Едва мы успели позавтракать, как подбежал взволнованный дежурный.

– Товарищ капитан! К электростанции едут пять грузовиков с солдатами и один броневик, – доложил он.

– Где вы их видите? – спросил Доминго.

– Да вот они! – сказал он и передал бинокль.

Доминго смотрел, и я заметила, как побагровело его лицо.

Тихий тоже вынул свой бинокль.

– В наши края едут непрошенные гости, – сказал он тихо. – Жалко, что так рано. Посмотрите, Луиза!

Я взяла бинокль и увидела шесть машин, свернувших с дороги на электростанцию и медленно ползущих в гору.

– Прекратить работы. По тревоге собрать всех, – приказал Доминго дежурному. Тот скрылся. Никакой тревоги, как я ее представляла, не было, но все прекратили работу и, захватив оружие и все необходимое, стали быстро собираться по группам под кронами огромных деревьев.

– Очень рано! – Доминго выругался.

– Смотрите! – сказал он Тихому, показывая на машины, остановившиеся у разрушенного кем-то небольшого мостика.

Мы видели, как грузовики расползались в сторону от дороги, становились под деревья и маскировались. Из них высыпало больше сотни вражеских солдат. Издали, с горы, они казались игрушечными.

Солнце еще не достигло зенита. Я взглянула на часы. Доминго невольно сделал то же, потом посмотрел на небо, увидел редкие высокие облака. Было 11 часов 42 минуты.

– Неужели попал и не выдержал Алекс? Неужто это он? – тихо сказал Доминго, собрав командиров групп.

Американец Алекс около недели назад пропал без вести после неудачной попытки разрушить мост.

Я мысленно представила себе этого дотошного, веселого, небольшого роста американца, быстро освоившего испанский язык и не раз упрекавшего при мне Рудольфо, что тот никак не может научиться разговаривать по-испански. Алекс был смел, но физически слаб. «Неужели поймали и выбили», – подумала я. И тут же ответила себе: «Не может быть. Алекс не из тех, кто может предать своих».

– Нет! Алекс нас не выдал! – тихо и уверенно сказал Маркес.

– А ты откуда знаешь? – спросил из бывших белых Федор.

– Смотрите! Они приехали вовсе не для того, чтобы нас искать, а хотят восстанавливать мост по дороге на маслобойный завод. Вот они уже собирают камни и пилят деревья, – спокойно ответил Маркес.

Мы сверху смотрели на работу людей, казавшихся маленькими, безобидными, но видели положенные на землю ровными рядками винтовки. А тут появились вдали еще машины. «Неужто и эти сюда, а не на электростанцию?»

Я еще не представляла себе всей нависшей над отрядом опасности. Он насчитывал около 50 человек, имел только 2 ручных пулемета, остальные были вооружены винтовками, пистолетами и гранатами. В двух километрах находились хорошо вооруженные, в два раза превосходящие силы мятежников, которые могли быстро быть увеличены в случае столкновения. От Кордовы до разрушенного моста не более 30 километров, или меньше 40 минут езды. От моста до нас – час хода. Все это, видимо, хорошо представлял себе весь состав отряда.

Командиры с биноклями наблюдали за вновь появившимися машинами. Их было пять, они повернули к разрушенному мосту.

– Надо готовиться скорее уходить, – заметил Доминго.

Машины подъехали к мосту, и с одной из них спрыгнули два солдата с собаками.

– Собаки! Это еще хуже! – заметил капитан и на этот раз даже не выругался.

Около взвода противника двинулось в горы, в направлении заброшенного маслобойного завода. Собаки рвались вперед, и их поводыри убыстряли шаг.

– Хорошо! Очень хорошо! Пусть идут на нашу бывшую базу – там есть мины-сюрпризы, – заметил Доминго. И мы продолжали уже спокойнее наблюдать за поведением скопившихся у моста мятежников. Одни восстанавливали мост, другие отдыхали. Со стороны Кордовы в небе появились два самолета. Они, к счастью, пролетели восточнее водохранилища и, значит, не могли нас увидеть.

