Сергей сидел в камере. Казалось, его накачали наркотой, и он никак не очухается. Это вообще не он. На самом деле он спит. Сергей снова укусил себя за костяшку пальца — чувствует! Но и во сне он всегда всё чувствует… Говорили, тюрем у них нет. Хотя это вполне отечественная тюрьма в городе Бийске. Ему сказали. Ему много чего сказали, но самое жуткое — что он сам всё сказал. Рассказал, выболтал. Хотя вроде и не произнёс ни единого слова. Он даже рот не раскрывал. Но эти скоты — телепаты. Реальные инопланетные телепаты. Им не нужны дурацкие сыворотки правды и нечеловеческие пытки. Они не люди. Подержали за руку, заглянули в глаза, вежливо спросили, поблагодарили. А он, дурак, готовился к допросам. Приготовился один такой, генерал Карбышев. А сам тупо не может разобраться даже с ошейником.

Сергей чуть не застонал и привалился к стенке. Во всей тюрьме он один. Где люди? Скольких они уничтожили и как? Куда всех увозят? Зачем? Зачем им полупустая планета? Сколько их еще приедет? Строек особых не было, наоборот, разбирали небоскребы… А что, если это вообще не люди? Скорее всего это вообще не люди. Только идиот может поверить, что первые же инопланетяне будут людьми. Сергей встал, подошел к двери: окошко было постоянно открыто, заслонка срезана, но отверстие слишком мало, чтобы высунуть голову. Снова крикнул в безжизненную тишину:

— Эй, есть тут кто ещё?

Молчание. Звуков никаких, только три раза в день приносят еду.

Когда его вели сюда, то миновали множество пустых камер. Засунули в самую глубь. Прячут. От кого? Никакого сопротивления он не заметил, хотя и проехал полматерика по деревням и весям. Люди были довольны. Овцы тупые… Цены упали. Политики исчезли. Квартплату не просят, а жильё улучшают. Инвалидов и больных лечат. Зачем?

Охранник брякнул, что бессмертие ему обеспечено. Убьют и снова оживят. Покажут на его примере, что бывает с теми, кто пытается стрелять в ажлисс. Поблагодарил, что из-за него одного в тюрьме есть работа для пятерых, а то он собирался на пенсию уходить, модельки строить. Теперь тут их строит. Жаловался, шакал, что пришлось ему оборудование в тюрьму перетаскивать, чтобы с одним заключённым со скуки не сдохнуть.

А он ничего не мог сделать. Совсем ничего. Укусить себя и то толком не мог: челюсти просто не сжимались, хотя еду пережевывали — никаких проблем. Себе даже волосы не выдерешь. Один волосок — пожалуйста, но как только чуть становится больнее, то мышцы перестают слушаться, как будто залипают в клее. Ему даже складной нож оставили. С ума сойти. Первое время так и сидел с ножом в руке, даже спал с ножом. Пытался на нож лечь, упасть… Сесть даже пытался — но его как трамвайчик на веревочке в последний момент отдергивало в сторону. Нож в руке — можно, но как только захочешь навредить себе или охраннику, включался ошейник, и он уже не владел собой. А в детстве мама не могла заставить его съесть вареные овощи в супе. Такой бы ошейник всем родителям… Что он говорит! Сергей, сидя на лежаке, закрыл лицо руками и методично закачался вперед-назад, вперед-назад. Приучая, отвлекая… Но как только захотел кувырнуться вниз головой, то дернулся вбок, упал на нары и захрипел, сдерживая рыдания. Каждая мышца болела от постоянного напряжения. Тело было чужое. Непослушное. Техники медитации вроде бы работали нормально: он привычно входил в ритм, но не мог полностью расслабиться. Злился и срывался.

