Симо Газибаров умел извлекать пользу из всего. Незадолго до победы революции Девятого сентября 1944 года в их доме провел несколько ночей друг отца Дарев. Сейчас этот Дарев был генеральным директором одного предприятия. Симо никогда не забывал упомянуть в своей автобиографии, что во время войны у них скрывался от преследования фашистской власти член БЗНС и Отечественного фронта Дарев.

И все же из университета его исключили за принадлежность к профашистской организации. Свидетельство о том, что он помогал укрывать антифашиста, не помогло, ибо скрывавшийся состоял с Симо в родстве — попросту говоря, был его тестем. Прилично зная итальянский, Симо давал частные уроки, в том числе и дочери Дарева. Он был старше девушки всего на три года, и уроки завершились свадьбой. Своей молодой женой Симо был доволен. Умная и практичная, она к тому же была хорошо обеспечена материально. Они жили в квартире, которая принадлежала жене, тесть помогал им деньгами, а позднее сумел подыскать ему хорошую работу. Но Симо снедала мысль, что народная власть несправедливо обошлась с ним — «борцом-антифашистом». Ему нравилось разыгрывать из себя «безвинно пострадавшего». Свое участие в профашистской организации он объяснял тем, что ему это было нужно для конспирации. С помощью Дарева он устроился монтером в гараже одного министерства. Там Симо познакомился с Дюлгеровым. Разговорившись за стаканом вина, они вскоре почувствовали необыкновенную симпатию друг к другу, и Симо с радостью согласился передать от Дюлгерова кое-какие фотографии иностранцу, пришедшему в гараж и назвавшему пароль. При повторной передаче фотографий Симо получил солидное вознаграждение. Тут-то он и смекнул, что, видимо, эти фотографии за границей кое-что значат... И когда его уволили, разумеется, опять «несправедливо», он сразу дал согласие поступить на работу в ремонтную мастерскую по рекомендации Дюлгерова. Это было началом «крупной карьеры» Симо. От Дюлгерова он получил и «аванс» — ни много, ни мало — две тысячи левов. И в дальнейшем, после каждой удачной операции с «посылкой» за границу,Симо получал сумму, равнявшуюся его зарплате.

...Вернувшись в мастерскую после разговора с Дюлгеровым, Симо украдкой пересчитал полученные деньги. Ровно двести! Он усмехнулся — уж очень они приятны, эти без труда заработанные денежки! Какой же он умница, что точно оговорил вопрос об оплате услуг подобного рода. Раньше он передавал очередному иностранцу микропленку и после этого приходилось ждать — иногда довольно долго — ответ, подтверждающий, что товар доставлен по назначению. Приходилось напоминать о себе Дюлгерову, тот каждый раз ссылался на то, что ответа еще нет, и задерживал деньги. Однажды, набравшись смелости, Симо явился в ателье к Дюлгерову. Тот всполошился:

— Зачем пришел? Я ведь велел тебе не приходить ко мне без надобности!

— Нужно решить очень важный для меня вопрос! — сказал ему Симо. — На работе об этом говорить неудобно.

— Ну хорошо! Что случилось?

— Я не согласен ждать, пока ты получишь ответ. Ведь ты уже смог убедиться — я аккуратно все пересылаю.

— И все же тебе придется терпеть! — отрезал Дюлгеров.

— Больше терпеть я не намерен, — решительно заявил Симо. — Или плати, или я перестану на тебя работать...

— И на кого же ты будешь работать? — с сарказмом спросил Дюлгеров. Однако было видно, что слова Симо встревожили его.

У Симо давно возникли подозрения, что Дюлгеров работает не на одну фирму. Однажды, передавая Симо кассету, он, взглянув на нее, вдруг спохватился и быстро сунул ее в карман. Потом вытащил другую, объяснив что спутал ее с новой, еще не отснятой пленкой. Однако Симо успел заметить, что кассета уже была в употреблении. Дюлгеров явно врал, что-что, а глаз у Симо был острый. Поэтому и ответ его сейчас прозвучал двусмысленно:

— Возможно, переключусь целиком на вторую фирму, как делают некоторые...

Дюлгеров сменил гнев на милость.

— Перестань валять дурака. Кто откажется каждый месяц получать еще одну зарплату? Но раз ты настаиваешь, вот тебе деньги за прошлый раз...

— Вот это другой разговор! С тобой приятно работать — понятлив. А на дальнейшее договоримся так: пленку мне даешь вместе с деньгами!

Таким было начало «нового курса», как любил шутить Симо. О «совместительстве» Дюлгерова он приказал себе больше не думать. В конце концов, какое ему дело, на кого тот работает, лишь бы исправно платил, а все остальное — дело его совести... Себя Симо считал по-своему «честным»...

Симо снял пиджак и спрятал кассету в специальный тайник на левом плече. Сегодня после обеда за кассетой должен был прийти человек, Симо ждал его, но он так и не появился. Не хотелось нести пленку домой, да видно ничего не поделаешь. Не оставлять же ее здесь?

Он докурил сигарету, надел пиджак и вышел из мастерской. Домой он обычно ходил пешком — жил неподалеку, да к тому же презирал весь этот «сброд», который набивается в автобусы.

На тихой улочке перед ним затормозила машина. Из нее вышли двое. Один из мужчин — широкоплечий здоровяк, показав Симо служебное удостоверение, пригласил его поехать с ними.

— Но по какому праву? — возмутился Симо.

— Мы хотели бы получить от вас кое-какие сведения. И должен вас предупредить, чем эти сведения будут правдивее, тем меньше мы вас задержим.