Красный восход возвестил о начале нового дня. Потап разгребал захламлённый уликами и материалами дел рабочий стол.

Всевозможные увеличительные приборы, позволяющие расширить диапазон чувствительности глаз, применялись криминалистом для осмотра мелких объектов и обнаружения значимых деталей. Завершив исследования, он бодро разложил по футлярам штативные, складные, с подсветкой, измерительные, дактилоскопические лупы и микроскоп. Шея гудела, глаза слезились, размывая очертания предметов, затёкшие ноги превратились в колоды. Ему почудился скрип старого дерева, когда он, кряхтя, поднялся со стула и, хрустнул суставами, когда потянулся. Вращая шеей, он подошёл к окну. Неизменный скучный пейзаж приветствовал добрым утром.

Основные экспертизы были закончены, и Потап запланировал перерыв, чтобы хватило сил довести дела до конца. Мучительный допрос и кропотливое исследование улик по делу маньяка Нелюдова дали сногсшибательный результат, о котором мог мечтать любой криминалист.

Заехав домой освежить одежду и тело, Потап открыл дверь ключом и услышал, что в доме кипит жизнь. В прихожей радио вещало новости, покрывая грюк на кухне. Девчонки проснулись пораньше, на кухне вкусно пахло жареным бифштексом. Лида суетливо накрыла стол. Поменяв исподнее и рубашку, он поцеловал в щеку жену и, усаживаясь за стол потёр руки в предвкушении вкусного завтрака. Лидочка в прекрасном настроении мурлыкала под нос песню, которую из-за полного отсутствия слуха, можно было узнать только по слогану.

Флегматичного Потапа всегда настораживал напористый характер и огненный темперамент жены. Он боялся обжечь душу об ослепительный факел идей, кокетства, властности и эгоизма, которых у жены было с верхом. Прекрасная как ангел, Лидочка обладала несносным характером, и бывали в их семейной жизни такие моменты, когда она выводила его из равновесия. В такие минуты ему по-настоящему хотелось её задушить, ну, в крайнем случае, отлупить, как нашкодившую кошку.

Решительная и непредсказуемая в своих действиях она подавляла мужа. Её активная и богатая событиями жизнь вызывала у окружающих всеобщее восхищение. Острый ум оттенял напористость и грубоватость. И не дай бог супругу вмешаться в её личные дела, уж она непременно задала бы ему нервотрёпку. Домашний генералиссимус требовал беспрекословного подчинения от своего мужа старшего лейтенанта. Безупречного мужчину, жёнушка склонна была переделать под свой идеал. Она не искала компромиссов, как ледокол перла при любых твёрдых обстоятельствах. От этого у мужа часто подкатывала нестерпимая ненависть к её необузданности и своенравию. Однако Лидочка преданная хозяину, такому же смелому, горячему и дикому, приручившего необъезженного мустанга заставила уважать её.

Он женился на молоденькой только что окончившей школу Лидочке после армии. Впервые он встретил её в клубе девчонкой, подсматривающей в окна за танцующими парами. В одно из увольнений из расположения части, предоставленное за отличную службу, он потянул её в клуб, пригласил на танец и навсегда покорил её сердце. В тот момент с первого взгляда между юными созданиями высеклась искра любви, и Потап неизбежно понял, что эта девочка с двумя косичками и смущённым взглядом и есть его судьба. Милая, застенчивая, симпатичная и скромная она не смела, взглянуть на кудрявого красавца. Она ответила согласием на предложение выйти за него замуж, даже толком не зная, каким он был. Отдав долг государству, он безапелляционно женился, вернувшись за своей невинной красавицей, и увёз её к себе на Родину. Спустя семь месяцев она родила ему по ряду причин недоношенную дочь.

Когда на свет появился сморщенный, с синим отливом красный комочек, Потап не на шутку испугался. Девочка родилась слабой и страшненькой. Он и не знал, что иногда рождаются такие уродливые дети, к которым страшно дотронуться.

Поначалу жили впроголодь, крохотный дом с печкой без удобств, вода в полукилометре, которую надо носить в вёдрах на коромысле, работа без выходных. Жалкое зрелище юная неопытная мать, без нянек и сторонней помощи, плаксивая слабая дочь, раздирали жалостью сердце молодого отца. Потапу приходилось во всем рассчитывать только на себя. Когда малютке исполнилось пару месяцев, её определили в ясли. Лида пошла в шахту, маркшейдерская работа изматывала вконец, но материально жить стало легче. Кроме старого сала и кирзовых сапог, появилась нормальная еда и современная одежда. Со временем ребёнок окреп, поправился и превратился в очаровательную пышечку, и отец всем сердцем полюбил свое дитя. В нём проснулись глубокие отцовские чувства, ведь он с пяти лет подсоблял матери взращивать брата и сестёр и, имея за плечами опыт, с удовольствием воспитывал дочь.

Хлебнув горя, Лидочка напрочь отказалась иметь ещё детей. Она не позволила бы плодить нищету. Ведь жизнь так прекрасна. Столько всего интересного можно купить в магазине.

Потап встретился с дочерью за завтраком. Она собралась в школу и шумно, как ракета, приземлилась рядом. Кипучая энергия подростка окатила отца, и в нём проснулся арлекин.

– Ну что, двоечница, стихи выучила?

Колючий взгляд на красивом лице вонзился в серые с голубыми прожилками глаза. Хрупкая, светловолосая девочка уловила игривое настроение отца. Для Потапа всегда было загадкой, как у двух черноволосых супругов родился белоголовый ангел. Та серьёзность, с которой отец смотрел на неё, всегда воскресала в памяти чудной инцидент, тот, когда в пятом классе учительница литературы задала выучить стихотворение в несколько листов. Вернувшийся под мухой отец, в шутку предложил выучить творение знаменитого поэта под гипнозом. Соблазн был велик, лень победила разум. Любимый папа заинтриговал дочь качествами гипнотизёра.

Расположившись удобно на диване, веснушчатая до ушей Ксюша, подчиняясь команде отца, положила руки на колени и превратилась вслух. Экстрасенсорные способности Потапа, навеянные недавним походом на концерт с участием гипнотизёра, требовали подтверждения. Уверенный в собственном таланте Потап немедля приступил к гипнозу, как раз наклюнулся подходящий случай проверить неубедительные способности. Он шатко двигался по комнате, чудаковато манипулировал руками над головой дочери и, открыв книгу с длинным стихом, прочитал его с выражением несколько раз, и, захлопнув учебник, отправил Ксюшу спать, пообещав ей высший бал. Ксюша тогда ещё верила в чудеса.

