Пренебрегая всякой осторожностью, Корникс несколько часов донимала предположениями на тему злосчастного артефакта и его связи с пророчеством. Посиделки на кухне затянулись настолько, что Джулиус отчаялся добраться до кровати. Но даже неугомонная Никс вскоре начала клевать носом.

– Ты как-то обмолвилась, что видела сны, навроде тех, о которых рассказывала Фолия, – наконец решился Коллоу.

– Это важно? – Тень зевнула, прикрывая рот ладонью.

– Не то чтобы очень. Просто пытаюсь переключить внимание на менее опасный предмет, – убедительно солгал он. – В силу определенных обстоятельств я был лишен подобного, теперь вот наверстываю упущенное.

– Все люди видят сны, – задумчиво отозвалась та. – Чем мы хуже? Фокус с переключением не удался.

Поглощенный мыслями о предстоящем серьезном разговоре с Сириусом, Коллоу не сразу заметил свинцовую тоску, отпечатавшуюся на лице Никс.

– Я болван, – тихо произнес он. – Так хотел поделиться новостями, что не подумал о твоих чувствах.

– Чего уж там, – отмахнулась Тень. – Кто не подумал о наших чувствах, так это Фолия. Интересно, а Мария знала?

– Едва ли, – Джулиус покачал головой.

– Ты ее не осуждаешь? – Корникс уставилась на него испепеляющим взглядом.

– Наверняка это покажется циничным, но мне искренне плевать, – признался Коллоу. – Фолия – еще один штрих к общей картине мира, только и всего. Что толку обижаться на нее? Теперь уже не важно.

– Как ты можешь?! – зарычала Никс. – Фолия нас… бросила! Как будто мы ничего не значили. Сначала играла в любящую семью, а потом обманула. Никто не знает, чего стоило примириться с тем, что самый дорогой человек больше не вернется. Если тебе пансион заменил дом, то мне нет! Даже когда Фолия порвала меня, как тряпку, я простила. Она же не в себе… Куда там! Тут не простая обида, Джулс. Ненавижу ее!!!

Тень тряслась всем телом, а на шее проступили багровые пятна.

– Возьми себя в руки, – приказал Джулиус. – Биться в истерике не выход. У всего есть причины. И мы не узнаем их, если проколемся сейчас.

– Уверен, что вернул то самое сердце? Что-то не похоже, – выплюнула Корникс. – Очнись! Нас выбросили на помойку! Фолия не доверяла нам настолько, что не посвятила в свои планы, хотя прекрасно понимала, каким ударом станет ее сумасшествие. Теперь еще это письмо! Не мне, а тебе! Почему Фолия так поступила со мной?

– Наконец добрались до сути. – Он громко хлопнул в ладоши. – Браво, моя милая! Ревнуешь? Положи детские обиды туда, где они пылились последние несколько веков, сделай милость. Глубоко вдохни и посмотри правде в глаза. Ты злишься вовсе не потому, что Фолия обманула нас давным-давно. Причина в настоящем. Вспомни нас. Ты бы на ее месте стала бы посвящать детей во что бы то ни было? Я бы нет. Не спорю, ты страдала. Но разве я не приложил все усилия, чтобы облегчить утрату?

Тень отвернулась.

– Этот спектакль красноречивее любых слов объясняет, почему письмо получил именно я, – продолжил он. – Тебя трудно пронять, но то, что задевает за живое, лишает способности мыслить начисто. Фолия любит нас и всегда любила, пусть я и сомневался на свой счет. Не зная мотива, судить нельзя. В письме она извинилась передо мной. За годы издевок и придирок, надо полагать. Вот так просто. И заметь, я не рву на себе волосы. Не кричу: «Ах, она сволочь, всегда обращалась со мной, как с шелудивой дворнягой, а теперь хочет прощения!». Прошлое осталось в прошлом, Никс. День сегодняшний дает нам шанс.

– Уходи из моего дома, – процедила она сквозь зубы.

– Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. – Джулиус поднялся на ноги. – В любом случае, я не держу зла.

Корникс не ответила. Что-то в груди не позволяло покинуть ее вот так, только самолюбие в мгновение ока вынесло за входную дверь в теплую летнюю ночь.

Он брел по пустынной улице, прислушиваясь к голосам спящего города. Навалившееся одиночество звенело в ушах минорным аккордом, заглушая доводы разума. Едва ли он снова вернется в эти стены. Нет, не от обиды. Зачем предоставлять возможность кому-то выставить себя вон еще раз? Усталость прошла, уступив ощущению одной громадной несправедливости.

«Как же так получилось, что на целой планете нет места для меня?», – подумал он, доставая из кармана кристалл поиска пути.

* * *

Скомканное утро началось рано. Клаус спешно покидал в себя криво отрезанные куски колбасы и запил обжигающим чаем.

Второй рабочий день, помноженный на незапланированную секретную прогулку, заставлял нервничать. Перспектива снова перекладывать туда-сюда бумажки не прельщала, особенно после того, как сам Мастер Тени дал понять, что нуждается в таком Связном.

Дерганый Митчелл откровенно бесил, и мальчишка прокручивал в уме возможные ситуации с его участием от стандартных до конфликтных, заранее готовясь противодействовать. Больше всего Клаус боялся, что там, в представительстве Ордена, к нему всегда будут относиться, как к несмышленому ребенку. Или того хуже: как к самоуверенному выскочке. Наверняка со стороны это выглядит именно так, пока фактами не подтверждено.

