«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя»

– Геронда, как читать молитву?

– Лучше говорить её полностью: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», потому что в молитве содержится весь догмат веры. Если тебе трудно произносить её полностью, тогда говори: «Господи Иисусе Христе, помилуй для».

– Геронда, я читала, что молитва должна быть обращена к трём Лицам Святой Троицы. Говоря «Господи Иисусе Христе», разве мы не обращаемся только ко Христу?

– Христа, Сына Божия, разве не Отец послал в мир, дабы спасти этот мир? Не Христос ли принёс себя в жертву и был распят ради нас? Не Христос ли будет судить мир? Итак, ко Христу мы обращаемся, поскольку на Нём утвердил Бог спасение мира.

– Правильно ли, геронда, вместо слов «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», говорить: «Господи Иисусе Христе, просвети меня» или «прости меня», или «покрой меня»?

– Лучше говорить молитву как есть. «Помилуй мя» включает в себя всё: и «спаси», и «просвети», относится и к телесным нуждам, и к освобождению от страстей и т. д. Но если в какой‑то момент ты почувствуешь нужду сказать: «Господи Иисусе Христе, просвети меня» или «прости меня», – то можешь так сказать.

– Геронда, после «помилуй мя» всегда ли нужно говорить «грешную»?

– Вначале можешь несколько раз сказать, но потом нет необходимости это повторять, достаточно иметь сознание собственной греховности.

– Геронда, мне проще прочитать чётку Божией Матери или святым, чем творить #Иисусову# молитву. Это нормально, когда так происходит?

– Одно дело молитва Божией Матери и святым, другое – молитва Иисусова, это разные вещи. Молитва #Иисусова# имеет иной смысл: молитвой человек соединяется со Христом, ум соединяется с Богом. Но ум должен пребывать в молитве – вот в чём секрет. Когда мы прочитываем много чёток тому или иному святому, это тоже хорошо, но бесполезно для непрестанной молитвы. Привыкай больше творить молитву, чтобы ум многократно обращался на «Господи Иисусе Христе», и так ты естественным образом будешь пребывать в непрестанной молитве, которая, как правило, ограничивается словами «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» и которые мы должны произносить «всем сердцем, всею душею и всею мыслию». Другое дело, когда мы хотим попросить какого‑нибудь святого вмешаться, помочь в какой‑либо нужде. Это я говорю из своего собственного опыта, как у меня происходит, не знаю, как это случается у других.

Главное обратиться к молитве, чтобы соединиться с Богом. Только это имеет ценность, потому что человек роднится с Духом Божиим и духом соединяется с Богом неким священным образом через молитву. Мы много раз повторяем сладчайшее имя Христа не потому, что Христос не слышит с первого раза, но чтобы ум наш соединился с Ним, потому что Христос для нас всё и к Нему мы все придём.

 

Молитва

–

страшное оружие против диавола

– Геронда, я чувствую себя бессильной перед лицом какого бы то ни было искушения и трудности.

– Ты не творишь молитву? Как корабли, находящиеся в опасности, посылают сигнал SOS, так и ты постоянно повторяй: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», – и будешь получать помощь.

Меня искушение один раз ввергло бы в пропасть, если я не творил бы молитвы; молитва меня спасла. Когда я жил в монастыре Стомион, то как‑то раз вечером пошёл в одну пещеру, которая находилась в опасном месте на краю обрыва. Она была очень мала, я там едва помещался сидя. Перед входом в неё я наложил камней, потому что внизу была пропасть. Всю ночь я творил молитву. На рассвете, среди тишины, вдруг послышалось жуткое «ку‑ка-ре-ку» и раздался сильный удар крыльев прямо рядом со мной. Я испугался от неожиданности. Закричал: «Господи Иисусе Христе», – и выскочил наружу. Чуть не упал в пропасть. Но тут же сообразил, что это было искушение, и продолжал, молиться, а в ушах в это время гудело от шума.

– Геронда, когда человек творит молитву одними устами, без участия ума, от этого есть толк?

– Есть и от этого толк. Конечно, он не прогоняет врага, но, словно пулемётными очередями, заставляет сидеть и не высовываться.

Молитва имеет великую силу, это страшное оружие против диавола. Произнося её, ты словно стреляешь в диавола духовными пулями, и он не может к тебе приблизиться. Как‑то раз некий послушник, который жил в скиту Святой Анны, творил молитву, а диавол смеялся над ним и постоянно мычал: «М-м-м…» Потом он слышал, как диавол кричал: «К скиту Старухи монахи не дают мне подойти».

– Геронда, когда меня одолевают лукавые или хульные помыслы и я стараюсь творить молитву, может, этим навлекаю на себя гнев Божий?

– Нет. Тангалашка по злобе своей сеет лукавые помыслы, а ты пользуйся этим для поучения в непрестанной молитве. Говори ему: «Хорошо, что ты принёс мне эти помыслы, потому что я забыла Бога», – и твори молитву. Тангалашка, когда увидит, что это приносит тебе пользу, сам отойдёт, потому что ему не выгодно, чтобы это становилось для тебя поводом к молитве. Когда он отступит и не станет больше тебя искушать, тогда, значит, ты стяжала непрестанную молитву.