Уверенная, что с папой выучила стихотворение на пятёрку, она на завтра ни разу не взглянула в книгу. У доски Ксения поняла, что папа ни какой не гипнотизёр, в голову перелучился чистый лист, а стих остался в учебнике, учитель спросил задание, а она – ни в зуб ногой, за что, собственно, и получила пару. Домой Ксюха пришла зарёванная.

Курьёзное событие стало главным в их взаимоотношениях. Когда отец намеревался развеселить дочь, он спрашивал: «Стихи выучила? Двоечница». В эти минуты грозный отец всегда вызывал в дочери приступ нескончаемого смеха.

За завтраком прикалываясь над экстрасенсорными способностями отца, они развили мысль глубже. Ксюша предлагала установить в центре города шатёр, украсить гирляндами и звёздами, водрузить на стол засланный чёрным бархатом шар колдуна, надеть колпак звездочёта и атласную чёрную накидку с капюшоном и, войдя в транс, гипнотизировать всех желающих за деньги.

Через полчаса семья разбежалась, и он остался один. Сытый организм, уставший от ночной работы, сморило ко сну, и он прикорнул, чтобы вернуться в полной боевой готовности на работу и завершить начатое дело о маньяке, упорядочить улики и описать заключения. Сон, как только он прикрыл веки, намертво отрубил сознание.

Потап любил данное ему имя и гордился, что имел честь носить в наследие от деда, которого он никогда не видел, но знал от отца о присущей ему мудрости.

Родился он в многодетной семье. Бедность и нищета коснулась раннего детства и, будучи старшим из пяти детей, он был надеждой и опорой матери, когда отца посадили в тюрьму за мешок украденного из кочегарки угля. Мать, оставшись единственным кормильцем, еле спасла от холода и голодной смерти детей. В глуши, где они жили, работы не было, и Потап с младшим братишкой побирался по соседям, когда мать уезжала на несколько дней за провиантом, уж, где она его добывала, он так и не осмелился за всю жизнь, спросить. Малое дитя, повзрослевшее от невзгод, привыкло быть ответственным за оставленных на попечение малышей. Для семьи прошло время голодных мучений, когда отца выпустили по амнистии из тюрьмы. С тех пор на столе всегда лежал хлеб, символ богатства, сытости и здоровья.

Потап и сейчас смахивал крошки хлеба в ладонь и забрасывал в рот, стряхивать их со скатерти в мусор не поднималась рука.

Армейская дисциплина нравилась Потапу, умение подчиняться и выполнять приказы остановили его выбор на службе в милиции.

Первая должность участкового после распределения в милицию подтвердила, что его выбор был правильным, он проявился в стремлении служить людям и стоять на защите прав и закона. Чтобы продвигаться по службе, он пошёл учиться на заочное отделение, потому что к тому времени был женат, и содержать семью было некому. После окончания Высшей школы МВД он занялся, как потом выяснилось, любимым делом, став криминалистом. Работа отнимала значительную часть свободного времени, мысли о любви и обычные человеческие желания.

Выезжая каждый раз на преступления, он не переставал удивляться, сколько в мире зла.

Любовь для Потапа отождествлялась со словом семья. Рождённый зимой, он стремился к душевному теплу и солнечному настроению, а преступления были той ложкой дегтя в бочке мёда.

Неприступная с виду девочка недотрога Лида взволновала его кровь, он много раз убеждался в том, что выбрал ту единственную предназначенную ему богом женщину. Жена не требовала к себе особого внимания, не досаждала с сексом, но всегда откликалась на его нестерпимую накопившуюся страсть. Даже в свои сорок он удивлялся Лидочке, как ей удавалось держать в равновесии его либидо. В счастливые минуты сближения, он забывал о жизненных проблемах и наслаждался медовым запахом Лидиной кожи, проваливался в омут блаженства, в котором хотел остаться навсегда.

Лидочка из-за скуки и пропасти свободного времени, из-за частого отсутствия мужа по причине его трудоголизма, придумала в жизни правила «надо» и «должен» и носилась с ними бесполезными, чтобы обуздать его и привязать к семье. Но он работал и днем, и ночью, Лида сбилась со счету, сколько ночей муж отсутствовал в собственной постели, и затея свалить на него быт провалилась. От этих «надо» и «должен» у нее со временем развилась нервозность, а у Потапа чувство вины. Лидочка отяготила свой мозг ненужными препятствиями, следуя воображаемым правилам, и постепенно превратилась в нытика. Самое страшное для нее было то, чтобы в будущем она не стала фанатиком своих же правил.

Жизнь с такой женщиной оказалось трудным испытанием, но он ничего не мог с собой поделать, он любил её со всеми недостатками. Он и сам не был идеальным. Главное, что ему всегда хотелось её защищать.

Их жилье мало чем отличалось от таких же советских граждан как они, может быть только излишней аккуратностью, чистотой и более модным дизайном, благодаря Лидочкиной выдумке, ведь Потапу не до жилища было. Он всецело пропадал на выездах или в кабинете за бумагами, или в фотолаборатории. Дни его жизни летели, неспешно менялись звания, а должность оставалась прежней. Он мечтал о повышении.

Потап глубоко погрузился в сон. Он умел мобилизовать силы за короткое время. Долгие годы бессонных ночей приучили мозг отключиться мгновенно и глубоко. В такие минуты он не отвлекался на сторонние шумы и сны его не беспокоили. Вышколенный организм знал, что если сейчас не отдохнуть, то через мгновение такой возможности может не быть. С каждым годом ему все труднее работалось, и на восстановление сил требовалось все больше времени.

По дому разносился мощный храп, издержки возраста. Уставший служака мирно спал после трудной ночи и сытного завтрака.

* * *

Костик шёл прогулочным шагом, он не любил спешить в школу, ведь вокруг столько прекрасного, а до первого звонка времени было достаточно. Рыжие кудри свисали над очками и пружинили при каждом шаге.

Он свернул с дороги в школьный сад. Озорные конопушки рассыпались от солнечных лучей до самых ушей по нежной коже подростка. Худое гибкое тело мальчишки то и дело склонялось, подбирая все, что не попадя для осмотра и изучения. Это были листья, цветы, жуки, стекла все, чем была усыпана Матушка Земля. Любопытный Костик цепким взглядом сканировал все, что его интересовало. Мальчишка мог часами исследовать рисунок на крыльях бабочки, наблюдать за жизнью пауков, гоняться за ящерицей, рисовать с натуры. Он ощупывал, обнюхивал и вприщур разглядывал предметы в ярких лучах. Отгребая клюкой листву, он исследовал каждую пядь земли, словно охотник за сокровищами, прятавшимися под земным покровом.

Костя слышал, что люди учатся на археологов. Сама профессия была для него загадкой, но близка по духу. Необузданное желание к познанию окружающего мира невольно вынуждало мальчишку часами наблюдать за природой и всем, что творится вокруг. Выискивая предметы, он решал задачу, его живое воображение помогало воссоздавать картину из прошлого, откуда взялся предмет, и часто в воображаемой картине пазл совпадал, и он находил ответ. В нём с рождения была заложена программа, и Костя наверняка станет археологом.

