Глава 1

Паркер, остановив фургон в квартале от домика, повернулся к Генди:

— Ты сможешь это крепко держать?

— Без проблем. — Генди уже сидел и выглядел лучше. Он свободно держал пистолет на коленях и не отрывал взгляда от нетерпеливого с плоскогубцами. — Никуда не денется.

— Вы, парни, напрасно тратите свое время, — сказал нетерпеливый с плоскогубцами, глядя злобно и воинственно, но спеси у него поубавилось. Не такой он и крутой.

Паркер вылез из фургона и отправился к домику. Там было по-прежнему темно. В соседних домах тоже не светилось ни огонька, и даже уличные фонари казались тусклыми из-за ветвей деревьев, рассеивающих их свет. Паркер был единственным, двигавшимся по тротуару. Впереди и сзади не видно ни одной машины.

К подъезду вела автомобильная дорожка, представлявшая собой грязную колею. Паркер прошел по ней за дом. Дверь на кухню оказалась запертой, но открылась быстро и без затруднений. Паркер шагнул внутрь.

В домике имелось четыре комнаты, гостиная, кухня, две спальни и ванная. Не включая света, Паркер обошел их и удостоверился, что все они пусты. Затем, выйдя через парадную дверь, вернулся к фургону. Проехав по подъездной дорожке, он остановил машину позади домика.

— Последи за ним еще минуту, — бросил он Генди и снова вылез из фургона. В домике он включил свет на кухне. Теперь через окна во двор лилось достаточно света, и он, выйдя наружу, выключил фары фургона.

Генди уже мог самостоятельно двигаться, но на одеревенелых ногах шагал неуклюже. Все трое вошли в домик. Генди держал нетерпеливого с плоскогубцами под прицелом пистолета, а Паркер его обыскивал, выгребая из карманов все. Под белым комбинезоном нетерпеливого оказались коричневые брюки и зеленая фланелевая рубашка.

Содержание его карманов постепенно перекочевало на кухонный стол. Бумажник, пачка сигарет “Мальборо”, зажигалка “Зиппо” с военной эмблемой, пара плоскогубцев с обмотанными изолентой, как принято у электриков, ручками, штопор, нож с автоматически выскакивающим лезвием, небольшая черная записная книжка и жестяная коробочка с аспирином. В бумажнике тридцать три доллара, две фотографии девушки в купальном костюме, фотография самого нетерпеливого с плоскогубцами в плавках и целая куча различных справок — свидетельство об увольнении из армии, водительские права, лицензия на вождение грузовиков и перевозку грузов, карточка члена местного клуба, карточка местного спортивного клуба. Все документы были выписаны на имя Уолтера Амбриджа из Балтимора.

Закончив изучать бумажник, Паркер бросил его на стол.

— Ладно, Уолли, присядь.

— Меня зовут Уолтер, — примирительно уточнил нетерпеливый с плоскогубцами и не сел.

Паркер ударил его немного выше пояса. Воздух выскочил из легких Уолтера, и тот согнулся пополам. Паркер слегка дернул его за плечо, придавая нужное направление, и тот сел. Генди стоял, опираясь на холодильник и небрежно держа в руках пистолет.

Паркер сел по другую сторону на кухонный стул и положил руки на стол.

— Ладно, Уолли, — сказал он, — кто такой Менло?

— Сам догадайся.

Паркер покачал головой и взял в руки плоскогубцы. Протянул их Генди.

— Выдерни-ка у него ноготь с левого указательного пальца.

Амбридж с ревом сорвался со стула. Пришлось довольно сильно его ударить, чтобы оглушить, потом опять усадить. Паркер подождал, пока взгляд Амбриджа станет осмысленным, и произнес:

— Ну что? Нам привязать тебя к стулу, Уолли? Причинить тебе боль? Я только и делаю, что задаю вопросы всю ночь. Мне это не нравится. Отвечай быстрее, Уолли.

Амбридж смотрел на него более тяжелым взглядом, чем прежде, стараясь спрятать таким образом свой испуг.

— Вы, пташки, в большой беде, — сказал он. — Знаете об этом? И нет у вас никакого разрешения. Ничего.

— Разрешения? О чем ты, черт возьми, говоришь?!

— Разрешения от Организации, черт побери! Вы не можете здесь заниматься своими играми, если не получили разрешения от Организации. Кто, черт побери, вы такие? Любопытно. Любители?..

— Ну, черт бы меня побрал! — воскликнул Паркер. Он знал, о чем говорит Амбридж, но был удивлен. Он знал об Организации. Такое название употреблял относительно себя Синдикат в нынешнем году. Организация не поощряла действий на своей территории без собственного одобрения. Да он и сам никогда не взялся бы за работу, о которой уже известно Организации. К чему лишние разборки!.. Хотя практической пользы от нее не было никакой. Она лишь взимала обычные пять — десять процентов от суммы операции за свое разрешение. Какие бы связи в данном районе ни имела Организация, успех дела для заезжих всегда зависел от них самих.

Но Менло этого не знал и спешил заручиться ее поддержкой.

— Ты сам чей? Работаешь с Менло или же с Синдикатом?

— С Организацией. Нанимаюсь иногда. У Менло своих помощников нет.

— Он, однако, немногого стоит, — вмешался в разговор Генди. — Эти парни держали меня три часа и не выбили ни слова.

— Никто не знал, что у тебя есть напарник, — недовольно возразил Амбридж.

— Итак, вернемся к нашему вопросу, — произнес Паркер. Подняв плоскогубцы, он свободно поигрывал ими; — Кто такой Менло и что ему нужно?

— Это не имеет значения, — ответил Амбридж. — Точно вам говорю, это вам без разницы. Вы, парни, нарвались. Надо лучше думать. Организацию вам не обойти.

Тут Генди рассмеялся, потому что за последний год Паркер не посчитался с Организацией дважды, и оба раза вышло у него это вполне неплохо. В принципе при определенном умении можно было годами действовать без разрешения Организации.

Амбридж посмотрел на Генди так, как глядит патриот на человека, забывшего снять шляпу при подъеме национального флага.

— Ты свое получишь, — процедил он.

— Прекрати тянуть время, — напомнил Паркер.

Амбридж пожал плечами:

— Я скажу. Все равно это не имеет значения. Этот парень Менло появился... — Он вдруг поражение уставился на них. — Минутку, — пробормотал он. — Вы коммунисты?

Генди вновь рассмеялся:

— Ну нет. Мы капиталисты на всю катушку.

— Кто такой Менло? — Паркеру уже надоело задавать один и тот же вопрос, и он сжал плоскогубцы сильнее.

— Менло — это перебежчик, — сказал Амбридж так, как человек, совсем недавно узнавший это слово. — Он бежал из одной из коммунистических стран. Они послали его сюда выполнить задание, но он сказал, что выходит из игры. Он сказал, что этот Кейпор набит деньгами, что все они хранятся в его доме, и мы должны их забрать у него.

— Насколько он набит деньгами? — Может быть, на сто тысяч долларов. Генди тихо присвистнул, а Паркер проговорил:

— Чушь! Наличными? Где он может их держать?

— Не спрашивайте меня. Этот Менло установил контакт и разговаривал с Мак... разговаривал с боссом. И босс решил, что стоит поделить выручку пополам — пятьдесят на пятьдесят. У Менло — товар, у Организации — люди. Хотя никакого значения не имеет то, что я вам говорю. Вы не можете обойти Организацию.