Во всяком случае, диавол, сам того не желая, приносит большую пользу, потому и Бог его терпит. Когда я жил в Иверском скиту, как‑то раз ночью тангалашки пробовали убить меня куском плиты! Вечером пришёл в каливу один бедный человек. Я дал ему сколько было денег, и он ушёл. Ночью я услышал стук в дверь. Подумал, что человек решил, будто у меня есть ещё деньги, и вернулся. «Кто там?» – спрашиваю. Тишина. Потом слышу стук в другую дверь. Зажигаю свечу, чтобы посветить. «Кто там?» – спрашиваю опять. Тишина. Потом слышу удары по потолку. «А, теперь понятно!» – говорю. И начался такой шум! Я встал на колени и непрестанно повторял молитву. Вдруг сверху бросают плиту: бам! Доска на потолке проломилась, и кусок плиты острым концом вниз повис прямо над моей головой. «Понятно, – говорю, – так теперь будет всю ночь!» Потом была всенощная. Я творю молитву, а тангалашки стучат сверху по крыше… Хорошие это были всенощные!

Молитва – это война с тангалашкой. Значит, и тангалашка будет воевать, защищаясь. Тангалашки обезоруживаются, только когда человек борется с ними с мужеством, заключающим в себе смиренномудрие, а не эгоистичное молодечество.

 

Для

очищения сердца необходимы молитва и подвиг

– Геронда, как очищается сердце?

– Смирением, незлобием, жертвенностью, бескорыстием, исповеданием помыслов, подвигом, молитвой, а главное, молитвой #Иисусовой# очищается сердце. Молитва освобождает сердце от всякого хлама.

– Геронда, может сердце очиститься одной только молитвой?

– Нет, очищение невозможно одной молитвой, если одновременно не будет смирения и соответствующего подвига. Если молишься, но не стараешься соблюсти другое, о чём я сказал, тогда это напрасный труд. Или если соблюдаешь остальное, а о молитве нерадишь, опять же напрасный труд. Подвизаешься и одновременно молишься, просишь помощи Божией молитвой, и так постепенно очищается сердце. Подвиг и молитва идут вместе.

 

Молитва шёпотом или умом

– Геронда, как лучше творить молитву: вслух, шёпотом или умом?

– Если произносить вслух, быстро будешь уставать. Поэтому твори когда шёпотом, а когда умом. Молиться умом лучше всего, но так как не все люди могут творить её постоянно умом, полезно произносить вначале шёпотом, для подготовки. Можешь начать творить молитву шёпотом, потом продолжать умом, а потом опять шёпотом, и опять умом. Чередуй так пока молитва не станет совершаться только умом, то есть не станет умной, как она и называется – «умная молитва». Тогда человек молится умом, а сердце играет, веселится, человек достигает божественного эроса, переживает небесные состояния.

– В последнее время, геронда, каждый раз, когда я вхожу в келью, на меня находят рассеяние и хульные помыслы. Отчего это со мной происходит?

– Похоже, ты забыла молитву, и потому искушение раскинуло свой шатёр у порога твоей кельи. Постарайся в свободные часы, когда ты в келье, говорить молитву шёпотом, чтобы отгонять рассеяние и помыслы, которые внушает враг. Молитва шёпотом очень полезна во время нападения, потому что в такие моменты необходимо внимание, чтобы спастись от вражеской фаланги.

– Геронда, полезно, когда на меня находят злые или хульные помыслы, бороться с ними, приводя на ум противоположные, добрые помыслы?

– Лучше бороться с ними молитвой, чём противоположными помыслами. Насколько можешь, беседуй умом со Христом в умной молитве и не рассуждай умом о том и о сём. Возделывай молитву, которая сначала избавит тебя от злых помыслов, а в конце сделается одно с дыханием.

 

Где бы ни находилась, твори молитву

– Геронда, на что мне больше обратить внимание?

– Сосредоточься, соберись и, где бы ни находилась, твори молитву умом и сердцем, испрашивая милость Благого Бога себе самой, всем живым и всем усопшим. А когда устаёшь от молитвы, пой громко медленным распевом «Господи, помилуй» или какой‑нибудь тропарь.

– Геронда, я обычно творю молитву только в храме.

– Когда монах довольствуется тем, что творит молитву только в храме, то уподобляется мирским, которые ходят в церковь только по воскресеньям. Поэтому не ограничивайся повторением молитвы только в храме, твори её и на послушании, и в келье, и когда ложишься отдыхать, опять твори молитву. На послушании следи, чтобы движения твои были спокойные и разумные, чтобы тангалашка не отвлекал твой ум от молитвы.

Всегда имей на устах сладчайшее имя Иисуса, чтобы услаждалась душа. Большое дело – весь день проводить с молитвой. Начинаешь день с молитвой, далее делаешь свою работу, повторяя молитву, и так освящается дело, которое делаешь, и люди, которые в нём участвуют. Когда, например, готовишь с молитвой, то освящается еда, которую делаешь, и люди, которые её едят.

