Глава 1

Паркер, устремившись на свет, дважды выстрелил через левое плечо. Он только хотел задержать фликов у входа в магазин, пытаясь скрыться со своими сообщниками.

Входная дверь на лестницу подвального этажа пропускала рассеянный свет. Открыв ее, они, вероятно, невольно включили сигнал беззвучной тревоги, установленный какой-нибудь частной компанией. Видимо, это были дополнительные средства охраны магазина, и на купленном ими плане они не были обозначены.

Харли первым вскочил в дверь. Перед магазином прогремело несколько выстрелов, и раздались крики: «Стойте! Стрелять будем!», хотя флики и без того стреляли, не переставая.

Паркер скользнул в дверь следом и устремился в пустоту. Он услышал, как позади него Майклсон что-то прорычал, потом раздался глухой звук, похожий на удар набитого мешка о стену.

Паркер перепрыгнул через три ступеньки, потом еще через три и, наконец, упал на утрамбованный земляной пол.

Харли был уже на полпути ко входу в тоннель, расположенный в стене напротив. Он бежал, согнувшись в три погибели: потолок был низкий, да еще под ним извивались и перекрещивались черные трубы.

Две лампочки слабо пропускали желтый свет, и Бригг, стоя у входа в тоннель, моргал глазами за стеклами очков, уцепившись в ящик с инструментами.

Бригг был хорошим техником, но очень уж непривычен к сильным эмоциям.

Харли первым нырнул в тоннель и исчез в нем. Он продвигался вперед ползком, сильно отталкиваясь носками ботинок.

Паркер на мгновение остановился возле Бригга, схватил его за руку и указал на лестницу:

— Пусти их в воздух! Скорее!

Пристально вглядываясь в темноту, Бригг тихо проговорил:

— Майклсон там! — и показал подбородком на лестницу.

Паркер посмотрел в том направлении: Майклсон лежал поперек входа, на верхней площадке лестницы. Его голова и руки безвольно свешивались на ступеньки, он не шевелился.

— Он убит, — сказал Паркер. — Тут мы ничего не можем сделать. Взрывай этот чертов барак!

— О, проклятье! — вырвалось у Бригга.

На его лице появилась недовольная гримаса, но он опустился на одно колено, открыл ящик с инструментами и достал из него металлическую трубку, обмотанную черным электрическим шнуром. Потом дернул за конец провода и бросил трубку на лестницу. Не успела она упасть, как Бригг уже закрыл ящик.

Трубка пролетела над Майклсоном и упала на первую ступеньку лестницы, у его груди. Дверь исчезла в яркой вспышке света, смешанного с дымом и осколками.

Паркера отбросило назад, а Бригг, поднимавшийся с колен, снова упал. Клубы дыма и гари повалили на них, а грохот повторился многократно, отлетая рикошетом от одной стены к другой.

— Пошли! Быстро! — крикнул Паркер, почти не слыша своего голоса.

Бриггу надо было повторить дважды. Уши заложило, и он потряс головой, потом, кое-как встав на ноги, рванулся к тоннелю, толкая перед собой свой ящик с инструментами.

Прежде чем последовать за Бриггом, Паркер оглянулся на лестницу и дверь, но ничего не увидел: дым уже заполнил все помещения. Он не слышал ничего, кроме производимого им же шума: скрипа щебенки под ногами, ударов собственного сердца и пульсации крови в висках. Почти задыхаясь от дыма, он быстро влез в тоннель длиной около четырех метров. Выкопан он был в сырой, плотной земле и сообщался с другим подвалом, где Бригг держал наготове свой ящик. В это время Харли почти достиг нижних ступенек лестницы.

— Спецодежда! — крикнул Паркер Бриггу, быстро начиная расстегивать молнию.

— Пошли, у нас нет времени, — возразил Харли.

— Все снимите свою спецодежду! — повторил Паркер. — Надо обрести обычный вид.

Харли нахмурился, взглянул на двери на верху лестницы, потом резким движением расстегнул молнию и стал стаскивать комбинезон.

Паркер уже бросил свою одежду в угол подвала.

— Мы не возьмем ее с собой? — удивленно спросил Бригг.

— Зачем? Больше мы сюда не вернемся, а все это не сможет помочь опознать нас.

— Ты думаешь?

С сомнением качая головой, Бригг положил свою старательно сложенную одежду и последовал за Паркером.

Они были в подвале, хорошо обставленном почти новой мебелью, с цементным полом, крашеными стенами и с гигантским котлом, урчащим в углу. Всю неделю приходили они сюда по вечерам, когда старший сторож на нижнем этаже здания по своему обыкновению засыпал. Так постепенно они смогли вырыть этот тоннель, чтобы попасть в подвал соседнего ювелирного магазина.

Деревянный ящик скрывал отверстие тоннеля днем, а штабель из шести таких ящиков помог им избавиться от земли.

Сейчас Харли первым поднялся по лестнице, Паркер за ним, Бригг замыкал шествие. Поднявшись наверх, Харли подождал, пока Паркер и Бригг, шаги которых позвякивали на металлических ступеньках, не подошли к нему. Он тихо приоткрыл хромированную дверь и выглянул в холл.

— Черт! — вырвалось у него.

— Что?

— Старик встал!

Паркер поднялся на последнюю ступеньку, чтобы самому оценить ситуацию, и глянул поверх плеча Харли. Сзади Бригг прошептал:

— Вероятно, его разбудил взрыв. Сторож в серой униформе стоял около застекленной двери и смотрел на улицу.

— Спрячьте лица! — приказал Паркер. — И быстро пошли.

Они вошли в холл. Теперь уже Паркер был впереди, прикрывая рукой лицо. Он достал из кармана «смит-и-вессон» и держал его в опущенной руке.

Они почти дошли до старика, когда тот услышал их шаги и обернулся, удивленно моргая.

— Кто... кто...

— Спокойно! — приказал Паркер, показывая револьвер. — Никакого шума — и мы вас не тронем.

— Господи боже мой! — прошептал старик. — Господи Иисусе!

У Харли был ключ. Он присел около застекленных дверей, отодвинул засов и быстро отпер дверь. Толчком распахнув ее, он выскочил на тротуар, пересек его, чтобы присоединиться к Далесиа, ожидавшему их в «крайслере».

Бригг выскочил за ним, крепко уцепившись за свой ящик. В это время Паркер коротко и твердо приказывал сторожу:

— Идите и сядьте в кресло! Не торопитесь и не оборачивайтесь.

— О, не беспокойтесь, — сказал сторож. У него было оружие, но он знал, что его нанимали не для того, чтобы им пользоваться.

— А теперь? — спросил он, сев в кресло.

— А теперь я буду наблюдать за вами через стекло. Паркер спрятал оружие, быстро пересек холл и вышел за дверь, перейдя тротуар, скользнул на заднее сиденье, рядом с Бриггом.

Харли сидел спереди, около Далесиа. Мотор автомашины уже работал.

— Поехали, — сказал Паркер.

Они отъехали, потом Далесиа спросил:

— Майклсон?

— Он уже не придет, — ответил Харли.

— Его подстрелили, — добавил Бригг.

Далесиа кивнул. Он ехал не спеша, подождал, пока на перекрестке не загорелся зеленый свет, затем увеличил скорость.

— Он ранен? — переспросил Далесиа. — Может заговорить?

— Для него все кончено, — ответил Паркер.

— Что бы я хотел узнать, — сказал Харли, — так это вот что: кто мог нас видеть? Откуда внезапно появились все эти флики?

— Наверняка существовал еще один сигнал тревоги, — сказал Паркер, — внутренний сигнал на двери подвала.

— В сущности мы ведь покупали безукоризненный план, — заметил Харли. Он был в ярости: — Морз нам все гарантировал.

— Такие вещи случаются! — возразил Паркер. — Это могла быть новая система, недавно установленная.

— Такие вещи, может быть, и случаются, но не со мной! — настаивал Харли. — Ему очень хорошо заплатили, Морзу, за стоящий план, но все это сорвалось...

Паркер пожал плечами. Факт, что он не связался бы с этим делом, если бы не нуждался в деньгах. Дело это было незначительное, задуманное парнем, которого он не знал, и не он руководил всей операцией. Это была идея Харли, Харли и его друга Морза.

Некоторое время они ехали молча, потом Харли заявил:

— Я поеду повидать Морза. Вы поедете со мной, а?

— Ладно, — равнодушно ответил Далесиа. — Мне пока все равно делать нечего.

Харли повернулся, вопросительно посмотрел на сидящих на заднем сиденье:

— А вы, Паркер?

— Нет, не стоит, — ответил Паркер.

— Бригг?

— Нет, — сказал Бригг. — Я, пожалуй, вернусь во Флориду.

— Ну, как хотите. Я же должен посчитаться с Морзом!

Харли повернулся к окну; он кипел от ярости.

— А у тебя есть какие-то планы на ближайшее время? — вполголоса спросил Паркера Бригг.

— Пока еще не знаю.

— Сейчас я действительно на мели, — сказал Бригг. — И уже довольно давно... Кажется, придется перейти на подножный корм, пока ветер не переменится.

— Это мой четвертый промах в деле, — задумчиво сказал Паркер. — У меня тоже полоса невезения...

— Нет ничего другого на примете?

— Нет.

Паркер нахмурился и стал смотреть на темные витрины магазинов. После небольшого молчания он добавил:

— Есть один трюк.

— Какой?

— Два года назад я был вынужден оставить добычу на месте, из-за непредвиденных обстоятельств. Думаю, пора ее вернуть.

— Тебе нужен помощник?

— Тогда я работал с одним парнем, — ответил Паркер, — и думаю, что вновь сговорюсь с ним. На этом они расстались.

 

Глава 2

— Прежде чем платить налог с дохода, разве не нужно сперва, чтобы этот доход у меня был? — с насмешкой спросил Грофилд.

Тип из налогового управления оперся руками на папку с документами, которую он положил на письменный стол Грофилда. Говорил он медленно, будто разъяснял ребенку.

— У вас, несомненно, есть доход, мистер Грофилд. Нельзя руководить театром с дефицитом в течение пяти лет. Это просто невозможно.

— Вы видели здесь хоть один спектакль? — вновь спросил Грофилд.

— Нет!

— Большинство, подобно вам, может сказать то же. Человек из «налогов» смотрел на Грофилда с нахмуренными бровями, как бы пытаясь понять, с кем он имеет дело.

— Если вы теряете столько денег все эти годы, — наконец отозвался он, — то на что же вы живете?

— Это знает лишь Бог! — ответил Грофилд.

— Почему вы упорно открываете театр каждое лето?

— Из-за проклятого упрямства!..

У инспектора вырвался нетерпеливый жест.

— Это не ответ! — сказал он с досадой.

— Да нет, это правда! — сказал Грофилд. — Почти всегда...

— Нужно, чтобы у вас была возможность получить доход, — сказал чиновник.

— Я полностью с вами согласен, — отозвался Грофилд. — Я даже сказал бы, что это необходимо.

Открылась дверь, и Мэри, жена Грофилда, заглянула в комнату.

— Телефон, Алан!

Грофилд бросил взгляд на телефон, стоявший на его столе. Он сделал незаконный отвод от конторы к этому месту, чтобы не платить за лишний аппарат.

— Хорошо! — ответил он.

— В доме, — добавила Мэри.

— О!

Телефон в доме тоже был подсоединен к линии конторы, что позволяло ему разговаривать как из кабинета, так и из дома. Слова Мэри все ему объяснили. Он встал и одарил представителя «налогов» широкой ослепительной улыбкой.

— Вы меня извините?

— Мы будем вынуждены изучить ваши расходные книги, — сказал чиновник, не скрывая своего дурного настроения.

— Видит Бог, я позволю вам удовлетворить любопытство, — сказал Грофилд, выходя из конторы.

Он немного задержался на деревянной платформе на верху лестницы и окинул взглядом лесистые холмы Мид Грова, Индиана. Единственным признаком присутствия человека в этой местности была стоянка для автомашин, гравийное покрытие которой имело тенденцию превращаться в трясину.

— Нам понадобится много гравия, — сказал Грофилд жене, стоявшей рядом с ним.

— О, нам понадобится многое!.. — с грустью отозвалась Мэри. — Парень у телефона — это Паркер!

— Хо! Хо! — произнес Грофилд. — Может быть, у него есть гравий.

— Это было бы благословением, — сказала Мэри.

Недавно она играла роль директрисы благородного семейного пансионата в трех комедиях и еще не отвыкла от определенной манеры говорить.

Грофилд сбежал по лестнице и, обойдя ригу, направился к ферме.

Слова «ТЕАТР МИД ГРОВ» располагались гигантскими буквами на стене, выходящей на деревенскую улицу. Сейчас улица была пустынна.

Человек, первым превративший ригу в театр, выдержал лишь один или два сезона, после чего сбежал отсюда навсегда, оставив после себя неоплаченные долги. За последние двадцать лет рига-театр испытал много перемен. На некоторое время она вновь стала просто ригой, потом ненадолго была превращена в кинотеатр, затем в склад для велосипедных деталей, позже опять в театр, несколько раз быстро прогоревший.

И это всегда было так. Летние театры всегда в убытке, особенно когда ими руководит актер, играющий роль директора.

Грофилд, купивший театр «Мид Гров» пять лет назад, никогда и не рассчитывал на него как на средство к существованию. Скорее, это он содержал театр, а не театр его! И он знал об этом с самого начала.

Фактически ремесло актера, хотя и не давало ему возможности зарабатывать на жизнь, было для него всем! А на жизнь он зарабатывал другим способом — с такими парнями, как Паркер. И ему уже давненько ничего не подворачивалось, после ограбления в прошлом году универсального магазина в предместье Сент-Луиса.

Грофилд пересек пустынную деревенскую улицу, надеясь на легкое дело, которое может принести ему большой куш.

«Фред Адворт сможет взять на себя мои роли во время моего отсутствия, а Джек...»

Думая об изменениях, которые должны будут произойти, Грофилд быстро вбежал в дом, где жившие здесь актеры создали ужасный беспорядок. Он прошел в комнату, служившую раньше столовой, теперь она стала спальней для него и Мэри, и, сев на кровать, взял трубку:

— Алло?

— Это я!

Голос Паркера, как всегда, был мягким и теплым... как свинцовая пломба.

— Извини, что заставил тебя так долго ждать, — сказал Грофилд. — Я был далековато отсюда, с одним типом из «налогов».

— Мэри сказала мне.

— С типом из «налогов», — повторил Грофилд. — Хочу этим сказать, что надеюсь услышать от тебя хорошую весть.

— Ты помнишь нашу работу в Тэйлоре?

— Помню, — с горечью ответил Грофилд. Да, он помнил трюк с бронированной машиной, обернувшийся «уксусом». Это было потерянное время, потерянные деньги... Он сам некоторое время был в жалком состоянии, фактически из-за этого дела в Тэйлоре, округ Мидвест, он и оказался в Канаде со всей бандой этих ненормальных.

— О, да, я отлично помню это! — повторил Грофилд.

— Мы там кое-что забыли! — повторил Паркер. Несколько секунд Грофилд не понимал, что хотел сказать этим Паркер.

«Деньги? — внезапно подумал он. — Ведь Паркер их там где-то спрятал. Но, боже мой, прошло уже два года!»

— Ты считаешь, что они еще там? — спросил Грофилд.

— Естественно! — ответил Паркер. — И если вдруг их там нет, то мы должны отыскать их.

— Очень интересная мысль! — отозвался Грофилд.

— Один из моих друзей должен приехать туда и будет находиться в Охно Хуз в среду! Возможно, ты сможешь поговорить с ним.

— Охно Хуз в Тэйлоре?

— Его зовут Эд Латан.

Это было имя, которое Паркер уже использовал однажды.

Грофилд не мог удержаться, чтобы не воскликнуть:

— Кажется, я его знаю!

С Паркером юмор частенько не срабатывал. И теперь он лишь повторил:

— Возможно, ты захочешь с ним поговорить.

— Вероятно! — ответил Грофилд. — Даже весьма вероятно!

 

Глава 3

Тэйлор, с населением почти 150 тысяч жителей, доходы большинства которых значительно выше средних, был довольно богатым городом. Жизнь в нем была легкой и приятной. Паркер прибыл в Национальный аэропорт Тэйлора в полдень. Солнце сверкало, и равнина, окружавшая аэропорт, обжигала сухой июльской жарой.

Бабочка, наклеенная на ветровом стекле такси, в котором устроился Паркер, означала, что машина оборудована кондиционером. Но шофер пояснил, что тот вышел из строя еще в начале лета и что владелец такси слишком скуп, чтобы заменить его.

— Потому, видимо, эта машина в сентябре вообще не будет работать, понимаете? — не умолкал шофер.

Паркер ничего не ответил. Он смотрел на мелькавшие рекламы отелей, аэролиний, кинотеатров. Шофер, взглянув на него в зеркальце, замолк.

При въезде в город они миновали кладбище автомашин. Время было предвыборное, и повсюду были расклеены афиши — на столбах, телефонных будках, заборах, в витринах парикмахерских и отелей.

Доехав до центра, Паркер успел узнать, что двух кандидатов на пост мэра звали Фаррел и Уэн. Афиш с именем Фаррела было раза в три больше, чем Уэна. Иными словами, Фаррел был кандидатом, который мог истратить денег больше, следовательно, ему покровительствовали влиятельные люди города, и было более чем вероятным, что Фаррел выиграет этот спор.

Охно Хуз был отелем для деловых людей. Он находился рядом с железнодорожным вокзалом и знавал лучшие времена... лет тридцать тому назад. Шератон, Говард Джонсон и Холидей Инн располагались в более шикарном районе города, неподалеку от реки.

Паркер выбрал Охно Хуз потому, что это был отель для коммерсантов, довольно жалкий, но все же респектабельный. А для того, что Паркер собирался предпринять, он был достаточно удобен, удален от центра города.

Комната Паркера находилась на втором этаже, с видом на Лондон-авеню, главную улицу города. Немного дальше, справа, через улицу висел плакат, призывающий голосовать за Фаррела. Опять он, повсюду он. Без сомнения, это был решительный кандидат в мэры.

Пообедав в кафе отеля, Паркер поднялся в свою комнату и, не зажигая света, уселся в единственное кресло напротив окна, в котором отражался свет проезжающих мимо машин.

В половине девятого в дверь постучали. Паркер встал, зажег свет и открыл дверь. Это был Грофилд, он вошел, приветливо улыбаясь.

— Очаровательное помещение! — сказал он. — На моем ночном столике надпись «А. Линкольн». Возможно, это исторический автограф?

Паркер никак не прореагировал на эту реплику. Просто сказал:

— Салют, Грофилд! Пойдем-ка, прогуляемся по парку.

Видимо, предстоял серьезный разговор.

 

Глава 4

Грофилд выстрелил трижды, и три сбежавших зэка, одетых в полосатые черно-белые куртки, упали навзничь. Он переменил прицел, выстрелил еще пять раз по пяти машинам гангстеров, мчавшимся мимо. И завершил выстрелом по анархисту, собиравшемуся бросить бомбу, и по машине контрабандного виски. Потом положил ружье на прилавок и удовлетворенно кивнул головой, глядя на поверженные цели в глубине тира.

Хозяин заведения, маленький мужчина в расстегнутом пиджаке и с черной сигаретой во рту, появился перед Грофилдом и равнодушно проговорил:

— Неплохо.

Грофилд сразу же сориентировался:

— За это надо платить.

— Раз вы выполнили максимум, то имеете право еще на десять дополнительных выстрелов.

Грофилд оглянулся и задержал взгляд на двух мальчишках, лет одиннадцати-двенадцати, которые не спускали восхищенных глаз с мишеней.

— Эй, ребята! — позвал он.

— Что? — дружно откликнулись те.

— Вы имеете право на пять выстрелов каждый, — сказал им Грофилд. — С приветом от человека в маске. Один из мальчуганов спросил:

— А кто этот человек в маске?

— Я, — ответил Грофилд.

— Но ведь вы не в маске?

Фактически она у него была: очки в черепаховой оправе, щетинистые усы, немного удлиненный нос и мешки под глазами.

— Неважно. Во всяком случае, вы имеете право на пять выстрелов каждый!

Типу, стоящему за прилавком, он заявил:

— Хорошенько займитесь этими ребятами, это мои друзья!

После этого он затерялся в толпе. Действительно, затерялся! Парк аттракционов Очарованного Острова был очень большим и тенистым. А ночью он казался еще большим. Идея создателя этого парка заключалась в том, что он располагался действительно на острове, удаленном от всякой цивилизации, от всяческих забот трудового люда. Квадратный по форме, он был полностью скрыт высоким дощатым забором, с внутренней стороны которого была помещена гигантская фреска, изображающая морские пейзажи с кораблями и птицами на далеком горизонте. Вдоль забора был вырыт ров шириной в три метра, что превращало парк в настоящий остров, окруженный водой.

Внутреннее пространство этого острова было разделено на восемь секторов, начинавшихся от центра, как куски пирога; каждый имел определенную «тему».

Грофилд не спеша прошел перед Островом Сокровищ, Островом Нью-Йорка, Островом Будды, чтобы, наконец, прийти туда, куда ему было нужно.

«КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ!» — взмывали в небо огромные неоновые буквы.

Внутри постройки — Грофилд уже знал — можно было совершить таинственную прогулку в темноте, вокруг пустынного псевдоострова. Получасом ранее, без Паркера, он уже проделал круг, чтобы освоиться с местностью. Паркер, конечно, уже приходил сюда, а у Грофилда это была первая встреча с Островом Удовольствий.

Потерпевшие кораблекрушение должны были плыть на спасательном плоту из фальшивого каучука. Он вмещал восемь пассажиров.

Плот следовал по узкому каналу, который извивался в совершенно темном помещении, и проплывал мимо различных освещенных картин.

Паркер посоветовал Грофилду особо поинтересоваться последней картиной. Размером она была больше других и изображала пустынный остров, посреди которого возвышался холм. Проплывая мимо картины, люди сперва видели манекен в лохмотьях, который с довольным видом кивал головой, глядя на случайно вырытый им ящик с золотом.

Когда плот проплыл с другой стороны острова, скрытой от потерпевших крушение холмом, появилась шлюпка, заполненная пиратами, высаживающимися на берег. Вооруженные кирками и лопатами, они, по всей видимости, приплыли сюда за своим золотом.

Намерение Паркера и Грофилда состояло в следующем.

Задняя стенка строения «Кораблекрушение» находилась в стороне от других аттракционов и была погружена в темноту. Всюду в других местах было шумно и оживленно, как днем. А в этом отдаленном уголке «необитаемого острова» плотная тень производила особое впечатление.

Грофилд поднял глаза к безоблачному небу, усеянному крошечными звездами, с серпом луны, слишком тонким, чтобы давать свет. Воздух был теплым, но небо здесь казалось каким-то хмурым и угрожающим...

Паркер уже поджидал Грофилда около задней двери.

Его силуэт выделялся чуть более плотной тенью, и Грофилд не сомневался, что это он. Тихо подойдя, Грофилд спросил шепотом:

— Где это находится?

— Я все выяснил! Пошли!

Они осторожно переступили порог, мгновенно погрузившись в полнейшую тьму. Грофилд закрыл дверь, и они очутились в узком коридоре, образованном с одной стороны, стеной строения, а с другой — большим черным занавесом. По ту сторону занавеса слышны были смех и вскрики посетителей, шумы, записанные на магнитофон, и музыка.

— Это место меня угнетает, — прошептал Грофилд, отойдя от двери.

Он повернул направо, между стеной и занавесом. Паркер шел впереди, Грофилд следовал за ним, ориентируясь на легкий шорох рукава Паркера о занавес.

Когда Паркер внезапно остановился, Грофилд наткнулся на него. Они стояли неподвижно, молча и внимательно прислушиваясь. Потом Грофилд почувствовал, что Паркер вновь двинулся вперед, и справа от него появилась вертикальная полоса красноватого света. Это Паркер раздвинул занавес, и перед ними предстала центральная часть «прогулки потерпевших кораблекрушение».

Теперь они находились за последней картиной, с ее единственным, спасшимся от кораблекрушения человеком, с одной стороны острова, и шлюпкой с пиратами — с другой.

Грофилд увидел, как перед островом проплыл плот с туристами. С округлившимися глазами и открытыми ртами, они сами походили на восковые куклы в шлюпке, изображавших пиратов.

Шлюпка!.. Это же там Паркер оставил свои деньги, спрятав чемоданчик под сиденье одного из пиратов! В чемодане было семьдесят тысяч долларов, похищенных из бронированной машины!..

Проплыл новый плот с оживленными посетителями. Трудно было себе представить, что это живые люди, настолько они походили на экспонаты острова.

Затем наступил перерыв. Огни острова совсем погасли, и сообщники очутились в сплошной темноте. До них долетал лишь шум расходившейся толпы.

— Отлично! — воскликнул Паркер.

Грофилд включил карандаш-фонарик и держал его таким образом, чтобы тонкий луч света просачивался между двумя пальцами. Грофилд направил этот луч на шлюпку, куда уже забрался Паркер.

Паркер сдвинул с места манекен пирата, опрокинув при этом второй манекен, и принялся шарить в глубине шлюпки.

— Посвети-ка сильнее, — попросил он. Грофилд приблизился к шлюпке вплотную и направил свет фонарика внутрь.

— Так, хорошо! — сказал Паркер.

Потом он поднялся и молча направился к выходу. Грофилд двинулся следом.

«Я знал, что это будет не так просто», — подумал он тоже, не сказав ни слова.

Выйдя наружу, они смешались с толпой и направились к выходу из парка.

— Что теперь будем делать? — спросил Грофилд.

— Когда я прятался здесь, — отозвался Паркер, — местные гангстеры узнали об этом и пытались захватить меня врасплох, чтобы отнять деньги.

— Значит, они все тут обшарили после твоего бегства?

— Безусловно!

— И как ты планируешь их найти?

— Я знаю имя их шефа: Лозини! Этого нам достаточно.