«Ничего», – успокаивал себя он. – «Как только представится шанс, я не подведу». Честолюбивые фантазии с легкостью затмевали реальность. Клаус давно считал, что его навыков вполне достаточно, чтобы стать героем этого мелкого городишки. Нет, он не хотел ни рукоплещущих площадей, ни девиц, визжащих от восторга, – только признания от тех, кто заслуживал уважения. Как любой мальчишка, Клаус жаждал получить точку приложения своей силы и умений. Иногда он даже жалел, что для него нет достойной войны, где бы можно было отдать свою жизнь за что-нибудь действительно значимое.

Замечтавшись, Клаус чуть не слетел с лестницы кувырком, но вовремя успел уцепиться за перила.

Дом спал. Дед засиделся допоздна над книгами, а Карл в принципе никогда не вставал рано. Потрясающе ясное небо так и манило расправить крылья, но тревожные мысли вперемешку с фантазиями намертво приковали к земле. Отыскав укромное место в зарослях старого сада, он достал сигареты и закурил. Дурацкая привычка из акта неповиновения «объявившемуся отцу» быстро превратилась в неотъемлемую часть жизни. Сначала Клаус думал, что бросит в любой момент, как только надоест, однако в действительности все оказалось значительно сложнее. Мнение Карла по-прежнему мало волновало, зато расстраивать господина Отто не хотелось. Вот и приходилось изо дня в день играть в прятки с совестью.

Стоило проветриться, прежде чем показываться на глаза начальству, поэтому из перемещения и пешей прогулки без труда был избран второй вариант.

Добравшись до конечной точки пути, мальчишка остановился. Он прекрасно понимал, что фантазии и мечты лучше оставить здесь, а взять с собой только умную голову и все, что к ней крепится. Сладкий туман картинок, ласкающих самолюбие, никак не желал рассеиваться. Тогда Клаус с ожесточением затряс головой, словно прогоняя остатки сна.

«А неплохо было бы снова пробраться на нижние уровни. Там наверняка поинтереснее, чем в остальном здании», – так появилась первая задача.

– Раз Сэр Коллоу считает, что мне положено чему-то здесь научиться, почему бы не потренироваться добывать информацию, – пробормотал мальчишка, поднимаясь по ступенькам.

Последовав совету Карла, он вчера только «слушал начальника и выполнял поручения». А что в итоге? Сломал дверцу стеллажа с документами и порезал бумагой палец.

– Здравствуй, студент. – Тучная женщина за окошком пропускного пункта больше не казалась суровой. – Раз ты теперь тут почти сотрудник, получи временный пропуск. Будешь его мне показывать каждый раз, как мимо походишь. Порядок такой.

– Обязательно, – пообещал Клаус.

– Ты сегодня рано, – улыбнулась она. – Вот ключ от кабинета. Возьми, чтоб в коридоре не стоять. Эдвин задерживается. Не случилось бы чего.

Последние слова женщина произнесла вполголоса, как бы сама себе.

– Вы сказали, что я теперь тут работаю. Может, посоветуете что-нибудь? – глупый вопрос не тянул на начало неформального разговора, только ничего умнее не придумалось.

– Советы давать специалистов хоть отбавляй, – ехидно отозвалась та. – Здесь каждый на своем месте. Исполняй обязанности и другим не мешай тем же заниматься, вот и вся премудрость. Наш Эдвин хороший начальник: и поможет, и подскажет, если чего-то не сообразишь.

– А что он за человек? – вставил мальчишка.

– Какой-то ты подозрительно любопытный, студент. Иди, пока ключик обратно не забрала. Не создавай толпу.

Первый прокол только раззадорил. Вторым пунктом в плане теперь значилось: Втереться в доверие к максимальному числу сотрудников верхней части здания. Клаус сам не особенно понимал, зачем, но твердо решил поступить именно так. Более того, он намеревался, пока никого нет, отыскать последние записи и узнать, чью заброшенную усадьбу выпал случай навестить тем злополучным днем.

На лестнице мальчишку неожиданно нагнал мистер Баркли. Его усталый вид не замаскировала даже дружелюбная улыбка.

– Не терпится вернуться к папкам, сынок? – спросил Эдвин.

– Нет, если честно, – признался Клаус. – Я не глуп и способен приносить пользу. Почему вы не верите мне?

– Верю, – кивнул старый офицер. – Только учти, пользу нужно приносить там, где нужна помощь, а не там, где тебе больше нравится.

Если мальчишка и хотел возразить, то быстро осекся под пристальным взглядом.

– Нос-то раньше времени не вешай, – неожиданно подбодрил мистер Баркли. – На сегодня поступаешь в полное распоряжение Эдны, в ее отдел. Там и посмотрим повнимательнее, чему тебя дедушка научил и как.

– Вопрос можно, сэр? – Клаус сунул руки в карманы.

– Конечно, сынок. – Мужчина замедлил шаг.

– А с пойманным котом что? – Он чувствовал себя неловко.

– Мы его вернули домой ночью, – без особого энтузиазма сообщил Эдвин. – Думаю, зверюга сильно удивится, как в сознание придет. Наши умники снабдили его маячком. Рассчитывают экспедицию собрать, чтобы подробнее изучить тот мир. Так или иначе, в пробитом ухе приятного мало.

– Наверное, я должен вернуть это? – мальчишка протянул простой железный ключ законному владельцу.

– Неплохо было бы, – усмехнулся тот. – Пока Эдны нет, составишь мне компанию?