Будущий натуралист ходил в школу через сад, и каждый раз, как биолог, созерцал его жизнь, замечал переменчивое настроение, любовался разнообразием живописных картин, вникал в незначительные перемены. Наблюдая за осенним садом, он подмечал, что после бурной жизни яркий цвет листьев пожух. Состаренная листва сморщилась и рассыпалась в труху, значит, приближалась зима.

Шоркая ногами, Костя подбрасывал опавшие листья, взбивал настил как перину. Имитируя движение ветра, он хотел, чтобы листья взлетали, кружились и медленно падали на землю, окатывая его мощным листопадом, но некоторые потерявшие жизненную силу не кружились. Настроение у Константина было ровным, романтично-скучным. Тоска по лету пробивалась как луч сквозь осенние тяжёлые тучи.

В глубине лысеющего сада из-под жёлтых листьев блеснул солнечный свет. Это привлекло внимание пытливого школьника. Он направился в сторону света. Под порывистым ветром листья закружились в смертельном танце осени, оголив находку.

Сверкающий предмет манил мальчишку и он, сбросив рюкзачок, побежал к нему, позабыв о школьных уроках. А вдруг клад вышел из земли, и теперь влёчет его к себе блеском драгоценных камней. Он склонился над ним, и хотел было поднять осколок, но солнечный луч ослепил блеском отражённого света. Костя зажмурился, сел на корточки, отгрёб листья и увидел очки. Через прозрачные стекла на него смотрели потухшие серые глаза. От неожиданной находки Костя упал на пятую точку, и задел рукой бликующие стекла. Очки сбились с девичьего лица на бок.

Костя очистил лицо девочки от листьев и потряс за плечо.

– Вставай! От кого ты прячешься? Зря. Рядом никого, – в воздухе повисла тишина и только птицы отозвались в глубине сада. Девочка молчала.

Он наклонился, но, колотившееся как у кролика, собственное сердце, мешало услышать дыхание лежащей девочки.

– В школу опоздаешь. Вставай. Я тебе помогу. Вставай.

Он потянул её за плечо, чтобы помочь встать. Тяжёлое тело не двигалось, он прикоснулся к руке, холодные ладони испугали Костю, и он отдёрнул руку.

– Вставай. Замёрзнешь, – он ещё сильнее потряс за плечо, голова девочки скатилась в сторону.

Когда мальчишка сообразил, что девочка его не слышит, испугался и кинулся прочь, но споткнулся и упал лицом в листья. Почесав лоб, он поднялся, и увидел, что зацепился за чёрный футляр. Его крышка приоткрылась, и под ней он увидел сказочно красивый музыкальный инструмент. Костя открыл крышку, искушённый красотой дёрнул пальцами струны, и по саду прокатился звук. Скрипка умолкла, словно негодуя, что к ней коснулся чужой.

Когда первые минуты страха прошли, он ещё раз позвал девочку, закрывая чёрный футляр. Она молчала. Тишина окружила их со всех сторон. Он никогда не видел таких девочек. Он видел мёртвых птиц и жуков, но девочек никогда. Только однажды он видел, как хоронили соседку бабушку. Она тоже не двигалась, словно уснула. Все люди плакали, а Костя не понимал, что происходит. Наверное, эта и есть смерть, о которой он слышал на похоронах. Школьный звонок громко предупредил, что уроки начались, пробудив Костю от страшных мыслей.

Любопытство не порок – он вернулся, разгрёб листья, и перед ним открылась жуткая картина. Косички с огромными бантами на концах причудливо торчали вверх словно мышиные хвостики, а выбившаяся на лоб прядь растрепалась в разные стороны. Мертвенно белое лицо безмятежно смотрело в небо, а из открывшегося рта торчали непропорционально большие для детского лица новенькие зубки. Глянув чуть ниже, он увидел, как рука крепко сжимала футляр со скрипкой. Исследователь первый раз столкнулся со смертью человека, и ему стало страшно. Он вытер рукавом потный лоб, от страха съёжился, и попятился, пока снова не упал навзничь, споткнувшись о камень. Костю стошнило, он чуть успел отползти на четвереньках подальше. Страх проник в сознание крепыша и он, опасаясь за жизнь, побежал домой к маме, чтобы сообщить о том, что видел. А сад горделиво лысел, теряя листья, которые мягко кружили в воздухе, осыпая спящую красавицу, укрывая дитя, уснувшее навсегда, цветастым покрывалом.

Костя, как дикая лань, прислушиваясь к каждому шороху, бежал без оглядки. Вдруг злой дух его догонит, и он тоже умрёт. Друзья часто рассказывали страшные сказки о злых ведьмах, которые гонялись за малыми детьми. Даже любимый портфель с коробками цветных карандашей, для интересных зарисовок, остался в страшном саду. Больше он не пойдёт в школу этим путём, на котором злой и страшный Бармалей охотится и убивает маленьких детей. Мама читала такую сказку, а он думал, что это неправда. Оказывается – правда! Теперь он всегда будет слушать мамочку.

Добежав домой, Костик расплакался и долго не мог внятно рассказать маме, что случилось. Взволнованная она усадила его на стул и дала воды. Через пару минуту она услышала немыслимую историю о мёртвой девочке в саду.

Урок начался, педагог опрашивал старосту класса, кто отсутствует из учеников и по какой причине. После инцидента с пятиклассницами, дырки в заборе забили, сад по настоянию родителей дети обходили стороной.

Мария Михайловна подняла голову:

– Кто отсутствует? – посмотрела по партам и увидела пустое место. – Нади нет. Кто знает, что с ней? Она не заболела?

Поднялась староста, хрупкая курчавая брюнетка и, картавя, рассказала все, что знала.

– Может, опаздывает? Подождём, – учительница взяла указку и начала урок. А староста, сев на место, сложила руки перед собой как учили в первом классе, и внимала всему, о чём ведал учитель.

* * *

Потапа выдернул из сна телефонный звонок, сочный храп оборвался на полутоне. Он вскочил, поднял трубку и услышал привычный призыв: «Срочно на выезд, убийство».

Школьный сад оградили лентами после того, как отыскали место, где лежал труп девочки, и поставили круговую охрану. Привычная работа превратилась для него в очередную пытку. Он снова чувствовал запах горелой плоти, и назойливая тошнота мешала сосредоточению. Как хорошо отлаженный механизм эксперт поэтапно фиксировал на фотоплёнку место убийства и запечатывал улики в пакеты. На каждое преступление уходил не один метр чёрно-белой плёнки, которая сглаживала восприятие жутких сцен насилия отсутствием на ней алого цвета крови.

