Литовские батальоны полиции, как и описанный выше 257-й батальон, комплектовались в основном добровольцами. При создании частей самообороны добровольцев вполне хватало, в них вступали бывшие полицейские, солдаты и партизаны. Позже записывались и те, кому угрожал принудительный вывоз на работу в Германию или призыв в трудовую службу рейха. Так что, вступая в ряды LSD, тысячи мужчин избежали унизительного и рабского труда на немецких фабриках. 25 июля 1942 г. В. Рейвитис и А. Шпокявичюс распространили воззвание к мужчинам Литвы, в котором призвали их активнее вступать в ряды литовских батальонов самообороны. Принимались здоровые мужчины в возрасте от 21 до 45 лет. За всё время войны немцы ни разу не объявили мобилизации в полицейские части. Немецкое руководство не раз требовало ускорить вербовку добровольцев в литовские полицейские батальоны, однако оно же категорически требовало придерживаться при этом принципа добровольности. Этот факт подтверждается письмом заместителя командира немецкой полиции порядка в Литве майора полиции Ф. Дунгса от 15 августа 1942 г.. Однако в некоторых случаях немцы прибегали к разным способам стимуляции. Большое значение имело то обстоятельство, что литовцам, вступившим в полицейские батальоны, или членам их семей возвращалась национализированная при советской власти собственность. В начальный период войны важным поводом для добровольного вступления в полицейский батальон была большая заработная плата. Женатый полицейский, чья часть дислоцировалась за рубежом Литвы в прифронтовой полосе, получал 465 рублей в месяц, старшина роты — 960 руб., лейтенант — 1170 руб., капитан — 1630 руб. Поскольку полицейских обеспечивали питанием и одеждой, они почти весь оклад оставляли семьям, которые, в свою очередь, ещё пользовались разными привилегиями: внеочередная покупка продуктов питания на карточки, бесплатное жильё, обеспечение топливом и т.д.
Для сотрудников литовской полиции был установлен порядок повышения в звании. Каждый кандидат-полицейский, успешно завершивший первичную подготовку и сдавший тест, повышался до звания часовой полиции. Часовой полиции, прослуживший не менее двух лет и сдавший тест, мог повышаться до звания вахмистра полиции и т.д. Таким образом, для получения соответствующего звания необходимо было прослужить определённое количество лет:
Часовой полиции — 2 года
Вахмистр полиции — 3 года
Старший вахмистр полиции — 5 лет
Кандидат в офицеры полиции — 3 года
Лейтенант полиции — 3 года
Старший лейтенант полиции — 3 года
Капитан полиции — 3 года
Майор полиции — 2 года
Полковник лейтенант полиции — 2 года
Полковник полиции — не установлено.
Особенно отличившиеся и имеющие заслуги в полицейской службе сотрудники литовской полиции производились в высшее звание, не прослужив установленного срока.
Заместитель командующего полицией порядка Третьего рейха группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Отто Винкельманн (Otto Winkelmann) 12 февраля 1943 г. подписал циркуляр о порядке поощрения и награждения сотрудников полиции Восточных территорий. За особые заслуги в первую очередь повышалось звание сотрудника полиции, он представлялся к боевой награде (распоряжением фюрера от 14 июля 1942 г. была утверждена специальная медаль, предназначенная для Восточных территорий — Tapferkeits — und Verdienst — Auszeichnungen für Angehörige der Ostvölker), ему дополнительно выделялись сигареты, шоколад, алкоголь и др. Кроме того, были установлены денежные премии: I степени — 25 рейхсмарок, II — 50 рейхсмарок, III — 100 рейхсмарок.
Одновременно были регламентированы и виды дисциплинарных взысканий. Начальникам полиции уездов и командирам батальонов было предоставлено право наказывать дисциплинарными взысканиями:
1) всех рядовых сотрудников полиции — до 14 суток ареста;
2) унтер-офицеров — до 8 суток ареста;
3) офицеров — до 8 суток домашнего ареста.
Провинившиеся сотрудники литовской полиции распоряжением командиров полиции без какого-либо суда отправлялись в Кирхольмский (Латвия) лагерь для принудительного труда.
До весны 1943 г., т.е. до того времени, когда всё больше служивших в полиции литовцев начали посылать на фронт, охотников служить в полиции было предостаточно — каждый месяц принималось по 70–80 новых людей. Активизировав в печати вербовочную пропаганду, на службу в полицию было принято еще около 600 человек, однако распространившиеся слухи, что литовская полиция посылается на фронт, значительно сократили поток желающих служить в полиции, и в течение месяца принималось по несколько человек.
Когда в середине 1943 г. начала работу комиссия по проверке здоровья призывников (для службы в армии, для работы в Германии и т.д.), немалая часть молодёжи согласилась служить в литовской полиции, стремясь избежать призыва. Однако в то время принимать на службу в полицию разрешалось только при наличии разрешения от бюро труда. Несмотря на это, служить в литовскую полицию было принято 1512 юношей.
В письме Штаба офицера связи батальонов литовской полиции говорилось: «В настоящее время (январь 1944 г. — П.С.), несмотря на старания уездных начальников полиции и начальников уездов, почти не находится желающих служить в полиции. В течение месяца принимается по 5–10 человек».
В ряды литовской полиции старались попасть многие литовцы немецкого происхождения, тем более что А. Гитлер 19 мая 1943 г. подписал декрет о предоставлении гражданства рейха таким лицам.
