Невозмутимый Ариэль задумчиво бродил по серому пляжу, устланному галькой, отшлифованной неумолимым прибоем. Холодные пенные волны, шурша, накатывались одна за другой, гонимые бодрящим ветром. Длинный шарф привратника развевался, путаясь в лентах волос, по-особенному белых на фоне легкой дымки, окутавшей горизонт.

Стороннему наблюдателю картина показалась бы нереальной, оторванной от всего остального мира. Тонкая полупрозрачная фигура, тонущая в плеске волн и собственной меланхолии, всепоглощающая гармония внешнего и внутреннего, голос одинокой дудочки на границе слуха и воображения, – иллюзия, за которой так просто уйти, кануть в небытие.

Ариэль обернулся. Тоскливый взгляд весеннего неба, затерявшегося посреди осени, просветлел.

– Давно вы здесь, Сэр? – поравнявшись с Джулиусом, спросил привратник.

– Не особенно, – солгал тот. – Не хотел отвлекать.

– От мгновений свободы в несвободе? – Умиротворение собеседника завораживало.

– Ты слишком много думаешь об этом, – попытался пошутить Джулс.

– Как и вы, Сэр, – совершенно серьезно ответил Ариэль.

Они стояли рядом, безмолвно всматриваясь в выцветший пейзаж вдали. Джулиусу нравилась мысль о том, что он ничуть не нарушает собой хрупкого ощущения прозрачности, пропитавшего воздух.

Время от времени Ариэль бросал на Сэра Коллоу осторожный взгляд, словно опасаясь, что Мастер Тени оборвет молчание. А тот не думал ни о чем, лишь наслаждался минутами пустоты, утекавшими в вечность.

Солнце дымным диском, сокрытым за облаками, медленно ползло в сторону заката, не в силах дотянуться лучами до земли.

– Мне пора двигать Башню, Сэр, – виновато сообщил привратник. – Желаете остаться?

– В одиночестве… не очень, – признался Джулс.

– Значит, вы тоже несвободны. – Ариэль изобразил мягкую улыбку.

– Почему ты все сводишь к этому? – искренне удивился он. – На свете полно вещей во сто крат прекраснее свободы.

– Например? – копируя удивление, отозвался тот.

– Любовь – первое, что приходит на ум. – Коллоу сел на землю, приготовившись к тому, что привратник вот-вот исчезнет.

– Для любви нужны двое, а это уже несвобода каждого в отдельности, – возразил Ариэль.

– Откуда у тебя такое понимание свободы? – Джулс чувствовал бессмысленность любого спора.

– Я нашел его сам.

Привратник протянул Джулиусу руку. Рассчитывая на перемещение в холл Башни, Сэр Коллоу поднялся. Но стоило коснуться холодной ладони, как в грудь ударил порыв ветра. Ариэль вовсе не собирался прекращать беседу, он всего лишь прервался на выполнение привычных обязанностей. Снова бешеная скорость закружила Джулиуса, унося прочь от серого пляжа в неизвестность. Привратник, не отрываясь, смотрел своему спутнику в лицо так, будто мог прочесть его мысли.

– Куда? – одними губами спросил Ариэль.

– Куда угодно, – ответил Джулс, но голос немедленно отстал и заблудился где-то над морем.

Волшебный калейдоскоп пейзажей замер. Опять пляж, только совершенно непохожий на предыдущий: белый бархат песка дышал накопленным за день жаром в черное южное небо, усыпанное звездами.

– Что вы чувствовали? – Ариэль поправил шарф.

– Странное сочетание движения с неподвижностью. – Пытаясь избавиться от наваждения, Джулс по-собачьи тряс головой. – Словно бы не мы летели, а мир проносился мимо нас. А ты?

– Я? – Привратник часто-часто заморгал. – Ваш пульс, Сэр. Об остальном как-то не подумал. Мне бы… понравился звук.

– Ты не слышал его раньше?

Разговор из непринужденного стремительно превращался в трогательный. Детская наивность Ариэля, помноженная на его нечеловеческую природу, несколько смущала. Казалось, привратник старается понять для себя что-то очень важное, но боится прямо попросить помощи.

– Вот он я, – Коллоу широко развел руки. – Несчастный обладатель живого сердца. Послушай, если хочешь.

Дважды повторять не пришлось. Ариэль легко оторвался от земли и плавно подплыл ближе. Загадочное существо прильнуло к Джулиусу всем телом и смежило веки. К горлу подступило желание немедленно оттолкнуть Ариэля, но жалость не позволила. В глубине души Коллоу надеялся доказать Сириусу и самому себе, что привратника рядом с людьми держит нечто большее, чем какой-то договор.

– Мне сказали, что если тебя отпустить, ты не вернешься, – тихо произнес Джулс.

– Не вернусь, – подтвердил тот. – Вы бы тоже не вернулись, Сэр. Только потеряв свободу, я понял, что она такое.

– Одиночество – это не свобода. – Он дышал глубоко и ровно. – Можно вернуться не для того, чтобы снова служить, а чтобы повидать друзей. Скажем, меня.

