Ночью Дженне приснился Роберт. И сон был пугающе реальным.

Роберт стоял перед ней в гостиной их квартиры и говорил, что ему пора уйти, что их союзу конец и он оставляет ее. Затем он вышел на улицу и по мощеной тропинке направился к машине. На заднем сиденье сидел Бобби. Сын и муж помахали Дженне рукой и поехали прочь.

Проснувшись, Дженна ощутила глубочайшую тоску. Она была одна, никто ее не поддерживал. Отчаянно хотелось видеть кого-нибудь рядом, хотелось тепла, какое может подарить только другой человек. Одиночества Дженна не боялась, оно просто убивало ее, высасывало энергию. Кому-то на роду написано жить отшельником, и такие люди вполне довольны своей судьбой. Однако Дженна — из другого теста. Ей необходимо общаться, обмениваться энергией, иначе она зачахнет и умрет.

Дженна, с опухшими красными глазами, встала с кровати, натянула футболку и штаны и вышла в коридор. Приблизилась к двери в комнату Эдди, взялась за ручку. Вслушиваясь в тишину дома, она понимала: то, чего она хочет, чревато большими неприятностями. Впрочем, потребность велика, и противиться ей невозможно.

Дверь открылась бесшумно, и Дженна вошла в хозяйскую спальню. Встала над Эдди, боясь его потревожить. Слегка приоткрыв рот, он сопел в подушку, такой милый в мягком сером свете. Дженна разрывалась между желанием и страхом. Эдди устал и потому не заметил, как Дженна скользнула к нему под одеяло — осторожно, чтобы не задеть, не разбудить, иначе отругают и выгонят. Дженна грелась теплом, исходящим от его тела. Вот так-то лучше. Подвинуться бы к Эдди еще чуточку — и будет совсем хорошо.

Дженна плавно вжалась спиной в Эдди. Теперь его бедра касались ее, теплое дыхание ласкало затылок, грудь грела спину. Дженна, ощутив себя в полной безопасности, провалилась в сон.

* * *

Стук в дверь разбудил обоих. Проснувшись, Эдди удивился дважды: сначала — тому, что кого-то принесло в такую рань, потом — Дженне. Та лишь виновато пожала плечами. Ладно, вопросы подождут, уж больно настойчиво колотят в дверь.

— Черт! — ругнулся Эдди, вылезая из постели. — Да кто там?

Ночью Дженна даже не заметила, что Эдди спит нагишом. Иначе ни за что не легла бы к нему под одеяло. Вот он бегом пересек комнату и влез в джинсы, стараясь держаться к гостье спиной. Впрочем, когда он застегивал «молнию», Дженна поймала отражение в зеркале: утренний стояк — и улыбнулась. Тем временем Эдди выбежал в коридор.

Он заговорил с кем-то, и Дженна — желая послушать — приблизилась к закрытой двери в спальню.

— Она обронила вот это. Я подумал, что надо бы вернуть.

— Ага, уверен, она оценит. Передам.

— Она еще у вас? Хотелось бы из рук в руки…

— Она спит. Оставьте номер — она вам перезвонит позже.

— Э… ну… так не пойдет. Я не местный.

— Что ж, жаль, она себя плохо чувствует, всю ночь не спала. Не хочу будить в такую рань.

Да это же тот самый паренек, со смешным акцентом. Щеночек. Чего ему надо? Ну, Дженне уже не заснуть, и потому она покинула спальню и вышла в гостиную. Оба — Эдди и неожиданный визитер — обернулись к ней.

— Эдди, все нормально, я не сплю.

Паренек помахал ей рукой:

— Дженна, здрасьте. Я Джои, помните меня?

Дженна кивнула.

— Я видел вас на острове, у хижины вождя. Вы обронили вот это.

Он передал Дженне серебряный кулон с изображением куштака.

— Что с вами было вчера? Вы заболели? — спросил Джои.

Дженна с трудом перебрала события вчерашнего — очень уж долгого — дня: остров, дом вождя, приступ тошноты… все верно.

— Я, похоже, отравилась.

— Ого… Я принес украшение. Подумал, что для вас оно ценное.

Джои, стоя в дверях, следил за Дженной. Эдди, опершись о косяк, следил за Джои, а Дженна разглядывала кулон у себя в руках.

— Спасибо, — сказала она наконец. — Полагаю, вас за это стоит отблагодарить?

— О, нет-нет, я просто подумал, что этот кулон для вас важен, вот и вернул. Надеюсь, и мне однажды так же помогут.

— Что ж, спасибо.