19 мая 1943 г. А. Гитлер подписал декрет о предоставлении гражданства рейха литовцам немецкого происхождения
Поступающий на службу доброволец подписывал контракт на шесть месяцев, однако после служба продлевалась на неопределённое время. Приказом рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции Г. Гиммлера от 28 сентября 1942 г. лица, служившие в полицейских батальонах, на основании закона от 19 декабря 1941 г., подписанного рейхсминистром А. Розенбергом, о введении принудительного труда на занятых территориях бывшего Советского Союза, были обязаны служить в батальонах полиции неопределённое время. Приказом командира немецкой полиции порядка в Литве подполковника полиции д-ра В. Мусиля это распоряжение министра рейха соответственно распространялось на службу офицеров и рядовых литовских батальонов самообороны. За дезертирство из частей люди наказывались тюрьмой или даже смертной казнью. Поэтому батальоны продолжали нести службу и упорно воевать с советскими партизанами. Батальоны, бывшие в распоряжении немецких войск на фронте или в ближнем тылу, принимали активное участие в боях (4-й, 5-й, 13-й, 256-й батальоны).
Однако со временем дисциплина в батальонах литовской полиции стала портиться. Сами немцы провоцировали эту ситуацию своей политикой. С конца 1942 г. участились случаи, когда сотрудники литовской полиции подавали своему руководству рапорты с просьбой освободить их от службы по состоянию здоровья или по нетрудоспособности, прилагая к рапорту справку от врача, верить которой у руководства полиции не было достаточных оснований. Поэтому генеральный директор Главного управления здоровья д-р Б. Матулёнис, договорившись с генеральным советником внутренних дел И. Наракасом, 10 декабря 1942 г. издал распоряжение, что пригодность полицейского к дальнейшей службе определяет только врачебная комиссия.
Министр занятых Восточных территорий рейхслейтер НСДАП Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg)
Созданные приказом рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции Г. Гиммлера на занятых Восточных территориях вспомогательные полицейские соединения (так называемые Schutzmannschaften des Einzeldienstes), как полицейские соединения для выполнения особых задач, были подсудны суду СС и полиции (SS, Waffen-SS und Polizeigericht) [115]Компетенции суда СС принадлежали не только дела всей литовской полиции, но и нарушения сотрудников СС, СД, гестапо и войска СС. Только в Каунасском отделе этого суда работали более 12 судей.
: Право утверждать приговоры суда СС и полиции о допущенных нарушениях бойцами полиции Гиммлер оставил за собой. Уголовные дела должны были быть предъявлены Главному управлению суда СС. Полицейский суд был компетентен разбирать дела только тех преступлений, которые совершили полицейские после их назначения во вспомогательную полицию. Такие преступления обычно рассматривались с применением немецкого права, законов военного времени, однако учитывая совокупность особых обстоятельств и личности преступника. Основываясь на приказе Г. Гиммлера, прокурор немецкого суда в Литве д-р Мартин Хенниг (Martin Hennig) 2 декабря 1942 г. указал прокурору Апелляционного суда изъять из компетенции литовских судов все дела, касающиеся «бойцов литовских частей самообороны, литовской безопасности, служащих уголовной полиции и полиции общественного порядка». Эти дела будут переданы немецкому прокурору, а он их передаст «судам СС и полиции, потому что все такие дела подсудны этим судам».
Распоряжением министра занятых Восточных территорий от 12 января 1942 г. кроме обыкновенных и особых судов были учреждены военные суды для рассмотрения особенно важных и срочных дел. Военные суды не рассматривали дела граждан Третьего рейха и лиц немецкой национальности.
Рейхсфюрер СС и начальник немецкой полиции Г. Гиммлер
Дознания по жалобам на сотрудников литовской полиции не проводились, а передавались соответствующему прокурору окружного суда, который по установленному порядку через прокурора Апелляционного суда их передавал немецкому прокурору при Немецком суде в Каунасе. Таким образом, провинившихся сотрудников литовской полиции судили военные суды СС и полиции, в качестве наказания чаще всего была смертная казнь. Таким образом было казнено немало литовских полицейских. Литовская полиция вообще не была любима немцами. Частые аресты, допросы и отправки на фронт были для литовских полицейских обычным делом. Отношениям литовского народа с нацистами все более обострялись, служба в полиции стала невыносимой. В полиции хватало дезертиров. Их было зарегистрировано более 1000 человек, хотя в действительности их было намного больше. Только в Вильнюсском уезде дезертировало 500 полицейских. Чаще всего дезертирство происходило во время командировок или во время передислокации на новое место службы. В уездных учреждениях полиции постоянно скрывались сбежавшие с фронта полицейские, которых свои не выдавали.
Впервые в истории литовской полиции дезертиры появились тогда, когда первые отряды LSD были посланы во вновь созданные уезды Вильнюсского округа для борьбы с советскими партизанами. Позже их число увеличилось, когда части полиции стали насильно посылаться на фронт. Из самого первого отряда дезертировало 57 бойцов.
В 1942 г. из 251-го батальона полиции дезертировали 16 полицейских, а уже только за 23–25 января 1943 г. из него самовольно устранились 16 полицейских и 5 младших унтер-офицеров. В конце концов 31 января 1943 г. приказом руководства немецкой полиции в Литве, 251-й батальон (командир капитан Пятрас Назарас — Petras Nazaras) был расформирован и включён в состав 2-го полицейского батальона. 3 февраля 1943 г., перед отправкой одного литовского батальона на Восток, из него сбежал 171 человек. 56 полицейских суд СС и полиции приговорил к тюремному заключению, а одного — к расстрелу. После оглашения 6 июня 1943 г. приказа директора Департамента полиции В. Рейвитиса об амнистии более половины дезертировавших вернулось на службу. Всего же до 17 марта 1944 г. дезертировали 2300 полицейских, из них 430 были пойманы и наказаны.
К позорящим литовскую полицию дезертирам В. Рейвитис предлагал применять строгие санкции, вплоть до расстрела, что положительно бы подействовало на остальных. Кроме того, он предлагал создать в Каунасе штрафную роту, в которой бы под строгим контролем проходили бы службу недисциплинированные, непослушные полицейские, а срок нахождения в роте зависел бы от тяжести проступка.
