— Мы одни? — спросил гость у Чавдара, озираясь по сторонам.

— А что вы думали — я приглашу свидетелей? — с вызовом спросил в свою очередь Чавдар. Но гостя, казалось, это не задело.

— Вам привет от синьоры Грациани! Рад, что вы живы и здоровы...

— Как себя чувствует госпожа? Она чем-то встревожена? Во всяком случае, так мне показалось из последнего письма. Почему она сменила даты передачи материалов?

— Я все объясню... Собственно, поэтому я здесь. Но должен вам сначала сказать, что вы родились под счастливой звездой.

— Я не совсем вас понимаю... Вы хотите сказать...

— Конечно... Послушайте, Дюлгеров, когда восемь лет назад вы приезжали с группой в Италию, через вашу знакомую синьору Грациани вам было передано триста тысяч лир...

— Точнее, двести семьдесят, — скромно поправил его Чавдар.

— Как? Неужели она себе позволила удержать десять процентов?!

— Нет, просто я сам дал ей тридцать тысяч в качестве вознаграждения, понимаете?

— А, ну тогда другое дело! Так о чем мы говорили?.. Впрочем, я вам еще не представился: синьор Марчелли... Экспорт-импорт винограда... Живу в Милане. В Болгарии нахожусь по приглашению экспортной организации...

И он рассказал, что в Милане стало известно, что Дюлгеров работает не только на них, но поскольку другого человека у них не было, закрыли на это глаза. Однако другой контрагент Дюлгерова оказался не столь сговорчивым — как только стало известно об итальянских связях Дюлгерова, его было решено убрать. Но миланская фирма очень высоко ценит работу Дюлгерова, поэтому синьора Грациани получила задание: дать откуп за его жизнь.

— Поэтому я очень рад, что вижу вас живым и невредимым! — закончил синьор Марчелли.

— А вы уверены, что я жив? Что я — не дух умершего?

— Ха-ха-ха! А вы, оказывается, шутник, синьор Дюлгеров! Ну разумеется, это вы! Ведь синьора Грациани дала мне вашу фотографию, правда, старую... Но все совпадает — и бородавка с тремя волосками на щеке, и, простите, лысина... — все точно совпадает. Но синьора очень вас просит прислать ей вашу последнюю фотографию.

Перейдя к деловой части посещения, синьор Марчелли сообщил, что, согласно новому договору, Дюлгеров должен отныне работать только на миланскую фирму. Он назначается резидентом в Болгарии.

— Я по-прежнему могу работать с Симо?

— Конечно, он и впредь будет выполнять роль почтового ящика!

— Если я вас правильно понял, то опускать «новости» в этот «почтовый ящик» буду я? В таком случае, хотел бы вас попросить распорядиться относительно того, чтобы материалы передавал я сам. Мне бы не хотелось, чтобы меня посещали... Это относится и к Симо. В интересах нас обоих, понимаете?

— Понимаю. А теперь записывайте.

И синьор Марчелли продиктовал имена, адреса и пароль, которым должен был пользоваться Дюлгеров.

Чавдар внутренне ликовал: теперь вся миланская сеть у него в руках.

— Кстати, синьор Марчелли, где вы так хорошо выучили болгарский?

— А я наполовину болгарин. Моя мать — уроженка Пловдива.

Штора за спиной у синьора Марчелли чуть заметно колыхнулась.

— И часто вы бываете в Болгарии?

— Пять лет назад я снова приезжал сюда, но вас тогда не было в Софии. Начиная с этого года, я регулярно буду сюда наезжать... сами понимаете, бизнес — покупка больших партий винограда... К тому же я люблю Болгарию, синьор Дюлгеров!

— Смотрите, как бы вам случайно не попалась слишком кислая партия винограда, синьор Марчелли!

— Что вы сказали?

— А то, что ваш нынешний вояж — последний...

Синьор Марчелли сунул было руку в карман, но Чавдар, не обращая на это внимания, спокойно продолжал:

— Болгария — суверенная страна, и вы не имеете права подкупать честных граждан грязными деньгами...

У синьора Марчелли отвисла челюсть, он не мог вымолвить ни слова. Спохватившись, он вынул из кармана пистолет, но в этот миг ему в спину уперлось что-то холодно-многозначительное:

— Ни с места!

— Но это произвол! Я буду жаловаться! Я — болгарин! — заикаясь произнес синьор Марчелли, пока Чавдар надевал ему наручники.

— Вы такой же болгарин, как я — синьор, как вы изволили меня величать... Данчо, подгони машину!..

— Но я честный торговец!

— Вся ваша честность зафиксирована здесь! — И Чавдар вынул из ящика стола магнитофон.

Снаружи собралась толпа зевак. Всем хотелось посмотреть, как «воскресший» Дюлгеров выводит из ателье черноволосого коротышку, по виду явно иностранца, который, горячо жестикулируя, что-то ему доказывает.

На этот раз ателье было закрыто на неопределенный срок.