– Геронда, сейчас на меня постоянно находят сильные искушения.

– Пользуйся искушением, чтобы каждый раз прибегать ко Христу, прося Его помощи, и останешься в выгоде, приобретёшь непрестанную молитву.

 

Самодействующая молитва

– Геронда, скажите нам что‑нибудь о самодействующей молитве.

– Человек, приобретший самодействующую молитву, не старается творить молитву, но без всякого с его стороны усилия, молитва сама в нём произносится. Даже во сне он творит молитву и когда просыпается, молитва продолжается. Поэтому в Священном Писании в Песне Песней говорится: «Аз сплю, а сердце мое бдит».

На Афоне был один рабочий, который много работал, работал за троих, и потому отцы платили ему двойную зарплату. Иногда он заглядывал и ко мне в каливу Честного Креста. Однажды я ему сказал: «Когда работаешь, твори молитву, чтобы и дело, которое делаешь, освящалось». Он послушался меня в простоте и привык творить молитву. Однажды он пришёл ко мне и говорит: «Я сплю и во сне говорю молитву. И когда встаю, молитва продолжается. Чувствую в душе радость». – «Забрезжил сладостный рассвет», – говорю ему. Мирской человек – а достиг такого состояния!

– Геронда, человек, имеющий самодействующую молитву, очистился от страстей?

– М-да, достиг хорошего состояния.

– Геронда, как достичь самодействующей молитвы?

– Когда человек осознаёт свою греховность и всегда имеет в уме собственную неблагодарность, тогда душа любочестно угнетается, и он смиренно просит милости Божией. И потом, без всякого с его стороны усилия, молитва начинает произноситься сама, молитва сама в нём действует.

– Он ощущает это как необходимость, геронда?

– Не как необходимость, но уже входит в привычку. У человека вырабатывается добрая привычка непрестанной молитвы от труда, который он совершил.

 

Внешняя привычка молитвы

– Геронда, может человек постоянно творить молитву шёпотом?

– Может иметь внешнюю привычку и произносить молитву ритмично, как часы ходят тик-так, а ум его при этом не будет в Боге.

– Геронда, есть от этого польза?

– Если у человека есть немного смирения и он понимает, что ум его не в Боге и что молитву он творит механически, тогда небольшая польза есть. Но если считает, что от того, что творит молитву, стал духовно продвинутым, тогда получает вред.

– Геронда, если человек привыкнет постоянно произносить молитву, это помогает ему в его подвиге?

– Вопрос в том, для чего он творит молитву. Если человек познал себя и чувствует необходимость в милости Божией и испрашивает её постоянно, творя молитву, тогда получает пользу. Или если не познал себя, но понимает, что находится в тисках страстей и прибегает к Богу, тогда Бог поможет ему в его борьбе и вдобавок у человека останется привычка творить молитву. Но если он произносит молитву механически, не осознавая собственных грехов, это не может помочь ему в совлечении ветхого человека.

– Геронда, может быть опасно для человека стремиться приобрести привычку произносить молитву?

– Опасно, когда человек перестаёт следить за собой и занимается молитвой как будто это мода. Он может приобрести привычку молитвы, но в нём будет продолжать жить ветхий человек и есть опасность впадения в прелесть.

Помню, когда я был в санатории, там лечился один монах, который приобрёл привычку произносить молитву. Он закрывал глаза и постоянно повторял: «Господи Иисусе Христе… Господи Иисусе Христе…» Одна посетительница, увидев его, стала креститься: «Вот святой человек!» И вот однажды этот монах мне сказал: «Я обличил такого‑то и такого‑то. Написал письмо такому‑то владыке и такому‑то, чтобы переменили образ мысли, и я буду на их стороне». – «Подожди‑ка, брат, – говорю я ему. – Ты неграмотный, страдаешь туберкулёзом. Исходя из чего ты так говоришь?» И что он ллне отвечает! «Один-два человека было бы таких, как я, мир был бы спасён!» Если бы у него были проблемы с головой, то вопросов бы не было, но голова у него была в порядке. Из‑за того, что он принуждал себя и постоянно повторял молитву, у него выработалась привычка, и потому всякий помысел, который ему приходил, он считал от Бога. И так дошёл до того, что стал верить, будто в мире больше нет другого такого человека как он!

 

Удерживание дыхания для ·сосредоточения ума

– Геронда, как вы произносите молитву на вдох и на выдох?

– Я привык произносить молитву полностью: на вдох произносил «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий», а на выдох «помилуй мя, грешного». Но после операции на лёгких мне не стало хватать воздуха, чтобы произносить её целиком, и я на вдох говорил «Господи Иисусе Христе» и на выдох «помилуй мя».

– Геронда, для чего нужно удерживать дыхание, когда мы произносим молитву?

