Состояние вдохновения дает позитивные эмоции, позволяет получать и плодотворные результаты. В состоянии вдохновения более целостно воспринимаете мир, более глубоко и проникновенно, вовлекая интуицию. Например, один из санкт-петербургских психологов установил зависимость интуиции от прослушивания стихов, переключения на поэтическое восприятие мира. Удивительно, что интуитивные способности увеличиваются от таких вроде бы ненужных для современного практичного человека вещей, уделять внимание которым не считается важным. Оказывается, когда люди читают стихи разных авторов, у них как будто что-то пробуждается, очищаются какие-то важные каналы, связывающие душу человека со всем миром.

На сегодняшний момент все в большей степени развеиваются сомнения в том, что искусство и успешность людей – это вещи, взаимодополняющие друг друга. Сегодня мы просто обязаны связать их вместе через такие понятия, как талант, вдохновение. Искусство, на мой взгляд, является чрезвычайно эффективным настройщиком, учителем человеческой души. Оно обучает ее самому главному – состоянию вдохновения. И когда человек слушает по-настоящему гениальную, талантливую музыку, не примитивизирующую музыку, а именно талантливую, когда созерцает гениальные картины, на создание которых было потрачено много усилий, которые сами создавались в состоянии вдохновения, какого-то пика, взлета человеческого духа, победы, совершенства, то это и его взлет, внутри себя он проживает те же самые состояния.

Отчасти дело здесь может быть в том, что человек развивается, подражая другим. Сегодня эта концепция получила дополнительное подтверждение в ходе изучения так называемых зеркальных нейронов. В мозге активируются те же самые клетки, как если бы человек сам выполнял те действия, за которыми он наблюдает. Но я не думаю, что можно все свести к процессам прямого подражания. Сейчас очевидно, что человеку доступны глубокие уровни эмпатии, контакта, проникновения. Я хочу сказать, что когда вы видите, слушаете, воспринимаете мир особым образом, а обычно люди отучены от этого типа восприятия, тогда пробуждается вдохновение. Произведения искусства – важнейшие парадные двери, порталы, ведущие в мир вдохновения, интуиции, целостности, развития способностей.

Среди ученых, кто всерьез стал изучать эту роль искусства, одним из первых был Карл Юнг. Благодаря его трудам язык искусства стал восприниматься как лекарство, необходимое для души современного человека, как язык целостности, язык важной информации, которая должна восприниматься как руководство. Здесь мы не будем заострять внимание на сложных и актуальных понятиях, введенных аналитической психологией: индивидуация, архетипы, коллективное бессознательное, символы, Самость. Но в целом главное – когда мы начинаем воспринимать искусство, настраиваясь на восприятие красоты, переживая, ощущая ее, идет процесс развития нашей целостности, индивидуальности, сопричастности к миру. И раскрываются крылья вдохновения.

С чем это связано? Прежде всего, давайте обратим внимание на существенные различия между так называемыми первичными и вторичными процессами. Это различение было сделано еще Зигмундом Фрейдом и остается как значимое для современных исследователей. Вторичные процессы – то, что человек осознает, планирует, контролирует. Это некая ограниченная версия реальности. Это ограниченные «карты мира», по которым обычно живут люди. Вторичные процессы ограничены самим типом социальной коммуникации, требующей однозначной интерпретации знаков.

Чтобы понять ограничения вторичных процессов, можно привести в пример сновидения. Смысл сновидений с трудом поддается нашему пониманию в силу самой своей природы. С точки зрения сознания, вторичного процесса, в мире сновидений все становится таким неоднозначным, запутанным, нерациональным. Если и есть в этом мире сновидческих грез какой-нибудь смысл, то воспринимается он только как отдаленные намеки, какие-то ассоциации, аналогии, скрытые метафоры, смешения. Зачем такая игра рациональному человеку, науке, стремящейся к ясности и очевидности?