Возможно, если бы он еще несколько раз повторил одно и то же, то сам себе поверил. Для него так думать лучше, чем знать, что его запугали простыми угрозами.

И это означало, что, вполне вероятно, он говорит правду. Толстяк Менло убедил Организацию, что у Кейпора полно денег. Но где мог сотрудник посольства небольшой недружественной страны прихватить сто тысяч долларов? Или Менло заливает, рассказывая Организации сказки в обмен на помощь людьми, или же этот Кейпор представляет нечто большее, чем о нем знал Харроу.

Сейчас самое время встретиться с этим Менло.

— Где сейчас Менло? — спросил Паркер.

Амбридж покачал головой:

— Я не знаю. Он унюхал опасность с вашей стороны, приятели. Он собирался укрыться в квартире у Клары, но теперь его там не будет.

— Не умничай, Уолли. Наверняка есть уговор, что ты свяжешься с ним, когда Генди заговорит. Где?

— Он не сказал. Это правда, клянусь Богом!.. Он просто позвонил нам сюда и велел увезти этого парня в гараж. А он свяжется с нами позднее.

Генди переменил позу, продолжая стоять вразвалочку возле холодильника.

— Сейчас он уйдет на дно. А у нас еще двое в прикрытии.

— Точно. Уолли знает, куда Менло направит стопы.

— Откуда, черт побери, я могу это знать?!

— Он там, где двое остальных легко смогут его найти. Он хочет, чтобы его люди были поблизости. Где это может быть, Уолли?

— Я не знаю. Это чистое...

Паркер снова поднял плоскогубцы.

— Сначала мы тебя свяжем, — произнес он. — Затем вырвем ногти, а потом и зубы.

— Что вы от меня хотите?! Я не знаю, где он! — Амбридж вспотел. Лоб его блестел, как под лампой дневного света. — Я говорю вам, что требуете. Что, черт побери, вы думаете?!

— Я думаю, что ты боишься кого-то, кто может узнать, как ты сообщил нам местонахождение Менло. Думаю также, что ты боишься этих кусачек. Чего ты боишься больше, Уолли?

— Я не знаю.Не знаю, где он находится.

Паркер обернулся к Генди:

— Посмотри в эти ящики. Там обычно держат веревки. Нам все же придется его связать.

— Подождите! Подождите секунду. Только подождите секунду. — Амбридж был крупным мужчиной, но сейчас дрожал как младенец. — Я имею в виду... Возможно, я...

— Больше не нужно никаких обращений, Уолли. Ты даешь нам адрес, мы закрываем тебя здесь. И если Менло там не оказывается, то возвращаемся и говорим с гобой снова.

— Я не могу быть уверенным,где он находится. Ради Бога! Возможно, он...

— Рискни.

— Ладно... — Амбридж вытер ладонью лоб, и рука стала мокрой. Он взглянул на свою мокрую ладонь с тупым удивлением. — Я трус. Я ничтожество. Я трус.

Генди стало его жалко:

— Информация пришла не от тебя. Твой босс никогда не узнает об этом.

— На что я гожусь? — спрашивал себя Амбридж.

Это было опасно. Всегда есть вероятность, что кто-то, подобно Амбриджу, склонный к самообману, взглянет на себя и увидит правду, когда на него слишком надавят. Вы хватаете труса и заставляете его увидеть, что он — трус. И тогда оказывается, что ему на все наплевать. Он становится отчаявшимся. Становится фаталистом. Если он вдруг дойдет до этой точки, то ничто больше на него не подействует. Никакие угрозы и никакие наказания. Он будет терпеть пытки, думая, что заслуживает их в любом случае. Будет думать, что все равно мертв. А тогда — какая разница?!

Амбридж был как раз на грани такого состояния. Еще несколько секунд, и его уже не достать. Паркер перегнулся через стол и залепил пощечину тыльной стороной ладони. Не больно, но обидно. Презрительная пощечина!

— Поторопись, панк, — сказал он пренебрежительно. — Ты отнимаешь у меня время.

Пощечина возымела свое действие совместно со словами и тоном, которым они были произнесены. Этого оказалось достаточно, чтобы выбить Амбриджа из состояния самобичевания. И он вновь принялся за свой старый метод защиты. Снова стал блефовать. Глядя на Паркера, он стал подниматься со стула. Паркеру и Генди пришлось немного повозиться, чтобы снова заставить его сидеть. Затем Паркер сказал:

— Ты начал сообщать нам адрес. Давай, говори до конца.

— Вы думаете, это имеет какое-то значение? — ответил прежний Амбридж. — Вы думаете, что вы просто можете войти туда и забрать его? Думаете, он один? Если вы начнете за ним охотиться, то оба станете трупами.

— Позволь нам об этом позаботиться самим.

— Вы позаботитесь об этом! В Бетезде есть дом на Брэдли-бульвар. Менло получил там жилье от Организации на время выполнения работы. Мы должны навестить его, узнав, чего хотел твой напарник. Идите туда, и ваши головы разнесут на мелкие кусочки. Хотелось бы мне на это посмотреть.

Они заставили его сообщить адрес, потом связали и засунули в шкаф. Причем знали, что больше не вернутся сюда.

 

Глава 2

В этом квартале имелся построенный перед войной ряд домов на две семьи. Нужный им стоял на углу. Для чего Организация использовала его, они не знали, но как раз сейчас в нижней части этого дома жил Менло, а в верхней половине не было, по словам Амбриджа, никого.

По пути они остановились, чтобы бросить фургон и забрать свою собственную машину там, где Генди оставил ее этим вечером чуть раньше. Это был выпущенный два года назад “понтиак”. Она находилась в розыске, но не на Восточном побережье, и документы на нее были подделаны так хорошо, что сходили за настоящие.

За рулем сидел Генди. В квартале от указанного им дома он снял ногу с акселератора. Машина замедлила ход. Впереди светились задние габаритные огни. Перед нужным им домом с включенными фарами и работающим мотором стоял другой автомобиль.

— Давай мимо и — вокруг квартала, — приказал Паркер.

Проезжая мимо, Паркер внимательно осмотрел черный “континенталь”. За рулем сидел человек в шоферской фуражке и читал газету “Стар”. На машине были нью-йоркские номера, начинавшиеся с букв ДПЛ — то есть принадлежала она дипломату. За машиной находился дом с залитым светом первым и погруженным в темноту верхним этажом.

“Континенталь” с дипломатическими номерами перед входом, да еще в три часа ночи! Это нехороший знак.

— Объезжай побыстрее вокруг квартала, — сказал Паркер, — и останови машину за углом.

— Я угадываю твои желания, — ответил Генди. — Кто такой этот Менло? Как его назвал Амбридж? Перебежчик?

—Да.

Они оставили “понтиак” в полуквартале от Брэдли-бульвара на боковой улице рядом с нужным им домом. Отсюда они могли пробраться к его задней двери, не привлекая внимания шофера “континента-ля”. Двор позади дома отделялся от тротуара белым забором с заостренными сверху прутьями и такой же белой калиткой. Калитка открылась легко и без скрипа. Они прошли к заднему крыльцу. Дверь на кухню оказалась широко распахнута, а следующая дверь закрыта, но не заперта. Пустая кухня ярко освещена. Широкие снопы света падали на крыльцо из окна и двери.

