Вечером 28 июля Шведов получил письменное распоряжение о назначении его командиром отдельного заградотряда на тылах 37-й армии в соответствии с приказом Сталина № 227. В документе говорилось о временном откомандировании «…для оказания помощи подразделениям войск НКВД по охране тыла Донской оперативной группы в наведении порядка в прифронтовой полосе».

На пяти ЗИСах рота с утра следующего дня выехала в направлении Элисты.

Покачиваясь на ухабах проселочной дороги, машины быстро катили на юг, поднимая густые клубы пыли. Анатолий пытался расслабиться, освободиться от душевной и физической усталости, вызванной суетой и хлопотами вчерашнего вечера. Он закрывал глаза, считал до ста, потом в обратном порядке, но навязчивые воспоминания не покидали.

«Дернула меня нечистая сила навестить Зину перед отъездом, — рассуждал он. — Хотелось просто распрощаться накоротке, не сдержался».

Анатолий до мельчайших подробностей помнит все, что произошло. Они сидели с Зиной на скамеечке под пыльным кустом сирени, взял ее за руку, она не отстранилась. И тут появился Сергей. Он остановился нерешительно в двух-трех шагах, с удивлением глядя то на одного, то на другого.

— Анатолий уезжает, — первой нашлась Зина, осторожно высвобождая свою ладонь.

— Мне уже сказали об этом.

Разговор не клеился. Всем было как-то неловко. Потом она заторопилась: необходимо заступать на дежурство. Пожав друзьям на прощанье руки, пожелав Анатолию скорого возвращения, Зина ушла. И пока она не скрылась из виду, их внимание было приковано к изящной фигурке молодой женщины. Одетая в хорошо пригнанную гимнастерку, юбку до середины колен и невысокие хромовые сапоги, она смотрелась!

Обычно непринужденный, задушевный разговор с Сергеем не получился. Рассказал ему о разъяснениях майора из штаба войск НКВД по охране тыла.

— Задачи и место несения службы войскового заграждения и заградотряда разные, — говорил майор. — Войсковое заграждение организуется за армейскими или дивизионными тыловыми оборонительными полосами с задачами контроля за передвижением военнослужащих и гражданских лиц. Заградотряды службу организуют заградпостами по два-три человека за батальонными районами обороны, а это всего до двух километров от переднего края. Их задача определяется непосредственно приказом Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.

Хотелось посоветоваться с другом: как определить нужный рубеж, когда войска отступают, как понимать приказ в конкретной обстановке. Но Бодров был явно не в духе. Анатолию казалось: Сергей вот-вот ударит его. А он знает боксерские возможности друга. Однажды задержали бандита, который разбросал охранявших бойцов и ринулся на Бодрова. Бандит потом минут двадцать не мог прийти в сознание.

Когда Шведов собрался уходить, Сергей неожиданно сказал, улыбнувшись:

— Вернешься, расскажу кое-что о красивых женщинах. Г оворят, красота — успокоение для души. Поделишься мыслями потом, как она «успокаивает».

Постепенно переключился на служебные проблемы. Все четыре взвода вооружены винтовками, создана огневая группа, но в ней лишь три «Дегтярева», две снайперские винтовки да ПТР с наводчиком Петраковым. Надо наращивать огневые возможности роты. Не принимает душа прибывшего в роту политрука.

— Лаховский, — представился новый политрук и замолк, не зная, что еще добавить.

Невысокого роста, на вид лет сорок, в гимнастерке не по размеру, свисающей с плеч, с болтающимся поясным ремнем и портупеей прибывший в подразделение не вызывал симпатий у кадрового военного, каким был Шведов. Новоиспеченный политрук, недавний инструктор райкома партии, он с первой минуты знакомства заявил о своих равных правах с командиром, настойчиво убеждал беспартийного командира, что под руководством ВКП(б) Советский Союз победит в войне. Но при этом мало вникал в повседневную жизнь подразделения, по два-три раза за день проводил партийные собрания с тремя имеющимися в роте коммунистами. Вся его работа сводилась к постоянному присутствию рядом с командиром, куда бы тот ни пошел, что бы ни делал.

«Не знает, чем заняться, — думал Анатолий, — в боевой обстановке будет обузой».