– Откуда вы знаете, что ее нет? – Клаус окинул взглядом коридор, прислушиваясь к отдаленному хлопанью дверей.

– Только потому, что Эдна моя жена уже очень много лет, – мистер Баркли по-дружески хлопнул его по плечу. – Идем.

Пропустив Эдвина немного вперед, мальчишка заметил темные пятна на его одежде. «Кровь», – промелькнуло в голове, и тут же к горлу подступила волна тошноты.

– Слышал, ты пытался расспросить Пенни обо мне, – ловко орудуя ключом, осведомился мистер Баркли. – Бесполезная затея, она у нас «сторожевая собака»… в хорошем смысле. Если ты, конечно, не знаешь подхода к женщинам.

Пожилой офицер лукаво взглянул на своего спутника.

– Хочешь получить что-то – прояви любезность, – назидательно произнес он. – Даже если перед тобой кикимора, каких мало, скажи, что она «сегодня отлично выглядит». Доброе слово даже зверью приятно.

– А это не будет ложью? – Под шутливым тоном лучше всего удавалось спрятать смущение.

– Еще как будет! – подтвердил Эдвин. – Но важен же результат. Если взять за основу принцип: «каждая женщина прекрасна по-своему», – то получится, что солгал ты не ей, а себе. Понимаешь?

– Обещаю поразмыслить над этим, – с благодарным поклоном отозвался Клаус.

– Урок не окончен, – вздохнул тот. – Некоторым личностям одних слов недостаточно. Мы же не самые умные во вселенной. Отдельным дамам уже попадались любители заговаривать зубы, менее воспитанные и честные, чем мы с тобой. Таким помогут цветы и сладости, или какая-нибудь забавная безделица. Любая мелочь, которая отвлечет внимание.

– Как красная тряпка для быка?

– Почти, – согласился мистер Баркли. – Хотя отчего же «почти»! И женщина, и бык попытаются забодать тебя независимо от результата.

Эдвин от души расхохотался, на что Клаус ответил сдержанной улыбкой, хоть до конца и не понял шутки.

– Как водится, есть и третий способ, – промокая выступившие слезы рукавом, продолжил пожилой офицер. – Окажись полезным. Выручи в непростой ситуации, помоги передвинуть или перенести что-нибудь. Они всегда этого ждут от мужчины. Есть опасность, что после на тебе начнут пахать, но если на время отнять у женщины то, чем она занимала руки, вся энергия мгновенно перекинется на желание потрепать языком. И тут только успевай отделять зерна от плевел!

В кабинет проскользнул Митчелл и сразу получил замечание за опоздание. Каким бы золотым начальником ни считали мистера Баркли, нарушения дисциплины он не спускал никому.

По внутренней связи Эдвин приказал начальникам всех отделов собраться на утреннюю летучку, куда ни Клауса, ни провинившегося младшего офицера, само собой, не пригласили.

– Митчелл, у тебя имя есть? – устав от назойливого взгляда на своем затылке, не оборачиваясь, поинтересовался мальчишка.

– Клайв, – буркнул тот. – Только оно тебе без надобности. Сиди и не шурши. И так из-за тебя здесь торчу. Видно, старик Эд опасается, как бы ты еще чего не сломал… или не спер. У меня, кстати, чернильница пропала. Не знаешь, где она?

– Что-то ты сегодня злее, чем вчера, – хмыкнул Клаус. – Подружка бросила?

– Заткнись, сопляк, – выплюнул Митчелл. – Пользуешься тем, что за твоей спиной есть Танцор, и поколотить тебя безнаказанно не получится? Ты хоть знаешь, кто мой отец?

– Нет, – спокойно ответил он. – А по манере общаться можно сделать вывод, что тебя подобрали на улице.

– Мой отец – большая шишка, умник, – гордо объявил Клайв. – Я вообще не понимаю, что делаю среди таких, как ты.

– Перевоспитываешься, надо думать, – не удержался мальчишка.

Молодой офицер позеленел.

– Поцелуй своего Танцора в зад при встрече, – лениво отмахнулся он. – Только его авторитет останавливает меня от того, чтобы накормить тебя сапогами.

– Разве только ты крепко свяжешь меня, перед тем, как начать «кормить», и то не факт. – Атмосфера накалялась с каждой секундой.

– Ты часом не извращенец какой, прости Господи? – От высокого неприятного смеха зазвенело в ушах. – Свяжи его и побей сильно! Не выйдет! Не уговаривай даже.

– Есть более цивилизованный способ померяться силой. – Клаус расстегнул и подвернул рукав рубашки. – Докажи, что не болтун, или струсил?

– Чего мне трусить? – возмутился Митчелл, но глазки его так и забегали.

Расчистив стол Эдвина, мальчишка протянул оппоненту руку.

– Так не честно, – спохватился Клайв. – Тебе не за что держаться.

– Какой заботливый, – съехидничал он. – Я разберусь. На счет три.

Ладонь Митчелла быстро стала влажной. Красный от усердия, он пыхтел, раздувал щеки и обливался потом, но не желал сдаваться.

– Двумя попробуй, – участливо посоветовал Клаус. – Я видел девчонок крепче. Свяжись с отцом, вдруг его положение тебе как-то поможет.

Он представил, с какой легкостью Урд заплела бы этому молодчику руки-ноги в тугую косу, и улыбнулся.

– Хватит, – подал голос Клайв. – В грубой силе тебе не откажешь, но я все равно умнее и старше.

– Тригонометрические уравнения будем решать? – фыркнул мальчишка, застегивая рукав.

