Отцовская «Волга» завелась без проблем. Аккумулятор, поставленный вечером на зарядку, накопил энергию и легко крутил вал. Без машины вообще не обойтись. Особенно в положении, как у Лушникова, – то надо заехать к отцу, то потом в отдел кадров по поводу перевода, заскочить в магазин.
Гирин остался в квартире. Сказал, что будет прикрывать тыл. И велел не сомневаться – никого не пустит за дверь. С учетом охранной сигнализации шансы у крестного довольно внушительны.
Майор прибыл в местное УВД, показал служебное удостоверение и прошел в отдел кадров. Народ толпится перед дверью к начальнику. У заместителя – никого. Решил обратиться к заместителю. Потянул на себя дверь и вошел в кабинет через узкий тамбур.
За широким столом сидел офицер в форме армейского образца. Подполковник внутренней службы.
Лушников доложил, что прибыл в отпуск, что в прошлый свой приезд просил о приеме на службу переводом, и что рапорт по месту службы и здесь, в области, согласован. Вынул необходимые документы, паспорт, удостоверение, выписку из личного дела, послужной список, и протянул.
Подполковник принял их, указал на стул и стал читать. Лушников сел.
– Где остановились? – спросил подполковник.
– У отца. Жильем обеспечен…
Назвал адрес.
Подполковник записал в блокнот и произнес:
– Есть вакансия, соразмерная с вашей должностью и званием. Пойдете? В вашем же районе… Это ведь так хорошо, когда работа рядом. Я, например, через весь город езжу. Устал. Надоело.
Проговорил, как лучшему другу, и откинулся на спинку кресла.
Лушников согласился. Прямо сейчас туда и поедет.
– Тогда сделаем резолюцию.
Подполковник придвинул к себе исписанный рапорт и наложил свежую резолюцию. Конкретную, по существу дела. Не оставляя простора для маневра и чиновничьего произвола.
«Тов. Гаевой А.И.! Полагаю, на должность начальника отделения УР в соответствии с вакансией».
И размашисто расписался.
– Поезжай, майор. Но только не тяни. Охотников в начальники в наше время – хоть отбавляй.
Лушников вышел из кабинета. Конечно, должность, которую предлагают – не из сладких. Но это его должность. Он к ней привык. И здесь сработается. И к людям тоже привыкнет.
Сел в машину, чтобы тут же направиться в гарнизонный госпиталь. Тепло в машине, хотя с утра дула поземка, и снег носило по асфальту. Времени одиннадцатый час. Только бы Сергеич его не подвел.
«Папаня, дорогой, – думал Лушников. – Как мог ты подумать, что сын тебя бросит. Что же это придумал ты?…»
У ворот на площадке скопилось множество автомобилей. С трудом припарковав свою темно-серую «Волгу», он вошел внутрь красного кирпичного здания. Спросил, где находится больной Лушников, затем предъявил служебное удостоверение. Женщина пристально посмотрела ему в лицо, сверила с фотокарточкой.
– Что-то не так? – удивился майор.
– Приходили тут двое к нему – тоже с удостоверением. Адвокат и медицинская сестра. Пришлось пропустить.
– Где у вас заведующий? Назовите его кабинет.
И кинулся в указанном направлении. По описанию, которое только что сделала женщина, опять приходила Филькина.
– Убить ее, что ли, – подумал на ходу, вздрагивая от внезапной мысли.
Потом развернулся и пошел в сторону стационара. К начальнику госпиталя сегодня еще можно успеть. Нашел палату. Вошел. Действительно, вначале надо взглянуть на этого кролика подопытного, а потом уж идти к начальству…
Отец лежит поверх одеяла, глазами блестит. Увидел сына, обрадовался.
– Во сне тебя видел – в больницу ко мне приходил…
И тянет руку.
Поздоровались.
– Я у тебя действительно был. Потом сюда перевез…
– Значит, заспал и не помню. Как ты? Все на острове служишь?
– В отпуске. Оформляю перевод. Рапорт только что подписали – вот, еду на собеседование…
Отец еще больше обрадовался. Молодец. Давно надо было. А остров Сахалин без Лушниковых не погибнет.
– Я же это… – сын задумался на секунду, – в квартиру не мог попасть. Пришлось двери ломать.