Рота Шведова прибыла на правый фланг обороны 37-й армии южнее Ново-Израиля на рассвете 30 июля. В это время войска соседней 51-й армии готовились нанести контрудар по наседавшему противнику. Однако враг опередил. При массированной поддержке авиации его танковые соединения первыми перешли в наступление.

Анатолий успел найти командира правофлангового полка 37-й армии, через него передал в штаб Донской группы о прибытии. Связь на этом оборвалась.

Заградотряд занял рубеж заграждения на опушке редкого кустарника. Времени на раздумье не было. Шведов принял решение: боевой порядок отряда построить применительно к обороне роты на широком фронте. Бойцы отрыли окопы для стрельбы лежа. Впереди, в полутора километрах — передний край обороны стрелкового полка.

На глазах Анатолия разворачивалась трагедия передовых подразделений на стыке двух армий. Десятки немецких самолетов непрерывно бомбили передний край, а потом пошла лавина танков. Их гул заполнил степь на всем протяжении видимого горизонта, пылили черные силуэты, казалось, эту громаду остановить невозможно. Но вот хлопнул робко одиночный орудийный выстрел, потом еще несколько. Загорелись первые машины. Неожиданно над вражескими танками появились самолеты с родными красными звездами, начали их бомбить. Ударила артиллерия из глубины обороны. Остановились ганки, потом отошли назад. Спустя пару часов все повторилось сначала. Когда возобновилось наступление, появились первые бегущие красноармейцы во главе с лейтенантом.

— Командир роты, — представился он, запыхавшись. Его левая рука висела на скрученном жгутом грязном бинте. Глаза внимательно следили за движениями Анатолия.

— Вам известен приказ Сталина, запрещающий отступать? О расстреле известно?

— У меня лишь винтовки с двумя-тремя патронами на каждую, а прут танки. Чем я их остановлю? Штыками? — грустно улыбнулся лейтенант.

— Веди роту в распоряжение командира полка, он определит вам задачу. Сопровождающий нужен?

— Зачем?

— Надо было расстрелять за трусость, — с оттенком недовольства в голосе проговорил политрук, когда лейтенант увел своих бойцов.

— Я посмотрю, что вы будете делать, когда танки повернут сюда.

— То же, что и вы.

— Мы будем драпать, если не подготовимся как следует, иначе живьем раздавят. А пока затишье, организуйте получение каждым бойцом зажигательных бутылок.

— Это же может любой.

— И вы в том числе.

Весь день шли ожесточенные бои, а к вечеру противник вклинился в стык 51-й и 37-й армий. На левом фланге, в стыке с 12-й армией, также образовался разрыв. В полуокружении 37-я армия получила приказ отойти за реку Кубань.

Прибыл посыльный от командира полка с запиской. В ней говорилось, что армия отходит, командующий приказал роте войск НКВД с противотанковой батареей до наступления темноты действовать в качестве арьергарда, ночью на своем автотранспорте выйти на восточный берег реки Егорлык в район железнодорожного моста.

Вскоре появился командир артиллерийской батареи. Он сообщил, что в его распоряжении четыре 76-миллиметровых пушки в окопах на прямой наводке, но на каждый ствол осталось по пять-шесть снарядов.

— Так что стрелять будем с очень коротких дистанций, наверняка, не паникуйте из-за наших задержек в открытии огня. Кстати, могу поделиться противотанковыми гранатами, у меня их навалом.

— Очень даже кстати, у меня лишь зажигательные бутылки да одно ПТР.

— Что ж, повоюем? — улыбнулся комбат.

— А что остается делать?

Авиация вновь нанесла бомбовый удар по соседям справа, по окопам отошедшего полка. Опять шли немецкие танки с пехотой, но теперь противник узким клином устремился в прорыв и стал расширять его в восточном направлении.

В сторону арьергарда на высокой скорости двинулось до роты танков с двумя-тремя автоматчиками на каждом. Правым флангом противник устремился на позиции артиллерийской батареи, левым к окопам роты Шведова.

— Политрук, не трусь, — крикнул Анатолий, глядя в побледневшее лицо Лаховского.

— Я немцев еще ни разу не видел, — обиженно ответил тот.

— Пробеги по окопам, пусть бойцы приготовят гранаты и зажигательные бутылки, себе захвати пару, командиров взводов предупреди, чтобы без моей команды с места не трогались.

