У шкафута собралась кучка молодых матросов «первогодков». Один из них, Макар Погорелов, бойкий малорослый блондин, смышленый, с живым лицом, тихим возбужденным голосом рассказывал:
– И станут теперь, братцы, на цепь сажать… в самый трюм, значит, в темную… И приказ такой вышел: звать, мол, ее, темную-то, «Камчаткой»… И скуют этто цепьми ноги и руки, и сиди… не повернись… Там, братцы, ходу нет – тесно. А окромя сухаря и воды, ничего есть не дадут!.. А уж зато линьком ни боже ни! Никто не смеет!
– И боцман не смеет? – спросил кто-то с сомнением в голосе.
– Сказывают тебе, не смеет! – решительно отвечал Макар.
– А как смеет?
– Никак нельзя – потому бумага.
– А ежели хватит?
– Небось побоится…
Боцман Никитич услыхал эти разговоры и пришел в негодование. Он подошел к разговаривающим и грозно сказал:
– Вы что разорались, черти? Ай дудки не слыхали: «отдыхать»! Ну и дрыхни или молчи!
– Да никто не спит, Афанасий Микитич! – осторожно заметил бойкий матросик.
– Ты меня учить станешь, што ли? Ты у меня смотри… Этого нюхал?..
И с этими словами боцман достал из кармана линек и поднес его к лицу молодого матроса.
И Макар и остальные ребята струсили.
– Мы, Афанасий Микитич, ничего!.. – пробормотал Макар.
– То-то ничего… Ты не галди! Беспорядку делать не годится! – с меньшею суровостью замечает боцман, довольный испугом матросов.
– Не годится, Афанасий Микитич, не годится! – поддакивают молодые матросы.
Боцман ушел.
Матросы некоторое время молчали.
Наконец кто-то сказал:
– Вот-те и не смеет!
– Издохнуть – не смеет!.. Это он для страху! – заговорил Макар.
– Для стра-а-а-ху? Он и взаправду огреет!
– Не может! Завтра, сказывали ребята, приказ от капитана выйдет, чтобы все линьки, сколько ни на есть, за борт покидать! Чтоб и духу его не было…
– А насчет того, чтобы драться, как будет, братцы? – спросил один из ребят. – Боцмана и унтера шибко лезут в морду. Как по бумаге выходит, Макарка?
Макар немного подумал и отвечал:
– Нет, братцы, и в морду нельзя… Потому телесное… Слыхал я вчера, дохтур в кают-компании говорил: «Тронуть, мол, пальцем никто не может».
– Ну?
– Ныне, говорит, все по закону будет, по правде и совести…
– Ишь ты…
– Как волю крестьянам царь дал, так и все прочее должно быть… чтобы честно!.. – восторженно продолжал матрос. – У нас на «конверте», сами, братцы, знаете, какой командир… добрый да правильный… И везде такие пойдут. Все по-новому будет… Российским людям жить станет легче… Это я вам верно говорю, братцы… А что Микитич куражится, так это он так… Бумага-то ему поперек горла. Да ничего не поделаешь!.. Шалишь, брат… Руки коротки!