Генди самым деликатнейшим образом обращался с дверями. Первая дверь не издала ни звука. Они стояли на линолеуме черно-белого цвета и прислушивались. Гудел холодильник и несколько в иной тональности гудела лампа дневного света на потолке. И ни единого другого звука.

Открытая дверь направо вела в спальню, но там отсутствовала кровать. Горел верхний свет. Две голые лампочки по семьдесят пять ватт каждая. Спальня напоминала некий яркий куб, набитый различными картонками вдоль стен. Венецианские шторы закрывали оба окна.

Холл вел на кухню. На полпути находилось друг против друга несколько дверей. Одна из них, налево, вела в сверкающую белым кафелем и белым фарфором ванную комнату. Ярко горела лампа дневного света над зеркалом, находящимся над раковиной умывальника. Дверь напротив вела в другую спальню, в которой имелась кровать. Спальня также была ярко освещена и выглядела логовом проститутки. В комнате главное место занимала застеленная покрывалом, кровать без подушек. У противоположной стены стоял поцарапанный туалетный столик. У кровати с одной стороны находился кухонный черный стул, а с другой — простой деревянный столик, на котором ничего не было, кроме набитой окурками пепельницы.

В конце холла имелся вход в столовую, освещенную люстрой из розового стекла. На выцветших кремового цвета обоях изображались увитые плющом греческие колонны. В центре, под люстрой, стоял покрытый зеленым сукном столик для игры в покер. Вокруг него на выцветшем восточном ковре располагались восемь кресел. Вот и вся мебель.

Третья спальня, за столовой, по-видимому, и была той, которой пользовался Менло, так как в ней на кресле валялась одежда. Расческа, запонки и другие мелочи лежали на туалетном столике. Там же стоял дорогой будильник.

Широкий арочный проем вел из столовой в гостиную, обставленную старинной мебелью темных тонов. Мебели здесь было даже слишком много.

Все лампы в доме были включены, и “континенталь” по-прежнему стоял перед парадным входом, хотя все комнаты оказались пустыми.

Генди поймал взгляд Паркера и указал на пол. Паркер кивнул. Двигаясь все так же осторожно и бесшумно, они вернулись на кухню. Там открыли дверь в кладовую, а за второй дверью увидели спиральную лестницу в подвал, уходящую влево и вниз. Снизу проникал свет и доносился спокойный тон разговаривающего. Затем раздались другие звуки — непрерывный грубый скрежет, медленный и ритмичный.

У Генди в руках уже был пистолет. Паркер тоже достал свой “терьер” и пошел вниз. Лестница резко сворачивала влево и шла прямо вниз до конца. Она вела к задней стене дома, поэтому, когда Паркер спустился, большая часть подвала оказалась у него за спиной. Он прошел первую половину, затем присел на корточки и стал спускаться дальше, разглядывая сквозь перила остальную часть подвала.

С подвального потолка свисали три огромные лампы по триста ватт каждая. Все без абажуров и все включены, освещая подвал резким, не оставлявшим тени светом. Здесь находилась старая угольная печь, а возле двух металлических раковин стояло несколько ведер с мусором.

В дальнем конце подвала толстяк рыл себе могилу под взглядами трех наблюдателей. Двое из них стояли молча с пистолетами в руках. Третий удобно устроился на стуле, принесенном из кухни. Внешне аккуратно одет. Он и был тем самым, кто говорил в спокойной, почти монологической манере на языке, который Паркер не мог распознать. Гортанный, но не похожий на немецкий язык.

Генди ухмыльнулся и жестом предложил подняться наверх, но Паркер покачал головой. Озадаченный Генди наклонился вперед и прошептал:

— Они избавляют нас от конкурента, зачем им мешать.

— Если в доме Кейпора находится не только статуэтка, я хочу узнать, что это и где это найти, — тоже шепотом пояснил Паркер. — Толстяк это знает.

Генди пожал плечами:

— Беру на себя того, слева.

Они разошлись с лестницы в разные стороны. В замкнутом пространстве выстрелы прогремели совершенно оглушительно.

Еще до того, как двое с пистолетами рухнули на землю, третий, оборачиваясь, вскочил со стула, и плоский белый пистолет показался из-под его пиджака. Паркер и Генди вновь выстрелили. Автоматический пистолет взлетел в воздух, а владелец его свалился в могилу, которую Менло успел вырыть только наполовину.

Менло, двигаясь быстрее, чем пристало любому толстяку, бросился в сторону и перекатился к дальней стене. Но так как выстрелов больше не последовало, он осторожно поднялся на ноги. Его белую рубашку покрывали пятна пота и грязь, а черные мятые брюки пузырились на коленях. Он был бос. Лицо и руки тоже в грязи. Он стоял, вглядываясь в сторону лестницы до тех пор, пока Паркер и Генди не двинулись к нему. Тогда он внезапно заулыбался.

— А-а, — сказал он, — как я счастлив, что не задержался тогда, чтобы убить вас у бедной Клары.

— Пошли, — скомандовал Паркер.

— Так быстро? Но я еще не выразил своей благодарности. Вы спасли мне жизнь.

— Мы поговорим об этом позже, как считаешь? — добавил Генди.

Менло осмотрелся и оглядел три разбросанных по подвалу тела.

— В ваших словах имеется большая доля истины, — кивнул он. — Вы разобрались с шофером?

— В этом нет необходимости. Пошли.

— Безусловно. С большим удовольствием.

Паркер пошел первым, за ним — Менло, а замыкающим — Генди. Они проследовали по лестнице вверх на кухню, и, когда Паркер протянул руку к входной двери, Менло проговорил:

— Пожалуйста, подождите. Неужели вы поведете меня в таком виде?

— Умоетесь позже.

— Мои личные вещи!..

— Пошли, — повторил Паркер.

— Дай ему его барахло, — вступился Генди. — Какого черта!

— В таком случае следи за ним.

— Конечно.

Паркер ожидал их на кухне. Судя по кухонным часам, прошло две минуты, когда те вернулись. Менло уже в ботинках и в пиджаке. Пиджак ему был слишком узок. Он нес черный атташе-кейс, сделанный из хорошей кожи.

Паркер указал на него:

— Что там?

— Я проверил, — сказал Генди, — там только одежда и фляжка.

— И зубная щетка, — добавил Менло. Все его лицо было в грязи. Но когда он улыбнулся, то стал похож на толстого мальчишку из немой кинокомедии. — Я в высшей степени горжусь своими зубами.

— Пошли.

Выйдя с черного хода, они пересекли двор и прошли полквартала до машины. Паркер сел за руль, а Генди и Менло устроились позади.

— Куда мы двинемся? — спросил Генди.

— Обратно в отель.

— А что, если они придут туда искать снова?

Паркер покачал головой:

— Нас искали только люди Менло. А у него больше нет людей. Не так ли, Менло?

Толстяк вновь улыбнулся с грустной тоской и развел грязными руками:

— Только вы, мои два обретенных друга.

Паркер завел машину. Когда они проезжали перекресток, “континенталь” все еще ожидал у главного подъезда с включенными фарами, работающим двигателем и шофером, глубоко погруженным в газету “Стар”.

 

Глава 3

Бет Харроу лениво потянулась и поднялась с кровати.

— Тебе уже давно пора прийти домой. Три тридцать утра. И кто эти приятные люди? И что случилось с лицом этого человека?