Как уже говорилось, первым ввел понятие первичных процессов Зигмунд Фрейд, но он считал их более примитивными по сравнению с сознанием. Действительно, на языке первичных процессов говорят симптомы, болезни, иррациональные страхи, мучащие людей. Для Карла Юнга первичные процессы стали не только симптомами и аффектами бессознательного, но интегрирующим в системную целостность языком искусства, музыки, поэзии, живописи. Символы первичных процессов выражают то, что выходит за рамки ограниченного круга восприятий, позволяют передать невыразимую простыми знаковыми средствами мудрость целого. Поэтому можно сказать, что в первичных процессах заключается тайна творческой интеграции, способ ведания, развития жизни, ее наполненности бытием.

Известный системный аналитик Грегори Бейтсон, разрабатывая концепцию экологии человеческого разума, отмечал, что «простая целенаправленная рациональность, не поддержанная такими феноменами, как искусство, религия, сновидения и т. п., неизбежно патогенна и разрушает жизнь. Ее вирулентность возникает главным образом из того обстоятельства, что жизнь зависит от взаимосвязанных петель обуславливания, в то время как сознание может видеть только дуги таких петель, настолько короткие, насколько этого требует человеческая цель» [4, с. 177].

Сознание, с точки зрения Бейтсона, не имеющее поддержки бессознательного или первичного процесса, всегда должно тяготеть к ненависти, и не только потому, что уничтожить «того парня» весьма здравая мысль, но и по более глубоким причинам. Видя только дуги петель, индивидуум постоянно удивляется и неизбежно озлобляется, когда его тупоумные деяния возвращаются к нему как бедствия.

У сердца, или бессознательного, есть собственные рассуждения, о которых рассудок не имеет ни малейшего понятия. Эти алгоритмы сердца, с точки зрения Бейтсона, закодированы и организованы способом, тотально отличным от алгоритмов языка, такой доступ открывается (например, в сновидениях, искусстве, поэзии, религии).

Искусство учит воспринимать мир по-настоящему, ближе к реальности первичных процессов, ближе к реальности мира. То есть чувствовать то, что обычно скрывается за ограничениями знаков и стереотипов, оно учит существовать на границе первичных и вторичных процессов, синтезируя их в непостижимую целостность. Можно сказать, что искусство – язык сложности и экспрессии, того, что можно создать только на вершине своих возможностей.

Но бесполезно подходить к произведениям искусства с обычным, мирским способом восприятия. Этот обыденный способ видения мира, как его назвал Артур Дейкман – «объектный режим», не позволяет почувствовать целостность и сложность, скрытую гармонию связей и отношений. Хорошо об этом говорил российский философ Григорий Померанц. «То, что мы называем предметом, только узелок бесконечной сети, где все связано со всем и конец становится началом. Даже то, что физически легко обособить, – яблоко, например, – всего лишь миг в цепи отношений: яблони, почвы, солнца, ветра, сорвавшего плод…» [34, с. 215]. Люди смотрят и ничего не видят, кроме отдельных объектов, названий.

Такое, можно сказать, стереотипное видение мира функционально в том плане, что оно упрощает нам мир, экономит ресурсы восприятия человека, делает мир понятным и социально согласованным. В то же время оно как бы велит нам не смотреть глубоко и проникновенно, ничего не знать лишнего об этом мире, о других людях. В усиленном виде стереотипное восприятие – психология городского жителя, который перегружен информационными сигналами. Их так много, этих сигналов, что если уделять время каждому, то просто перегрузится психика. Здесь устанавливать контакт нужно только с отдельными важными людьми, отдельными знаками. Остальное не имеет особого значения. Но, к сожалению, получается так, что благодаря этой информационной перегруженности (стереотипизация мира – одна из форм психологической защиты, «бегства от сложности») мы отвыкаем смотреть глубоко, устанавливать контакт, прислушиваться к интуиции.