Солнце еще было высоко в небе, когда взвод с собаками стал с маслобойного завода спускаться в долину.

Работы на мосту были прекращены. Машины, наполненные солдатами, вышли из укрытий и направились на гидростанцию.

Подъехав к плотине, они остановились, солдаты скрылись в лесу на восточном берегу, и мы их потеряли из виду.

– Будем отходить, – решил Доминго.

Оставив на базе в хорошо замаскированных тайниках все, что нельзя было взять с собой, отряд тронулся в путь, поднимаясь в гору, петляя так, что, сделав около полукилометра по склону горы в одну сторону, мы вновь шли почти обратно. Сзади остался Маркес с одним из своих помощников для установки мин натяжного действия с очень тонкой ниточкой, подкрашенной под цвет травы.

Мы продолжали отходить, поднимаясь в гору и удаляясь от гидростанции. Остановились, выйдя под огромные густолистые деревья, которые надежно скрывали нас от наблюдения с воздуха. Внизу на востоке от нас виднелось вытянутое гладкое искусственное озеро, через которое лежал наш путь в расположение республиканских войск.

Небо заволакивали все более плотные облака.

– Собаки и солдаты на переправе, – доложил дежурный.

В бинокль они были хорошо видны на восточном берегу водохранилища.

Доминго посмотрел на небо, потом на часы.

– До наступления темноты еще почти шесть часов! Очень плохо! – заключил он.

Шедшие по берегу озера мятежники вдруг остановились. Возможно, нашли место нашей переправы и дальше не пошли. Отделение с собакой направилось в сторону гидростанции, а остальные скрылись в лесу.

Через час на водохранилище появились два быстроходных катера. Оставляя за собой разбегающиеся в разные стороны волны, они прошли мимо места нашей переправы, развернулись и пристали к восточному берегу в том месте, где мы видели раньше солдат.

– Нашли, гады! – сказал Доминго, передавая мне бинокль.

И действительно, один катер пересек озеро и пристал к западному берегу.

Мы были ближе километра от катеров и видели, как жестикулировал, очевидно, командир. Завели мотор и на втором катере, и он направился к западному берегу. Высадились пять человек с собакой, и она явно взяла наш след. А солнце, казалось, так и повисло в зените.

Солдаты не рискнули подниматься в горы. Катера прошли на наших глазах километра два по водохранилищу и возвратились на электростанцию.

Мы ждали появления карателей, но их не было.

– Скоро обед! Теперь они раньше 16 часов не появятся. Давайте и мы подкрепим свои силы, – предложил Маркес.

Несмотря на опасность, Маркес был в приподнятом настроении.

– Пусть пообедают и идут по свежим следам, чтобы другой раз не ходили! Чтобы я не зря старался, не зря готовил им «гостинцы»! – сказал он, лукаво поглядывая на своих помощников.

– Хотя время еще не наступило, но будем кушать! – сказал Доминго, и все, кроме боевого охранения, приступили к обеду. После него все убрали, замаскировали, а Педро, Маркес, Тихий и другие из консервных банок наделали гранат замедленного действия. Через некоторое время все внезапно услыхали сильный взрыв. Он был настолько силен, что, казалось, поблизости упала и взорвалась авиабомба, как это было в Хаене.

– Луиза! Иди сюда скорее! – звал меня радостно взволнованный Доминго.

Подойдя, я увидела на склоне горы, там, где Маркес устанавливал мину, черно-бурое пятно, а вдоль склона ветерок уносил огромное облако пыли. Справа от пятна, в непосредственной близости от него, лежали останки тех, кто недавно был еще мятежниками, дальше валялись тела других убитых, ползли раненые, а еще дальше, в оцепенении или недоумении, стояли те, кто уцелел.

– Замечательно! Уничтожили, наверное, десятка полтора, – слышала я одобрения, обращенные Маркесу и его помощникам.

– Там еще «гостинцы» остались, но дальше они уже не пойдут, а жалко, – сетовал Маркес.

– Прекрасно! Очень хорошо! – хвалил Доминго.

