Ответы лежали у меня перед глазами, я просто не мог их правильно прочитать. В течение зимы все свободное время Дэнни проводил у компьютера, за видеоиграми — симуляторами автогонок, что для него было странно. Раньше он никогда не играл в них. Однако в ту зиму он начинал играть в них сразу же, как только Ева укладывалась спать, в основном в «Американские круги». Санкт-Петербург и Лагуна Сека, Атланта и Огайо… мне следовало узнать их с первого взгляда, ведь к тому времени эти круги я уже не раз видел. Только позже я догадался — Дэнни не играет, он изучает трассы: высчитывает, где можно разогнаться, а где следует притормозить. Тогда же он частенько говорил отечности воспроизведения в играх гоночных трасс, о водителях, которые, готовясь к гонкам на незнакомых трассах, извлекали из игр много полезного для себя. Вот уж о чем я никогда не думал…

Дэнни начал соблюдать диету, перестал есть сахар и жареную пищу. Он приступил к тренировкам: делал пробежки, плавал в бассейне, поднимал штангу и тягал гири в гараже у одного здоровенного парня, жившего неподалеку от нас, который пристрастился к бодибилдингу, когда сидел в тюрьме.

Дэнни тренировался серьезно. Он похудел, окреп и чувствовал себя готовым к жестким гонкам. Я все эти признаки пропустил. Дэнни одного меня только одурачил, потому что, когда мы мартовским днем спустились вниз с сумкой с надписью «HANS», куда он засунул свой гоночный костюм, а к ручке пристегнул шлем, и с чемоданом на колесиках, Ева с Зоей, как мне показалось, знали о его отъезде. Им он о предстоящих гонках рассказал, а мне — нет.

Расставание вышло странным. Зоя радовалась и волновалась, Ева же выглядела мрачной, я был сконфужен.

«Куда же он отправляется?» — Я навострил уши и поднял вверх голову; чтобы добыть нужную информацию, мне ничего не оставалось, кроме как вовсю использовать единственный имеющийся в наличии ресурс — мимику.

— В Себринг, — обернулся ко мне Дэнни, мысленно уловив мой вопрос. Он умеет это делать и иногда пользуется своей способностью. — Я же говорил тебе, что получил место в туринг-каре.

В туринг-каре? Он же обещал отказаться от него. Мы ведь договаривались, что он не поедет на эти гонки!

Я чувствовал радость и пустоту одновременно. До гонок оставалось еще как минимум три ночи, а с ними так и все четыре. Состоятся они на противоположном побережье, кроме того, в течение восьми месяцев их проведут больше одиннадцати. Основную часть этого времени Дэнни будет отсутствовать! Меня очень волновало эмоциональное состояние всех нас, остающихся здесь.

Однако в душе я гонщик, а гонщик никогда не дает волю чувствам, не позволяет случившемуся влиять на происходящее. Новость о том, что Дэнни получил место в туринг-каре и улетает в Себринг на гонки, организованные спортивно-развлекательным каналом «ESPN-2», меня сильно обрадовала. Наконец-то он реализует свою мечту. Он живет в ожидании гонок, кроме них никто и ничего его не заботит. Гонщик должен быть эгоистичным. Такова голая правда — семья у гонщика стоит на втором месте.

Я восторженно завилял хвостом, а он посмотрел на меня блестящими от радости глазами. Дэнни знал — все, что он говорит, я понимаю.

— Будь умницей, — велел он мне шутливо. — Присматривай за девушками.

Он обнял маленькую Зою, мягко поцеловал Еву и хотел было уже повернуться, но она вдруг прижалась к его груди. Крепко обхватив его, едва сдерживая слезы, она уткнулась покрасневшим лицом в его плечо.

— Пожалуйста, возвращайся, — произнесла она еле слышно.

— Конечно, я вернусь.

— Возвращайся, пожалуйста, — повторила она.

Он начал гладить ее.

— Обещаю вернуться целым и невредимым.

Не отрываясь от него, она замотала головой.

— Мне не важно каким, — произнесла она. — Просто обещай вернуться.

Он кинул на меня быстрый взгляд, словно я мог объяснить, о чем в действительности просит Ева. Имела ли она в виду его возвращение живым и здоровым? Или хотела, чтобы он вернулся и не уходил от нее. Дэнни не понимал смысла ее просьбы.