Представьте себе, что вы находитесь в каком-нибудь музее. Отстояли очередь, например, в Лувр или Эрмитаж, зашли в этот музей, и теперь нужно быстро просмотреть как можно больше картин. В конце концов такое времяпровождение может закончиться головной болью и пресыщением. Скорее всего, вы не получите самого главного, ради чего стоило приходить в музей. Не получите ни удовольствия, ни очищения, катарсиса, кроме возможности как бы поднять свой социальный статус, потому что знание искусства – признак аристократизма. Но психологически вы устанете, и ваше эстетическое начало не получит подходящей ему «пищи», «божественной сомы» вдохновения. Будете скрывать скуку и напрягать свое внимание для того, чтобы продолжать смотреть. А было бы гораздо лучше задержаться возле заинтересовавшей вас картины. Смотреть долго на эту одну картину. Потому что когда человек смотрит долго на одну картину, не торопясь и спокойно ожидая, тогда он может выйти за упрощенные формы поверхностного схематичного восприятия, перед созерцающим вдруг открывается нечто более глубокое, то непередаваемое словами, простыми знаковыми средствами, то, что можно назвать психологической атмосферой, энергией, какое-то живое и целостное восприятие мира, когда мир видимой реальности наполняется незримыми формами и связями. Отчетливо начинают ощущаться общее настроение, «подводные» течения энергии, цвета, формы. И чем дольше вы смотрите, тем больше открывается вам этой глубины и целостности.

Талантливые художники передают через специальные изобразительные средства свои необычные способы восприятия, как бы помогая войти в них, и в этом заключается особая магия искусства – разрывать сковывающую силу стереотипного восприятия мира, заново обновляя его подобно мифическим героям Джозефа Кэмпбелла, возвращая застывающим формам ума гибкость первичных процессов.

К сожалению, наша современная индустрия развлечений да и образовательная культура приучают людей скользить по поверхности. Быстрее, больше поглотить материала, информации, знания. Непонятно только, для чего нужно такое количество информации и вроде бы знаний, нагромождения фактов, не синтезированных вдохновением. И психика современного человека защищается от избытка информации. Потому что природа человека в том, чтобы устанавливать глубокий контакт и в таком контакте, как говорил Уильям Блэйк:

Об этой торжествующей силе восприятия строки Сергея Есенина про «буйство глаз и половодье чувств». Этот же тип восприятия незримо присутствует практически в каждой талантливой стихотворной строчке, музыке, живописи, танцевальном движении. Смысл его отчетливо передают и стихи Константина Бальмонта – русского поэта Серебряного века:

Современная культура – во многом массовая культура, уводящая от глубины к шуму повседневности, эрзац продуктов, как писал Бодрияр, культура соблазна, гиперреальности, соборов потребления и неизбежного разочарования. Человек с таким способом восприятия не может получить глубинного удовлетворения, ощутить глубокого контакта. Таковы мы, современные люди, пытающиеся восстановить контакт с чем-то очень важным, энергетийным, раскрывающим в принципе человеческие крылья способностей и талантов.

Совершенно другой тип восприятия мира характерен для состояния вдохновения. Я хочу обратить ваше внимание на современные исследования малоизвестной, таинственной связи времени и восприятия. Когда мы воспринимаем мир как необычный, свежим взглядом, как дети, которые впервые смотрят на что-то, течение времени для нас замедляется. Наоборот, привычность и стереотипность как бы сжимают психологическое время. Это печально, но так с возрастом все больше сжимается «шагреневая кожа» психологического времени. Как показывают социологические опросы, все, начиная со студентов, чувствуют это. Большинство людей начинают замечать ускорение времени ближе к тридцати годам [44].

Отметим пока, что когда исчезает новизна и свежесть восприятия, все кажется знакомым и привычным, тогда время психологическое течет очень быстро. И в результате человек не успевает ничего, что мог бы сделать.

А вот когда вы выходите за рамки обыденного, стереотипного восприятия, когда вы входите в эту глубину, тогда время начинает идти медленнее, его запасы у вас увеличиваются. И это вы можете обнаружить по простым, известным вам интересным феноменам. В незнакомой местности вам кажется сначала, что у вас много времени. Столько событий происходит за небольшой промежуток времени, и вы все успеваете. Потом потихонечку все исчезает куда-то. Новое становится привычным. Самое простое «злое волшебство», которое происходит с человеком.

