщился. – Тогда для них установлен комендантский час. В восемь часов вечера девочки должны возвращаться в комнату, и никаких гостей. Карлики проследят за этим.

– Справедливо, – поспешил согласиться Тангл, пока в голову профессора не пришла другая блестящая идея.

Когда Дарроу собрался уходить, Лютер деликатно откашлялся.

– Что-то еще? – Теренс развернулся на каблуках и сложил руки на животе.

– У многоуважаемого дракона есть пожелание. – Руфус видел, что сам монстр растерял все слова.

– И он назначил вас секретарем? – Профессор пригладил топорщащиеся на макушке волосы.

– Вы слишком суровы, – пожурил Лютер. – Я действительно хочу обратиться к администрации учебного заведения с просьбой.

– Ну, не скромничайте! – подбодрил Руф. – Многоуважаемый дракон предлагает свою помощь в воспитании одной из девочек. Той самой «дочери друга». Из-за смешанного происхождения могут возникнуть трудности посерьезнее какой-то двери. К примеру, нечеловеческая сила и огненное дыхание – серьезная угроза для других студентов.

– И вы беретесь научить ее не причинять вреда? – Игнорируя Руфуса, Дарроу обратился к серебряной громадине.

– Именно, – подтвердил дракон. – Не сходя с этого места, разумеется. Подача горячей воды не пострадает никоим образом.

– Вы понимаете, что я не уполномочен единолично принимать такие решения? – уточнил профессор. – Завтра с утра я посоветуюсь с господином ректором. Ничего не обещаю, но если бы все зависело от меня, положительный ответ не заставил бы себя ждать.

Теренс Дарроу снова превратился в крошечную пузатую птичку со смешным хохолком и выпорхнул из грота.

Наставник конвоировал нарушительниц до самого общежития. У барельефа с оборотнем он остановился. По лицу Тангла девочкам не удалось определить, станет ли он их отчитывать или отпустит с миром.

– Вы поступили крайне неосмотрительно, – начал Наставник. – Лютер Мудрый не единственный обитатель подземелья. Нет, ничего смертельно опасного там, конечно, не водится, но испугаться вы могли. Прежде чем лезть куда-нибудь в следующий раз, хорошенько подумайте, взвесьте за и против, а потом все равно откажитесь от глупой затеи.

Студентки потупились.

– Идите уже, – улыбнулся Тангл. – Я не собираюсь говорить, что приключение получилось забавное. И что сам в ваши годы мечтал совершить такое, тоже не скажу. А самое главное, о чем я даже заикаться не стану: двое мальчишек точно умрут от зависти, когда увидят ваши довольные физиономии. На три-четыре напустили на себя подавленный вид и отправились «отбывать наказание».

Очутившись по ту сторону барельефа, девочки покатились со смеху, зажимая рты и тихонько повизгивая.

– Этот парень знает толк в воспитании. – Зан утерла выступившие слезы.

– Интересно, кто-нибудь в курсе, что произошло? – Робин прислушалась.

– Сейчас выясним. – Эмьюз зашагала вперед по коридору, упиваясь стуком собственных подошв.

* * *

Сириус по своему обыкновению валялся на теплых камнях, опустив босые ноги в воду. Он таращился в высокое черное небо и молчал.

– Как насчет ответить на пару вопросов? – устраиваясь рядом, предложил Джулиус.

– Провокационных? – Мальчишка прищурился.

– Немного, – признался тот.

– Все равно спросишь… валяй, – отмахнулся он.

Мысли ворочались медленно и сонно, как легкие, едва заметные волны тихого прибоя.

– Откуда тебе столько известно об Ордене и внутреннем устройстве нашей башни? – не мудрствуя лукаво, поинтересовался Джулс.

– Попробуй ответить себе сам. Любопытно, в какую сторону двинутся твои соображения, – Сириус зевнул.

– Останови меня, когда надоест. – Коллоу демонстративно хрустнул костяшками пальцев. – Во-первых, ты вырос в Шейдивейл и мог изучить башню до того, как там обосновался Орден. Но это не объясняет редкой осведомленности по части оборудования из моего кабинета. Во-вторых, ты мог быть отличным стратегом и собрать максимум сведений о противнике.