Я же, напротив, точно знал его. Ева волновалась не о его возвращении, а за свое состояние — чувствовала, что серьезно больна, хотя ни причин болезни, ни названия не знала. Она опасалась возвращения приступов, куда более сильных, чем прежде, в момент отсутствия Дэнни. Я тоже беспокоился за нее. Воспоминания о зебре еще не выветрились из моей головы. Поэтому в его отсутствие я решил проявлять твердость, решительность и преданность.

— Обещаю, — с надеждой ответил он.

Когда Дэнни уехал, Ева закрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда снова открыла их, то посмотрела на меня, и я увидел, что она справилась с собой и выглядит молодцом.

— Я сама настояла на его участии в гонках, — сообщила она мне. — Думала, так будет лучше для меня, считала, что его отсутствие сделает меня сильнее.

Гонки, первые в длинной серии, обернулись для Дэнни неудачей. А мне, Еве и Зое они показались отличными — мы их смотрели по телевизору, ведь в квалификационном заезде Дэнни финишировал третьим. Правда, потом, уже во время основных гонок, у него лопнула шина и ему пришлось заехать в бокс. Команда попалась нерасторопная, колесо меняли слишком медленно, и когда он вернулся на трассу, то оказалось, что он сильно отстает. Наверстать упущенное время ему не удалось, Дэнни финишировал двадцать четвертым.

Следующие гонки состоялись всего через несколько недель после первых. Мы с Зоей и Евой неплохо управились одни, но для Дэнни они закончились почти так же неудачно: он разлил на трассе горючее, его оштрафовали остановкой, и он потерял целый круг. Тридцатое место.

Расстроился Дэнни страшно.

— Нет, гонщики — ребята нормальные, — говорил он нам за ужином, вернувшись на короткое время домой, — а вот обслуга в боксе — никуда. Ошибаются, суетятся, теряют время. Так у нас весь сезон впустую пройдет.

— Новую команду взять нельзя? — спросила Ева.

Я находился на кухне рядом с гостиной. Из уважения к ним я никогда не заходил туда, когда они ели. Сами понимаете, никому не понравится, если под ногами станет вертеться собака, выискивать упавшие на пол куски. Видеть Дэнни и Еву я не мог, зато хорошо все слышал. Дэнни взял деревянную салатницу, подложил себе еще салата, Зоя, подцепив вилкой кусочек куриного филе, возила им по тарелке.

— Ешь, дорогая, не играй им, — сказала Ева.

— Да ее незачем менять. По отдельности они работают отлично, а вот в команде — не умеют. Навыков нет, — объяснял Дэнни.

— Так что ж теперь делать? — спросила Ева. — Ты ездишь и ездишь на гонки, а толку — никакого. Ни дома не бываешь, ни первые места не получаешь. Какой смысл в них участвовать? Зоя, ты всего пару раз откусила. Ешь давай.

Раздался тихий шорох Зоиного платья. Она потянулась за чашкой с соком, сделала из нее длинный шумный глоток.

— Работать, — ответил Дэнни. — Тренироваться и тренироваться. Больше тренироваться.

— И когда же вы начнете свои тренировки?

— Меня просят на следующей неделе приехать в «Инфинеон», поговорить с людьми из «Апекс Порше» и серьезно позаниматься с командой, назначенной в бокс. Научить их действовать слаженно, без ошибок. Спонсоры начинают нервничать.

Ева замолчала.

— Следующая неделя у тебя выходная, — наконец сказала она.

— Я уеду ненадолго. Дня на три-четыре. Хороший салат. Сама заливку делала?

Поскольку я их не видел, то не мог прочитать язык их тел, но есть вещи, которые собаки чуют. Тревогу. Напряжение. Страх. Волнение. Состояния эти являются следствием химических реакций и выброса определенных веществ в человеческом организме. Происходят они на психологическом уровне. То есть непроизвольно. Людям нравится думать, будто они выше инстинктов, на самом же деле все неизбежно реагируют на внешние раздражители. И я ощущаю реакцию их тел, чую выпуск химических веществ их гипофизом. К примеру, адреналина, имеющего очень специфический запах. Его я скорее осязаю, чем обоняю. Знаю, человеку трудно понять эту концепцию, но лучше ее не опишешь: я ощущаю привкус щелочи нижней стороной языка. Находясь на кухне, я почувствовал выброс адреналина организмом Евы. Очевидно, что она подготовила себя к отсутствию Дэнни во время гонок, но его отъезд в Соному стал для нее полной неожиданностью. Она испугалась и разозлилась.