После фотосъёмки места бесцельного убийства, эксперт не торопясь очистил от листьев хрупкое тело, и кошмарная картина в его восприятии приняла новые очертания. Футляр от скрипки, в который мёртвой хваткой вцепилась малышка, оказался приоткрытым. Видимо его кто-то открыл. Девочка лежала спиной на школьном рюкзаке, учебники прогнули гибкую спину, а его лямки впились в детское тело как пиявки. Школьница сжимала вырванный из тетради в линейку клочок бумаги. На лице глупо перекосились очки, открытые глаза мешали выполнять работу. Потап аккуратно, боясь нарушить вечный сон ребёнка, снял очки и прикрыл нежные голубоватые веки с огромными ресницами, чтобы тело подростка покоилось с миром. Он разогнул тонкие почти прозрачные пальчики и вытащил из крохотного кулачка записку, развернул и прочитал «Так будит всем вам». Почерк на листе был крупный и неровный, в слове будет вместо «е» стояла «и». Фраза неприятно резанула сердце от того, что преступник нагло издевался над милицией, обвинял в нерасторопности, укорял в бездействии. Но для эксперта эта записка была подарком свыше, красноречивая улика, весомая зацепка, которую по неосторожности соизволил оставить преступник. Она ещё сослужит важную роль в неопровержимых доказательствах вины. Сосредоточившись на добытых доказательствах, эксперт размышлял о способе убийства, времени и причине.

Аккуратно уложив записку в пакет, он надеялся на то, что на ней окажутся отпечатки пальцев. Похоже, что девочку задушили, потому что на шее безвинной жертвы остались синяки от пальцев. Ответ на то, кто это сделал, повис пудовой гирей в сознании опытного криминалиста.

Высвободив рюкзак из-под хрупкого, отягощённого смертью детского тела, эксперт открыл и увидел игрушку размером с теннисный мяч. Ею оказался пресловутый медведь. Слегка обтрёпанный вид медвежонка говорил о том, что игрушка была любимой. Имя школьницы криминалист прочитал на тетрадях. Он взял в руку одну из них и понял, что перед ним настоящая отличница. Аккуратно выведенные буквы и цифры, пятёрки красными чернилами мелькали на каждой странице. Потап не сдержал слезу, и она покатилась по небритой щеке, упала на форменную серую рубашку и растеклась бесформенным пятном. Вторую он смахнул рукой. Альбом для рисования, который листал эксперт, тронул душу картинками, и сердце защемила тоска. На одной из картин он увидел нарисованных женщину в платке и подпись – мама, мужчину в чёрном костюме – папа и кровать, на которой лежал мальчик в красной рубашке – Коля, а на краю кровати маленькую с бантами девочку и подпись – Я. Было видно, что Надя рисовала семью. Почему на первом плане была кровать, Потап узнал позже при встрече с родителями. Не позавидуешь судьбе семьи, у которой смерть отняла долгожданное дитя, а второго постигла участь инвалида. Жизнь избирательно жестока. Некоторые проживают её в постоянных бедах, как проклятые.

Больше двух часов эксперт ползал в прямом смысле слова по саду в поиске вещественных доказательств. На платьице обнаружились следы засохшей спермы, которую эксперт вырезал с тканью и упаковал в стерильный пакет. Он разжал детские пальцы, крепко сжимающие футляр, взял его в руки, и при дневном свете внимательно осмотрел со всех сторон поверхность на предмет улик. Затем аккуратно вынул из футляра скрипку, как хрупкую драгоценность. Провёл рукой по нижней деке из клёна, вдохнул из резонаторного отверстия аромат дерева, коснулся пальцами на верхней деке эфы похожей на латинскую букву f, подгрифка из красного дерева, который держал струны, охватил рукой гриф из чёрного эбенового дерева и приложился к подбороднику. Взял смычок и провёл им по струнам. Скрипка простонала, простившись со своей любимой хозяйкой. Кто теперь её изящно возьмёт, красиво положит и умело сыграет на ней? По саду разнёсся мягкий звук, который вернул Потапа к детским воспоминаниям. Опергруппа обернулась на тягучий звук и застыла в недоумении. Неумелый музыкант с извиняющимся взглядом упаковал инструмент и скорбно вздохнул. Рука убийцы приговорила к смерти ту, возможно одну из самых талантливых скрипачек, которую никогда не услышат люди.

Музыкальный инструмент для Потапа был ценной реликвией. Он обожествлял музыку и с удовольствием в редкие свободные минуты играл на стареньком аккордеоне. Недавно осуществилась его мечта, и он наконец приобрёл новенький лакированный «Вельтмайстер», аккордеон на четыре октавы с регистрами и для правой и левой руки. Каждый раз, вынимая его из футляра, он любовался красотой инструмента, который при ярком свете бликовал как бриллиант, и неописуемая сверкающая радость селилась в сердце доморощенного музыканта. Он ставил инструмент на колено, надевал ремни, долго их поправлял, приноравливался к клавишам, выставлял правильно руку, касался пальцами нужных аккордов и, растягивая меха, повторял вступление к любимой мелодии и, в конце концов, закрыв от нескрываемого упоения глаза, попадая точно в ноты, вдохновенно и прямодушно играл.

Он зарекался не раз планировать заранее рабочий или выходной день, обязательно образуется какая-нибудь накладка, поэтому на вопрос, что делаешь завтра, отвечал фразой – «если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему свои планы на завтра». Так случилось и в день обнаружения трупа Нади Музычук, вместо необходимой бумажной работы по делу о маньяке, он провёл полдня на месте нового загадочного преступления. Нехватка времени убивала терпение криминалиста. Если бы в сутках было в два раза больше времени, ему все равно не хватило бы их. Печальная трагедия в школьном саду удручала правоохранителей. Не успел город оправиться от нашумевшего убийства, как свершилось второе, да ещё с угрозой продолжения.

Криминалист, включив смекалку, размышлял о предполагаемом убийце. Вопрос, кто мог совершить насилие, крутился вокруг Мстителя. По его предварительному заключению, Нелюдов мог совершить убийство, но по твёрдому убеждению эксперта, он обязан опираться на факты и доказательства. Эту версию нужно проверить как одну из первых.

Для достоверности он сделал фотосъемку объекта с нескольких точек. Сначала он снимал так, чтобы не было перспективных искажений, чтобы место преступления выглядело так, как мы обычно воспринимаем его в действительности. Когда Потап снимал предмет с двух противоположных точек, то снимаемый объект располагал на одной воображаемой линии, расстояние от центрального объекта до снимаемого он делал равным, а при съёмке на местности угол наклона к фотографируемому объекту должен был быть одинаковый. Измерительная фотосъёмка с масштабной линейкой давала представление о размерах объекта. Всем тонкостям он обучился в школе МВД и теперь профессионально владел ими.

