Короткой кодированной радиограммой Платонов сообщил майору Андрееву о происшедших событиях и о своем решении начать розыски Атаева. Из штаба ответили:

«Вступать в бой с противником только в крайнем случае. Разведку ведите со всеми мерами предосторожности. В 18.00 ждем ваших сообщений. Андреев».

Скиба в это время мастерил себе костыль из ствола не совсем ровной, но крепкой березки, Ему помогали Фомушкин и Савельев.

Расшифровав полученную радиограмму, Платонов бросил беспокойный взгляд на Скибу. Петр уловил этот взгляд и понял мысли сержанта.

- Смогу пройти хоть сто километров,- сдержанно промолвил он. Потом усмехнулся и добавил: - Деревянная нога меньше уставать будет.

- Сможешь не сможешь, а идти надо,- ответил Платонов. Развернув карту, он подозвал к себе разведчиков.

- Значит, немцы уехали вот по этой дороге?

- По этой самой,- подтвердил Скиба.

- Стало быть, здесь и нужно «привязываться» к их следам.

Платонов учитывал, что хутор лежит в стороне от больших дорог, машины проезжают через него редко. Значит, можно было надеяться, что следы, оставленные ночью немцами, уехавшими из Борка, не затерты, тем более, что гусеницы бронетранспортера, которым гитлеровцы буксировали автобус, должны были оставить четкие отпечатки.

* * *

Прежде всего Платонов решил обследовать полотно дороги, подходящей к Борку с противоположной стороны. Чтобы не пойти по ложному следу, сержант хотел выяснить, не проезжал ли сегодня через Борок какой-либо другой транспорт.

Направились к дороге. Поляны обходили, просеки переползали. Неожиданно заметили перед собой узкую обнаженную пепельного цвета полосу земли. Это и была дорога, стиснутая с двух сторон тучной зеленью леса.

На дорогу вышли только двое - Платонов и Савельев. В пыли они рассмотрели мелкие колеи, выдавленные колесами прошедших машин.

Когда и в какую сторону прошли машины? Может быть, они своими колесами стерли нужные разведчикам следы по ту сторону хутора? Не выяснив этого, нельзя было продолжать разведку.

Рисунок следов казался нечетким, давним. Но Платонов учитывал, что на пыльной дороге самый свежий отпечаток может при одном дуновении ветра превратиться в «старый». Пытались найти меж колеями следы брызг масла, по которым легко узнать, в какую сторону ушли машины, но это не удалось.

Фомушкин, Зубарев, Курочкин и Скиба тем временем шли лесом, немного впереди Платонова и Савельева, приготовившись в случае опасности прикрыть отход товарищей огнем автоматов.

За поворотом дороги Платонов и Савельев увидели большую лужу. Обрадованно подошли к ней. По этой заплесневевшей лесной воде можно будет разгадать, в каком направлении и как давно проехали немецкие автомобили.

Разглядев следы машин близ лужи, Платонов удовлетворенно заметил:

- Все в порядке.

Разведчикам было известно, что при переезде через лужу или наполненную грязью выбоину колеса машин разбрызгивают воду и грязь наискось по направлению движения и, кроме того, оставляют за собой влажные следы, отчетливость которых уменьшается по мере удаления машины.

По этим признакам установили, что все прошедшие здесь машины ехали со стороны хутора. Другие приметы - комки грязи, выброшенные колесами из лужи и уже высохшие,- подсказали, что машины прошли здесь еще вчера.

Не теряя времени, разведчики лесом обогнули Борок и вышли на дорогу с противоположной стороны, в двух километрах от хутора.

На дороге Платонов и Савельев разглядели запоминающиеся следы, оставленные тяжело груженным автобусом,- две широкие колеи и по краям их четкие отпечатки гусениц бронетранспортера.

Дорога нескончаемо юлила между зарослями и болотами наискось к фронту. Именно к фронту держала путь группа специального назначения, которую возглавлял опытный разведчик, бывший аспирант шпионской школы «Орденсбург Крессинзее» обер-лейтенант Карл Герлиц. Это могло означать только одно: Герлиц, несмотря ни на что, собирался забросить змеиный выводок за линию фронта.

Сержант Платонов терпеливо вел горстку своих солдат вдоль дороги. Шли лесом, пробирались сквозь кустарники, переползали или обходили открытые места. Молчали, избегали встречаться друг с другом взглядами. Думали об Атаеве, попавшем в руки врага. Каждому казалось, что и он виноват в этой неудаче.

Петр Скиба замыкал цепочку разведчиков. Он скакал на одной ноге, стараясь подальше вперед выбрасывать самодельный костыль. Беспокоила боль в ступне, горела кожа подмышкой. Особенно трудно было ему идти кустарником. Но стойко переносил трудности Петр, изо всех сил старался не отстать от товарищей, не задержать их. Что это за испытание для него по сравнению с тем, какое выпало на долю Атаева!

Путь разведчикам перерезала широкая просека. Платонов первым выполз на открытое место, огляделся по сторонам и, махнув рукой солдатам, ползком двинулся дальше. Когда оказался на середине поросшей негустой травой просеки, вдруг заметил на песчаном грунте знакомые следы буксируемого автобуса. Что за чертовщина? Неужели фашисты свернули с дороги и двинулись напрямик к фронту? Это требовалось проверить.

Платонов круто повернул назад. Пришлось выйти на дорогу и осмотреть ее. Оказалось, немцы действительно свернули с дороги на просеку.