Дженна пожала Джои руку, надеясь закончить разговор и поскорее вернуться в теплую постель. И, может быть, поспать еще немного.

— А, не стоит. — Дженна уже развернулась и пошла в сторону коридора, как вдруг Джои окликнул ее: — Так да или нет?

Дженна остановилась:

— Что — да или нет?

— Вещица для вас ценная? Чисто из любопытства спрашиваю.

— Нет, просто безделушка. Один друг подарил. — Дженна вновь попыталась сбежать от настырного паренька.

Джои беспомощно взглянул на Эдди, однако ни Эдди, ни Дженна не могли понять, чего он хочет. Эдди лишь улыбнулся и пожал плечами:

— Главное не подарок, а внимание, верно?

Джои, засмеявшись, кивнул.

— Вы случайно не у того самого друга сейчас живете? — спросил он, вновь обращаясь к Дженне. — Он ничего так, мне нравится.

Дженна остановилась. Какой-то странный этот парень. Что ему нужно?

— Простите, но этой ночью нам было не до сна. Случилось ЧП. Вряд ли вы из парка слышали, что тут творилось. Мы очень устали, нам бы выспаться. Если вам нужно денег — я могу заплатить двадцать долларов за находку. Если хотите поболтать, то, боюсь, сейчас не время. Если же вам интересно нечто иное — говорите прямо.

Поразмыслив немного, Джои снова улыбнулся и сказал:

— Я просто хотел занести вам кулон, вот и все.

— Еще раз спасибо. — Дженна выдавила улыбку.

— Да не за что. Ладно, может, еще увидимся. Эдди, было приятно познакомиться.

Джои пожал руку Эдди и отправился в сторону города. Хозяин, закрыв за ним дверь, вытаращился на Дженну:

— Это кто?!

Дженна рассмеялась и покачала головой, затем надела кулон на шею.

— Просто юноша, сходящий с ума от одиночества.

Шаркая ногами, она пошла к себе в комнату. Эдди — следом.

— Погоди, а у меня в спальне ты как очутилась?

— Прости, не могла оставаться одна.

— Ну, я не то чтобы против или…

Дженна, засыпая на ходу, юркнула в кровать. Эдди смотрел на нее из дверного проема.

— Все, я сплю, — сказала Дженна и зарылась под одеяло. Она бы и рада была вернуться в постель к Эдди, но сейчас, утром, все выглядело иначе. Прошлой ночью она хотела тепла — близости Эдди, — чтобы быть готовой к встрече с неизвестностью.

* * *

Уснуть, однако, не получилось. Дженна ворочалась в состоянии полудремы, потом села на кровати. На часах было девять. Устала, не устала — пора за дело. Дженна вылезла из постели и принялась одеваться.

Нашла Джона Фергюсона в телефонном справочнике и, стараясь не шуметь, позвонила ему из гостиной. Ответил молодой женский голос. Дженна попросила позвать Джона Фергюсона, и девушка поинтересовалась: по какому, мол, делу. Тогда Дженна вкратце объяснила свою ситуацию, и девушка призналась: Джон Фергюсон лежит в больнице после инсульта. Ему можно передать сообщение, а вот навестить — уже никак. Поблагодарив собеседницу, Дженна повесила трубку.

Сидя на диване, она обдумывала свое положение. Так ли нужно поговорить с Фергюсоном? Да, очень, просто позарез. Но в больничную палату без разрешения не проникнуть, это нарушение правил. Порядок для всех один, и покой пациентов следует уважать… обычно. Но Дженна обязана выяснить истину. Сейчас она четко видит направление, медлить нельзя. И она отправится в больницу, Джон Фергюсон, в конце концов, в долгу перед ней.

Оставив Эдди записку, Дженна ушла.

Больница Врангеля — в дальнем конце города, по дороге в аэропорт, за домом престарелых. Пешком Дженна добралась до нее за пятнадцать минут. По пути она с наслаждением вдыхала сладкий утренний воздух, такой чистый и целительный. Не то что напитанный дымом и ядами воздух Сиэтла. Здесь атмосфера жива, нетронута, девственна.

Врангель мог похвастаться весьма симпатичной для столь маленького городка больницей. Как и в воздухе, здесь царили чистота и свежесть. Никаких тебе множественных ножевых ранений, торчков на «ангельской пыли», которые дерутся с полицией, как берсерки, а потом заливают коридоры приемного покоя своей грязной кровью. Дженна, впрочем, на пороге больницы все равно содрогнулась. Сама идея, что тебя лечат незнакомые люди — как угодно хорошо, — пугала ее.