– Сломал?…
– А то как же. И новые двери поставил. Стальные…
Александр Сергеевич посмотрел в потолок и произнес:
– А ведь ключ-то действительно у нее. У Тамары. Не могу поверить, что держит до сих пор у себя.
Сын положил пакет с продуктами: яблоки, виноград, орехи. Как раз для ослабленного организма.
– Расскажи о себе, папа…
– О себе?… – Сергеич шевельнулся. – Плохо здесь одному. Пришла сегодня опять. Навестила. Тут, конечно, не как в ЦГБ. Тут контроль. Что попало тут не разрешают. Хотела таблетки сунуть, так эти как налетят. В общем, скандал получился. Чуть не силой вытолкали… Женщину…
– Ты с ней расписан, что ли? Или, может, договор заключил?…
Отец улыбнулся. Ни то и не другое. Выдержал. Сергеич не дурак, чтобы подобные погрешности допускать. Сергеич умный. Конечно, были поползновения, чтобы квартиру подарить организации. А те обещали вроде как пенсию повысить, телевизор преподнести. Ну, и, соответственно, помощь какую предоставить – уколы там делать, если придется когда. Но выдержал. Потому что помнил, что есть, кому после себя оставлять.
Александр Сергеевич опустил глаза. Потом вновь поднял и посмотрел в глаза сыну. Не все рассказал. В ЗАГС таскала недавно. Думала за него замуж выйти, но там возьми эти и заяви – срок, дескать, должны выдержать, как все остальные. Потому что разница в возрасте. На смех, что ли, сказали?… Как бы то ни было, велели через шесть месяцев приходить, а заявление приняли. Конечно, это ее не успокоило. Все-таки она ведь женщина. Уговорила подписать завещание… На квартиру, гараж и машину. Но ты не обижайся, сынок. Я все равно думал, что ты приедешь и переделаю на тебя.
– А ты доживешь хотя бы до вечера? – напрямую спросил Николай. – За тобой охотятся как на таежного глухаря.
– Как это? – не хотел понимать отец. – Я все-таки живой человек…
– Ага… Живее всех живых. Ты думаешь, для чего тебя таблетками пичкают? Чтобы ты спал беспробудным сном. И чтобы однажды не проснулся. Поверь, никто не определит, от чего летчик-истребитель умер. «От переутомления всего организма», – скажут.
Александр Сергеевич задумался. Улыбка слетела с лица. Ваня Гирин о том же говорил. Да и сам чувствовал, что спит мертвым сном, а выспаться никак все не может. Даже поесть некогда… Исхудал…
Вздрогнул. Взял сына за руку:
– Надо же что-то делать…
Тот посмотрел на часы. В данном положении единственный способ – новое завещание. Можно через медицинское учреждение оформить, но лучше нотариуса пригласить.
– Где у тебя паспорт, папа? Нет же ничего дома – ни одного документика…
Отец сунул руку под матрас и достал оттуда пластиковый пакет. Сын удивился – нашел, где хранить документы. Оказалось, там у него паспорт и свидетельство на квартиру. А также на гараж и машину. Как у того бродяги, у которого все с собой.
Сын взял пакет с документами и поднялся с кровати.
– Жди меня, папа. За нотариусом сейчас съезжу. И будь, пожалуйста, в здравом уме, а то он не станет регистрировать документ.
Отец слабо махнул рукой. Какой тут! Дошло до верблюда!..
Николай вышел из госпиталя, сквером прошел до угла и вошел в здание. Метров триста всего. Даже машина не потребовалась. В нотариальной конторе сидели две дамы. Тосковали. Время к обеду, а к ним почему-то никто не пришел пока что – клиентов нуль. Они быстро поняли, в чем дело, и не позволили, чтобы их долго уговаривали.
– Выход к постели больного стоит… Желательно сразу подготовить бумаги.
Лушников протянул им документы. Нужна доверенность на машину вот от этого господина, а также завещание на всю недвижимость – квартиру, баню и огород. Проговорил и улыбнулся – нет у отца ни бани, ни огорода. Зато есть дача.
Нотариус ознакомилась с документами. Потом спросила, согласится ли отец подписать. Лишь после этого передала их для подготовки документов помощнице и выпроводила посетителя в коридор. Ждите. Вас позовут.