Современный человек живет в очень сжатом, быстро несущемся времени. И это делает его неспособным улавливать какие-то тонкости, наслаждаться жизнью. И на самом деле ресурсы времени в стрессе и напряжении становятся ограничены. Парадоксально, но вместо того, чтобы спешить, благоприятно ввести себя в состояние глубокого созерцания, тогда времени на все – для мыслей, обработки информации – станет как бы больше. Поэтому когда вы не спешите, находите время, чтобы остановиться и глубоко воспринимать, установить контакт, вы получаете дополнительный «бонус» – ресурсы времени. Волшебство новизны и глубины восприятия.

На эффекты замедления времени в состояниях потока обращают внимание и многие спортсмены, достигшие мастерства. Об этом времени говорят как о нахождении в «зоне». Вот несколько таких отчетов для иллюстрации этой тайны замедления хода времени, сделанных людьми, достигшими серьезных успехов в различных видах спорта [44, с. 93]. «Создается впечатление, что время необъяснимо замедляется, как будто все вокруг начинает двигаться в замедленном темпе. Кажется, что у меня сколько угодно времени, я могу наблюдать, как ресиверы бегут по своим маршрутам… Я точно знаю, как мощно и быстро движутся эти парни, но все их движения кажутся мне похожими на танец или замедленное кино». «Если ты бежишь сотку правильно… эти 10 секунд растягиваются в 60».

Схожие эффекты замедления времени характерны для сновидений, их ближайшего «родственника» – художественного творчества, сверхвнимания, как сообщает ученый Стив Тейлор, восприятия и переработки больших потоков информации.

Искусство обучает очень важным вещам. С одной стороны, выходить за рамки ограниченного, стереотипного восприятия. С другой стороны – понимать глубину потенциальной целостности мира и устанавливать отношения именно с глубиной, а не поверхностью. И третье, что важно, у вас появляются ресурсы времени. Философ Пауль Тиллих определил такие моменты, в соответствии с древнегреческими представлениями, как Кайрос. В Древней Греции существовало несколько понятий, передающих контакт со Священным. Теменос – место встречи с богами и Кайрос – особый благоприятный момент удачи. Кайрос – это особый момент полноты времени, время, как писал Пауль Тиллих, исполненное смысла. Только для абстрактного, отстраненного ума время является всего лишь пустой формой, способной вместить любое содержание. «Но для того, кто осознает динамический творческий характер жизни, время насыщено напряжениями, чревато возможностями, оно обладает качественным характером и преисполнено смысла» [45, с. 217].

Самый, может быть, простой и доступный для всех способ обрести крылья вдохновения – установить глубокий контакт с произведениями искусства, их сжатой, потенцированной энергией. Но здесь важно не просто видеть, слышать, воспринимать в обыденном, мирском режиме восприятия, но по-настоящему глубоко устанавливать контакт.

Рисунок 8.1 – Оценка близости соответствующих эмоциональных переживаний по методу многомерного шкалирования

Давайте поговорим о структуре человеческих переживаний, состояний души, не забывая, что наша цель – понять связь искусства и вдохновения. На этой знакомой вам диаграмме красным цветом определена область человеческого страдания. Напомним, что чем ближе позиции отдельных переживаний друг к другу на диаграмме, тем они чаще встречаются вместе, созвучнее, составляют одну атмосферу. Если человек переживает страдания, то он переживает и конфликт. Голубым цветом выделена область так называемых позитивных переживаний. Ранее мы показывали, что здесь соседствуют переживания соответствующие потоковым состояниям, пиковым переживаниям, состояниям Озарения, сущностным состояниям. Снизу на диаграмме находятся переживания, более характерные для созерцания, сверху – сосредоточенного действия, активного проявления своей личности.