На рецепции сказали, в какой палате искать Джона Фергюсона. Дженна увидела его и поразилась, как плохо он выглядит. Фергюсон лежал за широкой витриной: ширма отдернута, лампы не горят, но хватает света из окна с видом на парковку.

У изголовья койки, опустив голову и сложив руки на коленях, сидела женщина. На самой койке словно никого и не было. Под одеялом не проступало совершенно никаких контуров. Лишь голова на подушке и набор механизмов вокруг: машина для дыхания, машина для замера пульса, машина для закачки жидкостей в вены и еще одна, о назначении которой Дженна побоялась даже гадать.

Похоже, Джон Фергюсон очень плох.

Дженна легонько постучалась. Женщина, заметив, что посетитель — не в белом халате, встала и вышла к Дженне. Закрыла за собой дверь.

— Слушаю вас?

— Меня зовут Дженна Розен. Вы — миссис Фергюсон?

— Да.

Дженна не спешила продолжать. Еще не поздно отступить. Сказать, что обозналась, и уйти… Нет, ей нужна истина. Любой ценой.

— Я знаю вашего мужа. Мы не друзья, так, общались пару лет назад, в Тандер-Бэй.

Миссис Фергюсон выжидающе смотрела на Дженну.

— Как он? Поправится? — спросила та.

Указав на витрину палаты, миссис Фергюсон ответила только:

— Не похоже.

Еще не поздно, есть время уйти… Но Дженна не отступила.

— Да, глупый вопрос.

— Согласна, — слегка улыбнулась миссис Фергюсон. — Хотите что-нибудь передать Джону?

— Миссис Фергюсон, — глубоко вздохнув, произнесла Дженна. — Мне стыдно, но иначе я не могу.

И она рассказала все: начало, середину и конец своей истории. Истории, прожитой и прочувствованной. Дженна, словно старый моряк, поведала о своей жизни, о тяжкой ноше.

Выслушав ее, миссис Фергюсон понимающе улыбнулась и погладила ее по руке.

— Дорогая моя, — сказала женщина, — сколько же на вашу долю выпало!..

— Я просто обязана узнать правду, — умоляющим голосом попросила Дженна. — Должна поговорить с вашим мужем.

Подумав немного, миссис Фергюсон ответила:

— Джон сейчас спит, вы подождите. Когда он проснется, я посмотрю. Спрошу, может ли он чем-нибудь помочь.

От души поблагодарив миссис Фергюсон, Дженна спустилась на второй этаж. Там, в нише приемного покоя, устроилась на одном из трех зеленых диванчиков. Глядя в окно, она поняла, что именно за приемные покои и ненавидит больницы. Ее пугают вовсе не болезни — Дженна никогда по-настоящему не хворала. Один раз, правда, Бобби угодил на больничную койку, но это был быстрый визит в солдатском темпе, меньше чем на сутки. Дженну никогда тщательно не обследовали (а обследования она терпеть не может). Дело в ожидании, в больницах Дженна все время кого-нибудь ждет. До сего дня она боялась врачей и медицины — напрасно. Врачи — хорошие, они просто беспомощны. Могут лишь ждать и надеяться на благополучный исход. Ожидания и ложные надежды — вот чего боялась и боится Дженна.

Прошел примерно час, и Дженна успела выпить два стаканчика кофе, когда миссис Фергюсон спустилась наконец за ней. Дженна приготовилась к худшему. С какой стати умирающий станет с ней говорить? Сейчас миссис Фергюсон скорее всего откажет Дженне в просьбе. Мол, ее муж хочет мира и покоя в конце своей жизни.

— Он вас примет, — сказала миссис Фергюсон.

— Правда? — не поверила своим ушам Дженна.

Удивленная, она пошла вслед за миниатюрной женщиной по коридору в сторону палаты.

— Я все объяснила Джону, и он поможет.

— Спасибо вам.

— Кстати, он на обезболивающем. Поэтому говорит не всегда внятно.

— Я и сама не совсем вменяема, хотя лекарства не принимаю, — пошутила Дженна, и миссис Фергюсон учтиво рассмеялась.

В палате она уступила Дженне свое место у изголовья койки. Джон Фергюсон несколько раз моргнул и посмотрел на Дженну. Только сейчас она заметила едва проступающие под одеялом очертания тела, иссохшего, почти лишенного жира и мышц. Вот откуда, наверное, пошел эпитет «кожа да кости». Скорее всего Джон Фергюсон исхудал задолго до инсульта, болел он давно, и организм его начал сдавать еще до приезда Дженны во Врангель.