– Ну да. – Мальчишка лег на бок и принялся чертить восьмерки на шершавом камне. – Это только в личной жизни я болван болваном, а в остальном – почему бы мне не быть умником?

– Не перебивай, – попросил Джулиус. – В-третьих, ты мог в ходе первой кампании захватывать нижние этажи башни. Мог ведь? Это если принять как данность, что исторические источники лгут. В-четвертых, ты даже мог служить Ордену, а уже потом переметнуться к Дивным. Если ты дружил с Альбериком, подобное не исключено. Тогда что тебя побудило? В-пятых, кто-то шпионил для тебя. Это, правда, укладывается во второй пункт…

– Достаточно, – рассмеялся Сириус. – Процентов семьдесят вашей истории – хлам. Причем даже той, которую преподавали тебе. Имена сохранены, а в хронологии и содержании столько же смысла, сколько его в пирожке с гвоздями.

Он развел руками.

– Это не ответ, – возразил Джулс.

– Я разве обещал ответить? – бросил мальчишка. – Выслушать твои рассуждения – да, но не больше.

– Как же с тобой тяжко, – вздохнул он.

– Незачем бежать впереди паровоза. – Сириус снова лег на спину и смежил веки.

Искусственные тупики утомляли. Когда Джулиусу начинало казаться, что правда вот-вот откроется, упрямый мальчишка звонко щелкал его по носу и прикидывался бревном. В такие моменты хотелось взять паразита за горло и вытрясти нужные сведения. Но такой способ получения информации здесь не сработает.

– Если у нас сегодня вечер провокаций, спрошу и я, пожалуй, – Сириус потянулся.

– Не рассчитывай на откровенность, – ехидно отозвался Коллоу.

– И кому ты сделаешь хуже? – Мальчишка приоткрыл один глаз. – Дело твое. Вопрос простой. Как ты узнал страшную тайну Каменной Девы?

– Это никого не касается, – жестко отрезал Коллоу. – И вообще, не представляю, о чем речь.

– Пожалуйста-пожалуйста, – Сириус захлопал в ладоши. – Только Эмьюз услышала зов. Девочке не чуждо милосердие.

– Она этого не сделает. – Джулс побледнел. – Эмьюз в принципе не пройдет в подземелье.

– Для справки, – мальчика шумно выдохнул, – она совершила такое путешествие уже дважды.

– Дважды? – глупо уставившись на собеседника, переспросил он.

Как по команде набежала рваная светлая тучка, а через мгновение грузные прохладные капли посыпались с неба на теплые камни и безмятежную гладь.

– Почему мне не сказал? – Запоздалая обида скользнула по спине.

– Не помню, чтобы нанимался шпионить. – Сириус с наслаждением подставил дождю ладони. – В первый раз ничего особенного не произошло. Мне стоит делиться с тобой всеми подробностями?

– Было бы неплохо, – усмехнулся Джулс.

– Не выйдет, – покачал головой тот. – Итак. Как ты проник в страшную тайну Каменной Девы?

– Случайно, – признался Коллоу. – Показать?

– Нет. Не желаю с ним встречаться второй раз, даже во сне. – Мальчишка стиснул свой Орин сквозь мокрую рубашку.

– Он и тебя просил… сделать это ? – взвешивая каждое слово, произнес Джулиус.

– Он всех просит. – На лице Сириуса отпечаталась бесконечная жалость.

Кто хоть раз видел уродливое существо, запертое в чреве Каменной Девы, запомнит этот момент на всю жизнь, как бы длинна она не оказалась.

– И много там посетителей? – беззаботно поинтересовался Джулс.

– Мне известны четверо, включая нас. – Мальчишка не спешил избавляться от кислой мины. – Фолия и Хитрец спускались туда. Порознь. Я точно знал, что он  внутри. Та парочка только догадывалась… а что насчет тебя?

– А я искал путь к дракону и провалился в яму.

Коллоу поежился.

– Эмьюз слышит зов, – замялся Сириус. – Это моя вина. Я имел неосторожность пообещать Безымянному кое-что весьма конкретное. Тогда не представлял, что между мной и девочкой возникнет непреодолимая пропасть времени. Теперь, боюсь, Эмьюз выполнит его просьбу.

– И с чего ей? – скептически нахмурился Джулс.