– И это тоже будет несвобода. – Ариэль дрожал, как лист на ветру. – С ощущением потребности в ком-либо теряется самодостаточность. Люди привязываются ко внешнему, или своему представлению о нем. А для меня удерживать облик человека уже оковы.

– Плевать на внешнее. – Опять Коллоу безоговорочно поверил своим собственным словам. – Чем бы ты ни оказался на самом деле, лишь бы мы смогли вести привычные беседы. Личность интереснее оболочки, в которую упакована.

Привратник отстранился, но едва-едва, чтобы заглянуть Джулиусу в глаза. Наверное, впервые в жизни Джулс говорил банальности, поросшие ковриком вековой пыли, с таким ошеломительным эффектом.

– Наслушался? – шепотом спросил Коллоу. – Отпускаешь меня?

Лицо Ариэля ожило. На мгновение на нем отпечатались испуг и застенчивая кротость. Привратник поднял тонкие бледные пальцы к губам, а воздух вокруг сделался влажным. Но иллюзия рассеялась тотчас же.

– Не смею задерживать, Сэр. – Ариэль опустился на землю в нескольких шагах.

– Не хотел обидеть, – попытался реабилитироваться Коллоу.

– Обидеть? – Привратник спрятался в не по погоде теплый шарф почти по самые глаза. – Вы слишком добры.

– Возможно, – пожал плечами Джулс. – Но ты заслужил. Кстати, как там с ответом на тревожащий вопрос?

– Плашка? – догадался он. – Не торопите меня.

– А я и не тороплю, просто любопытно.

Джулиус понимал, когда нужно остановиться. Бесполезно ломиться в запертую дверь, имея на руках ключ и зная, что внутри в данный момент вторжению вряд ли обрадуются. Ариэль получил больше, чем мог ожидать, и теперь остро нуждался в покое. Коллоу отчего-то задался целью завоевать его доверие, а для этого следовало проявить осторожность: не испортить, не нарушить, не перестараться.

Вернувшись в кабинет, Джулс первым делом проверил балансирующую панель. Все сферы безмятежно поблескивали в своих ячейках. «Почему на гладких шариках нет заводских номеров?», – подумал Коллоу. – «Без них возможна путаница». Он зевнул и сел на кровать. Безразмерные сутки выматывали.

Справедливые опасения Никс относительно ситуации с Танглом объяснялись в основном тем, что история уж очень походила на попытку обмануть Магистра. Со своей стороны Джулиус ничего подобного не наблюдал. Стечение обстоятельств – никак нельзя считать полноценной ложью.

Он стянул сапоги и свернулся клубком прямо на покрывале.

* * *

Голый и обернутый в жесткую простыню, Руф чувствовал себя крайне неловко, особенно учитывая наличие зрителей. Последние занятия давно закончились, прошел и ужин. В гулких лабораториях царило мрачное запустение.

Шаркая расшнурованными ботинками, Руфус выбрался из-за ширмы на бледный свет, очерчивавший угол.

– Что мешает зажечь лампы? – покосившись на робкий светильник, осведомился Тангл. – Темноты я, конечно, не боюсь, но вам же работать, разве нет?

– Не нервничай, пожалуйста. – Макс стряхнул крошки с редких усиков и передал пакет с печеньем своим мальчишкам. – Тут один рубильник на все крыло, а крайние окна выходят аккурат на апартаменты госпожи декана. Я ничего о ней плохого сказать не хочу, но мог бы.

– Покойный Гудман – лучший! – подхватили шуты.

– Цыц! – изображая жутко важного профессора, прикрикнул Макс. – У нас с мадам Аллард разные взгляды на инициативы студентов.

Он извлек из шкафчика специальные очки и вручил Руфусу. Две выпуклые зеленые плошечки на резинке превратили бы в стрекозу кого угодно. Руф нехотя натянул смешную конструкцию на голову, и мальчишки немедленно захихикали.

– Передумаю! – припугнул Тангл.

– Руфус, пожалуйста, полезай в прибор, – мученически вздохнул Макс. – Мне еще нужно до поднятия моста как-то вернуться домой.

Внушительная машина напоминала круглую печь. Максимилиан открыл герметичную заслонку и выдвинул салазки, состоящие из множества мягких валиков. Затем он подкатил столик с заботливо разложенными штуками, похожими на пластыри разной формы, и тюбиком мази.

– Как мне туда загружаться? – Руф с интересом заглянул внутрь.

– Сначала отдай простыню, – спокойно сообщил Макс.

– Мы так не договаривались! – Тангл кожей чувствовал, что краснеет.

– Руфус, это не смешно. – Он взглянул на часы. – Я даже дам тебе ракушку. Она мягкая и держится, как присоска.

Несчастный Танцор вцепился в простынку и протестующе замотал головой.

– Все хорошо. – Бэн сделал шаг вперед. – Процедура стандартная, чаще всего Тени проходят ее в бессознательном состоянии. Кого тут стесняться? Мы – Реконструкторы.

– Было бы из-за чего стесняться! – Попытка Дэна ободрить провалилась.