— Вы ирландец по имени Фергюсон? — улыбнувшись, спросила Дженна.

Фергюсон улыбнулся в ответ и вздохнул. Справа от Дженны гудел аппарат искусственного дыхания: внутри цилиндров вздувались и опускались черные меха; к носу Фергюсона, доставляя в легкие кислород, тянулась прозрачная трубка.

— Мне жаль тревожить вас в такое время…

Он прервал ее вялым жестом и накрыл руку Дженны своей. Она была теплой. Добрый знак.

— Я хочу понять, что случилось, — сказала Дженна. — Поговорить с шаманом. Да, все это похоже на бред, и я не знаю, где правда, а где вымысел, однако разобраться нужно.

— Это не бред, — просипел Фергюсон, вдохнул и продолжил: — Я сам такое видел…

Он говорил медленно, но вполне осмысленно.

— Что вы видели?

Фергюсон поерзал, пытаясь устроиться поудобнее и положить голову так, чтобы можно было смотреть прямо на Дженну. Супруга поправила ему подушки, впрочем, без толку — Фергюсон наконец сдался и расслабился.

— Я пригласил шамана, и вместе мы стали чего-то ждать. Мне было смешно. Зато шаман вполне серьезно отплясывал вокруг костра.

Он замолчал, сделал вдох.

— Где он плясал? — спросила Дженна.

— В Тандер-Бэй. Шаман пришел изгнать духов. За это я ему и платил.

— И что дальше?

— Я вышел к пристани проверить самолет. Когда вернулся, шаман пропал.

— Пропал?

Фергюсон кивнул.

— Я думал, что он куда-то по своим шаманским делам отлучился. Я заперся в главном здании, у очага, и прождал до рассвета, но колдун так и не вернулся. На вторую ночь лес как будто взбесился: раздавались странные звуки, словно кто-то скребся в стены общественного центра.

— Кто-то? Кто?

— Не знаю. Скреблись одновременно повсюду. Потом в стену что-то ударило, и шорохи стихли. Я вышел проверить, в чем дело, и увидел его.

— Кого? — спросила Дженна.

— Существо, невиданное и страшное, — ответил Фергюсон и рассказал ей, что было дальше: как он перенес Ливингстона в центр, как тот принимал разные облики, как Фергюсон хотел развязать его и порезался… История, такая странная и непонятная, напоминала бред воспаленного разума. Фергюсон зациклился на совершенно ненужных — как думала Дженна — деталях. Он надолго замолкал, и Дженна постепенно мрачнела. Мрачнел и Фергюсон. В конце концов, он уже не живой человек в полном смысле этого слова. Существует исключительно благодаря достижениям науки, цель которой сегодня — продлить людской век. Лет двадцать назад он уже лежал бы в могиле. Впрочем, лет через двадцать он тоже бы умер. Чем мы старше, тем умнее, все лучше осознаем один факт: машины для продления жизни — на самом деле для здоровых, не для больных. Сама Дженна предпочтет не воскресать на больничной койке, пусть лучше сразу огласят ее завещание.

— Я смотрел ему в глаза. В эти черные глаза.

— Черные? — переспросила Дженна.

— Черные как уголья. «Развяжи меня, Джон», — просила тварь. Сердце у меня чуть не остановилось. Голос принадлежал уже не Дэвиду Ливингстону, а моему папаше.

— Как так? — не поняла Дженна. Фергюсон, похоже, теряет сознание, еще не поведав самого главного. Вот он закрыл глаза, и Дженна повторила вопрос: — Как такое возможно?

— Он слишком устал… — начала было миссис Фергюсон, но ее муж не дал прогнать Дженну. Он хотел закончить исповедь.

Признался, как подделал отчет Дэвида. Фергюсон совершенно не видел ничего плохого в этом маленьком преступлении. Что дурного могло приключиться? Однако два года назад, стоя на пирсе и глядя, как из моторки помогают выйти Дженне — а она смотрела в пустоту и тряслась, будто ее до костей продирал холод, — Фергюсон думал: это все его вина.

— Когда я вез вас в Кетчикан, мне хотелось умереть, — сказал он.

— Вы отвозили нас?

Фергюсон кивнул.

— Я смотрел вслед вашему самолету и хотел умереть.

Закрыв глаза, он тяжело вздохнул. Прошло несколько минут, и миссис Фергюсон подошла к нему, взяла за руку.

— Мне он об этом никогда не рассказывал, — призналась она. — Врачи предупреждали, что от лекарств у него могут начаться галлюцинации.

— Это не бред. Это воспоминания.