– Удержание дыхания помогает уму сосредоточиться на молитве, как во время стрельбы по мишени удерживаешь немного дыхание, чтобы точно попасть в цель. Но это нужно делать недолго в начале, и только когда есть необходимость, то есть если ум рассеян или имеет брань помыслов. Тогда имеет смысл удерживать немного дыхание, но и то не постоянно, иначе угнетается сердце и происходит его повреждение. Некоторые склоняют голову вниз, удерживают дыхание и сердцу, телесному органу, тем причиняют боль, приключается вред, и люди бывают вынуждены оставить молитву. Бог хочет от нас другой боли: настоящая сердечная боль приходит от смиренного сокрушения сердца, а не от физического сдавливания сердца.

 

Молитва требует труда

– Геронда, я предпочитаю сидеть в келье и заниматься молитвой, чем ходить на послушание.

– Во, дожили! Что, будешь пребывать в нирване? Православное монашество – не нирвана. Понятно? Монах не лентяй, чтобы не работать, а сидеть и только творить молитву. Если хочет всё время сидеть, тогда будет как те, кто занимаются йогой для самососредоточения. Монах, а тем более молодой, должен быть деятельным, удалым, бежать, куда зовёт послушание.

– Геронда, поклоны мне тоже трудно делать.

– Отлично, пусть так и будет: поклоны не делай, на послушания не ходи, сиди и молись! И что это будет за преуспеяние? Авва Исаак говорит, что молитва, которая делается без телесного труда, это выродок, а не молитва.

– Геронда, я не могу долго стоять на ногах, когда молюсь по чёткам, вскоре после начала встаю на колени и молюсь стоя на коленях.

– Сначала делай трудное, а когда устанешь – простое. Если не можешь стоять на ногах – становись на колени. Если не можешь стоять на коленях – сядь. А если и сидя не можешь, тогда молись лёжа. Главное, чтобы ум твой был с Богом. Это говорит и авва Исаак.

– Геронда, почему отцы говорят, что когда занимаешься молитвой, нужно сидеть на скамеечке?

– Потому что имеется в виду, что ты прочитала правило, исполнила все поклоны и т. д., устала, села ненадолго и творишь молитву, чтобы потом и дальше могла молиться. Потом, на службах и на послушании ты достаточно времени проводишь стоя, а это утомляет. Если и в келье снова будешь стоять на ногах и молиться, то изнеможешь от усталости. Поэтому садись ненадолго и твори молитву. Но отцы совсем не подразумевают того, что, чтобы творить молитву, нужно сидеть. Сидеть и молиться, если можешь стоять, мне не кажется, что это правильным, это тра-ля-ля, даже если тебе кажется, что ощущаешь некоторую сладость. Старец Арсений Пещерник говорил: «Когда я творю молитву стоя, чувствую сильное благоухание. Когда творю молитву сидя – слабое».

– Геронда, когда я делаю поклоны или молюсь по чёткам стоя, то ум легче сосредотачивается, то есть физическое усилие помогает мне сосредоточиться.

– Ум направляется на дело, которым занимаешься. Как, например, когда у тебя что‑то болит, ум направляется на боль, потому что боль его притягивает; так и когда творишь поклоны, ум устремляется туда. Но опять же, если бы твой ум был полностью устремлён ко Христу, то ты бы не помнила даже, сколько поклонов сделала.

 

Покаяние

–

самый верный путь к молитве

– Геронда, святой Игнатий Брянчанинов говорит, что молитву надо произносить медленно и медленно творить поклоны.

– Каждый святой говорит о молитве так, как он сам в ней подвизался. Поэтому часто и об умной молитве есть неоднозначные мнения. Святые отцы находились в постоянном общении с Богом и могли со своим опытом богообщения молиться правильно, следуя тому образу молитвы, который им приносил наибольшую пользу. Но если я стараюсь следовать тому, что пишут отцы, как, например, преклонение головы на грудь, удержание дыхания и т. д., только для того, чтобы ощутить наслаждение, радость или по гордости, чтобы стать святым отцом, тогда не могу преуспеть.

– Геронда, полезны ли разные книги, которые говорят об умной молитве?

– Полезны тому, у кого есть смирение. Но гордым, тем, кто ставит цель в такой‑то промежуток времени прийти в духовную меру, стать святым отцом, они не полезны. Раз пришли ко мне в каливу одни люди и говорят: «Мы пришли, чтобы ты научил нас молитве, потому что ты из тех, кто владеет умной молитвой». – «Вычеркните меня из вашего списка, – говорю им. – Ничего другого я не делаю, как только прошу милости Божией».

– Геронда, некоторые практические приёмы, о которых говорят отцы, неполезны?

– Всё это вспомогательные средства для сосредоточения ума и помогают только, если человек поставит впереди смирение, покаяние, сокрушение. Если же я возьму скамейку, склоню голову на грудь и скажу, что стану творить молитву столько раз, сколько говорит Странник, и не потружусь перед тем в покаянии, тогда застряну на внешнем и делание моё будет внешним. В лучшем случае просто приобрету внешнюю привычку произносить молитву. Но если сначала стану возделывать смирение, покаяние и затем возьму кое‑что из того, о чём пишут отцы, чтобы воспользоваться этим как вспомогательным средством, тогда получу пользу. Кто таким образом приступает к деланию молитвы, тот не может впасть в прелесть, а другой способ может привести к прелести.