 

Глава 5

Алан Лозини, склонившись над электрической сковородкой, заявил:

— Жаль, что большинство людей ничего не понимает в китайской кухне.

Трое мужчин, находившихся в патио, согласно закивали. Их жены сидели около пруда в компании мадам Лозини и разговаривали о колледжах, куда проникла расовая дискриминация. Двор освещали прожекторы. Отражаясь в воде, их свет был фантастичен и делал женщин в их цветных шелковых платьях неряшливо наряженными сиренами.

— Китайцы уважают свою пищу, — продолжал разглагольствовать Лозини. — В этом их секрет! Как будто пища — это личность!

Он вилкой помешал каштаны и куски сельдерея, а трое гостей опять согласно кивнули.

Все трое были деловыми людьми. Мужчина в светло-синем костюме и темно-зеленом галстуке был Фрэнк Фаран, бывший председатель одного синдиката, а теперь управляющий «Нью-Йорк Рум», клуба в центре города, с двумя аттракционами в неделю и джазовым оркестром во время уикенда.

В белом свитере изнемогал от жары Джек Валтер. Он был адвокатом и членом многих компаний.

Человек с черным галстуком-бабочкой и в цветастом пиджаке, бывший бухгалтер по имени Натан Симс, теперь имел большое влияние на политическую машину города, занимался он также и некоторыми личными финансовыми проблемами мистера Лозини.

По мере приготовления овощи распространяли в воздухе приятный запах. Издалека доносились голоса женщин, сидящих у пруда.

Лозини с удовольствием смотрел на произведение своего кулинарного искусства, потом улыбнулся гостям, те улыбнулись в ответ.

Лозини считал себя тонким знатоком кухни, и никто из его окружения не спорил с ним. Это было честью — быть приглашенным к его столу! И было катастрофой быть слишком долго неприглашенным...

Никто никогда не уклонялся от приглашений Лозини.

На взгляд гостей, овощи поджаривались слишком медленно, но Лозини так не считал, он смотрел на них с отеческой улыбкой, но сразу же настороженно поднял голову, услышав, как Гаролд вышел из дома. Белая куртка Гаролда сидела на нем безукоризненно.

Лозини ждал с деревянной ложкой в руке; трое приглашенных скромно отошли в сторону. В мире, в котором они жили, лучше было не слушать посторонних разговоров.

Гаролд подошел, склонился над сковородкой, и тихо произнес:

— Вас просят к телефону, мистер Лозини.

— Кто? — резко и коротко спросил тот.

— Я не знаю, мистер Лозини. Он отказался назвать свое имя.

Лозини нахмурился.

— Что он хочет?

— Он только сказал, что это по поводу парка с аттракционами, сэр.

Лозини сощурился, как будто его обдало горячим паром.

— Что это за тип? — спросил он и тут же, кажется, понял сам.

— Я не знаю, мистер Лозини, — ответил Гаролд, который и не мог быть в курсе дела. — Он только сказал, что должен вас предупредить.

— Ладно, ладно! — нетерпеливо кивнув головой, прервал его Лозини.

Прищурившись, он посмотрел на дом. Тип, два года назад ограбивший бронированную машину, прятался в парке с аттракционами. Тогда Лозини послал по его следу своих ребят, но те его упустили... Кто же хотел говорить с ним по телефону?

Гаролд терпеливо ждал. Гости в стороне о чем-то беззаботно болтали. Лозини, наконец, принял решение:

— Хорошо, — сказал он и повернулся к гостям.

— Нат! — позвал он.

Натан Симс, бывший бухгалтер, подошел, вопросительно, но вежливо подняв брови.

— Я могу чем-либо помочь? — спросил он. Лозини протянул ему деревянную ложку.

— Мешай это, — сказал он, — и не давай подгореть. Он обернулся к Гаролду:

— Я буду разговаривать в бунгало.

— Хорошо, мистер Лозини.

Гаролд вернулся в дом. Лозини большими шагами направился к бунгало. Он вошел, включил свет, плотно закрыл дверь и, сев на кровать, снял трубку.

— Алло!

— Лозини? — спросил чей-то резкий бесстрастный голос.

— Да, это я, — ответил Лозини и услышал щелчок:

Гаролд на кухне положил трубку.

— В последний раз, когда вы меня видели, — продолжал голос, — вы приняли меня за флика по имени О’Хара. Вы подумали, что меня ранили в голову.

Лозини мгновенно понял: это был тот взломщик, которого они преследовали в парке аттракционов! Тогда этот подонок скрылся, переодетый полицейским из команды Лозини.

— Мерзейший подонок! — сказал Лозини, судорожно сжимая трубку и наклонившись вперед.

Ему хотелось сказать, что трое его лучших ребят погибли в тот раз, и что грабитель еще не заплатил за это, но он сдержался. Такие вещи не говорят по телефону.

— Я хотел бы снова повстречаться с тобой, — продолжал Лозини немного помолчав. Он задыхался от сдерживаемого гнева.

— Вы должны мне деньги! — твердо проговорил голос.

Лозини даже онемел от такой наглости. Уставившись прямо перед собой, на умывальник, он не сразу нашелся, что ответить такому наглецу.

— Лозини?

— Где... — Лозини прокашлялся. — Где ты находишься?

— В городе. У вас моя добыча, и я пришел забрать ее.

— Какая, черт побери, добыча? У меня нет никаких твоих денег, да и не об этом сейчас речь!

— Это те деньги, которые я спрятал. Вы их у меня взяли, и я хочу их вернуть. Итак, вы мне их вернете без фокусов, или мне следует рассердиться?

— Все, что я тебе дам, это ногой под зад, — выдохнул Лозини.

Тот, на другом конце провода, по-прежнему оставался спокойным и только поинтересовался:

— Вы знаете Карна?

— Что?

— Он руководит делами того же рода, что и ваши...

— Нет, совсем нет. Он... О, я понимаю, что ты хочешь сказать! — Лозини снова пришел в ярость. — Мне наплевать на твоих знакомых или незнакомых! Я хочу твою шкуру, и я получу ее!

— Позвоните Карну! — так же спокойно посоветовал голос.

— Мне нет необходимости звонить кому то бы ни было...

— Все же позвоните ему! — оборвал его голос. — И спросите, что нужно делать, если вы должны деньги некоему Паркеру.

— Приходи сюда, и мы расплатимся — гарантирую тебе это!

— Позвоните Карну! — повторил еще раз тот же голос. — А я еще раз позвоню вам завтра вечером, чтобы сказать, куда их положить...

— Я ни у кого ничего не буду спрашивать!

— Тогда вы совершите большую ошибку! — сказал голос.

Лозини резко бросил трубку. Сразу же пожалев об этом, он снова схватил ее, но связь уже оборвалась.

«Жаль! — подумал он. — Может, удалось бы его приблизить... Паркер? Очень хорошо!»

Лозини быстро набрал номер. Лучший из его ребят был убит тогда в парке аттракционов... Убит именно этим подонком, который теперь явился требовать деньги. Его заместитель, Тэд Савелли, возможно, когда-нибудь тоже станет лучшим, но этот день еще не наступил. Но тем не менее он разбирался в таких делах.

— Алло!

— Тэд?

— Да, мистер Лозини.

— Тэд, ты помнишь дело с парком аттракционов?

— Да, сэр.

— Парень, который это сотворил, — он называет себя Паркером, — заявил мне только что, что он в городе! Он звонил мне.

— Это действительно он?

— Мне кажется, да. Я очень хотел бы с ним встретиться... Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, сэр, я очень хорошо понимаю!

— Как ты считаешь, его сложно разыскать?

— Если он в городе, — ответил Тэд Савелли, — то я его найду!

— Браво, малыш!

Лозини положил трубку и несколько секунд сидел неподвижно, глядя на телефон. Его обуревало желание позвонить Карну. Он едва был с ним знаком, но всем было известно, что это видная фигура в обществе. Но что изменится от этого звонка? Если этот подонок Паркер действительно протеже Карна, то он бы появился открыто и не один. Нет, это блеф просто, и Паркер — обыкновенный вооруженный грабитель.

И даже если бы Карн или кто-то другой посоветовал бы ему вернуть деньги Паркеру, это ни к чему бы не привело: у Лозини не было денег этого мошенника. Два года назад, когда Паркеру удалось скрыться, Лозини все перерыл, но безрезультатно. Нельзя отдать то, чего не имеешь!

Лозини встал, вышел из бунгало и вернулся в патио, где его приглашенные все еще помешивали овощи на сковородке, больше всего беспокоясь, чтобы не пережарить и не испортить их.

При виде хозяина Натан Симс облегченно вздохнул. Да и остальные гости тоже почувствовали облегчение.

— Спасибо, ребята, — сказал Лозини, взяв ложку из рук Натана Симса, и принялся рассматривать содержимое сковородки.

Теперь овощи представляли собой зеленоватое пюре, а пар издавал запах горелого...

Лозини посмотрел вокруг. Теперь его все нервировало и раздражало...

 

Глава 6

— Она действительно хороша, ваша библиотека, — сказал Грофилд.

Девушка, идущая впереди него по проходу, обернулась.

— О, спасибо! — ответила она так, будто он восхитился ее красивыми ногами, что вполне соответствовало действительности.

Они пересекли читальный зал, все столы которого были свободны.

— Похоже, дела здесь идут не шибко? — спросил Грофилд.

Девушка глубоко вздохнула и безнадежно пожала плечами.

— Что можно ожидать от такого города, как этот? — ответила она.

«Ну, конечно, — подумал Грофилд, — она считает себя здесь розой на навозе! А впрочем... Может быть, стоит эту розу сорвать?»

— А какие в вашем городе есть развлечения? — поинтересовался он.

— Почти... ничего! Вот мы и пришли. В небольшом закутке помещались деревянный стол и стул. На столе стоял аппарат для чтения микрофильмов. С улыбкой глядя на это убранство, Грофилд заявил:

— Очень неплохо! Прелестно!

Она широко улыбнулась, чтобы показать, что она понимает шутки, вероятно, решив, что встретила родственную душу.

— Вы должны посетить дискотеку.

— В самом деле?

— Это замечательно!

Он несколько секунд смотрел на нее, но, судя по выражению лица, она не собиралась провести его в укромный уголок, где бы он смог без помех поинтересоваться ею поближе.

По привычке и чтобы не испугать малышку, он вполне благонамеренным тоном поинтересовался:

— Но должно же быть здесь что-нибудь, где можно погулять после захода солнца?

Она поморщилась, показывая свое презрение.

— Все смотрят телевизор, — ответила она.

— Я хочу вам сказать, — продолжал он, — что сейчас даже не знаю, буду ли занят сегодня вечером, но дайте мне номер вашего телефона на случай, если я буду свободен. Я позвоню вам. Посмотрим тогда, что нам предложит добрый город Тэйлор.

— О, сегодня вечером я не могу, — неуверенно ответила девушка.

«Это тоже неплохо!» — подумал Грофилд.

— Может, попозже, на неделе? — предложил он.

— Согласна! Хорошая мысль, — она была явно обрадована. — Вы запишите...

Он не понял, что она имела в виду.

— Да?

— ...мой номер телефона.

— О, да! — Грофилд достал записную книжку. — Говорите.

Она продиктовала ему семь цифр, а когда он записал, добавила:

— Я в самом деле огорчена за сегодняшний вечер!..

— Знаете, такая красивая девушка, как вы... Я не должен был надеяться, что вы будете свободны, особенно в пятницу вечером.

Она просто расцвела.

— О, благодарю вас! Это мило.

— Я не могу лгать в библиотеке, — сказал Грофилд. — Итак, газеты...

— Ах, да! — она засуетилась. Широким жестом указала на полки. — Они там. Более свежие сверху, а старые — внизу. А тома, что на нижней этажерке — это указатели.

— Отлично! Большое спасибо!

— Ну, что ж, — с улыбкой проговорила она. — Пожалуй, не буду вам мешать.

— До скорого...

Грофилд с дружеской улыбкой кивнул ей и подождал пока она ушла.

Девушка уходила, неестественно виляя бедрами. Наконец-то Грофилд мог заняться микрофильмами «Таймс Хроникл» — единственной ежедневной газеты Тэйлора.

В самом свежем указателе он обнаружил три ссылки на самого Лозини, потом с полдюжины ссылок об организованной преступности. Все это было многообещающим.

Он взял с верхней полки коробки с соответствующими микрофильмами, достал и, заправив один из фильмов в аппарат, сел, чтобы приняться за чтение.

Почти два часа изучал он карьеру интересующих его людей.

Алан Лозини, Фрэнк Фаран, Луис «Датч» Буанаделла, Натан Симс, Джек Валтер, Эрнст Дюлар... Почти все они многого достигли за два прошедшие года. Ознакомившись с фильмами, Грофилд получил полное представление об активности городского преступного мира. Его записная книжка была полна заметок. У него устали глаза, от неудобной позы начала ныть спина.

Грофилд встал, положил очередной фильм в коробку, поставил ее на полку. Потер глаза, потянулся, сунул записную книжку в карман и направился к выходу.

Поработал он неплохо!

Девушка словно ждала его появления: тут же встала из-за стола ему навстречу. Грофилду пришлось остановиться.

— Знаете, — прошептала она, — я смогу освободить сегодняшний вечер.

«Вероятно, она отменила свидание с молодым человеком, сославшись на мигрень», — подумал Грофилд. Он почувствовал себя слегка виноватым перед девушкой.

— Да ведь это замечательно!

— Тогда, если и вы будете свободны...

— Я очень надеюсь на это, — сказал он, внезапно вспомнив, что у него есть номер ее телефона, но ведь он не знает, как ее зовут. Спросить напрямую было не совсем удобно. И он попытался действовать дипломатически.

— Я вам позвоню, если буду свободен. Да, меня зовут Алан, Алан Грин.

— Привет, Алан! А меня зовут Лори Нивен.

— Отлично! Я буду называть вас Лори.

Они вновь обменялись улыбками, и Грофилд вышел.

Вернувшись в отель, он застал Паркера стоящим у окна комнаты: тот рассматривал огромную предвыборную афишу.

Услышав шаги своего напарника, Паркер тут же повернулся.

— Лозини отказал, — лаконично сказал он. Грофилд бросил записную книжку на кровать.

— Что ж, выбирай!

— Уже выбрал!

 

Глава 7

У Фрэнка Фарана было расстройство желудка. Без сомнения, всему виной эта китайская кухня, от которой он не мог отказаться у Лозини. Уж там-то не попривередничаешь, а уж тем более не покритикуешь, что бы Лозини ни приготовил.

Но, Боже мой, он дорого заплатил за это: целый день пил лишь сельтерскую воду, и только около половины девятого позволил себе съесть в клубе луковый суп.

Анги, служащая бара, с которой он спал уже некоторое время, пришла к нему около десяти часов вечера. Но ему было не до развлечений с нею.

— Я очень плохо себя чувствую, — сказал он.

— Скажи-ка, это скверно!

Анги, славная девушка, несмотря на ее тридцать семь лет, с такой худенькой и хрупкой фигуркой, что казалось, будто имеешь дело с подростком.

— Я сожрал какую-то гадость и до сих пор мучаюсь, — сказал он.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— О, Боже мой, нет! А как там дела внизу?

Она пожала плечами.

— Сегодня ведь пятница, — ответила она.

Другими словами, дела шли хорошо.

«Нью-Йорк Рум» имел постоянную, хотя и немногочисленную клиентуру, развлекая ее стриптизом. «Коробка» всегда была переполнена в пятницу и субботу вечером, когда играл джаз-оркестр, исполняя поп-музыку. Эти вечера покрывали все расходы и к тому же приносили немалый доход.

— Тебе больше ничего не нужно? — спросила Анги.

— Пожалуй, нет. До скорого.

Он смотрел, как она выходила, и почувствовал себя еще более разбитым.

По законам Тэйлора, «коробка» в будние дни должна была закрываться в полночь, а в пятницу и субботу — в час ночи.

В час двадцать, когда последние клиенты собирались уходить, Фаран, сидя за счетами, прикидывал выручку. Он уже подводил общий итог, когда дверь вдруг отворилась и с безумным видом ворвалась Анги.

— Эти типы... — начала она и порывисто указала на двух мужчин, вошедших за ней.

Фаран поднял голову, посмотрел на незваных гостей и мгновенно все понял. Он не верил своим глазам! Напасть на «коробку», принадлежащую самому мистеру Лозини? Это мог только безумец!..

Но, Бог ты мой, они пришли именно для этого!.. Оба высокие, на лицах черные маски. Достаточно угрожающий вид, холодные глаза. Они быстро осмотрелись. И оба почти одновременно сунули левые руки в карманы пиджаков.

Анги испугалась. Через открытую дверь, пока вошедшие ее не захлопнули, Фаран успел увидеть, что его служащие занимались своими обычными делами: ставили стулья на столы, начинали убирать помещение бара.

Значит, эти двое вошли, когда в зале были посетители, и выбрали Анги, заставив ее проводить их сюда, нисколько не вызвав беспокойства остальных.

Спокойные, деловые, быстрые, настоящие профессионалы.

Анги, отступив к стене, едва пробормотала:

— Они хотели, чтобы я... они... я не могла...

— Все в порядке, дорогая, — сказал Фаран. Он чувствовал, что не должен вставать с места, но протянул обе руки, чтобы успокоить Анги.

— Не беспокойся, — сказал он, — они никому не причинят зла.

— Совершенно верно! — отозвался один из них. — Вы отлично знаете, чего мы хотим! Другой сказал Анги:

— Вы совершенно ничем не рискуете, моя красавица. На следующей неделе вы будете рассказывать подружкам интересную историю, что приключилась с вами.

— Вы совершаете грубейшую ошибку, ребята! — сказал Фрэнк Фаран.

Эта реплика Фарана осталась без ответа. Лишь первый — похоже, он был главный — приказал:

— Держите руки на столе!

— Я не идиот, — возразил Фаран, — чтобы сопротивляться, — и он положил руки на стол. — Но вы, должно быть, не знаете, кому принадлежит эта выручка. Возможно, вы не в курсе дел в этом городе.

Первый подошел к письменному столу и взял пачку двадцатидолларовых билетов, скрепленных резинкой. Они были уже пересчитаны и упакованы.

— Мы в курсе дел, Фрэнк, — сказал он.

Фаран нахмурился. Эти люди его знали?

Оба парня были в шляпах, в очках в черепаховой оправе, и у обоих были усы.

Фаран прищурился, стараясь получше разглядеть лица за камуфляжем.

У ближайшего к нему, того, что подбирал еще не упакованные деньги — десяти-, пяти— и однодолларовые бумажки, чтобы сунуть их в карман, — было широкое лицо с крупными чертами, широко расставленные черные глаза и узкогубый рот.

Другой, прислонившийся к двери и уговаривавший Анги не волноваться, был тоньше, более непринужден и всем своим обликом напоминал красивого киноактера. У него тоже был очень уверенный вид, но без холода и излишней суровости первого.

Фаран был уверен, что никогда не видел ни того, ни другого.

— Послушайте, — сказал Фаран. — Лично мне наплевать на то, что вы ограбите этот барак! Но если вам известно, кому он принадлежит, то вы делаете все, чтобы доставить себе очень большие неприятности!

Главарь не обратил на эти слова никакого внимания. Он закончил сбор денежной выручки — было немногим меньше девятисот долларов, уже сосчитанных Фара-ном, — и протянул руку к кредитным карточкам.

Фаран так удивился, что невольно сделал протестующий жест и даже выкрикнул:

— Послушайте, что вы...

Мощным ударом детина тут же прижал руки Фарана к столу.

— Не будьте идиотом! — рявкнул он.

— Послушайте, — сказал Фрэнк бесцветным голосом. — Я думал... Они ведь вам ни к чему. Что вы с ними...

«Динер клуб». Детина подобрал бумаги, сунул их в карман и протянул руку за бумагами «Банк-америкэнз».

Фаран продолжал с недоумением наблюдать за действиями незнакомца. Он был до такой степени потрясен, что вообще перестал понимать что-либо.

— Вы ведь не сможете... Вы ничего не сможете сделать с этими бумагами. Вы не сможете нигде обменять их на деньги!

Если наличность в этот момент составила около девятисот долларов, то по кредитным карточкам было еще около трех тысяч. Это будет большая потеря для «Нью-Йорк Рум», если незнакомцы заберут их, хотя они сами никак не смогут воспользоваться этими карточками. Единственное разумное в этой акции то, что множество клиентов пило и ело за счет... Лозини!

«Америкэн Экспресс». «Мастер Шарж». «Карт Бланш».

Фаран только смотрел, как исчезали расписки в кармане детины.

В другом конце комнаты второй тип продолжал разговаривать с Анги, давая ей любезные, даже немного легкомысленные обещания, и Анги теперь уже почти успокоилась. Стоя рядом с незнакомцем, она широко раскрытыми глазами смотрела на все происходящее, но уже не с таким безумно-испуганным видом, с которым она ворвалась в кабинет.

Что касается Фарана, то тот был в полной панике.

— Эти же расписки для вас совершенно бесполезны! — опять повторил он. — Вы заставляете нас терять бабки, абсолютно без пользы для себя... Зачем это, Боже мой! Зачем?

Детина тем временем спрятал все карточки в карманы. Вытащив пистолет, он взял его за дуло и трижды с силой ударил по столу — на нем появились три довольно глубоких отметины.

При каждом ударе Фаран лишь судорожно зажмуривался.

Между тем детина процедил:

— Когда мы уйдем, позвоните Лозини и скажите ему, что это только в счет того, что он мне должен! Я не собираюсь его разорять. Вы хорошо поняли, Фаран?

Фаран поднял глаза.

— Да!

— Повторите!

— То, что вы взяли, это только в счет того, что он вам должен. Речь вовсе не о том, чтобы его разорить.

— Верно, Фаран!

Детина отступил на шаг, спрятал пистолет, потом кивнул на Анги:

— Эта молодая дама проводит нас до тротуара. Не предпринимайте ничего, пока она не вернется сюда!

— Нет! — воскликнула Анги сдавленным голосом. Парень у двери обратился к ней тоном дружеского участия:

— С вами ничего не случится, моя прелесть! Мы только пройдем вместе с вами через клуб, как только что вошли сюда!

Детина еще раз переспросил:

— Вы все хорошо поняли, Фаран?

— Да, понял.

Детина удовлетворенно кивнул и повернулся к Анги.

— Пошли! — сказал он.

Анги покосилась на Фрэнка, словно спрашивая разрешения.

— Не волнуйся, Анги, — сказал он. — Они не причинят никому вреда.

— Точно! — сказал тип у двери. — Совершенно точно. Мы никому и никогда не причиняем вреда, вот так! Пошли, Анги, и поделитесь со мной своими любовными секретами.

Они вышли из кабинета. Детина, замыкавший шествие, захлопнул за собой дверь.

В первый момент рука невольно потянулась к телефону, но Фрэнк не снял трубку. Он мог сделать это, но из каких-то смутных соображений решил все же последовать указаниям типа.

Фаран ощупал повреждения на своем письменном столе: он безнадежно испорчен. Такие глубокие дыры вряд ли возможно отремонтировать.

Вбежала Анги.

— О, Фрэнк! О, господи!

Фаран снял трубку и стал набирать номер.

— У них там была машина, — проговорила Анги. Она запыхалась, будто пробежала стометровку. — Номерные знаки покрыты пылью, их не разобрать, но это «шевроле» темно-зеленого цвета.

— Ерунда, — сказал Фаран. — Наверняка машина нанята под фальшивым номером.

Он набрал номер и теперь с нетерпением ждал, когда ему ответят.

Анги обошла стол, наклонилась к Фарану и обняла его.

— Боже, мой, Фрэнк, — сказала она. — Я так испугалась...

— Подожди, позже... — отозвался он.

Тут желудок его запротестовал, он не смог удержаться и выпустил газы... Несмотря на то, что было ужасно неловко перед женщиной.

— Боже мой, — сказал он, одновременно и смущенный и облегченный, — Боже мой, я...

— Фрэнк?

— Позже, черт возьми!

Резким жестом он сбросил ее руку со своего плеча. Наконец на другом конце провода раздались звонки. Анги отошла от него с обиженным видом. Он чувствовал, что должен был обнять ее и утешить, но, черт возьми, у него ведь более важные дела! На том конце провода сняли трубку.

— У телефона Фрэнк Фаран из «Нью-Йорк Рум». Мне необходимо поговорить с мистером Лозини. Да, разбудите его, пожалуйста! Это очень важно! Да, я знаю, знаю, но тем не менее, разбудите его. Я беру на себя всю ответственность. То, что я скажу, его заинтересует! Без сомнения!

 

Глава 8

Была половина третьего ночи.

В кабинете ночного сторожа около ворот Дональд Снайдер отложил книгу, которую до этого читал, встал и взял связку ключей и карманный фонарик.

Настало время обходить фабрику. Он прошел по асфальту, где обычно проходила погрузка, и направился в главный корпус. Огромные, размером в два этажа, красные неоновые буквы составляли название: «ПИВО КЕДРИХ» — и бросали достаточно света, чтобы Снайдеру не надо было зажигать фонарь.

Дойдя до главного входа, Снайдер отпер дверь и вошел в помещение; затем, включив фонарик, направил его луч вдоль пустого коридора.

Все было спокойно. Он, не спеша, прошел по коридору, поочередно освещая его то слева, то справа. Ничто не привлекло его внимания.

По обе стороны коридора тянулись небольшие окошки с решетками. Сквозь них по левой стороне свет фонарика выхватывал из темноты машины, наполняющие бутылки, а справа — склад готовой продукции. Все было в порядке.

На втором этаже находились кабинеты служащих и хозяев. Те, что были в конце коридора, напоминали небольшие прекрасно обставленные квартиры. Снайдер любил проходить по ним, ничего не трогая, просто так, чтобы посмотреть и почувствовать атмосферу теплоты и уверенности, которая всегда присутствует в местах, отмеченных роскошью.

