— Вставай, боец! Прощай, боец, — на подушку рядом с лицом экзекутора упал коммуникатор. — Лети, боец, домой! Экспансия окончена. Я ухожу, меня тут подбросят…

Мэт махнул рукой, затворил дверь и словно кварг копытами прогрохотал по лестнице на первый этаж.

Они ночевали у дознавателя, где-то в душных джунглях Южной Америки. Дом «колониального типа», но, по-мнению Стива, все большие дома в небольших городках этой части планеты были этого типа.

На улице Мэт выдернул свой дорожный ящик из флаера и усвистал рысью по пыльной улице.

Стив сел и снова лег, подсунув подушку повыше под голову.

Какие-то энтузиасты решили уйти в дремучие леса и непролазные болота и оттуда организовать смешное революционное движение. Найти полторы сотни ярких человеческих аур на фоне слабого свечения зверей и тусклого отблеска растений — пара пустяков. Сложнее было затащить каждого индивидуально на планере в грузовик, зависший над кронами: сажать тяжеленные флаеры в лес, ломая деревья, рискуя жизнями беженцев, дознаватель запретил. Психи же и своих женщин с детьми в дебри угнали.

Стив вздохнул и открыл комм, читая одним глазом пришедшие приказы и втыкая пальцем подтверждение.

Джи был так внимателен, что прислал личную записку: Крошка возвращается на Императорскую базу на планете Джи, материк Геарджойя, где использует полагающийся двухдекадный отпуск, и тем самым отстраняется от церемонии Благословения Сэмлы. Сопровождать Императора будет другой экзекутор. Стив насторожился: и что это опять значит? С одной стороны, его человек, его подарок, конечно, требует внимания для удачной адаптации. Долгое сидение взаперти еще никому не принесло пользы. Но в целом это выглядело как домашний арест, а никаких пояснений от Джи как всегда не было.

Сейо тоже прислал подтверждение, что работа закончена.

— Ну? — в комнату заглянул чуть ли не танцующий Лирой. — Чего ты еще лежишь? Завтрак стынет. Мэт уже улетел, я бы тоже поторопился подальше от местных пауков, змей и крокодилов.

— Можно подумать, ты боишься крокодилов, — буркнул Стив и погнал себя на утренние процедуры. Заглотил завтрак и погрузился во флаер на пассажирское сиденье. Поморщился: не хотелось никуда лететь. Не хотелось даже шевелиться. Вот и всё. Улетает. Обещал не искать — и не искал. Пытался вспомнить — получил разрывную пулю.

Флаер нырнул на другую сторону планеты через портал Перу, и до посадки на пустой двор изолятора Лирой отсвечивал молчаливым укором. Он уже предупредил дознавателя, и Эарг ждала на тоскливо-пустом дворике изолятора. Опять небритый стрелок стоял посреди площадки и смотрел с прищуром. Ноги на ширине плеч, руки за спиной. Страха в нем не было. За ним полукругом стояли все пять сторожей. Стиву стало смешно: словно бешеного кварга передают.

— Счастливо, — Лирой вытолкал свой гардероб и выскочил следом. — Эарг меня переправит к месту службы.

Стив кивнул: можно подумать кто спрашивает его согласия. Перевел управление на свою сторону и открыл дверь:

— Я фиксирую человека, можете снять с него ошейник.

Старательно не слушал, что говорила дознаватель, но уловил ее заботу. Заодно почувствовал ревность — это его человек и это он будет о нем заботится! Отвел стрелка в багажник и запер. Поднял переборку и перестал обращать внимание. Поговорить всё равно не получиться, пока не обработает его в инкубаторе, а доступный инкубатор на Императорской базе.

Человек ходил по багажнику, тыркаясь то туда, то сюда, но когда Стив включил прозрачность, то сел, привалившись спиной к переборке по центру пола: с непривычки страшновато лететь на небольшом подносе высоко в небе и с хорошей скоростью.

Сверился по времени: вполне успевает.

На подлёте к базе система запросила идентификацию, как будто датчики не регистрируют, кто летит. Защитный купол был снова открыт — приготовились выпускать кортеж Императора.

Ведя флаер у самого пола, Стив нашел место в боковой нише. На панели мигнул сигнал стыковки с зарядным устройством. Стив мгновение подумал и решил человека и чемодан выводить снаружи — это меньше напугает стрелка, чем лезть прямо из кабины.