– Когда я соглашался, ни на что унизительное не рассчитывал, – проворчал Тангл, скрываясь за ширмой.

Желание быстро одеться и ускользнуть вспыхнуло, но тут же погасло. Сбежать из-за такой ерунды – самый легкий способ потерять лицо.

– Что теперь? – Не в силах расстаться с простыней, Руф отчаянно тянул время.

– Это не ко мне вопрос. – Макс поднял руки.

– Садитесь так, чтобы край оказался четко под коленями, – скомандовал Дэниэл.

«Мальчишка старательно отводит взгляд», – отметил Руфус. – «Хоть для кого-то из них я не кусок мяса и не подопытный кролик». В сердце шевельнулась теплая благодарность. Во всех без исключения Реконструкторах Тангл чувствовал какое-то пренебрежение. Отношение к Теням, как к безликому материалу… глине.

– Проговаривайте все свои действия, – попросил студентов Макс.

– Мы обрабатываем клеммы проводящим гелем и распределяем по контрольным точкам, – объявил Бэн и взял круглый пластырь и тюбик.

Через минуту шут обклеил Руфуса разнокалиберными пластинками, как школьник коробку для завтрака.

– Осторожно ложитесь на спину. – Дэн коротко посмотрел на Танцора и уткнулся в конспект. – Не пытайтесь продвигаться самостоятельно, машина это сделает за вас.

Руф не видел ничего, кроме потолка, когда аппарат негромко звякнул, и валики пришли в движение. Мягкая подстилка в самом деле плавно внесла его под невысокий свод, а Бэн закрыл дверцу.

– Теперь недолго, – голос мальчишки долетал едва-едва. – Не вертитесь и не машите руками.

– Я похож на идиота?! – Руф приподнял голову.

– Порядок такой! – Бэн постучал в плотное стекло и показал два больших пальца вверх.

Руфус зажмурился. Вокруг что-то беспрестанно щелкало, шуршало, мигало и пикало, а по телу мурашками пробегали волны приятного сухого жара. К концу процедуры Тангл чуть не задремал.

– Ну как? – спросил он, спуская на пол босые ноги.

– Не знаю, как сказать, – замялся Дэн, вручая пациенту простыню и пакет печенья. – Вам стоит подкрепиться.

– Зачем еще? – нахмурился Руф.

– Дефицит веса, – не церемонясь, бросил Макс. – Сорок шесть килограмм при твоем росте – это чудовищно. Кому-то следует уделять больше внимания питанию.

– А кому-то следует о питании вообще забыть, – огрызнулся Тангл.

– К чему ты клонишь? – Реконструктор сложил руки на животе.

– Либо вынь арбуз из-под рубашки, либо житье с мамой на пользу не пошло, – ехидно отозвался тот.

– Если меня шуточки про пластинки на зубах не задевали, почему ты решил, что теперь что-то изменилось? – Макс нацепил на нос очки. – Я себе нравлюсь. Прописать тебе что-нибудь? Серьезно. Прописать? Чтобы быстро и эффективно.

– Пропиши. – Руф потупился.

Он злобно хрустел рассыпчатым печеньем, пока мальчишки собирали свои хитрые наклейки в ведерко и стирали остатки геля.

– Что вы чувствовали… там, внутри? – осторожно поинтересовался Дэн.

– Ничего особенного, – ответил Руфус. – Тепло и душно немного.

– Тепло или жарко? – уточнил Бэн.

– Скорее жарко, – согласился Тангл. – Но не так, чтобы невыносимо.

Руф посмотрел на свои руки.

– Макс, а покраснение – это нормально? – заволновался он.

– Вполне, – успокоил тот. – Вы, Тени, обычно бледнокожие. Сейчас пройдет.

– Чисто теоретически… А для человека это покраснение не превратится в ожоги? – как бы между прочим спросил Дэниэл.

– Нет, конечно! – Макс строго взглянул на студентов поверх очков. – Такие же приборы, хоть и с меньшим функционалом, используются не только в психофизической реконструкции, но и в простой – рекреативной. Назначают редко, стараются обходиться. Процедуру можно повторять не чаще, чем раз в пять лет. Людям, разумеется.

Забытый всеми аппарат призывно запищал и выплюнул длинную широкую ленту бумаги.

– Вот и наши данные, – потирая руки, объявил молодой профессор.

Мальчишки, побросав все, сгрудились около Макса и с нескрываемым любопытством уставились в ряды кривых линий.

– Где здесь внесенные изменения? – Бэн попытался оторвать ленту.

– Рано! – возразил Карвер. – Еще не все. Изменения начинаются вот отсюда.

– Я тоже посмотреть хочу. – Руф прошлепал к Реконструкторам, обернувшись простыней на манер тоги.

– Смотри. – Макс подвинулся. – Вот ровненький ряд – здесь твои собранные кости. Красиво и правильно, ничего не «торчит»…

Тут он запнулся.

– Профессор, откуда здесь две ступеньки и сужение? – удивился Бэнжамин. – Это ошибка? Мы что-то не так приклеили? Придется переделать?

