Еще только начало светать, как во дворе поднялась суета. Караван вскоре был готов отправиться, ждали только каравановожатого. Вооруженные охранники сидели в седлах возле ворот и ждали команды трогаться.

Ирбин Асин выслушивал последние наставления от Димилисия. Эти двое стояли возле первой телеги, запряженной животными, очень похожими на волов, и тихо беседовали.

Наконец, была дана команда трогаться. Ирбин Асин выехал на красивом гнедом коне в голове каравана, за ним медленно двинулись подводы. Их было шесть: пять с товаром и одна с провизией и палатками. В ней также находились запасные части для быстрого ремонта телег в случае поломки. Воины привычно рассыпались вдоль каравана. Я ехал в телеге, удобно расположившись на свертках с одеялами. Возницей, управляющим нашей телегой, был невысокий чернявый молодой человек по имени Дервуш. На улицах в такую рань уже было довольно много народа. Когда мы выехали за Северные городские ворота, то ненадолго остановились, чтобы подождать караван Али Исим Бая, в котором была дюжина телег, груженных различным товаром.

Наш караванвожатый подъехал к купцу. Тот был небольшого роста, одет в традиционный для этих мест халат, расписанный диковинными птицами. Так как они находились недалеко от моей телеги, то я хорошо слышал их разговор.

— Долгих лет вам и процветания, уважаемый Али Исим Бай, — с небольшим поклоном сказал Ирбин.

— И вам тоже, — ответил купец. — Сейчас присоединяйте ваши телеги в хвост каравана. Ваши воины временно переходят под командование Ассирха. Он будет старшим, — кивнул на широкоплечего воина, обвешенного разным оружием.

Наконец, была отдана команда, и караван медленно тронулся по дороге. Сначала я смотрел по сторонам, потом это занятие мне надоело, и я начал вспоминать вчерашний день…

Когда я вошел в барак, на меня с настороженностью смотрели три пары глаз. Я прошел к своему месту и лег, закинув руки за голову и уставившись в потолок. На душе у меня было тоскливо. Мои товарищи по несчастью настороженно проводили меня взглядом.

— Как ты, Лей? — спросил меня осторожно Изил.

— Да вроде уже лучше стало, — сказал я.

— Когда Салим закончил свой рассказ, у тебя глаза стали как у лесного кайима, с вертикальными зрачками цвета расплавленного серебра. Мы почувствовали, как от тебя распространяется волна холода. Это сильно нас напугало.

— Может, ты маг, потерявший память? — спросил Браг.

— Не знаю, я это я, а остального не помню, — сказал им в ответ.

Я был озадачен тем, что произошло во время рассказа Салима. Тут в барак зашел мастер Илонис. Мои друзья начали с ним о чем-то шушукаться, а я лежал и в разговоре не учувствовал. Через некоторое время Илонис подошел ко мне и выразил соболезнования. Я его поблагодарил и отвернулся к стене, мне хотелось, чтобы они оставили меня.

От монотонного движения по дороге я задремал, и мне приснился сон.

Я оказался в величественном лесу. Воздух благоухал различными запахами. Высоко в кронах весело щебетали птицы. Проникающие сквозь кроны деревьев лучики солнца, создавали вокруг очень красивую вязь света и тени. Между переплетенными корнями лесных великанов вилась тропинка. Я медленно пошел по ней, наслаждаясь покоем, царившем в этом месте. Вдруг из кустов, растущих вдоль тропинки, высунулась морда неизвестного мне зверя, похожая на волчью. Я замер, боясь пошевелиться, зверь понюхал воздух, и снова нырнул в кусты. Еще некоторое время я постоял, отходя от испуга, а потом снова двинулся дальше, но, теперь стараясь ступать осторожно и прислушиваясь к каждому шороху. Через полчаса я вышел на опушку леса. С левой стороны протекала широкая река. Впереди был огромный луг, покрытый сочной зеленой травой.

За ним располагался красивый замок, сложенный из белого камня и окруженный широким рвом с водой, через который перекинут подъемный мост. По верху стен замка резко выделялись на голубом фоне неба широкие зубцы с еле заметными отверстиями в них. Через равные промежутке расположены круглые каменные башни. А над стеной, зубцами, стенными башнями гордо поднимается главная замковая башня — донжон. Я прошел под сводами ворот и вступил во двор, выложенный камнем. В нем располагались различные постройки: конюшни, погреба, кухня, а так же, ядро всего сооружения — донжон округлой формы. К входу в него, расположенному довольно высоко над двором, вела широкая каменная лестница с каменными же перилами, заканчивающаяся площадкой у большой двери. Слева, недалеко от грозной башни, раскинулся прелестный фруктовый садик и цветник вместе с ним. У меня сложилось впечатление, что все обитатели только что исчезли. Все блистало чистотой и ухоженностью. Я только поставил ногу на первую ступеньку лестницы, как вдруг все смазалось — я проснулся.