Минут через двадцать его позвали. Протянули для ознакомления документы.
– Внимательно читайте, – говорила нотариус. – Нет ли в них ошибок. На фамилии, в основном, смотрите. Кто и кому…
Ошибок не было. Нотариус собрала сумочку. Положила в нее принадлежности и надела куртку. Потом бросила взгляд на часы.
– Жди, я недолго. Потом пообедаем…
…Отец сидел в постели, читал документ. Буквы прыгали. Уловил основное содержание – и то хорошо. Главное, что сын приехал и сам взялся за дело.
– Правильно написано? – спросила нотариус.
Сергеич качнул головой.
– Верно. Где подписать?
Пристроился на тумбочке и стал выводить фамилию, имя и отчество. Потом расписался. То же самое проделал в доверенности на машину и распрямил спину.
– Где еще расписаться?… – Улыбнулся.
– Достаточно, Александр Сергеевич, – произнесла нотариус. – Больше нигде не нужно. Ваша воля отражена теперь на бумаге. И все с вашей волей отныне должны будут считаться. Начиная от мирового судьи, кончая… – она ткнула пальце в потолок, – президентом… Если вопросов нет, то я пойду. С вас причитается…
Получила деньги, встала и вышла из палаты.
– У меня к тебе, папа, просьба. Ты должен теперь сказать, что имеется завещание – тогда тебя оставят в покое и не будут больше донимать. Скажи ей, чтобы не рисковать больше своим здоровьем и жизнью. Ведь она будет думать, что квартира, случись что, станет принадлежать ей. Ты понимаешь, о чем я?…
Кажется, отец понимал. Завещание, выданное на имя Филькиной, могло спровоцировать ее на крайний шаг. Это же так очевидно. Она торопится. И если будет знать о новом завещании, то поймет безуспешность собственных действий.
– Все понял, папа?
– Все…
– Тогда я поехал. Может, будут звонить, так ты не забудь, о чем я тебе говорил. Не забудешь?…
Старший Лушников обещал. Голова у него теперь светлая. Утром завтракал. И все помнит…
Сын вышел из палаты и направился к кабинету начальника госпиталя. Приблизился к двери, но та оказалась запертой. Снаружи висит резная дощечка с часами работы и приема желающих. Дернул неподатливую дверь еще раз и глазами снова на доску – в неурочные часы попал. Неприемный день у начальника учреждения. Придется звонить, у телефона нет приемных часов.
Вышел. Сел в машину и поехал к новому месту службы. Почему-то казалось, что его обязательно должны принять на службу. Зря, что ли, ехал такую даль? У него и денег-то нет, чтобы назад ехать. По старому месту службы сданы все дела. Обходной лист подписан. Нужен лишь приказ о зачислении на новое место службы, чтобы окончательно исключить из числа сотрудников и переслать личное дело. Трудное это дело – перевод.
Прибыл в РОВД. Вошел в подъезд. Навстречу попался какой-то китаец невысокого роста. Тот стрельнул словно бы припухшими глазами и пошел дальше по своим делам.
Начальство оказалось на месте. Круглолицый рыжеватый подполковник. Явный кандидат в пенсионеры. Лушников представился. Подполковник блеснул глазами. Махнул рукой: присаживайся поближе.
– Слыхал, – проговорил. – Мне уже звонили. Но что-то вы долго, уважаемый…
– Отец в госпитале лежит…
– Ах, вот оно что. Ну, ничего. Бывает. Что с ним?… Подремонтироваться, значит, решил?… Давайте ваш рапорт.
Разгладил на столе бумагу и стал внимательно читать. Закончил читать – стал говорить
– Я, конечно, рапорт сейчас подпишу, – произнес. – Но хотелось бы все же знать, чем вы занимались на острове. А то ведь некоторые так много знают. Они настолько в этом уверены, что их начинает распирать от собственного величия. Самоуверенность… И, как результат – вверх колесами на ровной площадке… Конечно, это к вам не относится… Рассказывайте. Я вас слушаю.
Кажется, он хотел раздавить кандидата – сразу и навсегда. Чтобы у того даже иллюзий никаких не оставалось – ни в отношении поблажек, ни в отношении прошлых заслуг.
– Понимаете, есть в природе место, куда нас неотвратимо тянет…
– Как лосей на соленую глину, – подхватил начальник РОВД.