Макс только зашипел. Он ругнулся вполголоса и постучал кулаком чуть выше того места, откуда торчала бумага. Не удовлетворенный результатом, Макс несколько раз нажал ближнюю кнопку.

– А нам говорили, что это делу не поможет, – выдохнул Бэн, но мгновенно прикусил язык.

– Доктор, я умру? – Танцор попробовал разрядить ситуацию единственным доступным способом.

– Не суетись под тесаком, – нервно рассмеялся Карвер.

Проклятая машина снова ожила. Она выплюнула остаток старой ленты, отделенной ровными дырочками, выстроившимися в линию. Макс оторвал проверенную часть и нетерпеливо подставил ладони под отверстие.

– Разродишься или нет? Чтоб тебя… – бормотал он. – Давай, красавица!

Прибор точно всхлипнул – мигнули крошечные лампочки, и новая лента высыпалась Максу прямо в руки. На ней не было ни беспорядочно намалеванных штрихов, ни кривых, только буквы и цифры.

– Беру свои слова назад. – Карвер выпрямился и сдвинул очки с носа на макушку. – Никакой это не дефицит веса, а результат вмешательства…

Как безумный, Реконструктор метнулся к столу, разложил распечатку и принялся что-то обводить и вычеркивать.

– Печенье не отдам, – улыбнулся Руф.

– Пожалуйста-пожалуйста, – кивнул Дэн. – Оно не наше.

– Профессор, что там? – Бэн попытался заглянуть Максу через плечо.

– Вы еще здесь? – Карвер быстро перевернул лист белой стороной вверх. – Получили, что хотели? Получили. Идите в общежитие, мальчики. Я вам эксперимент как две лабораторных зачту, если исчезните.

Шуты переглянулись. Они явно не желали сдаваться без боя, но когда война заранее проиграна, деваться некуда.

– Кросс, – окликнул Руфус. – Возьми себе. Господину профессору столько сладкого вредно.

С утешительным призом наперевес мальчишки скрылись за дверьми. Выждав пару минут, Макс прокрался к выходу и выглянул в коридор.

– Не очень-то ты им доверяешь, – поцокал языком Тангл.

– Одевайся, – отмахнулся тот.

Карвер бродил по освещенному пятачку от стола к машине и обратно. Руф прислушался.

– Кто он такой, чтобы так издеваться над фундаментальной наукой? – сокрушался Реконструктор. – Или где застряла наша наука, если все – реально?

Несчастный Макс замер, растерянно уставившись в белую стену.

– Объясни, что со мной не так? – попросил Тангл.

– Спрашиваешь? – Он втолкнул салазки и с силой захлопнул дверцу прибора. – Стыдно признаться, но сейчас я понимаю столько же, сколько ты. Одно могу сказать наверняка. Это он!

– Дефицит веса? Господь Бог?.. Коллоу?!

Карвер замахал руками, что твоя мельница!

– Когда бы он успел? – не поверил Руфус.

– На этот вопрос отвечу запросто. – На всякий случай Макс снова заглянул в распечатку, прежде чем продолжить: – Когда были собраны твои кости. После того… неприятного случая.

– Хорошо. – Ничего не значащая заплатка на неловком молчании. – При чем тут дефицит веса?

– Твой скелет неестественно легкий. – Реконструктор развел руками. – Возвращение домой откладывается. Сейчас расстрою маму.

– Не нужно жертв.

– Руфус, я жажду разобраться! – Он схватил Танцора за рукав. – Узнаю «зачем» – подберусь к разгадке «как».

– А мне что делать? – В голове все перемешалось.

– Купи батон. Мама его к ужину ждет.

Уже в дверях Макс остановился.

– Если это не случайность, я первый упаду ему в ноги и буду сапоги целовать, только чтобы получить хоть немножко мудрости, – прошептал он.

Простые действия как нельзя лучше подходили сейчас, когда от новостей взрывался мозг. Подслеповатая Аманда Карвер долго щурилась в глазок, прежде чем отпереть незнакомцу. Руфусу пришлось потрудиться, доказывая старушке, кем он является. Пусть время ее не пощадило, но это была все та же строгая, резкая женщина с бескомпромиссным характером и бульдожьей хваткой.

– Узнала тебя, – хищно улыбнулась старушка.

– Вполне вероятно.

Руф действительно пару раз навещал дом родителей Макса в корыстных целях. Его мать питала страсть к разного рода и вида парикам, но относилась к своей коллекции весьма ревниво. Баламуту пришлось потрудиться, чтобы толкнуть соседа на маленькое преступление. Тогда у Макса еще был жив отец: тихий и незаметный человек, привыкший пропускать все, что болтает жена, мимо ушей.

– Я ничего не забываю, – продолжила мадам Аманда. – Приятно видеть, что из хулиганов тоже вырастают приличные люди. Надеюсь, ты больше не крадешь париков?

– То был шиньон, – поправил Тангл. – И взял его ваш сын.

– Мой мальчик – святой! – оскорбилась старушка.