– Начнем с того, что Варлоу – Вестник. – Мальчишка с тоской окинул взглядом туманный горизонт. – Дева остановила ее.

– Стоп! – Он старался сохранять самообладание. – Я тоже Вестник.

– Конечно. – Сириус закатил глаза. – Если поскрести по сусекам, пол чайной ложки сострадания в тебе насобирать удастся.

– Да пошел ты куда подальше! – не выдержал Коллоу.

– А по губам?

– А промеж рогов?

Джулиус с чувством показал собеседнику один из тех жестов, за которые Мария отхлестала бы по физиономии мокрым полотенцем.

– Конструктивный диалог, – подытожил мальчишка.

– Ты первый начал, – справедливо заметил Джулс.

– Факт остается фактом. Эмьюз может выполнить просьбу безымянного из жалости, – продолжил Сириус. – Всех последствий даже я представить не в состоянии. Ему-то уже будет все равно. Приплюсуй сюда же Каменную Деву в ярости, и самый жуткий кошмар готов.

– Если на то пошло, Дева прекрасно охраняла свою тайну бесконечно долго. Что ей теперь помешает? – Иррациональное желание победить в споре не давало слушать друг друга.

– Ничего, – неожиданно согласился тот. – Она просто убьет Эмьюз, если решит, что угроза неотвратима.

– Дева? – фыркнул Коллоу.

Сириус не ответил. Он молча поднялся на ноги и побрел по берегу.

– Ты куда? – крикнул Джулс.

– «Куда подальше», – отозвался мальчишка.

– Это я должен сердиться! Ты отказываешь мне в человечности! – Последняя фраза комом застряла в горле.

Сириус оглянулся.

– Несмышленый ребенок, – пробормотал он. – Знаешь, тогда… давным-давно, когда я свято верил, что ты плоть от плоти моей… если бы какая-то тварь попыталась отнять тебя у меня, я бы сначала размазал ее по траве тонким-тонким слоем, а уже после размышлял о морально-этической стороне убийства.

Обезоруживающая пауза повисла в воздухе. Глубокая, как летнее небо.

– А в человечности я отказываю вовсе не тебе, – Сириус опустился на колени и сгреб пригоршню мокрого песка. – Давай построим замок? Прямо здесь. С высокими башнями, стеной и рвом… чтобы завтра его смыло прибоем, оставив только гладкий холмик.

Джулиус послушно приблизился и сел рядом. Он прекрасно понимал, что дело не в нем, не в Эмьюз, не в Деве с ее тайнами и даже не в замке из песка. Всему виной одна единственная женщина, подарившая ему жизнь. Вместе с этим осознанием в душе зародилось страшное чувство. Жгучая ненависть. В пустоту. В никуда.

– Я поговорил с Оракулом. – Коллоу силой заставил мысли переключиться.

– И что она сказала? – Сириус отряхнул ладони.

– Почти ничего. – Образ сноходки постепенно вытеснял все остальное. – Обещала, что я больше ничего у нее не попрошу.

– Значит, либо она тебе не понадобится, либо сама сделает больше, чем ты можешь представить, – улыбнулся мальчишка.

– Помощи от нее… кот наплакал, если честно, – пожаловался Джулс. – Она «дала» мне Тангла. Притащила к нему, причем мы зачем-то петляли там, где легче срезать. Потом сунула мне его руку и убежала. Думал, парня хватит удар.

– А это означает, что решение есть, – ободрил Сириус. – Ты его пока не видишь, но где-то колесики судьбы уже повернулись в нужную сторону. Чем плох Тангл?

– Да всем он хорош, – пожал плечами Коллоу. – Только зелен и никакого отношения к вопросу не имеет. Еще очень любит «добро причинять». Я его, кстати, Крестом Капеллана озадачил.

– Где логика? – Мальчишка нахмурился. – Поиски такого артефакта – слишком серьезное занятие. Риск не гарантирован, но вероятен.

– Вот и посмотрим, чего стоит Тангл.

Коллоу поспешил поставить в дискуссии жирную точку. Он опасался, что дальнейшие размышления на тему перечеркнут зыбкую надежду на благоприятный исход. Джулиус с огромным трудом убедил себя в том, что действия сноходки имеют смысл. Что он по непонятным причинам симпатичен спящей девочке, и та искренне желает помочь. В конце концов, Руфус Тангл не худший вариант.