Вдоль просеки идти было удобнее и безопаснее. Разведчики ускорили шаг. Платонов на ходу развернул карту и проследил взглядом, куда ведет просека. Выяснилось, что через километров пять она пересечет рокадную, идущую вдоль линии фронта, дорогу. «Неужели выедут на эту магистраль? -с тревогой думал Платонов. - Там идти по следу будет труднее…»

Через полчаса ходу острый слух разведчиков уловил лязг железа. Где-то впереди и чуть правее в глубине леса точно стучали молотом по наковальне.

Завернули вправо от просеки. Здесь лес был погуще, с подлеском.

- Савельев и Фомушкин - в головной дозор! - распорядился сержант.

Опять пошли-вслед за маячившими метрах в тридцати впереди широкоплечим могучим Савельевым и по-мальчишески стройным, тонким Фомушкиным. Стук железа доносился все отчетливее, и дозорные держали направление прямо на него.

Вдруг Савельев и Фомушкин остановились и тут же упали на землю. Савельев поднял над головой автомат, что означало: «замечен противник».

Отделение залегло, а Платонов быстро перебрался к дозорным. Впереди, в прогалине между деревьями, виднелась серая парусиновая палатка. Платонов чуть прополз в направлении к ней и увидел другие палатки, а рядом с ними несколько грузовиков, бензоцистерну и огромный серый автобус, еще не отцепленный от бронетранспортера. По лесу гулким эхом разносился стук железа, громкие голоса, урчание моторов.

Фашисты чувствовали себя в безопасности.

* * *

Отделение укрылось в глухих зарослях неподалеку от обнаруженного лагеря немцев. Не было в отделении только Савельева и Фомушкина. Они лежали в кустах под самым носом у фашистов и наблюдали за ними.

Ровно в 18.00 радист послал в эфир свои позывные. Из штаба поступил приказ: «В квадрате 27-18,Б (это означало - у стыка просеки и дороги, по которой немцы буксировали автобус) отделению разведчиков Платонова ждать прихода разведотряда лейтенанта Сухова. После объединения с отрядом действовать по указанию его командира».

Ждать пришлось целую ночь. Только на рассвете очередная смена дежурных - Платонов и Зубарев - услышали, как в стороне просеки ухнул филин. Это - условный сигнал. Мгновенно все разведчики были на ногах.

- Угу-у! - ответил Платонов.

От сосны к сосне, держа на изготовку автоматы, осторожно приближались к просеке. Еще несколько шагов - и лес начал редеть. Над просекой стелился туман, совершенно незамечаемый в глубине леса. Вокруг - ни души. Может быть, разведчики услышали не сигнал, а крик настоящего филина, потревоженного предутренней прохладой? Несколько минут стояли, прижавшись к соснам, не выдавая себя ни единым движением. Потом Платонов, приложив ладони ко рту, снова, но уже более тихо закричал филином.

От дерева впереди отделилась фигура человека. Платонов тотчас же узнал в ней Игната Шевченко и шагнул ему навстречу с распростертыми руками. Не успел обняться с ним, как сзади облапили Ивана могучие руки лейтенанта Сухова.

Из кустов высыпали остальные разведчики.

Еще не взошло солнце, не улетучились из леса сумерки, как отряд советских разведчиков приготовился к нападению на вражеский лагерь. Перерезаны провода линии связи, распределены обязанности между группами, залегшими в лесу вокруг лагеря.

В лагере тишина и безлюдье. Только несколько часовых, поеживаясь, прохаживались между палатками и возле машин.

Вдруг автоматная очередь полоснула по часовым. Казалось, лес ответил ей многоголосым эхом. Но это было не эхо. Ударили многие автоматы, застрочил пулемет. Разведчики вскочили на ноги и вихрем налетели на лагерь…

* * *

Лес звучал веселым говором птиц. Всходило солнце, видимое только верхушками деревьев. И хотя солнечные лучи еще не коснулись остывшей за ночь земли, не пробились к ней сквозь высокие наметы ветвей, разведчикам казалось, что лес сегодня не такой угрюмый и неприветливый, как обычно. Выполнив задание, они уходили вглубь лесной глухомани, вглубь болот. А впереди, со связанными руками, шли девять пленных - девять уцелевших в недавней схватке фашистов, которые было приготовились к выброске в тыл советских войск. И вот сегодня их ведут за линию фронта, но ведут далеко не так, как им хотелось бы.

Впереди колонны пленных бредет обер-лейтенант Карл Герлиц. Неприглядный вид у шефа гитлеровских лазутчиков: отвисшая челюсть, пожелтевшее лицо, белые губы, дикие глаза; на опущенных плечах - разорванный мундир. Разве в мечтах такой конец своей карьеры видел он?

Радость каждой победы на войне всегда омрачается потерями, ценой которых досталась победа. Омрачена радость и разведчиков. Савельев, Зубарев и еще два солдата из отряда лейтенанта Сухова несут на носилках, сделанных из плащ-палатки, тело Атаева. Умер он в страшных муках, но ничего не сказал фашистам, не выдал тайны, не нарушил присяги.

Сзади несут двух раненых разведчиков. Рядом с ними скачет на одной ноге и на костыле Петр Скиба. У него забинтована голова. В бою Скиба не отстал от товарищей, не дал молчать своему автомату.

Евгений Фомушкин шагает в ногу с Игнатом Шевченко. У обоих сияют глаза. Позади ведь столько пережито и сделано.

Чуть ссутулившись, бесшумно ступает Иван Платонов. На его потемневшем мужественном лице заметна усталость. Глаза спокойные, задумчивые. Кто знает, о чем думает Платонов… может, о девушке Полине из далекой сибирской деревни, может, о делах, которые ждут его впереди.

Тихо шумит верхушками сосен лес, вздыхает и посапывает укрытое зеленью болото, прерывисто рокочут вдали орудия. Идет война, и смелые труженики войны - разведчики - держат путь навстречу новым опасностям и победам.