В воскресенье Вадим Бодров с разнокалиберной ватагой пацанов пошли купаться на Казенный пруд. На небесах ни единого облачка, тепло, солнечно. Водоем находится в километре от окраины Батурино. Пруд большой, шириной не менее ста метров и три-четыре километра в длину, с несколькими рожками, как называют его ответвления, и даже с двумя небольшими островками. Вода здесь чистая, сверху теплая, а если нырнуть, можно почувствовать холодные родники. По берегам Казенного не растут чакан, куга, камыш. Пруд голый, не обжитой, глубокий. Рыбу здесь ловили. На удочку попадались чаще пескари, а приволочку когда тянули, вылавливали десятки килограммов карасей, линя, плотвы. Водились здесь в большом количестве раки. Вадим иногда тоже ходил порыбачить. Но ему постоянно не везло. Если соседи на удочку ловили их десятками, ему попадались на крючок единицы. Редко когда мать могла нажарить полную сковородку.

Ребята купались, загорали, соревновались в плавании, играли в чехарду. Ближе к обеду набрали кучу прошлогоднего бурьяна, сухих коровьих лепешек, развели костер и стали ловить раков. Обрывчик под водой у берега не больше полуметра, а рачьих норок много. Каждый неробкий пацан мог сунуть в норку руку, и улов в кулаке. Сразу же из воды рак летит в костер. Как только он приобретет бурую окраску, обед готов. Мальчишек много, добыча разных размеров, чей где — не разберешь, но надо не проглядеть. Поэтому рак не всегда успевает сильно изменить цвет. В веселом гомоне, с шутками да прибаутками, с отбиранием друг у друга не успевших побуреть раков проходил обед.

Веселой гурьбой возвращались по домам.

…Отец лежит на кровати, мать сидит на стуле возле него, Лида за столом, вся в слезах.

— Что случилось? — спросил Вадим с тревогой.

— Война. — Мать с трудом выговорила страшное слово.

— Какая война, с кем?

— Опять немцы, черт бы их всех побрал.

— Так ведь договор…

— Многие уже получили повестки в военкомат, но отцу пока не принесли. — Мать громко всхлипнула.

Наутро столпотворение около военкомата. Справа и слева от крыльца, вдоль дощатого забора прямо на земле, разложив на рушниках домашние припасы, расставив рюмки и водку, сидят семьями мобилизованные. Прибывают и прибывают все новые группы людей из хуторов. Дети льнут к отцам, жены и родители в слезах. Подходят друг к другу родные и знакомые, пьют за благополучное возвращение, мужчины стараются сдерживать слезы. Кто-то попытался заиграть песню.

Но она на полуслове оборвалась.

Вместе с уезжающими толпа медленно движется к вокзалу. Печальная процессия. Эшелон должен подойти вотвот, а люди не торопятся. Работники военкомата уговаривают, просят: «Товарищи, побыстрее, пожалуйста».

Да кто их слушает.

На вокзале сплошной гомон, наказы, прощальные слова.

— Господи милостивый…

— Война, мать ее-перемать…

— Ой, батюшки-свет…

Вечером приехал дед Дмитрий, пришел Иван Дмитриевич, оговорили, как жить семьям, если отца и дядю заберут в армию.

После ужина Лида позвала Вадима на крыльцо: «Дело есть». И рассказала, что к Зине каждый вечер ходит учитель математики, Иван Степанович, готовит ее для поступления в институт. Занимаются делом они мало, а вот провожает она его долго, мать никак не дозовется.

— Дык она же хотела учиться на врача, зачем ей математика?

— Мне тоже это непонятно. Но он старше ее на восемь или десять лет, — развела в задумчивости руками Лида. — Вчера мы с нею в кино сидели вместе. Без конца крутится, вертится, вся как на иголках, с ребятами заговаривает, хихикает.

— А мне она никогда не нравилась. Вертихвостка, больше никто. Чего Сергей нашел в ней хорошего?

— Нет, она красивая. Напишу я ему, — после минутного молчания продолжала Лида, — пусть знает все как есть.

— Ты что, очумела? Он, наверное, уже воюет, гам же где-то находится. Плохие вести ему сейчас не нужны.

А Сергей в это время о войне и не подозревал. Накануне, в пятницу, резервная рота капитана Лютова получила задачу ликвидировать штаб крупного бандформирования севернее города Дрисса в районе стыка границ Белоруссии, Латвии и Литвы. О его местонахождении поведали захваченные днем раньше протрезвевшие бандиты. Штаб руководил несколькими диверсионными и бандитскими группами, имел постоянную связь с другими подобными формированиями. Задачу знали лишь командир роты и его помощник по политической части, политрук Коблович. Личному составу она станет известна только непосредственно перед конкретными действиями. Таково правило для соблюдения режима секретности.

3-й мотострелковый полк оперативного назначения, в составе которого числилась резервная рота, находился в это время в Литве, где совместно с 1-м Каунасским и 5-м Рижским полками НКВД выполнял задачи по уничтожению диверсионных групп и нацоналистических банд.