На основании приказа офицера суда СС и полиции В. Рейвитис 13 января 1944 г. издал указ, устанавливающий, что если оставивший самовольно службу полицейский сам возвращается на службу, то он не арестовывается (ему разрешается выполнять служебные обязанности), но насчёт его побега немедленно проводится служебное расследование и отзывается его поиск. Материалы дознания передаются в суд СС и полиции, который, учитывая добровольное возвращение, смягчает наказание. Распоряжением командира немецкой полиции порядка в Литве от 26 февраля 1944 г. дезертиры литовских батальонов полиции и учреждений полиции вычеркивались из списков через два месяца со дня их самовольного ухода, если в течение этого времени они не были арестованы, а дело прекращено. Поиски дезертиров с помощью литовской полиции не давали желаемых результатов, потому что продолжающие служить полицейские поддерживали тесные связи со своими дезертировавшими товарищами. Суд СС и полиции очень медленно рассматривал дела дезертиров, а это отрицательно сказывалось на дисциплине.
Не доверяя литовцам, в 1943 г. немцы в некоторые участки литовской полиции и почти во все волостные управы определили своих представителей.
Ещё в начале войны руководство немецкой полиции проинформировало Департамент литовской полиции о том, что всё находящееся в распоряжении литовской полиции и используемое на службе имущество (автомобили, лошади, повозки, велосипеды, оружие, боеприпасы, форменная одежда и др.) и в дальнейшем остаётся в распоряжении литовской полиции и без ведома Департамента его никому нельзя передавать. До августа 1943 г. (в течение двух лет) для обмундирования 5600 тысяч литовских полицейских со складов немецкой полиции было получено:
Шинели — 5370 ед.
Мундиров — 5500 ед.
Верхних штанов — 5500 ед.
Разной обуви — 3196 пар
Подмёток — 2911 пар
Рубашек — 4330 шт.
Нижних штанов — 1380 шт.
Шерстяных носков — 4080 пар
Летних портянок — 1250 пар
Шерстяных перчаток — 291 пар
Как видно из вышеприведённых статистических данных, немецкое руководство не очень обращало внимание на материальное обеспечение «дружественной» полиции занятой страны. Особенно не хватало обуви, без которой литовский полицейский не мог добросовестно выполнять свои функции. В феврале 1944 г. офицер связи литовской полиции при штабе командира немецкой полиции порядка в Литве, директор Департамента полиции В. Рейвитис в своём служебном сообщении руководителю СС и полиции в Литве жаловался, что литовская полиция недостаточно обеспечена обувью, верхней одеждой и нижним бельём. Если в 1942 г. литовская полиция получила 411 пар сапог, то в 1943 г. — только 205 пар. 1362 человека совсем не получили обуви.
Особенно не хватало форменной одежды. Можно было видеть полицейских, одетых в старую униформу литовской полиции (синюю), в бывшую униформу литовской армии, в старую униформу СС, в старую униформу немецкой полиции. Не хватало брюк. Выбор головных уборов был достаточным. Получаемая униформа была достаточно изношенная, около 25% было рваной, другая часть была рассчитана для низкорослых людей. Иногда чины литовской полиции со стороны мало чем отличались от военнопленных.
Опознавательный знак головного убора сотрудника литовской полиции
Особенно литовской полиции не хватало транспортных средств. Ещё ранней осенью 1941 г. в её распоряжении для выполнения служебных обязанностей было: 750 лошадей, 1000 велосипедов, 40 мотоциклов, 10 легковых автомобилей и 10 грузовиков. В то время осенью 1943 г. литовская полиция имела следующее число транспортных средств:
Сорт … Служебных … Личных
Грузовиков … 6 … —
Легковых автомобилей … 34 … 2
Мотоциклов … 48 … 2
Велосипедов … 121 … 339
Лошадей … 21 … 490
Состояние почти всех — и служебных, и личных — транспортных средств было технически слабое, не хватало запасных частей, покрышек. Особенно не хватало грузовиков. Из-за их нехватки при нападении партизан было невозможно перебросить подкрепление. Очень не хватало бензина и масел. Бензина выделялось 5 литров на одну машину в месяц. С самого начала войны литовская полиция не получила от немцев ни одного транспортного средства.
Были попытки использовать в Литве вооружённые полицейские силы других национальностей. В 1943 г. немцы, не испытывая доверия к литовским полицейским, в Литву прислали вооружённые части латышской и эстонской полиции, а также отряды из Польши и с Украины. 22 октября 1943 г. в Новой Вильне даже был приведён к присяге один украинский батальон полиции. С 23 августа до 10 сентября 1943 г. пять латышских и эстонских батальонов полиции в Восточной Литве проводили самую крупную операцию «Лето» («Sommer») — в Швенчёнской, в Швенчёнеляйской, Адутишской, Пабрадской, Тракайской и других волостях ловили людей для работ; вскоре, в сентябре, во время операции «Фриц» («Fritz»), блокировали и зачищали Казенские леса от антинемецких группировок. Только белорусских батальонов полиции в Литве не было.
Полицейских функций хватало и для солдат так называемой Русской освободительной армии (РОА). В Мариямполе даже была открыта и действовала с середины 1942 г. до середины 1943 г. «Школа для туземных офицеров, подпоручиков и переводчиков». Она ещё называлась 1-й офицерской школой РОА. Её немецким комендантом с небольшим штабом был майор Гие, а русским комендантом был назначен настоящий русский — сначала бывший военнопленный полковник Красной армии, а затем генерал РОА В.Г. Ассберг (Арцезо). По словам генерала Э. Юста, фамилия генерала была Алсберг и она была придумана специально для службы в германской армии. Школа готовила военных от унтер-офицера до лейтенанта, и она была в ведении командира дислоцированной в Каунасе учебной дивизии генерала лейтенанта Хельмиха.