Вышел, проверил сканом кабину: не осталось ли какой его мелочи. Овладел человеком, который вовсе и не был напуган. Отцепил гардероб и повел свое имущество вдоль стены в пешеходную зону к порталу. Джи прилетит, а он уйдет.

В караулках светились ауры гвардейцев, а у портала торчал дежурный — прямо полный парад! Ещё бы регент вылез. Но регенту полагается быть на рабочем месте, поэтому Сейо не прибежит, чтобы увидеть, как Джи просвистит мимо.

Поверхность портала подернулась дымкой, заклубилась белым туманом, и Стив придержал вздрогнувшего человека: из верней части портала выпрыгнули два змеевидных дракона, переливаясь разноцветными ленточками, которые заменяли им чешую. Биомехи тяжело шлепнулись, складывая над спиной крылья сканнеров. Оглянулись и радугой взмыли в небо, издавая радостные трели: благословение пришло на Сэмлу!

Следом размазанным серебром промелькнули одноместные флаеры охраны.

Выплыла сияющая ультрамарином императорская карета. На секунду зависла, разливая счастье и восторженную любовь, поиграла энергетическими лепестками и плавно вознеслась, окруженная флаерами гвардии.

Стив даже не посмотрел вслед: он и так запомнил ауру другого экзекутора.

Кивнул дежурному, приложил руку к сенсору, подтвердил переход в Малый портальный зал Императорской базы на Геарджойе и ушел с Сэмлы.

В зале Малого портала взял байк, заставил человека крутить педали вместе с собой. Проехался до внутренних, пешеходных зон, где оставил коляску и довел человека в тренажерный зал. Как тот был в затасканных шмотках и с замурзанным зайцем в кармане, так и уложил его в инкубатор. Автоматике все равно, как и что обновлять: отдельно тело и шмотьё или одежду вместе с одетым в неё телом.

Вписал задание: настроить организм на возраст шестнадцати лет, что будет примерно двадцать четыре земных. Провести оптимальную регенерацию изношенных тканей, исправить травмы и дефекты, вырастить новые зубы, убрать неопрятную бородищу и вписать в память общий язык. Карманы стрелка перед инкубатором проверил, но кроме игрушки ничего не нашёл. На всякий случай добавил не только реконструкцию одежды-обуви, но и этой старой игрушки. Люди часто таскают с собой всякие амулеты. Может, стрелок на неё молился?

Вернулся к себе, наверх, с гардеробом на веревке. Три часа свободных.

Впервые в жизни застал Генри за перестановкой и переносом вещей «в и из» соседней комнаты — там оказался склад. Деревянное кресло виднелось в глубине, а стюард как раз выносил из экзекуторовых комнат чужой эргономичный подзадник.

Удивился собственному многолетнему наплевательству: всю жизнь считал, что эти комнаты нежилые, потому что Джи хотел его изоляции. А оказывается, там склад сменной обстановки экзекуторского обиталища. Захотелось узнать: что еще он понимал неправильно?

Бросил дорожный гардероб у лифта — стюард разберет. Спустился в лаборатории и внаглую унёс шлем полного погружения. Посмотрит и вернёт, никто и не заметит. Мог бы, конечно, влезть в систему и у морфологов, не бегая туда-сюда, но во время поиска он не сможет напускать фантомы, а отсвечивать на глазах у всех сотрудников Джи категорически не хотелось.

Кресло уже стояло на месте. Надел шлем, нырнул в систему и нашел. Второй, точнее, четвертый экзекутор и правда именовался Марк и жил на западном континенте. Жил! А не лежал крилодом в шкатулке. С ума сойти: содержал там ферму. Мясных коров пас! Вытащил из системы дневник Марка и застыл. Стало противно. Да, он экзекутор, имет право и допуск в любой дневник, но… Но сейчас это не для работы, а для себя. Так ли уж ему надо знать чем живет и о чем думает второй экзекутор, о чьем реальном существовании он никогда не задумывался? И даже неважно, что сам Марк сможет тоже влезть влезть в чей угодно дневник — или уже даже лазал? Смахнул дневник Марка с экрана. Нет, он не будет подглядывать. Сразу стало легче и свободней? Ему плевать.

Заглянул в хроники: показывали Императора Джи в привычной теломорфе «Отца народов». Экзекутор, «в привычной теломорфе Стива», сопровождал Императора на запятках кареты. Прислушался к себе: ничего не шевельнулось внутри. Это хорошо, Хакисс бы извелась от ревности. А Стив усмехнулся: вот и пришло время Марку приспосабливаться. Императорский экзекутор — это Стив.