— Давай, просыпайся, мы останавливаемся на ночевку, — сказал мне Дервуш.

Караван остановился на дороге и ждал, когда вернутся воины, отправленные Ассирхом на разведку в небольшую рощу. Я слез с телеги и стал разминать ноги, затекшие после сна. Минут через десять вернулись воины и доложили Ассирху, что в роще никого нет. Караван двинулся месту стоянки. Я помогал распрягать волов, переносить вещи и разводить костры.

— Эй, раб, поставь палатку и потом почисть моего коня, — сказал Ирбин Асин.

Я снял с повозки небольшую палатку и начал устанавливать. У меня получалось так плохо, что Дервуш не выдержал и стал объяснять, как это делается.

— Смотри, вот эти колья забиваются вот сюда, а вот эти веревки натягиваются на эти колья. Ты что, ни разу не устанавливал палатки, что ли?

— Нет, не устанавливал.

— Тогда учись, больше показывать не буду.

Закончив установку палатки, я занес в неё вещи каравановожатого. Расседлав скакуна, повел его в указанном мне направлении, на водопой и почистить животное. Выйдя на полянку, увидел ручей, кем-то заботливо перегороженный поперек. В результате образовалась небольшая запруда, на берегу уже находилось несколько возниц из нашего каравана, кто чистил лошадей, кто поил. Я подвел жеребца к запруде, и, пока он пил воду, принялся чистить его щеткой.

Когда мы вернулись в лагерь, ужин был почти готов. Воины, кто не был в дозоре, сидели вокруг большого костра и передавали друг другу бурдюк, явно не с водой. Чуть в стороне сидел купец Али Исим Бай и что-то обсуждал с Ирбин Асином. Подойдя к ним, я доложил, что поручение выполнено. В ответ он кивнул и сказал, что я могу быть свободным.

Подойдя к третьему костру, возле которого собрались почти все возницы, я опустился на землю рядом с Дервушем. Кто-то мне подал небольшую миску с едой. Только вдохнув аромат еды, я понял, как я проголодался.

Когда трапеза была закончена, мне выпало идти к ручью и мыть посуду. Пройдя выше по руслу и найдя небольшой омут, я скинул с себя одежду и с наслаждением погрузился в прохладную воду. Да, блаженство было неописуемое, я некоторое время полежал, потом, собрав миски, отправился в лагерь. Когда шел в лагерь, из-за дерева, как тень, выскользнул дозорный:

— Какого шимуна ты здесь шатаешься?

— Меня посылали посуду мыть, — ответил я.

— Ну, тогда проходи, но больше не выходи из лагеря, а то могут подстрелить невзначай!

Придя в лагерь и убрав посуду, я кинул недалеко от Дервуша на землю одеяло, и улегся.

— Слушай, а как ты попал в рабы? — спросил он меня.

— Да вот, гулял по лесочку, собирал ягодки, тут налетели разбойники, связали и на невольничий рынок отправили, там меня и купили помощники купца.

Дервуш засмеялся:

— Прямо так и ягодки собирал?

— Ну, вообще-то на караван, в котором я ехал, напали разбойники и захватили в плен. А как ты попал в рабство? — спросил я у Дервуша.

— У меня история простая, я жил в деревне, выращивал овощи, продавал их, тем и жил. Три года назад случился неурожай, и мне просто нечем было оброк заплатить. Вот меня и продали за долги, — грустно усмехнулся Дервуш.

— У тебя в деревне кто-нибудь из близких остался?

— Нет, отец умер четыре года назад, а мать — когда я еще был маленьким. Семью завести не успел, была у меня там девушка, мы с ней часто убегали в лес, сидели на поляне и мечтали.

— Ты по ней скучаешь?

— Давай спать, Лей, завтра рано отправляться в дорогу.

— Давай, — сказал я и повернулся на другой бок.

Утро началось с того, что на мою ногу кто-то наступил. Я открыл глаза. Только начало светать. Несколько воинов ходили между спящими и пинками поднимали на ноги. Быстро позавтракали, и наш караван снова выступил в путь. Почти всю дорогу я проболтал с Дервушем. Хоть он и был в прошлом крестьянином, но за последнее время, служа погонщиком, много повидал. В обед мы остановились на довольно вместительном постоялом дворе. Он стоял на перекрестке нескольких торговых дорог. Когда караванвожатый спрыгнул с коня, он кинул мне несколько монет и приказал найти кузнеца и проследить, как тот подкует его скакуна. Еще в пути я заметил, что конь Асина немного хромает. Я спросил у слуги, который шел с ведром воды мимо меня.