Власовцам как раз было предназначено охранять концентрационные лагеря, где в основном содержались литовцы (Правенишкес) (автор заблуждается, части РОА к охране концентрационных лагерей не привлекались. — Примеч. редактора). В посёлках Эйшишкяй и других Вильнюсского округа долгое или менее короткое время размещались гарнизоны власовцев. В то время литовской полиции было категорически запрещено вмешиваться в преступную деятельность бывших русских военнопленных, потому что те были в распоряжении немецкой СС и полиции. Когда в 1943 г. ликвидировалось Вильнюсское еврейское гетто, там литовских батальонов полиции не было: уничтожать гетто помогали части украинской, латышской, эстонской полиции. В знаменитой «Зелёной папке» Г. Геринга отмечалось, что в республиках Прибалтики «германским органам наиболее целесообразно опираться на оставшихся немцев, а также на литовцев, латышей и эстонцев. Противоречия между этими национальными группами и оставшимися русскими следует использовать в интересах Германии».
Часто происходили стычки между литовскими и украинскими полицейскими. Так, 25 мая 1943 г. украинцы обстреляли охраняемый литовскими полицейскими мост, находящийся в 4 км за Алитусом.
Кроме того, украинцы занимались грабежом. По-другому себя вели латыши и эстонцы, которые поняли замысел немцев. Они часто не видели и не слышали того, что могло навредить литовцам во время обысков, арестов.
Литовская полиция была бессильна в войне с хорошо вооружёнными советскими партизанами. Жители, видя бессилие своей полиции, боялись сообщать о замеченных партизанах, потому что знали, что полиция всё равно их не ликвидирует, а они, в свою очередь, смогут мстить жителям. В сложившейся ситуации полиция не имела ни доверия, ни авторитета у жителей. Например, начальник Алитусского уезда Г. Пячюлис (H. Pečiulis) обратился к генеральному советнику внутренних дел с просьбой лучше вооружить литовскую полицию и увеличить её численность в тех волостях, где чаще всего появляются отряды советских партизан.
В ноябре 1943 г. газета «Nepriklausoma Lietuva» («Независимая Литва») писала: «<…> Бандиты почти совсем не встречают сопротивления, потому что и численность, и вооружение нашей полиции далеки от бандитов. <…> Полиция, пытаясь сопротивляться бандитам, во многих местах более многочисленными силами банд была отбита и вынуждена была отступать с потерями <…>. Немецкая жандармерия нашей полиции в борьбе с бандитами не помогает».
В составе каждого литовского батальона полиции был штаб (5 человек) и 4 роты (в каждой по 3 стрелковых взвода и по одному пулемётному взводу). В каждой роте было примерно по 124 бойца, а во всём батальоне — около 500. Раньше, в начале 1942 г., в батальонах было только 3 стрелковых роты, пулемётчиков не было, а в батальоне было всего 460 мужчин. Но в действительности величина батальонов не была постоянной и очень колебалась. Иногда численность полицейских в батальонах достигала 700 человек. Тогда принималось решение из избытка создавать новый батальон.
Почти каждый батальон литовской полиции имел следующие штаты офицеров: 1 полковник, 1 полковник-лейтенант, 2 майора, 16 капитанов, 12 лейтенантов. Штаты полицейских выглядели так: 8 старшин, 51 унтер-офицеров, 124 младших унтер-офицеров, 340 рядовых полицейских. Итого в батальоне было 32 офицера и 523 полицейских. Значит, согласно этим штатам немцы в литовских строевых подразделениях полиции могли иметь 15–16 тысяч бойцов, однако на самом деле их столько не было, потому что обычно в частях не хватало около 15–20% людей. Всего за весь период правления немцев в литовских батальонах полиции служило около 20 000 литовцев. В составленных 25 отдельных списках LSD указано около 13 тысяч человек, однако в действительности их было более 8 тысяч. 1 августа 1942 г. в их служили 341 офицер, 1772 унтер-офицер, 6275 рядовых, т.е. всего 8388 человек. Из них служили на территории Литвы и выполняли функции по поддержанию общественного порядка, уголовной полиции и полиции охраны 133 офицера, 632 унтер-офицера и 2223 рядовых. Им помогали 456 сотрудника немецкой полиции. Это число постоянно менялось. Функции батальонов полиции часто переплетались с функциями полиции по охране общественного порядка, тем самым и численность полиции, выполняющей эти функции, постоянно менялась. Поэтому иногда очень трудно определить, сколько полицейских охраняло общественный порядок, а сколько, как бойцы полицейских батальонов, охраняло военные объекты или участвовало в боевых действиях против партизан.
По данным штаба полиции, 24 августа 1943 г. в Литве было 5670 полицейских: в штабе — 46, в Каунасе — 495, в Вильнюсе — 459, в Каунасском оркестре полиции — 48, в уездах — 3643, в железнодорожной полиции — 222, в Вильнюсской школе полиции — 108, в 3-й роте полиции — 110, охраняли поместья от нападений советских и польских партизан 314 полицейских, бороться с этими партизанами в Восточную Литву была послана целая рота — 121 человек, в Пренайском учебном подразделении полиции было 241 человек.
По скрупулезным подсчётам автора, половина (51%) командиров литовских батальонов полиции — это бывшие офицеры вооружённых сил предвоенной Литвы (полковников — 5,5%, подполковников — 15,5%, майоров — 34,7%, капитанов — 44,3%). Среди них было немало окончивших военные академии за границей или высшие офицерские курсы в Литве. Некоторые военную службу проходили в Генеральном штабе литовской армии (49%) и отличались очень высоким уровнем интеллекта. Например, командир 7-го батальона полиции майор И. Семашка, будучи сравнительно молодого возраста (род. в 1907 г.), владел четырьмя языками (русским, немецким, французским и эсперанто). Опыт службы в предвоенной литовской полиции имели сравнительно немногие — только 6,6%. Средний возраст командиров батальонов был 38 лет.