* * *

Сергей очнулся. Успел увидеть, как прозрачная крышка гроба, где он лежал словно Белоснежка, отъехала куда-то вбок и вниз. Прислушался и, стараясь не двигаться, поводил глазами по сторонам. Ничего, кроме идиотского бордового потолка, ярко освещенного люминесцентными трубками, почему-то вогнанными в стыки с такими же бордовыми стенами, видно не было. Матрас мягко пружинил и слегка прилипал к пальцам.

Он помнил, как ненормально живучий мальчишка-палач забрал его послушное тело. Посмотрели на прилет драконов. Прошли сквозь туманное облако, затем проехались и прошлись по разноцветным коридорам в длинный и широкий зал. Сергей пытался кричать, пытался сопротивляться, но тело не реагировало. Такого ужаса он не испытывал никогда. Но этот ужас был чужим. То есть Сергей чувствовал ужас и понимал весь кошмар ситуации мозгами, но не мог реагировать: кошмар был как будто не его. Очень дикое ощущение.

Потом его тело само залезло в гроб на постаменте. Сергей попытался сконцентрироваться. Приготовиться к любой неожиданности, к боли. Но уснул. И вот проснулся. Вроде…

— Можешь вставать, инкубатор закончил свою работу.

Этот голос он тоже помнил.

Сергей сел.

Сам.

Напротив на полу, рядом с одноногой табуреткой у плоского монитора на стене, сидел мальчишка-глашатай. Босиком. В длинных желтых штанах, больше похожих на юбку, и безрукавке. Неожиданно короткие волосы торчат расчуханным ёжиком. Мальчишка встал с пластикой хорошо тренированного тела, сделал шаг навстречу и развёл в стороны руки с открытыми ладонями:

— Не бойся, ты здесь под моей охраной, а я не причиню тебе вреда!

— Сукин ты сын, — рыкнул Сергей и соскочил на резиновый пол, не обращая внимания, что понимает лопотание мальчишки и сам неведомым образом подбирает слова на чужом языке. — Я все-таки убью тебя, как бы живуч ты ни был!

— Меня зовут Стив, — улыбнулся этот паяц. — Ты можешь говорить на общем!

И тело Сергея застыло. Мальчишка приблизился, а Сергей понял, что никогда не видел ничего более прекрасного. Одетый во все золотое, с нежными ореховыми глазами и светящейся кожей цвета приморского песка в солнечный день. Лёгкий и изящный, как золотая пружинка… Сергея захватило желание дотронуться до этого чуда, приласкать его, сделать своим, никогда не расставаться. Этот, именно этот подарок он ждал всю жизнь! Неспособный ни к чему другому, дрожа от счастья, он протянул руку, чтобы прикоснуться к щеке мальчика. Не веря в реальность, не дыша и почти теряя сознание от восторга, провел большим пальцем ему по губам. Мальчик прикрыл глаза и осторожно, с коротким судорожным вздохом, прикусил его пальцы. Сергея залило желание и… тут же исчезло.

Сергей содрогнулся — словно выпал на льдину в морозный день.

Мальчишка отпрыгнул и поднял руки:

— Я тебе объясню! Сядь!

Сергей, потеряв ориентацию, шлёпнулся на пол и даже не понял, сел он сам или опять его тело подчиняется безумному наваждению и само слушается приказов инопланетной твари.

— Я буду звать тебя Сер, хорошо? — проговорило чудовище в облике человеческом, тоже опускаясь на пол.

Сергей проигнорировал вопрос, успокаивая дыхание. Его даже мать в детстве звала «Сергей». Это Ленка выдумывала всякие вариации, но что хотеть от девчонки? Зачесал пятернёй волосы назад — черт, его, кажется, постригли. И морда гладкая, как коленка. А он давно не брился — достали эти суки-вертухаи. Ну и фиг с этим. Главное, как убить эту гниду, если тело вытворяет черт-те что? Сунул руку в карман — Ленкин заяц на месте.

— Хорошо, я буду звать тебя Сергей, — кивнул мальчишка. — Хотя я тоже девчонка в каком-то смысле. Я не хочу тебя обижать, но пока мы не подружились и не договорились, мне проще управлять тобой фантомами.

— Хрень без разницы, — хрипло ответил Сергей и встал. Разговаривать с врагом сидя показалось неправильным. — Сколько я спал?