Он же должен был убить этого мальчишку! Разворотил тому грудь, аж руку оторвало. Сам видел — висела на шматке кожи. Рёбра торчали, большие сосуды к фигам… Целился в глотку, чтоб башку ему оторвало. Мальчишка вильнул, как знал. Но и такая рана смертельна для любого человека. Кусок тела вырвало! С такой травмой не живут. Там же кровищи вытекло три ведра. Судя по одежде, вполне себе и вытекло. Фонтаном должно было хлестать. Они ему даже повязку не наложили. Пацан совсем белый был. Аж прозрачный! А этот Мэт только рубашку содрал, словно мальчишка кукла бесчуственная. Хоть бы оторванную руку льдом обложил! Так бинтиками обмотал и на шею мальчишке повесил. Как запчасть для робота. Словно издевался.

Он все из заднего отсека видел.

Раны такие и раньше видел.

Такой медпомощи отродясь не видел.

Дрожащее клюквенное желе вместо рваной дыры в теле никогда не видел.

Сергей зажмурился и вжался в стену, желая провалиться, размазаться по бетону.

Рывком сел. Сжал изо всех сил нары, чтобы металлический край впился в пальцы, чтобы не думать, не вспоминать, как этот мальчишка поиздевался над ним. Мразь иноземная. Внушил, убедил, что изнасиловал! Гипнозом изнасиловал… Физически. Излапал, при этом… Заставил трогать себя. Целовать!

Да если бы кто раньше сказал… Только намекнул! Он избил бы эту тварь до полусмерти. Телепаты сволочные. Зачем?! Уроды. Они не люди. Упыри. Если этого мальчишку порвать, там и кишок небось нет, ничего нет. Биоробот хренов. Только кости и кровавое желе. Он сосал его кровь! Он…

Сергей вскочил и заметался от стены к двери… Пробежаться тут негде! Застонал и упал на постель, обхватив себя руками, утыкаясь лицом в плоскую подушку. Как люди умудряются удавиться языком? Счастливцы, они владеют своим телом…

Если он отсюда выберется, если он исполнит свою детскую мечту и заведет наконец собаку, то никогда, никогда в жизни не наденет на собаку ошейник.

Как их убить?

«Спасибо, вы можете не отвечать вслух, я вижу ваши мысли. Почему вы стреляли в экзекутора? Нет, он не убивал ваших родных. Вы нашли вашу мать мертвой и не нашли сестру? У экзекутора или, хорошо, у глашатая не было приказа никого убивать. Да, так получилось, он убил нескольких безнадежно больных, это случайность, мне очень жаль, что там оказалась ваша мать. Как вы нашли Глашатая? Нет, зачем вас пытать, это не нужно. Экзекутора нельзя убить. Фотка голой задницы в интернете? Гугль помог… Полное имя Гугля и адрес? Спасибо, я свяжусь с его дознавателем. Да, конечно, мы учтем, что он не хотел, но его дознаватель сам решит, надо ли Витьку наказывать и как. Не волнуйтесь, ущерб, причинённый вами, курирует экзекутор. Он — ваш куратор и поэтому ваше преступление не будет решаться дознавателями. Публичной казни не будет. Не бойтесь, скорее всего экзекутор вас будет перевоспитывать. Вы перешли под его ответственность. Можете называть его глашатаем, он голос и рука Императора. Мы все принадлежим Императору — нашему живому Богу. Я совершенно серьезно, со временем вы привыкнете и поймете, что ажлисс не врут и не могут врать. Это не имеет смысла, мы же читаем мысли друг друга и ваши тоже. Мотоцикл у вас не зарегистрирован. Ах так, конечно, мы вернем мотоцикл хозяину. Вы зря не получали комм, сейчас бы не пришлось вас расспрашивать, все было бы в системе. Хозяин мотоцикла знал, зачем вам транспорт? Не думаю, что он вам верил. Императора нельзя убить».

Хотя он молчал, но сам рассказал всё. И ему всё рассказали. Только он так и не узнал, кто это скоты на самом деле. Зачем прилетели? И как их убить, к чертовой матери?

Сергей зарычал и бросился на пол. Ага, так можно! Упал — отжался! Качаться и считать. Надо успокоится. Не делать резких движений. Застыть, залечь на дно. Подумать, подождать, момент придёт…

* * *

Экспансия и передача власти на планетке прошла практически без больших боев и со стороны Империи было полтора раненых тела, не считая эту глупость, случившуюся на озере. Около сотни ажлисс погибло при взрывах военных объектов и во время молниеносных сражений, куда не успел экзекутор. Раненые вылечились, убитые тоже очень быстро вернулись в строй.

