* * * Каждый день в электричке на работу я еду, Каждый день я вижу её. И сидит совсем рядом, озарённая светом, Беспрестанно смотрит в окно. Она слушает музыку, улыбается, Её губы чуть слышно порхают. Я давно нашёл песню, ведь ей она нравится, И, смотря ей в глаза, повторяю. А она и не знает, что тот, кто напротив, Ежедневно не видит дороги. Ведь в момент когда она в электричку заходит, Мой взгляд попадает ей в когти. Но я не могу сказать ей о чувствах, Они несуразно большие. Хоть она в каждом дне моей жизни присутствует, Я сказал бы, что вижу впервые. Мне б узнать её имя, куда она едет, Я пошёл бы за ней по пятам. И пускай сознание моё часто бредит. Что внутри меня, верю словам. А они говорят мне: «Девушка эта Пришла в твою жизнь не случайно. Её волосы в ярком солнечном свете Приглянулись тебе так недавно. Однако же знай, что ты ее встретил За долго до первого взгляда». * * * Тот самый день, когда он проснулся 1 От яркого солнца, палящего в глаз. И иней на окнах его растянулся, Сложившись в узоры зимних прекрас. Подняв свою голову с теплой подушки, Джим встал, к потолку протянувшись руками. И что же могло сделать день этот лучше? Наверное, только чай с пирогами. Он жил в однокомнатной светлой квартире, Доволен был тем, что свободен от всех. И жизнь его в своём маленьком мире, Возможно, когда-то имела успех. Работал художником в маленькой фирме, Джим делал наброски и арты для игр, А в дни нерабочие — выходные — Он в парке писал природные виды. Сегодня как раз Джим встал очень поздно, Взял кисти, блокнот, отправился в парк. Вам может казаться — художникам просто, Но Джим в тот момент не смог рисовать. Вернувшись домой, он сел на пороге, И, скорчив лицо, стянул с ног ботинки. Джим долго не мог объяснить, что в итоге Прекрасные виды не вдохновили. И день его скучно прошёл в одиночку, Он сел за столик, сгорбивши спину. Сегодня Джим дал вдохновенью отсрочку, Прекрасный он мир его мирно покинул. * * * Джимми, твой грустный страдающий взор, Который настиг тебя накануне, На улицы тёмные сквозь окно устремлён. О чём твои мысли, о чём твое горе? Желаешь ли ты в тихом забвеньи Лежать на снегу, сминая снежинки? Иль хочешь возвысить своё поколение, Действуя быстро, смело, в новинку? Я понимаю, твой кризис ужасен, Но стоит лишь руку вдаль протянуть. Найди что-то новое в мире прекрасном, Познай вдохновенья изменчивость… суть. Каждый уикенд ты в парке гуляешь, Видишь одни и те же пейзажи. Джим, я надеюсь, что ты понимаешь — Менять свою жизнь иногда очень важно. В отчаянии Джим решил прогуляться 2 И в золоте уличных фонарей Увидел он девушку, если признаться, Казалось, что нежность почувствовал в ней. Стояла она напротив кофейни, Держала в руках горячий эспрессо. Вдруг Джима накрыла волна вдохновенья, Как будто бы в ней нашёл свое место. И, будучи храбрым, узнал бы он имя Той незнакомки с блеском в глазах, Но всё же художник прошёл быстро мимо, Чтоб не смирять любовь впопыхах. * * * Неделя прошла, у той же кофейни Он ждал беспрестанно взгляда её. И выпил уже пол сотни варений, Бариста давно стал другом его. Болтали они на разные темы: О том, что стоит расширить кафе, О живописи, о сновидениях, Об инее белом на зимнем стекле. О том, что весна стоит на пороге И ждет заветного дня своего. А, как известно, весной все чертоги Открыты у разума твоего. Придёт вдохновенья пора и любви, Придёт терпсихора, проснётся Амур. И в медленном танце своём закружит Волшебно-французское слово l’amur. Но он её не дождался, покинул То место надежды, бурлящей внутри. Неделю назад не узнав её имя, Сегодня он проклял