Фотография запечатлевала объект, детали и обстоятельства связанные с убийством. Делая сигналитическую съёмку убитой девочки в профиль и анфас, он тщательно убрал волосы с уха для того, чтобы можно было легче опознать личность при оперативно-розыскных мероприятиях. Полученные изображения исследуемых объектов Потап использовал для идентификации и иллюстрации выводов.

Кряхтя от усталости, эксперт последний раз обошёл место преступления, оглянулся вокруг, не забыл ли он что-либо сделать, не упустил ли он главную улику, остановился подальше в метрах двадцати и словно объектив запечатлел в памяти территорию. Иногда это помогало зацепить взглядом что-нибудь неуловимое, которое может всплыть в процессе расследования. Поднял голову вверх, осмотрел верхушки деревьев, глубоко вдохнул осенний воздух, и замер, наслаждаясь небом и жизнью.

Он вкушал жизнь, считая её прекрасной. Те, кто лишает жизни других – априори преступники, считал Потап. Неважно, как человека лишили жизни, главное то, что её не вернуть. Карие глаза заплыли слезой, невыносимое чувство потери опустошило душу. Твёрдая уверенность в том, что он выполнит свою работу настолько хорошо как сможет, придала его осанке величавость и осознание, что преступник понесёт должное наказание. Последовательные мысли воспроизводили предполагаемую картину убийства, волосы дыбились от невозможной жалости. Со стороны он смахивал на ощетинившегося ежа вынюхивающего добычу.

Осмотр приближался к концу. Труп девочки отправили в морг для установления судмедэкспертом причин смерти и времени преступления, что значительно облегчит поиск убийцы. Хотелось верить в удачу, но часто преступления оказывались не раскрытыми. Потап спешил в лабораторию, чтобы ускорить процесс идентификации улик и следов.

Борис потоптался рядом с экспертом, ознакомился с деталями преступления, высказал свои соображения и приступил к следствию. Он порылся в портфеле, среди учебников нашёл тетрадь, аккуратно вынул и прочёл выведенное почерком отличницы имя Надежда Музычук, так, без труда, он установил личность убитой и в каком классе учился ребёнок. Самое трудное его ждало впереди. Как сообщить о смерти дочери родителям и пригласить их на опознание? «Ох, как сложно! Рано он успокоился после задержания маньяка», – думал Борис, испытывая стыд за неоправданное доверие к милиции со стороны граждан. Впереди грядёт переполох.

Город снова загудит об очередной детской смерти, и доблестных стражей порядка обвинят в не профессионализме, и люди больше не поверят, что милиция способна отгородить горожан от насилия. Уверенность в мирном существовании окончательно исчезнет, как только все узнают, что средь бела дня в школьном саду убили – самое уязвимое звено общества. Им не простят ошибок и промахов. Паника среди населения неблагоприятно скажется на руководстве, которое задаст жару низам служебной лестницы за нерасторопность. Всем не поздоровится, и «слетят погоны». Опасность выросла в разы, учитывая выдвинутую угрозу преступника: «так будет всем вам».

В доме Музычук раздался телефонный звонок, Николай поднял трубку, то, что он услышал, взорвал мозг парня. Он уронил трубку и схватился за голову, слезы градом катились по его лицу, он задохнулся от боли за грудиной. Ему предстояло сообщить о смерти сестры родителям. Это было выше сил.

Кто же убил Надежду, надежду родителей на тихое семейное счастье. Неужели это преступление дело рук Нелюдова. В то утро Мститель ещё гулял на свободе. Этот факт не давал покоя оперу. Он целенаправленно выдернул на допрос убийцу Ирины Красиковой. Опера ждал лёгкий день. Зачем разрабатывать различные версии, если очевидно, что убийца детей сидит в камере, далеко ходить не надо.

Паша, к удивлению опера, был вменяем и адекватен. Борис порадовался тому, что будет беседовать с трусливой овцой, что гораздо приятнее, чем выбивать показания у чёрта, который виделся ему вчера.

– Вчера ты рассказал не про все свои преступления. Ну, что, будешь сознаваться? – Борис, нарезал круги вокруг стула, на котором усадил Мстителя. – Где ты был позавчера утром до того момента, когда пошёл в парк?

Нелюдов уставился неподвижным взглядом. У Бориса снова холодок прошёл по коже, как от встречи с гадюкой.

– Дома, – освободив младшего лейтенанта от пронизывающего взгляда, он уставился в пол.

– Вчера ты сознался в убийстве Ирины Красиковой и в похищении Беловой Кати, а кого ещё ты убил? – он помолчал и, заикаясь, ответил:

– Не п-помню.

– Это ты убил Надежду Музычук? – Борис понимал, что имя для маньяка не имеет значения, перед убийством, он явно, с жертвой не знакомился. Опер, все равно, надеялся услышать что-либо вменяемое от Мстителя, он боялся, что тот, как и раньше, замкнётся и ничто не сдвинет его с места, придётся снова прибегнуть к помощи психолога, и искать ключ к окаменелости. Когда Нелюдов заговорил, он вздохнул с облегчением.

– Я? Убил, …да, …всех убил, – он завыл и нескончаемо твердил, – Я убил.

Опер в душе праздновал победу, и был на седьмом небе от счастья, что за одни сутки раскрыл два висяка. Правда, подробностей убийства Мститель так и не озвучил.

С этим радостным известием, он пришёл к Потапу.

– Можешь поздравить, Нелюдов сознался в убийстве Надежды Музычук, – его чуб вздыбился, глаза горели огнём победителя.

– Садись сынок, покалякаем, – опер сел напротив, но, не увидев в глазах эксперта радости, слегка поник.

– Что-то не так? – Борис боялся, что его старания были напрасными.

– Именно, – Потап утвердительно покачал головой.

– Что тебя смущает? – раздражённо повысил голос младший лейтенант.

– Признание и смущает. Закатай рукава и работай.

Для эксперта две смерти девочек чем-то разнились, и он не мог дать ясного объяснения Борису, ведь он человек науки, и доказательства его кредо.

Потап упёрся глазами в следователя и долго молчал, постукивая карандашом о стол. Рисуя схему убийства, он пытался донести измышления голову Бориса, перечисляя доводы в пользу справедливого следствия. Он предлагал рассмотреть другие версии, подозревая, что Борис сделал неверное заключение. Борис считал Потапа занудой, который и сам не живёт, и другим работу ищет.

– Время убийства даёт нам право думать, что убийцей мог быть Мститель. В предполагаемое время душегубства, он был на свободе, – взвешивал каждое слово криминалист, чтобы чётко обрисовать линию преступления.