Излишне строптивых землян переловили и выслали широким фронтом строить новую счастливую жизнь вместе с такими же излишне активными бойцами не успевшего развиться сопротивления.

Ажлисс регент Сейо работал быстро и с хорошей материальной частью за плечами. Он уже имел сеть активированных инкубаторов по всей планете, и единая информационная система расползалась и ширилась безостановочно. Инкубаторы работали круглосуточно: человеческая популяция была еще дикой и можно было сколько угодно удивляться, насколько люди не заботились о своем единственном и так короткоживущем теле и насколько все стремились вылечиться. Подавляющую часть проблем со здоровьем люди творили абсолютно самостоятельно, но пропуск к инкубатору выдавал только местный дознаватель. Люди жаждали пропуск. Все сразу и немедленно. Пропуск работал на основе биополя, которое люди в большинстве своем не видят. Главное, чтоб не научились подделывать. Не с этим архаическим уровнем техники и знаний. Но даже подделка им не поможет, так как любой человек был непрерывным источником уникального собственного сигнала. В планах Империи никогда не было стремления оздоровить всю популяцию. Необходимо было только слегка взбодрить работоспособное и плодное ядро популяции, потом дать им возможность работать на развитие и усиление цивилизации, запустить на планете общеимперскую систему информации, и все побежит почти само. Неприспособившиеся к системе люди отомрут или будут работать принудительно.

Империи была чужда политика всеобщей любви и всеобщего блага. Несмотря на провозглашаемые и устанавливаемые законы всеобщего равенства и умеренности, на самом деле всеобщее равенство не подразумевалось.

В течение следующих декад Стив был занят дочисткой и отправкой все более редких партий невольных колонизаторов. Свободные дни снова отменили, так как кончилась гонка — работы становилось все меньше. Бывали дни, когда он освобождался уже в полдень. И все чаще Стив ловил себя на странном чувстве ожидания. Давно он не работал в таком постоянном сосредоточении и изоляции от развлечений. Оторванный от Императора и любой другой эмоциональной подпитки. Нет, к Джи не хотелось. Но рядом не было даже Генри, на котором можно было отыграться или просто обнять и использовать вместо подушки. Стив прислушивался к зреющему томлению. Может, нужно навестить питомца и поиграть? Расслабиться. Нет, игры лучше отложить до того времени, когда у него со стрелком будет полное взаимопонимание. Но он может узнать, как зовут его подарок.

— Мэт, поворачивай к Бийску, я хочу навестить стрелка.

Ответственный гвардеец ненадолго задумался и Стив злорадно приготовился устроить разнос: с чего бы какой-то конвойный будет высказывать свое мнение? Кто он тут в конце концов: экзекутор или мальчик на побегушках, которому надо спрашивать разрешения у регента, чтобы навестить свою собственность?

Мэт продумал возможные сценарии и направил флаер к городу.

Странное положение экзекутора в иерархии приносило с собой загадочные проблемы. С одной стороны, он может кого угодно заставить делать что угодно, но с другой стороны не может никем управлять без высочайшего приказа. С одной стороны, его конвойные прикреплены к нему для его собственной охраны и удобства, а с другой, следят за ним, чтобы он не бегал, где не разрешили. Такое добровольно-принудительное, почти дружеское сотрудничество.

Флаер сел во дворик, к ним выбежал упитанный охранник и что-то сказал.

Стив посмотрел на Мэта.

Но встал Лирой:

— Я пойду с тобой. Теперь моя очередь работать переводчиком!

Стив прошел за Лироем по пустому, без единой зеленой травинки, бетонному двору внутрь изолятора. Пахло пылью и сыростью. Шаги шуршали и отзывались мертвым эхом. Было странно. Встрепенулось ожидание. Встречи со своим партнером? Приятелем? И как это назвать? Не подопечным же, в самом деле. Угу, домашним животным. Убийцей! Стив развеселился. И вот как ему налаживать отношения, не умея говорить со своим человеком на одном языке? Ничего, скоро домой. А там придумает, как его называть.