Зеленым цветом на диаграмме выделена область, больше характерная для переживаний произведений искусства: «обостренное восприятие красоты мира, природы, "прекрасного мгновения"», «чувство полного погружения в работу, не требующее специальных усилий». В этом плане можно говорить, что красота спасает мир, страдающего человека и человечество, становясь своеобразным посредником между миром страдания и миром легкости, единства, вдохновения. Интересно, что на нашей диаграмме переживания красоты, находясь ближе всех других позитивных переживаний к области страдания, точно определяют одну из важнейших функций искусства – настраивать человека на совершенство, гармонию, помогая обрести крылья вдохновения, превзойти боль, тяжесть и страх бренного мира.

В области страданий конфликты множатся, вызывая один другой. Буддисты говорят, что мир человеческих страданий порожден неведением и страстями. В данном случае, глядя на диаграмму, понятен путь – куда идти. И в целом мир произведений искусства позволяет погрузиться в восприятие без усилий, воспринимать красоту, тем самым выполняя роль своеобразного настройщика системы состояний, обретения ощущений единства, легкости, любви.

Желтым цветом обозначена область человеческих переживаний, которые являются ключевыми, особенно важными в развитии потенциала человека. Здесь находятся чувство легкости, растворения в деле, ощущения единства, любви, глубокое чувство своей значимости. Все эти переживания тесно связаны между собой. За комплексной связью этих состояний стоит глубокий смысл.

В 60-е годы двадцатого века философ Эрих Фромм первым попытался увидеть контуры здорового общества, исходя не из природы экономических отношений, политики, а из понимания природы человека, назвав такое общество «обществом для человека». Можно ли построить такую социальную систему? Можно, если мы знаем главные контуры этого общества. Именно переживания единства с собой, другими людьми, природой, миром Фромм выделил в качестве основного источника всех страстей, всех стремлений, присущих человеку. Продуктивное стремление к этому единству связанно с отношениями любви, свободы и ответственности, развитием потенциала личности. Философы экзистенциалисты называют область переживаний в границах желтого цвета подлинным бытием. Мы добавили бы еще легкость бытия, когда возможны высшие формы единства – растворение в ином без потери себя. На эту грань философии бытия, тесно связанную с состояниями человека и его отношениями с миром, обращает внимание российский философ Аркадий Ровнер [37].

Артур Дейкман еще более радикально соотносит возможность переживаний единства с переключением на другой режим контакта с миром [17]. Он называет эти режимы «осознанность в режиме воспринимания» (наблюдающее Я) и «осознанность в объектном режиме» (объектное Я). Стремление воспринимать, а не воздействовать на среду, согласно Дейкману, и порождает опыт слияния с окружающим миром. В этом режиме воспринимания преобладает интуиция и фантазия. Чувственное преобладает над формальным. Музыка, искусство, поэзия становятся средствами коммуникации вместо слов. Доминирует правое полушарие. На ЭЭГ наблюдается пониженная активность бета-волн (деятельность сознания), повышенная активность альфа-волн (комфорт, удовольствие, релаксация, отсутствие тревоги), повышенная активность тета-волн (переживание новизны и глубокого смысла, того, что по-настоящему волнует).

В то же время, с нашей точки зрения, противопоставление правого и левого полушарий мозга, объектного и наблюдающего режима восприятия не дает полностью понять природу вдохновения и связанных с ним переживаний (область желтого цвета на диаграмме). Природа этих высших переживаний заключается прежде всего, в синтезе полярностей, творческой интеграции противоположных начал, присущая всем продуктивным системам. Именно в расширенных творческих возможностей состояния вдохновения создается красота, гармония высочайших произведений искусства, человек достигает новых пиков развития своего потенциала, своей целостности. Как поэтически передал это состояние Пастернак:

Искусство необходимо для души, восстановления и развития целостности человека. И когда человек воспринимает произведения искусства, глубокие откровения-инсайты, облегчается настройка, открытие в себе особого уровня восприятия отличного от обыденного, повседневного, и одновременно с этим облегчается вход в состояние вдохновения, в светлую область человеческих переживаний.