В начале же коридора находились кабинеты мелких служащих, скромные, заполненные полками и металлическими шкафчиками.

Снайдер продолжал свой обход, открывая двери и освещая фонарем внутренность помещений. В какой-то момент, продвигаясь по коридору, он вдруг почувствовал, что не один здесь. Сердце от страха забилось с перерывами. Он пошатнулся. Фонарик задрожал в его руке, и Снайдер вынужден был прислониться к стене, чтобы сохранить равновесие. В ужасе зажмурился, затем решился взглянуть на человека, который, как он чувствовал, где-то рядом.

Высокий и стройный, тот был одет во все темное. Его голову и лицо скрывал шерстяной чулок с тремя отверстиями. Нечто подобное сторож видел на фотографиях в журнале, изображавших террористов. В руках у незнакомца не было оружия, и он не делал никаких угрожающих жестов, тем не менее, он вызывал страх, и Снайдер не мог ни пошевельнуться, ни заговорить.

Света было достаточно, чтобы Снайдер увидел мужчину, заметил кивок, которым тот как бы приветствовал его.

— Надеюсь, я не очень испугал вас.

Эта фраза, произнесенная спокойным и равнодушным голосом, была такой нелепой здесь, что Снайдер даже не сразу ее понял. Он стоял неподвижно, по-прежнему прижатый страхом к стене, и мужчина вынужден был наклониться к нему, заметно обеспокоенный:

— С вами все в порядке?

— Я... — Снайдер сделал какой-то бессмысленный жест, свет от его фонаря при этом перебегал с места на место. Внезапный испуг почти лишил его голоса, он не сразу смог произнести единственно важный для него вопрос:

— Кто вы?

— А!

Снайдеру показалось, что мужчина улыбается, хотя отверстие для рта было слишком маленьким, чтобы заметить улыбку незнакомца, а свет, к тому же, недостаточно силен.

— Я, — сказал человек, — вор!

— Вор?

— Мой коллега в данный момент вскрывает сейф. А вы, видимо, ночной сторож?

Снайдер окинул взглядом пустой коридор. Финансовый сектор находится выше и слева. Там, в углу одной из комнат стоял огромный сейф. Но дверь комнаты была закрыта, как и все остальные.

— И вы сейчас делаете свой обход, — прибавил человек.

Снайдер нахмурился.

— Здесь нет денег, — сказал он.

— Ну что вы! Должны быть.

— Здесь только чеки.

— Действительно, главным образом чеки. Послушайте, продолжим разговор по дороге. Обычно вы проходите по своему коридору, да?

— Что?

— Когда вы делаете обход, вы доходите до конца, а потом что?

Снайдер соображал с трудом. Внезапное появление незнакомца в темном коридоре совсем лишило его этой способности.

— Потом — что? — переспросил он.

— После того, как вы закончите ваш обход по этому этажу, — терпеливо разъяснил грабитель, — что вы обычно делаете потом? Вы осматриваете грузовики или что-то другое? Так что вы делаете?

— О... Я возвращаюсь в свою будку. Остальное все позже. Сейчас только главный корпус.

— Отлично! И вы должны где-нибудь отмечаться, чтобы потом доказать, что вы действительно сделали обход?

— Нет, я делаю обход, и все.

Снайдер отвечал почти механически, пытаясь понять, что же здесь происходит.

— Это очень хорошо! — сказал грабитель. — Вы порядочный человек... таких немного в наше время.

Снайдер с подозрением посмотрел в глаза незнакомца, почти невидимые в отверстиях маски, чтобы понять, не насмехается ли тот над ним.

— Мы немного прогуляемся, — сказал грабитель и, взяв Снайдера за локоть, слегка подтолкнул. Снайдер медленно двинулся вперед.

— Куда мы направляемся? — осмелился спросить он, идя рядом с незнакомцем.

— Продолжайте ваш обход, — был лаконичный ответ. — Мы дойдем до конца коридора.

Теперь они подходили к кабинетам служащих.

— Эти чеки ничего вам не дадут, — сказал Снайдер. — Все они на имя пивоваренного завода.

— Совершенно верно, — согласился грабитель, которого эта перспектива, похоже, ничуть не смущала. — Но там должно быть немного и наличными. Во всяком случае, найдется несколько сотен долларов.

— И вы делаете все это ради нескольких сотен долларов?

Грабитель засмеялся. Он, казалось, был в хорошем настроении и почти не торопился, будто просто прогуливался со Снайдером по деревенской улице, а не совершал ограбление со взломом.

— Я не понимаю, что происходит, — продолжал Снайдер. — Да и не хочу знать.

— Очень умно с вашей стороны. — Грабитель остановился и открыл какую-то дверь. — Что в этой комнате?

— Кабинет мистера Фицпатрика, вице-президента, он изучает конъюнктуру рынка.

— Прекрасно, — сказал грабитель. — Пойдемте посмотрим!

Снайдер переступил порог, направив свет фонаря перед собой. В этот момент из глубины коридора до него донеслось приглушенное эхо взрыва.

Он удивленно глянул через плечо, но грабитель спокойно стоял позади него, что заставило Снайдера двинуться дальше. Проходя по приемной мимо директорского кабинета, Снайдер спросил:

— Это был сейф?

— Угу. Вы никогда не зажигаете здесь свет?

— Иногда.

Они прошли через другую дверь, приведшую их в просторный кабинет. Грабитель пошарил по стене. Нашел выключатель, и перед ними предстала большая комната, уютно освещенная приглушенным светом.

— Очень, даже очень современно! — одобрительно сказал грабитель. — Вы не знаете, есть ли здесь ванная? Снайдер указал на дверь в глубине кабинета.

— Есть, — ответил он, — а дверь рядом — это на кухню.

По бежевому ковру они проследовали к ванной. Снайдер открыл ее, Они вошли, и грабитель тоже включил здесь свет. Множество лампочек отразилось в хромированном столе, в который были вмонтированы умывальники. Вся стена над ними была сплошным зеркалом.

— Восхитительно! — воскликнул незнакомец и достал из кармана пару наручников. — Теперь вам надо заложить руки за спину.

Снайдера вновь обуял страх. Он вспомнил, как уже однажды был жертвой ограбления.

— Не стоит меня связывать, — глухо пробормотал он. Он прищурился и стал отступать. Незнакомцу это не понравилось, будто Снайдер отказался сыграть такую простую роль.

— Послушайте, ведь это не причинит вам никаких неудобств, — сказал он. — Нам только надо еще около получаса.

— Я не хочу быть связанным! Грабитель вздохнул.

— Ведь вы не хотите, чтобы я достал пистолет, не так ли? Мне казалось, что мы прекрасно поняли друг друга.

Снайдер недоверчиво смотрел на него, непрерывно и совершенно непроизвольно моргал.

— Вы не будете завязывать мне глаза?

— И не подумаю! Я просто надену вам наручники, оставлю здесь, придвину стол к двери, чтобы задержать вас еще немного. Вот и все! — незнакомец ободряюще похлопал его по руке. — Ну, давайте, не усложняйте себе жизнь.

Снайдер неохотно повернулся и заложил руки за спину. Тут же он почувствовал, как холодные браслеты сомкнулись на его запястьях. Он втянул голову в плечи, ожидая удара сзади.

Но грабитель просто взял его за руки, повернул и усадил на стульчик, покрытый мягким полотенцем.

— Вот и все! — сказал он. — Вам ведь неплохо? — спросил он. — Отлично! Теперь мы снабдим вас посланием к Лозини.

Снайдер поднял к нему нахмуренное лицо:

— К кому?

— Лозини, — повторил грабитель. — Алану Лозини!

Снайдер покачал головой.

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

— Вы никогда не слышали об Алане Лозини?

— Никогда в жизни.

Грабитель задумался на несколько секунд, потом пожал плечами.

— Впрочем, это неважно, — сказал он. — Он все сообразит! Рад был познакомиться с вами. Доброй ночи!

Снайдер, наклонившись вперед, остался сидеть на стульчике.

«Это невероятно, — подумал он. — Так ведь уже было!»

Незнакомец на мгновение остановился у двери.

— Я оставлю вам свет, — сказал он и, приветственно взмахнув рукой, удалился.

Снайдеру понадобилось двадцать минут, чтобы выбраться из ванной и позвонить по телефону...

 

Глава 9

Сидя за столом в своем номере отеля Охно Хуз, Паркер считал деньги. Девятьсот — «Нью-Йорк Рум», три сотни — с пивоваренного завода.

Расписки на кредитных карточках ресторана и чеки с завода были разорваны на мелкие кусочки и брошены в реку. Теперь ресторан никогда не вернет себе денег от клиентов, а вот завод от большинства своих заказчиков получит новые платежные чеки. Но это операция долгая и неприятная.

В комнате горела только лампа, стоящая у локтя Паркера. Штора время от времени вздымалась, колеблемая легким бризом. Кровать была расстелена, и на ней лежали две куртки с застежками-молниями.

Паркер считал, медленно и аккуратно распределяя деньги на две равные стопки.

Грофилд вышел из ванной, потянулся, зевнул и потер себе щеки.

— О, эта шерсть! — воскликнул он. — Не понимаю, как лыжники терпят ее.

Паркер продолжал молча считать деньги.

— Шестьсот долларов каждому... — наконец сказал он.

— Вот как! — отозвался Грофилд. — А еще говорят, что преступление не оплачивается!

— Этой ночью мы нанесем еще один удар.

— Да? А который сейчас час?

— Без четверти четыре.

— Лозини, безусловно, уже предупрежден, — сказал Грофилд. — Его ребята теперь, вероятно, начеку.

— Конечно. Но они же не могут держать в поле зрения весь город.

Паркер выдвинул ящик стола и достал оттуда записную книжку, в которой Грофилд делал записи в библиотеке.

— Что ты предлагаешь? — спросил Паркер у Грофилда.

— Надо подумать.

Паркер встал, а Грофилд сел на его место за столом. Пока он листал записную книжку, Паркер подошел к окну и отдернул штору. Лондон-авеню освещалась слабым светом фонарей. Поперек улицы по-прежнему большой плакат предлагал выдвинуть в мэры Фаррела. Как звали противника? Кажется, Уэн. Паркер молча созерцал уснувший и замерший город.

— Ну, вот, нашел! — воскликнул Грофилд. Паркер обернулся.

— "Мидтоун-гараж", — сказал Грофилд. — Эта четырехэтажная стоянка работает круглые сутки. В пятницу вечером они должны собрать немного наличности, которая, должно быть, находится там же.

— А где это?

Грофилд протянул руку к окну.

— В двух кварталах отсюда. Можно пойти пешком.

— Нет, поедем на машине, — сказал Паркер. — Мы въедем и выедем в машине. Это же гараж!

— Согласен! — Грофилд убрал записную книжку в ящик стола и на минуту задумался. — Деньги тоже?

— Почему бы и нет!

Грофилд положил обе пачки денег поверх записной книжки в ящик стола и запер его.

Они натянули куртки, и Паркер окинул беглым взглядом комнату: не забыли ли чего?

— В путь!

Чтобы не привлекать внимания, они не стали вызывать лифт и спустились вниз пешком. Внизу, повернув налево, можно было попасть на пустырь, но они повернули направо, прошли по небольшому коридору к двери, что выводила из отеля недалеко от магазина. Сегодня ночью они уже проходили этим путем, никого не встретив.

Дверь выходила на сильно освещенную узкую улочку, казалось, полностью состоящую из магазинчиков и небольших лавочек.

Паркер и Грофилд прошли по ней, удаляясь от Лондон-авеню и отеля, метров через триста остановились около «бьюик ривьера», темная масса которого выделялась в полутьме. Никаких машин и никаких прохожих, кроме них самих, на улице не было.

Паркер достал из кармана дюжину ключей, висевших на металлическом кольце, и пытался открыть дверь машины. С пятой попытки она отворилась. Он скользнул за руль, потом наклонился и открыл дверцу Грофилду.

Мотор завелся быстро, и они проехали множество каких-то улочек и переулков, затем, проскочив мимо гаража, развернулись так, чтобы подъехать к нему со стороны улицы, противоположной отелю.

Улицы были пустынны, но, пересекая Лондон-авеню, они почти сразу же увидели патрульную машину полиции, потом еще две других. Они ехали на малой скорости. В каждой сидели по два человека.

— Твой друг Лозини не теряет времени даром на принятие контрмер, — заметил Грофилд.

— Он не идиот, но он нетерпелив, — ответил Паркер. — Ему хочется все делать быстро, и он излишне вспыльчив.

— И тогда делает глупости, — продолжил Грофилд.

— Верно!

Молодой негр лет девятнадцати сидел в будке при въезде в «Мидтоун-гараж». Пронзительная музыка, доносящаяся из его транзистора, позволяла, видимо, бороться со сном. Сидя на табуретке и положив ноги на прилавок, парень сонным взглядом смотрел сквозь окно будки на улицу.

Он среагировал не сразу, когда Паркер направил «бьюик» ко входу и остановился рядом с будкой.

Неловко оторвав чек от корешка, парень сунул его в часовой аппарат, отмечавший время.

Паркер, пока парень все это проделывал, краем глаза наблюдал за улицей. Он увидел, как снова, уже в противоположном направлении, проехала патрульная полицейская машина. Ему показалось, что оба сидящих в ней человека посмотрели на гараж. Видимо, они наблюдали за незнакомыми людьми и ждали, не произойдет ли чего-нибудь.

Сидящий рядом Грофилд смотрел на стену справа. Паркер успел лишь бросить туда быстрый взгляд, и ему показалось, что кабинет начальника гаража должен быть именно здесь.

— Вот, возьмите, — сказал, наконец, сонный парень.

Паркер взял чек и медленно поехал по спиральному подъему внутрь здания. Он ехал до тех пор, пока парень в будке мог его видеть, потом остановился у внутренней стенки и выключил мотор. Последовавшая за этим тишина показалась им какой-то значительной.

— Мне что-то не нравится это движение по улице, — заметил Грофилд.

— Ты хочешь бросить это?

— Нет! Но надо хорошо все обдумать, чтобы потом легче было ускользнуть.

— Не беспокойся.

Сунув по пистолету в карманы курток, они вышли из машины.

Сообщники спустились по пандусу, предусмотрительно держа руки в карманах курток. Вскоре они увидели негра в его будке. Он смотрел в другую сторону, покачивая головой в такт музыке, звуки которой заглушали все вокруг.

На улице было тихо.

Они подошли к металлической двери конторы, и пока Грофилд пытался ее открыть, Паркер внимательно наблюдал за парнем в будке. Но тот уже почти спал, даже не подозревая об их близком соседстве.

— Дверь заперта на ключ, — констатировал Грофилд.

Паркер подошел и заглянул через соседнюю застекленную дверь. Он увидел большой письменный стол, конторку внушительных размеров, деревянный шкаф и мужчину в зеленой спецовке, сидящего за одним из письменных столов и читающего «Плейбой». Он был маленький, коренастый, на вид итальянец. Вероятно, механик гаража...

«Отлично! — подумал Паркер. — Достаточно пожилой, чтобы быть благоразумным, не паниковать и не разыгрывать из себя героя».

С правой стороны, позади мужчины в кабинете, было еще окно, выходящее на улицу.

Паркер рассмотрел все, что ему было нужно, и подошел к Грофилду.

— Подойди к окну, которое выходит на тротуар, и пригрози ему своей пушкой, когда я подам тебе знак.

— Хорошо!

— И дай мне знак, если кто-то появится поблизости.

Грофилд быстро вышел на улицу и завернул за угол, а Паркер занял пост у застекленной двери, откуда мог наблюдать за человеком внутри и за другими окнами. Еще раз он быстро оглянулся на негра в будке. Тот все ниже опускал голову, засыпая.

Грофилд показался в другом окне. Паркер видел, как он быстро осмотрелся вокруг, и кивнул головой, когда Грофилд подал ему знак, что все спокойно.

Паркер в последний раз взглянул на черного парня, по-прежнему дремавшего в своей будке, потом достал из кармана кольт и ударил дулом по центру стеклянной двери, но... без результата.

Когда он ударил еще раз, человек сидевший внутри, поднял голову и так перепугался, что, вскочив из-за стола, замер в неестественной позе: нагнувшись вперед, опустив руки, как плети, вдоль туловища, он с раскрытым ртом смотрел на пистолет в руке Паркера.

Оскалившийся от ужаса, загипнотизированный черным дулом пистолета, он был похож на гориллу в клетке зоосада.

Потом Грофилд ударил по стеклу дулом своего пистолета. Человек мгновенно обернулся и, увидев еще один угрожающий ему пистолет, немедленно поднял обе руки вверх.

Паркер ударил по стеклу еще раз. Человек с поднятыми руками посмотрел на него и неверной походкой подошел к двери, поняв, что должен ее открыть.

Паркер быстро проскользнул внутрь помещения и закрыл дверь за собой, бросив лаконичное:

— Спокойно!

— Согласен, — тут же заверил его мужчина и еще раз повторил: — Согласен, согласен!..

Он по-прежнему держал руки поднятыми и дрожал.

— Опустите руки, — сказал Паркер. — У вас не будет неприятностей. Только тихо!

— Совершенно верно, — согласился мужчина, но не опускал рук. — Я работаю здесь, вот и все.

— Лапы вниз! — прикрикнул Паркер.

Испуганный человек посмотрел на свои поднятые руки с недоумением и каким-то изумлением. Все это было бы довольно комично, если бы человек не был так серьезен.

— О, да... да! — пробормотал он, резко опуская руки. — Я... я... очень нервный...

— Дневную выручку! — приказал Паркер. — Идите и принесите мне ее!

— Ну да, да, конечно, — согласился он. — Сейчас, сейчас...

Так, вполоборота, не в силах оторвать взгляд от Паркера и его оружия, он продолжал отступать, бормоча и объясняя все то же:

— Я всегда был таким, это меня нервирует, я... Например, моя жена очень легкомысленная, и это меня нервирует...

Он подошел к конторке, вынужденный теперь не смотреть на Паркера, чтобы порыться в карманах и найти ключ. При его «нервах» сделать это было нелегко, он шарил в одном и том же кармане и не находил там ключа.

— Успокойтесь, — сказал Паркер. — Никто не причинит вам ни малейшего вреда.

— Да? Хорошо... — отозвался мужчина. — Я хочу сказать... вы... вы пришли... за выручкой, да? Наконец он обнаружил ключ в другом кармане.

— Да, — ответил Паркер.

Он поднял глаза на Грофилда, который наблюдал за улицей. Взгляды их встретились, и Грофилд кивнул головой. Все было спокойно.

Человек нервничал. Ключи бестолково звенели, пока он пытался вспомнить, какой из них ему нужен. Наконец, он все же нашел его, но не мог сразу отпереть ящик, уронив связку на пол. Потом неуклюже нагнулся, чтобы выдвинуть ящик снизу, и достал оттуда все металлические, выкрашенные в зеленый цвет коробки. Положив их на пол, он вновь закрыл ящик, поднял коробки и направился с ними к Паркеру, пошатываясь под своей ношей. Он заискивающе улыбнулся:

— У меня только нет ключей от коробок. Когда мистер Жозеф приходит...

— Хорошо, это неважно, — сказал Паркер, — мы уходим.

У мужчины был ошеломленный вид.

— Что? Я думал, что вы их унесете...

Он потряс обеими коробками, полными денег.

— Вы отнесете их в машину, — предложил ему Паркер. — Мы уходим отсюда. Вы пойдете передо мной и подниметесь по пандусу. По дороге не поворачивайтесь ко мне, не пытайтесь привлечь внимания парня в будке и не пророните ни единого слова.

— Послушайте, — сказал человек, пытаясь объяснить нечто, по его мнению, очень важное, будто Паркера это могло интересовать: — Я не знаю, смогу ли сделать это...

— Конечно, сможете!

Паркер сунул кольт в карман куртки и повернул ручку двери.

— Я не знаю... — настаивал мужчина, крупные капли пота выступили на его лбу. — Ноги меня больше не слушаются... Я совсем не могу идти... Я не знаю, смогу ли я...

— Вперед! — оборвал его Паркер и толчком отворил дверь.

Нервный мужчина, усиленно моргая и дрожа всем телом, неверными шагами переступил порог. Паркер последовал за ним.

Снаружи ничего не изменилось, негр по-прежнему дремал, музыка визжала, не было видно ни единой души. Паркер, держась поодаль, прошел по пандусу вслед за служащим. Они миновали «бьюик», прошли еще дальше. Подойдя к «вольво», Паркер остановился и твердым голосом сказал:

— Стойте!

Человек замер на месте.

— Теперь положите коробки. Откройте дверцу машины со стороны пассажира!

Тот послушно поставил коробки, и они звякнули о бетон. Паркер быстро подошел к нему. В тот момент, когда человек протянул руку к двери, он достал свой кольт, взяв его за дуло.

— Дверца заперта, — сказал человек.

Паркер быстро оглянулся и ударил его рукояткой пистолета. Тут же, когда тело начало скользить по машине, он подхватил его, чтобы ослабить падение. Паркер не хотел убийств. Ограбление — это счеты между ним и Лозини, а убийство очень осложнило бы ситуацию.

Паркер схватил металлические коробки с деньгами и быстро вернулся к «бьюику», где его уже поджидал Грофилд. Тот был явно взволнован.

— Снова проезжали машины фликов, — сказал он. — Я не мог оставаться снаружи и вынужден был войти сюда.

— Ничего, все нормально, — ответил Паркер.

Они сели в «бьюик», коробки поставили у ног Грофилда, а Паркер сел за руль и медленно съехал до будки, где отдал полусонному парню полученный ранее чек и один доллар.

— Сдачи не надо, — сказал он.

Паркер пропустил черный лимузин, который ехал очень медленно, и только тогда отъехал. Двое сидящих в нем мужчин, бросили взгляд на гараж, потом двинулись дальше.

 

Глава 10

В четверть десятого утра Лозини вошел в свой кабинет. Его уже ожидали.

Двое из присутствующих были его гостями накануне: Джек Валтер — личный адвокат Лозини, дородный, флегматичный; и Франк Фаран.

Третьим был Тэд Савелли, помощник Лозини, солидный рыжий мужчина лет сорока, одетый подчеркнуто элегантно.

Четвертый — Гаролд Калезиан, стройный и холеный, одетый в темно-серый костюм, — был основным связующим звеном между Лозини и полицией.

Все четверо приветствовали вошедшего в кабинет Лозини, а тот в ответ лишь что-то проворчал. Он обошел свой письменный стол и устроился за ним так, чтобы видеть всех четверых.

Огромные, во всю стену, застекленные рамы были открыты, и комната была залита солнцем. Кабинет находился на шестом этаже «Подан Билдинга», самого большого здания в городе. Лозини и некоторые его друзья были акционерами «Полан Билдинга».

Лозини взглянул на Тэда Савелли.

— Так, Ал, — сказал Савелли. — Бум, бум, бум! Никто ничего не видел. Они нанесли три удара и скрылись.

Тэд Савелли, казалось, принимал все происшедшее совершенно спокойно и выказывал вроде бы даже некоторое восхищение этими подонками, которые действовали без всякого шума и так удачно.

Лозини очень ценил Тэда Савелли именно потому, что тот всегда был жесток и деятелен, но никогда не терял спокойствия и частенько сдерживал темперамент Лозини.

— Скрылись? — спросил Лозини. — Ты даже не знаешь, где они?

Савелли покачал головой.

— Где бы он ни находился, работает он один. Никаких связей в городе у него абсолютно нет.

— С ним работает еще один тип, — вмешался Фаран.

— Но это нездешний, — заметил Савелли. — Они приехали вместе, и никто в городе их не знает.

— Ты в этом уверен? — спросил Лозини.

— Мы многих допросили за двенадцать часов прошлой ночи. Мы сделали все, что смогли, но это ничего не дало. Они работают одни!

Лозини повернулся к Валтеру.

— Каковы потери?

Джек Валтер заворчал, неловко доставая из кармана конверт. Слегка с придыханием он произнес:

— В «Нью-Йорк Рум» они забрали девятьсот долларов наличными и около трех тысяч кредитными карточками. А на пивоваренном заводе и в гараже они взяли около восьмисот долларов и на девять тысяч чеков.

Лозини быстро подсчитал в уме:

— Он накрыл нас на четырнадцать тысяч долларов!..

— Не совсем точно, — возразил Валтер. — Наличность, конечно, потеряна и, по всей вероятности, то же обстоит и с кредитными карточками. Но большинство чеков пивоваренного завода могут быть замещены. Мы немного на этом потеряем, но все же должны будем получить примерно восемьдесят за сто.

— Значит, потеряно около пяти тысяч долларов, — сказал Лозини. — И сколько нам будет стоить эта бумажная волокита, чтобы возместить остальное?

— Я еще не сосчитал, — ответил Валтер.

— Не стоит того! А что с этими служащими?

— Единственные служащие «коробки», которые в курсе дела, это Фрэнк и Анги Даусон. Фрэнки заверил меня, что мисс Даусон здесь не замешана.

Лозини повернулся к Фарану.

— Верно? Не так ли?

— Это моя подружка, — ответил Фаран. Он все еще был каким-то зеленоватым и говорил сдавленным голосом.

— Уверяю вас, мистер Лозини, что все о’кей, я с ней уже говорил.

Лозини кивнул головой и вновь повернулся к Валтеру.

— А остальные?

— На заводе, — ответил Валтер, посмотрев в свои записи, — единственный служащий, которому немного не повезло, это ночной сторож, Дон Снайдер. Его заперли в ванной комнате и...

Лозини нахмурил брови и переспросил:

— Как его зовут?

— Дональд Снайдер.

— Знакомое имя! Валтер невозмутимо ответил:

— Он был ночным сторожем на Очарованном Острове, когда там были... неприятности два года назад. Лозини позволил себе улыбнуться.

— Ему не везет! Что же с ним случилось?

— Это он заявил об ограблении, после того как ему удалось выбраться из ванной. Описание единственного грабителя, которого он видел вблизи, дает возможность предположить, что это был не Паркер, а другой. Кажется, он пытался передать вам послание через этого Снайдера.