Я услышал скрип ножек отодвигаемого стула, звон складываемых тарелок, слишком громкий. Ева явно нервничала.

— Ешь куриное филе, — сказала она, на этот раз твердо.

— Я наелась, — ответила Зоя.

— Как ты могла наесться, если ничего не съела?

— Я не люблю куриное филе.

— Ты не выйдешь из-за стола, пока не съешь все.

— Я НЕ ЛЮБЛЮ КУРИНОЕ ФИЛЕ! — выкрикнула Зоя, и мир вдруг окутал мрак.

Тревога. Ожидание. Волнение. Неприязнь. Все эти эмоции имеют свои запахи, и большинство их доносилось сейчас из гостиной.

После продолжительной паузы Дэнни сказал:

— Я сделаю тебе хот-дог.

— Нет, — возразила Ева. — Она доест куриное филе. Она его любит, а теперь просто капризничает.

Снова наступила пауза, во время которой я ощутил детские позывы к рвоте.

Дэнни едва не рассмеялся:

— Я сделаю ей хот-дог, не беспокойся.

— Она будет есть куриное филе! — выкрикнула Ева.

— Не любит она его. Хот-дог я ей сделаю, — решительно заявил Дэнни.

— Нет, не сделаешь! Куриное филе она любит, а капризничает, потому что ты здесь. Я не собираюсь готовить еще один обед только потому, что ей вздумалось покапризничать. Она просила меня пожарить ей это чертово филе, так пусть сидит и ест!

Гнев тоже имеет свой неповторимый запах.

Зоя захныкала. Я подошел к двери гостиной и заглянул внутрь. Ева стояла возле стола, лицо в красных пятнах. Зоя плакала над тарелкой с куриным филе. Дэнни поднялся, расправил плечи, чтобы показаться больше. Для главы семьи очень важно быть больше. Часто одна только его поза заставляет других членов семьи отступить.

— Ты переволновалась, — сказал Дэнни. — Может быть, тебе лучше пойти полежать, а я закончу с обедом?

— Ты всегда за нее заступаешься! — выпалила Ева.

— Я всего лишь хочу приготовить то, что она съест.

— Хорошо, — прошипела Ева. — Тогда я сама сделаю ей хот-дог.

Ева резко развернулась и вылетела на кухню, едва не сбив меня с ног. Она рывком открыла дверь холодильника, выхватила из него пакет с хот-догами, включила воду и швырнула пакет в раковину. Затем схватила с подставки нож и с силой вонзила его в пакет. И вот тогда-то вечер, состоявший из сомнительной аргументации, которую можно было впоследствии забыть, превратился в сплошное бесспорное доказательство. Нож словно возымел собственную волю и пожелал стать соучастником скандала. Лезвие его скользнуло по замерзшему мокрому пакету и впилось в левую ладонь Евы, точно попав в мякоть между большим и указательным пальцем.

Тихо звякнул о раковину нож, Ева взвыла от боли и схватилась за пораненную руку. Капли крови, смешиваясь с водой, образовывали розовые лужицы. Дэнни подскочил к Еве с полотенцем в руках.

— Дай посмотреть. — Он вытянул из руки Евы тряпку, которую она непроизвольно схватила и держала в своей вяло висящей ладони, словно та была не частью ее тела а чужеродным предметом, протезом.

— Давай я отвезу тебя в больницу, — предложил Дэнни.

— Нет! — заорала Ева. — Не нужно никакой больницы!

— Надо наложить швы, — сказал Дэнни, оглядев открытую, истекающую кровью рану.

Она ответила не сразу. Глаза наполнились слезами, но не от боли, а от страха. Она боялась, что, войдя в больницу, уже никогда оттуда не выйдет, врачи ее не выпустят.

— Пожалуйста, — зашептала она, не отвози меня в больницу.

Он шумно вздохнул и покачал головой.

— Хорошо, попытаюсь справиться сам.

Зоя молча, с широко раскрытыми глазами стояла рядом со мной и наблюдала за отцом, держа в руке кусочек куриного филе. Мы с ней не знали что и делать.

— Зоя, маленькая моя, принеси коробку с пластырем «Бабочка». Она лежит в прихожей, на полке, — попросил Дэнни.

Зоя не двинулась с места. Да и как уйти — ведь она стала причиной маминой боли. Это ее кровь вытекала из Евы.