– Геронда, может человек стяжать молитву, не читая святых отцов и не следуя определённым методам?

– Конечно, может, если просто и со смирением творит молитву. Потому что некоторые копаются в методах и на них застревают, не продвигаясь дальше. То есть метод для них становится целью, в то время как метод есть просто вспомогательное средство.

– Геронда, скажите, что такое погружение в молитву?

– Сладостное погружение? Человек не должен приступать к молитве, имея это целью.

– Да, геронда, не должен, но что, какой подвиг должен этому предшествовать?

– Главное, чтобы не было корысти, чтобы было благородство, жертвенность.

Самый надёжный путь – это возделывать молитву благородным образом. То есть думать о великих благодеяниях Божиих и о собственной неблагодарности перед Богом. Тогда душа сама смиренно угнетается любочестием и с болью просит милости Божией. Так постоянно возрастает нужда в милости Божией, молитва становится сердечной, постепенно приносит в душу сначала сладость божественного утешения, а потом божественную радость и веселие.

 

– Геронда, святой Григорий Палама пишет, что добродетели, поскольку родственны добродетелям Божиим, делают человека способным к принятию Бога, но не соединяют его с Ним. Молитва же осуществляет соединение с Богом. Что он имеет в виду?

– Здесь святитель говорит о чистой молитве.

– Геронда, что такое чистая молитва?

– Когда есть духовное благородство, жертвенность, человек становится родственным Богу, имеет связь с Ним, и ум его постоянно находится в Боге. Тогда, даже если он не молится, молится. Вся жизнь его – молитва. Он не думает ни о чём другом: что бы он ни делал – ум его всегда в Боге. Как ребёнок, не имеющий отца, у которого есть одна только мать, и обстоятельства так сложились, что ему пришлось на какое‑то время быть вдали от неё: что бы он ни делал, где бы ни находился, ум его постоянно с мамой. Так и человек, который является изгнанником на земле, вдали от своего Отца Бога: когда он достигает такого состояния, ум его постоянно в Боге, его Отце. Вот что такое чистая молитва.

– Геронда, как очищается ум?

– Чтобы ум очистился, он должен быть постоянно в Боге, должен соединиться с Богом. Чтобы он соединился с Богом, требуется внимание, наблюдение за собой, непрестанная молитва. Когда ум соединится с Богом, тогда человек не думает ни о чём, кроме Бога; ум чист, потому что в него не входят помехи. Тогда человек из «по образу» становится «по подобию». Потому что иное дело когда только «по образу». Ум хорош, но когда мы имеем ум на другой частоте…

Великую силу ума, который двигается со скоростью, большей скорости света, нужно использовать и целиком направить к Богу, Творцу света. Если эта сила рассеяна, то как ум может иметь силу? И если ум человека не имеет силы, тогда человек остаётся с одним голым рассудком: работает рассудком – и из образа Божия обращается в интеллект, машину. «С некоторыми, опять же, происходит следующее: поскольку они не используют эту силу ума на высшее, её использует или, лучше сказать, ею пользуется враг для низшего, вначале для земного, а потом ещё ниже, для греха, с тем, чтобы ввергнуть в ад. Но когда уму удастся взойти на высоту, тогда он все вещи видит с высоты очами души, божественным оком, божественным просвещением. Всё это, к сожалению, я знаю только теоретически и буду стараться трудиться в этом направлении, даже если смерть застигнет меня в пути.

 

Духовное бодрствование

– Геронда, что такое трезвение?

– Трезвение – это твоё внимание в помыслах, в делах, в движениях. Когда один день следишь, наблюдаешь за собой и анализируешь своё поведение, поступки, тогда на следующий день будешь внимательнее, и так далее. Основа – внимание. Поэтому видишь, как святые отцы внимали себе! Почему их называют «трезвящимися»? Трезвящийся значит внимающий себе, внимательный. Они внимали себе и занимались внутренним деланием. Наблюдали за помыслами и пребывали в постоянном духовном бодрствовании.

– Геронда, авва Исаак говорит: «Делание дневное должно согласовываться с деланием ночным». Что он имеет в виду?

– Он имеет в виду, что как человек молится ночью и ум его пребывает в Боге, так и днём должен стараться не терять внимания, чтобы ум его не удалялся от Бога. Если днём не следить за собой, набирается много хлама, и попробуй потом от него избавиться! Непросто! Один невнимательный шаг, и сколько трудностей потом во врелля молитвы, когда стараешься сосредоточиться!

Внимание и наблюдение за собой имеют большое значение. Человек может молиться часами, но если он невнимателен и не следит за собой, не делает ничего. Но когда молитве сопутствует наблюдение за собой, тогда мы бьём в том направлении, откуда по нам чаще всего стреляет враг.

– Геронда, почему мой ум постоянно рассеян и я не могу его собрать?