– Согласен, – опер не сводил взгляд с колких, уставших глаз эксперта. – Кстати, сперма, как и в первом доказанном случае также присутствует.

– Этот факт неоспоримый. Пошли дальше. Тело не было истерзано. Почему? – Потап перебирал в руках снимки с места преступления Нелюдова, и протянул их оперу, – Хотя, конечно, ему мог кто-нибудь помешать, – размышлял вслух Потап.

– Конечно, помешали, – Борис разгибал пальцы, подсчитывая все «за». – Сад слишком многолюдное место, – он не видел явных несовпадений, как Потап.

– Основной мотив убийства Мстителя – игрушка. Она осталась при девочке. Почему он её не забрал, как раньше? Похоже, что девочка игрушку даже не доставала.

– Не понимаю, что тебя тормозит. Для меня очевидно, что убийца Нелюдов, – Борис встал, оперся о стол и ткнул на протокол допроса Мстителя, в котором он сознался в убийстве. – Разве этого мало.

– Не кипятись Борька. Скоро мы все узнаем. У нас имеется супер улика. Следует взять почерк у Пашина графологическое исследование, и тогда мы поймём, убивал или нет. Исследования докажут правду.

– Тогда пойду, заставлю писать этого ублюдка.

– Вставь в текст «так будет всем вам». Это облегчит работу. Не забывай, что школьница умерла от удушения. И нам пока неизвестно, как убил бы Нелюдов, если бы девочка не умерла от удара о камень при падении.

– Она же была изнасилована так же, как и прежняя малышка, – слабо спорил опер.

– И изнасилование разным бывает. Сходство только экспертиза подтвердит.

Борис не унимался, он все же хотел доказать Потапу свою правоту. Его горячая кровь мешала ясно мыслить.

– Надо исключить самооговор, сидеть в тюрьме должен настоящий убийца, – утверждающе чётко произнёс Потап. – Ошибка может стоить жизни наших детей. Записку, которую оставил убийца, помнишь?

Борис скис, как молоко в кувшине от долго стояния в тепле. Только из огромного уважения к Потапу он разработал следующие шаги в расследовании, решив, что маньяк никуда не денется из-под стражи, и надо прорабатывать другие линии.

Он мысленно осудил эксперта: «Вечно Потапу неймётся. Есть признания, а ему все не то! Чего ещё надо?» Однако, взвесив опыт бывалого эксперта и свой, он понял, что Потап имеет значительный перевес. В душе он был счастлив, что у него есть такой наставник, уберегающий от ошибок. На кону стояла его профпригодность, и он первым делом набросал схему дальнейших действий.

Вернувшись к Мстителю, следователь дал ему в руки ручку лист бумаги и заставил написать признание. Он диктовал текст: «Я, Нелюдов Павел, совершил убийство Ирины Красиковой, потому что она украла у меня игрушку, любимого медведя. Так будет всем вам, кто моего медведя украдёт».

Когда Нелюдов вывел последнее слово, Борис от нетерпения резко выдернул лист и скрылся за дверью. Он шагал по коридору, решая вопрос, по какому пути в расследовании двигаться дальше. Он открыл дверь в кабинет и отдал каракули Пашина исследование эксперту. Потап взял лист и, окинув взглядом почерк, предварительно сообщил, что вряд ли эти письмена принадлежат убийце Ирины Красиковой. В спину следователю он крикнул:

– Не расстраивайся Боря, в нашем деле правосудие превыше всего!

Школа – была одна из линий в расследовании. Борис направился к директору. Он шёл по коридору и слышал разговоры о Наденьке. Какую невосполнимую утрату нанесла её смерть. Одноклассники, даже те, кто ни разу её не видел, сопереживали. Волнения в детском царстве были на виду. Маленькие девочки перешёптывались о якобы страшном дядьке, который сторожит у входа детей и убивает их. Учителя брали ответственность за детей и не отпускали домой, пока их не забирали родители.

Борис боялся, что его небольшой опыт снова подведёт. Он только и смог выбить признание маньяка, и то с помощью Потапа и психиатра. Раз Потап считает его слабым звеном, то он дал слово не спать, пока не раскроет новое преступление.

Раздался звонок на урок, коридор опустел, шаги Бориса чеканили по скрипучим половицам, и воспоминания нахлынули на него как шторм.

Больше всего он любил уроки физкультуры и истории. Он вспомнил всех одноклассников и ту, в которую влюбился впервые. Синеокая красавица казалась самой лучшей в мире девочкой, но армия разлучила, а потом не до любви было. Перед глазами пронеслись игры в догонялки, карты, фишки, значки, марки. Теперь этот разнообразный скарб пылился дома на полках и в альбомах.

От мыслей отвлёк тупик, на который наткнулся Борис. Он выглянул в окно в конце коридора, и увидел опустевший школьный двор. Вопрос учителя, подкравшегося слишком тихо, прозвучал за спиной следователя, и выдернул Бориса из молочного детства. Выяснив, где кабинет директора, он вскоре встретился лицом к лицу с грозным директором.

Раньше он и подумать не мог, что когда-нибудь будет общаться на равных с недосягаемым в его понятии человеком. Он трусил перед директором, и боялся смотреть в глаза строгому учителю.

Директор оказался милым человеком. Они прошли в учительскую. Борис обратился к педагогам, у которых была форточка, свободное время между уроками, с вопросом о Надюше. Те, кто знал ученицу, в том числе и директор, охарактеризовали Надю. Беседа была недолгой, но продуктивной, после чего уединившись в кабинете с надписью директор, Борис обратился к нему с предложением:

– Максим Петрович, вы мне вкратце расскажите о старшеклассниках. Есть ли среди них сомнительные личности, которые состоят на учёте в милиции?

Директор, как мог, охарактеризовал учащихся в его школе детей, заверив опера в том, что среди них вряд ли можно найти преступника. Отъявленных негодяев, состоящих на учёте в милиции, среди школьников не было.

Борис быстро сориентировался, и решил прихватить на всякий случай для графологических исследований тетради с сочинениями по русскому языку, начиная с восьмого класса. Директор вернулся в учительскую, собрал увесистую стопку и вручил Борису. Чтобы не привлекать внимание детей и обслуживающий персонал школы, они обернули их в бумагу, и следователь покинул стены школы в полной тишине во время уроков.

Надю охарактеризовали не просто положительно, а отзывались с восторгом. На редкость трудолюбивая, всегда опрятная и жизнерадостная девочка сияла, как звезда на небосклоне знаний. Ей удалось привлечь к себе внимание взрослых уважительностью к старшим, отзывчивостью к одноклассникам, участием в школьной жизни. Борис ощутил ненависть к преступнику, когда видел слезы на глазах всех, кого он расспрашивал о школьнице. Ему не было знакомо чувство отцовства, но после услышанного, он, неожиданно для себя, проникся любовью к детишкам, отвечающим на его вопросы, хотя раньше детей в упор не замечал. Он не представлял, что бывают маленькие существа развитые не по возрасту, их умозаключения, не испорченные общественным мнением, поражали его до умиления. Кощунственная смерть изранила сердце опера. Не заживающая боль, будет преследовать всю жизнь.