Удаляясь вглубь дома, миссис Карвер ворковала что-то о том, какой Максимилиан значительный, если ему прислуживают Танцоры. «Миссия выполнена», – подумал Руф, снова оставшись наедине с собой посреди вечернего города.

Он оторвался от земли. Обгоняя собственные мысли, Руфус кружил над окрестностями, стараясь избавиться от нарастающего сосущего страха. Обвинить Коллоу в своей неспособности передвигать предметы проще простого. Но не шутки же ради Мастер Тени приложил руку к восстановлению никому не нужного мальчишки?

Тангл опустился на площадку маяка Западной Башни. Пусть он ничего не смыслил в Реконструкции, только задавать вопросы это не мешало.

– Хьорт, – приказал зеркальцу Руф.

– А я как раз собрался с тобой перекинуться словечком-другим, – солгал Вильгельм в отражении.

– Поднимайся, – попросил Руфус. – Замкнутое пространство меня не радует.

– Уже.

Камни кладки расползлись, обнажая люк, а через мгновение и сам страж выбрался наружу. Вильгельм сунул руки в карманы формы, подпер спиной сигнальную чашу и точно нахохлился. Он не дергался, не угрожал и ни о чем не спрашивал.

– Пришел за благодарностью? – наконец, выдавил Хьорт.

– Я? Нет! – попытался возразить Руфус, но Вильгельм только головой покачал.

– Не мельтеши и послушай, – вздохнул он. – В сытые и счастливые времена тебя окружают толпы друзей, готовых похлопывать по плечу и слушать байки. Но стоит судьбе отвернуться, вокруг наступает ледяная пустота, бесконечная и черная, как космос. Маркус был, прямо скажем, не подарок. Однако он, не раздумывая, пожертвовал бы жизнью ради тех, кто ему дорог. Относись, как хочешь, но Маркус был согласен умереть и за тебя тоже.

– Не замечал. – Настроение пошатнулось.

– А ты так много знал о нем? – Брови Танцора иронически изогнулись. – В Наставники Маркусу досталась настоящая мразь. Дитрих Блау. Язык не поворачивается назвать его «Сэром». Тот тип отличался неутолимой жаждой крови. И Орден беззастенчиво затыкал им дыры, когда требовалось стереть что-нибудь с лица земли, не испытывая лишних эмоций. Если все мы «живое оружие», то Дитрих был просто «оружием», без всяких. К тому же, Блау не интересовался женщинами, то есть в принципе, и по весьма пикантной причине. Маркус стал для него «последним шансом». И, поверь, «каменным поясом» там воспитание не ограничивалось. Только твой-то Наставник жаловаться не умел и покрепче был.

Руф нащупал перила позади себя и сел.

– Когда Маркус применил «каменный пояс» к тебе, наш Мастер сам снял с него вину и полностью переложил на Дитриха, – продолжил Вильгельм. – Блау судили. За все сразу и при закрытых дверях. Когда понял, что приговор однозначен и неизбежен, Дитрих напал на обвинителя. Собственно, это был его последний бой. Коллоу изорвал того в клочья на месте, а Маркусу солгал, что Блау сознательно взял его вину на себя.

– Зачем? – слабым голосом спросил Тангл.

– Наверное, затем, чтобы Штэйнфол изменил свое отношение к тебе, ведь за все придется отвечать.

– Нет… Зачем ты мне это рассказываешь? – простонал Руфус.

Он схватился за голову. Дыхание сбилось, а по похолодевшему телу волнами прокатывалась дрожь.

– Потому что благодарен Маркусу… за тебя.

Вильгельм подошел и по-отечески положил свои тяжелые ладони Руфусу на плечи.

– Давно в курсе? – Тангл отчаянно цеплялся за рассыпающуюся реальность.

– Нет, – честно признался тот. – Леди Корникс поделилась. Для нее это повод не верить в тебя, для меня – наоборот.

Он сел рядом, и до ноздрей Руфуса сию же секунду донесся неприятный запах.

– Ты… пьян? – Руф поморщился.

– Смеешься? – прищурился Вильгельм. – В этом никчемном городишке не хватит алкоголя, чтобы напоить меня допьяна.

Сознание Тангла внезапно очистилось, словно переполнившие его мутные образы схлынули все разом.

– Знаешь, зачем я приходил? – вспомнил он.

– Не тяни, – отмахнулся Хьорт.

– Какой Коллоу на самом деле человек? – Вопрос в лоб застал собеседника врасплох.

– Коллоу? – протянул он. – Разный. Боятся его справедливо. Но для нас с Хэвэн это был «дядюшка Джулиус». Баловал обоих. Мог свалиться как из ниоткуда посреди ночи! И без подарков не приходил. А нет ничего – денежку на карманные расходы выдаст. В Пансионе почти не жили. Леди Корникс снимала дом, чтобы мы… чувствовали себя «семьей». Коллоу нас там часто навещал. Золотое время. Помню как сейчас!