— Около пяти часов по-земному, — мальчишка тоже поднялся. — По-имперскому три часа. И я не враг тебе. Инкубатор полностью обновил твоё тело и научил общему языку.

— Где моя сестра? — Сергей на мгновение замер. Общий язык? Но удивления, что он с легкостью подбирает слова на чужом языке, не было. Не до того сейчас. — Куда вы увозите людей?

— Ты всё знаешь: законы и немного об экспансии, только надо научиться искать в памяти. Но ты научишься, — мальчишка отошел к стене и открыл проход в такой же бордовый коридор. — Я научу тебя. Пойдем ко мне. Тут в тренировочном зале даже спать неудобно.

Сергей оглянулся. Так, тренировочный зал? Пустая кровать, какие-то ниши, витрины. Черт его знает, чему тут тренируются… И вышел вслед, подгоняемый желанием немедленно что-нибудь сделать. Убить, ударить! Даже успел примериться и чуть было не свернул гадёнышу башку, но вдруг его накрыло удушающим спокойствием.

Мальчишка остановился. Обернулся и, облизнув губы, тихо сказал, опустив глаза:

— Прошу тебя, не надо. Я могу управлять тобой, но я не хочу. Ты принадлежишь мне. Я должен отпустить тебя жить в город, должен помочь адаптироваться. Если ты не сможешь держать себя в руках, тебя просто убьют. Я убью. Но не убью сразу и навсегда, а буду убивать тебя много-много раз. После каждой смерти ты оживёшь и я снова убью тебя. Это будут показывать всем как пример, что будет преступнику, захотевшему повредить имущество Императора. Имущество — это я. Я — вещь, личная вещь Императора. Его рука и голос. Ты знаешь уже, что вред, причиненный личным вещам Императора, карается множественной казнью. Ты сойдешь с ума, и тебе будет все равно, но все равно это будет неприятно. Я не хочу тебя убивать. Это тебе не поможет. Это мне не поможет. Это просто напугает каких-то никому не известных людей, не важных ни тебе, ни мне. Но казнь может увидеть твоя сестра, и это будет нехорошо. Подожди немного, а я поищу твою сестру. Она, скорее всего, на одной из двух колонизируемых планет. И, возможно, ты сможешь переехать к ней или мы перевезем ее сюда.

— Мы? — голова у Сергея шла кругом.

— Я. Для тебя. С твоей помощью. Пойдем.

Сергей шел, прислушиваясь к своему телу, боясь снова оказаться не у руля. Как узнать, когда его не подслушивают? Ладно. Он сориентируется и найдет удачный момент.

Краска на стенах стала светлее, розовее. Они поднялись на маленьком лифте и оказались в белом коридоре, загибающемся влево. Редкие прямоугольники с обеих сторон — двери? Темная арка, кажется, прозрачного потолка. Уже ночь?

Мальчишка толкнул вбок крайнюю справа дверь и скользнул в проём:

— Иди сюда. Один ты не сможешь никуда пройти. Ни одна дверь перед тобой не откроется и, поверь мне, для каждого из ажлисс, андроидов и техобслуги базы ты светишься, как сигнал тревоги.

Сергей прошел в узкую комнатёнку. Справа — кондовый стол с экраном, слева полки, тахта. Напротив окно во весь простенок, за окном видна балюстрада балкона… Избегая вставшего столбом мальчишку, свернул во вторую комнату. Пересек по диагонали пустое, как нежилое, пространство, затянутое серым паласом. Развернулся лицом ко входу, спиной в угол, отгороженный полукруглой светящейся стенкой. Гостиница какая-то. Причем, из небогатых. Только здоровенная кровать кинг-сайз сразу у прохода выбивается из общей безликости. Окна в спальне не наблюдалось. У изголовья кровати — металлическая дверь. Туалет?

— Карцер, — хихикнул мальчишка, садясь на кровать. — Там я убиваю преступников. Но надеюсь ты туда не попадешь.

— Это вообще что? Гостиница?

— Это типовая казарма. У офицеров места больше и они могут переоборудовать под себя, а я не хочу. Когда я дома, я живу тут.

— Я с тобой жить не буду, — Сергей вскинул голову, пытаясь в упор не видеть и не слышать воспоминания о том, что этот мальчик делал с ним, что этот мальчик хочет делать с ним. Это мираж, морок, бред! Ничего подобного он не допустит!