— Убирайся отсюда к черту! — раздраженно прикрикнул Паркер.

— Папочка послал меня получить отчет о ходе выполнения его заказа, милый. Потрачено столько денег, а от тебя ни слова. Он нервничает. Пятьдесят тысяч долларов — это пятьдесят тысяч долларов.

— Это аксиома, моя дорогая, — промурлыкал Менло, улыбаясь и проходя вперед с протянутой для приветствия рукой. — Вы утверждаете то, что, вероятно, является главнейшей истиной. Меня зовут Огюст Менло. К вашим услугам.

Она с улыбкой протянула ему руку. Тот поцеловал ее, низко склонившись.

— Присядь, толстяк, и помалкивай, — приказал Паркер. — Бет, скажи своему отцу, что я встречусь с ним после окончания дела, а теперь убирайся отсюда.

Менло изящно пожал плечами, улыбаясь своей необыкновенной улыбкой. Он двигался так, будто иронизировал над своим весом.

— Я должен подчиниться. Ваш друг только что спас мне жизнь. И самое меньшее, чем я могу ему отплатить, так только послушанием.

Он уселся в кресло со сломанными подлокотниками, скрестил ноги и лишь тогда обнаружил поломку.

— Я ожидал лучшего от американских отелей, — хмурясь, проворчал он.

Бет неторопливо прошла к двери, описав по комнате дугу, чтобы пройти мимо Паркера.

— Понимаю, у вас срочные дела. Поговорим позднее. — Она облизала губы, глаза ее блестели. — Моя комната прямо за холлом. Пятьсот двенадцать. Она самая близкая, что я могла получить, Паркер. Не задерживайся слишком долго. Никогда не знаю, что могу сделать, когда ты меня расстраиваешь. — И она вышла из номера.

Менло поцеловал кончики своих пальцев в знак того, как высоко ее оценивает, и послал воздушный поцелуй в сторону двери.

— Красивое создание. Восхитительная женщина!

Паркер закурил сигарету и подвинул кресло поближе к Менло.

— Это не то, о чем мы будем говорить.

— Да, конечно. Я вполне понимаю.

— Это хорошо.

— Могу я закурить?

Генди, подойдя, дал сигарету и поднес огонь. Менло продемонстрировал, как ему сильно понравилась сигарета, пуская клубы дыма к потолку.

— О, это одна из тех немногих вещей, за которую всегда буду помнить Америку.

Если вы когда-либо курили европейские сигареты, то вы меня понимаете.

Генди, по-прежнему стоя рядом с Менло, наклонился к нему:

— Послушай, приятель. Мой партнер очень нетерпеливый человек. Кроме того, раздражен присутствием здесь этой дамочки. Если ты продолжишь болтовню о том о сем, то тебе не поздоровится.

— Я в высшей степени извиняюсь. — Менло сразу снял ногу с ноги, подтянулся и сделал озабоченное лицо. — Просто такова моя манера, мистер Паркер. Я никого не хотел обидеть, уверяю вас. Я перейду сейчас прямо к делу.

— Это хорошо, — сказал Паркер.

— Да, это хорошо, — улыбнулся Менло. — Суть, мистер Паркер, состоит в следующем. Почему вы спасли мне жизнь? — Он ясными глазами посмотрел на Паркера, потом на Генди и опять на Паркера. — А? Не интересно ли это? Почему вы спасли мне жизнь?

— Давай немного побыстрей, ладно? — поторопил Генди. — Хватит повторяться.

— Да. Конечно. Но вопрос, видите ли... вопрос имеет много граней. Это многогранный вопрос. Тут нужно смотреть в корень. На такой вопрос можно получить много ответов. Например... я пытаюсь спешить. Я, честное слово, пытаюсь. Например... когда я узнал о вас, мистер Касл... мистер Кале?

Генди пожал плечами:

— И это годится.

— Конечно. Когда мне стало о вас известно, я спросил себя: является ли это совпадением? Возможно, вы заинтересованы в той же самой цели, к которой направляюсь я. И таким образом, я сделал так, чтобы вас схватили и допросили. И тогда последовали все эти события. Но теперь, когда вы и мистер Паркер спасли мне жизнь, ответ стал совершенно ясным. У нас с вами разные цели. Или, по крайней мере, так было до сегодняшнего вечера. Вы спасли мою жизнь просто из человеческих соображений? Вряд ли. В таком случае остается только одна возможная причина. Сохранить мне жизнь, чтобы выяснить, что мне известно. Это означает, несмотря на все ваши угрожающие заявления и пышущие злобой лица, что вы не можете рисковать моей жизнью.

— Никто никогда не говорил, что вас надо убить, — возразил Паркер.

— Я должен объяснить, — продолжал Менло. Он вновь самодовольно улыбнулся. — Из-за моей профессии в последние пятнадцать лет я имею особое приспособление для немедленного самоуничтожения. Один из моих зубов фальшивый. В нем содержится капсула. Если я сделаю сильный прикус на этот зуб определенным, довольно неудобным способом, что предусмотрено для возможного непреднамеренного прикуса, то эта капсула разобьется. Тогда мое дыхание станет приятно пахнуть миндалем и я очень скоро умру. Вот об этом говорил в подвале Спэнник, когда я копал себе могилу. Он предлагал мне сэкономить государству стоимость пули. Но там, где жизнь, там надежда, как очень тонко и точно указывается в вашей пословице. В моем случае эта надежда имела хорошую основу. — Он еще раз улыбнулся, и зубы его сверкнули.

— Если мы попытаемся поторопить вас, — спросил Паркер, — то вы себя убьете? Так?

— Если вы попытаетесь поторопить меня с применением грубой силы, то — да. У меня очень низкий болевой порог. А ценой этого является высокий уровень интеллекта и самонадеянность. Точнее — самоуважение. О! Это действительно замечательная сигарета. — Менло откинулся на спинку кресла и переложил ногу на ногу. — А теперь я изложу вам факты. Так, как мне это хочется сделать. Так быстро, как мне нравится. Если вы выкажете нетерпение, мистер Паркер, то, возможно, вам лучше было бы провести время с той очаровательной дамой, которая только что отсюда ушла. А ваш напарник мог бы мне коротко и точно рассказать о том, что вас главным образом интересует.

Паркер покачал головой, поднялся и лег на кровать. Мир полон людей, которые, кроме разговоров, ничем иным не занимаются.

— Болтайте, сколько вам вздумается, — сказал он.

— Вы в высшей степени любезны. — Менло глубоко вздохнул, подумал секунду, приводя свои мысли в порядок, и начал рассказывать: — Наша общая цель — Лепос Кейпор. Последние восемь лет он был одним из самых важных наших агентов, поддерживающих связь со шпионской сетью в этой стране. В качестве помощника посольства такой небольшой и маловажной страны, как Кластрава, он имел гораздо меньше шансов попасть под подозрение американской контрразведки. На нем лежало исполнение двойных обязанностей. Во-первых, он передавал информацию шпионской сети Советскому Союзу. Во-вторых, распоряжался денежными суммами для оплаты существующей сети, а также имел деньги на взятки, выплаты и тому подобное. Совсем недавно мы обнаружили, что Кейпор систематически обманывал нас, с того самого момента, как получил назначение сюда. Его метод — сама простота. Скажем, приобретение некоего документа стоит тысяча долларов. В своем отчете он отмечал, что документ стоил пятнадцать тысяч долларов, и, таким образом, разницу прикарманивал. Сколько денег он прикарманил подобным способом, мы можем только догадываться, но, по нашим приблизительным оценкам, он крал больше десяти тысяч долларов в год все восемь лет. Возможно, у него сейчас сто тысяч долларов.