мысли свои. Опять Джим заходит в светлую комнату И снова снимает те же ботинки. Придал он движение затхлому воздуху, Настежь окно, летят вниз снежинки. * * * Горячий напиток расширил зрачки, Кровавые очи на небо глядели. Сидел у окна, сам с собой говорил, Внутри бушевали мыслей метели: «Пожалуй, дурак я, раз упустил Единственный шанс дать сердцу забиться, В момент нашей встречи ногами прошил Я тот тротуар… мне всё это снится.» Но к сожаленью оно или к счастью, Всё было правдой чистой воды. Он думал о прошлом, хоть и жил настоящим, Ну, а о будущем Джим позабыл. Его будоражили мысли в кофейне, Воспоминания его волновали, Эх, Джим, ты, конечно, не должен мне верить, Однако подумай, что было бы с вами. Что было бы с вами, не пройдя тогда мимо, Сидел бы один ли ты у окна? А надо-то было — спросить её имя, Но ты моментально все связи порвал. Все связи, все ниточки, все адреса, Момент упустил взглянуть ей в глаза, Теперь по щеке стекает слеза… Но плачет наш Джим не по любви, Он просто зевает, ведь ночь отступила. И снова он проклял мысли свои, Неделю назад не узнав её имя. Джимми проснулся во время обеда, Нависшие веки, безжеланное тело. Проспал на работу и вообще что-то делать Так не хотелось, хоть время велело. Он в парке давно уже не рисует, Забыл он про кисти свои и про холст. Не верит в сплетение их жалких судеб, Надежду последнюю ветер унёс. Ладонь застыла на окне запотевшем, Стекающих капель оставила след. Взгляд устремился в портал мира внешнего, И вдруг он увидел её силуэт. * * *

* * * Я шла по тёмной, пустующей улице. Остался день до моего отъезда, По городу, от холода сутулясь, прогуливаюсь; Зашла я в тёплое уютное место. — Добрый вечер, мадам, капучино иль латте? — Не стоит, можно я только погреюсь? — Ну, тогда позвольте угостить вас бесплатно. — Вы так любезны, я буду эспрессо. Согрев свои руки о тёплый стакан, Я вышла опять в объятия холода. Бариста желание моё угадал: Всё, что хотелось сейчас — крепкий кофе. Фруктовый, с кислинкой, чарующий запах Застыл на губах моих тоненькой пенкой. Кофейная гуща на стенках стакана Засохла от холода и жуткого ветра. Вдруг рядом со мной пронёсся мужчина, Смотря мне в глаза, сверкая слезами. Я побоялась его, но впустила Часть странных душевных переживаний: Куда он идёт? Зачем он так быстро По скользкому льду тротуара спешит? Его, может, ждут родные и близкие? А, впрочем, зачем мне лезть в глубины души. Остался лишь день, один скучный день, И будет мурлыкать мотор под капотом, Везя меня в мир незнакомых людей, Везя меня к трапу моего самолёта. А пока… я иду по пустующей улице, Допиваю эспрессо и в шарф зарываюсь. То ли устала, то ли замёрзла — сутулюсь, За три года в театре я так измоталась. Постановки, актёры, крик режиссёра — Всё было так ново, сейчас — не терплю. Мне приелись кулис эти плотные шторы, Может, стоит от них чуть-чуть отдохнуть. * * *

* * * В последние дни он писал всё подряд: 3 Кошку на крыше соседнего дома, Соседки-старушки весёленький взгляд, Вид из окна на тускнеющий город. Каждый новый восход приносил только скуку, Как так можно было влюбиться? Он горел, он пылал и потух в адских муках, Нужно было воспламениться. И вдруг его сердце забилось под кожей, Кровь волною ударила в голову. Он свой взор оторвать очень долго не может От походки отличной от холода: Нараспашку пальто, шарф немного развязан, Идёт вприпрыжку, любуется. По деревьям и небу ведёт своим глазом И, не видя прохожих на улице, Напевает под нос любимую песню. А Джим в своих чувствах взрывается, Он моментально срывается с места И в прихожей уже