Все шло по плану, так что Кате стало казаться, что водить мужчин за нос не составляет большого труда. Тимоти не на шутку разыгрался, ожидая ее: заказал по телефону ужин из пяти блюд китайской кухни и две бутылки «Шардонне».
— Ты не против, если я приму душ? — посмотрел он на нее взглядом, который, видимо, называл про себя проникновенным.
— Разумеется… — Катя ликовала. Это было очень кстати! Она как раз хотела каким-нибудь способом отправить его туда. Едва из-за двери послышался шум воды, она включила компьютер и принялась лихорадочно просматривать видеоматериалы.
Доминик, кажется, говорил, что их довольно много. Черт! У нее нет времени! Катя открыла сумочку и выхватила дискету. Дискета щелкнула, скрываясь в щели дисковода. Маленькая шустрая программулька — Катя смастрячила ее своими руками, специально для сегодняшнего клиента! — начала свое праведное дело.
Катя с наслаждением любовалась, наблюдая, как вирус «Мониген» пачками поражает файлы в компьютере своего «однофамильца».
Вода в душе продолжала шуметь. Видимо, Тимоти было что отмывать! Благоухающий и довольный, он вошел в комнату уже под занавес — на экране монитора появился череп со скрещенными костями и в динамиках громыхнул злорадный смех.
— Что это?! — заорал Мониген.
— Догадайся.
— Вирус?!
— Ты этого заслужил…
— Тварь! Ты мне ответишь за это!
Мониген двинулся на нее, и, чтобы защититься, Катя подняла бутылку «Шардонне», целясь в голову Монигена. Но это его не остановило. Обегая вокруг стола, он протянул руку и уже почти коснулся бутылки, но в этот самый момент в комнату влетел Доминик.
— Стоять! — заорал он не своим голосом, вклиниваясь между Катей и разъяренным самцом, от которого уплыла жертва.
— Это еще кто?! — завопил Мониген.
— Я тот, кто очень зол на тебя, Мониген, — сдерживая дыхание, как можно спокойнее ответил Доминик.
Все внутри его пело от счастья: Катя явно не собиралась спать с этим подонком!
— Быстро говори, где кассета?
— Какая кассета! — в отчаянии крикнул Мониген. — Эта стерва уничтожила четыре года моей жизни! Идиотка! Нет никакой видеозаписи — я не киношник! Я писатель, я триллер писал!
— Триллер… — как эхо повторила Катя.
— А что? Кому охота читать твои убогие доклады по астрономии! А вот детективы читают все! У меня по сюжету парень шантажирует девушку, она убивает его и скрывается от закона. И вот я хотел посмотреть, насколько ты далеко зайдешь. Это был честный эксперимент! Я не должен был оставлять тебе ни малейшей надежды, иначе это был бы уже спектакль!
С минуту Катя оторопело смотрела на Монигена, потом, видимо, не найдя подходящих слов, с силой ударила кулаком ему в солнечное сплетение. Мониген ахнул, схватившись за живот.
— Прекрасный удар, — одобрил Доминик. — Не хотел бы оказаться на твоем месте, придурок…
— Сволочи, столько работы угробили… — простонал беллетрист, согнувшись пополам.
Катя злорадно усмехнулась:
— Сам виноват, кретин! Тоже мне экспериментатор хренов! Это еще мало я тебе отомстила! Твой труд стоит больших лавров!
— Ах ты, мерзавка!
— Попридержи-ка язык, парень, — с угрозой в голосе сказал Доминик. — Вырву…
— Это мой приятель, — мстительно подхватила Катя, сузив глаза на горе-шантажиста. — У него все друзья — гангстеры.
Тимоти поморщился от боли и страха.
— Хочешь, я переломаю ему ноги? — с наигранной готовностью спросил Доминик, скрестив на груди руки.
— Нет, не надо! — завопил Мониген.
— Поклянись, что никогда больше не будешь шантажировать женщин, — великодушно потребовал Доминик. — И вот еще что, писатель. Уезжай-ка из Чикаго — этот город стал слишком тесен для нас двоих.
— Завтра… — хрипло пообещал Мониген.
— На рассвете! — добила его Катя. — Если ты заявишься на работу, я тут же расскажу всем о твоих сексуальных домогательствах.
— Но у тебя нет никаких доказательств.
— Ошибаешься.
Катя достала из сумочки диктофон и нажала кнопку. На всю комнату зазвучал голос Монигена. Он угрожал ей, требуя лечь с ним в постель.
— Хорошо, — поникшим голосом просипел Мониген.
Доминик смерил его презрительным взглядом.
— Пойдем отсюда, — сказала Катя и первая направилась к двери, прихватив со стола уцелевшую бутылку вина. — Это мой трофей! — бросила она Монигену.
Тот теперь и в самом деле был похож на слизняка — раздавленного и противного.
В вестибюле первого этажа Доминик остановился, обнял Катю и взъерошил ей волосы.