Менло, улыбаясь, взглянул на Генди, а потом на Паркера:

— Интересно?

— Да.

— Разумеется, интересно. И еще более интересным является вопрос, что он сделал с деньгами. Потратил их? Вряд ли. Какой-то незаметный помощник незначительного посольства. Живи он не по средствам, это сразу же бросилось бы в глаза. Положил в банк? Учитывая политическую ориентацию Кластравы и страсть банкиров к многотомным досье, это тоже вряд ли могло случиться. К тому же он не может инвестировать эти деньги. Фактически он ничего не может с ними сделать, пока остается в своем нынешнем положении. Поэтому он наверняка намеревается уйти в отставку и поселиться в каком-нибудь удаленном месте. Возможно, в Южной Америке или в Мексике. Также вполне возможно, что он останется в Соединенных Штатах. В штате Вермонт, Орегон или Небраска. Человек со ста тысячами долларов может организовать свое исчезновение практически в любом месте.

— Как вы можете быть уверены, что деньги наличные? — прервал его Генди. — И что они находятся в доме. Он мог зарыть их где-то за городом.

— О, погодите! Сейчас я к этому и подойду. Пожалуйста, будьте терпеливы.

Паркер, сев на кровати, закурил новую сигарету. За половину ста тысяч долларов он может заставить себя проявить терпение.

— Теперь наступает момент, когда я начинаю участвовать в этой истории, — сказал Менло. — Я являюсь в некотором смысле слова полицейским. Не тем полицейским, с какими вы, несомненно, время от времени сталкиваетесь в ходе вашей карьеры. Мое занятие не имеет аналогов в вашей стране, разве что среди какого-нибудь крутого Американского общества или еще более воинственного Американского легиона. Мои обязанности в некотором роде являются религиозными, их можно сравнить лишь с испанской инквизицией. Да, я—инквизитор, повсюду выискивающий еретиков. Тех еретиков, ереси которых направлены против государства. Руководство посчитало, что человек с моим послужным списком и никогда не ставившейся под сомнение преданностью наилучшим способом готов наказать Лепоса Кейпора и вернуть украденные им суммы. Было решено не доверять эту операцию нашей разведывательной организации. Сведения о своей обреченности, в таком случае, могли достичь ушей нашего подозреваемого. Вот почему впервые в жизни я покинул мою родную землю, имея солидный паспорт и вариант, содержащий в себе в перспективе сто тысяч долларов. — Менло, откинув голову назад, рассмеялся. Он смеялся долгим, раскатистым, восторженным смехом. — Это было замечательно.Возможность, которая предоставляется раз в жизни. — Смех вдруг смолк, и он доверительно наклонился вперед. — Знаете ли вы, каков будет размер пенсии, если я доживу до шестидесяти семи лет, являющихся у нас возрастом ухода в отставку? В американской валюте это будет... позвольте, я подсчитаю... приблизительно пятьсот тридцать долларов в год. И тем не менее, они ожидают, что я найду этот клад в сто тысячдолларов и верну им эти деньги.

Он покачал головой.

— Я не дурак, мои дорогие друзья. И скоро вы в этом убедитесь. Я самым скверным образом перебрал в весе. Я слишком самодоволен, но вы поймете, что я не дурак.

— Поэтому вы решили забрать деньги и бежать? — спросил Генди.

— А вы решили бы иначе? Вот именно! Позвольте рассказать, что я сделал. Во-первых, у меня ушло много сил на то, чтобы выйти на членов подпольного американского мира. Затем меня связали с организацией, которая называет себя Системой. Эта Организация утверждает, что она осуществляет всеобщий контроль над преступностью в районах, попавших под ее влияние. Но после встречи с вами, вполне естественно, я стал сомневаться в достоверности такого утверждения. Тем не менее, я познакомился с этими людьми. Обсудил ситуацию. Договорились, что мне предоставят помощников и прикрытие от местных правоохранительных органов. Как они называют такое прикрытие?

— Крыша, — подсказал Генди.

— Да, крыша... Об этом и шла речь. Я был восхищен этим выражением. Французам нравится их криминальный жаргон, но уверяю вас, что американцам в этом отношении нечего стыдиться. Итак, крыша...

— Продолжайте, — поторопил Паркер.

— Вы не интересуетесь богатством своего родного языка? Очень жаль. Как уже говорил, я встретился с этими людьми и мы пришли к финансовым соглашениям, которые я, естественно, не имел никакого намерения соблюдать. Итак, машина заработала. Мы стали действовать в высшей степени аккуратно. Осторожно, заверяю вас. Не желая спугнуть птичку раньше времени из гнезда. Факты привели меня к убеждению, что Кейпор действительно сделал то, в чем его подозревали. Полученные нами первые слабые приметы подтверждали его желание предпринять какой-то неожиданный шаг, например открытое бегство или тайное исчезновение. В ближайшие дни через его руки должна пройти крупная сумма денег. Мы убедились, что он только ее и ждет, чтобы потом скрыться. До сих пор всякого рода неизбежные задержки не давали ему возможности получить эти деньги. Поэтому он все еще находится в своем доме, ничего не подозревая.

— На какой стадии осуществления ваш план? — спросил Паркер.

— Мы планировали проникнуть в дом в ближайшую пятницу. Кейпор большую часть вечера проведет на официальном обеде, и мы рассчитывали побывать в доме до его возвращения. — Менло подвинул свою тушу в кресле и с невинной улыбкой взглянул на Паркера. — Этот план все еще может быть осуществлен, — продолжал он. — Конечно, теперь без любезной помощи Системы. Я сомневаюсь, что они действительно были очень довольны этой операцией. Им не нравилась мысль даже косвенно быть связанными с проблемами международной большой политики. Но урожай намечался слишком крупным, чтобы его так просто упустить. Теперь из-за всех вызванных вами в эту ночь проблем они полностью отказались от плана. Спэнник информировал меня об этом с огромным удовольствием. Система отозвала тех двоих, помогавших мне. И компенсировала убытки сообщением Спэннику, что я намеревался, украв деньги, оставить их с носом. Поэтому Организация более никак не заинтересована в Кейпоре. Спэнник мертв. Насколько я знаю этого эгоистичного идиота, он никому не доложил обо мне, решив сначала со мной покончить. Он всегда предпочитал сообщать своему начальнику о проблеме, когда уже решит ее. И все это означает, что Кейпор оставлен нам.

Паркер внимательно изучал лицо толстяка.

— Ну конечно. У вас свой интерес к Кейпору. Хотя я, должен признаться, не могу представить себе, что бы это такое могло быть. В дополнение к тому вы, вне всякого сомнения, захотите получить долю от этих ста тысяч долларов. Мне нужна помощь, а вы ее можете оказать. Вам нужно знать местонахождение денег. А это я могу вам сообщить.

— Вы знаете, где они находятся?

— Точное место. Должен сказать, что спрятаны они в высшей степени хорошо. Думаю, вряд ли вы сможете найти их без меня.