– Все эти годы он был у тебя без узды, ты и теперь не можешь им управлять. Необходимо внимание, потому что ум в один момент может перенести тебя в рай, а в другой, если не будешь следить, – в ад. Насколько можешь, старайся сосредотачивать свой ум на мыслях благих, святых, которые освящают человека.

 

Собирание ума

– Геронда, мой ум бродит тут и там.

– Когда я был маленьким, ребята ловили воробьёв, привязывали их за лапку верёвкой и так забавлялись. Отпускали, воробьи взлетали – думали, бедные, что они на свободе, но потом клубок сматывали, и воробьи возвращались назад. Так и твой ум, может парить, но если моток со шнуром держит Христос, то куда ум денется – полетает и вернётся назад ко Христу.

– Геронда, стоит мне сосредоточиться на молитве, только отвлекусь, за доли секунды мой ум может оказаться в Америке. Как такое происходит?

– Сколько нужно денег, чтобы отсюда поехать в Америку и вернуться обратно? Можешь оплатить такую дорогу? А умом, видишь, мгновенно оказываешься там! Гляди, обуздывай ум, а то в конец разоришься, и придётся закрыть «артель», ведь я‑то не смогу оплатить твои долги. Произноси молитву с сердцем, смиренно, чтобы тангалашка не окрадывал тебя собеседованием с помыслами. Очень тебе в этом поможет размышление о смерти. Если подумаешь: «Бог дал мне это время, чтобы приготовиться, и потом призовёт меня к Себе», – то тут не устоит никакой помысел. Когда речь заходит о смерти, ум собирается и не разбегается непонятно куда, не уносится на край земли.

– Геронда, меня огорчает, что мой ум во время молитвы рассеивается.

– Я, когда мой ум отвлекается на разные вопросы, хотя мне и хочется, чтобы он постоянно пребывал с Богом, говорю: «Боже мой, что такому уму делать рядом с Тобой? Наглость с моей стороны хотеть, чтобы он пребывал с Тобой!» Одним смиренным помыслом привлекается благодать Божия, и ум возвращается к Богу. И ты говори: «Правильно делаешь, Боже мой, что не помогаешь мне собрать ум в Тебе, потому что я жалкая и убогая». Когда ты сама поверишь в это, Бог тут же поможет тебе сосредоточиться.

– Геронда, часто, когда я молюсь по чёткам, хотя вначале и бываю сосредоточенна, но потом ум мой рассеивается. Я стараюсь, сосредотачиваюсь, но он опять рассеивается.

– Подумай, как обидно, если ко престолу Божию приходит половина молитвы или одна треть, а остальная часть теряется по дороге! Необходимы настойчивость и терпение. Когда ум рассеивается, собирай его снова. Опять рассеивается? Опять собирай.

– Но почему, геронда, мне трудно сосредоточиться?

– Потому что ты ещё на первой ступени подвига, и если бы было наоборот, то это противоречило бы естественному порядку вещей; всё равно, если бы ребёнок родился с зубами. Ум похож на жеребёнка, который сначала бежит за матерью, но скоро забывается: начинает резвиться, жевать травку, играть и убегает далеко, а когда приходит в себя, понимает, что потерял мать. Бежит, ищет её, но скоро опять забывается. Когда он немного подрастёт, его берут и привязывают позади матери, и так он всегда рядом с ней. Хочу сказать, что вначале естественно, что ум рассеивается во время молитвы. Но если проявить настойчивость, то он привяжется к Богу и не будет с Ним разлучаться, будет хотеть постоянно молиться. После этого приходит совершенный покой: ни один помысел не приближается во время молитвы и ум пребывает свободным от помыслов. После этой ступени приходит созерцание.

 

Дадим работу своему уму

– Геронда, я пока живу в миру, и, если можно, скажите, как мне сохранить себя от мирского развлечения.

– Касательно этого вопроса найдёшь у аввы Исаака. Внимательно прочитай четыре первые строчки первой главы и поразмышляй над ними. Святой говорит: «Страх Божий есть начало добродетели; каковой страх, как говорят, рождается от веры и сеется в сердце человека, когда ум его, после того как распрощается с мирским развлечением и соберёт свои помышления, блуждающие тут и там, предаётся поучению о будущей участи души». Правда, для такой духовной работы нужны определённые предпосылки, которых у тебя пока ещё нет. Но что‑то похожее ты можешь делать и теперь, находясь в миру. А именно: когда ум твой празден и не занят молитвой, или когда ты хочешь немного от неё отдохнуть – потому что молитва вначале немного утомляет, так как внутри ещё живут страсти – старайся давать работу своему уму, чтобы диавол не имел возможности сеять своё. Один из видов работы, которую человек может дать своему уму, чтобы его собрать, это память смерти. Но так как вы, женщины, только и ищете повода, чтобы предаться отчаянию, попричитать и пожаловаться на судьбу, поэтому лучше постоянно имей в уме и размышляй над событиями Нового Завета. Начинай с Благовещения и заканчивай Распятием, и пусть ум твой постоянно обращается вокруг них. Когда ум твой достигнет того, что будет постоянно обращаться только вокруг этих священных событий, тогда совершиться у тебя внутреннее изменение, и это будет твоим воскресением.