— Никогда больше не надевай парик, — попросил он. — Пожалуйста…
Катя кивнула и улыбнулась. Ей вдруг открылось, что обниматься с ней Доминику нравится, во всяком случае, не меньше, чем работать гангстером.
— Я не кажусь тебе уродкой? — тихо спросила она.
— Я обожаю тебя, — улыбнулся Доминик. — Мне нравится в тебе даже то, что ты умеешь создавать компьютерные вирусы. И понимаешь, что такое нейтроны с протонами.
— Откуда ты знаешь про протоны?! — изумилась Катя.
У нее было такое лицо, что Доминик рассмеялся.
— У меня повсюду агентура, — гордо выпятил он грудь, открывая дверь и пропуская вперед Катю. Она заливисто засмеялась в ответ.
Ночь была теплой и звездной.
Доминик не сводил жадного взгляда с Кати, и его возбуждение передалось ей. Пожалуй, еще мало кто, а может, и никто не смотрел на нее так. Чувства заглушили доводы разума, и она отдалась на их добрую или недобрую волю.
— Заедешь ко мне? — вдруг спросила она.
— Ты шутишь!
— Я говорю совершенно серьезно. Если, конечно, тебя не пугают философствующие астрофизики.
— Не пугают. Наоборот!
Катя понимала, что играет с огнем, но ничего не могла с собой поделать.
— Знаешь, я и представить раньше не мог, что ученые, то есть женщины-ученые, могут быть такими сексуальными, — сказал Доминик. — А теперь мне хоть об элементарных частицах нашептывай…
— …и что?..
— Я все равно буду возбуждаться… целуя ее в шею, пробормотал Доминик.
— Правда?
Катя положила руки на его плечи. Доминик тут же припал к ее губам.
— М-ммм, — промычала Катя, пытаясь вырваться из объятий. Таких поцелуев Катя Колеман еще не знала. Ей стало страшно. Она задыхалась, ноги подкашивались, волны чувственной дрожи разбивали то жалкое ограждение в ее душе и теле, которое еще отграничивало Катю от Доминика, хотя лучше сказать — любовь от любви.
Она немедленно должна бежать. Бежать куда глаза глядят. Любовь астрофизика к гангстеру — что может быть нелепее?! Но сердце подсказывало другое: пусть любовь нелепа, но отказываться от нее чудовищно.
И Катя перестала трепыхаться. Ее руки скользнули вверх и нырнули в черные густые волосы Доминика. О, сладость! Его руки тут же ожили — сперва они нырнули под блузку, задев грудь, а затем опустились на ягодицы и принялись поглаживать их мягкими нежными движениями.
Катя застонала.
— Что ты делаешь со мной… — прошептал Доминик, прерывая поцелуй.
— Я?
— Ты. Мы попираем нормы общественной морали! Публичные поцелуи взасос считаются в Чикаго хулиганством. Давай по машинам — и к тебе.
— Может, поедем вместе?
Неужели надо именно сейчас отрываться от близости его тела, движений? Катя посмотрела на Доминика умоляюще.
— Не искушай меня. Это небезопасно. Я буду целовать тебя на каждом углу, и мы влетим в аварию…
— Хорошо… Поедешь у меня на хвосте, — сказала Катя со вздохом и, оторвавшись от теплой груди Доминика, поплелась к своей машине.
Сорок минут езды показались ей вечностью.
Катина квартирка выглядела настоящим раем. Цветы, книги, фотографии… Доминик удобно устроился на диване. Он давно забыл само слово «уют»!
— Хочешь пива? — спросила Катя.
— Нет, лучше минеральной воды.
Доминик не пил ничего крепче кефира, поскольку алкоголь развязывал ему язык.
— У тебя так много цветов… — В его голосе звучало восхищение, которое не могла скрыть некоторая скованность.
— Растения очищают воздух и создают красоту, — отозвалась Катя, хозяйничая в кухне.
— У меня они почему-то всегда гибнут.
— А ты попробуй завести самые неприхотливые. Начни, скажем, с плюща.
— У меня и плющ сплющится, — неловко сострил Доминик.
— Зря ты себя недооцениваешь… Вот в следующий раз я тебе… — начала было Катя, но тут же осеклась.
Доминик отвернулся, сделав вид, что изучает фотографию на стене. Какой еще другой раз? Неужели у них что-то может быть? Дорогой он навел порядок в своих мыслях и чувствах, и ему стало совершенно ясно, что вся эта затея глупейшая. Они жители разных планет, могли и не встретиться в космической забегаловке у ипподрома! А раз могли не встретиться, значит, это была не судьба, а всего лишь случай. Случайность… И надо немедленно куда-то незаметно свернуть. Вот на следующем же повороте… Однако искушение водителя вело «хонду» вслед за «маздой», и вот он тут. Совсем ненадолго. То есть…
Доминик чертыхнулся, почувствовав острое желание. Он хочет овладеть этой женщиной — и немедленно, вот прямо здесь. Он чувствовал, что их желания совпадают. Черт! Черт! Это она виновата — она возбуждает тем, что хочет его! И он не в силах противостоять! Впрочем, одна ночь… Одну ночь он может себе позволить провести с инопланетянкой. Одну только ночь — и исчезнет. Навсегда.