— Как вы узнали о их месте хранения? — спросил Генди.

— Мне сказала Клара. Несколько недель поисков, и в конце концов она их нашла. Бедная Клара!

Менло снова продемонстрировал свою заразительную улыбку.

— Я забыл сказать вам, что вернулся в квартиру Клары после того, мистер Паркер, как вы ее покинули. Вы обошлись с бедной девушкой совершенно ужасно. Самое человечное, что я мог для нее сделать, это покончить с ее страданиями.

Он расплылся в улыбке.

Паркер потушил сигарету.

— Получается, я оказался недостаточно любопытным, — усмехнулся он.

— Вас вряд ли можно в этом обвинять. Вы считали ее просто пешкой в нашей игре. Откуда вы могли знать, что у нее ключ ко всему?

— Итак, вы хотите объединиться с нами?

— Это выглядит наиболее логичным, не так ли? Моя информация — ваш опыт. И мы, конечно, поделим добычу поровну. Половину — мне, половину — вам.

Толстяк не получит ничего. Но Паркер, чтобы Менло не заподозрил обмана, стал спорить.

— Поровну не получится. Треть каждому.

Менло развел руками и улыбнулся:

— Если вы настаиваете. Уверяю вас, я не жаден.

“Итак, толстяк тоже планирует нас обмануть”, — подумал Паркер и спросил:

— Вы по-прежнему хотите это сделать в пятницу?

— Мне кажется это наилучшим временем, да. Между прочим, не могли бы вы мне сказать, что вас интересует в доме Кейпора. Эта прекрасная девушка упомянула сумму в пятьдесят тысяч долларов.

— У Кейпора есть статуэтка, считающаяся потерянной из какой-то там гробницы во Франции. Коллекционер платит нам пятьдесят тысяч, если мы ее украдем для него.

— Один из дижонских плакальщиков? — удивленно улыбнулся Менло. — Я читал о них, конечно. Как романтично! Коллекционер, вы говорите? Вне всякого сомнения, это отец той очаровательной девушки. Мне бы чрезвычайно хотелось познакомиться с ней.

— Возможно, я смогу это организовать, — сказал Паркер.

 

Глава 4

Ее полное имя было Элизабет Руфь Харроу Конвей. Она была, как выразился толстяк, восхитительной женщиной. Двадцати девяти лет от роду, с переливающимися под светом свечи волосами медового цвета. Породистое аристократическое лицо со впалыми щеками. Высокая изящная фигура девушки из стриптиза и одновременно фигура переплывшей Ла-Манш спортсменки. Она была богата.

Богата всю жизнь. А ныне жила на алименты своего бывшего мужа и регулярные выплаты отца в знак обоюдного примирения. В достаточной степени сексуальна. Иногда не прочь допустить жестокость по отношению к себе. Двери своего номера она оставила незапертыми.

Паркер вошел, закрыл дверь и остановился, глядя на нее:

— Чья это идея? Твоя? Или твоего отца? Она лежала в постели, закрытая по шею одеялом, с двумя подушками под головой. Томно улыбнулась и сладко потянулась. Тело лениво двигалось под одеялом.

— Разумеется, моя, Чак. Разве ты этого не знаешь? Но папочка думает, что идея принадлежит ему.

— Или ты выходишь из игры, или работы не будет.

— Ну?! Не угрожай мне так, Чак. Будь милым. — Ее рука выскользнула из-под одеяла и похлопала по одеялу сверху, рядом с бедром. — Иди присядь рядом се мной, и мы поговорим.

Он покачал головой:

— Забудь об этом.

— Будь милым, Чак, — промурлыкала она. — Будь милым со мной. И я утром сразу же уеду. Если ты все еще будешь этого хотеть.

Это могло быть решением. Но он отверг его, не позаботившись даже обдумать. Так он всегда вел себя перед работой. Он жил по определенным правилам. Сразу же после работы он обычно становился неистощимым сатиром, которого невозможно удовлетворить. Потом постепенно вся его страсть сходила на нет. И когда наступало время готовиться к новому делу, он полностью соблюдал обет целомудрия. Предложение Бет вошло ему в одно ухо и вылетело в другое, будто его и вовсе никогда не было. Оно его просто не интересовало.

— Утром ты сразу же уедешь, или сделка расторгается. И ты не вернешься. Я встречусь с тобой, когда передам твоему отцу статуэтку.

— Может быть, мне тогда не будет этого хотеться.

Он пожал плечами.

Она все еще пыталась быть застенчиво-соблазнительной, но уже проявлялись признаки раздражения.

— А что, если я не захочу быть маленькой послушной девочкой, Чак?

— Твой отец лишится пятидесяти штук. Ее томная улыбка вмиг превратилась в раздраженную. Она вскочила и села на постели с искаженным гримасой гнева лицом. Простыня и одеяло соскользнули с ее плеч на руки. Тело обнажилось, открыв большие, но твердые груди, такие же золотисто-суховато загорелые, как и все остальное тело. Она проговорила с издевкой в голосе:

— Что с тобой, Чак? Это маленькая Бет, помнишь? Мы с тобой не вполне чужие.

Это было правдой. Почти две недели они делили постель, хотя после виделись только два раза.

— У меня о другом голова болит, — спокойно ответил Паркер.

— Тебе нужно быть осторожным, Чак, — произнесла она твердым как камень голосом. — Тебе нужно быть очень осторожным со мной.

— Я увижусь с тобой, когда работа будет сделана.

— Я не очень в этом уверена. И не уходи пока минутку. У нас есть еще кое-что, о чем мы должны поговорить.

Он задержал руку на дверной ручке.

— Например, об этих двух других людях. Один, выглядящий как ты, но более приятный, и забавный толстяк. Ты не сказал папочке, что будешь работать еще с кем-то.

— Как я работаю, дело мое. Чтобы утром тебя тут не было.

Она собиралась ему что-то возразить, но он не предоставил ей такой возможности. Когда Паркер вернулся в свой номер, гам уже спали. Менло ночевал здесь, на полу. Завтра утром они вместе переедут в другое место. Паркер перешагнул через Менло, разделся и забрался в постель. Он заснул, как обычно, сразу и крепко.

Сон его был чуток. Привычные предсказуемые звуки, шум движения за окном, играющее радио — все такие звуки его не тревожили. Но любой необычный звук будил его моментально. Поэтому, когда Менло поднялся с пола и осторожно подкрался к двери, Паркер проснулся. Он лежал неподвижно, наблюдая за Менло сквозь прикрытые ресницы. Толстяк неторопливо забрал свой костюм, галстук и ботинки. Но ничего больше. И вышел, держа все это в руках.

Не имело смысла его останавливать. Он заснул, а во второй раз проснулся, когда Менло вернулся. Толстяк снова нес ботинки, пиджак и галстук, но теперь еще держал в руках рубашку. Паркер в легком свете окна мог различить, как толстяк улыбается самому себе. Итак, Бет в конце концов получила то, за чем сюда прибыла. Он с интересом подумал, получил ли то же Менло.

 

Глава 5

— Пошли, — сказал Генди, постучав по своему хронометру. Было почти девять часов. Стартовав в некотором отдалении от дома Кейпора, они в плотном потоке машин проследовали через Гартфильд на Массачусетс-авеню и далее — вправо на Висконсин. Затем проехали к северу от города через Джорджтаун в направлении Шеви-Чейз и оттуда в Бетезду. Дорога была платная, и движение на ней большое. Последнее не очень нравилось Паркеру, потому что этот путь намечен ими для отхода. Но эта дорога была самой быстрой и короткой.