— Скажите, а где у вас кузнец?

— Вон в углу кузня, ну, где дымок вьется над трубой. Он должен быть там, — кивнул тот на небольшое приземистое здание.

Подойдя к полуоткрытой двери, из которой доносился звон ударов по металлу, я толкнул её, и она, жалобно заскрипев, распахнулась.

На меня дохнуло запахом металла и жаром. В углу, возле разожженного горна, стоял мужчина средних лет, и что-то ковал на наковальне. Глухим басом он прорычал:

— Тебе чего нужно?

— Господин кузнец, — на всякий случай я обратился к нему так, — меня послал наш каравановожатый, надо подковать его коня, а то он потерял подкову в дороге.

— Так, подожди немного. Сейчас соберу инструменты, сделаем.

Заготовку, которая была на наковальне, он вскоре кинул в большой чан с водой. Некоторое время рылся на большом стеллаже, расположенном в противоположном от входа конце комнаты. Потом вдруг заревел так, что я а ж присел от неожиданности.

— Гаденыш шимуна, ты куда дел молоток?

— Мастер, я его положил на стол рядом с наковальней, — из темного угла раздался дрожащий голос.

— Быстро бери инструменты и марш во двор. — Сказал кузнец подмастерью.

— Пошли, покажешь мне лошадь, которую надо подковать, — проходя мимо меня, сказал кузнец.

Выйдя во двор, я прищурил глаза от яркого солнечного света и, подойдя к лошадям, привязанным возле коновязи, указал на коня Ирбин Асина:

— Вот он, господин кузнец.

Кузнец некоторое время осматривал копыта. Тут сзади подошел паренек лет пятнадцати, в руках он держал инструменты.

— Клещи, — сказал кузнец, и, не глядя, протянул руку назад.

Подмастерье подал требуемый инструмент. Одну подкову кузнец снял, сказав, что её тоже скоро потеряем, а потом быстро и сноровисто подковал скакуна. Только я успел заплатить кузнецу из денег, данных Ирбином, как на улицу из таверны стали выходить воины, охраняющие наш караван. Возницы принялись быстро разворачивать телеги в сторону дороги.

Минут через пять появился и Али Исим Бай, следом за ним вышел невысокий, худощавый человек в монашеской сутане с капюшоном, накинутым на голову. Монах подошел к нашей телеге, запрыгнул в неё, и, достав книгу, погрузился в чтение. Я подошел к Ирбин Асину и доложил:

— Господин, вашу лошадь подковали.

Не сказав ни слова, он вскочил на лошадь и поехал вдоль медленно выезжающих на дорогу телег. Я быстро запрыгнул в нашу телегу, опасаясь, что уедут без меня. Дервуш, покосившись на монаха, спросил у меня:

— Ты поесть-то успел?

— Да нет, пока подковывали коня, думал, перехвачу чего-нибудь, но не успел.

— Вот, возьми, я тебе оставил, — протянул мне небольшой узелок.

Почувствовав запах еды, мой желудок стал издавать подозрительно громкие звуки. Я с жадностью принялся, есть нехитрую снедь, монах глянул на меня и покачал головой. Вдоль дороги все чаще попадались лесистые участки. После обеда меня разморило, и я ненадолго задремал.

Вдруг я почувствовал, что лечу. Потом меня сверху придавило чем-то тяжелым. Выбравшись из-под упавшего на меня мешка с вещами, увидел, что у нашей повозки соскочило колесо. Из-за этого весь караван остановился, а к нашей повозке скачет Ассирх. И от других повозок начали подходить погонщики. Караванвожатый приказал рабам приподнять телегу и закрепить колесо на место. Мы втроем стали поднимать повозку, а Дервуш попытался установить колесо.

— Быстрей! — одного из держащих телегу рабов хлестнул кнутом раздраженный внезапной остановкой Ассирх.

Мы быстро поставили колесо на телегу и продолжили путь. Я ехал молча, размышляя о том, что здесь жизнь человека ничего не стоит. К вечеру достигли небольшого постоялого двора, расположенного возле дороги.

Ассирх оставил пару воинов следить за порядком и охранять имущество, все остальные зашли внутрь. Рабы расположились возле своих повозок. Через некоторое время им вынесли еду, и я подошел за своей порцией. Кто-то протянул мне тарелку с кашей. Я присел на бревно и принялся ужинать. Посидев немного, пошел к нашей телеге и лег.

Из постоялого двора уже не раздавались пьяные крики, зато были негромко слышны музыка и пение. Похоже, выступал менестрель. Его песня была грустной, о любви какого-то бедного юноши к прекрасной дочери барона. Чем она закончилась, я так и не узнал, так как заснул раньше.