Поймал взгляд глашатая и уже не видел ничего. Ореховые глаза стали центром вселенной, засасывающим центром мирозданья… Сергей сорвался в пропасть. Полетел, забывая кто он, где он. Упал на кровать, и золотой мальчик шелковой лентой вился вокруг него, вился по нему, быстро расстегивая его одежду, покрывая его беспорядочными поцелуями. По-кошачьи прижимаясь и проглаживась щекой, обнимая и лаская его всем телом. Нежнейшие прикосновения взрывали сердце счастьем и отключали мозг. Сергей нетерпеливо рвал с себя одежду, ему необходимо было почувствовать шелковую солнечную кожу обнаженным телом, впитать его, войти в него. Прочувствовать изнутри и снаружи, стать единым целым, умереть вместе с ним. Никогда он не любил так сильно. Каждое прикосновение рассыпалось фейерверками по коже, огненными потоками текло по нервам, переполняло сердце, останавливало дыхание.

Где-то внутри маленькое зернышко его сознания безмолвно кричало: «Нет!»

Ему показалось, что у него изменилось тело: раздались плечи, вытянулись руки. Тяжелые челюсти стали так сильны, что могли перекусить руку любому человеку. Он целиком покрылся шерстью, набухший член выглядывал из мохнатого собачьего препуция. Он сошел с ума. Сила переполнявших его чувств раздавила, натянула до предела каждую клеточку, взорвала до небес…

…Опомнился?

Наконец понемногу снова соображая и понимая окружающий мир, маленькими шажками слепо продвигался внутри себя к свету. Искал свою голову? Где-то был его мозг, где-то там был он сам. Сам ли?

— Все будет хорошо, я буду любить тебя. Я буду заботиться о тебе, я помогу тебе, — шептало чудовище, прижимаясь к нему.

— Ты! — Сергей рвущим мышцы усилием преодолел наркотические опьянение, отшвырнул безумного мальчишку. Отбросил его со всей возможной силой, умирая гневом, стыдом и омерзением.

Мальчишка упал на пол, крабом метнулся в сторону и сел в углу у светящейся стенки.

— Дрянь! Что ты со мной сделал? — Сергей в ужасе осмотрел себя. Нет! Это его тело. Хотя знакомый шрам от апендицита исчез… Ну и черт с ним! Но собачьей шерсти нигде нет. Схватил пушистое одяло, вскочил и вытерся. Никакой собачьей шерсти на нём нет! Задыхаясь, собрал одежду. Сердце билось в висках. Что с ним было?! Выскочил в переднюю комнату, ненавидя себя за бабскую реакцию. Пнул дверь — та не открылась.

— Прости, — раздался голос монстра. — Но это единственное, что я умею. И еще убивать.

— Тогда убей, дрянь сучья! — крикнул Сергей, трясущимися руками пытаясь разобраться в тряпках и не понимая, что это, штаны или рубашка, что он пытается надеть. — Или отпусти к чертям! Иди сам к чертям. Сдохни!

— Успокойся, — тихий голос безбрежным песком запорошил сознание, Сергей выпустил одежду и осел на тахту. — Но тебе же было хорошо? Это было как с моим мужем. Он арн, настоящий оборотень.

— Нет! — прошептал Сергей. — Не хочу. Ненавижу! Никогда такого не было… Хорошо будет, когда башку тебе сверну, ублюдок. Какие ещё оборотни?

— Обычные. Лабораторные, но сейчас они отдельно живут. А мы научимся жить вместе. Тебе же понравилось. Я часто так играю. Всем нравится. Я спроецировал на тебя воспоминание, раскачал твои эмоции, усилил… Ты немного боялся, но я же учел, что ты предпочитаешь быть сверху. Хорошо, я отпущу тебя, но не кричи, не люблю когда кричат. Давай просто поговорим?

— Опять? Поговорили уже, — Сергей согнулся, преодолевая вязкий воздух и рваными движениями зашнуровал ботинки. Еще натягивая носки, равнодушно удивился, увидев, что оба мизинца на ногах, когда-то отмороженные и ампутированные, на месте. — Тварёныш. Убийца ублюдочный…

— Я не могу быть убийцей. Я — вещь. Оружие. А оружие не может быть убийцей. Это ты убийца. И вообще, я не понимаю, чего ты так зациклился. Смотри, я на самом деле не мальчик. Я девочка.

Ублюдок там затих и даже, похоже, не шевелился.

