В армейской жизни Сергею нравилось многое. Он воспринял ее без особых трудностей. Не нравилась ему поначалу громкая команда «подъем», когда спросонья сразу и не сообразишь что к чему. Но это скоро прошло. Не одобрял он в мыслях необходимость вставать каждый раз, когда подходил командир отделения, заместитель командира взвода, старшина школы или другие начальники, но и к этому он быстро привык. Были и другие мелкие неприятности: замечания за недочищенные сапоги, недостаточно подтянутый ремень, не идеальный порядок в прикроватной тумбочке, рассыпанные по неосторожности зубной порошок или махорку. Сергей не курил, а получаемую еженедельную махорку складывал в тумбочку.

Значительно усугубляли тяготы армейской жизни постоннные думы, не проходящая тоска по дому, по Зине. Перед мысленным взором неизменно вставали отец, влажные глаза матери, брат, сестра, другие родственники, дом, «разлучный» столб — вся прошлая жизнь. А тут еще все время хотелось есть. Наваждение какое-то! Дома мать заставляла садиться за стол, а сейчас впору не выходить из-за него. В курсантской столовой готовили неплохо. Правда, на ужин частенько давали овощное рагу, но завтрак и обед нареканий ни у кого не вызывали. До армии этого рагу видеть не приходилось. Материн ужин чаще всего состоял из кружки молока да краюшки хлеба, а есть потом не хотелось. Сергей даже напрашивался в наряд рабочим по кухне, но, как только он возвращался в казарму, желание поесть возникало вновь. Сослуживцы не признавались в том друг другу, но на столах не оставалось ни крошки. Однажды на вечерней поверке старшина школы сказал: Я знаю, многие из вас непрерывно хотят есть. Так часто бывает с молодыми бойцами. Через два-три месяца это пройдет».

И правда, постоянная тяга к еде как-то незаметно пропала. А вот душевная тяжесть воспоминаний о доме, о Зине, о родной стороне оставалась неизменной.

Курсант Бодров видел в армейской жизни и много хорошего. Нравилась казарма. Двухэтажное здание, кругом чистота и порядок, вечером много света во всех помещениях. В Ленинском уголке всегда людно, разговоры всякие, трудно иногда сосредоточиться на письме, мешают шум и гам. Есть пианино, но, правда, никто толком играть не умеет.

С удовольствием Сергей посещал спортзал. Чего тут только не было! До этого ему не приходилось видеть спортивного коня, козла, брусьев, шведской стенки, штанги. Дома он играл в футбол, волейбол, ходил на лыжах, плавал неплохо, все получалось. Козел тоже был освоен без проблем. Но конь — это серьезно. Когда Бодров увидел его впервые на спортплощадке, еще в палаточном городке, то поначалу не поверил, что это спортивный снаряд. Один «умелец» стал показывать, как надо прыгать через коня. Прыгнул неудачно, упал, получил вывих плечевого сустава. Сергей тогда дал себе слово: не подходить к снаряду впредь. Но уже через полмесяца после начала учебы начальник школы ввел правило: перед обедом, прежде чем попасть в столовую, необходимо перепрыгнуть через злополучного коня. У кого не получалось, повторяли заход несколько раз. Курсант Бодров внимательно смотрел, как это делают другие, но сам все еще не решался прыгнуть, хотя некоторые сослуживцы уже вполне освоились со снарядом. И дождался. Командир взвода подал команду лично ему: «Курсант… — он еще не запомнил фамилии всех подчиненных и после небольшой паузы скомандовал: — Ты, большой, вперед!»

Команда подхлестнула Сергея. Не раздумывая, он рванулся к снаряду, выбросил руки вперед и, сам не ожидая, перелетел через него с первого раза.

С особой охотой он занимался боксом. Получалось. Тренер, старшина школы Сушко, ростом более ста девяноста сантиметров и тяжелой весовой категории, имел опыт выступления на ринге, был непобедим для курсантов всех наборов. Желающих потягаться с ним, говорили сослуживцы, было немного. Тренерское дело он любил, поэтому многие выпускники уезжали с опытом боев на ринге.

Сергей занимался добросовестно — вдруг пригодится.