Истории лились из Вильгельма неудержимым потоком. И выходило с его слов, что «дядюшка Джулиус» чуть ли не самый замечательный человек на земле. Но как-то не клеился этот образ с тем, который нес в себе Натан. А уж с тем, который составил Тангл, и подавно! Сердце червячком точила зависть.

– Повезло вам. – Руф поднялся на ноги. – А после «золотого времени» как все обернулось?

– Нет, солнышки и зайчиков он на наших приказах, конечно, не рисует, – рассмеялся Хьорт. – И дергать его без конца я бы не рискнул. Но на каждый день рождения получаю открытку и подарок. Хоть раз бы забыл. Так нет!

– А сам?

– Что «сам»? – передразнил Вильгельм. – С детства усвоил одну простую вещь: мечтаешь обидеть Древнего, напомни, сколько ему лет. Такая тонкость… Коллоу думает обо всех сразу, при этом ухитряясь про каждого в отдельности не забыть. Я б так не смог. Лучший подарок ему – качественно выполненная работа, чтобы головной боли не добавлять. Поэтому отправляйся-ка ты, дружок, в университет. Завтра окно чинить не проснешься. А мне пора возвращаться к своим обязанностям.

Попрощавшись с Хьортом, Руфус снова взвился в холодное черное небо. Услышанное от Вильгельма успокаивало. Прямое отношение Мастера к судьбе Маркуса – достаточный повод для вмешательства в лечение. Руф уже свято верил, что Сэр Коллоу хотел, как лучше.

– Опять новости? – пробормотал Тангл, рассматривая записку, воткнутую в дверь.

Но, к счастью, Руф ошибся. Клочок бумаги хранил послание от шустрых мальчишек. Естественно, они не оставляли надежды разобраться, отчего Макс буквально вытолкал их в шею. «Если бы не развеселая парочка, так бы и жил в неведении», – подумал Тангл.

Он подошел к зеркалу и взглянул в глаза собственному отражению. Тот Руфус вполне соответствовал идеальному представлению о самом себе.

– А ведь ничего страшного не произошло, – подмигнул он. – Знал ли, нет – лишние тонкости. Удивился справедливо, а вот испугался зря.

На этой ноте Руф стащил верхнюю мантию формы и отправился готовиться ко сну.

* * *

Сириус с упоением ковырял в носу.

– Ощупываешь мозг? – ехидно осведомился Джулс.

– Ищу вчерашний день, – беззаботно отозвался тот, вытирая палец о штаны.

Разноцветные поплавки мирно покачивались на воде без малейшего намека на клев. Тихо шуршали камыши, шелестела длинными ветвями ива, а чуть дальше, куда просто так не забраться, соловьем заливалась одинокая лягушка.

– Сдается мне, ничего мы сегодня не поймаем, – задумчиво произнес Джулиус.

– Спорим, поймаем?

– Ну, все, – вздохнул он. – Теперь уж точно. Ты б молчал.

– Получается, я виноват? – мальчишка изобразил обиду. – В рыбалке, чтоб ты знал, важен процесс, а не улов.

– С таким подходом можно и в тазик удочки забрасывать, – возразил Коллоу. – Почему ты не хочешь говорить со мной серьезно?

– «Серьезно» и «занудно» – вещи разные, – улыбнулся тот. – Ариэль вот предельно серьезен, разве тебе так больше нравится?

– Он-то иначе не умеет, – парировал Джулс.

– Неправда, – мотнул головой Сириус. – До того, как Каменная Дева прогнала Ариэля из Шейдивейл, он был другим. Думаешь, почему Блуждающая Башня мыкается туда-сюда, а в Спрятанный город не возвращается? Потому что привратник хоть и за своеволие наказан, а ослушаться не может.

Поплавок Джулиуса качнулся сильнее, заставив мальчишек отвлечься от беседы, но тревога оказалась ложной. Никакой рыбы, только круги на воде. Однако сам Коллоу уже проглотил наживку и крепко попал на крючок.

– Как это «прогнала»?

– Дева не отпускала Ариэля за пределы Шейдивейл, а он жаждал приключений, – пояснил Сириус. – Тогда она сказала, что тот может отправляться на все четыре стороны, но обратно пусть не показывается.

– Откуда знаешь? – сгорая от любопытства, спросил Джулс.

– Я вырос в Шейдивейл, помнишь? – мальчишка хитро прищурился. – Ариэль на шестнадцать лет младше меня. Нет, ребенком он никогда не был. Но и таким, как сейчас, стал не сразу. Шалил страшно. Менял местами вывески, срывал флюгеры с крыш, хлопал ставнями и спящим девицам волосы в косы заплетал. Выйдут женщины белье снимать, а оно все вместо веревок на деревьях болтается. Кто виноват? Ветер. Купит щеголь шляпу, идет, красуется. Тут шляпа шмыг – и лягушкой ускакала. Лежит на мостовой, дразнится. Щеголь за ней, она от него. Детвора смеялась. Им же всякая ерунда забавной кажется. Зато теперь Ариэль весь из себя серьезный: бродит по унылым пляжам с кислой миной, баюкая слушателей мечтами об абсолютной свободе.

– Именно эти мечты мне и не нравятся, – признался Коллоу.