Сергей встал. Постоял у окна. Прощупал стекло и стенку. Никаких петель или шпингалетов не нашел. Маленький квадратик, нарисованный у окна, не прожимался и не подковыривался… Растер лицо и с отвращением обтер руки о штаны. Чувство чистоты и свежести, возникшее после того инкубатора, теперь сменилось усталостью и хотелось вымыться. Руки отвратительно пахли кондитерской, казались липкими. Он сам весь липкий. Облепленный. Ублюдком этим! Что делать вообще?!

— Сергей, — девичий голос. — Посмотри. Я больше не буду тобой управлять. Если ты не будешь кричать и пытаться делать глупости, то я не буду напускать фантомы.

Сергей, скрипнув зубами, заглянул в комнату с кроватью. На месте мальчишки сидела, по-турецки скрестив ноги, худенькая голая девица. Копия мальчишки, но безусловно девица: маленькие груди, округлые плечи, более широкие и округлые бедра, гладкая подушечка лобка без каких либо мужских признаков. Шевелюра раскудрявилась… Лицо миловидным овалом…

— Я экзекутор. Я умею менять и меняться. Смотри, — девица подняла растопыренную пятерню и прямо на глазах на пальцах и руке проклюнулся рядок белых бугорков и начали расти белые палочки.

Сергей завороженно смотрел. Палочки удлиннялись, расправлялись в перья. Рука превращалась в крыло!

Девица хмыкнула. Провела другой рукой от плеча к пальцам, как ножом перья срезала. Прижала кровоточащую руку к груди.

Сергей закрыл глаза. Сердце всё ещё бешено прыгало. Что же делать? Как на это безобразие реагировать? Опять галлюцинация? Скорее, сам повесится, чем будет по собственной воле трахаться с этим… Этой… Вещью.

Подошел, поднял перо. Нормальное такое белое перо. Как говорят, «маховое». Куриное, например. Только пенёк как ножом срезан и не полый, а цельномясистый и кровью ещё немного сочится. Неожиданно Сергей понял, что успокаивается. Не совсем, но прямо сейчас убивать или вешаться расхотелось.

— Сам ты куриный, — девица встала и помахала уже гладкой рукой. — Я орлиные хотела, но лень пигментировать было, все равно срезать. Перья же как волосы или ногти, их потом в трансформации не используешь. Там ни сосудов, ни нервов… Вон, иди в ванную, помойся, если хочешь.

— Зачем?

— Что зачем? Зачем срезала? — девица поддала ногой перья. — Чтобы летать, надо абсолютно всё тело поменять. Время и энергию надо. То есть, дня три жрать не переставая, а голову не поменяешь, потому что мозги менять нельзя. С ума сойдешь — и привет. Обратно не вернёшься. Поэтому придется наращивать мышцы и крылья, в результате и будет черт-те-какая-каракатица, как ты говоришь, и летать расхочется.

— То есть, если я тебе башку снесу, ты умрешь?

— Умрёт это тело. Но моя душа, моя личность поймается в крилод. Я получу новое тело, вернусь и буду долго и многократно убивать тебя.

— Почему ты мальчик? Ваш Император на мальчиков?

— Нет. Императору всё равно. Мне надо было, а потом привыкла.

— Дура ненормальная…

— Конечно ненормальная. Нормальный не может быть экзекутором.

— Тебе сколько лет?

— Много. Больше чем тебе. Примерно сорок пять на земное время.

— Ты робот?

Девица вздохнула.

— Да нет же. Ты все знаешь, поищи в своей памяти. Иди, мойся. Там разберешься, все механическое. Я стюарду скажу, чтобы одежду принёс новую.

Сергей прикрыл за собой стеклянную дверь, взглянул в зеркало и поперхнулся. Тяжело оперся о раковину. Навалилось состояние, как будто только что добежал марш-бросок в полной выкладке. На него ответно пялилась совершенно пацанская ошарашенная морда. Он таким был лет десять-пятнадцать назад. В панике провел рукой по скуле и подбородку: никаких следов бороды, даже не видно что у него что-то может расти!

— Ой, да не переживай! — раздалось из-за двери. — Верну я тебе щетину, если хочешь её каждый день брить. Поглажу тебя сканом и выращу твои драгоценные волосяные фолликулы. Или полчаса в инкубаторе — и будет у тебя бородища до пояса.

— Выметайся на хрен из моей башки! — зарычал Сергей и треснул кулаком по двери.