– Что решать?

– Понятно. – Клаус аккуратно вернул потревоженные вещи начальника на места.

Посрамленный Митчелл сделал вид, что с головой ушел в работу. Он с серьезным лицом перекладывал туда-сюда пухлые папки и ворчал что-то себе под нос.

– Расслабься, Клайв, – предложил мальчишка.

– А я расслаблен, – отозвался тот. – Вчера краем уха слышал, что сегодня непростой день.

– В смысле? – нахмурился он.

– Какая-то повышенная активность чего-то там… Короче, все на взводе. В прошлый раз после такого были жертвы… – Митчелл изо всех сил напрягал память, но так и не смог развить мысль.

– Давно здесь… работаешь? – на всякий случай уточнил Клаус.

– Полгода, – Клайв мученически вздохнул.

– И за это время ни во что не вник?

– Очень надо! Не собираюсь оставаться тут вечно. – Стыд продержался недолго. – Я должен строить карьеру, управлять людьми и получать деньги. Неприлично большие деньги. А приходится отсиживаться в захолустье, чтобы не загреметь в настоящую армию Ордена.

– В армии безопаснее было бы, – взвесив все за и против, предположил мальчишка.

– Нет, там дисциплина и начальству все равно, кто я.

Остатки уважения к скользкому типу растаяли без следа. Когда вернулся мистер Баркли, Клаус с радостью покинул душный кабинет. Он-то точно знал, что если бы не попал в Связные, пошел бы служить. Пусть не с Тенями, так с обычными людьми, защищал бы то, что должен защищать мужчина.

Забавные старушки, находившиеся под началом миссис Баркли, тщетно пытались угадать причину мрачности своего юного помощника. Только Клаус упорно молчал. Он искренне жалел, что не отделал мерзкого труса, пока для этого имелся повод.

– Глаза не устали? – спросила Эдна, неслышно подплывшая сзади.

– Нет, мэм, – ответил мальчишка.

– Хорошо себя чувствуешь? – не отставала та.

– Вполне, мэм.

– А выглядишь неважно, – поцокала языком она.

– Неприятные мысли, – ни с того ни с сего ляпнул Клаус.

– На работе нужно думать о работе, – строго сказала Эдна. – Тем более на такой, как наша. Отвлечешься, и могут пострадать люди. Пусть Шила тебя подменит, а мы пройдемся немного.

– Как вам угодно, – не скрывая досады, согласился он.

Оставив подчиненным распоряжения, миссис Баркли подобрала со стола увесистую связку распечаток и направилась к выходу.

– Позвольте помочь? – памятуя о недавних уроках Эдвина, встрепенулся мальчишка.

Он изящно открыл перед пожилой дамой дверь.

– Может, лучше я понесу? Вам неудобно, – предложил Клаус.

– Нет, мой дорогой, – улыбнулась Эдна. – Это очень важные документы, а ты у нас «преступник», если не ошибаюсь.

На сердце лег неподъемный камень.

– Я пошутила, – спохватилась старушка. – Вот, возьми, мне действительно нужна помощь.

– В каждой шутке есть доля правды, – пожал плечами мальчишка, принимая вязанку бумаги.

– Это я тебя засекла, – призналась Эдна.

– Там бы табличка не помешала: «Не входить. Частная собственность», – проворчал он.

– А ее там нет? – удивилась миссис Баркли.

– Была бы, я бы заметил непременно, – заверил Клаус. – Ничего там нет. Горы битого стекла, запустение и одичавший сад. Кому такое «сокровище» принадлежит?

– Какой-то Тени. – Она задумалась. – Эдвин говорил.

Пока старушка вслух перебирала все буквы алфавита, мальчишка старался не загружать ее ветхую память. Он просто молча шел рядом. У закрытой двери с медной табличкой Эдна остановилась.

– Варлоу, – произнесла она. – Леди Варлоу. И имя такое… Радостное какое-то.

Ноги мгновенно превратились в желе. Стоило миссис Баркли вместе с ее «важными документами» скрыться за дверью аналитического отдела, Клаус одной рукой постарался удержать вырывающееся сердце, а другой нащупал холодную шершавую стену, чтобы не упасть.

– Робин Бонни. Тьфу… Робин Хаулинг, – приказал он карманному зеркальцу вкрадчивым шепотом.

Долго ждать не пришлось. До тошноты счастливая Би возникла в отражении.

– Нико…

– Шшшш! – зашипел мальчишка.

– Клаус! – ничего не понимающая дуреха хлопала своими огромными голубыми глазищами. – Где ты? Как дела? Как каникулы проводишь?

– В твоем родном городе, – оборвал глупый девчоночий щебет он. – Нужно встретиться. Адрес прежний. Деда моего ты знаешь, отца, уверен, тоже. Вечером придешь в гости. Там наговоримся, сколько влезет. Сейчас мне пора работать.

Не прощаясь, Клаус захлопнул зеркальце. Следовало немедленно предупредить Робин о том, что она своими сентиментальными экскурсами в предполагаемое общее прошлое действительно нарушает Декрет Секретности, но вести подобные разговоры открыто – форменное самоубийство.

Вдруг где-то внизу, как от боли, взревела сирена. На короткие секунды он решил, что это конец. Что сейчас его схватят за преступление против Ордена «Нарушение тайны личности Тени». Клаус остолбенел, вслушиваясь в тревожный вой. «Меня убьют на месте или сначала осудят, а уже потом?.. Я подставил Би!», – ядовитой стрелой впилось между лопаток.