– Вот и у меня. Пятнадцать лет жил на стороне, а теперь вот решил возвратиться. А на острове я был в той же должности. Начальник отделения розыска. Занимались всем подряд. Начиная рыбой и кончая медвежьими лапами. Браконьерством, то есть. Недавно взяли большую группу…
– Так это про вас, кажись, показывали в новостях недавно?… Медведей жалко… Для чего-то им лапы понадобились…
– Для переправки за границу. Говорят, если съесть суп из медвежьих лап, то станешь грозным и могучим.
– Вот оно что… Поверье, значит, такое…
– Так точно.
– А образование – академия Омская? Понятно. Высшее юридическое. Специальная школа. Всю жизнь на острове. У нас, конечно, своя специфика. У нас здесь все медведи двуногие. И лоси попадаются. – Подполковник улыбнулся. – Но, думаю, понять нас будет не сложно. В отпуске, значит, сейчас?… Тогда оформляйтесь и ждем с распростертыми объятьями. У нас, как и вас, все те же проблемы. «Глухарики» тоже висят. И на ковер нас вызывают. Недавно убили двоих – так и не раскрыты. Зацепиться не за что…
Начальник склонился и торопливой рукой сделал надпись на рапорте:
Не возражаю. Гаевой А.И. 04.04.04 года.
Потом встал и подал руку.
– Алексей Иванович… Остальное – в рабочем порядке…
И снова улыбнулся. Оформляйся, ступай, майор…
Этим же днем майор Лушников сдал рапорт в отдел кадров. Подполковник вложил документы в папку. Посмотрел на календарь.
– Отпуск, значит? – проговорил. – Хорошо. Отдыхайте. О приказе вас известят…
Лушников вернулся домой. Поставил машину в гараж и поднялся в квартиру. Двери отворил все тот же Гирин.
– Хоть бы позвонил, – обиженно пробурчал. Потом стал спрашивать: – Как у тебя дела? Поступил?… А этот наш как, благотворитель, который в госпитале? Нормально, значит?… Ну, и хорошо. Давай выпьем тогда за успех операции.
Из спальни вышла тетка Настасья. Для поддержки пришла. Сидела дома одна, соскучилась, и решила проведать. Дверью довольна. Успехами племянника – тоже. Одним недовольна осталась – настойчивостью бабьей. Уж ладно бы муж был ей Александр Сергеевич. Видали, как вцепилась. Вот бы узнать, какую она там жизнь вела в Средней Азии.
– Не ругай человека. Она беженка… – пробормотал Гирин.
– Ага… Знала я одну такую. Не успела приехать – смотрю: у нее уже мужик появился. Потом другой. В Москве сейчас с дедушкой с каким-то живет… А тому в субботу сто лет скоро…
– Вроде бы все меры принял, – снова стал рассказывать племянник. – Новое завещание сделали. Оказывается, от договора, который ему хотели навязать, он отказался, а завещание подмахнул…
– Чего не сделаешь в супружеском угаре…
– И не расписаны они. Отказали пока что в Загсе… Кушает… Говорит. Ему бы вес еще набрать… Меня узнал. Сказал, что во сне вчера видел.
– Все у него в голове перевернулось…
Лушников подошел к телефону и стал крутить диск.
– Мне начальника госпиталя… Ах, это вы. Дело такое, что требует вашего вмешательства.
– Кто говорит? – спрашивал начальник.
– Лушников. Сын одного летчика-истребителя, который лечится у вас от дистрофии… Вот именно. Я бы попросил вас усилить контроль… Дайте распоряжение, чтобы никого больше не пропускали…
Начальник оказался из тех, что не желал схватывать налету. Кроме того, кажется, надышался демократических веяний, и это дурно на него повлияло.
– Каждый больной имеет право принимать гостей и быть принятым… И папа ваш тоже… Несмотря на то, что у него с головой что-то слегка.
– Ничего у него нет. Лечащий врач подтверждает. Ему лишь нельзя идти на контакт с посторонними. У него дистрофия, а его пичкают таблетками, чтобы он спал.
– Это бывает полезно…
Лушников удивился: действительно, дурак, кажись. Слов простых понять не может… Извинился и положил трубку.
– Наливай, дядя Ваня…