Борис ввалился в кабинет к Потапу.

– Вот, отец, я тебе работёнку подкинул, и вывалил на стол четверть сотни тетрадей, – ехидный взгляд насмешил эксперта.

– Молодчина, что сам догадался забрать тетради, я не успел тебя предупредить, а ты как антенна принял мой сигнал SOS.

– Рад стараться! – Борька козырнул, вытянувшись в струнку перед старшим по званию.

– Пока ты отсутствовал, я проверил пальчики Нелюдова и почерк. С уверенностью могу сказать, что почерк не его и часть следа от пальца на записке – тоже.

– Вот это да! Ты меня размазал как муху по стеклу своими заключениями. Я надеялся, что это дело мстителя.

– Похоже, что нет. Ошибочка вышла. Признания в мусор выбросить можно. Это был самооговор, – Потап покачал головой. – Трудное дельце наклюнулось. Нельзя упускать время, надо теребить дело по всем направлениям.

Борис свалился на стул. Его бросило в жар, он расстегнул китель и отстегнул резинку в галстуке, чтобы легче дышалось. Глядя в потолок, он умолк, будто бы читал весь список дел. Через пару секунд он очнулся и констатировал:

– Ну, вот что. Я пошёл в народ. Навещу соседей убитой. Авось среди них есть враги семейства Музычук.

– Давай, шевелись Борька. По горячим следам всегда легче работать, – благословил его друг.

Охладив пыл стаканом воды, Борис поправил форму и, чеканя шаг, вышел в дверь.

От страха горожанки закрывались на все замки, ожидая пока выловят всех затаившихся маньяков.

Третья линия в расследовании, которую следовало отработать, началась с расспроса ближайших соседей. Но самым трудным был разговор с родителями убитой Надежды.

Наблюдательные люди рассказали всю подноготную семьи Музычук и об их взаимоотношениях с социумом. Каждый, блистая осведомлённостью перед сыщиком, вынул из-за пазухи свою историю о семье. Все чаще на устах всплывало имя Лёни соседа смежного участка пострадавшей семьи, который угрожал порубить все семейство. Умозаключения заинтриговали вездесущего следователя. Вдруг, съехавший с катушек мужик, на самом деле осуществил месть.

Лёня Михайлов был агрессивным, неуправляемым, жадным. Мысль, урвать всеми правдами и неправдами лакомый кусок земли у соседей (родителей Нади), засела занозой в его голове, и превратилась в навязчивую идею неврастеника. Он неоднократно приноравливался перенести забор, расширив свои угодья на пару метров за счёт соседей. Семья Музычук лояльно смотрела на происки соседа и мирно переносила забор на прежнее место, чем вызывала жгучую ярость у соседа. Созданный для скандалов, он столько раз поливал грязью приличную, миролюбивую семью, что они просто списывали со счетов его агрессию. Семейство являлось лучшим объектом для террора Михайловым. Изголодавшееся по адреналину эго алкало крови, и Лёня приносил ему в жертву соседей. Унижая людей, он повышал самооценку, возносился на пьедестал за умение манипулировать «глупыми людишками». В склоках он подпитывался энергией жизнелюбивых, но более слабых людей. Напористость беспринципной особи могла свести в могилу любого стоявшего на пути Лёни. Как удав он вползал в спокойную жизнь семьи и душил, жалил словами, наслаждаясь эмоциональными трупами. Вынося мозг очередной жертве, он удовольствовался тем, что отравлял ей жизнь. Такая уж у него была сущность. Змея жалит до тех пор, пока не умрёт от собственного яда, укусив себя за хвост.

Лёня в склоках часто угрожал, что отправит на тот свет всю семью по очереди. Мать Ольга Степановна и отец Юрий Олегович уже привыкли к внезапным приступам человеконенавистничества соседа, в ответ отмалчивались, прощая обладателя стервозного характера. Когда сосед, впадая в безумство, орал на всю округу, Ольга закрывала дверь на все замки и включала громко радио.

Суждения соседей о Лёне Михайлове, возбудили у Бориса ненависть, он оперативно привлёк ничтожное создание к ответственности и забрал на допрос в качестве подозреваемого.

Потап предостерегал несдержанного оперативника от быстрых горячих выводов и неустанно повторял Борису, чтобы он был осмотрительным на допросах. Эксперт давно уверовал в то, что вопросы – есть разновидность насилия. Смысл поучения Борис не усвоил, а различные нравоучения эксперта воспринимал в штыки. Он, как малое дитя, ослушавшись родителя, позже убеждался на собственной шкуре в правдивости их предостережений.

Лёня всю дорогу до отдела милиции матерился, пока Борис не пригрозил ему статьёй за нецензурную брань. В камере предварительного заключения буян поутих. После официального оформления его невозмутимого ввели в кабинет.

– Значит, говоришь, что порубишь всю семью Музычук на кусочки, – следователь колко резанул глазами по Михайлову.

Лёня вытаращил глаза, но они утонули в увесистых щеках, паузились как у китайца, эмоции скрылись за гладью круглого лица. Волнение превратило сквернослова в заику.

– Я. Не… Что? Люди врут! Наговаривают. Я добропорядочный, – визгнул в конце фразы Михайлов.

Барабаня пальцами по столу, Борис предложил растерявшему уверенность в собственных силах соседу присесть на стул. Михайлов присел на дрожащих ногах, вытирая рукавом пот со лба. Полторы сотни килограммов сильно потели и неприятно пахли. Борис внимательно изучал оплывшее лицо и, положив руку на объёмное мягкое плечо, доверительно сообщил, глядя в щёлки глаз:

– Если сознаешься в убийстве Нади, будем считать явку с повинной. Возможно, меньший срок получишь. Ты же понимаешь, что даже лишний день просидеть в тюрьме непросто. Рассказывай, как убил соседку, и за что? Мстил за землю?

– Кого? Какую землю? – Лёня от страха спух как воздушный шарик.

Он ни разу не был в милиции в качестве подозреваемого. Был, только когда кляузничал.

– Не валяй дурака! Я с тобой тут не шутки шучу.

Услышав обвинение, серые лягушечьи глаза забегали, Лёня повертел головой, убеждаясь в том, что вопрос задан именно ему. Страх перед милицией был велик, и у толстяка тряслась каждая клетка. Опер видел вибрацию его колен, и слышал, как зубы выбивали чечётку. Трудно сдерживать эмоции, когда обвиняют в убийстве. Агрессия спряталась в трусливом теле, и гиппопотам словно погрузился в негу вонючего болта. Лицо преобразилось в слащавый крендель.