Стены коридора наполнились топотом. Встрепанная миссис Баркли крепко схватила мальчишку за запястье и поволокла обратно в аппаратную, объясняя что-то на ходу. Отовсюду неслись размытые эхом команды, транслируемые по внутренней связи. Словно сквозь пелену кошмара Клаус наблюдал за преображением милых старушек. Вот они перекидывались веселыми фразочками, менялись рецептами и обсуждали внуков, а вот сидят с каменными лицами, собранные и сосредоточенные, выполняя приказы, больше похожие на собачий лай.

В нос ударил отвратительный запах нашатыря. Мальчишка вздрогнул и часто заморгал.

– Тревога всегда пугает. – Эдна закрыла склянку и отставила подальше.

– Что я должен делать? – коротко спросил он.

– Наверное, успокаивать меня. – На коротенькой щеточке жиденьких ресниц набухли слезы. – Первую группу возглавляет мой старший сын, а во второй состоит средний.

Клаус немедленно соскочил со стула и усадил пожилую женщину.

Сирена все не утихала, но ее дикий рев больше не вводил в ступор, наоборот заставлял мобилизоваться. Храбрая миссис Баркли смахнула воду с лица и снова взяла ситуацию под свой контроль. Мальчишка помог ей подключить большой монитор, похожий на виденный на подстанции Спрятанного Города. На карте алыми каплями мерцали окна перехода и точки поменьше – нежелательные гости. Эдна расправила плечи и выпрямилась, когда рядом с ними одна за одной начали вспыхивать белые искорки.

Клаус знал: каждая такая искорка – живой человек. Он и представить не мог, что чувствует мать, по долгу службы призванная следить за тем, как ее дети рискуют своими жизнями.

– Ты нужен Эдвину!! – перекрикивая голос из динамиков, сказала она.

– Слушаюсь, мэм! – Теперь и Клаус различил в мешанине эха собственное имя.

Не то сирена, не то бешено колотящееся сердце гнало мальчишку вперед по коридору. Он оттолкнулся от пола и черной стрелой помчался к знакомому кабинету. В память врезалось лицо Эдны. На нем не было ни тени страха, только бесконечная гордость и надежда.

– Спустись к Пенни и подтверди вызов трех, а лучше пяти свободных Танцоров, – с порога приказал мистер Баркли.

– Есть, сэр! – Краем глаза мальчишка успел заметить насмерть перепуганного Митчелла, вжавшегося в угол.

Снова верные крылья и стремительный полет.

Опустившись перед окошком пропускного пункта, Клаус вдруг осознал, что здесь нет ни воя, ни шума, ни топота, только густая звенящая тишина. Если бы не неестественная бледность женщины за стеклом, можно было бы решить, будто все позади.

– Мисс Пенелопа, мистер Баркли просит подтвердить… – начал он, но входная дверь распахнулась, и в помещение вбежала заплаканная девушка.

– Позовите дядю Эдвина! Арти! Арти прошел под лестницей и пропал! – захлебываясь рыданиями, кричала она.

– Инит, девочка, – пролепетала тучная Пенни, но несчастная продолжала повторять одно и то же.

«Инит? Арти?», – в горле застрял ком. Эта пшеничная коса до пояса в кулак толщиной!

– Эдвин, тут Инит, она говорит… – бледность Пенелопы приобрела оттенок синевы.

– Знаю! – оборвал голос мистера Баркли, заглушаемый сиреной. – Успокойте ее! Пусть стажер срочно поднимается к нам!

– Спасите Арти! – девушка уставилась на Клауса слепыми от нескончаемого потока слез глазами.

Передав послание начальника, он опрометью бросился прочь, стараясь не слушать истошных криков Инит, высекавших искры из окаменевшей от ужаса памяти. Но в ушах уже гудело: «Арт такой хороший! Он не может пропасть! Арти должен вернуться живым! Мама не перенесет!..».

– Времени на вдохновляющие речи нет! Вот факты. – Эдвин спешно заряжал ампулами два автоматических шприца. – Мой крестник Артур Боунс выпал в окно перехода около своего дома. Из всех людей, которых я могу послать на его спасение, у меня остались только вы двое и я сам.

Митчелл трясся всем телом, но старался сохранить достоинство.

– Ты, Клаус, можешь отказаться, – продолжил мистер Баркли. – Мы не имеем права рисковать тобой без разрешения твоего Танцора. Более того, вы с Артуром ровесники, и я запрещаю тебе участвовать. Пойми меня правильно, это не из-за недоверия. Не желаю такого горя твоим родителям.

Эдвин еще раз проверил шприц и направился к Митчеллу. В широко распахнутых глазах парня читался животный ужас.

– Клайв, это сыворотка от всего подряд, быстродействующая. Укол в шею. Вот сюда. Потерпи. Будет очень больно. – Мистер Баркли вел себя так, точно Клаус испарился, перестал существовать. – На счет «три».

Тут-то все стало предельно ясно. Сделалось безразлично, опознает ли Арти Боунс погибшего одноклассника или нет, вернется ли он сам из «увлекательного путешествия в иной мир», да даже позволил бы Сэр Коллоу принять участие в спасении! Единственное, что имело значение, – жизнь попавшего в беду человека. Клаус сгреб со стола оставленный без присмотра шприц. Не мешкая, мальчишка перехватил неудобную рукоятку двумя руками, чтобы если все настолько больно, проклятая штуковина не дрогнула.

– Рано меня списывать! – выпалил Клаус и нажал на спусковой крючок.