Первая встреча с соперником была назначена после месячной тренировки и усвоения азов бокса. Противником тренер определил курсанта Крутских. Поменьше ростом, но более плотного телосложения, чем Сергей, с нависшими на глаза бровями, Анатолий, так звали соперника, внешним видом психологически давил на противника. Они вместе тренировались, и теперь предстояло выяснить: кто же подготовлен лучше?

Ринга не было, его заменял широкий центральный проход казармы. Здесь проходили спортивные бои по вечерам в присутствии многочисленных болельщиков.

Сушко развел боксеров к противоположным столбам, поддерживающим потолок, и объявил, что раунд будет продолжаться всего три минуты, после чего станет видно, как поступить дальше. Он хлопнул в ладоши, и соперники начали сходиться. Крутских сразу же пошел в атаку, непрерывно нанося прямые короткие удары, не давая возможности противнику предпринять ответные действия.

Не ожидавший столь яростного нападения с первых секунд поединка Сергей только и смог, что уйти в глухую защиту. Прикрыв боксерскими перчатками лицо, а локтями солнечное сплетение, он не отступил ни на шаг. У него оказалась разбитой губа, шум стоял в голове, а Крутских с остервенением все наносил и наносил удар за ударом. Прикрывая лицо, Сергей все же не отводил глаз от соперника, который в порыве ярости чаще и чаще забывал о собственной защите. Когда на какое-то мгновение Анатолий замедлил темп своих ударов, Бодров с нерастраченной энергией нанес ему сильный хук снизу в челюсть. Крутских резко клацнул зубами и на миг опешил. Воспользовавшись вмешательством, Сергей стал наносить удар за ударом в плохо прикрытое лицо соперника. Под крики одобрения сослуживцев он прижал Анатолия к тому столбу, от которого тот начал свою атаку. В это время Сушко сзади обхватил Сергея за туловище и оттянул от соперника.

— Стойте, хлопцы, стойте, — кричал он.

Оказывается, раунд уже закончился.

Спортивные приключения Бодрова на этом не закончились. Воодушевленный первой победой, он с большим упорством стал выполнять требования тренера. В один из вечеров Сергей отрабатывал защиту от ударов с различных направлений. Старшина боксерской лапой тыкал ему в лицо, указывая незащищенные места. Какой-то тренерский удар оказался слишком болезненным, и, сам того не ожидая, Сергей не сдержался и ударил Сушко в лоб. Очнулся он, когда сослуживцы вытаскивали его из-под кровати, где он очутился после тренерской оплеухи. Боли и обиды на старшину не было. Наутро извинился за глупый поступок.

На удивление товарищей по службе, курсант Бодров не бросил занятия в кружке по боксу. Он стал внимательнее, осторожнее, расчетливее в движениях. В тренировочных поединках успех приходил к нему все чаще и чаще. Уже поговаривали о встрече на ринге с самим Сушко, но старшина, то ли учитывая служебное положение, то ли исходя из правил спортивной этики, подытожил разговоры: «У нас весовые категории разные».

Не сказать, что мытье полов очень нравилось, но Сергей не возражал против внеочередного назначения по субботам убирать казарму. По его мнению, уборка территории военного городка, куда назначалась основная масса курсантов, была занятием более скучным. Работа в казарме не сложная. Сначала двухъярусные кровати сдвигаются в сторону, на освободившуюся площадь насыпается равномерно небольшой слой опилок, затем их поливают водой и шваброй гоняют туда-сюда, отмывая грязь с дощатого пола. Швабра — довольно сложное устройство. Между двумя толстыми досками длиной полметра зажат кусок автомобильной покрышки. К основанию приделана внушительных размеров ручка, к которой необходимо приложить определенные усилия в работе. Когда становится очевидным, что вымытая часть пола пригодна для показа старшине, грязные опилки сдвигаются в кучу. Для этого двое курсантов тянут швабру, а третий «катается» на ней для более плотного прижатия к полу. Опилки затем выбрасываются, а процесс повторяется на второй половине помещения. Чистоте мытья полов таким образом вполне может позавидовать любая хозяйка. Довольным, как правило, бывает и старшина.