одевается. Неуклюже, в ботинки запрыгнув, шагает, Надевает куртку и шапку. Ищет ключи по карманам, пылает От того, что находит перчатки. «Ай, да к черту!» — выпалил Джим впопыхах. Лишь захлопнув входную дверь, Он по лестнице вниз пустился стремглав, И все мысли только о ней. С какой стороны она шла и куда? Глаза по прохожим метались. — Вы видели девушку? Высока и стройна, Только что тут… потерялась. В пальто нежно-розовом, шарфик такой же И варежки с птичками зимними. — Да, такую я видел, возможно, Пошла вон туда. — Спасибо! Джимми ринулся в том направлении Лишь бы взглянуть на неё, И он это сделал. К его удивлению Она стояла у входа в метро. * * * — Сильвупле, мадмуазель. — О, французский, как мило. Мерси, что тут сказать! Я взяла долгожданный свой капучино И стала его попивать. — Мадам, вы сегодня свободны? — Сказал мне мужчина, вдруг подошедший. — Да, свободна, однако позвольте… — Не стоит имён, мы с вами не вещи, Чтоб нас называли по именам Обычным, неброским, никому не идущим. — Постойте, а как на счёт наших мам И пап, имена нам с самого детства дающим. — Давайте оставим их в наших ксивах И будем свободны в выборе имя. — Хорошо. Очень странная встреча. Хотя мне понравился ход его мыслей, Посмотрим каким он будет под вечер. Я вспомнила, это мужчина из прошлой жизни. Той, до поездки, когда я была В депрессии жуткой, на срыве ужасном. Я кофе при нашей встрече пила. — Пускай меня зовут Кейт. — Прекрасно. Её так и звали, Джим понимал И сам от себя был удивлён, Что он в начале про имя сказал, Ведь тоже назвал имя своё. Они отправились в ту же кофейню И разговорному придались веселью. — Как ты думаешь, Джим, — Отпивши из чашки, Промолвила Кейт с сияющим взглядом — Как забыть прошлое и жить настоящим? — Я думаю, этого делать не надо. — Что именно? — Прошлое, оно очень важно. Многие думают его отпустить. Думать о будущем, жить настоящим, Согласен… частично, ведь будущий ты Смотрит сейчас на тебя сквозь года, Сквозь месяцы, недели, дни и часы, И инструмент — воспоминания, А что будет дальше не ведаем мы. Конечно, ставить цели, мечтать очень важно, Но я вспоминаю себя накануне. Откуда ж я знал, что так удачно Гляну в окно и в междулюдьи Увижу тебя, можно на «ты»? — Естественно можно, мой маленький Джимми. — Погоди, с чего я маленьким вдруг оказался? — Я вижу, ты младше. — Это мешает? — Мне нет, но людям вокруг может казаться… — Людям вокруг? Для тебя это важно? — Конечно! Мы живём в обществе… — Дикарей. — Нет, Джим, чуть-чуть потерпи! Мы живём в обществе прекрасных людей, И слова их несомненно важны. — То есть ты можешь в угоду народа Отказать себе в сокровенном? — Переиначивать мои мысли не стоит, Я говорила о другом совершенно. Просто в обществе есть устои, традиции, И мужчина обычно старше избранницы. — Давай будем считать, что мы необычны, И какая вообще к черту разница! Я понимаю мне было бы восемь, Но мне на дюжину больше. — А мне двадцать пять исполнится осенью, То есть забудем про возраст? — Определенно забудем про возраст. Пять лет — невеликая разница, Тем более в наше время. И тут разговор их катится К живописи и сновидениям. — Знаешь, Кейт, было невыносимо Терпеть мне все эти дни. — Мы час знакомы от силы! — Пожалуйста, помолчи… Тогда, в переулок зайдя, Меня волной окатило. Я неделю в кофейне — здесь — ждал, Думал вернёшься. — Как мило. А я была на курорте, Хотелось отдохнуть, понимаешь? Устала бежать на жизненном корте, Почувствовать, что летаешь Охота было… — Да, понимаю. Во мне же застыло чувство Доселе сверх незнакомое. Я чуть ли не бросил искусство… — Мы закрываемся скоро! — Прервал разговор вдруг бариста. Джим посмотрел в циферблат. — Нужно поторопиться, Без пятнадцати девять часы говорят. * * *