Офицер связи литовской полиции при Штабе командира немецкой полиции порядка в Литве, директор Департамента полиции В. Рейвитис в феврале 1944 г. подготовил служебную записку, предназначенную для руководителя СС и полиции в Литве, в которой сделал обзор о трудном положении литовской полиции на четвёртый год войны. В документе утверждается, что по состоянию на 6 января 1944 г. в литовской полиции числилось 5734 человека, из них 71 человек болел или был в отпуске, 964 были за разные преступления и нарушения арестованы, 257 дезертировали, 849 охраняли стратегические мосты, имения, железнодорожные участки или несли иную постовую службу, 510 были посланы на опорные пункты для борьбы с советскими и польскими партизанами в Вильнюсском округе. Из общего числа сотрудников полиции следовало бы выделить специфическую железнодорожную полицию, штаб полиции, оркестр полиции, Вильнюсскую школу полиции, отделение Каунасской полиции, которое занималось обучением полицейских, 664 полицейских, которым было поручено выполнять мобилизацию рабочей силы в Германию; так что для чисто полицейской работы в начале 1944 г. оставалось 2747 литовских полицейских. Так что полицейские силы были настолько ослаблены, что на некоторых постах осталось по 1–2 человека. В дальнейшем литовской полиции становилось все труднее выполнять свои функции, что уж говорить о борьбе с советскими партизанами, которые активизировались с каждым днём. Основная полицейская сила — 2643 полицейских — была рассредоточена в Вильнюсском округе, где движение советских и польских партизан было особенно распространенным.
Как уже упоминалось выше, полицейские LSD были вооружены разным пехотным оружием — немецким, русским и бывшей армии Литвы. Осенью 1943 г. вооружение литовской полиции состояло из 4586 винтовок, из которых 127 были совсем негодные, 1421 пистолета, из них 88 негодные, и только 27 пулемётов. Винтовки и карабины были разных сортов: немецкие, русские, польские, бельгийские, французские, английские и голландские, но более всего — старого образца музейные русские винтовки с проржавевшими стволами. Часто полиция не получала и достаточного количества боеприпасов. Тяжёлое оружие (тяжёлые пулемёты, миномёты) определялись непосредственно в стрелковые роты. Артиллерии и бронепоездов не имелось.
По приказу командира немецкой полиции порядка в Литве, всё полученное в боях с советскими партизанами оружие должно было перейти в собственность полиции порядка. Отдавать оружие другим учреждениям было категорически запрещено. Личные вещи партизан (кроме оружия) должны были быть переданы ближайшему учреждению СД.
В то время офицер связи литовской полиции при штабе командира немецкой полиции порядка в Литве и директор Департамента полиции В. Рейвитис своим приказом от 10 мая 1944 г. разрешил сотрудникам литовской полиции оставлять себе захваченное в бою оружие. Например, если сотрудник имел только пистолет, а в бою добыл винтовку, то мог оставить себе и то и другое, а если имел оба упомянутые оружия и в бою добыл автомат — мог оставить автомат и пистолет, а винтовку сдать на склад.
К началу 1944 г. литовская полиция была более-менее вооружена, но все-таки недостаточно: 6 января 5734 сотрудникам литовской полиции принадлежало 5357 винтовок, 1335 пистолетов, 1 тяжёлый пулемёт, 39 ручных пулемётов, 22 автомата. Кроме того, литовской полиции выделили русской модели 1933 г. ручные осколочные наступательно-оборонительные гранаты (тип Р.Г.Д. 233).
Г. Гиммлер своим приказом от 8 апреля 1944 г. имеющиеся батальоны литовской полиции (Schutzmannschaft) переименовал в литовские батальоны полиции — «Lietuviupolicijos batalionai (Litauische Polizei-Bataillone)» {501} . Вместе с тем для литовской полиции вступили в силу приказ от 20 августа 1943 г. о служебных званиях и знаках различия в иностранных полициях и приказ от 12 января 1944 г. о способе немецкого приветствия (римское приветствие поднятием правой руки). С этого момента сотрудникам литовской полиции присваивались служебные звания немецкой полиции порядка, а к их униформам прикреплялись служебные знаки немецких званий. Названия служебных званий поменялись следующим образом:
Oberstleutnant der Schutzmannschaft … Oberstleutnant der litauen Polizei
Major der Schutzmannschaft … Major der litauen Polizei
Hauptmann der Schutzmannschaft … Hauptmann der litauen Polizei
Oberleutnant der Schutzmannschaft … Oberleutnant der litauen Polizei
Leutnant der Schutzmannschaft … Leutnant der litauen Polizei
Kompaniefeldwebel der Schutzmannschaft … Hauptwachtmeister der litauen Polizei
Vizefeldwebel der Schutzmannschaft … Zurwachtmeister der litauen Polizei
Korporal der Schutzmannschaft … Oberwachtmeister der litauen Polizei
Vizekorporal der Schutzmannschaft … Wachtmeister der litauen Polizei
Unterkorporal der Schutzmannschaft … Rottwachtmeister der litauen Polizei
Schutzmann der Schutzmannschaft … Unterwachtmeister der litauen Polizei
Командир немецкой полиции порядка в Литве 15 января 1944 г. прислал указания офицеру связи литовской полиции В. Рейвитису «О ношении литовским Schutzmannschaft установленных погон, знаков и установленной униформы». Пока не было нужного количества установленных погон немецкой полиции, бойцам литовских батальонов самообороны было разрешено ношение униформы и погон только бывшей армии Литвы, а сотрудникам литовской полиции — только униформы и погон предвоенной Литвы.