— Послание?

— Как он это сделал с Фрэнки. Нахмурившись, Лозини обратился к Фарану:

— Какое послание?

Фаран облизал губы и поежился.

— Он просил передать вам, что делает все это только в счет вашего долга. Никакой речи о том, чтобы посягнуть на ваш капитал.

— Он так и сказал? — переспросил Лозини, издав странный звук, и повернулся к Валтеру:

— А ночному сторожу тоже?

— Он не оставил у него послания, но, видимо, только потому, что Снайдер никогда не слышал о вас. Он не помнит даже имени, произнесенного грабителем, помнит только, что оно начиналось на «Ло».

Тэд Савелли и Гаролд Калезиан слегка улыбнулись.

— Анонимность, — сказал Савелли. — Что вы думаете об этом?

— Необходимо быстрее действовать! — сказал Лозини.

Анонимности! Вот все, чего он хотел, чего придерживался уже лет двенадцать! Иногда пресса бросала прозрачные намеки, но большего никто себе не позволял.

— Снайдер, кажется, не особенно пострадал тогда, — продолжал Валтер. — После того раза, когда ему немного попало от наших ребят, ему и дали эту работу на пивоваренном заводе.

Все это очень мало нравилось Лозини.

— А что мы сделаем с ним на этот раз? — спросил он.

Валтер пожал плечами.

— Дадим ему несколько недель оплачиваемого отпуска. Он совершенно не знает и не понимает, что произошло, он был просто невинным свидетелем и его достаточно напугали.

— Больше никого? — коротко бросил Лозини.

— Еще парень в гараже, — ответил Валтер. — Он был оглушен, вероятно, Паркером. Его зовут Антонио Скоппо, и сегодня утром он уже вышел из госпиталя.

— А он наш? Валтер поджал губы.

— Не имею представления.

Он старался знать как можно меньше об этой стороне деятельности Лозини.

Лозини повернулся к Тэду Савелли:

— Антонио Скоппо наш парень?

— Кажется, я припоминаю это имя. Он был у нас водителем раз или два, но у него совершенно нет хладнокровия. Мы давно его не использовали.

Лозини вновь обратился к Валтеру:

— Мне больше ничего не передавали?

— Нет. В гараже Паркер о вас не говорил. Видимо, он подумал, что вы поймете все и без слов, так как это была уже третья операция за ночь.

Теперь Лозини мрачно посмотрел на Гаролда Калезиана.

— А как ты думаешь, где были тогда флики? Калезиан широко улыбнулся. Обвинение, высказанное Лозини, нисколько его не тревожило. Его никогда ничего не тревожило!

— С трех часов ночи, Ал, — ответил он, — улицы были под наблюдением.

— Этот проклятый гараж находится на Лондон-авеню, — сказал Лозини. — На самой освещенной улице города!

— В этом секторе была машина, — возразил Калезиан. — Но там были и две твоих, Ал. У них были даже неприятности с фликами. Что же твои парни сплоховали?

— Они ведь не профессиональные флики.

— Тогда зачем посылать их патрулировать улицы? Лозини сделал нетерпеливый жест рукой, чтобы прекратить пререкания.

— Дело не в этом! Дело в этом подонке Паркере! Где он находится, и что нужно предпринять, чтобы его обнаружить?

— Я не знаю, где он, — ответил Калезиан. — Так же и Тэд. Не забывай. Ал, что мы поздно вошли в игру. Если бы ты предупредил меня вчера или хотя бы даже вечером, когда он тебе позвонил, возможно, я смог бы что-то предпринять.

— Кто мог ожидать, что он рискнет напасть? Калезиан пожал плечами...

— Мы в деле уже шестой час!

— Ну и что-нибудь узнали о нем? Кто он, откуда?

— Нет, ничего, что бы помогло опознать его! Никаких отпечатков пальцев. Известно только имя — Паркер!.. Мы созвонились с Вашингтоном, подождем, что сообщат оттуда.

Лозини пристально посмотрел на него.

— Как, по-твоему, это надолго?

— Боюсь, что да, — ответил Калезиан с тонкой улыбкой.

— А что мы будем делать сегодня вечером? — спросил Савелли.

Но Лозини думал о чем-то своем.

— Быть может, у меня будет возможность обнаружить кое-что о нем, хотя бы узнать, кто он...

— Каким образом? — спросил Савелли.

— Я увижусь с вами позже, ребята! Мне необходимо позвонить.

— Итак, сегодня вечером? — настаивал Савелли.

— Я позвоню тебе днем, — ответил Лозини и повернулся к Фарану: — Фрэнки, оставайся поблизости. Ты будешь у себя или в клубе, чтобы знать, где тебя искать?

— У себя, — ответил Фаран. — Я действительно плохо себя чувствую. Попробую немного вздремнуть...

— Да, разумеется.

— А мне? Что делать мне? — спросил Валтер. Лозини мрачно посмотрел на него.

— В каком смысле?

Валтер помахал бумагами, которые держал в руке:

— Я о расходах...

— Совершено ограбление, — сказал Лозини. — Как обычно, подавай жалобу. И дай немного тому типу из гаража, чтобы его подбодрить!

— Ясно, — сказал Валтер, кивнув. Калезиан встал.

— Предупреди меня, Ал, если захочешь изменить программу. В настоящее время мы бросили всех на розыски Паркера.

— Я позвоню тебе, — ответил Лозини. Посетители вышли из кабинета, попрощавшись с Лозини, он коротко кивнул головой.

Когда за ними закрылась дверь, и Лозини остался один, он долго неподвижно стоял у окна, смотрел на залитый солнцем город, и с отвращением думал о том, что необходимо позвонить. Делая то, что посоветовал ему этот подонок, он как бы объявлял себя заранее побежденным... И вместе с тем это была единственная возможность прояснить обстановку, единственно разумное решение на данном этапе.

«Проклятие! После всего!» — подумал он... И снял телефонную трубку.

Но ему понадобилось целых двадцать минут, чтобы выяснить, где, в каком городе находится Валтер Карн в настоящий момент.

Наконец, узнал: в Лас-Вегасе! Потребовалось еще полчаса, чтобы соединили с этим Карном... на поле для гольфа. И вот уверенный твердый голос на другом конце провода произнес:

— Лозини?

— Валтер Карн?

— Он самый! Вы хотели со мной поговорить?

— Мне необходимо получить у вас сведения кое о ком.

После короткого колебания Карн отозвался снова:

— О ком-то, о ком я смогу говорить, надеюсь?

— Он сам мне сказал позвонить вам, чтобы вы рассказали о нем.

— Вот как! И как его зовут?

— Паркер, так он назвался.

— Паркер? — в голосе Карна звучало удивление, а не антипатия. — Речь идет не о моих ребятах?

— Нет, вовсе нет.

— Кажется, вы не особенно жалуете этого Паркера?

— Я хотел бы увидеть его в гробу!

— А что он сделал?

— Он утверждает, что я должен ему деньги.

— А вы ему должны?

— Да нет же! — этот разговор привел Лозини в скверное настроение, у него создалось впечатление, что Карн насмехается над ним. — Но что это меняет? Так кто же он, этот парень?

— Вы помните Бронсона из Буффало? Несколько лет назад?

— Вы заняли его место, — ответил Лозини, слишком недовольный, чтобы разводить дипломатию.

— Все это верно, но не я вынуждал его к отставке!

Тут Лозини вспомнил, что Бронсона кокнули в собственном доме...

— Это был Паркер? Вы хотите сказать, что он...

— Вот что произошло, — продолжал Карн. — Он утверждал, что наша группа должна ему деньги. Сорок тысяч, если быть точным! Ситуация была туманной, и Бронсон решил действовать... Но Паркер устроил ему веселую жизнь!..

— Это же он стал делать и здесь, — признался Лозини.

— Короче, Бронсон начал действовать и послал парней, чтобы... Но в этот момент Паркер уже решил, что в его интересах обратиться к заместителю Бронсона.

— То есть к вам!

— Я не был замешан в этом деле, но, признаюсь, меня устраивал такой поворот. Самого Паркера я увидел лишь года два спустя, когда он здорово помог мне. У нас было дело на море, около Техаса. Вы никогда не слышали об этой истории?

— Нет. А что там было?

— Порасспросите окружающих! — посоветовал Карн. — Возможно, у вас у городе найдется кто-нибудь, знающий это дело. Попросите рассказать, что произошло на Кокаине.

Лозини нахмурился.

— На Кокаине?

Название ему ничего не говорило.

— Это остров. Но если вы позвонили мне только затем, чтобы осведомиться насчет Паркера, то я советую вам заплатить!

— Но у меня нет его денег! — запротестовал Лозини. — Он только воображает, что это я взял их. Он ошибается, это кто-то другой!

— Но он считает, что это вы виноваты?

— Но я ни в чем не виноват!

— Желаю удачи!.. — проговорил Карн холодным ироничным тоном и тут же повесил трубку.

Рассерженный, чувствуя себя обманутым, Лозини резко бросил трубку и злобно осмотрелся.

— Я не дам себя одурачить, — громко воскликнул он.

Бешенство наполнило его до краев...

 

Глава 11

Днем, в половине третьего, Паркер позвонил Лозини. Но опоздал минут на двадцать, звонок его уже не застал.

— Но я знаю, что он хотел поговорить с вами, — ответил мужской голос. — Мы ждем его. А где вас найти? Вопрос был настолько глуп, что и не стоил ответа.

— Я позвоню ему через двадцать минут, — сказал Паркер и повесил трубку.

Позже он позвонил уже из другой телефонной будки. Тот же голос ответил:

— О, да, Лозини приехал. Не вешайте трубку, прошу вас.

— Шестьдесят секунд, не дольше, — сказал Паркер. Два года назад мошенники и городская полиция были в таких отношениях, что работали бок о бок, чтобы захватить его в парке аттракционов. Может быть, и теперь Лозини в таких отношениях с фликами, чтобы с их помощью определить, откуда он звонит.

— Даже меньше, — заверил голос.

Ожидая, Паркер бросал вокруг себя быстрые, внимательные взгляды.

Невдалеке Грофилд сидел за рулем бронированной «импалы», которую нанял сегодня утром, расплатившись в отеле.

После вызванного ими шума благоразумнее было не оставаться долго на одном месте.

Кредитная карточка, которой они воспользовались, чтобы нанять машину, была действительна, по меньшей мере, еще неделю, и теперь у них была мобильная база для операций. Позже, днем, если будет необходимость, они смогут найти другое убежище для ночлега.

— Паркер?

Паркер сразу же узнал важный голос Лозини.

— Я по-прежнему хочу получить свои деньги! — сказал Паркер твердо.

— Я звонил Карну.

— Отлично! Он посоветовал вам рассчитаться со мной?

— Да, действительно. Но мне хочется встретиться с вами, Паркер.

— Никаких встреч! Только бабки! Семьдесят три тысячи!

— У меня есть кое-какие проблемы.

— Вам нужно время, чтобы собрать их?

— Вы мне нужны, Паркер! Я не собираюсь нападать на вас, ей-богу!

— Нам не о чем говорить!

— Нет, есть! И я не могу сделать это по телефону. Мы и так слишком долго разговариваем.

— Ничего интересного вы мне сказать не можете. Итак, бабки! Вы даете мне их или нет?

— Если вы ничего не хотите узнать, черт вас возьми, то я тоже не хочу! Я ведь не сказал «нет», я только сказал, что хочу с вами встретиться. В этом деле есть кое-какие детали, о которых вы не знаете.

Паркер нахмурился. Был ли это ультиматум? Или Лозини заплатит сегодня, или он проделает это позже, после одной-двух операций с ограблением?

— Паркер? Немного терпения, Боже мой! Голос Лозини изменился. Он казался более старым, слабым. Этот новый тон, эта слабость в голосе заставили Паркера мгновенно изменить намерения. Может быть, в самом деле, было что-то неизвестное ему?

— Я должен это обдумать, — сказал Паркер. — Я позвоню вам еще.

 

Глава 12

О’Хара увидел немного дальше, справа закусочную и кивнул в ее сторону:

— Дернем по чашечке кофе, — предложил он.

— Хорошая мысль, — ответил его коллега, Марти Дин. — Я просто подыхаю...

Они оба подыхали... Три часа дня! Они торчали на службе уже двенадцать часов, катаясь в патрульной машине. Они взмокли от жары в своей униформе, как крысы, их пистолеты становились все тяжелее...

К тому же у О’Хара было прескверное настроение. Вся эта история была связана с шумом в парке аттракционов двухгодичной давности, о чем О’Хара очень бы хотел забыть навсегда! Он знал, что один из вчерашних грабителей был, безусловно, тот подонок, который наделал два года назад много шума в парке аттракционов, и он все бы отдал, чтобы тот попался ему в руки! Он уже предвкушал свою месть! Ему так это было нужно! Он должен был взять реванш... или сдохнуть!

Возле закусочной О’Хара затормозил, чтобы въехать на стоянку, и едва проскользнул между серым фургончиком и красной «тойотой». Выключив мотор, оба вышли из машины. Марти Дин сладко потянулся.

— Боже мой, как хорошо стоять на ногах, а не торчать в машине часами, — сказал он.

— Еще бы! — согласился О’Хара.

Он пытался побороть свое дурное настроение, не мог же он объяснить Дину, как два года назад паршивый бандит заставил его снять униформу, связал его, а потом напялил на себя одежду полицейского, чтобы спокойно удрать... И что вместо своей доли в восемнадцать тысяч долларов, которые он рассчитывал получить после охоты на человека в этом дурацком парке, он получил... сколько? Лишь две тысячи!.. Деньги эти давно растаяли, но унижение жило в душе.

О’Хара и Дин вошли в кафе-ресторан, нашли два места у стойки. Оба заказали кофе и пирог.

— Я сейчас вернусь, — сказал О’Хара и направился в туалет.

Он стоял около умывальника, когда справа от него открылась дверь. Он невольно обернулся и замер, на его лице отразилось недоумение.

— Вот как, салют! — сказал он.

— Салют, О’Хара, — ответил ему парень с улыбкой, направил свой автоматический пистолет на полицейского, и нажал на спуск...

 

Глава 13

Лозини, сидя на заднем сиденьи черного «олдсмобила», внимательно слушал сидевшего за баранкой Фрэнка Фарана, который, рассказывал ему историю «острова-казино» у берегов Техаса.

Лозини не удивился, узнав, что Фаран знал историю, происшедшую на Кокайн-Айленде. Фаран был человек общительный, любивший выпить, частый посетитель баров. А такие люди всегда слышат много всевозможных историй. Тем более, что за последние годы Фаран несколько раз ездил в Лас-Вегас, и в одну из поездок ему и рассказали о Кокаине, об этом нашумевшем в Техасе происшествии.

Теперь Фаран выглядел несколько лучше, чем утром. Голос его звучал тверже и уверенней, видимо, ему удалось немного поспать, и недавно пережитое начало притупляться.

— По словам некоего Уэнси, — говорил он, — у берегов Техаса в Мексиканском заливе есть небольшой остров. Некто Барон сумел сторговаться с Кубой и купил остров, построив затем на нем казино. Понимаете, получилось ничего, нечто вроде плавающего казино, расположенного к тому же за пределами территориальных вод.

— М-м-м, — промычал Лозини, с нетерпением ожидая главного.

— Весь вопрос был в том, — продолжал Фаран, — что Барон не хотел ни с кем делиться! Он не хотел входить в синдикат, понимаете?

Лозини очень хорошо это понимал: Барон, как и он сам, вел все свои дела, но Лозини имел связи с национальной федерацией, и у него были обязанности по отношению к ней. Барон же, видимо, хотел оставаться независимым.

— И что же они ему сделали? — спросил Лозини.

— Они пытались сговориться с ним. Уэнси говорил, они спорили и вели переговоры почти шесть лет, но Барон никак не хотел отступать и сдаваться.

— Шесть лет! — воскликнул Лозини.

— Он никогда не покидал своего острова. Сам остров охранялся тридцатью хорошо вооруженными молодцами, и попасть туда можно было только с одной стороны. Короче, положить на него лапу было просто невозможно. Барон презирал всех и вся.

— И это целых шесть лет! — удивленно повторил Лозини.

— И все это время Барон здорово загребал бабки! — продолжал рассказывать Фаран. — Все богачи Галвестона и даже Нью-Орлеана, парни с собственными яхтами, парни, которые имели привычку в пух и прах тратить свое состояние в «коробках» синдиката, теперь стали ездить к нему на остров.

Лозини кивнул головой.

— Очень хорошо! Все понятно. А что сделал Паркер?

— Это был их специалист, приглашенный со стороны. Один из руководителей синдиката связался с ним и попросил тряхнуть казино. Тогда Паркер привлек к этому делу своих друзей, они обследовали местность и согласились помочь. Они напали на этот неприступный остров! Они пришли, подожгли казино, убили Барона, забрали деньги и... ушли!

Лозини сгорбился. История эта ему совсем не нравилась...

— Сколько человек было в шайке Паркера?

— Их было трое.

Лозини ни о чем больше не спрашивал. Нахмурившись, смотрел он за окно, ничего не видя. Не спросил даже, узнает ли Фрэнк Паркера.

— Вот они! — вдруг резко воскликнул Фаран. — Один из них во всяком случае!

Собравшись с силами, Лозини внимательно посмотрел на машину, ехавшую рядом. Это была бронированная «импала». Человек за рулем был темноволосый, лет тридцати и слишком красивый, на взгляд Лозини. Больше в машине никого не было. Он сделал знак Фарану следовать за «импалой».

— Это не Паркер, — сказал Лозини.

— Да, это другой, — ответил Фаран. — Это он развлекал тогда Анги, — с горечью в голосе добавил он.

«Импала» устремилась вперед, и Фаран был вынужден прибавить газ, чтобы не отстать от нее. Лозини отметил, что они уже выехали за город. У края дороги промелькнула закусочная-бар или станция обслуживания, а дальше шли пустыри, кое-где росли деревья.

По соглашению, заключенному между Лозини и Паркером, каждого из них на эту встречу мог сопровождать только один человек. Лозини выбрал Фарана, с которым Паркер уже был знаком.

Лозини с Фараном должны были ехать вдоль Вестерн-авеню до тех пор, пока Паркер не посчитает, что может, не опасаясь засады, побеседовать с ними. Теперь Паркер ехал впереди них на место свидания, и Лозини решил, что тоже ничем не рискует.

«Импала» свернула с большой дороги к деревенскому тракту. Проехав по нему сотню-другую метров, машина опять повернула. Они проехали до узкого асфальтированного шоссе, которое, пересекая возделанные поля, углублялось в лес.

— Я знаю эту дорогу, — сказал Фаран, кивнув вправо. — Там есть небольшой ручей, в котором я купался еще в детстве.

Иногда «импала» уходила немного вперед, потом притормаживала. Наконец зажглись огни стоп-сигнала, и машина остановилась.

Лозини опустил руки на колени и сжал кулаки.

«Импала» остановилась, и Фаран, подъехав к ней, пристроился сзади. В этом месте по обе стороны дороги расстилались поля, и было прекрасно видно далеко во круг. Лучшее место для встречи трудно было выбрать. Но где же Паркер?

Двери «импалы» распахнулись, водитель вышел и направился к ним с приветливой улыбкой на губах. Подойдя, он открыл правую дверцу и скользнул на сиденье рядом с Фараном.

— Здравствуйте, — бросил на него холодный взгляд и коротко кивнул головой.

Затем парень повернулся к Лозини:

— Паркер в машине, идите и говорите с ним! Я же здесь с удовольствием побеседую с мистером Фараном.

— Я считал, что вы в машине один, — не скрывая удивления, проговорил Лозини.

Парень по-прежнему дружелюбно улыбнулся.

— Это была идея Паркера — спрятаться там, чтобы убедиться, нет ли у вас других намерений.

— Никаких других намерений у меня нет, — сказал Лозини.

Открыв дверцу, он вышел и, захлопывая ее, услышал, как парень представился:

— Меня зовут Алан Грин.

Лозини медленно направился к «импале». Теперь он различал силуэт мужчины, сидящего сзади. Мотор «импалы» работал, а стекла подняты: в салоне был включен кондиционер. Тишину нарушало лишь урчание обоих моторов.

Лозини остановился возле «импалы» и, положив руку на дверцу, оглянулся вокруг. Никого, нигде ни души. Лозини отметил, что в его машине Грин дружески беседует с Фараном... Слишком уж быстро... Дружеский стиль обхождения Грина не мог не понравиться Фарану, но все же Лозини был удивлен, что обида так скоро была забыта.

Лозини открыл дверцу, нагнулся, влез на заднее сиденье и закрыл за собой дверцу.

Паркер сидел с другого края сиденья, прислонясь плечом к стеклу, вполоборота к Лозини и молча смотрел на него. Лицо его ничего не выражало.

— Салют, Паркер! — сказал Лозини.

Он подумал, что у Паркера не такая уж страшная, угрожающая внешность, как он представлял себе. Он выглядел обыкновенно, как все люди. Возможно, немного более жесткий, более холодный. Но это был не робот с ледяными глазами, которого помнил Лозини.

Паркер ответил на приветствие кивком.

— Вы хотели со мной поговорить? — сказал он.

— У меня проблема, — ответил Лозини, энергично жестикулируя. — Мне не хочется неприятностей, но я не знаю, как их избежать. Вот почему я и хотел с вами объясниться.

— Валяйте!

Лозини посмотрел на дорогу.

— Я звонил Карну, и он рассказал мне всю историю с Бронсоном. Знаю я и о Кокаине. Он сказал, что если я вам должен деньги, то лучше будет заплатить.

— Точно!

Теперь Лозини повернулся к Паркеру, чтобы видеть его глаза. Ему хотелось, чтобы тот поверил, что он говорит правду, что он и не пытается его обмануть.

— Мне очень неприятно, — сказал Лозини, — но денег у меня нет!

Паркер пожал плечами, всем своим видом показывая, что его это не касается.

— Вам нужно время? — спросил он.

— Дело в том, и я приехал, чтобы сказать вам, что ваших денег у меня никогда не было! Тогда, в парке аттракционов я не нашел их.

— Их нет в том месте, где я спрятал.

— Это не я их взял, — настаивал Лозини. — Я никогда не видел ваших денег.

— Значит, ваши парни наложили на них лапы!

— Я так не думаю, — Лозини пожал плечами и покачал головой. — Это в принципе возможно, но я не думаю, чтобы они стали так рисковать. Это сделал кто-то посторонний.

— Никто другой не мог их захватить, — настаивал Паркер. — То место, куда я их спрятал, не посещает ни один служащий парка, и тем более никто случайно не мог попасть туда. Если деньги исчезли, это значит, что кто-то их искал специально и нашел. И это никто иной, как из вашего окружения!

— Я не могу утверждать, что это совершенно невозможно, — согласился Лозини. — Один из моих парней мог меня надуть. Но я снова повторяю: я не получал эти деньги. У меня их никогда не было.

Лозини нагнулся к Паркеру, протянув руку, как бы желал коснуться его колена.

— Послушайте, Паркер, я хочу быть искренним с вами! Может быть, лет десять назад я, безусловно, не сделал бы вам такой подарок. Я приказал бы моим ребятам прочесать улицы, чтобы захватить вас и убрать, даже не задумываясь о времени, которое на это потребовалось. Но это было бы десять лет назад, в то время и ситуация была иной.

Паркер ждал продолжения, по-прежнему с непроницаемым лицом наблюдая за Лозини.

— Но сейчас, — продолжал Лозини, — я не могу так действовать. В секторе все спокойно, и я даже не готов для такого рода действий. У меня нет достаточно квалифицированных парней. Большинство тех, что сейчас работают на меня, — служащие контор. Да и в данный момент у нас в разгаре предвыборная кампания.

— Я видел афиши.

— Конкуренция сильная, — продолжал Лозини. — У моего кандидата могут быть неприятности. Выборы пройдут во вторник, и если на улицах перед самыми выборами!.. Это не самый лучший момент для меня. Мои позиции и так неустойчивы, а вы можете их вообще подорвать. Это одна из причин, почему я хочу избежать войны с вами. А потом — из-за того, что сказал мне Карн. Короче, я хочу сговориться с вами, найти компромиссный вариант.

— Я оставил здесь семьдесят три тысячи долларов! — твердо сказал Паркер. — Половина принадлежит моему компаньону. — Он жестом указал на Грина, сидевшего в другой машине. — Ни я, ни он не согласимся ни на десять из ста, ни на дружеское рукопожатие, ни на какой-то там компромисс! Мы только хотим получить свои деньги! Сумму полностью, все, что мы захватили из той бронированной машины.

— Очень хорошо! Я проведу расследование. Может быть, один из моих парней...

— Безусловно!

— Хорошо, согласен! Я займусь этим и буду держать вас в курсе.

Паркер согласно кивнул.

— Сколько времени?

— Дайте мне неделю.

Паркер недовольно поморщился.

— Я позвоню вам завтра, в семь вечера, — твердо сказал он.

— Я не могу вам гарантировать, что за такое короткое время получу какой-то положительный ответ. Паркер пожал плечами и отвернулся.

— Вы должны быть немного решительней, знаете ли, — сказал он.

Лозини понял, что разговор окончен. Он рассчитывал на больший успех.

Паркер ждал, вновь повернувшись к нему.

— Все, что я хочу, это избежать конфликтов, — продолжал Лозини. — Так как самый простой способ, чтобы избежать их, это сотрудничать с вами, то я готов к такому сотрудничеству! Если же вы будете слишком нажимать на меня, мне в таком случае будет проще принять ответные меры. Что я и сделаю.

Паркер размышлял несколько секунд.

— Понимаю, — сказал он. — Я позвоню вам в семь часов.

 

Глава 14

Из телефонной будки на углу улицы Паркер позвонил Клер. Обычно она жила в их доме на берегу озера, на севере Нью-Джерси, но во время летнего наплыва туристов, в июле и августе снимала номер в одном из отелей Флориды.