76-миллиметровые пушки для танков T-II слишком мощное огневое средство. После первых же выстрелов батарейцев с небольшого расстояния вспыхнули три танка, автоматчики соскочили с брони и негустой цепью пошли на заградотряд. Огнем трех пулеметов и четырех снайперов автоматчики были остановлены перед окопами роты, но им на помощь двинулись танки, а на артиллеристов пошла пехота.

— Лаховский, возьми четвертый взвод и бегом к артиллеристам, выручай!..

— Но…

— …твою мать, дам «но»! Бегом!

Пушки ударили еще раз и вновь подбили три танка. Открыл огонь наводчик ПТР, подбил и он одну вражескую машину. Оторвавшись от пехоты, T-II приближались. В спешке у ПТР заклинило патрон. Один из бойцов бросил противотанковую гранату, но она взорвалась, не достигнув цели. Пошли в ход бутылки, загорелись перед окопами два танка. Внезапно оставшиеся шесть машин остановились, круто развернулись, подобрали экипажи с подбитых машин и автоматчиков, затем на большой скорости ушли в восточном направлении.

Рота войск НКВД отходила вдоль восточного берега Егорлыка одной колонной с артиллеристами, которые потеряли в бою с автоматчиками восемь человек, две автомашины сгорели во время бомбежки. Теперь пару пушек привязали за станины проволокой к шведовским ЗИСам; пушки кидало из стороны в сторону, они то и дело готовы были опрокинуться, сдерживая скорость движения.

Появились первые потери в роте. Четвертый взвод под руководством политрука бросился в штыковую атаку, смял автоматчиков, но семеро бойцов погибли, трое возвратились с ранениями. Получил легкое ранение и Лаховский. Осколок вражеской гранаты по касательной рассек кожу на макушке.

— Был бы чуть ростом повыше, — шутил он потом, — хана бы мне.

Утром на ясном небосводе далеко впереди показались темно-серые громады. Бойцы попервоначалу приняли их за грозовые тучи — дождь, наверное, будет. Но темнобурые облака стояли неподвижно по всему горизонту. Горы!

Последние месяцы Анатолий только и видел ровные степные просторы, теперь вокруг нагромождение холмов предгорий Большого Кавказа. Сплошь и рядом сумеречные, поросшие кустарником балки, глубокие овраги, узкие промоины — все в напряженной тишине.

Железнодорожный мост и переправа через Егорлык оказались взорванными. Перейти вброд на другую сторону реки не удалось. Пришлось продолжать движение по правому берегу. Перебравшись через железнодорожное полотно, колонна была остановлена на КПП войск НКВД. Как оказалось, здесь несло службу одно из подразделений 19-й дивизии НКВД, отходящей от Маныча. Командир батальона в беседе со Шведовым сообщил, что части 37-й армии отходят на Ставрополь, Пятигорск, связи с командованием войск НКВД по охране тыла нет, а у него задача: после прекращения службы заграждения взять под охрану в Ставрополе консервный и мукомольный заводы.

— Давай двигать вместе, веселее будет, — предложил командир батальона.

— Мне бы артиллерию передать кому-нибудь.

— Не торопись, авось пригодится. Да, у меня есть два снайпера из гарнизона по охране мостов через Маныч. Возьмешь?

— С радостью.

Шведов с комбатом уточняли маршрут движения на Ставрополь, когда прибыли снайперы.

— Ефрейтор Бодров, — представился старший.

— Че, че, че? — с удивлением уставился на подошедшего Анатолий. — Еще раз повторите.

— Ефрейтор Бодров, — недоуменно повторил Николай Дмитриевич.

— А Сергей вам не родственник?

— У меня есть сын Сергей.

— Но он мне говорил, что у него отец — шофер.

— Совершенно верно. Это на войне я стал снайпером.

— Чудеса! Не отлучайтесь от меня далеко, как только появится свободная минутка, я вам расскажу о Сергее. Мы с ним вместе с весны, расстались всего несколько дней назад.

Однако поговорить с Анатолием Николаю Дмитриевичу на этот раз не удалось. Командир 19-й дивизии по каналам связи передал приказ штаба войск НКВД по охране тыла: роте Шведова с артиллерийской батареей, минуя Ставрополь, отойти на Невинномысск, где организовать службу войскового заграждения.