1 апреля 1944 г. был создан Фонд взаимопомощи литовской полиции (Lietuvių Policijos Savišalpos Fondas — LPSF). При выплате оклада литовским полицейским из него удерживалось 2% от основного оклада. Расходы на похороны погибших полицейских оплачивались из этого фонда. В уставе фонда его задачи были определены следующим образом:
1) в случае смерти оказывать помощь служащим полиции и их семьям;
2) заботиться о состоянии здоровья служащих полиции;
3) оказывать материальную помощь служащим полиции и их членам семей.
Значок литовских частей самообороны (Lietuvių apsaugos daliniai — LAD)
Вдовы погибших сотрудников полиции получали разовое пособие в размере 43–144 рейхсмарок. Следует отметить, что сбор взносов (кроме Эйшишкяйского, Свирского и Ашмянского уездов Вильнюсского края) на текущий счёт фонда проходил очень гладко. Уже в мае фонд имел 14 513 рейхсмарок. В то же время было выплачено:
1. На похороны четырёх погибших полицейских 1424 рейхсмарки;
2. На пособия сотрудникам полиции больным туберкулёзом 600 рейхсмарок;
3. Месячное пособие семьям, сиротам погибших полицейских 600 рейхсмарок;
4. Одноразовое пособие пострадавшим от бандитов — ограбленным сотрудникам полиции 1750 рехсмарок;
5. На покрытие текущих расходов 6,10 рейхсмарок. Всего — 4380 рейхсмарок 10 пфеннингов.
Выполняя указание Гиммлера от 6 февраля 1942 г., сотрудники литовской полиции получали оклады из казны рейха рейхсмарками. В 1944 г. из-за тяжёлого военного и экономического положения жалованье литовских полицейских понизилось, ухудшилось и материальное обеспечение их членов семьи. В сравнении с прожиточным уровнем того времени оклад полицейского стал настолько маленьким, что его не хватало на пропитание самого себя и семьи. Например, вновь принятый холостой полицейский получал 96 рейхсмарок в месяц, женатый — 126. После шести месяцев службы оклад повышался соответственно до 114 и 144 рейхсмарок. Оклады других сотрудников, занимавших высокие должности, доходили до 408 рейхсмарок в месяц. Поэтому каждый полицейский, не имевший родственников в деревне, был вынужден заниматься посторонней деятельностью, например, спекуляцией. С 1 апреля 1944 г. были установлены новые условия выплаты, ещё худшие, чем прежние. Полицейским были установлены те же нормы пропитания, что и военным. Члены их семей получали продовольственные карточки, как и другие местные жители. В действительности они получали только хлеб, сахар и соль. Не лучше обстояло дело и с топливом.
Командир немецкой полиции порядка в Литве своим приказом от 19 апреля 1944 г. напомнил, что рядовые и унтер-офицеры литовской полиции обязаны отдавать честь офицерам немецкой полиции порядка, а рядовые и унтер-офицеры немецкой полиции порядка — офицерам литовской полиции.
В то же время был оглашен секретный приказ высшего руководителя СС и полиции в Остланде от 15 апреля 1944 г., что кроме действующих литовских батальонов полиции, в которых уже служило 5600 человек, в срочном порядке будут созданы и укомплектованы ещё шесть батальонов полиции, имеющие установленные командиром полиции порядка номера. Их основное предназначение — борьба с советскими партизанами в Вильнюсском уезде. Кроме того, как сообщил по радио генерал П. Кубилюнас, в Литву будут возвращены четыре батальона литовской полиции, бывшие за границами страны. Их предназначение то же — борьба с советскими партизанами.
Через месяц приказом того же высшего руководителя СС и полиции в Остланде от 18 мая была сформирована боевая группа для борьбы с партизанами в Литве, ее командиром был назначен оберштурмбаннфюрер СС и подполковник полиции Вальтер Титель (Walther Titel). В состав группы вошли 9-й полицейский полк СС (16 SS-Polizei Regiment), 16-й латышский полк СС (полка с таким обозначением не существовало. — Примеч. редактора), латышский полицейский полк «Рига», 2-й, 253-й и 257-й фронтовые (так они названы в приказе. — П.С.) батальоны литовской полиции и посты жандармерии Эйшишского уезда. Штаб группы Тителя разместился в Тракае. 2-й батальон обосновался в Варене, 253-й — в Онушкисе (штаб и две роты) и в Лепонисе (две роты). 257-й батальон был послан в Семелишкес (штаб и одна рота) и Аукштадварис (две роты). Батальоны получили задание в местах дислокации оборудовать кольцевые оборонительные укрепления.
Командир немецкой полиции порядка в Литве повторно 16 марта 1944 г. указал всем командирам литовской полиции, что «литовская полиция обязана бороться со всеми появляющимися в Литве большевистскими и так называемыми польскими партизанами». За проявленную в бою нерешительность полицейские будут предаваться военно-полевому суду и приговариваться к смерти.
В наступившем роковом 1944 г. начальник литовской полиции г. Вильнюса А. Ишкаускас в новогоднем приказе обратился к своим коллегам:
«Мужчины полиции города Вильнюс.
Вот уже третий раз после болезненной большевистской оккупации мы вступаем в Новый год.
Прошедший 1943 год во всех отношениях был нелёгок для нас. В том году вы мужественно выполнили свой долг, дисциплиной и пониманием доказали, что умеете и можете работать. Этот год также потребует жертв от вас. Пусть эти жертвы будут нам путеводителем, а память о них пусть вечно живёт в наших сердцах. Часть нашей полицейской семьи в этом году отбыла на фронт, чтобы с оружием в руках помочь бы прикончить самого большого нашего врага и врага всего культурного мира — большевизм, другие же внутри края и за его пределами воюют с агентами и бандитскими отрядами этого врага. И вы, оставшись в городе Вильнюсе и неся здесь свою нелёгкую службу, также принимаете участие в этой борьбе.