* * * — Он замечательный, да, необычный, Наши мысли разнятся порою, Однако, какой же он симпатичный! — Ну ты и дура, не скрою. Ты сама себя понимаешь, подруга, Что вы знакомы два дня? Сейчас пообщаетесь недельку-другую, И забудет он про тебя. Ах, нет, цели-то надо добиться… — Цели? — Ну, той, между ног. — Сьюзи! — А что?! В его планах тут ошибиться Только тупица бы смог. — Нет, Сьюзи, он не такой. Я надеялась вопреки: Руди — бывший приятель мой — Был как раз из придурков таких. Ну, не будем о грустном. — Киса, забудь о таком в наше время. Мужики сейчас очень искусно Заставляют нас, баб, лелеять. И мы сразу «о боже, цветочки! Он такой распрекрасный, я таю!» Ну, каким образом точно Я, пожалуй, не уточняю. — Да хватит, Сьюзи! Не дарил он никакие цветочки. — А что, денег нет, лузер? Благо бог дал нам две почки. — А-а-а, достала! Как вообще тебе что-то рассказывать? Мы по парку ночью гуляли! — Да шучу я, Кэтти, выкладывай. — Повстречались мы с ним у кофейни, Может, дней десять назад. Помнишь ту, на углу Корабельной? Вот, он мимо тогда прошагал. Говорит, что потом всю неделю Он меня у кофейни ждал. Вчера, наконец, мы увиделись. Он восхитительный, правда! Живой, энергичный и с принципами. Джим — мужчина моего жанра. Романтик до боли на кончиках Его пальцев, ведь розы колючи. — Всё-таки были цветочки! — Не о цветах говорю я, Сьюзи. Он просто доверчив больно, И любит если, то сильно. У него были главные роли, Где играл он людей нелюбимых. Джим о девушках мне рассказал, Которые его волновали: Одна красива была и нежна, Ему внимание не уделяла; От другой готов был бежать, Ведь с каждой их встречей рождалась Мысль того же немого конца, Неизбежно любовь терялась. И он убежал к другой, Та любила его безумно, А Джим девушкой жил иной И разрушил той сердце об зубья Пилы… (Как романтики всё же малы) — И ты влюбилась в его рассказы, Как однажды он был с другими? — Я влюбилась, как он размазал Все опаски мои о мужчинах. Разговоры спокойны и точны, Космополит, любит чай вместо пива, В компании главный художник, Алкоголь — предпочтительно вина. Интеллигентный, красиво одет, Мнение о мире имеет. И все это в двадцать лет. — Двадцать?! Очки твои розовеют. Ты же знаешь, они бьются стёклами внутрь. Подруга, будь осторожна. Но если он всё-таки тебя «любит», То я свидетель на свадьбе, можно? — Ха-ха-ха, ясно, дурёха! Посмотрим, Сьюзи, посмотрим, А пока по домам, а то плохо, Мне завтра готовиться к роли. * * * Она была прекрасна на сцене, И наряд подобран удачно. Джим ходил уже две недели На спектакль в театре каждый. И всегда третий ряд, место справа. Его Кейт искала глазами. Он внимал красоту театрального бала, А она заливалась слезами. Для роли, естественно, вы не подумайте. Актёру плёвое дело — заплакать. В его арсенале актёрских орудий Ещё не такое видали. После «бала» банкет, Кейт вышла. — Ты с каждым разом прекрасней становишься. — Ну, Джим, перестань, это лишнее. — Сегодня, знаешь, как-то морозно. Может, согреемся чашкой кофе? Закажем пиццу на дом, потом Кино какое-нибудь посмотрим, Лично я за «Господин никто». — Хорошо, только я ребятам скажу. И она зашла внутрь вновь. Джим прождал её пять минут, Успела замерзнуть кровь. С ноги на ногу перекатываясь, Он гонял по жилам тельца. Скрип двери. Девчачьи объятия. 