Благотворное влияние музыки на функционирование человеческого тела известно уже давно. Например, прослушивание музыки Моцарта увеличивает интеллект по тесту IQ на семь-восемь баллов во время прослушивания. Но не только тело и мозг настраиваются на системную гармонию. Интереснейшие эксперименты по способности высочайших произведений искусства (картин художников, классической музыки в исполнении гениальных исполнителей) обучать высшим творческим состояниям были в 1997 году проведены Владимиром Райковым [36].

Как пишет Райков, состояние сверхвосприятия, сверхсознания возникает при соприкосновении с каким-нибудь по-настоящему великим произведением (Рафаэля, Леонардо да Винчи, Рембрандта).

«Человек, созерцая картину, начинает чувствовать какое-то удивительное состояние "духовного тепла и благорасположения". Эта реакция при лицезрении прекрасных картин происходит как инсайт, как озарение, как какое-то внутренне очень приятное и радостное ощущение, так вам нужное и так для вас близкое… Возникает какое-то удивительно странное ощущение, как будто вы мгновенно и сразу, каким-то непонятным образом стали вдруг за несколько минут и душевно богаче и внутренне наполненнее и почему-то лучше…

…Лучшие художники и музыканты в той или иной степени всегда чувствовали это. Они как бы иллюстрировали это своим творчеством и создавали мироощущение, вызывающее замечательное чувство благожелательности, просветленной доброты и любви к людям и жизни. Они показывали, что именно это путь наилучший и единственный, зовущий и к совершенству, и к спасению, к вневременному и вечному» [36, с. 203].

В исследовании Райкова по мобилизации творческой активности участвовало 25 студентов различных московских вузов. Предлагалась возможность находиться в пассивном состоянии и слушать классическую музыку. Слушали произведения Бетховена, Шопена в исполнении Сергея Рахманинова, Иосифа Гофмана, Артура Рубинштейна, Владимира Горовица. Никакой специальной программы вербального внушения стимулирующего характера, кроме необходимых, общепринятых для проведения гипноза.

Как результат эксперимента, испытуемые перестраивались на новые возможности восприятия, начинали видеть все в новом свете. Испытуемые наиболее гипнабельной группы подчеркивали, что уже после двух гипнотических сеансов начинали переживать удивительное ощущение «замечательности», «гармоничности» и «позитивности» окружающего мира и желание что-то делать, как-то воплотить эти творческие ощущения нового восприятия.

Здесь мы приводим выдержки из самоотчетов студентов, участвовавших в этом эксперименте с прослушиванием классической музыки в пассивном состоянии. В тексте выделены те аспекты переживаний, которые указывают на их принадлежность к обсуждаемому нами комплексу пиковых переживаний, потоковых состояний.

«После второго сеанса. Сейчас – ощущение свежести, легкости, как в горах, как будто дышала горным воздухом. Такое ощущение однажды было – много-много синего неба и чистого воздуха. После прошлого сеанса, вечером, когда закрывала глаза, появлялись удивительно четкие картинки – цветы, но не живые, а как на полотнах импрессионистов, узоры – очень необычные и приятные ощущения. Вообще на этих сеансах мне как будто открывается ощущение радости и свободы, как в детстве, путь к себе, к источнику света, тепла, радости внутри меня, уходит холодный контроль, мешающий, строгий надсмотрщик.

Костюкова О. (апрель 1997 г.)

После последнего сеанса чувствую себя хорошо, спокойно. Интересное чувство отсутствия переживаний по мелочам, чрезмерной, навязчивой критичности к себе, ситуаций, которые раньше вызывали неприятные чувства и в частности скованность, сейчас неприятных реакций почти нет или они для меня безразличны. Чувство спокойствия и приятной расслабленности получается вызывать произвольно, если представляю себе цветы.