Сидевший, словно Будда, на заднем сиденье, Менло с интересом наблюдал за движением.

— Я все же не вижу в этом необходимости, — вдруг проговорил он. — Кейпор вряд ли находится в том положении, когда уведомляют власти об ограблении.

Паркер сосредоточился на управлении автомобилем, поэтому пояснил Генди:

— Вы говорили, что Организация отказалась от этой работы. Может, так, а может, и нет. Потом вы утверждаете, что Спэнник был единственным из ваших старых приятелей, знавший, чем вы собираетесь заняться. Опять же, кто знает? А мы проводим операцию в ту же самую ночь, когда вы ее намечали, потому что она хорошо спланирована. Кроме того, раз Клара мертва, то нет никого внутри, кто помог бы нам узнать, когда в следующий раз наступит благоприятное время. Но мы начнем операцию на час раньше намеченного вами срока. На тот случай, если кто-то все же заинтересован в вас или же в ста тысячах Кейпора. Мы и наилучший маршрут отхода отрабатываем по той же самой причине.

— Зачем? Почему нужно ехать только до мотеля? Почему не продолжать двигаться дальше как можно быстрее? Мы можем поехать в Балтимор, например, и там уже отдохнуть.

Генди резко повернулся на сиденье, чтобы разговаривать с Менло, глядя прямо в лицо:

— Послушайте, захоти мы получить от Кейпора признание, мы бы позволили вам руководить всей этой операцией. В этом вы профессионал. И тогда бы вы диктовали, что делать. Но мы пытаемся тайно проникнуть в дом Кейпора и забрать его вещи. И в этом именно мыпрофессионалы. Поэтому просто позвольте нам вести дело по своему плану. Ладно?

— Мой дорогой друг, — проговорил озабоченно Менло, — пожалуйста, поймите меня правильно. Я вовсе не испытываю к вам недоверия или сомневаюсь в ваших способностях. Нет никакого сомнения, что вы профессионалы в своем деле. И я это ценю. А все вопросы только из любопытства. Хочется больше знать. — Сказано слишком откровенно, чтобы заподозрить подвох. Менло наклонился вперед, скрестив руки на груди и выражая этим жестом свою честность.

Паркер, занятый изучением дороги, с большим удовольствием посоветовал ему держать рот на замке, но Генди не возражал против разговора.

— Ладно, — сказал он, — объясню. Имеются три способа отхода после завершения операции. Вы можете просто, как говорили, гнать машину на скорости двести миль. Или же можете отъехать всего на два квартала и забиться в какую-нибудь нору до поры, пока не спадет горячка, вызванная этой акцией. Или можете отъехать на несколько миль. Затаиться и ждать четыре-пять часов. И затемотправиться в путь и проехать свои двести миль. Итак, если вы выберете первый вариант — сразу отправитесь в путь, то будете находиться на шоссе все время, когда вас ищут наиболее активно. Лучший способ быстро попасться. Если вы спрячетесь очень близко, оставшись в своем убежище неделю-другую, то будете находиться в районе, где копы ищут наиболее тщательно. И здесь тоже высокий риск попасться через шесть-семь дней после акции, хотя бы когда выйдете за продуктами. Но если вы спрячетесь поблизости, в нескольких часах езды, то собьете всех со следа. Если полиция, преследуя вас, устроит проверки на дорогах, блокпосты простоят несколько часов. Затем копы решат, что вы или очень быстро их миновали, или же затаились. Тогда они эти блокпосты уберут. Понимаете, что я имею в виду? Сразу после события они как раз и ищут на дорогах. Потом начинают искать в городе. Поэтому сразу после дела мы останемся в городе, а потом отправимся в дорогу. Это финт, как в баскетболе. Делаешь обманное движение, а сам остаешься на месте.

Менло со счастливым видом кивнул:

— Да, я понимаю. И вижу, что такому способу властям труднее всего найти противодействие. Но в данном случае нам не нужно бояться властей. Кейпор, конечно, будет сильно сожалеть о своей потере, но не свяжется с полицией.

— Не Кейпор, нет. Но предположим, кто-то из слуг, увидев непрошеных гостей в доме, вызовет полицию раньше, чем сообщит об этом своему хозяину. Тогда, понравится Кейпору или нет, полиция займется этим делом. Или может случиться, что Организация все еще хочет заполучить деньги. Ее люди появятся там в девять тридцать, как вы первоначально планировали. Но добыча уже исчезнет. И они станут нас преследовать. Или, к примеру, ваши старые приятели, приятели Спэнника... Мы сделаем так, как безопаснее. Надежно, и никогда не окажемся за решеткой.

Менло улыбнулся с оттенком грусти:

— Должен сказать, вы лишаете дело всякого налета романтики. Я вижу себя в весьма драматических тонах: скрывающийся от властей полицейский поэтическим способом наказывает расхитителя государственных ценностей, лишая его всего состояния. Потом я опять исчезаю, и, вполне возможно, навсегда. Загадка, которую все стремятся разгадать. Меня, пропавшего полицейского, ищут. А так я нахожу себя в роли соучастника самых обычных акций. Третий ряд автострады. Ожидание в комнатах мотелей. — Он пожал плечами и развел руками.

Паркер снизил скорость. Мотель находился как раз перед ними. Назывался он “Таун мотель”. Они выбрали именно его оттого, что находился на нужной им стороне дороги и выстроен в форме латинской буквы “и” на склоне холма, спускающегося от дороги. Стоящие автомобили нельзя было заметить с шоссе.

Паркер повернул и остановил машину во дворе. Генди, взяв часы, отметил время:

— Как раз чуть больше восемнадцати минут.

— Плохо, — сказал Паркер.

— Это самый быстрый, вариант, — возразил Генди.

Они потратили большую часть дня на изучение пригородов и мотелей. И только один этот позволял им завершить дело наиболее быстро. Они проехали по маршруту еще раз в тот вечерний час, в какой начнут операцию в пятницу. Сегодня была среда. Конечно, в пятницу на шоссе будет немного больше машин, но все же в график они уложатся. Движение было интенсивным. Большинство водителей, как это обычно бывает в восточных штатах, тратило время в левом ряду, предназначенном для обгона. Паркер же большую часть пути вел автомобиль в правом ряду и проехал весь маршрут быстрее любой другой машины на шоссе.

Однако он был не доволен. А что, если придется быть у дома Кейпора до двух или трех часов ночи?

— Менло, Кейпор вернется домой один?

— О нет. Кейпор известен своей любовью к устройству вечеринок. Избранная группа людей, возможно пятнадцать — двадцать, могут приехать вместе с ним.

Такая у него привычка. Не вижу резона ожидать, что в пятницу будет иначе.

Паркер пожал плечами. Это плохо. Восемнадцать минут в дороге, а при большем движении в пятницу, возможно, двадцать или больше. Направление их движения станет очевидным, едва они отъедут шесть кварталов от дома Кейпора. Двадцать минут — это масса времени, чтобы поставить не один блокпост на их пути. Он покачал головой:

— Давайте войдем в номер и еще раз изучим карту.