– Геронда, мне очень нравятся слова стихиры: «Прободенным Твоим ребром, Жизнодавче, токи оставления всем источил еси, жизни и спасения».

– Разве могут они не нравиться? Когда ум твой созерцает Крест, «уязвленное ребро» Христово, гвозди, уксус, желчь и вообще всё, что касается страданий Христовых, которые Он претерпел за нас, то замирает в изумлении и не отвлекается ни на что другое. Тогда душа молится неразвлечённо распятому Христу о себе самой, обо всех душах живых и почивших, чтобы Христос, Который принял раны за всех нас, помиловал их.

Ум как непослушный, непоседливый, невменяемый ребёнок, который хочет без конца скитаться тут и там, бродяжничать и шалить. Однако от него зависит наша жизнь и наше спасение. Если мы сможем его усмирить, воспитать, то он успокоится, станет хорошим и послушным. Поэтому, насколько возможно, не позволяйте уму праздно шататься. Тренируйте его духовно, научите больше быть дома, в раю, рядом со своим Отцом и Богом.

 

Ощущение присутствия Божия

– Геронда, когда я занята каким‑нибудь умственным трудом, то не могу молиться.

– Если во время работы ум твой находится в Боге, то это и есть молитва. Ведь если молишься, а ум при этом не в Боге, то какая польза? Если даже, когда человек устаёт молиться, он приведёт на ум мысли о Христе, Божией Матери, то это опять молитва.

– Геронда, может человек хранить память о Боге, не произнося молитвы?

– Если он говорит в помысле: «Как я далеко от Бога! Что мне делать, чтобы быть рядом с Ним?» – от этого приходит память о Боге, приходит и молитва. Старайся всегда ощущать присутствие Христа, Божией Матери, святых и веди себя так, как будто они здесь, рядом. Ведь они на самом деле здесь, хотя мы их и не видим телесными очами. Всё возводи к Богу и говори: «Бог меня видит. То, что я сейчас делаю угодно Ему? Чего мне нужно избегать, чтобы не огорчать Его?» Постепенно это станет твоим внутренним состоянием. Будешь думать о Боге и делать всё возможное, чтобы Его ублажить. Так развивается и растёт любовь к Богу, услаждается ум и сердце, и постоянно пребывают в молитве без труда.

– Геронда, что значит: «Память о Боге, зрение Бога»?

– Память о Боге значит, что ум в Боге, человек живёт в Боге и таким образом везде видит Бога. Тот, кто достигает того, чтобы ум постоянно пребывал в Боге, постоянно ощущает присутствие Божие и умиляется от благодарности к Нему, потому что всё видит как благословение Божие. Смотрит вокруг и понимает, что Бог заботится не только о человеке, но и обо всём мире, даже в самых малейших вещах. Куда не посмотрит, везде видит величие Божие. Поднимает взгляд на небо и преображается от присутствия Бога. Смотрит на землю, на птиц, на деревья и видит Бога, их Творца. Это есть и молитва, и память Божия.

 

Когда ум приходит в сердце, молитва становится сердечной

– Геронда, как ум сходит в сердце?

– Когда сердце болит, ум сходит в сердце. Как болит сердце? Когда я размышляю о благодеяниях Божиих и о собственной неблагодарности, сердце уязвляется, болит, и ум направляется туда.

– Геронда, когда у меня болит голова, то я не могу молиться.

– Если у тебя болит нога и в этот момент ты порежешь себе ножом руку, то забываешь о боли в ноге и думаешь о руке. Так и когда болит голова и ты не можешь молиться, то думай сначала о собственных грехах, потом о страданиях людей и тогда у тебя начнёт болеть сердце. Боль сердца нейтрализует головную боль, и ты станешь молиться сердцем о себе самой и обо всём мире.

– Геронда, что нужно делать, чтобы ум не блуждал тут и там?

– Трудно обуздать ум, который носится со скоростью, большей скорости света. Нужно «взять его за ручку» и повести к страждущим, больным, покинутым, усопшим. Тогда ум, который всё это видит, стучится в сердце, и оно, каким бы чёрствым не было, умягчается, и молитва становится сердечной. Потом человек со слезами просит Бога о помощи. Но если человек думает обо всём этом и не сострадает – не трогают его ни людские беды, ни муки осуждённых усопших, ни страдания их душ, тогда это значит, что у такого человека всего в изобилии, он живёт в пресыщении, и плотское мудрование и ветхий человек в нём очень сильны.

– Геронда, часто во время службы мой ум устремляется не к небесному, а к страданиям людей.

– Одно с другим связано. Вопрос не в том, чтобы просто говорить молитву или только иметь ум свободный от помыслов; нужно, чтобы «моторчик» работал, чтобы сердце соболезновало тому, о чём молишься.

– Геронда, когда я прихожу в келью после послушания, то пытаюсь сосредоточить мозг, освободить от мыслей о работе и разных образов, но чувствую в голове тяжесть и напряжение.