– Что толку теперь гадать? – Сириус по-дружески похлопал Джулиуса по плечу. – От того, будешь ты ломать голову, будешь искать выход или объяснения, ничего не изменится. Даже если нарочно станешь противодействовать. Судьба.

– Тогда замок? – предложил Джулс. – Только я раньше ничего такого не делал.

– Если удалось научить тебя плавать, то с песочной архитектурой проблем не возникнет, – весело ответил мальчишка, и принялся разравнивать площадку под строительство.

* * *

Не только все общежитие, весь университет обсуждал переполох в подземелье. С каждым пересказом история приобретала новые подробности. В Трапезном за завтраком Эмьюз постоянно улавливала краем уха нездоровое шушуканье. «Эта, в розовых очках, разломала целую стену. Камня на камне не оставила! Если стена несущая, аудитории просядут», – горячо шептала своей соседке незнакомая девочка.

– Фантазия на зависть, – хихикнула Би. – Люблю людей, которые говорят о том, чего не понимают, с видом знатоков.

– Я тебе больше скажу, – подхватила Лют. – Они наверняка не представляют, где стена физически находится. А слово «несущая» им просто нравится.

Присоединившиеся к подружкам шуты устроили настоящий спектакль. Мальчишки выпросили у Клер косметику, раскрасили свои лица на манер плачущих клоунов и сокрушенно подвывали, по очереди баюкая «разбитое сердце». В роли «сердца» выступали шапка и шарф, затолканный в нее.

Девочки находили внимание окружающих приятным и волнующим. Одна Эмьюз ничему не радовалась. Она мысленно прикидывала, как станет умолять Зан сделать что-нибудь с храпом. Монотонное похрюкивание, причмокивание и приглушенное ворчание все ночи напролет до окончания, – не самая желанная перспектива. С другой стороны, Тень не хотела показаться грубой. Особенно если остальные подружки ничего не слышали и прекрасно выспались. Она терла слипающиеся глаза и зевала.

Шум Трапезного сливался в многоцветный густой гул, а буквы меню – в сплошную серую кляксу. «Чай с любой булкой», – нудил внутренний голос. – «Или салатик помягче, раз уж подушки к завтраку не подают».

Эмьюз подняла затуманенный взгляд, чтобы поискать вдохновения за соседними столиками, как вдруг девочке померещилось что-то странное. Привычный колокольчик заказа, а рядом грязно-розовое пятно. Тень моргнула. Мираж и не думал пропадать, скорее наоборот. Он сделался четче, проступая акварельными штрихами, пока не превратился в забавное существо. Висячие ушки, круглое брюшко, плечи, покрытые жестким белым мехом, влажный пятачок на длинной мордочке и выпуклые черные глаза-бусины, – зверек напоминал помесь поросенка и крысы. Существо парило в воздухе, держа колокольчик кончиками когтистых пальцев, картинно отставив мизинчик.

Эмьюз, привстав, инстинктивно протянула руку к свинокрысу, но тот игриво подмигнул и пропал.

– Ты чего? – Робин удивленно уставилась на подругу.

– Не проснулась еще, – солгала Тень. – Не обращайте внимания.

– Пора бы уже. – Лют отложила меню. – Тангл не обрадуется невменяемой ученице.

– Захвати мне булочку. – Эмьюз решительно поднялась из-за стола. – Пойду проветрюсь. Голова ватная.

– Если прикорнешь на лавочке и пропустишь начало занятий, сама виновата, – отозвалась та. – Составить компанию?

– Не нужно. – Она изобразила непринужденную улыбку и поспешила покинуть душный Трапезный.

Прохладный ветерок трепал ворот серого плаща. Бабье лето не спешило в Шейдивейл. Низкое небо хмурилось свинцовыми тучами, лениво ползущими от одного края горизонта до другого. Эмьюз не заметила, как добралась до подъема на крепостную стену, а там по ней до раскинувшегося внизу парка.

– Сходишь с ума? – беззвучно спросила она саму себя. – Вчера таинственный зов, сегодня летающий чудик, как будто одного Сириуса мало! Если и храп Зан – слуховые галлюцинации, Мэйсон тебя не спасет.

Девочка жестикулировала и гримасничала, словно рядом с ней живой собеседник вместо безучастных камней.