Вступая в Новый 1944 год, у каждого из нас возникает вопрос: что он принесёт для нашей Родины и для нас? — Этого мы не знаем. Однако знаем, что большевизм ещё до конца не побеждён и не уничтожен. Его вожди всё ещё угрожают нам “освобождением”, а красные банды, несмотря на потери, к нам всё еще рвутся. Мы понимаем и знаем, какая судьба нам уготовлена, если они снова вторгнутся на нашу Родину. Поэтому с ещё большей самоотверженностью, дисциплиной и единодушием, с ещё большей решимостью должны мы выполнять порученную работу, несмотря на трудности, чтобы как можно дальше отодвинуть опасность. Наша судьба — в наших руках. Если мы всю свою энергию, всё умение и всю душу вложим в честное выполнение порученных нам обязанностей, если мы послушно и единодушно их выполним, — многим поможем победе, которая и нашей Родине обещает светлое завтра.
Вам, мужчины полиции города Вильнюса, вступая в Новый 1944 год, желаю самой большой выдержки и успехов на службе, в личной жизни — наибольшего успеха вам и вашим семьям».
Однако создавшаяся политическая и военная ситуация скорректировала планы. Рейхскомиссар Остланда Г. Лозе без ведома и согласия Берлина устранился от своих обязанностей и сбежал. Фронт приближался к Литве, власть самоуправления всё уменьшалась, её захватывало руководство СС и полиции. Вскоре власть в Литве перешла к военному руководство Германии (Militärverwaltung). При отступлении немецкой армии из Литвы части литовской полиции были реорганизованы. Например, когда части Красной армии приблизились к Вильнюсу, полиция города была разделена на роты. Начальники участков были назначены командирами этих рот, а начальник полиции — командиром батальона. Все должны были собраться в указанном месте, однако узнав, что они будут посланы на фронт, многие, а также и начальники участков, на место сбора не прибыли. Немцы были очень недовольны. Прибывшим посоветовали отступать вместе с литовским батальоном самообороны, потому что отступать одним очень опасно. К этому батальону примкнули не только остатки полиции, но и служащие других учреждений, которые из-за разных причин не смогли эвакуироваться раньше. Упомянутый батальон Вильнюс оставил 3 июля 1944 г. и отступал по шоссе Майшягала — Укмярге по направлению к Каунасу.
Комиссар рейхскомиссариата Остланда X. Лозе
Ещё в феврале 1943 г. был начат отбор офицеров и других чиновников и рядовых полиции в планируемый штаб полка литовской полиции и в его специфические части: связи, пеленгации, противовоздушной обороны и автопарк. 31 мая 1943 г. начальник полиции порядка в Остланде оберфюрер СС и полковник полиции О. Гизеке приказал создать по одному полицейскому полку (в составе четырёх батальонов) в Литве и в Латвии. Однако литовский полк по объективным причинам в том году создан не был. Только лишь 13–15 июля 1944 г. около Каунаса и Судувы из бывших 2-го, 9-го — командир капитан Климас Сливенас (Klimas Slyvėnas), 253Е — командир капитан Симас Пячюлёнис (Simas Pečiulionis), 257-го — командир капитан Ионас Хмеляускас (Jonas Chmieliauskas) батальонов был сформирован 1-й литовский полицейский полк (Pirmas Lietuvos Policijos Pulkas — LPP) {511} , его командиром назначен полковник А. Шпокявичюс. Номера батальонов в полку были оставлены прежними. Полк формировался и несколько дней дислоцировался в казармах команды противовоздушной обороны в Панемуняй, а позже переместился на северо-восток от Каунаса, где до 29 июля в местностях Клябонишкяй, Бирулишкяй и Науясодис оборудовал боевые позиции. 29 июля 1944 г. боевые части полка на грузовиках были переброшены в местность Шилавотас (12 км от Преная), а хозяйственные части двигались пешим порядком. Однако командир немецкой дивизии, чей штаб был в Игляуке, изменил приказ и велел полку защищать участок Клябонишкяй — Кулыпяй. В 3 часа утра 30 июля танковые части советской армии прорвались между Каунасом и Пренае и создали опасность окружения, LPP получил приказ отступить в Плутишкяй, где и должен был занять оборонительные позиции. Во время отступления приказ был изменён, полк получил задание сконцентрироваться в районе Пильвишкяй. Позже, во время движения по шоссе Каунас — Мариямполе, около Бацилишкяй арьергард полка был атакован танковыми частями Красной армии, в ходе боя сильно пострадали 2-й и 257-й батальоны. 1 августа 1944 г. 1-й LPP и к нему примкнувшие 1-й и 6-й литовские батальоны начали отступление в Тильзити около селения Кудиркос Науместис перешли старую границу между Литвой и Германией. Через несколько дней полк достиг Тильзита, где был разоружён, унтер-офицеры и рядовые были определены в военно-воздушные силы Германии, а офицеры высланы в Дрезден. Всего таких разоруженных из различных литовских полицейских частей набралось около 10–12 тысяч бойцов. Ещё около полугода литовским полицейским пришлось воевать на разных фронтах — на Балканах, в Венгрии, Австрии, Пруссии, но всегда рукава их немецкой униформы украшал щиток с литовскими цветами.