Сейчас она была в номере. Когда в трубке послышалось ее «Алло!», Паркер просто сказал:

— Это я, — не сомневаясь, что его голос узнают.

— Добрый день! — ответила Клер, вложив в эти слова всю возможную теплоту.

Ни он, ни она не были сентиментальны.

— У меня здесь дело еще на несколько дней, — сказал он.

— Очень хорошо, — ответила она спокойно, зная, что у нее нет выбора.

— Может быть, неделю. Я еще не знаю.

— Мне приехать к тебе?

— Дело пахнет потасовкой.

После короткой паузы она нервно произнесла:

— Все ясно.

Клер знала, что это означает — «потасовка». Трижды после того, как они познакомились, мир насилия, которому он принадлежал, врывался и в жизнь Клер.

От этих мыслей она содрогнулась, вспомнив многое. Момент ограбления Конгресса нумизматов, то время, когда они встретились... И позже, когда эти типы похитили ее, чтобы заставить Паркера участвовать в краже бриллиантов. Потом, еще позже, двое незнакомцев, которые разыскивали Паркера, вторглись в ее дом на берегу озера.

Она ни за что не хотела вновь оказаться в подобном положении, и это вполне устраивало Паркера.

— Ну вот и ладно, — проговорил он и собирался повесить трубку, когда она вдруг заявила:

— Подожди, с тобой хотел поговорить Генди Мак-Кей. Позвони ему.

Генди Мак-Кей был «кассир» в отставке, он держал ресторан в Пресс Илл, в Майне. Он бывал иногда связным между Паркером и своими собратьями. Если он хотел поговорить с Паркером, значит, у него было предложение.

— Я позвоню ему, — сказал Паркер.

— Отлично, — отозвалась Клер.

— Я вернусь, как только смогу.

— Я знаю.

Паркер повесил трубку, затем набрал номер ресторана Мак-Кея.

Рокочущий голос Генди раздался тотчас же:

— Ресторан Мак-Кея! — послышалось в трубке. Без всяких предисловий Паркер заявил:

— Клер сказала, что ты хочешь меня видеть.

— Салют! — приветливо воскликнул Генди. — По правде говоря, мне захотелось прервать свою отставку!

Это была новость, очень удивившая Паркера. Вот уже восемь лет, как Генди Мак-Кей оставил свое ремесло. Когда-то он и Паркер вместе участвовали в краже ценной статуэтки, принадлежащей одному толстосуму. И Генди во время операции был тяжело ранен, получив пулю в живот. Главным образом, это и повлияло на его решение удалиться от этих хлопотных дел.

Не без колебаний Паркер проговорил:

— Я считал, что ты навсегда ушел в отставку.

— Я тоже так думал. Но у меня возникли сложности с деньгами. Так что, если у тебя будет что-нибудь интересное на примете, если ты что-либо услышишь...

— Согласен, — ответил Паркер, теперь ему было все ясно с Генди. — Сейчас пока ничего, но я буду помнить о тебе.

— Спасибо, — отозвался Генди. — Но не потому, чтобы оказать мне услугу, а потому, что я всегда на все готов!

— Я никогда не оказываю услуг! — твердо возразил Паркер. — Я тебя извещу, если что-нибудь наклюнется.

Паркер повесил трубку и присоединился к Грофилду, который ждал его в «импале». Он сел за руль, Грофилд спросил:

— У нас свободный вечер, не так ли?

— Мы будем сидеть тихо до семи часов завтрашнего вечера. Потом я позвоню Лозини.

— Тогда, скорее всего, я тоже позвоню, — Грофилд открыл дверцу, поколебавшись пару секунд, прежде чем выйти: — Может, спросить, есть ли у нее подруга? — прибавил он.

— Нет! — коротко бросил Паркер. Как всегда, он оставался спокойным, холодным, бесстрастным.

 

Глава 15

Стоя в телефонной кабине, Грофилд ожидал соединения и тут внезапно вздрогнул: а как имя девушки?

Послышался звонок. Так как же ее зовут, ради всего святого?

— Алло?

И тут он вспомнил: Лори Нивен! Ее «позывные» мгновенно всплыли в памяти, как только он услышал ее голос.

— Салют, Лори! — с облегчением проговорил он. Потом снова забеспокоился, пытаясь вспомнить имя, которым назвался. Ах да, Грин! И он проговорил в трубку:

— Вас беспокоит Алан Грин.

— О, здравствуйте! Как поживаете?

— К сожалению, я так и не смог освободиться вчера вечером. Работа, понимаете! Она казалась обрадованной.

— Но ведь вы меня предупреждали об этом, — сказала девушка.

— Ну, а как сегодня вечером?

— Вы свободны?

— Совершенно! — он посмотрел на часы, затем сказал: — Сейчас ровно семь. Что, если я заеду за вами в восемь?

— Хорошо. Это будет чудесно!

— У меня нет вашего адреса.

— А-а... — ему казалось, что он слышал, как бегут ее мысли... — Я... э... я встречу вас на углу Сурс-стрит и Четвертой авеню в восемь часов. Согласны?

«Проблемы с родителями, — подумал Грофилд. — Или, может быть, нужно потихоньку обмануть своего дружка».

— Отлично, — ответил он.

— Там на углу есть старый монастырь. Я буду ждать вас внутри.

— Согласен! До скорого!

Грофилд вышел из кабины и влез в «импалу». Паркер, сидящий за рулем, слушал последние новости. Грофилд уселся рядом.

Паркер завел машину и направился в южный квартал города, где располагалось множество мотелей. Там можно снять что-нибудь на ночь. Потом Грофилд возьмет машину и отправится на свидание. Так они решили.

Паркер за исключением Клер избегал контактов с женщинами, когда находился «на работе». Что касается Грофилда, то у себя в театре он ограничивал свои потребности Мэри. С одной стороны, он любил ее достаточно сильно, чтобы рискнуть унизить изменой. Но, с другой стороны, когда он был далеко от дома и «работал», то почти всегда находил девушку, которая развлекала бы его в часы бездействия.

— Слушай!

Грофилд повернул голову к Паркеру, а тот указал на радио.

Диктор говорил о полицейском, о флике в униформе по имени О’Хара, убитом днем в одной из закусочных.

— Возможно, — продолжал диктор, — это дело рук бандитов, которые совершили ограбления прошлой ночью.

— Что же это происходит? — забеспокоился Грофилд.

— О’Хара! — проговорил Паркер. — Это один из фликов Очарованного Острова. Он помогал им искать наши деньги!

— О!!!

— Не прозевай телефонную кабину. Мне нужно будет очень срочно позвонить Лозини.

Грофилд вздохнул.

— А мне, видимо, придется позвонить моей маленькой Лори...

 

Глава 16

Паркер вышел из машины за три дома от указанного адреса.

— Желаю удачи! — сказал ему Грофилд.

Паркер кивнул ему и ушел.

«Импала» сделала небольшой круг и остановилась в заранее условленном месте.

Было около девяти часов вечера. С того момента, когда они услышали о смерти О’Хара, прошло два часа.

На небе серебрился узкий серпик. Во вторник наступила новая фаза луны.

«Нолан Билдинг» простирался на целый квартал, включая Лондон-авеню, Сетер-стрит, Вест-стрит, Хой-стон-авеню. Большую часть нижнего этажа занимал банк, выходящий фасадом на Сетер-стрит. Здесь же располагались посредническое агентство и большой ресторан, названный почему-то «Ривербот». Он выходил на Лондон-авеню. Со стороны «Ривербот» был и вход в холл помещения контор, с лифтами и табличками со списком владельцев.

Паркер пришел на несколько минут раньше и стал изучать меню ресторана «Ривербот», выставленное в одной из витрин. Он видел, как за это время пять человек прошли в холл. Ни один из них не был Лозини.

Паркер собирался в свою очередь войти в холл, когда увидел подъехавшую к краю тротуара машину. Ока остановилась прямо против входа. Это был черный «олдсмобил», которым пользовался Лозини сегодня вечером.

Паркер видел, как Лозини и какой-то толстяк вышли из машины. Они пересекли тротуар, а машина отъехала. Тот, другой, был крупным и тяжелым и чувствовал себя, без сомнения, намного лучше, опираясь на палку. Или сидя.

Паркер подождал еще пару минут и вошел.

Холл напомнил ему зал одного ювелирного магазина, который он неудачно ограбил. Здесь же был поджарый служитель в униформе, совсем не сонный в отличие от того, из ювелирного, а наоборот, очень оживленный. У лифта, улыбаясь, стоял молодой пуэрториканец, его помощник.

Паркер отметился в регистрационной книге под именем Эдвард Латан, сказав, что направляется в «Голдинг финансиер, 1712». Он уже собирался войти в лифт, когда подошел еще один человек. Паркер взглянул на него и сразу понял, что тот тоже явился на совещание.

Этот человек иронически улыбнулся Паркеру, как бы подчеркивая, что узнал его, потом обратился к служителю:

— Отметь меня, Джимми, ладно?

— Хорошо, мистер Калезиан. В голосе Джимми Паркеру послышалась тщательно скрытая неприязнь.

Улыбающемуся пуэрториканцу Калезиан заявил:

— Мы поднимемся одни! Я пришлю тебе кабину.

— О’кей, — отозвался молодой лифтер, с лица которого, видимо, ничто не могло смахнуть улыбку.

Паркер и Калезиан вошли в лифт, и когда дверца закрылась, Калезиан нажал на кнопку семнадцатого этажа. Потом, слегка улыбнувшись, сказал:

— Итак, вы Паркер?

— А вы что-то вроде флика? — парировал Паркер. Калезиан улыбнулся еще шире. Он, казалось, был в восторге.

— Как вы догадались?

— Служащий не приезжает позже своего патрона. Только флик, получающий хорошее жалованье, может позволить себе это. Хотя бы для того, чтобы показать свою независимость.

Калезиану не слишком понравилось такое объяснение, но он не подал виду.

— Вы тоже настоящий детектив, — сказал он. — И, пожалуй, рады будете узнать, что в ответ на наш запрос о вашей персоне мы получили из Вашингтона рапорт, и очень странный.

— Странный? Что это значит?

— Имя Паркера совершенно неизвестно! Все было нормально. Он действительно был в розыске, но под различными именами. Имя же Паркера до сих пор нигде не упоминалось. А что касается его примет, то лицо его совершенно изменила пластическая операция лет десять назад.

Лифт остановился, и дверцы бесшумно раздвинулись.

— Это здесь, — подсказал Калезиан.

Номер 1712 находился справа. Незапертая дверь вела в пустую приемную, в глубине которой была еще одна открытая дверь. В нее были видны несколько человек, сидящие на кожаном диване и в креслах.

Калезиан вошел первым, Паркер следом.

Лозини расположился за большим письменным столом из красного дерева, на котором стояли лишь телефон, пепельница да лежала пачка сигарет.

Лозини бросил на Паркера недовольный взгляд, мрачно посмотрел на часы, но промолчал. Затем, быстро взглянув на Калезиана, посмотрел куда-то за Паркера.

— Вы один?

— Да. Мне нужно позвонить по телефону.

— Зачем?

Лозини был возбужден, нетерпелив, кажется, уже готов забыть про ситуацию, запрещающую показывать зубы.

— Я должен предупредить моего товарища, чтобы он взорвал ваш дом, — невозмутимо ответил Паркер.

Калезиан в углу рассмеялся.

Толстый тип, пришедший вместе с Лозини, издал приглушенный возглас. Лозини молча смотрел на Паркера, подошедшего к телефону. Тот повернул к себе аппарат и стал неторопливо набирать номер кабины, в которой его ожидал Грофилд.

На самом же деле в доме Лозини не было никакой бомбы. Не было даже времени, чтобы установить ее там, но угроза взрыва должна была подействовать!

Все словно онемели.

В комнате было шесть человек, не считая Паркера, и все шестеро смотрели, пока Паркер медленно набирал номер телефона, наблюдали за выражением его лица.

Как условились, Грофилд снял трубку при первом же звонке, ответил:

— Грил-Рум Соенси!

Паркер продиктовал ему номер телефона, обозначенный на аппарате.

— Ты записал?

Грофилд повторил номер и спросил:

— Все в порядке?

— Да, — ответил Паркер и повесил трубку.

— Вам позвонят? — сказал Лозини.

— Совершенно точно!

— И если вы ему не ответите, то он взорвет дом?

— Да.

— Моя семья в доме!

— Я знаю!

Лозини заколебался, следует ли ему прийти в ярость или вести себя благоразумно. Сдавленным голосом он проговорил:

— Я ничего против вас не затеваю. Мы собрались на совещание. У нас ведь общая проблема. Мне незачем иметь против вас дурные намерения!

— Если я исчезну, — сказал Паркер, — то исчезнет и проблема!

Лозини покачал головой:

— Вовсе нет! О’Хара был не один в этом деле. Он был недостаточно смел. Я вам уже сегодня сказал днем, что нахожусь в скверном положении, которое может еще ухудшиться. Из-за причин, не имеющих ничего общего с вами. Я, возможно, даже потеряю своего мэра... — Лозини направил палец на Паркера, и продолжал: — Попросту говоря, я чувствую, что здесь что-то затевается! Кто-то атакует мои слабые фланги, и не будь вас, я, скорее всего, ничего бы и не заметил, пока бы это все не закончилось и я бы сел в калошу!.. Своим появлением сюда вы ускорили события, вызвали суматоху, и вот теперь я стал замечать некоторые детали, которым раньше не придавал значения, они просто ускользали от меня...

— Отлично, — сказал Паркер.

— Значит, мы с вами в одном лагере! — продолжал Лозини. — Я хочу уничтожить моих тайных противников, потому что им нужна моя шкура, они зарятся на мое место, а вы хотите уничтожить их, потому что они забрали ваши деньги! Это одни и те же люди, вот что я вам скажу.

Паркер вновь пожал плечами.

— Подождите, Паркер! Теперь мы знаем, как деньги исчезли из парка, — продолжал Лозини. — Благодаря О’Хара! Теперь нам надо узнать, кто их взял и где они теперь.

Человек, сидящий справа от Паркера, заявил:

— Деньги попали в руки О’Хара. Возможно, он с кем-то поделился, но уж половину-то он себе оставил!

Вмешался Калезиан:

— Нет-нет! Я могу вам ясно обрисовать финансовое положение О’Хара. Он, может быть, и урвал от этой истории две или три тысячи, не больше.

— Почему вы в этом так уверены, Гаролд?

— Секунду! — вмешался Паркер. — Я здесь ни с кем не знаком. — Повернувшись, он обежал взглядом собравшихся и указал пальцем на Фарана: — Только с вами.

Фаран слегка улыбнулся и кивнул.

Человек, утверждавший, что О’Хара должен был иметь деньги, сказал:

— Я Тэд Савелли, помощник мистера Лозини. Паркер поклонился Савелли и повернулся к толстяку, приехавшему вместе с Лозини в черном «олдсмобиле», он и сидящим производил то же впечатление вялой туши, что и в движении.

— А вы? — спросил Паркер. Вместо него ответил Лозини:

— Это Джек Валтер, мой личный адвокат.

— Личный?

Пошевелившись в кресле всей своей огромной массой и безуспешно пытаясь воинственно скрестить руки, Валтер объяснил:

— Не только адвокат. Я занимаюсь и коммерческими вопросами.

— Больше, чем ты хочешь, — возразил Лозини, — и... меньше, чем я хотел бы!

Валтер улыбнулся, кивнул и снова принял присущее ему вялое выражение. По всей вероятности, тяжеловесность и неловкость Валтера были чисто физическими, внешними, в то время как острый взгляд выдавал его ум и сообразительность.

Возраст следующего из сидящих, на которого перевел взгляд Паркер, приближался к пятидесяти. Он производил впечатление внезапно похудевшего человека, о чем свидетельствовали глубокие морщины на его лице. Было очевидно, что раньше он был довольно упитанным.

— Нат Симс, — представился он, вставая и улыбаясь, и протянул Паркеру довольно крепкую руку. — Я эксперт-бухгалтер Ала Лозини. Но у меня есть еще и другие обязанности.

«Бухгалтер? Хорошо. Ал? Это значит имя Лозини», — решил Паркер.

Он крепко пожал протянутую руку и повернулся к Калезиану:

— Мы уже виделись в лифте.

— Ну да, — Калезиан снова улыбнулся. — И вы меня сразу вычислили.

— Чем вы занимаетесь в полиции? — бесцеремонно поинтересовался Паркер.

Улыбка Калезиана стала более насмешливой, когда он ответил:

— Я инспектор первого класса. Состою в бригаде по борьбе с гангстерами.

Повернувшись к Лозини, Паркер спросил:

— Самый высокопоставленный среди ваших полицейских?

— Более высокопоставленных нет, — ответил Лозини, явно желая польстить Калезиану.

Калезиан весело, показывая, что он нисколько не обижен, объяснил:

— Верно, для них я самый высокопоставленный.

— К чему вы все это ведете, Паркер?

Паркер обратился к Калезиану.

— Не к вам ли должен был обратиться О’Хара?

Наступило неловкое молчание, каждый обдумывал то, что сказал Паркер. Улыбка Калезиана слегка погасла.

— Я предпочитаю действовать более достойно, — сказал он после паузы.

— Я ведь только спросил, — насмешливо возразил Паркер.

— Вы хотите знать, не я ли забрал деньги? Так вот, это не я!

Паркер пожал плечами.

— Когда О’Хара вышел из парка аттракционов он, видимо, уже знал, где находятся деньги. Теперь, ему нужен был помощник, чтобы забрать их. Обратился ли он к одному из людей Лозини? Безусловно, нет! Он должен был обратиться к флику. Так вот, не к вам ли он обратился?

— Вовсе необязательно, — ответил Калезиан. — Я бы даже сказал, что этот вариант маловероятен. Я никогда не имел дел с О’Хара. У нас были разные должности в полиции.

— Очень хорошо! — сказал Паркер. — О’Хара не обратился к вам потому, что субординация очень строга. У О’Хара был большой выбор людей, к которым он мог обратиться за помощью. Может быть, он проделал это один или с товарищем, который патрулировал вместе с ним.

Паркер вспомнил другого типа в патрульной машине: настоящий кролик, боящийся собственной тени.

— Нет, — продолжал Паркер. — Я не представляю себе, чтобы эти двое смогли совершить все сами.

— Особенно, если О’Хара получил так мало в этом деле! — заметил адвокат Валтер.

— Не исключено, что в этом деле был замешан его коллега! — вмешался Савелли. — И что это он убил О’Хара.

— Кто знает! — сказал Калезиан. — Не помню, с кем из отряда работал О’Хара два года назад. — Он с широкой улыбкой повернулся к Лозини: — Это не из ваших.

— Выясним сперва о том, с кем он дежурил в паре раньше. Он, возможно, знает, что сделал О’Хара, или что-нибудь видел.

— Я займусь этим, — сказал Калезиан.

— Вот что мы сделаем, — сказал Лозини, — Тэд и Фрэнк, вы разузнаете все обо всех, кто участвовал в деле с парком аттракционов два года назад. Может быть, флику удалось соблазнить одного из моих парней. Точно ведь ничего неизвестно. Я хочу быть уверенным, что они честны, от первого до последнего.

— О’кей, — сказал Фаран.

— Когда вы хотите начать? — спросил Савелли.

— Завтра же, — ответил Лозини. — Я дам список имен, проработай с Фараном хорошенько.

— Идет.

— Я выясню относительно бывшего коллеги О’Хара, — сказал Калезиан.

— И относительно всех остальных фликов, с которыми О’Хара мог сталкиваться, — добавил Паркер. — Из тех, которых О’Хара знал достаточно близко.

— Это будет нелегко, — возразил Калезиан. — Ведь если я интересуюсь одним фликом, — здесь нет проблем, так как я смогу незаметно просмотреть его досье. Но если я начну интересоваться десятью или двенадцатью, об этом станет известно.

— Ты сделаешь все и наилучшим образом! — твердо сказал Лозини.

Калезиан покорно развел руками:

— Естественно.

— Завтра, да? — уточнил Паркер.

— Это трудно сделать в воскресенье, — ответил Калезиан. — Но я сделаю все, что смогу. Некоторые сведения я смогу получить только в понедельник.

— Почему? — спросил Лозини. — Флики работают без выходных.

— Но не администрация. Все эти сведения, о которых мы говорим, не являются срочными, и получать их можно только в рабочие дни. Например, я не могу обратиться завтра в банк для проверки счета.

— Лозини, — обратился к нему Паркер, — самый простой выход из всего этого, чтобы вы отдали мне мои деньги, а себе возместите их позже, когда обнаружите того типа, который присвоил мои и которого мы все ищем. Таким образом, вы спокойно можете дожидаться выборов, а я не буду вынужден сидеть в комнате и терять терпение.

— У меня нет необходимой суммы, — возразил Лозини. — Дела идут плохо. Доходы падают, расходы растут. Эти выборы стоят нам страшно дорого, а мой кандидат, возможно, и не победит... Я с большим нетерпением ожидаю окончания вашего дела, можете мне поверить.

— Ну что ж, — сказал Паркер, обежав всех взглядом. — Больше вам нечего мне сказать или предложить? Присутствующие молча посмотрели на него.

— Очень хорошо! — продолжал Паркер. — Лозини, я позвоню вам завтра днем.

— Позвоните мне домой, — сказал тот и прибавил: — Вы ведь знаете номер телефона.

— В принципе у меня тоже все, — сказал Калезиан. — Я спущусь вместе с вами, Паркер.

— Боже мой! — воскликнул Лозини с мрачным видом. — Хоть бы какой-то проблеск! Ничего ведь так и не выяснилось...

Паркер и Калезиан прошли по коридору до лифта. Калезиан нажал кнопку и повернулся к Паркеру.

— Знаете, кто-то хочет определенно навредить. Ал сейчас на вашей стороне, и, может быть, было бы лучше, если бы вы немного успокоились. Лучше дать ему пока заняться своими проблемами и подождать конца выборов.

— Нет! — жестко бросил Паркер. Калезиан казался расстроенным.

— Почему? В чем дело?

— В Лозини!

— Не понял!

— Он не слышит, как под ним трещит сук.

Калезиан нахмурился, потом сказал:

— Вы думаете, кто-то потихоньку пакостит ему?

— Естественно.

— И кто-то хочет сесть на его место?

Паркер кивнул на кабинет Лозини.

— Разве не об этом сейчас идет речь?

Калезиан немного подумал.

— Может быть. Но кто?

Двери лифта раздвинулись, кабина была пуста. Калезиан улыбнулся:

— Вы хитрый парень! Они начали спускаться.

— Если вы и правы, знаете ли, — продолжал Калезиан, — то это еще не повод, чтобы слишком нажимать на Лозини. Дайте ему время взять дело в свои руки.

— Эти предстоящие выборы, я полагаю, что в них ключ ко всей истории. Вторник! Вполне возможно, Лозини не будет больше здесь!

Калезиан помрачнел, но не стал больше возражать.

— А у меня нет охоты начинать все заново, — закончил Паркер.

 

Глава 17

Двое мужчин сидели на заднем сиденьи машины, казавшейся совершенно черной, на Броувер Роуд, недалеко от бейсбольного поля и парка аттракционов.

Было воскресенье, четыре часа утра. Прошло уже шесть часов после совещания в кабинете Лозини. Еще не рассвело. Эта часть города была совершенно пустынной: никакого транспорта, никаких построек. Никакого движения вообще, кроме шофера машины, который ходил взад-вперед, метрах в тридцати от машины, и развлекался тем, что сбрасывал носком ботинок камешки с обочины. А двое мужчин в машине, не различая в темноте лиц друг друга, обсуждали ситуацию.

— Значит, Ал знает, что что-то происходит за его спиной?

— Пока еще нет. Он чувствует, что что-то затевается, но не знает, что именно.

— Деньги?

— Ты хочешь сказать бабки с Очарованного Острова?

— Нет, деньги, которые у него понемногу грабят. Он в курсе?

— Нет. Он продолжает верить, что времена тяжелые.

— Итак, что же он знает точно?

— Только то, что допустил оплошность, что все идет не так, как надо.

— И это благодаря тем типам, которые явились сюда?

— Большей частью.

— Как их зовут?

— Они называют себя Паркер и Алан Грин.

— Что они из себя представляют?

— Грин не приходил на совещание к Лозини, а у Паркера вид решительный и суровый.

— В каком смысле? Слишком речист?

— Да нет. Он почти не открывал рта. Но впечатление создается, что не стоит стоять у него на пути.

— Нужно хорошенько напугать или подкупить его.

— О том, чтобы напугать его, не может быть и речи! Что касается подкупа, то мне кажется, что в таком случае следовало бы отвалить ему семьдесят три тысячи долларов, за которыми он и прибыл сюда.

— Мне неприятно говорить об этом, но, возможно, придется убрать обоих типов.

— Великий Боже! Как О’Хара?

— Это не моя вина. Он сам проявил инициативу, а лишь потом предупредил меня.

— Это грязное дело. До сих пор мы держались осторожно: никаких убийств, никаких насилий! Рано или поздно мы будем вынуждены работать с людьми из национального эшелона — Джеком Фижом в Балтиморе, Валтером Карном в Лос-Анджелесе. Они ни в чем не могут упрекнуть Ала, и не надо, чтобы они могли в чем-то упрекнуть тебя.

— Я уже беседовал с некоторыми из них. Об этом не беспокойся, предоставь действовать мне. Они примут ситуацию такой, какова она будет.

— Если мы начнем вести себя, как гангстеры двадцатых годов, они не очень-то нас примут.

— Как это, как гангстеры? Я человек деловой.

— Я имел в виду, среди прочих, О’Хара.

— Я тебе уже сказал, что это не моя вина. К тому же, насколько я понял, он не был личностью настолько сильной, чтобы можно было положиться на него. А этот Паркер производит впечатление человека, которому, возможно, удалось бы заставить О’Хара заговорить.