– Сначала думай, потом делай, во всех остальных случаях получается ерунда, – продолжала Тень.

Эмьюз прекрасно понимала: узнай Росарио или Наставник о странностях, липнущих к бедняжке, тут же запаникуют. Таким, как они, только повод подкинь.

– Пфф… какой-то голос, – отмахнулась Эмьюз. – Сквозняки пещеры плюс воображение. Наверняка все их слышали, но поверила ты одна. Хотела и поверила. Поросенок-монстр? Обман зрения. А храп… Вот он реален. Что Лют, что Би пушкой не разбудишь. Проверено. Маршируй Зан по комнате с барабаном наперевес, они не очнулись бы. Нет никаких «таинственных голосов» и «невидимых зверей».

Девочка опустила руки. Ставить все под сомнение, прячась за скептической болтовней – единственный выход, когда настоящий совет получить неоткуда. У кого спрашивать? У Тангла? У тетки? У Сэра Большого Начальника? Эти люди в любой другой ситуации пригодились бы, но не теперь. Росарио знает про Орин. Но как она отнесется к тому, что за камнем стоит человек? Обвинит ли Сириуса во всех странностях? Вероятно. Вдруг взрослые захотят отобрать амулет?

Эмьюз чувствовала, как многочисленные тайны, переплетаясь, петлей затягиваются вокруг шеи.

– Стоит представить, кому о чем нельзя говорить, возникает желание попросить Реконструкторов зашить тебе рот. На всякий случай. – Тень вздохнула и повернулась спиной к унылому горизонту.

Легкий шорох со стороны парка на земле заставил насторожиться. Гибкие изумрудные побеги заскользили вверх по кладке, волоча за собой длинную подбитую мехом накидку. Ветреница выпрямилась, запахивая полы своего одеяния.

– Снова в одиночестве?  – прошелестело удивительное существо. – Невольно подслушала монолог.

– Я не издала ни звука. – Эмьюз покраснела.

– У меня нет глаз, чтобы видеть, нет ушей, чтобы слышать, и нет рта , – Ветреница проплыла к противоположному бортику. – Но я вижу, слышу и говорю. Я не была за пределами стен, но сны уносят меня в загадочные дали. Мир больше, чем вы позволяете себе понять, полагаясь на самое доступное .

Девочка благоразумно помалкивала. Она разглядывала неожиданную собеседницу, прикидывая, донесет ли Ветреница обо всем, что услышала, ректору. Женщина-растение куталась в просторную накидку и тихонько поскрипывала, точно напевая.

– Нас ждет холодная осень и ранние снегопады , – продолжила Ветреница. – Так считают деревья. А облака считают, что дождь прольется не здесь. Ты не слышишь их, а я слышу. Существуют тысячи вещей, которые были, есть и будут независимо от вас. Если дерево не отвечает тебе, не значит, что оно не слушает. Иди и не мешай миру говорить с тобой .

– Вы… никому не расскажете о нашей встрече? – промямлила Эмьюз.

– Нет , – прошелестела та и рассыпалась ворохом стеблей, скользнувшим обратно в парк.

С минуту девочка стояла, силясь уложить в голове путаные фразы разумного растения. Все это напоминало совет, который Тень так жаждала получить. Не «сделай то-то, так правильно» или «ты права», а направление. Одно Эмьюз решила для себя совершенно точно: если еще хоть кто-то сравнит Ветреницу и горшок с петуньей, горько пожалеет.

Чтобы не подвести Наставника, девочка поспешила найти Лют и дожидаться дальнейших распоряжений Тангла вместе с ней. Бесспорный плюс приключений – дефицит времени на лишние страхи. Эмьюз думать забыла про неуверенность и волнение перед первой официальной тренировкой. Тень уже не боялась неудачи: узнать и освоить новое – для чего еще учеба?

Сэр Тангл же со своим волнением не справился. Он выглядел так, точно проглотил швабру. Напряженный и скованный Руфус теребил связку ключей и сонно тер глаза.

– Где обещанный контролер? – спросила Эмьюз.