Во время боёв на Украине в 1943–1944 гг. 4-й литовский батальон был разгромлен, и лишь маленькая часть его бойцов достигла Литвы, где они были включены в другие части. 7-й батальон из-за понесённых больших потерь на Восточном фронте был отозван на отдых и размещен в Алитусе, где в январе 1944 г. и был расформирован, а его остатки включены в 13-й, 253-й и 257-й литовские батальоны. 11-й батальон был расформирован осенью 1943 г. на Украине, 12-й батальон летом 1944 г. был объединён с 15-м, а 255-й батальон в августе того же года достиг Дрездена, где был включён в новый батальон литовской полиции, сформированный из литовцев, насильно набранных в Службе труда рейха. Этот батальон отправлен в Югославию. Ещё один литовский полицейский батальон был отправлен в Италию, а 3-й и 15-й батальоны были разоружены и расформированы. Из 3-го полицейского батальона, расформированного 11 сентября 1944 г. в Данциге, там же был создан 3-й добровольческий батальон (Freiwilligen Bataillon), включённый в состав 2-го литовского добровольческого пехотного полка (2. Litauische Freiwilligen Infanterie Regiment). В этот полк также были включены остатки 15-го и 254-го батальонов. В это же время создавался и 3-й литовский добровольческий полк, включенные в него батальоны литовской полиции получили новое название — батальоны литовских добровольцев.
Литовскую полицию не миновала и горечь потерь. В самые первые дни войны, ценою жизни помощника начальника полицейского участка Иозаса Савулёниса (Juozas Savulionis), был спасён Вилиямпольский мост в Каунасе. Выполняя служебные обязанности, погибли начальник Кракяйского пункта полиции Кедайняйского уезда Пятрас Любинавичюс (Petras Liubinavičius) и полицейский Казис Пятречюс (Kazys Petrėčius), начальник полиции Каунасского уезда Иозас Джен-кайтис (Juozas Dženkaitis) {518} , полицейский Ионас Бражюнас (Jonas Braziūnas), полицейский 2-го участка г. Каунас Пятрас Балтренас (Petras Baltrėnas), полицейский Вацюс Довидайтис (Vacius Dovydaitis) и др. Начальник пункта полиции Таурагской волости Таурагского уезда Изидорюс Барткус (Izidorius Bartkus) погиб при исполнении служебных обязанностей 11 мая 1944 г. Со дня возрождения литовской полиции до 4 ноября 1942 г. 48 сотрудников литовской полиции погибли в борьбе с врагами, из них 35 — в боях с советскими партизанами. На 1 октября 1943 г. потери литовской полиции были уже 262 человека, из них в борьбе с уголовными преступниками и бандитами погибли 137 человек, умерли от ран 41 человек, ранены при исполнении служебных обязанностей 84. 194 бойца полицейских батальонов погибли за пределами Литвы.
До июля 1944 г. батальоны LSD понесли следующие потери: погибли около 400 человек, из них 15 офицеров, были ранены около 1000, из них около 100 человек остались инвалидами. Какие были потери литовских батальонов до конца боевых действий, попытался установить литовский историк Р. Зизас. По его скрупулезным подсчётам, до конца Второй мировой войны погибло более 600 бойцов литовских полицейских батальонов. В масштабе людских потерь, понесенных другими странами во время войны, эти потери незначительны и символические.
Самые большие потери понёс 13-й батальон — 90 погибших, за ним следует 2-й — около 40 погибших, 5-й — 35,12-й — 25,3-й — более 20, 252-й — около 20,15-й и 255-й — по 15. Немалые потери были в разных нестроевых службах литовской полиции по состоянию на 6 января 1944 г.: 198 сотрудников погибло, 16 без вести пропали, 94 ранено. Для сравнения, по данным российских историков, в рядах Красной армии погибло 11 600 литовцев, 21 200 эстонцев и 11 600 латышей. Однако, по подсчётам литовских исследователей, число погибших в рядах Красной армии литовцев достигает 40 000 человек.
LSD прекратили своё существование в конце 1944 г. — начале 1945 г. Дольше всех просуществовали 5-й, 13-й и 256-й батальоны. 5-й батальон полиции (командир майор П. Амбразюнас) с осени 1944 г. охранял Балтийское побережье на севере от городка Павилуоста (около 20 км от Лиепаи). Как я уже упоминал выше, 21 сентября 1944 г. этот батальон из-за больших потерь и морального разложения был расформирован и из оставшихся его двух рот в ноябре на Курше был создан 5-й литовский строительный батальон. В феврале 1945 г. этот батальон восстал, после чего был немецким военным командованием интернирован и помещен в лагерь. Позже он был расформирован, наиболее опытные его бойцы пополнили другие дислоцированные на Курше части (в основном 13-й и 256-й полицейские батальоны). Командиром 256-го батальона стал кавалер Железного креста майор П. Амбразюнас. 13-й батальон, пополненный остатками 7-го, снова очутился в водовороте войны на северном секторе Восточного фронта. Ему снова пришлось прорываться из окружения около Пскова. В сентябре — октябре 1944 г. этот батальон, руководимый майором И. Семашкой, попал в последнее окружение на Курше. Сначала батальон размещался между Лиепаей и Павилуоста, охранял побережье от возможной высадки десанта с моря. В декабре он был реорганизован в 13-й батальон литовских добровольцев и послан на передовые позиции фронта на юг от Лиепаи. До 8 мая 1945 г. 13-й батальон почти пять месяцев беспрерывно сражался на передовой. Остальные батальоны литовской полиции, воевавшие на севере Восточного фронта, были включены в Куршскую группировку вермахта. Окружённые частями Красной армии между городами Тукумс и Лиепая, они самоотверженно сражались до последнего дня войны. 8 мая 1945 г. часть из них капитулировали вместе с немцами. Другие, воспользовавшись тем, что знали местность, переоделись в гражданскую одежду и попытались лесами достичь Литвы, чтобы продолжить борьбу. Многие из них вступили в ряды Жямайтийского легиона Армии свободы Литвы. Кое-кто достиг даже Швеции, однако шведы выдали их большевикам.