К месту назначения подразделение выехало на пяти автомашинах повышенной проходимости. Ночью миновали Ригу, весь день бойцы отдыхали в лесу в районе Скривери, с наступлением сумерек двинулись на Даугавпилс. Город миновали под утро, а дальше путь лежал по проселочным дорогам в объезд населенных пунктов.

Погода стояла теплая, ни ветерка, воздух по-летнему мягок, кругом зелень первозданная. Стоит остановиться и заглушить работающие двигатели автомашин, слышны птичий гомон, запахи раннего лета, земля притягивает полежать на травке. Правда, утром с юга несколько минут кряду слышался сплошной гул, вроде бы самолеты кружили.

— Аэродром где-нибудь недалеко, — высказал предположение Федор.

В двух километрах от места отдыха по карте значилось небольшое село. Вышли на опушку леса. В бинокль видно: село взбудоражено, люди бегают туда-сюда, торопятся. На трех зданиях вывешены неизвестных расцветок флаги, явно не советские. Командир роты подозвал взводных, Кабловича.

— Может, бандиты захватили село? Не похоже, — озабоченно рассуждает он вслух, — вооруженных людей не видно.

— Флаги вроде бы литовских националистов, — определил политрук, — выходит, село захвачено.

— А вон один флаг красный, а вроде бы с пауком каким-то, — несмело заметил Бодров.

Все посмотрели в том направлении, куда показывал старший сержант.

— Совсем ничего не ясно, — насупился Л ютов.

— Может, наведем здесь порядок и двинемся дальше? — предложил политрук. Его широкоскулое лицо заметно побледнело.

— Атакуем, пока нас не ждут.

Брови командира роты резко взметнулись вверх.

— У нас другая задача, — отрезал он. — Кроме своих, нам нельзя ввязываться в другие дела.

Решили объехать стороной населенный пункт. Пока наблюдали, объезжали село по бездорожью, день закончился. Решили с рассветом продолжить движение. Ночью в каждом взводе выставили часовых, заложили секреты с четырех сторон. Не покидало появившееся с утра чувство тревоги. Что-то было не так. К тому же всю ночь слышался гул летающих самолетов. Бойцы и командиры больше бодрствовали, чем отдыхали, а перед рассветом без команды все уже оказались на ногах. Впереди по карте значилась улучшенная грунтовая дорога. Было решено быстро и незаметно ее пересечь.

Но когда развернутым фронтом подошли к опушке леса, увидели впереди что-то непонятное. Словно в немом кино по грейдеру сплошным потоком молча шли люди: в одиночку, группами, с детьми, рюкзаками, тачками и велосипедами, нагруженными домашним скарбом.

В это время с фланга к подразделению вышла большая группа красноармейцев. Как выяснилось, это была передовая рота батальона 11-й армии, совершившая марш к границе.

От командира узнали: война!

— Какая война, с кем? — недоверчиво спросил Лютов. — Какая война? — повторил он.

— Вы что, с Луны свалились? Германия без всякого объявления напала на СССР. Боевые действия наши войска ведут по всей западной границе.

— Ну, дела! А почему идете не по дороге?

— Сами видите, что творится! Пытались, да куда там. Техника пошла окольными путями, по обочине много мелкой гальки, бойцы через пару километров без ног останутся. К тому же лес нас маскирует от авиации противника. Вам как подразделению НКВД советую идти к Полоцку, на линию старых укрепрайонов. Там вроде бы планируется собирать разрозненные группы всех войск. Иначе попадете к немцам.

— У нас задача ловить бандитов.

— Бандиты и диверсанты теперь в лесах не скрываются, переместились в города и другие крупные населенные пункты, стреляют нам в спину с крыш и чердаков. Во время артналетов, бомбежек их выстрелы почти не слышны, и трудно определить, откуда ведется огонь.

После короткого совещания с командирами взводов рога оперативных войск НКВД двинулась в направлении Полоцка.

Подтверждения слов армейского командира ждать пришлось не долго. Когда объезжали стороной по открытой местности село Засолье, наводненное потоками уходящих на восток мирных граждан, с его окраин по колонне автомашин было произведено несколько выстрелов из винтовок. Один боец из третьего взвода был убит, двое получили легкие ранения. Откуда стреляли, определить не удалось. Лютов запретил вести ответный огонь неизвестно куда. Погибшего красноармейца похоронили в ближайшей роще. Дальнейшее движение пришлось совершать в пешем порядке, в рассредоточенных взводных колоннах. Облегченные автомашины передвигались по целине вслед за подразделениями от укрытия к укрытию.

Ближе к вечеру Сергей, стиснув зубы, смотрел, как два самолета с крестами низко-низко летали вдоль дороги взад и вперед и расстреливали мечущихся внизу людей. Видели ведь гады — не было там военных. Одни женщины да дети. И ничего поделать было нельзя. Беспомощность озлобляла бойцов. Когда в лесу столкнулись с экипажем сбитого немецкого бомбардировщика, ни у одного бойца рука не дрогнула.

