Гарольду Смиту предъявили обвинение в убийстве. Машина правосудия была запущена.

Первая остановка – суд магистрата. На слушании решали, выпускать ли отца под залог. Я сидел в зале.

Так странно было видеть моего отца на скамье подсудимых. Такой маленький, беспомощный. Один раз коротко мне помахал. Совсем чуточку, почти незаметно. Просто чтобы я знал, что он в порядке.

Настал черед выступить мистеру Несбитту. Он приготовил большую речь. Он с такой решимостью встал и заговорил, что я понял: он будет мстить.

Мстить за гибель своего РХ 1990.

– Ваша честь. Я попрошу вас внимательно приглядеться к человеку, сидящему на скамье подсудимых. Разве может этот унылый, никчемный представитель рода человеческого представлять угрозу для общества? Разве не кажется вам сама эта мысль нелепой и смехотворной?

И так далее, и тому подобное. Он говорил и говорил, и я, признаться, даже задремал и проснулся, когда почувствовал, что взоры всех присутствующих обращены на меня.

– …и чтобы подтвердить его невиновность, господа, от себя я хочу заявить во всеуслышание: этот человек нес свою тяжкую отцовскую ношу. Он является отцом юноши весьма своенравного. Это отщепенец, хулиган, обладающий непомерным, прямо-таки ослиным упрямством. Своим лживым характером, вопиющим небрежением к работе, к людям, к чужой собственности он поставил собственного отца на грань безумия…

И я подумал: черт, он должен спасать моего отца, а вместо этого топит меня.

Но вы знаете, это сработало.

Гарольда Смита выпустили под залог.