– Задерживается, – без энтузиазма ответил тот. – Покажите себя воспитанными девочками. Поздоровайтесь, а после помалкивайте. Не задавайте мне вопросов, я потом вам объясню, если сразу что-то не поймете. Чем меньше у контролера поводов сомневаться в моих преподавательских способностях, тем быстрее мы избавимся от него (или от нее) и начнем тренироваться в полную силу.

– Вы не знаете, кто это? – уточнила Лют.

– Более того, контролер меня тоже не знает, – признался Тангл. – Чтобы без скидок и поблажек.

Наставник повел своих подопечных вглубь здания.

– Финн пустил нас в специальное помещение, – пояснял он на ходу. – Там нет окон, защищенные стены и достаточно высокий потолок. Карлики уже вынесли оттуда… хлам. Единственный минус – запах подвала, но к нему легко привыкнуть. Тринадцать лет без студентов-Танцоров не так и много, но и не мало тоже.

– А кто учился тогда? – Блондинка совершенно не переживала.

– Не поверишь, – усмехнулся Тангл. – Я!

Путь продолжился в тишине. Вместо хитрого входа в подземелье Наставник нырнул под лестницу. Низкий свод не позволял ему выпрямиться, а от стен тянуло плесенью. Пятьдесят пять ступенек вниз, пологий спуск и тяжелая дверь. Ручка в форме кошачьей морды, держащей в зубах медное кольцо. Петли протяжно заскрипели, приглашая посетителей внутрь.

– Мы под землей? – Отчего-то эта перспектива Эмьюз не радовала.

– Не совсем, – поправил Тангл. – Но на две трети точно. Видишь линию? За ней уже «поверхность».

Земляной пол, посыпанный свежей стружкой, глотал шаги. Естественно, никаких ламп не предполагалось – идеальные условия для Теней. Круглые зарешеченные окошки вентиляции в потолке не пропускали ни лучика света. Пустой стол, коренастый стул со спинкой, достойной трона, громадный шкаф в дальнем углу, – вот и весь интерьер. Правда, была еще непонятная мазня полтора метра в высоту и три в ширину в красивой раме.

– Картина неизвестного художника. – Лют поморщилась.

– Художников, – загадочно отозвался Наставник. – На холсте написаны имена тех, кто здесь тренировался. Перед выпуском я позволю добавить свои. При условии, что вы будете достойны.

Тангл направился к шкафу, распахнул створки и взмыл в воздух. Танцор несколько минут гремел чем-то на самой верхней полке, после чего извлек из пыльных глубин два крюка, два троса с гирями и два кольца.

– Странный инвентарь для полетов, – прошептала блондинка.

– Особенно гири, – согласилась Эмьюз.

Пока Наставник ввинчивал крюки в потолок и налаживал тросы, девочки прошли к картине. Слои разноцветной краски буграми ложились друг на друга, перемешиваясь в одно пестрое пятно. Ближе к центру буквы укрупнялись, а надписи наползали одна на другую, словно толкаясь локтями. «Руфус Тангл» красовалось точно в центре, небрежно намалеванное серебром.

– Кого ищешь? Вот он! – Лют ткнула пальцем в картину. – Я впишу себя прямо под Наставником. Здесь. Место занято!

Эмьюз не ответила. Она мысленно считала бесконечное множество слоев. Девочка вовсе не рассчитывала найти имя дядюшки Джулиуса. Тень упорно высматривала свою предшественницу.

– Дайна Уиквилд, – почти беззвучно прочла Эмьюз.

Темно-вишневые буквы выстроились вертикально почти по самой кромке холста. «Не такая, как все», – промелькнуло в голове.

Дверь всхлипнула снова, и девочки как по команде обернулись. На пороге стоял мужчина несколько выше Наставника и ощутимо шире в плечах. В жемчужно-белой форме без знаков отличия незнакомец напоминал привидение.

– Не знала, что маску могут призывать и демобилизованные Танцоры, – имитируя улыбку, прошептала Лют. – Мне уже жутко.

Мужчина критически осмотрел собранную Танглом конструкцию, достал блокнот и нацарапал что-то на первой странице шуршащим карандашом.

– Я бы попросил вас делать записи, касающиеся исключительно преподавания. – Руфус честно пытался быть жестким.

Контролер поднял взгляд. Из-за дымных белых клубов, скрывавших лицо, воображение рисовало самую злобную и ехидную гримасу, какую хватало духу представить. Мужчина не проронил ни слова, только еще что-то пометил в своем блокноте.