Миссис Фергюсон рассмеялась и покачала головой:

— Нет, не думаю.

Внезапно Джон Фергюсон открыл глаза и схватил Дженну за руку:

— Зачем вы здесь?

Пораженная резким жестом и неожиданным вопросом, Дженна нервно ответила:

— Хочу найти шамана.

— Я ждал вас.

Покачав головой, Дженна взглянула на миссис Фергюсон:

— Ничего не понимаю.

— Кажется, вам пора уходить, — ответила женщина, поправляя постель мужа. Она попыталась вытолкать Дженну за дверь.

— Почему вы пришли сейчас? — спросил мистер Фергюсон.

— Хочу найти своего сына.

— Он предупреждал. Предупреждал обо всем.

— Кто?

— Велел закрыть курорт.

— Что именно он говорил?

— Они забрали его дитя. Это они, все они. Других тоже они забрали.

— Кого других? — умоляющим тоном спросила Дженна. Она не могла взять в толк, о чем это мистер Фергюсон. А тот пытался подняться, несмотря на усилия жены уложить его обратно.

— Вы принесли благословение.

Сбитая с толку, Дженна встала со стула. Фергюсон метался в постели.

— Вам и правда пора уходить, — сказала миссис Фергюсон. Нет, Дженна никуда не уйдет. Она еще не закончила, не все выяснила.

— Как его звали?

— Он велел закрыть проект. Я не послушался.

— Как его звали?

— Уходите, пожалуйста. Прошу вас. Смотрите, до чего вы его довели!

Миссис Фергюсон удерживала мужа на койке, а он боролся с ней, пытаясь отвести ее руки своими — худыми и тонкими, как веточки. Он тянулся к Дженне.

— Вы принесли благословение.

— Шаман, — напомнила Дженна. — Как его звали?

— Благословите, — кротко произнес Фергюсон, упал на койку и стал хватать ртом воздух.

— Бога ради! — прокричала его жена, обернувшись к Дженне. — Уйдите!

Она выбежала в коридор.

Дженна нагнулась к мистеру Фергюсону и погладила его по лбу. Тот немного успокоился, хотя показатели на мониторах сигналили, что дела совсем плохи. Кардиограмма зашкаливала.

— Благословите… — снова попросил Джон Фергюсон.

Дженна поцеловала его в лоб:

— Господь с вами.

Фергюсон тут же обмяк.

— Ливингстон, — тихо произнес он. — Ливингстон.

— Где его найти?

— В Клавоке.

— Где это?

Ответа она получить не успела: в палату вбежали врачи, санитары, интерны и сестры. Последней вошла миссис Фергюсон. Все окружили пациента, начали суетиться, стараясь не дать ему умереть.

Дженна подошла к миссис Фергюсон.

— Простите, — сказала она.

— Умоляю, — полными слез глазами посмотрела на нее жена Фергюсона. — Оставьте нас.

Дженна вышла из палаты и сквозь витрину посмотрела, как персонал в зеленых пижамах и белых халатах борется за жизнь Джона Фергюсона. Они прямо-таки излучали доброту и любовь, однако есть в мире вещи, которых не остановишь.

По пути к лифту Дженна слышала, как пищит монитор кардиографа. Значит, мистер Фергюсон пока еще жив. Как бы Дженна хотела объяснить ситуацию его супруге, но это — пустое. Миссис Фергюсон не поймет. Не захочет понять, ведь она слишком занята спасением мужа. Ей сейчас не до призраков и параллельных миров.

Опечалившись, Дженна все же спросила себя: стоит ли грустить? Лишь потому, что человек отходит в мир иной? Прах, как говорится, к праху. Каждому отпущен свой срок на земле, и когда время заканчивается — ничего уже не поделаешь. Джон Фергюсон наверняка прожил долгую, счастливую жизнь; куда бы он ни отправился, завершив земной путь, там ему будет хорошо.

— Миссис Розен! — окликнули ее. Дженна обернулась: по коридору к ней спешила миссис Фергюсон. — Миссис Розен, муж просил кое-что передать вам.

Догнав Дженну, миссис Фергюсон взяла ее за руку.

— Джон отправил меня за вами, велел передать: ему жаль. Ему очень и очень жаль.

Застигнутая врасплох, Дженна не знала, что сказать.

— Это не его вина, — ответила она наконец. — Что случилось, то случилось. — Помолчав, она добавила: — Так и скажите ему.

— Обязательно, — тепло улыбнулась миссис Фергюсон.

Она вернулась в палату, а Дженна отправилась к лестнице. Ждать лифта времени не было.