Таких страшных слов в свой адрес мальчишка не слышал никогда. Пусть общий смысл сказанного сводился к тому, что Клаус сильно не прав, Эдвин не скрывал облегчения. Кому, как не ему знать, что от Митчелла толку меньше, чем от слепой девочки на костылях?

– Теряем время, – сухо оборвал мальчишка.

– Идите к спуску на нижние уровни, оттуда нас переправят, – приказал мистер Баркли.

– Не обязательно, – возразил Клаус. – Положитесь на меня, я знаю дорогу.

Он протянул офицерам руки.

– Из этой части здания перемещаться нельзя. – Эдвин достал чистый лист и что-то быстро писал карандашом, загораживая текст собой. – Чувствительной технике помехи не нужны.

– Тогда на улицу, все равно быстрее получится. – Клайв держался за место укола.

– Ну так не болтай, а шевелись! – мистер Баркли перевернул лист, и все трое вышли в коридор.

На первом этаже никого не было, но рыдания Инит отчетливо слышались за стеной. Мальчишка опасался, что, когда все закончится, у начальника возникнет справедливый вопрос об источнике такой подозрительной осведомленности, только обдумывание вариантов ответа следовало оставить на потом.

В детстве Клаус особенно не дружил с Арти Боунсом, однако мать Артура всегда приглашала его на дни рождения сына. Едва ли их семья успела переехать за эти несколько лет.

Знакомый дом не изменился. Тот же низенький заборчик и фасад из красного кирпича. На вымощенной плиткой дорожке белела дамская сумочка, валялись в беспорядке рассыпанные рядом обычные девчоночьи мелочи и разбитое зеркальце.

«Входная дверь захлопнулась или оказалась заперта. Инит попыталась найти ключ, но не получилось. Она опустошила сумку и стала искать снова». – Картина произошедшего проступала из крошечных осколков. – «Соседи наверняка успели уйти на работу, значит, просить о помощи было некого».

Клаус заметил простую деревянную лестницу, приставленную к стене. Под ней притаилось ведерко склизких листьев, – кто-то чистил водосток.

– Наверняка здесь, – кивнув в сторону лестницы, сказал Эдвин. – Дайте мне минуту на проверку.

– Не обязательно, – мальчишка видел слабую рябь, как над раскаленной от солнца землей. – Это точно здесь.

– Понимаю, почему ты Связной. – Мистер Баркли отстегнул от пояса короткую палочку с набалдашником, по форме напоминавшим клюшку для гольфа, и воткнул в землю. – Маяк установлен. Можно отправляться. У тебя есть оружие, сынок?

– Не сомневайтесь.

Не дожидаясь особого приглашения, Клаус шагнул под лестницу. Никаких цветных пятен, просто мир вокруг в одночасье переменился. Земля оборвалась, и мальчишка полетел под гору, скользя по сочной влажной траве. В следующую секунду в него врезался Эдвин, а несчастный Митчелл докатился последним. Потирая ссадины, он диковато озирался.

– Технику безопасности Арти усвоил плохо. Моя вина. – Мистер Баркли достал палочку. – Как вести себя в таких случаях?

– Призвать Малый Аркан Щита и ждать спасения, – ответил Клаус.

От спуска вела широкая полоска примятой травы, терявшаяся в зарослях кустов, снабженных громадными колючками. Старый офицер сделал несколько шагов вперед и замер.

– Кричать «ау» бессмысленно, – шепотом произнес он. – Вообще шуметь не советую. У меня неприятное чувство.

Эдвин нагнулся и подобрал клок серой шерсти.

– Мы здесь уже были, только по ту сторону зарослей, – признался мистер Баркли. – Скотина линяет.

Клаусу почудился слабый блеск на земле – не отдавая себе отчета, он потянулся за предполагаемым источником, но влез во что-то вязкое и вонючее. От омерзения мальчишку передернуло.

– Думаете, надежды нет? – прямо спросил он, вытирая ладонь о брюки.

– Надежда есть всегда, – отрезал мужчина. – Если Артур сразу не попытался выбраться, значит, его что-то напугало. Следов нападения нет. Здесь мы разделимся. Я ранен и буду отличной приманкой. Твари отвлекутся на меня, а вы успеете осмотреться, спасти Арти и вернуться невредимыми. План не обсуждается. Желаю удачи.

Листья и колючки начинались примерно в полуметре от земли, что позволяло свободно проползти под ними. «Если Артур не дурак, воспользовался этим, чтобы спрятаться», – размышлял Клаус. Мальчишка опустился на четвереньки.

– За мной, – скомандовал он.

– Почему я должен рисковать из-за какого-то сопляка, которого даже не знаю? – шептал Митчелл. – Вот узнает отец, что мне пришлось пережить, сразу Баркли разжалуют. Старикашка до конца дней мелкоте лекции читать станет.

– Заткнись, – попросил Клаус.

От отвратительного запаха мутило. Твердые, как сталь, иглы шипов то и дело царапали спину. Мальчишка лег на живот. «Сразу бы так», – проворчал он про себя.

Выбравшись на узкую прогалину, Клаус сел. Высокая трава скрывала его целиком, но небольшой пятачок уже был примят.

– Артур останавливался здесь, но идиота понесло дальше, – обернувшись к Клайву, сказал мальчишка.

– И я догадываюсь, что именно, – бледный Митчелл указал на череп, насаженный на торчащую из земли палку.

– Похоже, и тут есть люди, – отрешенно констатировал он, но помолчав, добавил: – Или кто-то вроде.