— Его можно было отправить в отпуск на несколько недель. Теперь на нашем счету уже одно убийство, и ты говоришь еще о двух других.

— Чепуха! Паркер и Грин, кто это такие? С ними хорошо поработают, трупов не будет. Они просто исчезнут, а их тут никто не знает. Они случайно заехали сюда — и уехали. Никаких проблем.

— Мне не нравится такой разговор.

— Ты хочешь получить свой кусок пирога?

— Я хочу быть на стороне победителя! Я не идиот! Но если ты хочешь знать мое мнение: убийство исключается.

— Согласен. Согласен.

На этом совещание закончилось. Таинственные участники разъехались...

 

Глава 18

Белая кожа, выше бикини переходящая в золотистую, бедра, тонкая талия, гладкая спина перед самым лицом Грофилда, лопатки почти у самого его носа. Над правым ухом слышалось равномерное незнакомое дыхание. А с другой стороны, скрывающейся за двумя полушариями, поперек его ног лежали чьи-то тяжелые ноги... Эта тяжесть, видимо, и разбудила его.

Да, это так. И еще какая-то боль. Правая рука Грофилда была прижата в неловком положении и затекла. Он пытался осторожно пошевелить ею, чтобы ослабить судорогу в плече, и почувствовал ладонью кончик груди. Дыхание у его уха изменило ритм, послышалось тихое бормотание, и чей-то нос еще сильнее уткнулся в его шею. Тело женщины казалось довольно тяжелым.

«Господи, что же это!» — подумал Грофилд.

Сейчас он ничего не видел, кроме ее зада, а память еще дремала.

Но вот он все вспомнил: Лори Нивен, девушка из библиотеки! Накануне вечером он трижды звонил ей: в семь часов, чтобы сказать «да», в половине восьмого, чтобы сказать «нет», в половине девятого, чтобы снова сказать «да»!

Она уже была готова встретиться с ним, потом решила остаться дома, потом опять была готова к встрече, как только был дан отбой.

Через окно, поверх ягодиц Лори, видно было лишь небо и восходящее солнце, в утреннем воздухе далеко разносился звон колоколов. А у Грофилда все болело. Он заворчал, подвинулся на сиденьи так, чтобы голова приняла нормальное положение. Лори невольно протестовала, бормоча что-то в его шею. Левой рукой он похлопал ее по ближайшей лопатке.

— Лори! Эй!

Опять лишь бормотание.

Он похлопал еще раз по спине, вновь окликнул, но безрезультатно. Солнце на ее ягодицах казалось таким горячим, но кожа была прохладной. Лори слегка поежилась от его прикосновения, а он только сейчас сообразил, что такой же голый, как и она.

Оба понемногу начали приходить в себя. Грофилд погладил ее левой рукой по спине, а правой ладонью почувствовал, как напряглась ее грудь.

— Проснись, дорогая! — воскликнул Грофилд. — Мне кажется, мы снова займемся любовью!

Правой рукой она обхватила его шею, и ее бедра задвигались. Дыхание у шеи Грофилда стало прерывистым.

Так продолжалось некоторое время, потом она вдруг откинулась назад, и Грофилд увидел удивленное лицо.

— О! — воскликнула она радостно.

— Салют! — сказал он в ответ.

Теперь его правая рука была свободна, и он, наконец отодвинув Лори, освободил свое плечо.

Лори улыбнулась. Она положила ладони на его плечи, прижимая к спинке сиденья, и оставалась в этой позе некоторое время. Так они были похожи на сиамских близнецов, разделенных друг от друга только от пупка. По-прежнему смеясь, она продолжала заниматься упражнениями, которым научилась, видимо, не в библиотеке.

Грофилд забыл о церковных колоколах... А когда вспомнил, они уже затихли. Лори навалилась на грудь, волосы ее рассыпались по лицу, а нос снова уткнулся в его шею.

— Добрый день! — через некоторое время произнес Грофилд.

Она ничего не ответила, потом резко выпрямилась и огляделась вокруг. Ее лицо отразило ужас.

— Разве уже день? — спросила она.

— Да, день. И прекрасный! — ответил Грофилд.

— Господи! Мои родители... — в панике она толкала его руками, локтями, коленями. — Нужно, чтобы... Который час? Где моя одежда?.. Невозможно, чтобы...

— Эй, осторожнее!

Спокойно усевшись на его грудь, Лори начала натягивать трусики.

— Мне необходимо скорее вернуться! — вскричала она. — Ну, скорее! Поторопись же, прошу тебя!

— Подвинься немного, милая. Я согласен сделать все, что бы ты ни попросила, но для этого тебе надо слезть с меня.

— Скорее, скорее, скорее! — все твердила она. Лори стала торопить его шлепками, этим скорее мешая ему принять нормальное положение.

— Но черт возьми! — вырвалось у него. — Я... Дай мне возможность... Я хотел бы...

Наконец, освободившись, Грофилд сел и посмотрел в окно. Машина стояла перед церквушкой из красного кирпича, окруженный могильными надгробьями.

— Я прошу тебя, побыстрее, — она была по-настоящему взволнована. — Ты даже не начал еще одеваться!..

— Сейчас. Я быстро, — и он начал шарить вокруг себя. Найдя один носок, натянул его и продолжал поиски. — Я отвезу тебя, не беспокойся, дорогая!

Наконец Грофилд отыскал все части своего туалета и быстро оделся. Так закончилось его любовное свидание, и он возвратился в город.

 

Глава 19

Майкл Абаданди медленно проехал мимо «Принцесс-мотеля». Неоновая вывеска была еще включена, но казалась слабой и анемичной в свете утреннего солнца. Среди дюжины машин у здания бронированной «импалы» не было.

Это был квартал мотелей — длинных, низких строений, выкрашенных в пастельные тона, монотонность которых разбавлялась зданиями баров и ресторанов.

Абаданди доехал до следующего мотеля, «Куолити Реет», поставил машину на свободное место около конторы и не спеша вернулся к «Принцесс-мотелю».

Асфальтированная стоянка «Куолити Реет» отделялась от такой же у «Принцесс» небольшим белым забором, через который Абаданди просто перешагнул. Он сделал два шага между двумя «шевроле», потом остановился, чтобы пропустить «плимут-фари» с сидящей в нем веселой парочкой. Потом он прошел за мотель, где большинство павильонов располагалось в виде подковы.

Бронированной «импалы» нигде не было видно. Нахмурив брови, Абаданди обошел «подкову», внимательно осматривая каждую машину, но нужную ему так и не обнаружил.

«Что же произошло? — подумал он. — Может, из предосторожности они поставили свою машину в другое место? Или же еще вчера заметили, что за ними следят, и приехали сюда, очень возможно, лишь для того, чтобы сбить со следа своих преследователей?»

Во всяком случае Абаданди больше ничего не оставалось, как найти телефонную кабину и позвонить куда следует, чтобы получить дальнейшие инструкции. Абаданди снова направился к фасаду здания и, поворачивая за угол, внезапно увидел подъехавшую «импалу».

Ему пришлось спрятаться за ближайшую машину. Потом он выпрямился и двинулся дальше. Проходя мимо, он глянул на «импалу».

В машине был только один.

Абаданди зашел за угол, оглянулся и увидел, что «импала» встала на свободное место. Тот, что вышел из нее, был явно не Паркер. Абаданди видел Паркера два года назад на Очарованном Острове и хорошо запомнил его. Это, должно быть, второй, Алан Грин. Тот, зевая, вышел из «импалы», потянулся и направился к крытой галерее, проходящей вдоль всех павильонов.

Абаданди видел, как он миновал семь дверей и остановился перед восьмой. Пошарив в карманах, нашел ключ, отпер дверь и закрыл ее за собой.

«Но где же другой?» — подумал Абаданди. Подозрительный по натуре и по необходимости, Абаданди раздумывал некоторое время, прежде чем на что-то решиться, потом повернулся и медленно прошел к фасадам мотелей.

Ему понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы убедиться окончательно, что второй тип не торчит где-нибудь снаружи. Он повернулся к «подкове», поднялся по лестнице, прошел по галерее, и наконец достиг интересующей его двери. В правой руке Абаданди держал четыре ключа, один из них, как он надеялся, поможет ему тихо открыть нужную дверь. Левая же его рука постоянно находилась на уровне пояса, где прятался револьвер.

Майкл Абаданди понимал, что действовать должен быстро! Такая работа была ему хорошо знакома. Держа три ключа в руке, он тихо вставил в замочную скважину четвертый. Не получив желаемого результата, он быстро, но осторожно попробовал другой ключ, на этот раз удачно. Он отпер дверь, толкнул ее и, достав свой револьвер, тихонько вошел в комнату.

Комната была погружена в темноту. Шторы задвинуты. Слабый луч солнца сквозь щели занавески освещал двуспальную кровать, на которой никто не спал, и наспех сброшенную одежду. Из-под приоткрытой двери ванной вырывалась тонкая полоска света.

Абаданди тихо закрыл за собой дверь. Он прислушался к шуму душа из ванной и к голосу, который что-то напевал.

Стоя спиной ко входной двери, Абаданди быстрым взглядом обежал всю комнату. Он был правша, но научился стрелять и левой рукой, потому что большинство людей всегда ожидало появления оружия с другой стороны. А преимущество над противником всегда очень важно.

Комната была пустая, и, видимо, здесь жил один человек. А что это могло означать? Один из них был здесь, а другой в другом месте?

«Может быть, мне следует уйти, дождаться, когда этот парень отправится к своему напарнику? — пронеслось в голове Абаданди. — Нет, по отдельности это сделать даже удобнее. Напарника я отыщу, это не составит большого труда. Все будет о’кей!»

Абаданди бесшумно прошел по комнате, обошел кровать, бросил взгляд на дверцу шкафа. Одна из них, приоткрытая, позволяла увидеть стопку белья и маленький чемодан на полу. Видимо, тип не собирался оставаться здесь надолго.

Из-за двери ванной комнаты просачивался пар. Абаданди пришлось сощуриться, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь запотевшие стекла очков. Затем правой рукой легонько нажал ручку двери. Дверь отворилась.

Абаданди, держа пистолет в левой руке, напрягся для броска, но в этот миг почувствовал сзади какое-то движение.

Он быстро обернулся. Парень, вышедший из шкафа, пересек уже половину комнаты. Он приближался быстро, бесшумно, согнувшись вперед. У Абаданди была лишь четверть секунды на размышление.

«Он смотрит мне в глаза, а не на мое оружие. Значит, это профессионал».

Другой парень продолжал напевать под душем, ничего не подозревая.

Абаданди быстро развернул револьвер, но было уже поздно... Тип прыгнул, правой рукой захватил левое запястье Абаданди и в то же мгновение ударом кулака и плеча в живот пригвоздил его к стене.

Абаданди не был идиотом. Он понимал, что сейчас нельзя стрелять наугад, а державшая его твердая рука мешала, не давая возможности прицелиться. И он мгновенно решил не стрелять, а действовать тем естественным оружием, которым располагал: правой рукой, ногами и головой.

Абаданди, прежде чем сам отлетел к стене, попытался ударить своего противника коленом в низ живота. И хотя первый удар заставил его на миг задохнуться, ему все же удалось дважды ударить парня по затылку, и тот упал на бок, прижимая Абаданди всем телом к стене, а левой рукой стараясь прижать его к полу и обезоружить.

Песня в ванной замолкла. Несмотря на пыл сражения, Абаданди сообразил, что голос умолк в тот момент, когда он спиной ударился о дверь. Иными словами, парень в ванной догадался, что в комнате что-то происходит, и что ему, Абаданди, скоро придется противостоять двоим.

Абаданди еще дважды ударил парня по голове, но без существенного результата.

Абаданди в молодости был акробатом и решил словчить. Он быстро упал на левое колено и, рванувшись правым плечом, мгновенным переворотом оказался отброшенным на середину комнаты. Одновременно он выбросил вперед левую ногу в надежде ударить ею противника.

Вновь безрезультатно. Но, тем не менее, он вырвался из объятий противника. Повернувшись на спину, он привстал на колени напротив двери, поднял голову, увидел другого типа на пороге ванной, голого и ошеломленного, потом на него, как пикирующий самолет, обрушилась темная масса, и он понял, что это была нога его первого противника.

Значит, его акробатический трюк не помог, он не освободился. Видимо, этот тип намеренно позволил ему вырваться. Он следил за его перемещениями и точно рассчитал то место, где он остановится, и где в нужный момент окажется его голова...

Абаданди попытался ускользнуть, но было уже слишком поздно...

«Мои очки», — успел подумать он, и его голова, казалось, раскололась от страшной боли...

Страшный Абаданди погрузился в небытие...

 

Глава 20

Паркер ударил парня по голове со всего размаха. Это и вырубило Абаданди. Потом Паркер отступил на шаг, выбил из его ослабевших пальцев револьвер, и когда Абаданди тяжело свалился на левый бок, с силой ударил его еще и рукояткой револьвера по затылку.

Этого было более чем достаточно.

Паркер перевернул его на спину, опустился на колени и быстро обшарил его всего в поисках другого оружия. Но обнаружил лишь браунинг 22-го калибра, прикрепленный к правой ноге.

— Что все это значит?

Паркер поднял глаза. Грофилд, совершенно голый, с куском мыла в руке стоял в двери ванной.

— Это или ревнивый муж, — отозвался Паркер, — или же посланный теми, у кого наши деньги.

Грофилд подошел ближе, оставляя мокрые следы на ковре. Нахмурившись, смотрел он на потерявшего сознание человека.

— Ревнивый муж! Он пришел убить меня, не так ли?

— Вернее, убить нас обоих, — поправил его Паркер. — Он выбрал тебя первым, потому что проследил за машиной.

— Я был слишком беспечен, — согласился Грофилд и взглянул на мыло в своей руке:

— Я сейчас вернусь.

Грофилд вернулся под душ, а Паркер теперь уже более тщательно обыскал незнакомца.

Пачка смятых сигарет в кармане рубашки. Связка ключей в правом кармане брюк — два ключа от дома, один неизвестного назначения и несколько от багажника «крайслера». В левом кармане коробок спичек, пять билетов «Нью-Йорк-Рум» по двадцать долларов каждый. В правом заднем кармане — бумажник.

Паркер, взяв бумажник, расположился в одном из кресел, зажег настольную лампу и стал внимательно рассматривать содержимое бумажника.

Парня звали Майкл Абаданди. Он жил на Эдгенорд авеню, 157. Он был членом Интернационального общества транспортников, а также Американского союза машинистов. Здесь были кредитная карточка, водительские права, удостоверение личности на бланке банка. Но никаких бумаг, указывающих на его профессию. В бумажнике было еще пятьдесят семь долларов.

Более сотни Паркер обнаружил за поясом брюк.

Телефон стоял рядом с кроватью. Паркер, держа бумажник в руке, снял трубку и позвонил домой к Лозини. Ему ответил мужской голос:

— Мистер Лозини еще не встал.

— Разбудите его, скажите, что это Паркер.

— Он просил разбудить его только в девять часов.

— Скажите ему, что я приеду через полчаса.

— Но...

Паркер бросил трубку, встал и перешагнул через неподвижное тело на полу.

— Послушай, дружище! — Грофилд, на ходу расчесывая мокрую шевелюру, снова вошел в комнату. — Почему ты не окликнул меня? Это же могло плохо кончиться.

— А зачем? Ты был страшно утомлен, да к тому же голым, а я мог разделаться с ним один.

Грофилд вернулся к шкафу, чтобы взять ботинки. Надевая их, он, нахмурившись, смотрел на тело Абаданди.

— У него кровь.

— Положи ему под голову полотенце. Не надо оставлять следов.

Взяв одно из полотенец, Грофилд опустился на корточки и, приподняв голову Абаданди, положил под нее полотенце. Струйка черноватой крови стекала по его лицу вокруг уха и исчезала в волосах. Грофилд наклонился.

— Боже мой! — воскликнул он.

— Что?

Паркер подошел и увидел, как Грофилд осторожно приподнял веко лежащего. Глаз был неподвижным, блестящим, лишенным выражения. Грофилд отдернул пальцы, и веко закрылось.

— Посмотри, — сказал Грофилд. Он немного отстранился, чтобы Паркер мог видеть другой глаз Абаданди. Видна была лишь тонкая струйка крови, вытекающая из него.

Паркер опустился на колено и дотронулся до щеки лежащего. Кожа его была холодной, вялой. Никакой реакции...

— Проклятье! — воскликнул Паркер.

— Он в состоянии шока, — предположил Грофилд.

— Мне бы очень хотелось побеседовать с ним.

— Вряд ли это возможно.

— Он не должен умереть здесь! Ты готов?

— Да.

— Нам нужна липкая лента.

— Изоляционная пойдет?

— Все равно.

Грофилд покопался в своем чемодане и достал липкую изоляционную ленту, от которой Паркер оторвал два куска сантиметров по шесть-семь длиной и приклеил их крест-накрест на правое веко Абаданди.

Было неприятно дотрагиваться до глаза под тонким веком. Паркер вытер кровь с лица парня и стал ждать, пока не убедился, что кровь из-под липкой ленты больше не течет.

— Отлично, — сказал Паркер. Он свернул полотенце окровавленной частью и протянул его Грофилду: — Убери это!

— Угу.

Паркер встал и сказал:

— Мы отведем его к машине, усадим в нее, а потом где-нибудь оставим.

Грофилд закрыл свой чемодан и снова спрятал в шкаф. Потом вдвоем они подняли грузное тело Абаданди, взяли его под мышки, положив его руки себе на плечи. Издалека можно было подумать, что они ведут пьяного.

Так втроем они вышли на галерею. Болтали две женщины на пороге одной из комнат. Больше никого не было видно. Они проследовали вдоль всей галереи, ноги Абаданди волочились по полу. Им с трудом удалось дотащить его до низа лестницы.

Усадив Абаданди на заднее сиденье «импалы», Паркер сел за руль, машина тронулась. Выехав за город, Паркер осмотрелся, выбирая подходящее место.

Они уже опаздывали к Лозини, но что делать, обстоятельства были выше их. Машины на дороге почти не встречались, и в это воскресное утро большинство из них ехало медленно: это были, видимо, семейные поездки за город.

— Не повезло этому бедняге, — проговорил Грофилд. Паркер быстро взглянул на него, потом вновь мрачно уставился на дорогу.

— Если бы я спал сегодня утром дольше обычного, то, безусловно, не повезло бы тебе...

— А ведь только час назад я был очень активен на этом же сиденьи, — как ни в чем не бывало заявил Грофилд.

К опасностям в своей неспокойной жизни оба привыкли и не придавали им большого значения. Да и смерть, постоянная спутница их похождений, не слишком пугала. Оба они как-то и не думали о ней.

 

Глава 21

Лозини, сидя у пруда, пил свою первую чашку кофе. На нем были старые брюки, измазанные в краске, мокасины и темные очки, защищающие глаза от яркого утреннего солнца.

Лозини чувствовал себя усталым. И дело было не только в том, что он неважно спал. Скорее всего это нервы, которые беспокоили его в последнее время не на шутку.

Что же происходит? Паркер опаздывает уже почти на полчаса, а Лозини не терпелось узнать, чем вызван его такой ранний звонок. Но не оставалось ничего другого, как ждать, хотя нервы были на пределе.

Вскоре в доме послышался шум. Лозини пошевелился в кресле, переставил чашку на столе.

Паркер и Грин появились в сопровождении Гаролда. Когда посетители подошли к нему, Лозини сделал знак Гаролду вернуться в дом.

Лозини не стал вставать. Он только указал на пустые кресла рядом. А когда Паркер и Грофилд уселись, Лозини поинтересовался:

— Гаролд предложил вам кофе?

Не ответив, Паркер полувопросительно, полуутвердительно заявил:

— Майкл Абаданди работает на вас!

— Да, действительно, — ответил Лозини, нахмурившись.

— Он явился сегодня утром в наш отель. С особым заданием!

— Вот как!

— Вы его не посылали, — так же отрывисто продолжал Паркер.

— Боже мой, конечно, нет!

— Лозини, если вы еще можете так спокойно пить кофе, значит, вы действительно сильный человек!

— Как раз о спокойствии речь не идет...

— Вы на грани краха! — бесцеремонно добавил Паркер.

— Я знаю... Не стоит труда говорить мне об этом.

— Я хотел обратить ваше внимание на одну тонкость.

— Я достаточно реально оцениваю свое положение. А что за тонкость?

— Во всем этом городе лишь нам двоим вы можете доверять! Только нам единственным, ясно?

Лозини посмотрел на него. Грофилд сидел рядом с Паркером, скрестив руки. Он слегка щурился от солнца, и у него был гораздо более серьезный вид, чем в ту ночь, когда он болтал с Анги.

— Вам двоим? — переспросил он.

— Да, только нам. Каким образом Абаданди обнаружил нас? — спросил Паркер. — Как мог узнать, где мы живем? Значит, нас проследили после совещания у вас, вчера вечером. А как это могло случиться? Напрашивается мысль, что кто-то знал о нашей встрече совершенно точно и еще до ее начала поставил снаружи типа, чтобы тот незаметно сел нам на хвост. Кто знал об этом совещании? Только люди, которым вы доверяете!

— Пожалуй...

— Здесь готовится дворцовый переворот. А это значит, что группа из четырех или пяти человек, а может быть, и дюжина, участвует в нем! Группа людей, понимаете? Скорее всего они внутри вашей же организации. Они хотят вышвырнуть вас, чтобы посадить кого-то на ваше место. Понятно?

Лозини поднял свои темные очки и протер глаза. Потом сказал:

— Впервые в жизни я понимаю, что это такое — стать старым... Появляется желание просить о перемирии... — Он снова надел очки и прямо посмотрел на обоих мужчин. Лица их были непроницаемы: — Вы правы! Вы — единственные, кому я могу доверять, потому что я точно знаю, какова ваша позиция, и чего вы хотите.

Ни тот, ни другой не проронили в ответ ни единого слова.

Лозини смотрел на пруд в калифорнийском стиле, на дом в стиле Новой Англии, смотрел каким-то безразличным взглядом, потом поднял глаза к солнцу и продолжал:

— Я построил все это потому, что был ловок и богат. Я сделал где-то ошибку и занимался делами, не замечая ее. Сколько лет я уже не тот? Пять? Больше, меньше? Нет. Я был еще ловок и силен, когда преследовал вас в парке аттракционов! А ведь это было всего два года назад.

Паркер утвердительно кивнул:

— Вы изменились.

Лозини сжал кулак и опустил его на стол, рядом с чашкой кофе.

— Им понадобилось не много времени, а? Как только я начал наклоняться, кто-то тут же пытается влезть мне на плечи. Они почувствовали это, подонки! «Лозини становится стар, а значит, время войти в игру», — так они решили...

Он продолжал постукивать кулаком по столу.

— Если бы только знать, кто из них! Тогда, по крайней мере, я был бы удовлетворен!

— Один из типов, присутствовавших на совещании, — предположил Паркер.

— Нет! Многие замешаны в этом, безусловно, но они не организаторы. Для этого у них нет необходимой мощности и силы.

— Савелли? Это ваш помощник, верно?

— Понадобятся еще годы, чтобы Тэд Савелли смог стать во главе организации. Никто не пойдет за Тэдом, вот в чем вопрос. Это должен быть человек, за которым охотно последовали бы другие.

— Вы знаете своих людей! Кто обладает необходимыми качествами?

Лозини уже раньше приходило это в голову. Поэтому, почти не раздумывая, он ответил:

— Всего три человека способны организовать удар, найти достаточно помощников, на которых могли бы опереться, и заставить себя признать, как ваш друг Карн.

— И кто они?

— Эрни Дюлар, Датч Буанаделла, Фрэнк.

— Дюлар замешан? — внезапно вмешался Грин. Лозини нахмурился и внимательно посмотрел на Грофилда:

— Вы знакомы с Эрни?

— Нет. Но я многое прочитал о нем в вашей городской газете. — Он повернулся к Паркеру: — Дюлар контролирует всех букмекеров в округе. А Луис Датч Буанаделла, здешний король порнографии. Кинематография, книготорговля, закупочное предприятие через посредника.

Пораженный Лозини на мгновение даже забыл о своих невзгодах.

— Похоже, вы хорошо осведомлены о моих делах! — сказал он.

— Я всегда интересуюсь документами и справками, — с довольной улыбкой отозвался Грин.

— А кто это Фрэнк? — спросил Паркер. — Не Фрэнк Фаран?

Лозини кивнул на Грина:

— Вероятно, вы в курсе дела?

— Речь, должно быть, идет о Фрэнке Шродере, — ответил Грин. — Специалист по наркотикам.

— Черт возьми, — с восхищением отозвался Лозини. — Может, вы сумеете мне сказать, и который из них?

— Ведь я лично их не знаю, — ответил Грин. — Но сильно сомневаюсь, чтобы это был Шродер.

— Почему?

— Во-первых, он слишком стар, чтобы принять командование.

— Он на пять лет моложе меня, — заявил Лозини. Грин развел руками и улыбнулся, как бы извиняясь перед Лозини.

— Не слишком стар, чтобы руководить, но слишком стар, чтобы начинать руководить! К тому же, говорят, он сам употреблял наркотики, и я не думаю, чтобы у него была солидная поддержка.

— Это не так!

— Неважно, правда это или нет, — возразил Грин, — факт то, что об этом ходят слухи, и этого вполне достаточно, чтобы он не смог найти себе сторонников.

Лозини утвердительно кивнул.

— Очень хорошо! Значит, маловероятно, что это может быть Шродер.

— Следовательно, остаются двое, — констатировал Паркер, — Дюлар и Буанаделла!

— Так! — Лозини посмотрел на Грина: — Что вы думаете по этому поводу?

— Огорчен. Они оба одного возраста, оба крепкие, оба уже достаточно могущественные, даже внутри вашей организации, у обоих имеются необходимые связи за пределами вашего города. Вы их, думаю, хорошо знаете:

у кого из них зубы поострее?

— У обоих, — ответил Лозини.

— Дайте нам их адреса, — попросил Паркер.