Общее восприятие стало тоньше, повысилась чувствительность к музыке, цвету, вообще интерес к миру. Для меня это совершенно ново, неожиданно и очень интересно. Внутри – постоянное ощущение тепла, хорошее настроение, хочется улыбаться. И это особенно знаменательно, т. к. последние 3 месяца настроение у меня было все время неважное. Сегодня у меня был тяжелый день, и раньше под конец дня, кроме физической усталости, была и головная боль, плохое настроение. Сегодня, несмотря на легкую усталость, ощущаю подъем. Улучшилась способность обрабатывать информацию, делать выводы».

«Ощущение после первого сеанса. Прекрасные чувства, ощущение полноты жизни, сократился сон на несколько часов. На следующий день после сеанса учил весь день анатомию, что со мной редко наблюдалось, чувствуется большая сосредоточенность. Мироощущение улучшилось, стало меньше депрессий.

Будалов Д. (апрель 1997 г.).

Ощущение после второго сеанса. Необыкновенное чувство легкости, радости. Такое ощущение, как будто весь организм очистился, заполнился каким-то светом, жизненной энергией. Картины воздействуют очень сильно, замечаю сильную энергию, красоту, исходящую от них».

«Во время прослушивания ощущал невыразимое чувство умиротворенности. <…> После окончания музыки я ощутил свое возвращение в мир, но с радостью обнаружил какой-то сильный прилив энергии, несмотря на то, что я сегодня не выспался. Появилось также чувство легкости и готовности к новым событиям сегодняшнего дня.

Коротков И. (апрель 1997 г.)

Мне сложно говорить о глубине и смысле музыки, но она произвела несколько другое впечатление, чем до сеанса. Я полностью «вошел» в музыку, мне понравилась ее красота и глубина. Я не могу передать все свои ощущения, но они очень необычны. Даже сейчас вся эта серость и мрачность за окном воспринимаются по-другому. Да и просто настроение стало лучше.

Контраст ощущений до и после сеансов заключается главным образом в том, что после, да и во время сеанса, появилась большая глубина и полнота красок, появилось ощущение, что я в какой-то мере слился с музыкой: или я «вошел» в музыку, или она – в меня. Появилось ощущение легкости и работоспособности.

После сеанса я как будто в первый раз увидел картины на стене.

Можно сказать, что, когда я вошел в эту комнату, я даже не заметил эти картины. Как-то совершенно по-новому и намного глубже стали ощущаться цвета, насыщенность красок, возникать ассоциации. Кажется, что получаешь совершенно другие впечатления от увиденного. Видишь и восхищаешься тем, что раньше не замечал и даже не подозревал о его существовании. Ощущается какая-то полнокрасочность, мудрость и величие этих картин. Это просто чудо!!!

После 4 сеансов я стал гораздо меньше спать, хотя 4–5 часов в сутки мне вполне достаточно, чтобы выспаться и отдохнуть. Стал также меньше кушать, хотя чувство голода не возникает. Учиться стало гораздо легче, в том плане, что улучшилась память, появилось чувство интереса к предметам и самому процессу обучения. Появилось чувство постоянной мобилизации. Стал чаще слушать музыку и чаще брать в руки гитару, и иногда даже появляются новые мелодии, на которые ложатся стихи. Остается чувство готовности к каким-то будничным задачам и проблемам. Память улучшилась так, что, если постараться, можно вспомнить в мельчайших деталях те события, которые произошли, например, 1,5 года назад. Появилась какая-то тяга к искусству. Находишь смысл в тех вещах (например, картины, музыка, или маленькая статуэтка), на которые смотрел раньше, как на обыкновенную повседневность».

«Когда я только вошла, все картины на стенах показались мне просто бессмысленной мазней. Теперь, после сеанса, в голове появилось ощущение какой-то глубины. Я воспринимаю все цвета совсем по-другому. Картины как будто входят в меня, и я вижу их глубину и продуманность. Я будто сама погружаюсь в них и испытываю от этого чувство блаженства. Раньше я никогда такого не видела».

Григорьевская З. (апрель 1997 г.)

«Сначала я видела музыку в виде тонкой струны, жгута, несколько изогнутого. Этот жгут вворачивался в меня, я сама как бы оборачивалась вокруг него (скрипка), я ощущала его.