Приподнявшись, Клаус выглянул из укрытия, и сердце радостно подпрыгнуло в груди. Метрах в ста стоял высокий худой парень. Отсюда трудно было понять, насколько изменился Арти, но то, что это он, сомнений не вызывало.

Потеряв всякую осторожность, Клаус вскочил на ноги и побежал.

– Артур Боунс! – крикнул он. – Стой!

Вдруг за спиной раздался жуткий треск. Гигантская кошка перемахнула через кусты и отсекла мальчишке путь назад.

– Вдвоем мы одолеем ее, Клайв! – Только Митчелл уже полз, не оглядываясь, обратно к склону.

Тварь выглядела значительно крупнее той, которую держали в лаборатории. Седая шерсть на холке топорщилась, а желтые глаза бешено сверкали. Помимо ужасающих зубов, природа наделила эту кошку острым рогом, торчащим из подбородка.

– Дезертир!! – взревел Клаус.

Оглянувшись, он увидел, как Артур неловко взмахнул руками и исчез в траве. «По крайней мере, Арти все еще цел», – единственная ободряющая мысль вспыхнула и погасла. – «Надолго ли?».

Чудовище медленно развернулось, плавно переступая массивными лапами. Клаус достал свою палочку. Сейчас мальчишка жалел только об одном: что дед не позволял ему выносить из дома свои изобретения. Нестандартный заряд огненного шара пригодился бы, как никогда. А с тем, что есть, остановить гигантскую кошку не получится. Разве что припугнуть. Она словно бы понимала свое превосходство и не спешила нападать.

Снова затрещали кусты. Пожилой офицер спешил, как мог, расчищая себе дорогу рыжими всполохами. Вырвавшись из плена цепких веток, он дал два залпа прямо в морду чудищу. Кошка взвыла и замотала головой. Завалившись на бок, она принялась тереться обожженными местами о траву.

– Арти жив?! – крикнул мистер Баркли.

– Да! – отозвался Клаус.

Стоило опасности отступить, как тело сковал ледяной ужас.

– Бегите отсюда! Бестии охотятся сообща! – Эдвин выстрелил еще.

Спина кошки дымилась, а воздух наполнился тяжелым запахом паленой шкуры. Очумевшая от боли тварь вскочила на ноги. Последнее, что успел мистер Баркли перед тем, как отвратительный рог прошил его насквозь, а клыки завершили дело, – воткнуть свою палочку чудищу в глаз. Глухой хлопок, и густая темная кровь хлынула по серой шкуре из ушей и пасти твари. Пошатнувшись, кошка рухнула замертво.

На негнущихся ногах мальчишка поковылял туда, где Артур пропал из виду. Казалось, тело действует само по себе: грудь дышит, глаза смотрят, рука сжимает бесполезную палочку, – а сам Клаус где-то внутри, придавлен грузом случившегося мгновение назад.

– Арти, – позвал он. – Артур, где ты? Я пришел тебя спасти.

– Это не можешь быть ты! – отозвался знакомый голос откуда-то снизу. – Ты умер!

Мальчишка остановился на краю неглубокого оврага. На дне чернели кривые деревья с густыми спутанными кронами.

– Ты меня с кем-то путаешь, – вполне убедительно возразил Клаус. – Дай руку, и я вытащу тебя!

– Я слышал своего крестного, он в порядке? – Артур вышел из укрытия.

– Сейчас это не важно. Дай мне руку.

– Как я могу верить трупу? – Арти обезумел, он трясся и бессмысленно таращился полными немого страха глазами.

– Баран, ты хочешь спастись или нет? – В сердце закипала злость. – Хороший человек пожертвовал жизнью ради тебя. Или ты дашь руку, или я за себя не отвечаю. Выбирай, Артур. Если не поторопишься, будешь мертвее, чем тот бедняга, чью пустую черепушку насадили на палку.

Клаус опустился на одно колено и протянул открытую ладонь. «Цель достигнута», – думал он. – «Дорогой ценой, но все же. Значит, мистер Баркли погиб не зря».

Что-то крупное метнулось в тени деревьев. Мелькнула шкура, щелкнули челюсти… Арти даже не вскрикнул. Лохматая тварь подняла морду. «Я не убийца, а охотник», – читалось в безразличных звериных глазах. Громадная кошка подобрала бездыханное тело и понесла прочь, оставляя за собой кровавую дорожку.

Уничтоженный Клаус продолжал сидеть с протянутой рукой, кожей ощущая бессмысленность своего существования. «Больше некого спасать», – сообщил внутренний голос. – «Кроме себя». Неожиданно в мозгу вспыхнула новая цель. Во что бы то ни стало выбраться, отыскать Митчелла и избить его так, чтоб живого места не осталось. Наказать предателя.

С этой мыслью мальчишка выпрямился и развернулся. Перед ним, вытянув шею, почти лежал на брюхе совсем молодой кот. На свою беду Клаус не слышал, как тот подкрался. «Когти у него, наверняка, острые, как у взрослого». – Обстоятельства складывались не лучшим образом. – «Слишком маленькое расстояние».

Кот с интересом обнюхивал испачканную вонючей дрянью брючину, то поднимая, то снова прижимая уши. Знакомый запах явно вводил неопытного зверя в замешательство. Пусть размером он был чуть не два метра в длину, короткие усики и голый подбородок красноречиво говорили: «Я маленький котенок, но где-то рядом бродит мама».