— Вы будете драться за меня?

— Нет. Ваши шансы удачно закончить это дело зависят только от вас! Но тип, которому О’Хара рассказал про деньги в парке аттракционов, уже два года готовит восстание, которое сейчас и начнется!

— Неужели это началось так давно?

Совершенно удрученный Лозини попытался припомнить все признаки и подробности, которые он должен был заметить еще в то время и которые прошли мимо его внимания.

— Они дожидались этих выборов, — продолжал Паркер. — Вот здесь-то вам и конец!

— Это верно, — снова согласился Лозини.

— И мои деньги попали к Дюлару или Буанаделла, — продолжал Паркер, — если кто-то из них лезет наверх. Они им понадобились, чтобы провести выборы нужного кандидата. Значит, моя добыча у них — и придется ее отнять!

Лозини смотрел на Паркера почти с восхищением.

— Боже мой! Как просто вы рассуждаете!

— Я приехал сюда, чтобы забрать свои деньги, а не для того, чтоб вмешиваться в войну гангстеров!

— И вы отправитесь и к Эрну, и к Датчу? А как вы узнаете, кто из них?

— Сперва мы добудем сведения. Будем задавать вопросы тем, кто переметнулся в другой лагерь.

— Абаданди?

— Он сейчас не в состоянии говорить. Дайте нам адрес Калезиана.

— Калезиана?! Но почему?

— Никто не решится начать войну против вас, если ваш флик не будет у него в кармане. Калезиан достаточно хитер, чтобы понять, что вы сдаете позиции.

— Дерьмо!

— Кстати, а Фаррел? — спросил Паркер. Лозини и Грин удивленно посмотрели на него.

— Кто? — переспросил Лозини.

— Ваш мэр. Вы уверены, что он будет побит? Может быть, он тоже перешел на другую сторону?

— "Мой" — это Уэн, — вмешался Грин. — Фаррел — это кандидат-реформатор, противник.

— Вы, Лозини, все повторяли: «мой кандидат», и я думал, что это Фаррел. — Он повернулся к Грину: — Почему ты не сказал мне об этом, черт возьми!

— Не сказал тебе, что?

Грин был удивлен так же, как и Лозини.

— А что это меняет? — спросил Лозини. — Альфред Уэн — это мой человек и депутат, полномочия которого истекли. Георг Фаррел — это реформатор и новый кандидат. Такова предвыборная ситуация.

— Фаррел, — продолжал Паркер, — это тот, чье имя мельтешит по всей Лондон-авеню? И афиши повсюду?

— Да, — ответил Лозини. — А мы не могли тратить столько денег. Уже года два, как дела пришли в некоторый упадок. Я уже говорил вам об этом. К тому же, мы никогда и не смогли бы истратить столько. А Фаррел и его сторонники работают по-другому.

— Я должен был проверить, — словно про себя проговорил Паркер, нахмурив лоб и устремив взгляд на пруд. — Это моя ошибка. Я не должен был доверять видимому.

— Я вас не понимаю, — сказал Лозини.

— Ваши доходы не уменьшились, — пояснил ему Паркер. — Но пользуются ими другие. И их человек — это Фаррел.

— О! — протянул Грин.

В мозгу Лозини вдруг все стало на свои места, он все понял.

— О, мерзавцы! О, негодяи! Они финансировали Фаррела моими же деньгами!..

— И моими! — бросил Паркер и повернулся к Грину: — Оставим Калезиана и отправимся к Фаррелу.

— Ладно.

— Уходите в отставку, Лозини! Поезжайте во Флориду и играйте там в шашки, — сказал Паркер и встал.

Лозини смотрел им вслед, пока они шли, освещенные солнцем, потом скрылись в тени дома.

«Играйте в шашки!» — все еще обидно звучало у Лозини в ушах.

«Калезиан! Абаданди! Эрни Дюлар или Датч Буанаделла! Фаррел! Моими же деньгами!» — обгоняли друг друга мысли.

 

Глава 22

Пол Дунстан встал в девять часов. По утрам в воскресенье он вставал обычно позже. Два парня из лавки должны были зайти за ним около десяти, чтобы отправиться на пляж. Он встал так рано, чтобы потом не торопиться, а теперь не знал, чем занять время, и метался по квартире. Его хорошее настроение немного ухудшилось, когда он взглянул на столик у входной двери. На нем лежал конверт с чеком на получение пенсии, а идти за деньгами можно было только завтра.

Полу Дунстану было двадцать девять лет, и он стал получать семь долларов в неделю, как только вышел в отставку, прослужив в полиции Тэйлора четыре года. Он старался не вспоминать об этом времени.

Он и Джо О’Хара пару лет патрулировали вместе в радиофицированной полицейской машине. Были они вместе и тогда, два года назад, когда в парке аттракционов на Очарованном Острове произошла известная история с перестрелкой и большим шумом. До этого происшествия Дунстан был в числе фликов, которых щедро одаривали, а он и не желал ничего лучшего, время от времени закрывая на кое-что глаза. Но дело в парке аттракционов многое изменило.

Тогда он был замешан в попытке убийства. Он видел, как вокруг него умирали люди, он оказался пленником бандита, направившего в его голову пистолет, так что сопротивление было равносильно смерти. Когда на Острове все закончилось, он решил, что с него довольно!.. И не потому, что О’Хара должен был на ком-то согнать свою злость. И не потому, что он прочел в глазах старого Лозини презрение... Но что ему до Лозини? Просто изменилось что-то внутри него. Он вдруг понял, что больше не сможет так жить, не считаясь с законами и со своей совестью.

И Пол Дунстан бросил работу в полиции, покинул Тэйлор, устроился в другом городе, в пятистах километрах, в фирме, выпускающей приборы для поддержания искусственного климата в комнатах.

Теперь у него была хорошая работа, добрые друзья, приятная жизнь с маленькими подружками, которыми он обзавелся за последние два года. Если бы не эти абсурдные семь долларов пенсии, он бы совершенно стер из своей памяти Тэйлор, жизнь в нем и работу в полиции.

Без двадцати десять он оделся. Завернув плавки в полотенце, он положил сверток на столик у входа, рядом с неприятным конвертом и чеком. В этот момент раздался звонок в дверь.

Было без десяти десять.

«Кто бы это мог быть? — подумал Дунстан. — Ведь Гарри никогда не заходит раньше времени».

Пол Дунстан подошел к двери, открыл ее. Действительно, это был не Гарри. Перед ним стоял улыбающийся парень, очень уверенный в себе. В руке у него был плоский бумажный пакет.

— Пол Дунстан? — спросил он.

Его лицо показалось Полу смутно знакомым. Возможно, этот тип был из Тэйлора. А может, Дунстану это просто почудилось...

— Да, — ответил он.

— Мне очень жаль, — сказал он, все так же улыбаясь, — но я до сих пор не знаю, что мог сказать тебе О’Хара!

Пол Дунстан среагировал медленнее, чем во время службы в полиции. Он не успел сделать и движения, как из бумажного пакета появился пистолет с глушителем...

И было уже слишком поздно что-либо предпринимать...

Не издав больше ни звука. Пол Дунстан упал у двери...

 

Глава 23

— Ваша проповедь замечательна, ваше преподобие! — с чувством произнес Георг Фаррел.

Судя по выражению лица пастора, тот знал, что служит только фоном.

— Рад, что вам понравилось, мистер Фаррел.

Фаррел продолжал трясти руку пастору, держа в своих и не давая ему высвободиться. Краем глаза Фаррел наблюдал за Джеком, скромно стоящим в стороне. Джек должен подать ему знак, когда фотографы и камеры, направленные на них, закончат съемки, и лишь тогда он выпустит руку пастора.

Фаррел, стоя перед церковью в ярком солнечном свете и любезно пожимая руку пастора, воплощал собой идеал американцев. И он это знал.

Высокий, дородный, с внешностью банкира и профилем киноактера. «Только представьте себе этот образ, господа избиратели, — как бы говорил всем своим видом Фаррел, — и сравните с любой фотографией Альфреда Уэна, с его крупным носом, мешками под глазами, и со всей его довольно жалкой внешностью, и вам станет ясно, кто достоин быть избранным в мэры!»

Несколько минут спустя Джек поднял руку, якобы приглаживая свои короткие волосы. Это был знак, и Фаррел приветливо улыбнувшись пастору, выпустил его руку.

— Продолжайте вашу полезную деятельность, ваше преподобие, — сказал он на прощанье.

— Вы тоже, мистер Фаррел, — ответил пастор без всякого выражения.

«Я ненавижу тебя, старик», — подумал в это время Фаррел.

Улыбаясь, он отвернулся от пастора, и привычным жестом коснулся локтя Элеонор. Разумеется, она была там, где и должна быть: рядом со своим мужем. Уверенная в себе, достаточно привлекательная. Что такое общественный деятель без своей жены, которая всегда рядом?

Они вместе спустились по ступенькам церкви. Фаррел взмахом руки приветствовал толпу зевак, большинство которых, извещенные заранее по радио и телевидению, немного задержались, чтобы посмотреть на одного из кандидатов в мэры.

Внезапно и неожиданно раздались аплодисменты, и Фаррел был так удивлен, что даже немного смутился. Он продолжал свой путь, еще раз почувствовав, что может гордиться такой популярностью. Видимо, его действительно любили.

Лимузин стоял у тротуара. Рядом, готовый открыть дверцу, Джек. Первой уселась Элеонор, следом за ней он... Джек закрыл дверцу, скользнул за руль, и автомобиль отъехал. За ним следовала полицейская машина с двумя телохранителями.

— Нормально! — воскликнула Элеонор. — Одно дело позади.

Фаррел вытянул ноги, погрузив ступни в толстый ковер лимузина. Этот прекрасный ковер для салона предложил ему продавец машин на период выборов.

Элеонор достала из сумочки записную книжку, где были расписаны все предстоящие мероприятия, и стала просматривать.

— Предстоит выпить кофе с выборными главного квартала, — сказала она.

— А потом?

— Потом посещение бассейна в Мемориал Парке, — ответила Элеонор. — Затем матч второго дивизиона на поле ветеранов. Далее обед и дискуссия в синдикате профессоров, обед и лекция в лиге Урбани...

— Достаточно, — сказал Фаррел, — более чем достаточно.

Он уже съел свой первый завтрак с Кавалерами Христофора Колумба и выслушал утренний концерт у Федеральных методистов.

Вторник никогда не наступит!

Элеонор улыбнулась ему: она все понимала без слов. «Мое лучшее приобретение!» — сказал как-то о ней Фаррел. Шутка оказалась правдой.

Сорокатрехлетний Георг Фаррел был президентом мебельной фабрики Авондал, специализировавшейся по производству стульев и столов. Она была основана еще его дедушкой в 1868 году.

Когда местные полицейские предложили ему выставить свою кандидатуру в мэры, Фаррел сразу же согласился. Он обожал политику и все, что с ней связано. Ему нравилось комбинировать, разрабатывать планы, условные знаки, принимать быстрые решения. Вместе с тем он был реалист. Он понимал, что в Тэйлоре ли, в другом ли городе нужно будет зачастую идти на компромиссы с людьми, которые никогда не пригласят вас к себе... Такие люди, как, например, Лозини — мошенник, гангстер, контролирующий очень многое в городе. Но он играл необходимую роль, так как преступления и порок продолжали существовать, что бы ни происходило. И необходимо было осуществлять какой-то контроль над этой клоакой. Лозини, полубизнесмен, полуубийца, занимался в городе именно таким контролем.

Но Лозини постарел, сильно потерял в авторитете, и его место следовало занять более квалифицированному человеку. Более квалифицированному в широком смысле: не только в плане контроля над преступными элементами, но и в отношении города и его граждан.

Преемником Лозини должен быть человек, с которым Фаррел мог бы договориться, которого мог бы понять, и даже которому он мог бы симпатизировать... в определенной мере.

Уничтожение Лозини повлечет за собой и уничтожение Альфреда Уэна, его ставленника.

Фаррел сумел даже убедить себя, что, по сравнению с Уэном, он действительно реформатор. Под его, Фаррела, руководством Тэйлор станет чистым и более честным городом.

Лимузин остановился перед главным входом «Карлтон-Шепард», единственного отеля первого класса в Тэйлоре. Там, на шестом этаже, Фаррел оборудовал свою главную квартиру, занимая полностью весь этаж. Это должно было подчеркнуть большие возможности кандидата.

Впятером они вошли в лифт: Фаррел, Элеонор, Джек и двое фликов в гражданском. Кабина стала подниматься. Находящиеся в ней люди, прижатые друг к другу, молчали.

Когда лифт остановился, указатель на щитке показывал лишь пятый этаж. Лифтер сам казался обеспокоенным. Он несколько раз нажал на кнопку, подергал за контрольную рукоятку, но лифт так и оставался неподвижным.

— Зачем вы остановили? — спросил один из фликов в гражданском.

— Я не останавливал, — стал оправдываться лифтер, и в этот момент в дверь постучали. Лифтер обратился к фликам: — Открыть?

Они сами были в нерешительности, а Фаррела внезапно обуял страх.

«Нападение? — пронеслось в его голове. — Такие случаи бывали во время национальных выборов, но не во время городских. Кто может покушаться на мою жизнь?»

«Лозини! — подумал он. — А вдруг Лозини что-нибудь разнюхал и начал немедля действовать, решив сначала убрать конкурента Уэна, а потом взяться за наведение порядка в своем хозяйстве».

— Откройте! — сказал наконец один из фликов. Они не доставали оружия, но правые руки обоих согласно скользнули к задним карманам, откинув полу сюртука.

Лифтеру нужно было сперва открыть решетку, потом уже выкрашенную золотистой краской дверь, в которую они увидели двух человек, стоящих на лестничной площадке. Один из них приветливо кивнул фликам.

— Не беспокойтесь, Туми, — сказал он. — Это Калезиан послал нас.

Напряжение ослабло. Значит, это были полицейские. Фаррел принял их сначала за людей Лозини, ему казалось, нечто враждебное исходит от них.

— Что произошло? — спросил один из фликов.

— Неприятности на шестом, — ответил один из стоявших на площадке. — Попытка нападения на мистера Фаррела. Надо, чтобы он прошел к себе другим путем. А все остальные могут подниматься. Никому ничто не грозит. Мистер Фаррел?

Говорящий сделал приглашающий жест, но Фаррел все еще колебался, не зная, как поступить. Стоявший рядом флик возразил:

— Мы пойдем вместе с вами!

— Калезиан хочет, чтобы вы оставались на месте, — сказал один из парней, — придется прикрыть нас, когда мы поведем мистера Фаррела по другой лестнице.

— Мы обязаны оставаться с ним! — настаивали флики в штатском.

— Здесь в кабине с вами жена кандидата!

— Мы рискуем стать живыми мишенями, — вмешался другой вновь прибывший.

— Я не уверен, что знаю вас, — сказал флик.

— Послушайте, Туми!

Вновь прибывший достал из кармана потертый бумажник, открыл его и протянул флику:

— А вы ведь меня уже видели!

Туми утвердительно кивнул головой, но, недостаточно убежденный, все еще колебался.

— Мы получили приказ не покидать мистера Фаррела!

— Проклятье! — пробормотал вновь прибывший. Он был недоволен, и в руках его появился пистолет. Стоящие в кабине бессознательно отшатнулись назад.

— Руки за голову! — раздался строгий холодный приказ.

Видимо, длительные переговоры ослабили внимание фликов, и они не успели достать свое оружие.

Фаррел беспрекословно подчинился приказу. Он видел, что флики еще колебались. Потом и второй человек на лестнице выхватил свой пистолет, также направив его в кабину. И флики поняли, что им следует повиноваться.

— Вы тоже, — сказал один из парней лифтеру, который широко открытыми глазами, с недоумением следил за всем происходящим.

Лифтер тотчас поднял руки.

Первый незнакомец сделал Фаррелу знак своим оружием:

— Выходите!

— Не... не убивайте меня, — промычал Фаррел.

Он был страшно напуган, но старался говорить как можно спокойнее, не раздражая напавших. — Нет никаких оснований, я...

— Заткнитесь, болван! Если бы я хотел вас убить, вы давно бы были мертвы. Я лишь хочу поговорить с вами.

Затем, обратившись к своему спутнику, он сказал:

— Постереги их! Я скоро вернусь.

— Жаль, что не вышло по-другому.

— Сойдет и так, — обернувшись к Фаррелу и злобно глядя на него, словно тот был виноват, что первоначальный план не удался, он добавил:

— Ну, выходите, быстро!

Фаррел, пошатываясь, вышел. Он почти поверил, что его не собираются убивать. Во всяком случае, не сейчас...

«Что же им нужно от меня?» — лихорадочно думал он.

— Опустите руки и идите нормально. Сюда, направо.

Фаррел послушно направился по пустому коридору, он чувствовал за спиной дыхание идущего следом незнакомца. Они дошли до двери с зажженной над ней красной лампочкой, и незнакомец приказал:

— Сюда!

Фаррел послушно открыл дверь, прошел в нее и очутился на небольшой лестничной площадке.

Здесь Фаррел подождал, не последует ли команда спускаться или подниматься, но незнакомец молчал. Он плотно закрыл за собой дверь, дернув за руку, заставил Фаррела повернуться и с силой ударил в живот, чуть ниже пояса.

Тот согнулся пополам и отлетел к стене, схватившись обеими руками за живот: страшная, режущая боль пронзила его.

Незнакомец ждал. Лицо его было непроницаемым, ледяные глаза равнодушно наблюдали за поверженной жертвой.

Фаррел старался восстановить дыхание, борясь с подступающей тошнотой и прислушиваясь к постепенно затихающей боли в животе. Сощурив глаза, с открытым ртом, смотрел он на этого страшного человека, пытаясь понять, почему он так поступил с ним и что намерен делать дальше.

— Я хочу, чтобы вы поняли, что мне не до шуток! — сказал незнакомец. — Надеюсь это вам ясно. Горло у Фаррела было каким-то чужим, будто протертым наждачной бумагой, и ему было довольно трудно говорить.

— Очень хорошо! Теперь ответьте на мои вопросы. Только правду. Во-первых, кто вас финансирует?

Фаррел не сразу понял вопрос.

— Я не... — он закашлялся, и это также причинило ему боль. Схватившись за горло, он спросил: — Что? Я не понял...

— Один из помощников Лозини вас финансирует. Кто из них?

«Господи! Скандал!» — это первое, что пришло Фаррелу в голову.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь...

Незнакомец держал пистолет в левой руке. Он тут же поднял его и сильно ударил Фаррела по правому плечу.

Фаррел завопил от боли. Вопль этот эхом отозвался по всей лестнице. Незнакомец молниеносно зажал Фаррелу рот и крепко прижал его голову к стене, пока не замерло эхо.

Фаррел же схватился рукой за свое плечо: боль была невыносимой. Он чувствовал, как дрожат его губы, и знал, что незнакомец прекрасно понимает его состояние. В нем боролись злоба и страх. Этого страха он бесконечно стыдился.

Наконец незнакомец отпустил его голову и отступил на шаг.

— Мне некогда терять время напрасно, — сказал он. — Я тороплюсь. Я знаю, кто вас финансирует, кто, кроме людей Лозини, может вас поддержать, а кто нет. Этот список очень короток. Итак, кто это? Или вы мне скажете правду, или я просто разорву вас на части здесь же и пойду задавать этот вопрос другому.

«Он знает... — подумал Фаррел. — Ему известны несколько человек, но он не знает, кто именно. Может, солгать ему, указав на кого-нибудь другого? А что, если я скажу ему, что это Фрэнк Фаран, парень из ночной „коробки“?»

— Если вы мне солжете, — продолжал незнакомец, словно прочитав его мысли, — так вот, если вы мне солжете, я вернусь ровно через час и убью вас! Сделать это будет несложно, точно так же, как мы это сделали только что.

Фаррела била мелкая дрожь... Он мучительно думал:

«Как сказать этому чудовищу правду? Безусловно, я потом смогу отрицать все, тем не менее...»

Незнакомец поднял кулак.

— Буанаделла! — завопил Фаррел. — Луис Буанаделла!

 

Глава 24

Гаролд Калезиан с портфелем в руке спустился по трапу самолета и сел в темно-зеленый «бьюик», ожидавший его на стоянке в аэропорту Тэйлора под палящим солнцем. Он бросил портфель на заднее сиденье машины, включил кондиционер и направился в город. Через десять минут он уже заводил «бьюик» в цокольный этаж роскошного здания, где жил один, расставшись, но не разведясь с женой.

Калезиан вошел в лифт, чтобы подняться в свою квартиру на восьмом, самом верхнем этаже здания. С балкона его квартиры был виден центр города — вид напоминал днем мрачноватые театральные декорации, ночью же, благодаря неоновым вывескам, вполне впечатляющий.

Калезиан открыл входную дверь и вошел в квартиру. Здесь было очень душно: уйдя из дому в восемь утра, он оставил все окна закрытыми.

Калезиан нахмурился, закрыл за собой дверь и, держа в руке портфель, прошел из прихожей в гостиную.

«Должно быть, отказал кондиционер», — подумал он. Но окно в гостиной оказалось открытым. Может быть, ветер? Казалось бы, нет никаких оснований для беспокойства. Все должно было совершиться, как задумано, ничего не должно сорваться! Учтена каждая мелочь.

Тем не менее, Калезиан, проходя через гостиную, чтобы захлопнуть окно, невольно крепче сжал ручку портфеля.

На балконе, облокотясь о балюстраду напротив двери, и слегка щурясь от солнца, стоял Ал Лозини.

— Салют, Гаролд, — сказал он.

Удивленный Калезиан молча застыл на месте. Поведение Лозини было так же странно, как и его появление здесь. Он не выглядел ни агрессивным, ни недовольным. Похоже, он стоял, против обыкновения никуда не торопясь. В ярком солнечном свете яснее читался его возраст.

— Выходи-ка на солнышко, — предложил Лозини. — Это тебе полезно.

Калезиан, не выпуская из руки свой портфель, вышел на балкон.

— Ты меня просто удивил, Ал, — наконец проговорил он.

— В молодости я был взломщиком. Твои замки — семечки! Я мог приехать сюда на фургоне и в три четверти часа вывезти отсюда все!

Калезиан нахмурился.

— Есть вещи, которые никогда не забываются, я полагаю, — сказал он, — например, взломать замок, вскрыть квартиру.

— Нет, есть вещи, которые забываются! Например, не доверять всем! — твердо сказал Лозини.

— Что-то я тебя не понимаю, — сказал Калезиан, а сам подумал: «Неужели он все знает?»

— Садись, Гаролд, — предложил Лозини, указав на стул.

Калезиан колебался. Мелькнула мысль, что стоит сделать два шага, и Лозини окажется за балюстрадой. «Восемь этажей — и от него останется только лепешка».

Но Калезиан вряд ли сможет объяснить причину подобного «несчастного случая». У него не было такого веса в полиции, чтобы приостановить потом расследование, которое неизбежно начнется в этом случае, особенно если все это произойдет под балконом его квартиры.

Все эти мысли лихорадочно пронеслись у него в голове, и ему вдруг показалось, что Лозини обо всем догадался: и о том, что Калезиан попытается столкнуть его вниз, и о том, как это и для него, Калезиана, опасно, слишком опасно.

— Ну, Гаролд, садись же!

Калезиан уселся верхом на шезлонг, крепко упираясь обеими ногами в пол, готовый ко всему. Портфель он положил на колени и оперся на него руками. Он старался напустить такой же равнодушный вид, какой был у Лозини.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — наконец проговорил Калезиан.

Лозини не ответил. Он изучал Калезиана, будто раздумывая, стоит ли с ним откровенничать.

Гаролд Калезиан ждал. Внешне ему удалось скрыть свое нервное напряжение. В конце концов Лозини медленно кивнул. Потом отвернулся, чтобы посмотреть на город.

— Пока я тебя ждал, — начал он, — я много думал о прошедшем. Как все здорово складывалось когда-то!

И каким орлом я был.

— Естественно. Ведь все меняется, к сожалению, — вставил Калезиан, внимательно слушавший излияния Лозини.

— А теперь я почти уничтожен, — продолжал тот. — Знаешь, как тяжело это говорить? Я смотрю на себя в зеркало, вижу почти старика и не узнаю себя... Такое ощущение, будто я забыл то, что всегда знал, и не могу понять, как это случилось. Точно так же, будто забыл надеть брюки, выйдя в город...

— Ты еще в полной форме. Ал, — отозвался Калезиан, мысленно спрашивая себя, не хочет ли Лозини сказать всем этим, что готов отойти от дел. Так ли это? Может, он и пришел сюда просто сообщить о своей отставке и попросить помощи у него, Калезиана, чтобы спокойно и тихо совершить все это. Калезиан почувствовал, как его напряжение постепенно спадает: — У тебя впереди еще долгие годы, Ал!

— Не успокаивай меня, Гаролд. Я почти решил устраниться и все бросить... И отправиться играть в шашки... — добавил Лозини с горькой усмешкой.

Калезиан внимательно наблюдал за ним, взвешивая каждое его слово.

— Почти? — невольно переспросил он.

— Да, Гаролд.

Лозини сунул руку в карман своего пиджака так медленно и красноречиво, что Калезиан не сомневался ни секунды: Лозини достанет пистолет. И вдруг он и вправду появился в руке Лозини, и дуло его было направлено прямо на Калезиана.

Пальцы Калезиана, сжимавшие портфель, ослабли сразу же, но он сдержал себя, сидел, не шелохнувшись.

— Осторожнее, Ал! — только и сказал Калезиан.

— Да, я уйду, — все так же спокойно, все тем же безразличным тоном продолжал Лозини, — но только так, как захочу сам! Я не позволю себя уничтожить. Я не позволю сбросить себя, как ненужного старика!..

— Ал, я не понимаю, о чем ты...

— Датч или Эрни? — оборвал его Лозини. — Это не может быть никто третий.