С рассветом произошла внезапная встреча с диверсионной группой из восьми человек. Одетые в красноармейскую форму, они первоначально не вызвали подозрений. Командир первого взвода попытался подозвать к себе старшего группы, назвал себя. В ответ автоматные очереди. Но диверсанты переоценили свои возможности, были охвачены с фланга вторым взводом и по команде Бодрова в считанные минуты перестреляны.

В роте пополнились трофеи: пятнадцать автоматов, радиостанция диверсантов, три десятка толовых шашек, бикфордов шнур, несколько литров спирта, шоколад, полный ранец патронов к автомату.

Во второй половине дня выехали на лесную дорогу, по ней продолжали движение еще километра четыре. Остановились возле высоты метрах в ста от грейдера. На дороге ни единой живой души. Сразу за кюветом с другой стороны полосками воды просвечивается поросшее осокой и камышом болото.

«Хорошо бы по грейдеру сделать рывок на автомашинах, но уж больно тихо вокруг».

Размышления командира роты прервал шум работающих двигателей. На дороге показались три мотоцикла BMW с пулеметами. Ехали экипажи не спеша, настороженно. Машины, оружие, серо-зеленая форма мотоциклистов, рогатые каски. Немцы!

Лютов подозвал командиров взводов.

— Можно полагать, проследовало дозорное отделение. Через несколько минут здесь появится походная застава какой-то большой колонны. Застава — усиленный взвод, уничтожить который нам вполне под силу. Пока немцы разберутся что к чему, их движение на какой-то период будет приостановлено, а мы за это время отойдем на несколько километров, а там видно будет. На высоте организуем засаду.

Рота приготовилась к встрече противника.

Вскоре на дороге появились четыре тупорылые автомашины с солдатами. Примкнутые штыки бликами отсвечивали на солнце.

Когда вся колонна оказалась перед фронтом засады, командир роты подал команду: «Огонь!»

Бойцы залпом ударили по вражеской колонне. И разом машины уткнулись носами в кювет, подставив под огонь задние борта. Одна из них загорелась. Заметались, закружились, задергались, завопили солдаты в чужой форме.

— Захватчики… так вашу мать…

Одиночные ответные выстрелы противника быстро прекратились. Было уничтожено и дозорное отделение противника. Живыми оказались все водители автомашин, один фельдфебель у тпор легко раненных солдат. В кузов немецкой машины наспех побросали винтовки, два ручных пулемета, посадили связанных немцев, вывели на дорогу свои автомашины.

Бодров на единственном уцелевшем мотоцикле вместе с Федором и Васильевым получили от командира роты задачу: в случае появления на хвосте колонны противника держать его на короткое время, а затем догнать колонну.

На предельной скорости рота рванулась на восток.

Развернули мотоцикл так, чтобы можно было вести огонь из пулемета вдоль дороги. Колонна ушла, шум ее моторов постепенно затих. Опять тишина первозданная, дует легкий ветерок, да лягушки в болоте концерт устроили. Отведенное командиром роты время в этом благодатном месте закончилось. Можно догонять колонну. Но тут на большой скорости из-за поворота показался сначала один «цундап» с пулеметом, за ним на некотором удалении второй.

— Федор, бей по второму, а мы с земляком по ведущему.

Огонь открыли одновременно. Второй мотоцикл сразу вильнул влево и перевернулся. Другие мотоциклисты непрерывной очередью с ходу начали вести огонь вдоль дороги. Был ранен Васильев в левое плечо, но автомат не выронил. Виляющий из стороны в сторону и прыгающий на ухабах мотоцикл немцев затруднял Бодрову ведение прицельного огня. Перенес огонь по нему и Федор. Машина немцев крутнула вправо в кювет и перевернулась.

Сергей с экипажем стали разворачивать свой мотоцикл, когда сзади долетел звук пулеметной очереди. Это второй мотоцикл немцы поставили на колеса и с ходу повели огонь. Быстро вперед! Дорога полукольцом уходила вправо, немецкому пулеметчику не удавался прицельный огонь, а Федор был бессилен что-либо сделать. Сергей прибавил скорость так, что коляска с пулеметчиком то и дело повисала в воздухе на выбоинах дороги. За очередным поворотом резко затормозили, остановились, развернули пулемет; на прямую полосу грейдера выскочили преследователи. Пулеметным и автоматным огнем Федор с Сергеем в считанные минуты превратили вражеский дозор в груду металла и трупов.

Посадили раненого бойца в коляску, и вперед.

— У дубины два конца, — улыбаясь, резюмировал Федор.

К рассвету рота вышла к Западной Двине юго-восточнее Полоцка, переправилась по наведенному саперами мосту и к вечеру прибыла в расположение штаба 46-го укрепрайона. Там кипела работа по приведению в боевую готовность имеющихся долговременных огневых точек.