Тюрьма была пуста. Всех, способных приспособится отослали на колонизацию или выпустили под чье-нибудь руководство в ошейнике. Неспособных или больных без громкого шума и рекламы утилизировали. С этой стороной жизни Империи новые жители познакомятся позже. Людей отвезли, переселили, они исчезли, как и многие, многие другие. Приучать к новому надо постепенно.

— Лирой, спроси у сторожа, как зовут моего человека?

Сторож с энтузиазмом выдал длиннющую тираду, азартно жестикулируя ключами в интервалах между открыванием и закрыванием дверей.

— И это все его имя, да? — буркнул Стив.

— Нет конечно, — Лирой еще что-то уточнил и добавил: — Твоего подопечного зовут Сергей Исаевич Калинин. Он очень беспокойный, грубит сторожу и плохо ест.

— Они что, никогда не работали в изоляторах? Чем его заняли? Мог бы дворик озеленять — там же с ума свихнешься от серости.

— Тут изоляторы были организованы по-другому. А твой Сергей Исаевич Калинин не внесен в систему, на него правила не распространяются. После допроса его привезли сюда и заперли. Ты его куратор.

— То есть не было человека, и нет? — Стив даже остановился. — По-вашему, я его беру, чтобы незаметно убить в собственное удовольствие?

— Ну-у-у, — замялся Лирой. — По закону его надо казнить, но… Тебе виднее, раз ты оформил кураторство. Ты же не сказал, чтобы его внесли в систему.

— Ясно, — сбился Стив с негодующей волны. Не будет он разговаривать про жизнь и объяснять свои проблемы Лирою и этому зыркающему с любопытством сторожу! Думаете, что экзекутор кровожаден и мстителен? Вот и думайте дальше.

Наверное, он сократит имя и будет звать стрелка Сер или Кал. Хотя Ис было бы красиво, но это же имя по отцу….

Стив легонечко и совсем недалеко сканировал. Очередная дверь и вот — встрепенувшееся сознание стрелка, услышавшего визитёров.

Заросшее и изможденное лицо пленника виднелось в окошке карцера. Пахло неисправной канализацией, нестиранной одеждой. Потом, страхом и злостью. Стрелок что-то сказал. В его голове крутились разные способы убивания Стива.

— Он думает, ты пришел казнить его, — перевел Лирой.

— Далась вам эта казнь. Лирой, скажи ему, что я его убивать не буду, пусть не боится, — и навел на пленника умиротворение и спокойствие, заодно проверяя его состояние.

Стрелок выглядел изможденным и потасканным. Он был в той же самой зелено-пятнистой военной форме, в которой его поймали. Одежда носила следы весьма неуспешной стирки. В карцере из средств гигиены обнаружился только образец их дикой технологии — рулон туалетной бумаги.

— Его что, даже не мыли? — возмутился Стив. — И могли бы дать чистую одежду.

Лирой снисходительно хмыкнул и после краткого разговора с охранником пояснил:

— Он сидит так, как его привезли. Приказ был запереть, кормить и не трогать!

— Не надо его трогать, я сам всё потрогаю. Скажи этому тупице, что я отведу стрелка вымыться и пусть принесут чистую одежду! И постель перестелят. Каждый день чтоб перестилали. Боже мой, и гигиенический набор принесут и все остальное. Это же изолятор или что? Тут должны быть запасы, склад… Пусть у Эарг возьмут. Или мне идти самому искать? Ну? Вперед! Скажи этому надорвавшемуся работой сторожу показать, где можно помыться.

Сторож занервничал: экзекутор сердится! Шустро отпер камеру и потрусил по коридору, оглядываясь и торопливо покрикивая в комм.

— Они думают, что ты его чистым хочешь укокошить, — Лирой отступил: Стив вывел стрелка.