– Поэтому ты старательно пытаешься привязать привратника к себе?

Сириус встал, вынул снасти из воды и критически осмотрел пустой крючок. Затем достал из банки свежую пухлую звездочку, приладил и зашвырнул наживку подальше от берега.

– Звучит как-то неправильно: «пытаешься привязать», – поморщился Джулиус. – Просто хочу, чтобы Ариэль не исчез без следа.

– Вокруг тебя полно людей, зачем искать их в ком-то еще? – пожал плечами мальчишка. – Позволь ветру остаться ветром. Однажды тебе надоест возиться с ним. Что тогда? Когда бросают людей, они обижаются, но забывают, заполняя пустоту чем-то еще. Ариэлю заполнять нечем.

– То есть ты уже не считаешь его бесчувственным прозрачным поленом? – перебил Джулс.

– Ну… Ариэль ведет себя нетипично, даже неестественно, – замялся тот. – Ни со мной, ни с Риком он так не общался. Держал дистанцию, напоминавшую бездонную пропасть. А к тебе как будто тянется.

– По крайней мере, Ариэль со мной честен, – подытожил Коллоу.

– Да, – кивнул Сириус. – Спросил: «Не вернешься?», и тот честно ответил: «Не вернусь».

– Шпионишь? – нахмурился он.

– Поддерживаю, – поправил мальчишка. – Если я молчу, не значит, что рядом меня нет.

– Поддерживай-ка ты лучше Эмьюз. – Откуда ни возьмись нахлынуло раздражение. – У нее больше шансов попасть в неприятности.

– Не кипятись. Я не нарочно. Так совпало.

Рыбалка не задалась. Наблюдение за меланхолично покачивающимися поплавками быстро наскучило. Джулиус мог сколько угодно обманывать себя, утверждая, что информативность – самое важное в любой беседе. Бессмысленная на первый взгляд «болтовня ни о чем» на поверку приносила гораздо большее удовлетворение, чем бесконечно важные наставления. Слушая разную дребедень, Коллоу закрывал глаза и фантазировал на тему «что было бы, если»… Если бы не Орден, если бы настоящее детство, в настоящей семье? Если бы Сириус взаправду учил плавать и ходить под парусом? От скольких бы страшных вещей была свободна совесть?

– Скажи, ты действительно собираешься отправиться за Танглом? – зачем-то уточнил мальчишка.

– Да, – подтвердил Джулс. – Сам он не справится. А мои обязанности, как Мастера Тени, никто не отменял.

– С одной стороны, хорошо, что проблема решена, – вздохнул тот.

– Но есть и «другая сторона»? – догадался Коллоу.

– Увы, – согласился Сириус. – Как только ты покинешь пределы этого мира, наша связь оборвется, и я ослабну. Пообещай, что вернешься невредимым… Пообещай и все, так нужно.

– Обещаю.

Скептически настроенный разум не верил в трогательную заботу, а вот живое сердце – напротив. Джулиус, конечно, не рассматривал поражение как неизбежный итог операции, но все же боялся нарушить слово. Слишком непредсказуемое и гиблое место ожидало впереди. Необитаемые хищные джунгли, опутавшие собой безымянные континенты, пронизавшие океаны, превратив их в бескрайние болота, – вечнозеленый ад.

– Я справлюсь, – пробормотал Коллоу.

– Справишься, – эхом отозвался Сириус. – Но для начала попробуй не отгораживаться от своих страхов. Во всех остальных случаях помогает, поможет и здесь. Говори.

– Чего говорить-то? – отмахнулся тот. – Разве не понятно? Сам я точно выберусь, но цель несколько иная. Что-то подсказывает, что на деле мы с Хэвэн станем спасать Тангла. Если она в порядке, пользы от девочки в сто раз больше, чем от меня.

– Значит, мучает совесть. – Роль тонкого психолога давалась ему без труда.

– Оракул с исправленной судьбой – это, бесспорно, здорово. Только Тангл объективно не готов к подобным испытаниям. И подготовить его мы не сумеем. Максимум научим, как пользоваться остатками нашей техники там. А если она вышла из строя? – Джулс перевел дыхание. – Попробовал написать мальчишке памятку, чего нельзя делать ни в коем случае в этих проклятых джунглях. Получилась полная чушь. Во-первых, когда я там был в последний раз? Даже по нашим меркам давно. Во-вторых, не в моих интересах просвещать Тангла по части выживания. Из-за разницы во времени я просто не успею прийти на помощь, если мальчишке удастся забраться слишком глубоко в дебри. Головой понимаю, что другого варианта нет, но продолжаю чувствовать себя предателем.

– И Тангл, естественно, не подозревает ни о чем?

– Естественно, нет! Мальчишка хочет стать героем. – Джулиус развел руками. – Желание похвальное, хоть и глупое. Не погибнет – получит бесценный опыт. Узнает много нового о вреде самоуверенности.

– А что из этой истории рассчитываешь вынести ты? – Сириус спустил ноги в воду.

– Я?