Изменение задачи заградотряду в районе Кавказа связывалось со сложной оперативной обстановкой в тылу фронта. Отходящие сюда войска НКВД часто привлекались для ведения боевых действий. Служба войскового заграждения была организована лишь на отдельных, наиболее важных направлениях, но этого оказалось совершенно недостаточно. Неконтролируемые потоки эвакуированных граждан, беженцев, неорганизованно отходящих людей в военной форме, преступники всех мастей, разбежавшиеся во время бомбежек конвоев заключенные, многочисленные транспортные средства с грузами и охраной волнами захлестнули Ставропольскую возвышенность, а затем весь Кавказ и осели там. Военный совет Северо-Кавказского фронта вынужден был выводить войска НКВД из боя и привлекать для наведения порядка в тылу. Для выполнения задачи использовались даже подразделения Красной Армии. Тем не менее меры оказались во многом запоздалыми. Проникнув в горы, преступный элемент в короткие сроки стал объединяться сначала в небольшие, а затем и в крупные бандформирования. Появились банды местных националистов, открыто выступающих против Красной Армии. Используя эти обстоятельства, немецкая разведка предприняла массовую заброску на Кавказ своей агентуры и диверсионных групп для руководства бандами, разведывательной и подрывной работы в прифронтовой полосе.

Рота Шведова была уже готова к маршу, когда поступила новая команда: действовать в качестве авангарда отходящих частей 37-й армии, не допустить внезапного нападения десантов противника и бандформирований на войсковые колонны. Автотранспорт и артиллерийскую батарею следовало передать полку 19-й дивизии войск НКВД, передвижение осуществлять пешим порядком.

— Удар ниже пояса, — возмущался политрук. — Автомашины нам самим нужны.

— Что бог ни делает, все к лучшему, — невозмутимо ответил командир. — Война научила меня сдерживать нервы, как бы резко ни менялись обстоятельства. Того и вам желаю.

— Но это же несправедливо! В политотдел буду докладывать! — искренне негодовал Лаховский.

— О чем? О решении старшего начальника? Лишь мы сами можем помочь себе в нынешних условиях. На это давай настраиваться.

Подошел крепкого телосложения старшина, представился командиром взвода автоматчиков. Смелый взгляд, загоревшее суровое лицо со сдвинутыми у переносицы бровями придавали ему вид человека, на которого можно положиться.

— Мне приказано отходить на Невинномысск вместе с вами, — доложил он. — Имею в строю тридцать автоматчиков, полностью вооруженных и экипированных для выполнения задачи.

— Видишь, политрук, нет худа без добра.

Вскоре к роте присоединились два отделения саперов во главе с младшим лейтенантом. Это они взорвали мост через Егорлык и теперь замыкали колонну.

Авангард под командованием Шведова шел вдоль берега неширокой, но быстрой реки. Слева возвышалось поросшее кустарником и высокой сочной травой плоскогорье, справа круто поднимался склон горы в яркой зелени деревьев. Вода в реке с шумом перекатывала небольшие камни, нарушая тишину.

Николай Дмитриевич с интересом наблюдал окружающий мир, чужой, неласковый, угрюмый; кругом — нагромождение камней, группы деревьев чередуются с обширными полянами, ни единой птицы почему-то не видно. Когда солнце зашло за гору, сразу потянуло свежестью. В составе огневой группы Николай Дмитриевич постоянно теперь находился вблизи командира роты, но говорить с ним пока не удавалось. Радовало, что Сергей жив и здоров.

Окружающая местность не нравилась и Анатолию. Очень удобно здесь организовать засаду: не увидишь и не услышишь противника. После бескрайних степных просторов здесь явная ограниченность обзора, даже небеса полузакрыты. Все это удручающе действует на бойцов: напряженные лица, не слышно шуток, мало разговоров.

— Это временно, — успокаивает командир политрука. — Попривыкнем. Мне тоже не по себе. Вы возглавьте третий и четвертый взводы, отделение саперов — чем черт ни шутит, когда бог спит. Саданут из засады залпом, обезглавят роту. Со своей группой наберите дистанцию метров сто, выделите боковой дозор на ту сторону реки. В случае чего, выходите противнику во фланг и атакуйте. Взвод автоматчиков выдвину вперед, он будет обеспечивать развертывание роты на случай нападения.

Умный человек тот, кто может заранее продумать, предвидеть ход и результат своих действий. Не каждому это дано, но настоящий командир такой способностью обладать обязан, иначе не повезет подчиненным в боевой обстановке.