— Я хочу их укокошить! Вода есть, а чем мыться нет. Душа тоже нет — одна маленькая раковина. Чем они думали?

По пустым, но пыльным коридорам — эти лентяи даже свое рабочее место не мыли, что уж говорить об узнике! — они добрались в большую комнату, всю заставленную рядами маленьких узких шкафчиков. В дальнем углу был проход в общую душевую, а сбоку туалетные кабинки.

Следом прискакало еще два сторожа. Один всё ещё заправлял на ходу рубашку, прикрывая толстое пузо. Второй принёс объемный пакет с полотенцем, одеждой и какими-то мелкими вещами и бутылками. Для мытья? Бритья? Стив не углублялся, отобрал пакет и рявкнул:

— Вышли вон! И чтоб никто сюда не лез, пока не позову.

Дождался, когда Лирой сел снаружи на пол, прислонившись к закрытой двери.

Залил сознание стрелка покоем и полусонной дремой. Он хочет удержать его. Не напугать. Конечно, стрелок помоется сам, не маленький. Но раз инкубатор не разрешили, придётся пользоваться полевыми методами. Заставил человека раздеться. Одновременно разделся сам. Подошел вплотную. Невесомо приложил обе ладони к безвольно повисшим рукам стрелка. Воздушно касаясь, провел по равнодушным пальцам вверх, сканируя и самым краешком понимая, ощущая и впитывая тепло и форму, но сосредоточившись только на содержании. Поднялся до плеч, ладони встретились на шее, поднялись выше…

Всего-навсего проверит здоровье, а вдруг ему нужна помощь? Жизнь человеческая так ненадежна. Все время что-то ломается. Оставит его и бац! Что-нибудь лопнет. От нервов. Его же кормят, а он похудел и напряжен. Прямо взбесился, как увидел экзекутора.

Взял двумя ладонями голову, как бокал и не выдержал. Открыл глаза и поймал отсутствующий взгляд цвета темного гранита. Ничего в ответ. Никого нет дома. Хозяин пойман и спрятан. Он подождет и привыкнет. Они оба привыкнут. У них нет иной возможности, как привыкнуть.

Снова закрыл глаза и продолжил сканирование от груди вниз. Что нам досталось? Зубы надо новые. Язвы в кишках. Старые переломы ребер, ломанные пальцы, вообще многовато следов травм на костях конечностей. Отсутствуют оба мизинца на ногах. Легкие не в самой лучшей форме — надо бы обновить и нарастить забитые глухие места… Курил он, что ли? Или просто никогда не имел их в порядке? Но если сейчас лечить легкие, человек будет тонуть в отходах, кашлять. Он зависнет тут на полдня, это слишком долго. Это подождет. Подышит пока тем, что есть. Работающих частей еще достаточно. Обновит и настроит это тело дома — благо у экзекутора в тренажерном зале есть собственный инкубатор. Тут же сделает только самое необходимое.

В целом для человека неплохо, подумал Стив, завершая сканирование у самого пола и вставая. Надо вылечить язву. Она могла бы сделать этот нехороший бац! Подложить ему дохлую свинью вместо игрушки.

Уложил полуспящего стрелка на пол в душе, включил моросящую воду. Сосредоточился на язве, принуждая ткани расти, регенерировать, отторгать нехорошие куски внутрь просвета кишечника, затягивать угрожающее место здоровыми, растущими под его стимуляцией клетками. Прорастать сосудами и нервами… Это было больно для человека, если бы Стив не держал его в неведении. Прогнал отходы к выходу из кишечника и решил, что сможет сделать еще одно улучшение. Они вытираются бумагой, фу!

Включил воду сильнее. Повернул человека на бок, подогнул ему колени и аккуратно ввел в анус средний палец. Начал изменять строение прямой кишки и ануса, помогая другой рукой снаружи. Создал в толще прямой кишки сеть желез, врастил их в организм, заплел с нервами и сосудами. Теперь у человека будет вырабатываться слизистый кокон для экскрементов, как у всех ажлисс. И эта мерзостная бумага никому не будет нужна.