– Товарищ капитан! Разрешите ликвидировать остальных! – обратился Маркес к Доминго, но тот погрозил ему кулаком.

– Ни одного выстрела! Ничем не обнаруживать своего присутствия! – сурово сказал он.

– Но, смотрите, сзади стоит тот высокий, сухопарый, – заметил Маркес.

– Далековато, гад, стоит, – сказал Доминго.

– Попробовать из ручного? – не унимался Маркес.

– Нет. Не будем выдавать себя из-за этой дылды!

Оставшиеся в живых мятежники залегли, видимо, ожидая нападения.

– Можно полностью уничтожить весь взвод, но те, кто остался на электростанции, могли услышать выстрелы, и через час враг может направить на нас целый батальон, а из Кордовы второй, затем и самолеты, и до наступления темноты нас окружили бы плотным кольцом так, что и ночью не уйти бы восвояси, – толковал Доминго своим командирам, предлагавшим атаковать остатки вражеского взвода после взрыва камнемета.

– Вон, смотрите, они еще ворочаются, – показывал мне Доминго. – Пока разберутся, наступит ночь, а наш и след простынет, – добавил он.

Мятежники, наконец, осмелели и, перестав бояться нападения партизан, оказывали помощь раненым, а двое, видимо, посланные кем-то из командиров, побежали вниз.

– Солнце пошло на закат! – заметил довольный Доминго.

– Хорошо! Очень хорошо! Пора уходить на задание! – сказал Тихий.

– Подождите! Какое тут задание! – сказал Доминго.

– Какое вы нам поставили! Вы отходите на Адамус, а мы пойдем на железную дорогу! И все! – поддержал Маркес Тихого.

– Подождите! – подтвердил свое решение Доминго. – Пока не пришло подкрепление, будем отходить, чтобы врагу не удалось нас обнаружить, – и приказал готовиться к походу.

– Поставьте пару хороших «сюрпризов», чтобы было слышно, когда они придут сюда, и пойдем! – приказал капитан Маркесу.

Минут через десять отряд начал отход на север. И вовремя. Вскоре на водохранилище появились опять оба катера, а еще немного позже над нами на малой высоте пролетели два самолета, но – то ли они нас не заметили, то ли только вели разведку – бомб не бросали и не обстреливали, круто развернулись и уже пролетели немного западнее.

– Не заметили. Возможно, нам их снизу виднее, чем им сверху, – сказал Маркес.

С трудом пробираясь по горам, прошли километра два. Солнце все ниже клонилось к горизонту.

– Отдохнуть! – скомандовал Доминго.

Расположились под деревьями, бросавшими длинные тени.

– Пора! А то потеряем ночь! – сказал капитану рослый Буйтраго, который до того как-то оставался незаметным.

– Ладно! Идите! А послезавтра возвращайтесь южнее Овехо через линию фронта сразу на маяк, – согласился Доминго.

Группы Тихого и Буйтраго, распрощавшись, пошли прямо на запад. Я хорошо знала их, и все они – и Тихий, и Буйтраго – мне были дороги как братья.

– Передайте моей жене! – сказал мне Антонио, вручая пакетик, в котором вместе с письмом явно был заметен алый лесной цветок.

– Обязательно передам! – сказала я.

– А мне некому, да и нечего передавать. Возьмите вот это, здесь 200 с лишним пезет! Раздайте, кому найдете нужным! – сказал пожилой андалузец из группы Буйтраго, сунув мне в руку свой сильно потертый небольшой кошелек.

– А эту записку передайте Эсперансе, – попросил Тихий, неравнодушный к молодой испанке в очках.

Группы ушли. Тяжело стало на душе, как будто что-то потеряла.

– Пошли! – сказал Доминго, когда группы скрылись из виду. – Все будет в порядке. Эти не подведут, – добавил он, видимо заметив, что я загрустила.

И капитан повел своих людей на север, по лесным тропам. Никто нас не преследовал. Самолеты летали теперь уже не над нами. Вечерело, и настроение у всех улучшилось, слышались даже шутки.