На пестрой тахте сидела, поджавши ноги, с журналом в руке молодая женщина лет под тридцать в полосатой юбке и яркой блузке.
Она была очень интересна, свежая и недурная собой, с неправильными чертами оживленного и умного лица, с роскошными, отливавшими рыжиной, каштановыми волосами, собранными на темени в пучок тяжелых кос, с красивым пышным бюстом, тонкой талией и полными сочными губами, из-под которых блестели ровные, мелкие и острые, как у мышонка, зубы.
Варенцов особенно крепко и значительно поцеловал маленькую, холеную руку с несколькими кольцами на мизинце и одиноким обручальным на безымянном.
Не поднимая с книги глаз с крупными веками и длинными ресницами, Лина слегка и небрежно потрепала щеку Варенцова и сказала:
– Иди мой руки. Сейчас велю подавать!
Ее властный, повелительный голос с красивыми низкими нотами не был особенно ласков. Молодая женщина поднялась с тахты и приятельски-равнодушно взглянула на мужа. Но в то же мгновение пристальный и острый взгляд ее блестящих и выразительных красивых глаз впился в глаза мужа. И она спросила:
– Надеюсь, никаких неприятностей, Вики?
Уже сама возбудившаяся необычным выражением лица Вики, не выждав его ответа, молодая женщина нетерпеливо прибавила:
– По твоим глазам вижу, что что-то случилось… Говори, Вики.
– Именно случилось, Лина… И нечто неожиданное…
– Ну… Что ж молчал?..
– Только что хотел, Линочка… Без тебя не решил… Как ты на это взглянешь… После обеда мы основательно переговорим… обсудим… А теперь в двух словах…
– Да говори же!.. Говори эти два слова! Вот мямля! – раздраженно крикнула Лина.
И в ее загоревшихся глазах блеснуло что-то высокомерное, презрительное и насмешливое.
– Дай же договорить мне, Лина. Ты не даешь… И не кричи, ради бога, на весь дом.
– Государственная тайна!?
– А все-таки пока не проболтайся.
– Разумеется… Да говори же, Вики!
Понижая голос, Варенцов несколько торжественно и в то же время смущенно проговорил, как обыкновенно говорят чистенькие люди, впервые совершающие что-то очень важное для личного своего счастья и благополучия и в то же время понимающие и еще чувствующие, что они делают и что-то предосудительное.
– Сегодня Козлов вызвал меня и предложил перейти к нему…
– К нему?.. – изумленно уронила Лина, не зная еще, радоваться или нет…
Но на всякий случай прибавила:
– Он, кажется, человек недурной.
– Да… с правилами, Лина. Ты понимаешь, как был я огорошен неожиданным предложением… Очень значительное и самостоятельное место и… приличное… Шесть тысяч жалованья и тысяча наградных… Впереди, Лина, может быть, блестящее положение… И власть и крупное содержание… Я обещал завтра утром дать Козлову ответ… Что ты думаешь, моя умница?