– Я… – но новый приступ карандашного шуршания заставил заготовленные возражения захлебнуться.

Эмьюз кожей чувствовала негодование своей пары. Лют не испытывала уважения к жемчужной форме, но на удивление сохраняла спокойствие. Девочки, не сговариваясь, поравнялись с Наставником.

– Здравствуйте, Сэр, – почти хором произнесли они.

– Леди Эмьюз Варлоу и Леди Лют Фьюри, – представил Тангл.

Неприветливый Танцор коротко поклонился и устроился за столом напротив натянутых, как струны, тросов.

– Думаю, можно приступать, – неуклюже подытожил Руф. – Если с первого раза что-то не получится, не страшно. Я планирую посвятить полетам семестр, в конце которого сдается зачет, состоящий из теории и практики. Так вот, чтобы теория не легла в ваших головах мертвым грузом, мы начнем с простейших упражнений.

Он только развернулся помочь студенткам занять исходные позиции у станков, как за спиной снова заскрипел проклятый карандаш.

– Вы меня отвлекаете, – сообщил Тангл неприятному типу. – Делаете записи – пожалуйста! Сколько угодно, но потише.

Предсказуемый ответ окатил ушатом ледяной воды. Монотонное шуршание грифеля звучало приговором. Где-то в груди вспыхнуло неодолимое желание засунуть контролеру его карандаш в ухо. С блокнотом заодно.

«Не обращай на него внимания, не обращай на него внимания, не обращай», – мысленно твердила Эмьюз, как будто Наставник слышал ее.

– На трос нанизаны кольца, – скрепя сердце, продолжил Руфус. – Поднимите их, как вам удобно, и не отпускайте. «Полет с кем-то» и «автономный полет» – вещи разные. Тренажер сделан таким образом, чтобы скрадывать эту самую разницу ощущений.

Тяжелое прохладное кольцо легло в ладонь. Ни одна из маленьких Теней не собиралась подводить Тангла. Сколько бы он ни отводил занятий на полеты, оторваться от земли сегодня, чтобы вредный контролер проглотил карандаш, – обе девочки считали своим долгом.

– Дышите глубоко и ровно, – ласково вещал Руф, отрываясь от земли. – Не смотрите на меня. Трос особенный. Он является очень хорошим проводником благодаря материалу, из которого изготовлен. Сейчас я медленно досчитаю до десяти и приложу руки к обоим тросам, чтобы вы смогли взлететь вместе со мной. Закройте глаза.

Стоило векам опуститься, как Эмьюз окутала непроницаемая бархатная темнота. Девочка прислушалась к себе.

– Раз , – голос Тангла шелестел откуда-то сверху. – Представьте, что ваши тела легче воздуха. Два . Почувствуйте приятную немоту в коленях. Три . Поверьте, я не требую от вас ничего невозможного. Четыре . Где-то там, над головой, всегда есть небо. Манящее и высокое. Пять . Скорость и свобода без границ и препятствий. Шесть . В глубине души вы знаете, что можете летать. Семь . Земля не держит вас. Восемь . Встаньте на носочки, вы не заметите ее под ногами. Девять . Вы уже в воздухе. Десять . Медленно откройте глаза и посмотрите сами, если не верите мне.

Эмьюз инстинктивно вцепилась в кольцо покрепче, когда обнаружила себя в пяти метрах над полом. У бедняжки похолодела кровь, и только крошечные голубенькие искорки продолжали кружиться колючими пушинками.

– Не бойтесь, – попросил Наставник. – Поздно бояться. Все получилось. Страх еще попытается вернуть вас на землю. Не позволяйте ему. Я немного солгал. Трос самый обыкновенный. Он нужен в качестве направляющей движения. Удерживать себя вертикально не так-то просто, когда уже неважно, где низ, а где верх. Так, держась за кольцо, вы фиксируете положение в пространстве.

Руфус перевел дыхание.

– На будущее: пока вы не получили форму Танцоров, приходите на занятия в подобающей одежде, – посоветовал Тангл. – Есть волшебная штука, называется «штаны». Незаменима в нашем случае.

Эмьюз обернулась, чтобы посмотреть на Лют, но вместо лица увидела ботинки. Вторая Тень поднялась выше и, соответственно, сильнее испугалась. Лют покачнулась и немного съехала по тросу.