Одиночные выстрелы справа прозвучали внезапно. Пуля сорвала с Анатолия фуражку. Тут же послышались автоматные очереди ППШ. По команде «к бою!» рота по обеим берегам реки в цепи короткими перебежками пошла вперед, охватывая ельник, откуда велась стрельба. Боковой дозор1 автоматчиков был обстрелян неизвестными, когда он выходил из лощины. Один боец был убит, да шальная пуля угодила в фуражку командира роты. Взвод автоматчиков атаковал место засады, но там никого не оказалось. Лишь примятая трава за деревьями да свежие стреляные гильзы напоминали: здесь только что были люди.

«Не может быть, — рассуждал Шведов, — чтобы небольшая группа людей отважилась напасть на колонну войск. Где-то поблизости должны быть более крупные силы противника».

В каждом взводе в дозоры было выделено по одному отделению. Авангард теперь прикрывался слева и справа двумя, впереди одним отделением автоматчиков, а сзади саперами. В таком построении, в полной боевой готовности и рассредоточенных колоннах подразделения продолжили путь.

Выстрелы вновь загремели внезапно, но теперь сразу с двух сторон. Николай Дмитриевич рывком бросился за ближайший валун, с другой его стороны оказался неразлучный после Маныча Кутланбаев. Интенсивный огонь велся с противоположного берега, оттуда, где возвышалась сопка с крутыми склонами и густым кустарником у подножия. Наметанным глазом снайпер сразу обнаружил пять-шесть человек, стрелявших с ее вершины. Их плохо укрытые головы просматривались между камнями; при выстреле каждый стрелок высовывался из-за укрытия. Узкие глаза казаха сузились еще больше, все его тело напряглось. Выстрел, и одной головой на сопке стало меньше. Через минуту оттуда огонь уже не велся. Из-за соседних валунов два других наших снайпера вели огонь в сторону деревьев, где укрывались напавшие на колонну люди. К этому времени стрельба слышалась уже со всех сторон. Неожиданно в валун поверх головы Николая Дмитриевича ударила пуля и с затухающим жужжанием рикошетом ушла вверх. Кутланбаев оттолкнулся руками о землю, будто пружиной подбросил свое тело, крутнулся, отскочил назад и в следующее мгновение уже вел огонь по склону. Не так стремительно, но развернулся и Николай Дмитриевич, отполз за укрытие. Вести стрельбу ему теперь стало неудобно: валун оказался справа. Непривычно наблюдая левым глазом через оптический прицел, он заметил, как из-за насыпи впереди показался сначала ствол ручного пулемета, а затем голова человека. Николай Дмитриевич выстрелил второпях, но пулеметчик открыл огонь, плечи его начали дергаться в такт выстрелов. Снайпер нажал на спусковой крючок еще раз, и пулемет упал на насыпь. Его тут же подхватили руки другого человека, но и он разделил участь предыдущего пулеметчика. Кутланбаев не промахнулся с первого выстрела.

Постепенно стрельба стихла. Насчитали двадцать четыре трупа нападавших; раненых, видимо, увели с собою оставшиеся в живых, не оказалось на поле боя и брошенного оружия. Убитые — заросшие бородами, неряшливо одетые люди без документов, кто они — неизвестно. Зачем, спрашивается, надо было нападать на войсковую колонну? Ответ только один: задержать продвижение отходящих частей. Значит — враг, банда.

Понесла потери и группа Шведова. В каждом взводе по двое убитых, три-четыре раненых, у автоматчиков погибли пять бойцов; лишь саперы все уцелели. Получил ранение командир роты, когда вел наблюдение за действиями подчиненных. Пуля ударила в укрытие, осколки камня брызнули в лицо, впились в кожу. Теперь он с перевязанной щекой проверял состояние подразделений после боя.

Еще видны были горы, деревья, кусты, когда командир роты объявил привал. Бойцы устраивались поудобнее среди камней, развязывали вещевые мешки. И как-то вдруг разом роту окутала непроницаемая темнота. Все пропало из виду. Кажется, первый раз за время войны Шведов растерялся. Появилось ощущение вакуума. Вроде бы рядом подразделение, живые люди, а в шуме реки и кромешной тьме никого не видно и ничего не слышно. Стало холодно, пришлось раскатывать слежавшуюся за лето скатку. Ординарец всегда был рядом, а сейчас отошел на минутку и пропал. Позвал негромко — никакого ответа. Неожиданно вдалеке слева взвились две ракеты, потом еще; в их мерцающем свете Анатолий увидел свою роту. Бойцы стояли, повернувшись лицом к свету. Шок!