4 Улыбающиеся глаза. Они добрались на такси до квартиры, Лифт стал пристанищем жарких желаний. Дверь отворилась, вцепились вампиры, Вцепились, губы друг другу кусая. Одежда сминалась в объятиях пары, Дыхание спёрло, руки ласкали. Белоснежное тело на покрывале Все ближе и ближе стремилось к нирване. Нежная, долгая поцелуев дорожка Спускалась всё ниже. Дальше — клише. Лишь стоны… Лишь стоны услышать было бы можно — Томно вздымалась грудь в темноте. * * * Солнечный луч пронзил оконную раму, 5 По одеялу волны вяло плелись. — Джимми, куда ты? — Я собираюсь, На работу пора мне идти. Ты сегодня свободна? — Во сколько? — После работы, мисс. — А куда мы пойдём? — Ну, можно Для тебя это будет сюрприз? — Хорошо — ответила Кетти, Сияя глазами от любопытства. Она знала, что в целом свете Джим — самая странная небылица. Они встретились после работы (7:30, 23 марта) И помчались, отринув заботы, За город навстречу закату. Уютный, маленький, тёплый домик, Чердак и окно на небо. Осталось лечь рядом, открыть вино И ждать неизбежного лета. — Ты знала, — начал вдруг Джим говорить — Что фонарик направленный вверх Будет в космосе очень долго светить, Миллионы, наверно, лет. — Волшебно — промолвила Кейт, привстав, Она к стеклу прикоснулась. Оставила след стекающих капель И к Джиму вдруг повернулась. — Давай навечно оставим сияние в небе? Они в руки фонарик взяли И смеялись, смеялись как дети, Сквозь ладонь на стекле свет направив. Он помчится сиять на просторах вселенной. Порождённый клацанием маленькой кнопки, На которую пальцами жали блаженно В домике… сквозь окно… два влюблённых. — Нам завтра ехать обратно, Нужно как следует выспаться. Джим приобнял Кейт за талию, И мир вокруг них рассыпался. * * * — Боже, Кейт, как романтично! Может, не такой он и бабник. Хотя, чувствую я… — Как обычно! Ну же, все будет нормально. Вот увидишь, я буду счастливой. — Я уже тебя вижу, киса. Только как-то это немыслимо, Будто он с планеты другой свалился. — Я понимаю, всё странно И быстро так закрутилось, Но я нашла любовь в его ранах. Моё сердце в бешеном темпе забилось. — Как бы он не стал твоей раной, Кетти, ты должна понимать. — Может быть, Сью, и права ты, Но когда же любить, дай мне знать. * * * Через день они рванули на электричке В другой город неподалёку. Джимми уснул по привычке, Кейт говорила по телефону. Ей предложили главную роль, В следующем месяце будет премьера. Она соню стала будить своего, Рассказать как раз захотела. Вдруг вагон пошёл ходуном, Голова закружилась жутко, Пол стремился стать потолком, Стены — без промежутков. На стекле паутина в крови, Рассечённый висок кровоточил. В его сердце так много любви Вытекало следующей ночью. 6 * * *

* * * Каждый день в электричке на работу я еду, Каждый день я вижу её. И сидит совсем рядом, озаренная светом, Беспрестанно смотрит в окно. Она слушает музыку, улыбается, 7 Её губы чуть слышно порхают. Я давно нашёл песню, ведь ей она нравится, И, смотря ей в глаза, повторяю. А она и не знает, что тот, кто напротив, Ежедневно не видит дороги. Ведь в момент, когда она в электричку заходит, Мой взгляд попадает ей в когти. Но я не могу сказать ей о чувствах, Они несуразно большие. Хоть она в каждом дне моей жизни присутствует, Я сказал бы, что вижу впервые. Мне б узнать её имя, куда она едет, Я пошёл бы за ней по пятам. И пускай сознание моё часто бредит… И пускай сознание моё… словам… И пускай сознание моё бредит часто… — Пускай меня зовут Кейт. — Прекрасно! Я не верю… себе не верю, Но откуда тогда это всё? «Давай навечно оставим сияние в небе, Пусть оно к звёздам нас унесёт.» * * * Кейт прикоснулась к окну запотевшему. Стекающих капель оставила след, Тем самым открыв портал мира внешнего, И Джимми увидел её силуэт.