Вдруг откуда ни возьмись налетел пыльный вихрь. Неведомая сила оторвала зверя от земли и швырнула в овраг. Мальчишка закашлялся.

– Цел? – коротко спросила Леди Корникс, выросшая на месте кота.

– Я не справился, – произнесенные вслух, слова ранили.

– Справился, потому что выжил, – непривычно ласково произнесла она.

– Погиб офицер, и Артур Боунс тоже, – совесть не позволяла расслабиться.

– Мудрая женщина однажды сказала мне: «нельзя спасти всех». Это не значит опускать руки и не стараться, просто не позволяй чувству вины побеждать здравый смысл. Один ты ничего не мог сделать, но честно пытался. Так?

Клаус нехотя кивнул.

– Любой другой на твоем месте вообще держался бы на безопасном расстоянии от всего, что предполагает вероятность гибели.

– Где Сэр Коллоу? – зачем-то спросил мальчишка.

– Там, где ему и положено быть, – на секунду показалось, что доброжелательность Тени дала трещину, – координирует наши действия.

Громадная кошачья туша по-прежнему перегораживала прогалину. Что бы сейчас ни говорила Леди Корникс, отвратительный запах паленой шкуры напоминал о поражении, даже если Клаус закрывал глаза. Сердце бешено колотилось, а в гуще кустов мерещились притаившиеся звери, готовые напасть.

– Пора уходить. – Тень осторожно взяла мальчишку за руку.

– А как же мистер Баркли? – Клаус отпрянул.

– Карантинная группа заберет тело, – терпеливо пояснила Тень.

– Кошки утащат его раньше, – возразил он. – Я не уйду.

К горлу подступили слезы, но мальчишка сумел сдержать их, не обронив ни капли. Обида и стыд переплелись змеиным клубком.

– Хорошо, – вздохнула женщина. – Пусть все будет так, как ты решил.

– Правда? – не поверил Клаус.

– Конечно, – она приложила руку к эмблеме Ордена и повелительным тоном произнесла: – Поторопите их. Есть жертвы.

– Вы говорили с Сэром Джулиусом? – Мальчишка всеми силами пытался отвлечься, отгородиться от собственной совести.

– Нет, со своим Связным, – отрезала Леди Корникс. – Продолжишь запирать переживания в себе, в один прекрасный день взорвешься. Ответь прямо, тебе жаль этого человека? Может, слова не те, но смысл ясен.

– Мы с мистером Баркли знакомы меньше недели, но кажется, что я потерял кого-то близкого, – выдавил Клаус. – Наверное, из-за того, что ничем не помог ему. Или потому, что не спас Артура.

Тишина давила со всех сторон.

– Я считал, что справлюсь, – помолчав, продолжил мальчишка. – Что там! Я был в этом абсолютно уверен! Думал, что ко всему готов. А выходит, подвел.

– Послушай себя! – оборвала Тень. – «Я считал», «я уверен», «ко всему готов». Реальность сильно отличается от твоих представлений о ней. Большая удача, что ты усвоил урок и остался невредим. Если бы тот человек выжил, у Ордена возникли бы к нему серьезные претензии. Привлекать ребенка к выполнению задания, для которого может потребоваться поддержка Танцоров, – преступно. А ты – ребенок. В чем уверена я, так это в том, что Сэр Коллоу еще отругает тебя превентивно. Как они вообще убедили тебя участвовать?

– Никто меня не убеждал, – он расправил плечи и гордо вскинул голову. – Скорее наоборот.

Да, представления о достаточности накопленных навыков и необходимости учиться их применять претерпели серьезные изменения. Только Клаус не желал мириться с тем, что все подряд считают его несмышленым сопляком.

Из-за кустов раздались голоса, и началась возня. Люди, упакованные в душные комбинезоны химзащиты, методично прорубали дорогу сквозь колючие заросли.

– Ты упоминал какого-то Артура, но я вижу только один труп, – отрешенно произнесла Леди Корникс.

– Тварь уволокла его тело туда, – мальчишка махнул рукой в сторону оврага.

Тень явно услышала, что хотела. Она заложила руки за спину и потянулась.

– Не принимай мои слова слишком близко к сердцу, – просьба звучала искренне. – И я, и Сэр Коллоу, мы очень волновались за тебя. Джулиус знал, что этот город место неспокойное, но надеялся на твое благоразумие. Вот кого ты действительно подвел.

– У меня не оставалось выбора, – нескладные оправдания толпились в мозгу, мешая друг другу. – Второй офицер по имени Клайв Митчелл – трус. Я знал, рассчитывать на него нельзя. Митчелл сбежал при первой возможности. Вот почему я здесь. Разве можно было в такой ситуации поступить иначе?

Последние колючие ветки упали на землю, и взору открылся ярко-синий надувной трап, приставленный к скользкому склону. Люди в комбинезонах не обращали внимания на живых, их больше интересовали мертвые. Леди Корникс осторожно положила руку Клаусу на плечо и легонько подтолкнула.

– Теперь тебя ничто не держит, – тихо сказала она.

Ноги не слушались. Они словно решили остаться стоять посреди узкой прогалины, позволяя мальчишке беспрепятственно казниться за глупость и самонадеянность. Клаус ощущал себя призраком. На вершине синего трапа он обернулся. Поросшие сухим кустарником холмы и овраги не выглядели отсюда враждебными. На горизонте собирались серые косматые тучи, но над головой простиралось бескрайнее голубое небо.

Вдруг захотелось крикнуть что-нибудь вроде «смерти нет». Только ком в горле едва ли позволил бы такое.