Нравились Сергею тихие, теплые, удивительно спокойные киевские вечера. После ужина в личное время он подолгу просиживал в курилке. Здесь ребята обменивались впечатлениями о службе и учебе, рассказывали друг другу всякие забавные истории из гражданской жизни. Взрывы хохота то и дело нарушали тишину. А когда темнело, красноармейцы различных национальностей пели свои любимые песни. Начинали обычно несколько человек, но постепенно песня крепла, набирала силу. Подходили все новые и новые любители попеть, и к вечерней поверке над военным городком мощно и красиво звучали русские и украинские песни.

Мирная жизнь.

Первые месяцы службы — это занятия по курсу молодого бойца: строевая, огневая, физическая, одиночная тактическая подготовки, общевойсковые уставы, выполнение команд: «встать», «ложись», «вперед», «стой», «бегом марш», «шагом марш». Так день за днем. А на вечерней прогулке песня:

Празднование 7 Ноября 1940 года курсанты начали вкусным завтраком. Затем состоялось увольнение в город отличников боевой и политической подготовки. Сергей впервые побывал на Крещатике, видел Днепр с Владимирской горки, спускался в подземелье Клево-Печерской лавры, преодолевая робость, зашел в древнейший собор Софии поглядеть, что это такое, но о чем говорил священник, так и не понял. Он долго любовался расписным потолком и убранством собора. Неожиданно его кто-то толкнул в грудь пальцем. Очень маленькая, вся в черном старушка гневно бормотала: «Безбожник… безбожник…», — указывая перстом вверх. Оказывается, надо было при входе в храм снять пилотку.

Вечером в клубе состоялся концерт художественной самодеятельности.

8 ноября курсанты полковой школы приняли военную присягу, и начался новый этап обучения. Основной учебной дисциплиной теперь стала специальная тактика в системе подготовки командиров отделений и взвода.

В один из спокойных вечеров взвод курсантов по тревоге поднял начальник школы. Бойцы получили новенькие карабины образца 1938 года, по четыре обоймы патронов, противогазы. Было приказано надеть шинели и шапки-ушанки, хотя на улице не так уж и холодно. Взвод должен был выставить десять секретов вокруг правительственной дачи, находившейся метрах в трехстах от школы, вести наблюдение за прилегающей местностью и в назначенном дли каждого наряда секторе задерживать каждого, кто делает попытку приблизиться к объекту. Оружие разрешалось применять лишь в случае нападения вооруженных лиц.

Дача площадью в несколько гектаров, с собственной внутренней охраной обнесена деревянным забором высотой в два с половиной метра. С юга ее границы примыкают к жилым постройкам Пересечения, а с севера и запада охватываются глубокой, заросшей кустарником и редкими деревьями лощиной. Учебному взводу поручалась охрана объекта именно с этих, наиболее уязвимых направлений.

Подразделение на неосвещенном участке пересекло центральную улицу Святошино и вышло к небольшой рощице с восточной стороны дачи.

Сергей оказался в наряде с курсантом Григорием Белозеровым, греком по национальности. Гришка Грек, как его называли сослуживцы, был добродушным, физически крепким парнем и совершенно спокойно воспринимал такое к себе обращение. В строю они стояли рядом, их кровати на втором ярусе придвинуты вплотную одна к другой. Когда в казарме становилось холодно, можно было прижаться спинами друг к другу и таким образом согреваться.

Сейчас они укрылись в кустарнике и приступили к выполнению задачи. Курсант Бодров был назначен старшим.

Вечер выдался ветреным, из лощины тянуло свежестью. И ни единой живой души.

Прошло уже много времени. Лежать на холодной земле было неприятно. Чтобы как-то согреться, курсанты и теперь прижались спинами друг к другу, стараясь не делать лишних движений.

Вдруг они стали различать разговорную речь мужчины и женщины. Звуки голосов приближались. По тропинке шли двое. Гришка Грек осторожно передернул затвор карабина и дослал патрон в патронник. Сергею сразу стало тепло, но правое колено неожиданно начало противно подергиваться.

«Господи…» — мелькнуло в голове, и вспомнились слова деда, его наказ: не забывать о боге в трудную минуту.

Удивительное дело, от этого или по какой другой причине, но дрожь в колене прекратилась сама собою. Пока он боролся с собственной слабостью, неизвестные остановились на тропинке против секрета, довольно громко разговаривая.

— К-кто это? — Шепот Белозерова прерывался от волнения.