— Зоя, пожалуйста, скорее неси пластырь, — повторил Дэнни, поддерживая Еву. — Он лежит в синей коробочке с синей полосой. Буквы на ней красные. Написано «Бабочка». Ты ведь знаешь букву «Б», да?

Зоя помчалась в прихожую искать коробку. Дэнни провел Еву в ванную комнату, войдя в нее, запер дверь. Я услышал, как заплакала от боли Ева.

Когда Зоя вернулась на кухню с коробкой пластыря, она не увидела там родителей, но я показал ей, где они. Я подошел к двери ванной и гавкнул. Дэнни чуть приоткрыл ее и взял коробку.

— Спасибо, Зоя. Я сделаю маме перевязку, а ты иди поиграй или посмотри телевизор, — произнес он и тут же закрыл дверь.

Зоя встревоженно посмотрела на меня, и мне захотелось ей помочь. Я засеменил в гостиную, остановился посреди комнаты и оглянулся. Зоя все еще стояла на кухне. Я подошел к ней, толкнул носом в ногу, снова направился в гостиную. На этот раз она последовала за мной. Я сел возле телевизора и стал ждать, когда Зоя его включит, что она вскоре и сделала. Мы смотрели с ней шоу «Соседские дети». Потом появились Ева и Дэнни.

Увидев нас двоих возле телевизора, они, кажется, немного успокоились. Сели рядом с Зоей и досмотрели шоу до конца. Никто из нас не проронил ни слова. Когда передача закончилась, Ева выключила пультом звук.

— Рана не глубокая, — сказала она Зое. — Если ты голодна, я приготовлю тебе хот-дог…

Зоя замотала головой.

Внезапно Ева начала всхлипывать. Здесь, на диване, перед всем миром, она перестала сдерживаться и расплакалась. Я чувствовал, как взрывается ее энергия.

— Прости меня, — пробормотала она.

Дэнни обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Я не хочу быть такой. Я была как сама не своя. Ведь я же совсем не злюка, — говорила она, рыдая.

«Будьте бдительны, — подумал я. — Зебра умеет прятаться где угодно».

Зоя бросилась к матери, обняла ее шею, прижалась к ней, и обе принялись плакать. Следом разрыдался Дэнни. Возвышаясь над ними, он был похож на пожарный вертолет, старающийся потоками слез погасить пламя.

Я ушел. Поверьте, не потому, чтобы дать им возможность остаться втроем. Я ушел, потому что раз свои проблемы они решили, значит, все в мире снова стало хорошо.

Кроме того, мне жутко захотелось поесть.

Я прошел в гостиную, обнюхал пол в поисках упавших кусочков. Их оказалось не так много. А вот в кухне я наткнулся на кое-что вкусненькое. На большой кусок куриного филе.

Его, наверное, обронила Зоя, когда увидела рану на ладони Евы. Кусочек выглядел аппетитно, и я обрадовался хорошей возможности приятно и с пользой провести время, пока семья успокаивается. Однако, понюхав его, я фыркнул и отскочил. Я снова подошел к нему, потянул носом и содрогнулся. Запах от филе шел отвратительный. Тошнотворный. Микробный. Филе либо слишком долго лежало в пакете, в котором его принесли, либо в холодильнике. Либо и там, и там. Определив его качество, я подумал о том, как легкомысленно люди относятся к своему здоровью, оставляя продукты надолго без присмотра. И как только Ева не заметила, что филе, которое она приготовила, давным-давно протухло.

Я посочувствовал Зое. Малышка могла ведь просто сказать матери: «Филе плохое, оно несъедобно», — инцидент был бы исчерпан, а Ева не поранилась бы. Хотя едва ли: Ева нашла бы другой способ пораниться. Полагаю, ей просто требовалась встряска. Она требовалась им всем. В тот момент. Как я отчетливо понимал, им было важно почувствовать себя семьей.

Гонщики утверждают, что машина идеттуда, куда смотрят глаза. Если гонщик, когда его машину начинает разворачивать и она уходит из-под его контроля, не оторвет взгляд от стены, он непременное ней встретится; гонщик, который, почувствовав, что с колеса слетела покрышка, тем не менее продолжает смотреть на трассу, справится с ситуацией.

Ваш автомобиль едет туда, куда вы смотрите. Второй вариант фразы: то, что ты проявляешь, находится впереди тебя.

Это правда, я знаю. Гонки никогда не врут.