– Я?! – он умилительно глянул на молодого и крепкого милиционера. Пот стекал струйками со лба, капал на рубашку, на спине образовалось мокрое пятно. Сухость во рту мешала говорить, он поперхнулся и закашлялся. Заикаясь, он пытался устрашить напористого младшего лейтенанта.

– Вы с-сума с-сошли м-молодой ч-человек! Я буду жаловаться начальнику! Я буду жаловаться на начальника! Вы не знаете с кем с-связались.

– Это угроза? Мне? При исполнении служебного долга?

Борис сел на стул, как на коня, и оперся локтями о спинку. В позе наездника, он был на высоте, спинка стула служила крепкой опорой для уверенности.

С лицедейской лёгкостью Лёня воплотился в робкого подростка. Борис удивился внешней перемене, когда наглый мужик, о котором судачили соседи, испарился, и перед ним предстали совсем иное лицо и картина. Социопат, потерявший стыд и совесть, менял в трудных обстоятельствах маски, упрочив точку зрения следователя, что прокажённая личность может отмстить, и убить.

– Не убивал! Дорогой мой, как вы могли подумать такое, – обиженно он робко оправдывался. – Я мухи не обижу, а тут человека убить.

– Хорошо. Где ты был позавчера? – не установленное время убийства мешало Борису назвать более точное время.

– Д-дома, – с испугом промямлил склочник.

– Кто подтвердит алиби?

– Чёй-то такое, алиби?

– Правда.

– Я могу. Подтверждаю. Я никуда не ходил, – он размяк, как хлеб в молоке, огорчившись, что никто не может засвидетельствовать его пребывания в доме. Пот катился с покатого лба и капал на живот.

– Убил? – Боря наклонился нос к носу. – Колись! Получишь за чистосердечное признание смягчение приговора.

Словно вбивая гвозди в крышку гроба, Борька методично убивал Павла прямыми вопросами, загонял в угол его подсознание, довлел погонами, проявляя явную власть, указывал, что ему не выкрутиться от обвинения.

О презумпции невиновности люди не слыхивали. Каждый подозреваемый для милиции был априори виновен, если не мог доказать невиновность. Страх перекосил лицо Лёни, руки дрожали, он готов был отдать соседям всю свою землю, лишь бы его прекратили пытать и обвинять. Он упал на колени, подполз как червь к Борису и, захлёбываясь в слезах, проговаривал много раз одни и те же фразы.

– Миленький я не убивал! Сыночек прости! – он мерзко скулил от безысходности, понимая, что его приговорят к смерти.

– Я не верю ни одному твоему слову! Давай сука колись, а то я тебе все зубы выбью, – Борис добивался признания любой ценой. Вцепившись в подбородок, он злобно тряс жирное лицо, свирепо глядел в опухшие красные глаза. – Ты будешь, говорить тварь или нет?!

Михайлов бился лбом о пол, крестился, клялся, что не совершал убийства.

– Пусть Бог меня покарает, если я вру!

– Бога вспомнил. Нелюдь.

Борис, отдёрнув ногу от прилипчивых рук цеплявшихся за колошину брюк, пытался поднять за шиворот пузатого пенсионера, и чуть не упал вместе с ним. Из-за огромного живота заплывшего салом нелегко было поднять с колен толстяка.

– Вставай жирнозадый! А то щас помогу дубинкой! – он обрушил кулак на стол с криком, – Колись!

Толстяк, опираясь на руки, с огромным трудом поднялся и, стирая слёзы с безликих глаз и тряся слипшимися от пота взлохмаченными волосами, уверял опера в своей невиновности. Борис вдруг почувствовал угрызения совести, в момент, когда униженный и растерянный Михайлов подвывал, оскалив зубы, хлюпал распухшим носом, раскрасневшимся на бледном круглом лице. Отвратительно роняя тягучую слизь, он не мог совладать с расстроенными нервами.

Борис засомневался в верности обвинения, но желание достичь результатов, добавило ему упорства, и он вопросами давил на психику, ломая хлипкого мужика. Наконец ему надоела гестаповская метода и он, взяв почерк на графологическое исследование, отправил Михайлова в камеру до выяснения обстоятельств.

Версия с Лёней Михайловым провалилась. Борис приступил к следующему шагу в розыске убийцы, сделав упор на поиск свидетелей. В нём теплилась надежда, что кто-нибудь заприметил того, кто заходил в школьный сад или выходил из него. Он вернулся в школу для опроса детей в классах. Возможно, кто-нибудь случайно видел убийство, но боится сознаться, хотя случайность редкость в его профессии. Забрезжила на горизонте ещё одна бессонная ночь.

Эксперт, обложенный материалами для исследований, с головой зарылся в них так, что об уютном местечке рядом с женой пришлось позабыть. Спешно, но тщательно он сверял почерк оставленный убийцей на записке. Следователь добывал все новые материалы и приносил Потапу, который кричал вслед, что прибьёт его, если тот не остановится.

Утром Лидочка мужа рядом не обнаружила. Вздохнула, проклиная его работу, обняла подушку, затем кинула её в сторону, побоксировала по ней и быстро вскочила. По дороге в ванную зашла к дочке, села на край кровати, погладила растрёпанные волосы, поцеловала в щеку и разбудила добрым словом. Ужас, происходивший в городе, перевернул её душу. Раньше она не задумывалась о том, что может потерять дочь, но стоило ей представить горе родителей убитой Нади Музычук и Иры Красиковой, как озноб пронизывал все тело. Она со страхом, как и все родители, отправляла дочь в школу. Лида тихо наблюдала за тем, как уплетает блины дочь, и наслаждалась её смешными веснушками.

– Мам, а правда, что у Нади в руках нашли записку, в которой обещали убить всех девочек? – Ксюша со страхом посмотрела на любимую и заботливую маму.

– Не знаю, – а сама подумала, – и откуда люди знают детали преступления, кто распространяет секретные сведения? – а вслух произнесла, – Иди в школу, и после уроков сразу же домой. Мало ли какой монстр гуляет по улицам.

– А у нас в школе в начале учебного года был случай. Все девочки шептались по углам, что какой-то дяденька через дырку в заборе показывал, – щёчки Ксюши зарделись, – в общем непристойности.

– Так-таки. Ну-ка подробнее расскажи, что за случай.

– Ай, мам, как-то стыдно об этом говорить. Страшно. А вдруг это тот, который убил?

Лидочка подробно расспросила дочь, которая рассказала, как физрук не поймал нарушителя.

Это известие внесло беспокойство в душу матери. Она с тревогой отправила дочь, а сама решила по возможности поделиться новостью с Потапом.