Тут Коллоу крепко задумался. Все, что имело смысл доказывать, он давно доказал, а что завоевывать – завоевал. И не единожды. Никс не позволила Марии участвовать в воспитании своих детей, поэтому Тэсори не оценит ухищрений ради их блага. За свою самоуверенность Джулс тоже был бит неоднократно. Может, захотелось настоящей опасности и нешуточных препятствий? Чего-то не из области подковерных игр и хитроумных планов, устремленных в далекое будущее? Или вдруг осознал, что засиделся в кабинете, заваленном до потолка чужими отчетами?

– Пусть мой урок станет для меня сюрпризом, – наконец улыбнулся он.

– Хм… – Мальчишка заправил волосы за ухо. – А тебе непременно нужен «урок»? Вопрос-то значительно шире. Смотри на ситуацию, как на прекрасный шанс побыть собой. Вспомнить себя прежнего.

– Читаешь мои мысли?

– Нет, ощущаю твою усталость, – охотно пояснил тот. – Не фокус вернуть сердце и примириться с его беспокойной природой. Сложнее перестроиться вот здесь.

Сириус многозначительно постучал себя по лбу указательным пальцем.

– Ты многое открыл, но все еще движешься по привычной колее, в рамках границ, которые отделяют Мастера Тени от… Шутника. Если я правильно понимаю. Осуществление твоей заветной мечты, Джулс, потребует от тебя гармонии. Не эфемерно-философской, а самой что ни на есть реальной, – продолжил он.

Позже выяснилось, что «гармония и баланс» такой же пунктик для Сириуса, как «абсолютная свобода» для Ариэля или «семья» для Марии. Мальчишка смотрел прямо, а его глаза горели пугающим фанатизмом. Такая глупая светлая вера в необходимость стремления к высоким идеалам, без которого человек не может называться Человеком. И Джулиусу оставалось только соглашаться, потому что именно этого Сириус ждал от него.

Четко очерченные страхи вовсе не улетучились, как надеялся Джулс. Они лишь предстали во всей красе. Пусть в запрете Магистра нашлась лазейка, использование ее без хорошо продуманного плана все равно рисковало обернуться трагедией. Коллоу мысленно вертел ситуацию так и эдак в поисках более-менее честного решения, как вдруг его осенило.

– Ты не слушаешь? – расстроился мальчишка.

– Последнюю пару минут… да, – Джулс отвел взгляд. – Зато мне пришла на ум отличная идея, как «спасти» Тангла до того, как он попадет в беду.

– Не понимаю, – Сириус слегка опешил.

– Начали с обмана, почему бы им не продолжить? – Коллоу загадочно улыбнулся. – Наблюдатели ориентируются исключительно по приборам. Если же техника внезапно окажет, поднимется паника. Чем не повод для меня немедленно отправиться следом?

– Попадешься на порче имущества, будет скандал, – нахмурился тот. – Но направление похоже на верное. Ты разбираешься в работе тех приборов? Представь: не ломать, а заставить ввести Наблюдателей в заблуждение. Показать ошибочную картину.

– Что Тангл уже вляпался дальше некуда? – подхватил Джулиус.

– В точку, – кивнул Сириус. – Так разбираешься или нет?

– Я – нет, не мой профиль, – отмахнулся он. – Но один знакомый гоблин, помнится, получал бездну удовольствия, проверяя на прочность свои таланты. Особенно когда дело пахло авантюрой. Лишь бы старичку хватило здоровья.

– А времени ему хватит? – уточнил мальчишка.

– Времени более чем достаточно, – заверил Коллоу. – От трех до шести месяцев.

Сириус скривился так, словно под нос ему сунули дохлого скунса, от души политого нашатырем.

– И что на практике значит это твое «от трех до шести»? – не меняя выражения лица, осведомился он.

– Ровно то, что через три месяца (уже меньше) все будут приведены в боевую готовность, а ожидание открытия канала может затянуться на полгода. Оно от нас никак не зависит.

– Исчерпывающий ответ. – Сириус отчего-то облегченно вздохнул.

Повисла неловкая пауза. Джулиус смутно догадывался, о чем думал таинственный друг.

– Если связь между нами нарушится, я восстановлю ее, как только вернусь, – без колебаний объявил Коллоу.

– Ты не обязан… – Мальчишка болезненно поморщился.

– Не обязан, – согласился тот. – Но тем не менее.

Снова самые важные слова застряли в горле, а от желания сказать их прямо сейчас распирало грудь. Что же останавливало? Может, внешний вид собеседника? Человек перед ним старательно изображал подростка. Возможно. Но, вероятнее всего, Джулиус просто не желал показаться слюнтяем.

– Знаешь, в чем наша ошибка с рыбалкой? – ловко сменил тему Сириус. – Мы поленились взять лодку и отойти подальше на глубину. Посиди тут, я мигом!

Мальчишка сорвался с места и стрелой умчался по тропинке в камыши.

– Драгоценный момент упущен, – прошептал Джулс и вытянулся на теплом камне, уставившись в ночное небо, подмигивающее огоньками звезд сквозь ивовые ветви.