Шведов через посыльных, которые оказались рядом, передал приказ: в каждом взводе выставить секреты, отдыхать до утра.

«Спасибо немцам, — размышлял он, глядя на взлетающие ракеты, — не оставили наедине с этой липкой темнотой. А почему взлетели ракеты? Противника там не должно быть».

Когда люди успокоились, командир роты с политруком проверили организацию охраны в подразделениях.

— Держались в бою неплохо, — подытожил Анатолий действия Лаховского.

— Не везет мне, — жаловался политрук, — осколок камня при стрельбе отскочил в ухо, теперь оно все время зудит и ноет.

— Радуйся, что не пуля угодила, тогда не было бы никаких ощущений. Сходи к саперам, пусть вокруг расположения группы поставят противопехотные мины натяжного действия, они у них есть. Ночью побудьте в расположении третьего и четвертого взводов.

Посетил командир роты и снайперов. Они долго говорили с Николаем Дмитриевичем о Сергее, созданной им огневой группе, снайперском отделении. Анатолий рассказал, как выходили из окружения, как встретили землячек из Батурино.

— А как их зовут? — поинтересовался Николай Дмитриевич.

— Одну Зиной, другую Наташей.

— А какая у Зины фамилия?

— Донцова.

— Ну и ну…

— Чё, чё, чё?

— Это же его подружка. Она провожала Сергея в армию, обещала ждать. Потом у них что-то расстроилось. Ну и ну… — вновь повторил Николай Дмитриевич.

После этого Анатолию расхотелось рассказывать отцу друга, при каких обстоятельствах они встретили Зину.

Поутру, едва группа прошла несколько километров, дозор задержал идущего навстречу человека — пожилого мужика в брезентовом плаще с капюшоном и клюкой в руке, на которую тяжело опирался при каждом шаге. Он с трудом выговаривал слова по-русски, много жестикулировал. Его седые волосы и борода топорщились во все стороны, что вызывало улыбку. Но поведал он о серьезных вещах: бандиты только что забрали у него, колхозного пастуха, свыше двухсот баранов и погнали в горы.

— Далеко это? — поинтересовался командир роты.

— Нет, дарагой, уже рядом. Ваапще очэнь знаю тропы, поведу солдат, — он показал сомкнутыми пальцами, как он выведет бойцов навстречу бандитам.

— Сколько преступников?

— Падажды… кажись, пят с ружьями.

— Сколько понадобится времени?

— Два час, — заверил пастух.

Лаховский с отделением четвертого взвода и пулеметом двинулись за проводником. Дорога круто шла вверх, под ноги то и дело попадались мелкие камни, бойцы чертыхались, опирались на приклады винтовок. По лесу группа шла без дороги и тропинок, известным только проводнику путем. То справа, то слева появлялись невысокие скалы, покрытые лишайником, потом возникла каменная глыба, похожая на голову льва. И вдруг из-за нее появился человек.

— Вано, кто с тобой?

— Свои, свои…

Оказалось, это второй пастух угнанной отары, помоложе, пошустрее в разговоре и в движениях. Он и повел дальше группу бойцов наперерез бандитам.

Забрались на обрывистую скалу. Сверху местность как на ладони. Здесь, по мнению пастуха, должны пройти угонщики.

Сначала вдалеке послышалось блеяние, потом из-за деревьев показались овцы. Бандиты шли полукольцом позади стада, длинными палками поторапливали медлительных животных. В руках погонщиков не ружья, а автоматы IIIIITT.

Только один залп прозвучал в лесной чаще, и отара двинулась в обратном направлении. Шесть автоматов — трофей! Новенькие, не потертые, по паре магазинов с семьюдесятью одним патроном в каждом.

Шведов выпросил у командира взвода автоматчиков еще четыре IIIIITT и сформировал во втором взводе одно отделение, полностью вооруженное автоматами.

Николай Дмитриевич с Кутланбаевым лежали возле крупного валуна, тихо вели беседу о делах житейских, о фронтовых говорить не хотелось.