— Наверное, это просто парень с девкой. Преступники громко не стали бы разговаривать, — тоже шепотом прокомментировал старший наряда. — Тихо ты, могут обнаружить нас.

— Давай их прогоним, чтобы не мешали службу нести?

— Ты что, очумел? Секрет же!

Вскоре послышался условный сигнал прекращения службы — три удара в артиллерийскую гильзу — и наряд поднялся со своего места. Не ожидавшая столь близкого нахождения посторонних ошеломленная парочка бросилась бежать по склону лощины вниз.

На разборе результатов службы было объявлено, что отрабатывалась учебно-боевая задача «Служба секрета». За грамотные действия в реальной обстановке курсанты Бодров и Белозеров получили от командира взвода свои первые благодарности за службу.

К концу первой недели обучения курсанты уже знали, что собою представляют войска НКВД. В 1940 году в их составе значились пограничные войска, оперативного назначения, по охране железнодорожных сооружений, по охране особо важных предприятий промышленности и конвойные.

Большой интерес проявлял Сергей к технической подготовке. Он один из немногих курсантов посещал автокласс в личное время. Материальная часть автомашины давалась легко. Отец — шофер, часто показывал что к чему, давал даже «порулить». А вот мотоцикл — это мечта!

В полковой школе изучали устройство немецкого мотоцикла DKV. Курсанты между собой называли его «дурак, кто возьмет». На самом деле машина неплохая, в школе их пять. Имелся еще один — BMW — «цундап», но курсанты лишь знакомились с его устройством. Находился он в личном распоряжении начальника школы. Учебные машины курсанты разбирали и собирали множество раз, но они неизменно были в рабочем состоянии. С жесткой пружинной подвеской, надежным двигателем и простым электрооборудованием, мотоцикл не представлял особой сложности в усвоении устройства частей и механизмов. Но его вождение для большинства обучаемых стало проблемой. Многие курсанты первоначально падали при трогании с места, были случаи, когда мотоцикл выскакивал из-под седока, наезжал на препятствия. Но достоинством DKV являлась устойчивость к поломкам. Как бы его ни били, ни мяли, он всегда на ходу.

Курсант Бодров с большим нетерпением ожидал своей первой поездки. Материальную часть усвоил на «отлично». Дома ему приходилось много раз ездить на велосипеде. А тут мотоцикл! Совершенно не испытывал волнения, когда подошла его очередь вести машину по автодрому. Завел двигатель без ошибок, сел, включил первую передачу. И тут для него началось непонятное. Мотоцикл вдруг рванул с места и по прямой помчался к шоссейной дороге, пересек ее под прямым углом, протрясся по засохшим кочкам широкого кювета. Сергей не мог справиться с вышедшей из-под контроля ревущей машиной. Впереди он увидел кучу навоза и обрадовался: «Уж ее-то мотоцикл не перескочит». DKV влетел в препятствие почти на по л колеса и остановился, сразу заглох двигатель. «Двойка за вождение», — так оценил действия курсанта бескомпромиссный преподаватель.

Через две недели вновь занятия по вождению. К удивлению его руководителя, Сергей сразу же повел машину нормально: отработал «учебную восьмерку», преодолел запланированные препятствия. В дальнейшем проблем с вождением не было.

Специальную тактику вел сам начальник школы.

— То, что мы будем с вами изучать, — говорил он, — не теория, а обобщенный опыт войск НКВД за период их существования. С первых часов службы в частях оперативного назначения полученные здесь знания окажутся нужными. В нашем деле не удача и не везение, а именно знания — основа успеха.

Этими словами майор Кислицин обычно начинал занятия, ими же заканчивал. Впоследствии Сергей не раз убеждался в их справедливости.

Курсанты в полном объеме отрабатывали тактику действий нарядов при перекрытии отдельных направлений, блокировании, окружении, оцеплении, ведении поиска, сближении, преследовании; изучали организацию и боевую службу заслона, засады, поисковой группы, секрета, дозора, поста наблюдения, контрольно-проверочного и пропускного пунктов (КПП). Были они ознакомлены с тактикой проведения чекистско-войсковых операций: поиском в блокированном и в неблокированном районах, окружением, преследованием, прочесыванием. Особое внимание при изучении специальной тактики уделялось работе командира взвода и отделения по организации и выполнению служебно-боевых и оперативно-боевых задач.