Коваленко Л. (апрель 1997 г.)

Пианино, рояль: музыка в виде фрагментов, похожих на листья, лепестки которые кружились вокруг меня, исходя из меня (из моей головы, груди), наоборот, входили в меня. Ярко чистые, до белизны, лепестки, похожие на бабочек.

Я не могу припомнить, испытывала ли я когда-нибудь такое наслаждение от музыки, такое удовольствие.

На работоспособность не обратила внимания, но память определенно улучшилась: за 2 дня выучила пол-учебника гистологии.

Во время сеанса. Мне казалось, что музыка – это я, мои эмоции, то, что я говорю, пытаюсь выразить. Хотелось даже жестикулировать, чтобы полнее выразить эмоции. Видела белый, красный цвет.

Чувствовала, что гуляю по саду. После сеанса – покой, умиротворение».

«Я чувствую, что нахожусь в этой картине. И как будто картина (мир) немного трансформировалась, как будто я стала его знать в мельчайших подробностях. Я была в детстве (упала и поэтому коленка была в зеленке). Я пыталась понюхать розу, но мешали банты (огромные белый и синий). Мне тяжело было увидеть этот мир. Я хотела увидеть маму молодой. Увидела своего друга (5 лет) – он дал мне огромную розу.

Калиниченко Т. (апрель 1997 г.)

После первого сеанса: хорошее настроение, улучшилась работоспособность, прилив бодрости.

Второй сеанс: ощущение красоты и гармонии, мир приобрел очень красивые цвета, воздух стал цветным. Окружающий мир стал больше, шире, объемней, пространства стало больше. Восприятие мира стало сильнее, глубже. Нет ни одного некрасивого места. Небо очень большое, я очень хорошо его вижу. Облака на небе не просто плывут, а плывут под музыку.

После сеанса: улучшилось настроение, почувствовала желание слушать классическую музыку, стала лучше память, легче учить анатомию».

Искусство не является единственным путем обретения вдохновения, но, с нашей точки зрения, имеет в своей основе очень важные преимущества. Не случайно аристократия в истории развития человечества всегда была тесно связана с эстетикой. В истории Китая умение сочинять стихи стало критерием способности к управлению государством. В истории Японии очевидна связь «меча и хризантемы». В современном обществе сильную взаимосвязь между так называемым культурным капиталом и экономическим показал известный французский социолог Пьер Бурдье.

С нашей точки зрения, эта связь определена близостью ряда: искусство, способность к глубокому восприятию реальности, возможность войти в состояние вдохновения, потока. Насколько возможно глубокое восприятие мира, его скрытых порядков показывает степень развитости индивидуальности, степень ее гармоничного развития. Насколько вы можете включиться в процесс, вплоть до растворения в нем, настолько вы можете и проявить себя в любом деле, достичь мастерства.

Поскольку состояние вдохновения – это путь к успеху в современном обществе, то понятно растущее значение искусства в развитии потенциала человека. Эта связь искусство – вдохновение – способности не для всех очевидна и понятна, ранее в истории становилась ограничительным барьером, отделяющим аристократию, привилегированные высшие классы от низших. Существует и примитивизирующая, отупляющая часть культуры, так называемая массовая культура. Легко отличить их друг от друга, искусство освобождает глубинные силы человека, ядро его целостности, выводит к постижению сложной гармонии, скрытого порядка бытия. Массовая культура насаждает стереотипы и ярлыки.

Развитию способности восприятия мира следует придавать серьезное значение, тому, как смотреть, как видеть, как слышать, как чувствовать. Считается, что восприятие у людей естественно и не нуждается в развитии.

В то же время обычное восприятие человека не позволяет ему выйти на нужный уровень понимания глубины и целостности. Необходимы специальные усилия для возвращения себе этой способности. Задача искусства – увести человека от привычного способа восприятия мира, того типа восприятия, который характерен для рационального современного мироощущения. Типа восприятия, вызывающего скуку, утомление и, к сожалению, отсутствие вдохновения.