— Ты уверена, что действительно хочешь, чтобы я остался? — хрипло спросил он.
Катя не сразу ответила.
— У тебя доброе сердце, — наконец заговорила она, тщательно подбирая слова. Было видно, что она волнуется. — Я не знаю, чем ты занимаешься в жизни, но ты выручил меня из беды, и я признательна тебе за это.
— Я не сделал ничего особенного — ты сама защищала себя. Да и самой беды, как оказалось, не было.
— Ты ошибаешься, — возразила Катя, улыбаясь. — Мы не зря спровадили его из Чикаго! И у меня самой ничего не вышло бы. Хотя я хитрая и самостоятельная — это многие говорят. Просто никто никогда не брал меня под свою защиту, вот я и стала такой. Но сегодня я поняла, как это хорошо, когда за тебя заступаются…
— Ты забыла про компьютерный вирус, а это пострашнее физической силы! — возразил Доминик. — Если не ошибаюсь, это называется оружием массового поражения XXI века, и ты его применила мастерски!
Катя молча погладила Доминика по плечу.
Его бросило в жар.
— Милый, мы с тобой отлично справились со своей задачей, правда? — промолвила она и начала расстегивать его рубашку.
Доминик замер. Рубашка упала к его ногам. Катя положила ладони на его обнаженную грудь.
— Откуда у тебя этот шрам? — спросила она, пробегая пальцами по мускулистому обнаженному плечу.
На этот вопрос у Доминика был заготовлен крутой ответ: «Шрам остался после отсидки тюремного срока — была драка, и один пуэрториканец…»
Но в глазах Кати было столько любви и доверия, что Доминик не мог солгать ей. Его язык развязался и без алкоголя.
— В пятнадцать лет я врезался на мотоцикле в дерево.
— О Боже! — ужаснулась Катя.
— На мне был шлем.
Катя нежно поцеловала отметину юношеской страсти к приключениям.
— А у тебя есть… шрамы? — осторожно спросил он.
— Да, когда мне было десять, мне удалили аппендикс. Хочешь посмотреть? Это на животе, — живо отреагировала она и осеклась.
Но Доминик, словно ждал этого сигнала, медленно расстегнул на ней блузку. Шелковистая ткань соскользнула с плеч и упала на пол. Теперь Катя стояла перед ним в одних джинсах и белом лифчике. Доминик расстегнул его и медленно потянул вниз. Его взгляду открылись округлые груди с темными сосками…
У Доминика перехватило дыхание.
— Катя… — Голос его звучал прерывисто. — Если ты не готова… сейчас… со мной… скажи об этом, скажи сейчас, через минуту будет уже поздно. Я просто не смогу остановиться.
Катя улыбнулась, и Доминик, сгорая от нетерпения, стянул с нее джинсы и трусики, и ее нежное тело предстало перед ним обнаженным. Под его взглядом Кате стало не по себе. Так на нее никто не смотрел — тело, кажется, готово было расплавиться под жадным мужским взглядом. Доминик подхватил ее на руки и понес в спальню, там, положив Катю на кровать, он быстро скинул с себя оставшуюся одежду. И тут взгляд его упал на маленький шрамик на Катином животе. Он впился в него губами.
— Ты очень сексуальная, — пробормотал Доминик.
Судорога пробежала по телу Кати, когда он стал посасывать ее затвердевшие, набухшие соски и играть с ними языком. Катя закусила нижнюю губу, чтобы не закричать от наслаждения.
Доминик не торопил события. От единственной ночи он хотел взять все. Он хотел, чтобы Катя запомнила его навсегда.
Однако он недооценил Катин темперамент. Распаленная ласками, она обхватила рукой его вставший член. Это было чревато прекрасным, но чересчур скорым финалом. Доминик быстро перехватил ее руки и закинул их ей за голову.
— Не спеши, — хриплым голосом промолвил он.
Катя повиновалась, и Доминик продолжил игру, подвергая сладкой пытке каждую частицу ее тела. Наконец он добрался до бедер, и они сразу же раздвинулись. Доминик коснулся самой чувствительной точки. Катя застонала и изогнулась. Палец Доминика проник в ее лоно, и страстный крик вырвался из груди распаленной желанием женщины.
Сдерживать себя дальше Доминик не мог. Быстро прошуршав оберткой презерватива, он сжал в объятиях податливое женское тело, с готовностью принявшее его в себя. Время перестало существовать, и осознание действительности вернулось к ним только после того, как они одновременно достигли оргазма.
Кровь гулко пульсировала в висках Доминика. Судорожное дыхание успокаивалось медленно. Наконец он пришел в себя и поцеловал Катю, вернув ее из полузабытья. Она открыла глаза. В них были любовь и нежность. У него защемило сердце.