— Как живут казахи? — спросил Николай Дмитриевич.

— Ничего. Помаленьку. Кое-что есть, кое-чего нету. Если бараны есть, жить можно. Коля, — так назвал Кутланбаев Николая Дмитриевича, — а у вас какая жизнь?

— Тоже всяк-лп. До войны жили неплохо.

— Мы тоже неплохо. Но мало счастья в жизни казахов, на всех его не хватает, а нужды хоть отбавляй.

— В огородах у вас что-нибудь растет?

— Мой дед говорил: «Если весной под каждый куст положить ведро навоза, расти будет все».

— А у нас чернозем, земля без навоза родит. Из навоза мы кизяки делаем, иначе зимой топить печь будет нечем.

— Хорошая земля — это богатство!

5 августа противник захватил Ставрополь и начал развивать наступление на Минеральные Воды и Невинномысск, Григорьевск. К этому времени 37-я армия отошла и приступила к подготовке обороны по рекам Калаус и Янкуль. Отход войск уже в горах всколыхнул осевший здесь люд, местное население. Вместе с отступающими подразделениями по назначенным для них маршрутам, а также вне дорог и троп, по лесам и зарослям кустарников, шли вооруженные и невооруженные гражданские лица, одиночки военнослужащие. В горах то и дело слышалась стрельба, участились случаи нападения неизвестных лиц на плохо охраняемые войсковые штабы частей и подразделений. Передвигающиеся массы людей бесцеремонно вклинивались в колонны отступающих войск на узких дорогах и тропах, заполняли немногочисленные удобные места для размещения войск. Стало затруднительным осуществлять какие-либо скрытые действия, маневры. В этих условиях рота Шведова приступила к выполнению задач службы заграждения на тылах левого фланга армии.

Командир роты создал четыре взводных КПП с интервалами метров пятьсот на имеющихся мало-мальски заметных тропах. Но как только эти пути оказались перекрытыми, движение по ним почти прекратилось. Укрываясь за деревьями и кустарником, скалами, валунами, основная масса людей стала обходить КПП. Задержанные граждане, как правило, не имели документов. Шведов с политруком теряли много времени на выяснение фамилий, подтверждение их. Все это изматывало тело и душу. А главное, навести порядок передвижения людских потоков не удавалось. Приказ командования фронта прекратить бесконтрольное передвижение в прифронтовой полосе оставался невыполненным. Некуда было девать задержанных, после изъятия оружия командир роты вынужден был отпускать их.

За первые два дня службы Шведов сформировал из одиночек и мелких групп военнослужащих стрелковую роту, вооружил ее частично имевшимися винтовками, включил на выполнение задачи войскового заграждения в интервалах между КПП. Сразу же резко возросло количество задержанных, в том числе дезертиров и уголовников.

В последние дни, когда появлялись короткие минуты отдыха, Анатолия стали одолевать воспоминания. Когда ему исполнилось восемь лет, они с отцом гостили у родственников в станице Апшеронской. Давно это было, но горы он не забыл. Жителю степной деревушки они казались волшебными. Тогда стояли теплые солнечные дни, приходило много гостей, в лесу взрослые и дети собирали ягоды. И там была красивая девочка Оля. В розовом коротком платьице, бойкая и подвижная, она с первого дня знакомства полностью завладела его вниманием. Странно, как долго ее образ жил в душе юноши.

В суматохе повседневной боевой службы не оставалось времени на посторонние мысли. Но оказавшись в горах, Анатолий вдруг по-особому явственно стал вспоминать ту зеленую поляну и маленькую девочку в цветущем саду. Непременно хотелось воскресить, удержать в сознании воспоминания детства. Но далекие видения всякий раз стали вытесняться ярким образом Зины. Зная теперь их истинные отношения с другом, Анатолий стремился выбросить из головы мысли о ней, но, помимо его воли, они вновь и вновь возвращались. Хотелось опять превратиться в того мальчугана, избавиться от навязчивых, но таких приятных мыслей о Зине. «Ведь не мог и подумать, что так станется». Вновь появилась поляна, красивые горы, родители, гости… Оля… Вспомнилась вдруг Наташа…

Ординарец тряс за плечо. Грезы отступали. Разливалось сияющее утро. Свыше сотни задержанных ожидали рассмотрения своих дел.