Отвел человека в туалет, слегка ослабил управление, чтобы человек понимал, что происходит. Заставил опорожниться. Провел пальцем по анусу, собрал немного чистой слизи, оставшейся там. Показал человеку: вот, никакой грязи нигде! Придавил чуть было не подскочившего от негодования оскорбленного человека. Спокойно его поднял, смыл отходы и вернулся вместе со стрелком в душ.

Вымыл руки и ушел за шкафы, оставив перед человеком пакет с вещами. Убрал скан.

Человек сразу заорал, упал. Угу, забыл про ошейник… Встал, швырнул пакет. Потом на секунду заткнулся, покопался в пакете и начал остервенело отмываться. При этом тщательно выговаривал ругательства, выдумывая, как возьмет лавку, убъет Стива, разметелит об стену.

Стив усмехнулся, покопался в шкафчиках, нашел чье-то полотенце, вытерся и оделся. Устроился на дальней лавке и незаметно присутствовал в сознании стрелка. Не пытаясь им управлять — зачем висеть над душой и зря пугать? А только ощущал и впитывал. Совсем незаметно играл. Невидимыми и неслышными касаниями тёк по телу Сера вместе со струями воды, овевал его незаметными дуновениями прохладного воздуха. Знакомился. Узнавал тело. С душой познакомится потом. Когда будет дома. Не здесь. В этой пахнущей дезинфекцией душевой. С никому не принадлежащими безликими вещами. С любопытными свидетелями за стеной.

Стрелок побрился, домылся.

Стив, уже изнемогая от скуки, заставил стрелка одеться и повел обратно в карцер. За Лироем пристроились трое сторожей. Дождались бездельники и шли гуськом, как детки за широченной мамашей.

— Лирой, переведи им, чтобы проектор ему принесли, фильмы организовали, игрушки какие-нибудь. Он же свихнется от безделья. И да, скажи ему, что я вылечил ему язву и создал слизистые железы в заднице, как у ажлисс. Бумага ему больше не нужна. Казнить его никто не будет, а я его потом заберу.

Пока Лирой переводил, один из сторожей что-то вякнул и Сер плавно протянул руку, ухватил сторожа за нос и выкрутил. Сразу же сам упал, вцепившись в ошейник. Сторож завыл и попытался пнуть упавшего человека, держась обеими руками за нос.

— Лирой! Ты что, не можешь нормально объяснить? — Стив развернулся, швыряя сканом всех троих охранцев изолятора в стену, втыкая им фантом в задницы. Именно то, что крутилось в голове у Сера, который встал, глядя бешенными глазами и не торопясь произнес довольно длинную фразу. Кровавые образы в его голове поменялись на забавные картинки спаривающихся животных и людей.

Сторожа поднимались поскуливая.

— Скажи им, что он мой, а они не имеют права его трогать. Ни словесно, ни физически. И перенастрой его ошейник точно так же. Чтобы он тоже не мог пакостить, ни словесно, ни физически.

Заведя подопечного в карцер, Стив добавил:

— Скажи им: пусть постирают и вернут его одежду, которая осталась в душе. Делать им нечего, так пусть водят его мыться. Скажи, что экзекутор недоволен. Мне он нужен здоровый и нормальный. Ясно? Все, пошли отсюда, — Стив кивнул сам себе и ушел.

Ушёл, унося с собой ощущение тела Сера под своими пальцами, в своих ладонях. Сильного и в то же время поддающегося на его касания. Но не сейчас. Это тело пока не его. Он уносил отражение будущего, маленький кусочек ласки, которую придумал себе сам и которую снова и снова проигрывал в глубине памяти. Его внутренний маятник, летающий между тремя его обычными состояниями: взрывом эмоционального тайфуна при встречах с Джи, беспросветной депрессией в разлуке без Джи или почти наркотической бесчувственностью во время работы и наполнения чужими чувствами, теперь сменился на совершенно незнакомые вибрации в ожидании чего-то еще не совсем понятного, но решительно светлого и должно быть приятного. Возможно, у него будет свой собственный источник радости и покоя. Теперь ему было что ждать, о чем мечтать…