– «Сосредоточить ум» надо говорить. Но ты верно сказала «сосредоточить мозг», потому что молишься головой. Когда человек молится головой, естественно, что мозг напрягается и болит голова. То же самое вижу и у других: занимаются чем‑то душеполезным, к примеру, читают какую‑нибудь душеполезную книгу и работают не умом, а мозгами, а потом болит голова. Как и те, кто механически подходят к сердечной молитве, и потом болит сердце. Когда я хочу помолиться и стараюсь сосредоточиться, ум должен обратиться ко Христу. Тогда он не рассеивается – тут же направляет телеграмму сердцу, и тут же ум соединяется с сердцем. Другое дело – работа рассудком, потому утомляется. Почему говорю, что чужую боль нужно сделать своей? Ум должен обратиться к боли другого и тогда молиться. Иначе получается что‑то безжизненное. К примеру, говоришь рассудком, что есть больные люди и нужно о них помолиться, а ни ум, ни сердце в этом не участвуют. Но если у тебя самого что‑то болит, тогда ум постоянно об этом думает. То же самое, если сделаешь своей боль другого человека, тогда ум неотступно будет в ней.

– И не будет отвлекаться?

– Может и отвлекаться. Это зависит от того, насколько сильно чувствуется боль. Например, в доме, где есть больной, которому вырезали аппендицит: родные и посидят немного рядом с ним, могут и попеть, и поплясать, а потом каждый займётся своими делами. Другое дело, если человек болен раком, после операции: здесь великое горе, о котором никто ни на минуту не может забыть. Только тот, кто не понимает всей серьёзности положения, может забыться. Вот я, когда был маленьким и однажды привезли домой мою тяжелобольную сестру, почти при смерти, взял гармошку, сел рядом с ней и стал играть – не понимал, в каком критическом положении она находится.

– Геронда, наш мозг – это телесный орган, а ум – духовный?

– Да, как алкоголь: главное – спирт, который в нём содержится, он действует, а не вода. Так и ум – это суть мозга, лучшее, что есть в человеке.

– Значит, геронда, сердце не работает от того, что не работает ум?

– Конечно, дорогая! В нём вся сила.

– А рассудок, геронда, совсем не нужен?

– Нужен до некоторой степени; нужен, чтобы сказать, что ум должен обратиться к боли другого человека. Только это, а потом начинает работать ум. Подумать о скорбящих людях, почувствовать к ним сострадание и начать молиться.

 

Любовъ Божия собирает ум в сердце

– Геронда, иногда во время молитвы, чтобы ум не рассеивался, я говорю: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, я Тебя люблю».

– Как ты можешь любить Христа и при этом ум твой рассеивается во время молитвы? Один-два раза так сказать – ничего страшного. Но если повторяешь всё время, тогда это ложь. Нельзя одно иметь в сердце, другое в уме, а третье произносить языком. Тогда к нам применимы слова Писания: «Приближаются мне людие сии усты своим и устнами чтут мя: сердце же их далече отстоит от мене».

– Геронда, почему я молюсь без теплоты?

– Потому что рассеиваешься на внешнее, сердце твоё в другом месте; нет взыграния, любви к Богу, поэтому и молитва выходит слабая. Любовь Божия собирает ум в сердце, и потом человек теряет разум.

– Геронда, как добиться того, чтобы постоянно стремиться к Богу и творить молитву сердцем?

– Если человек постоянно имеет в уме благодеяния Божии и собственную неблагодарность, тогда сердце уязвляется и начинает работать. Сердце само любочестно угнетается, и молитва сама неотступно следует за человеком. Потому всегда имей любочестные и смиренные помыслы. Так войдёт в тебя благодать Божия, потому что Господь обитает в сердце смиренных, тогда сердце услаждается и молитва становится сердечной.

– Тогда может, геронда, прийти злой помысел?

– Нет, не может. Чтобы пришёл злой помысел, нужно прекратить молитву. Но если и прекратишь творить молитву умом, если её творит сердце, всё равно не может прийти, потому что её творит сердце.

– Геронда, пожелайте мне что‑нибудь и скажите, как собрать ум.

– Желаю, чтобы ум твой собрался в сердце. Что мы имеем в виду, когда говорим «сердце»? Сердце – это не сосуд, куда мы кладём ум; сердце – это то, что мы чувствуем. Следовательно, когда говорим «чтобы ум собрался в сердце» – имеем в виду, чтобы он собрался в любви, доброте, желании, трепете, в этом сладком взыгрании… Бог есть Любовь, и сердце имеет любовь; если сердце чисто, тогда человек имеет в себе Бога. «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею». Возлюби Его всем своим существом. Если ум усладится любовью и добротой сердца, когда говорит «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», весь придёт в умиление и трепет.

Всё основание духовной жизни – чтобы человек очистил сердце, дабы принять Христа и обуздать ум, усладить его в сердце. Если ум усладится в сердце, тогда не захочет уходить из сердца, как ребёнок, если привести его в кондитерский магазин, он не захочет оттуда уходить.