Калезиан сощурил глаза, ошеломленный услышанными именами, но, глядя прямо в дуло грозно направленного на него пистолета, не мог больше изображать невинного.

— Ал, у тебя преимущество передо мной в двадцать лет, — сказал Калезиан. — Я действительно не могу...

— Это верно, мерзкий подонок! — твердо сказал Лозини и грязно выругался тем же странно спокойным тоном. — У меня, действительно, большое преимущество перед тобой! Но ты этого даже не знаешь. Все, что я пока хочу от тебя, это имя, понял? Эрни Дюлар или Луис Буанаделла? И ты мне это скажешь! Так который же из них?

— Ал, я не имею ни малейшего представления, кто это...

— Я размозжу твою грязную башку, — продолжал Лозини, голос его стал твердым и угрожающим. — Или сперва выстрелю тебе в ногу, и ты останешься хромым на всю оставшуюся жизнь. Если останешься... Тебе придется волочить лапу, когда отправишься к своим подручным... Если отправишься...

— Ал!..

— Не пытайся больше отрицать! Ты достаточно хорошо знаешь меня, Гаролд. Я буду постепенно отстреливать у тебя куски мяса, и ты даже не успеешь моргнуть, как я приступлю к этому. Еще одно слово, лжец, и я начну!

У Калезиана пересохло во рту. Он действительно хорошо знал Лозини! Хорошо знал это ледяное выражение его глаз, и понимал, что тот может мгновенно, не раздумывая нажать на спуск. И это будет страшно... За последние годы он видел два или три трупа, искалеченных подобным образом: отдельные куски мяса попадали в морг в пластиковом мешке... Флики много шутили по этому поводу, но Калезиан не помнил, чтобы он разделял подобные шутки. Зато он хорошо помнил эти куски окровавленного тела внутри прозрачных мешков...

— Хорошо, — согласился Калезиан, облизнув пересохшие губы, и прикрыл руками голову, защищаясь от солнечных лучей. — Я все тебе расскажу.

Калезиан на секунду умолк, отчаянно ища выхода, но не находил его. Он опять облизал губы.

— Начинай! — воскликнул Лозини.

Отверстие пистолета неумолимо смотрело на Калезиана.

«Этот мерзавец, может, и состарился, но с ним еще далеко не все покончено...», — подумал Калезиан.

— Это Эрни, — наконец произнес он. — Эрни Дюлар.

Лозини немного расслабился. Дуло пистолета было теперь направлено на лицо Калезиана. Однако выражение глаз Лозини потеряло свою ледяную враждебность. Он побледнел.

— Это должно было случиться. Ал, — продолжал Калезиан. — И ты понимаешь, что и я должен был сделать свой выбор.

Лозини ничего не возразил.

— Фактически, — продолжал Калезиан, — ты знаешь, откуда я приехал. Я летал к одному парню в Чикаго. Эрни готовит поле деятельности заранее и хочет знать, не будет ли высшее руководство против, не будет ли проблем, крови и войны, а просто — смена у руля.

Лозини проговорил упавшим голосом:

— К какому парню? Какому парню в Чикаго?

— К Каллигану.

Лозини кивнул:

— Так, и он не возражал?

— А зачем ему это?

— Конечно, — согласился Лозини, подумав. Потом он нахмурился и сказал:

— Докажи мне, что это Эрни!

Калезиан вздрогнул:

— Как?

— Позвони ему! Пошли: мы зайдем в квартиру, и ты позвонишь ему. А я послушаю, что он тебе скажет.

— А! Согласен. Почему бы нет! Ты, возможно, думаешь, что на самом деле это Датч и я пытаюсь прикрыть его? Сейчас я позвоню — и ты сам во всем убедишься.

Калезиан сделал вид, что хочет открыть портфель, все это время лежащий у него на коленях, но потом передумал, сказав:

— Подожди минуту, у меня есть что-то более убедительное! В этом портфеле письмо Эрни к Каллигану. Ты сможешь прочесть его.

Калезиан медленно приподнял портфель, щелкнул замками и стал открывать.

Лозини, нахмурившись, внимательно следил за ним.

— Письмо... вот оно! — сказал Калезиан. Потом резко выпрямился, в его руке был пистолет. У Калезиана не было времени поставить глушитель, но на высоте восьмого этажа...

Калезиан выстрелил, потом бросился вперед, чтобы помешать телу упасть через балюстраду. Он уложил старого Лозини на пол, вырвал из его руки пистолет и бросил в шезлонг.

Затем Калезиан вбежал в квартиру, вскочил в спальню. Шкаф для белья стоял около двери в ванную. Он достал пластиковую простыню-скатерть, которой всегда пользовался на пикниках, и вернулся на балкон. Расстелив скатерть на полу, быстро завернул в нее труп Лозини.

Старик получил пулю в самое сердце.

Калезиан перетащил завернутый труп Лозини в гостиную, закрыл двери на балкон, понизил термостат кондиционера до двенадцати градусов — на предельно низкую температуру. Затем прошел в ванную и зачем-то начал смывать те места на лице, которые особенно напекло солнце.

Внезапно его стала бить дрожь, и он вынужден был присесть. Руки у Калезиана судорожно сжались в кулаки, а глаза бессмысленно уставились в стену. Все тело сотрясала мелкая непрерывная дрожь. Вероятно, это была реакция на только что пережитое...

Лозини... Не какой-нибудь мелкий мошенник; не незначительный неудобный флик, а сам Лозини!..

«Я всегда боялся этого мерзавца», — промелькнуло в голове Калезиана.

Через несколько минут он успокоился, проглотив два бокала «алказельцер», и вышел из дому, чтобы позвонить из автомата.

Калезиан не был уверен, не прослушивается ли фэбээровцами или местными фликами его собственный телефон, и не хотел рисковать.

Из телефона-автомата он позвонил Луису Буанаделла. Но линия была занята...

 

Глава 25

Луис Буанаделла разговаривал по телефону с Георгом Фаррелом, оторвавшим его своим звонком от семейного завтрака.

— Но какого черта вы назвали ему мое имя?

— Ничего другого я не мог сделать. Он был... он поставил меня в безвыходное положение... И он, в самом деле, хотел точно знать... Вы понимаете, что я хочу этим сказать?..

По телефону они могли разговаривать лишь намеками.

Фаррел так и начал этот разговор, спросив:

— Вы узнали, кто у телефона? Буанаделла сразу же ответил:

— Да, исчадие глупости, как все, кто слышал ваше слезливое выступление по радио!

До сих пор им удавалось достаточно успешно скрывать свои взаимоотношения, и теперь Луис Буанаделла был вне себя от ярости: надо же быть до такой степени олухом, чтобы рискнуть все уничтожить своим звонком!.. И это за два дня до выборов!.. Идиот!

Но десять минут спустя Буанаделла просто пришел в бешенство... Но уже по другой причине...

«Это дерьмо Паркер все же сумел провести проклятого слюнтяя Фаррела и его идиотов-телохранителей!.. Напугав до смерти, он вырвал его, Буанаделлы, имя!.. Его, который собирался руководить организацией. А этого никак не должно было случиться до выборов!.. — лихорадочно думал Луис Буанаделла, вполуха слушая оправдания Фаррела. — Это не должно было случиться! — повторил он про себя. — Такой человек, как Фаррел, выставивший свою кандидатуру на пост мэра по их совету, должен быть вне всяких подозрений. А он, Буанаделла, решив свергнуть с гангстерского трона Алана Лозини, все время оставался в тени, как бы вне игры. А теперь это дерьмо, неизвестно откуда прибывший бандит, этот Паркер, раскроет весь их заговор, и это будет похлеще взрыва!.. Паркер и его дружок давно уже должны быть трупами! — думал Буанаделла. — Что случилось с Абаданди, черт его возьми?! У него было достаточно времени, чтобы убрать и этого проклятого Паркера, и того, другого, Грина, кажется. Куда он делся, этот чертов Абаданди? А теперь вот новое дерьмо, которым надо срочно заняться?!»

— А когда произошел ваш разговор? — спросил Буанаделла.

Фаррел немного замешкался с ответом, он был еще слишком взбудоражен, чтобы быстро соображать.

— Э... минут двадцать пять... около получаса назад.

— Полчаса назад? Но что же вы делали все эти полчаса, черт вас возьми?!

— Датч, нужно было... Мне нужно было всех успокоить там. Ведь со мной были полицейские, которым угрожали пистолетами. Датч, вы понимаете? Нужно же было как-то объяснить происшедшее. Я сказал им, что эти люди из секты Среднего Востока, что это связано с интернациональной политикой, и что мне еле-еле удалось уговорить их, чтобы меня отпустили.

— И кто поверил в это?

— Репортеры, полицейские, все! — в голосе Фаррела послышалась гордость за свою находчивость, потом он заговорил более спокойно: — Я хорошо знаю свое дело, Датч! Я умею говорить с людьми!

Это было правдой. Если Буанаделла нужно было время, чтобы переварить всю эту чепуху, то окружающие могли поверить словам Фаррела. Видимо, ему удалось полностью убедить всех, и уже полчаса спустя он мог позвонить Буанаделла. И это было хорошо.

— Ладно, — скрепя сердце, сказал тот. — Вы сделали все, что могли.

— Спасибо, Датч. Я хотел, чтобы вы как можно скорее были в курсе всего случившегося. Я, конечно, огорчен, но я не...

— Знаю, знаю, — оборвал его Буанаделла. — Повесьте трубку.

Луису Буанаделла было пятьдесят. Крупный, метр девяносто ростом, любитель поесть, он весил сто двадцать килограммов. По национальности — итальянец, родился и вырос в Балтиморе и после демобилизации вернулся туда же, чтобы стать «солдатом» уже другой «армии», и стал работать на тех, кто руководил городским рэкетом. Благодаря везению, ему удалось выполнить несколько интересных операций, повысивших его в ранге, и он стал откладывать заработанные таким путем деньги.

В Тэйлоре, куда затем переехал, он свел знакомство с Лозини и под его руководством стал заниматься производством и демонстрацией порнографических фильмов, купив сначала один, потом два, а затем и три кинотеатра.

Благодаря легальному прикрытию и деньгам, рэкет Лозини тоже получал от этого немалую выгоду. Таким образом, Луис Буанаделла быстро преуспел, а с удачей появились и амбиции.

Звезда Алана Лозини закатилась, он стал слишком стар для такого дела и неминуемо должен был устраниться, уступив свое место другому. Луис Буанаделла поспешил прозондировать почву и убедился, что никто другой, посильнее, не посягает на место Лозини: ни Эрни Дюлар, ни потом, позднее, Тэд Савелли.

Будучи человеком новой формации, в большей мере бизнесменом, чем гангстером, Буанаделла избрал надежный метод, чтобы сесть на место человека, гораздо выше его стоящего: за спиной Лозини он объединился с его помощниками, увеличил свою экономическую мощь, согласовал все дальнейшие действия со своими подручными.

Луису Буанаделла понадобилось более трех лет, чтобы хорошенько разработать эту операцию. Действовал он очень осторожно, неторопливо завоевывая позицию за позицией, никогда не высовываясь, никогда не выражая нетерпения.

Финальным этапом было замещение мэра Лозини мэром Буанаделла. Это должно было случиться в ближайший вторник, так как в его победе на выборах Буанаделла не сомневался! Вот тогда ему и объявят, что тайная война окончена, а Луису останется лишь поудобнее устроиться в кресле Лозини.

А Лозини? Во вторник и ему объявят об окончании тайной войны и о его поражении. Ему, Лозини, останется только покинуть Тэйлор и уехать куда-нибудь подальше... Или, может быть, посетить Европу... Буанаделла был готов предложить ему такое путешествие!

Все было так хорошо придумано! И последний этап казался таким простым. Но только казался... И теперь все рушится таким глупейшим образом... Из-за маленькой, абсолютно непредвиденной случайности...

Эти проклятые бабки из парка аттракционов! Семьдесят три тысячи долларов, половина из которых была уже истрачена на предвыборную кампанию Фаррела. Остальное тоже сослужило свою службу, чтобы смазать кое-кому лапы, и дать внушительную сумму Калезиану, потом еще двоим фликам. Потом пришлось дать, чтобы купить молчание одного из людей Лозини по имени Тони Сака. Ну, а остальное осталось в кармане самого Луиса Буанаделла.

И самым неприятным было сознание того что ему на самом деле не очень нужны были эти деньги. То что они появились, было лишь приятным сюрпризом. Совершенно неожиданным, к тому же. Но ведь он прекрасно мог обойтись и без них!

Да, приятный сюрприз, который повлек за собой второй, еще более приятный, в виде двух парней-головорезов по имени Паркер и Грин...

Все превратилось в настоящий бордель. Дурак Калезиан начал убивать фликов-очевидцев. Лозини стал подозрительным, нервным. Фаррел компрометировал свой облик «честного человека». А Буанаделла вынужден был отказаться от методов делового человека и перейти к другим, более действенным и простым.

Буанаделла никогда не приходило в голову избавиться подобным образом от таких людей, как Лозини, Франк Фаран или Эрни Дюлар.

Но эти иностранцы, это всего лишь два несчастных грабителя, без связей и поддержки... Живыми они были слишком опасны. И ведь никто не заметит их исчезновения!.. Но, Боже мой, когда же Абаданди удастся их прикончить?

Может быть, не раньше, чем они сами появятся в его доме, наведенные сюда этим трусом Фаррелом? Видимо, ему, Буанаделла, надо подготовить им достойную встречу!

Он все еще держал телефонную трубку в левой руке. После разговора с Фаррелом, Буанаделла медленно сосчитал до пяти, потом снял правую руку с телефонного аппарата и стал ждать сигнала.

Тщетно! Линия молчала!

Луис Буанаделла нахмурился. Он несколько раз клал и поднимал трубку: ему внезапно представилось, что Паркер и Грин перерезали телефонные провода, чтобы изолировать его в доме.

Но вот все же раздалось долгожданное:

— Алло!

— Что? — Буанаделла вдруг почувствовал, как все его лицо покрылось испариной. — Что происходит в этом проклятом борделе? — завопил он.

— Датч? — продолжал тот же голос. — Это ты?

— Кто это? Опять Фаррел?

Но голос был каким-то другим.

— Нет! Ты знаешь кто.

Наконец, он узнал своего собеседника. Это был Калезиан.

— Но Боже мой! — крикнул он. — Что еще случилось?

— Найди безопасный телефон, — сказал Калезиан. — Мне необходимо поговорить с тобой.

— У меня нет никакого безопасного телефона! — в бешенстве заорал Буанаделла. — И времени у меня тоже нет. У меня свои проблемы!

— Тогда мне придется приехать! Это важно!

— Ладно, приезжай, раз так необходимо. А теперь повесь-ка трубку. Мне нужно срочно позвонить.

— Я буду через десять-двенадцать минут.

— Повесь же трубку! — рявкнул Буанаделла, кипя злобой на всех и вся...

Калезиан тут же повесил трубку. Буанаделла тоже. Потом снова поднял ее, чтобы услышать гудок освободившейся линии. Он уже хотел набрать нужный номер, как вдруг какой-то шорох заставил его замереть на месте.

С порога застекленного выхода на террасу, позади него, раздался чей-то голос:

— Положите трубку! Ну-ка, быстро!

Сперва Буанаделла даже не понял, откуда этот голос: извне или в телефонной трубке. И еще больше взбешенный, он воскликнул:

— Чертов телефон! — и швырнул его в ближайшую картину с видом Монмартра.

 

Глава 26

Следуя за Паркером, входящим в окно-дверь, Грофилд подумал:

«Все, как в театре. Наш „выход на сцену“ и эта обстановка в комнате — прямо-таки театральная декорация, к тому же очень удачная!»

Над отделкой комнаты поработал кто-то с весьма утонченным вкусом. Она выглядела настоящим произведением искусства. Это была то ли библиотека, то ли студия, то ли домашний рабочий кабинет. Но наверняка это была комната «папы», как ее, вероятно, называли в семье.

Человек, стоявший посередине комнаты и только что в бешенстве швырнувший в стену телефонный аппарат тоже очень вписывался в декор, и Грофилд с усмешкой подумал, уж не ошиблись ли они адресом.

Перед ними стоял деловой человек, член Ротари-клуба, столп общества, аккуратный налогоплательщик, человек, внушающий доверие.

Если бы Грофилд и Паркер не слышали разговора Луиса Буанаделла по телефону и не видели этого взрыва ярости, то, пожалуй, подумали бы, что все это ошибка и попали они отнюдь не к Луису Датчу Буанаделла, отпетому дельцу-гангстеру, желающему уничтожить Лозини и сесть на его место.

Но когда Буанаделла повернулся к ним лицом, Грофилд сразу же отмел все сомнения.

У Луиса Буанаделла была тяжелая челюсть, ледяной взгляд, мощные плечи. Все это не соответствовало впечатлению респектабельного бизнесмена. С первого взгляда было видно, что этот человек привык доводить дело до конца, и уж наверняка не гнушается насилием.

Увидев их, Луис Буанаделла разразился бранью:

— Мерзкие подонки! Вы ворвались в этот чертов бордель... Если хотите еще пожить, то советую вам быстрее выкатиться из этого города! Даю вам три четверти часа.

В руках Паркера и Грофилда пока не было оружия, но им ничего не стоило достать его, если потребуется.

Войдя в комнату, Паркер направился налево, а Грофилд, закрыв окно-дверь, встал справа.

— Садись, Буанаделла, — проговорил Паркер. — Настало время и нам побеседовать.

— Я не разговариваю с мошенниками! Убирайтесь отсюда немедленно!

Грофилд небрежно достал из своего кармана бумажник Абаданди и бросил его на стол.

— Думаю, вы захотите послать это семье Абаданди...

Буанаделла нахмурился:

— Что?

— ...Вместе с трогательным письмом, — невозмутимо продолжал Грофилд. — Я, дескать, горжусь этим молодым человеком! Он погиб, исполняя поручение своего начальника. Это большая утрата... Вы можете повесить его портрет в рамке над камином.

Луис Буанаделла подошел к столу, схватил бумажник, раскрыл его и просмотрел две или три бумаги. Паркер и Грофилд молча следили за его действиями. Наконец, Буанаделла поднял голову и злобно уставился на Грофилда:

— Откуда это у вас?

— От мертвеца.

— Не верю!

Грофилд пожал плечами.

Буанаделла несколько секунд смотрел на него в раздумье, потом с отвращением бросил бумажник на стол.

— После него будут другие!

— Такие же удачливые? — спросил с улыбкой Грофилд.

— Я могу послать сразу десятерых.

Паркер сделал шаг к Буанаделла, сказав:

— Вы никого не пошлете! Мы здесь одни и можем все решить немедленно!

Угрожающий взгляд Луиса Буанаделла перебегал с Паркера на Грофилда.

— Мне нечего решать с вами.

— Семьдесят три тысячи долларов!

— ...украденных вами денег, — подсказал Буанаделла. — Вы не имеете никаких прав на них. К тому же у вас нет доказательств, что я их вообще видел, что они у меня есть, что я истратил из них хоть доллар. Вы хотите судить меня?

— Вы и находитесь перед судом! — твердо заявил Паркер.

Грофилд, желая избежать ненужных оскорблений и обвинений, решил вмешаться:

— Мистер Буанаделла, маленький совет. Мой друг очень нетерпелив по натуре. Я не знаю никого другого, кто бы так болезненно переносил обман. До этого момента он был чрезвычайно спокоен и еще не причинил вам неприятностей, но я считаю...

— Неприятностей? — перебил Буанаделла. Охватившее его возмущение помешало и дальше изображать непреклонность: — А вы отдаете себе отчет в том, что...

Он словно захлебнулся злобой и, сильно жестикулируя, не смог подобрать дальнейших слов, чтобы объяснить этим мерзавцам все, что он может сделать с ними.

— Поверьте мне, — между тем спокойно продолжал Грофилд, — мы здесь уже пять дней, и единственное, что мы хотим, это получить наши деньги! А мы еще ничего не получили, к сожалению... Скоро состоятся выборы, идет война гангстеров, всевозможные идиотские происшествия, то там, то здесь... Нас это совершенно не касается, деритесь себе на здоровье! Повторяю: единственное, что нас по-настоящему интересует, это наши семьдесят три тысячи долларов...

— И из-за вас все взлетело на воздух! — заявил Буанаделла. — Вы совершили ограбления, убили людей, вы угрожали будущему мэру, срываете мои личные планы, на которые я положил три года... — он не договорил. — Вы говорите о войне гангстеров? Какая война гангстеров? Здесь было все абсолютно спокойно, пока не появились вы!..

— Если бы вы вернули наши деньги сразу же, в четверг, — все так же спокойно продолжал Грофилд, — или даже в пятницу, то и не было бы никаких проблем ни у нас, ни у вас!

— Меня тошнит от вашего вонючего городишки! — снова вмешался Паркер. — Если я получу мои деньги, тут же удалюсь!

— Семьдесят три тысячи долларов! — настаивал Грофилд. — Не такая уж большая сумма! Но ведь это наш профессиональный заработок!

Луис Буанаделла хотел возмутиться, но внезапно замолчал, задумавшись. Выражение «профессиональный заработок», похоже, заинтересовало его. Грофилд подметил эту перемену и внимательно посмотрел на Буанаделла.

— Подождите немного, — сказал Буанаделла.

Он подвинул к столу стоявший слева от него стул, сел и, облокотившись на зеленый бювар, уставился на окно-дверь.

Грофилд бросил быстрый взгляд на Паркера, внимательно следившего за Буанаделла со своим обычным непроницаемым выражением лица. Грофилду хотелось знать, понял ли тот, что они почти выиграли, что Буанаделла, видимо, отдаст им деньги.

Луис Буанаделла действительно собирался отдать им деньги. Сидя за письменным столом, он продумывал все обстоятельства, прикидывал варианты, взвешивал все «за» и «против».

«За семьдесят три тысячи долларов избавиться от этих мошенников! Безусловно, это высокая цена, конечно. Но если я откажусь, то возникнут еще более сложные проблемы... К тому же, ведь я заплачу этим подонкам их же деньгами, а не своими!». Все эти мысли быстро проносились в голове Буанаделла.

Наконец он заговорил. Он не знал, к кому надо обращаться: к Паркеру или Грофилду. Поэтому сперва посмотрел на одного, потом на другого, и решил, что с Грином будет легче сговориться.

— Я не смогу сразу заплатить всю сумму, — сказал он.

— Сожалею, — ответил Грофилд, — но нам дорого наше время. Нам нужна вся сумма полностью.

— Проклятые семьдесят три тысячи долларов, — пробурчал Буанаделла.

— Но вы можете их собрать!

— Вы явились в тот момент, когда я особенно нуждаюсь в деньгах...

— Прекратите, Буанаделла, — сказал Паркер. — Есть только один выход: заплатить нам, и вы это прекрасно знаете! Полностью всю сумму, и наличными! И вы так же хорошо знаете, почему только наличными.

Луис Буанаделла, деловой человек, знал, конечно, что они правы, но не хотел так быстро соглашаться.

— Может, лучше дать официальную расписку, — проворчал он, — и вы сможете привлечь меня к суду, если я откажусь вам заплатить. Я согласен заплатить, и я заплачу!

— Нет, мистер Буанаделла, так не пойдет! — огорченно отозвался Грофилд. — Чтобы составить официальный документ, понадобится открыть мое настоящее имя, а я предпочитаю его не сообщать. Не говоря уж об адресе.

— Черт возьми! — Буанаделла барабанил пальцами по бювару. — Я не смогу немедленно достать всю сумму. И вообще... убирайтесь к дьяволу! Устраивайтесь как хотите!

— Вы не знаете, на что мы способны, мистер Буанаделла, — медленно проговорил Грофилд.

Луис Буанаделла наклонил голову, чтобы попристальнее рассмотреть их обоих, и Грофилду показалось, что Буанаделла впервые понял всю серьезность угрозы.

«Всегда необходимо под конец изменить тон, — подумал Грофилд. — Это производит определенный эффект».

Буанаделла размышлял.

— Собрать всю сумму, конечно, можно. Но это займет все же дня два.

— Немедленно! — бросил Паркер. Грофилд повернулся к Паркеру:

— Погоди минуту, дай ему сказать. У него тоже есть сложности.

Буанаделла поочередно посмотрел на обоих, но опять обратился к Грофилду:

— Нельзя получить наличными так быстро. На это надо время. А сейчас лето, и публика не так многочисленна. У меня совсем небольшая выручка. Потом еще выборы...

— Вот именно, — перебил Грофилд. — О выборах как раз и думает мой товарищ. Это произойдет во вторник, не так ли?

— Да... Во вторник.

— Послезавтра! — Грофилд пожал плечами и покачал головой с явно огорченным видом. — Вы понимаете, эти выборы играют решающую роль и для нас! Благодаря им мы и можем оказывать давление на вас.

— Если вы не отдадите деньги до утра вторника, ваш кандидат проиграет, — твердо сказал Паркер. — Так или иначе он проиграет.

— Я не смогу собрать всю сумму за такой срок.

— Сможете, если по-настоящему постараетесь, — заявил Грофилд. — Я вам позвоню завтра утром, около десяти часов, чтобы узнать, как у вас идут дела.

— Не слышать бы никогда об этих проклятых деньгах! — воскликнул Буанаделла с горечью.

— Конечно, так было бы лучше, — согласился Грофилд. — Не провожайте нас, — и он взглянул на Паркера, кивнувшего головой.

Грофилд прошел первым. Он вышел на лужайку, окруженную цветущим кустарником. И тут увидел человека, вооруженного пистолетом...

У него не было ни секунды, чтобы реагировать как-то по-другому... Он не слышал выстрела, но ощутил страшный удар, словно его стукнули железным кулаком так, что грудь раскололась надвое.

Этот удар заставил Грофилда упасть навзничь.

Цветущая лужайка перед его глазами опрокинулась, как в кино...

«Проклятье! Он меня убил...» — в отчаянье подумал Грофилд и почувствовал, как падает, падает... в какую-то пустоту, в страшную бездну...