– Да, вы висите на приличном расстоянии от пола, – согласился Наставник. – Да, падать больно. Вестибулярный аппарат в данный момент сообщает вам, что у тела нет точки опоры, и оно, по идее, должно рухнуть: такое забавное ощущение в животе. Пройдет со временем. Постарайтесь удержать высоту. Ирония заключается в том, что приземляться гораздо сложнее, чем взлетать, и вот так вдруг не получится. Когда станет тяжело, просто скажите, и я помогу вам спуститься.

Что значит «тяжело», Эмьюз поняла слишком быстро. Ступни налились свинцом и словно распухли. Ботинки с носками больно врезались в кожу. Девочка стиснула зубы. Оцепенение, сковавшее тело, никак не вязалось с разговорами о свободе, скорости и небе. К горлу подкатывались волны тошноты, но самолюбие не позволяло сдаться. «Как замечательно, что я все-таки пропустила завтрак», – стараясь отвлечься, думала Эмьюз.

Дверь в комнату с визгом распахнулась, едва не слетев с петель.

– Погорячился, – виновато сообщил Танцор, переступая порог. – Силу не рассчитал.

В голове девочки явно что-то сломалось. Она отчетливо узнавала в этой Тени Вильгельмину. Те же интонации голоса, а внешность другая! Да что там внешность! Леди Вильгельмина должна быть… женщиной !

– Здорова, крошка Мо! Ты чего тут делаешь? Тангла нет? Это такой шустрый лохматый парень из наших. – Вошедший явно не видел ни Руфуса, ни его девочек.

Некогда грозный контролер швырнул карандаш с блокнотом на стол и картинно покрутил пальцем у виска.

– Он что, здесь? – опешил Танцор. – И не один, да?

Названный «крошкой Мо» хлопнул себя по лбу, развеивая маску. Эмьюз видела множество всяких разных людей, но таких черных еще не встречала. Гладко выбритая голова цвета темного шоколада, почти плоский нос с широкими ноздрями, толстые губы и выпуклые карие глаза.

– Знаешь, Вилли, похоже, я все-таки тебя ненавижу, – гудящим басом произнес он.

– Прости, Моисей. Я не нарочно. – Танцор вертел головой, стараясь определить положение нечаянных зрителей.

Острая боль скользнула от плеча к локтю и в кисть. От неожиданности девочка потеряла равновесие и сорвалась вниз. Моисей выкинул вперед руку, и падение остановилось. Мужчина бережно опустил Эмьюз на землю.

– Что? Что случилось? – заволновался Руф.

– Свело, – простонала Тень, растирая плечо.

Тангл немедленно спустил Лют на пол. Эмьюз подозревала, что необходимости в этом не было, но промолчала.

– Потерпи, – уговаривал он. – Сводит не от полета. Само по себе заболело. Не переживай.

– У-у-у… – протянул Вилли. – Аншлаг. Мне в деканате сказали, где у Тангла занятия, а я, к своему стыду, не сообразил, какие именно.

– Для первого раза, наверное, достаточно, – объявил Руф.

После «крошки Мо» воспринимать контролера серьезно не получалось. Руфус бесцеремонно согнал его со стула и усадил Эмьюз.

– Занятие окончено. Лют, ты свободна, – обернувшись ко второй девочке, сказал он.

– А она? – спросила та.

– Эмьюз посидит немного и тоже пойдет, – заверил Наставник.

Блондинка на трясущихся с непривычки ногах поковыляла к выходу.

– А чего это вы, Леди, так на меня таращитесь? – весело спросил Вилли, опускаясь перед девочкой на корточки.

– Мне кажется, я знаю вас… Сэр, – робко призналась Эмьюз.

– Девица из меня никудышная. – Он развеял маску и улыбнулся. – Вильгельм Хьорт, прошу любить и жаловать. В основном «любить».

Длинные каштановые волосы, зеленые глаза, острый нос, ямочки на щеках, мужественные скулы и небритый подбородок, – едва ли из всего этого вообще могла получиться женщина.

– Мне так больше нравится, – сказала прежде, чем подумала.

– А это мы проверим… лет через пять. Легко! – подмигнул Вильгельм.