Они выбрались из машины. Менло сделал это с трудом. Потом поднялись по лестнице в расположенные на втором этаже комнаты. Паркер и Генди сняли для себя двойной номер. Менло — номер на одного — три комнаты в противоположном конце коридора.

В номере Менло уселся в самом удобном кресле, а Генди растянулся на кровати. Паркер достал дорожную карту Вашингтона и, хмурясь, принялся изучать:

— Мы могли бы двигаться по параллельной улице. Но возвращение по ней... Там больше светофоров, мы потеряем на этом полминуты или больше.

— Тогда осуществим подмену, — предложил Генди. — Используем для операции другую машину, а не “понтиак” и будем уходить.

— Неплохо придумано. Это потребует дополнительных хлопот, но это лучше. Кто знает о “понтиаке”?

Генди задумался.

— Никто, — ответил он. — Знала Клара. И все. Парни Менло захватили меня у Клары. — Он взглянул на Менло: — Они следили за мной.

— Нет, нет. Они ждали вашего появления в квартире бедной Клары.

— Хорошо. Итак, “понтиак” чистый. Паркер, свернув, убрал дорожную карту. Повернулся к Менло:

— Следующий вопрос. Какие нам потребуются инструменты?

— Прошу прощения. Инструменты... инструменты...

— Ведь денежки не лежат на кофейном столике! Не так ли?

Улыбка Менло была слегка удивленной.

— Мой дорогой друг, вы в наивысшей степени определенно ожидаете от меня, что я скажу, где найти эти денежки. Но моя полезность тогда закончится, не так ли? Вы были так добры, что включили меня в операцию лишь из-за имеющейся у меня информации, которой у вас нет.

— Я не спрашиваю у вас, где деньги. Я спрашиваю, что может понадобиться для их извлечения. Например, если они спрятаны под бетоном, нам потребуется определенный инструмент. Возможно, нужна пара шашек динамита. Если деньги находятся в сейфе, необходима дрель и еще кое-какие инструменты. Может быть, немного нитроглицерина... В зависимости от конструкции сейфа.

— О, я вижу! Снова работает мысль профессионала. Но заверяю вас, особых трудностей не существует. Не понадобятся и специальные инструменты. Нужны будут только наши умелые руки.

— Хорошо, — кивнул Паркер. — Какого размера сумка нам нужна? Как велика она будет?

— Ну, я никогда не видел эту наличность. Пока она существует только в моем воображении. Но, исходя из скрытного поведения хозяина, я бы предположил, что деньги упакованы в контейнер размером с ваш чемодан. И этого будет более чем достаточно.

— Завтра утром я куплю еще один, точно такой же. — Паркер поднялся на ноги, закурил сигарету и стал расхаживать по комнате. — Еще раз повторим, для уверенности. Кейпор покидает дом в пять часов. Машиной управляет его шофер и будет ждать, пока обед не закончится. Телохранитель тоже едет с ним. Повар будет готовить закуски для вечеринки позднее. Уйдет из дома к шести часам. То же самое сделает садовник. Кейпор не вернется до десяти, а возможно, возвратится и позднее. Между шестью и десятью в доме никого не будет.

— Абсолютно точно.

Генди подал голос с кровати:

— Нам нравится быть точными.

— А как относительно этой вечеринки после десяти часов? На ней не будет слуг?

— О нет! Эта вечеринка такого рода, на каких слуг не бывает. Морган, телохранитель Кейпора, выступит в роли бармена. Других слуг не потребуется.

— В доме точно нет сигнализации?

— Клара была в этом абсолютно уверена.

— Хорошо. — Паркер сел на кровать и стряхнул пепел в ближайшую пепельницу. — Теперь нам остается выждать два дня.

 

Глава 6

Была пятница. Семь тридцать вечера. Уже стемнело. Менло остался в отеле. А двое напарников разъезжали по улицам, изучая стоящие у тротуаров автомобили. Генди, развалившись, сидел за рулем, рядом — Паркер. Большие улицы, которые они пересекали, были полны движущимися с малой скоростью автомобилями. Горожане отправлялись в центр провести вечер в ресторанах. Или устремлялись из города на природу на выходные. На боковых улицах движение было поменьше. Автомашины проезжали изредка, и еще реже появлялись случайные прохожие.

Они высматривали то, что им было нужно, целых двадцать минут. Наконец Паркер сказал:

— Вот!

Генди тоже увидел и, притормозив, ссадил напарника, а потом продолжил свой путь. Паркер пересек улицу, не спеша подошел к автомобилю. Это был блестящий черный “кадиллак” четырех-пяти лет. Судя по всему, что находилось в данном жилом районе, он, возможно, принадлежал второму или даже третьему владельцу. Впрочем, кто бы им ни владел, содержался “кадиллак” в чистоте. Такая машина не бросится в глаза у дома Кейпора.

Улица была пуста. В окнах близлежащих домов Паркер тоже не заметил никаких лиц. Он остановился рядом с “кадиллаком” и попробовал обе дверцы. Ему повезло — задняя оказалась незапертой. Чаще всего люди забывают закрыть именно заднюю дверцу. Впрочем, ему и не нужна была особая удача. Он смог бы забраться даже в запертый “кадиллак” за тридцать секунд. Но в данном случае ему не пришлось ломать дверной замок. Слегка приоткрыв заднюю дверцу и протянув руку, он открыл задвижку замка передней дверцы и сел в машину.

Лег на сиденье и достал карманный фонарик-карандаш. Изучив нижнюю часть приборной доски, он убрал фонарик и, работая на ощупь маленькой отверткой, вскоре удалил мешавшую ему небольшую пластинку. Затем посветил вновь секунд десять, и — дело было сделано. Сел, протянул руку под руль, вытащил из кармана проволоку с электродами на концах. Снова на ощупь протянул руки под приборную доску и прикрепил проволоку в нужном месте. Стартер зачихал, смолк, снова зачихал, и — двигатель завелся. Он поставил рычажок автоматической коробки передач в нужное положение и отъехал.

На Висконсин-авеню между кинотеатром и супермаркетом приютилась автомобильная стоянка. В дневное время ее использовали приезжавшие в супермаркет покупатели, а вечером — приезжавшие в кино зрители. Паркер поставил “кадиллак” так, чтобы слева оставалось свободное место, и вытащил проволоку, используемую им вместо ключа зажигания. Он вышел из машины и открыл капот. Постоял минуту, разглядывая мотор, затем принялся за работу. Было двадцать минут восьмого.

Генди и Менло появились точно по расписанию, без десяти минут восемь. Они поставили машину рядом с “кадиллаком” и вышли. Паркер как раз заканчивал. Он закрыл капот и сказал:

— Все готово.

— Еще раз... — проговорил Менло, глядя с недоверием на “кадиллак”, — могу еще раз вас заверить лично. Знаю теперь — в этой сфере деятельности вы профессионалы. Мысль ехать на грабеж в только что украденном автомобиле никогда не пришла бы мне в голову. А если бы и возникла, то привела меня в такой ужас, что я сразу бы от нее отказался.

— В ближайшие два часа эту машину разыскивать не будут, а к тому времени мы все сделаем, — объяснил Генди.

— Я безусловно доверяю вашему суждению, — заверил его Менло. — Я видел вас в действии против тех бедолаг, что дала мне Организация. Совершенно в вас уверен.

— Это хорошо. Залезайте в машину, — приказал Паркер.

— Безусловно.

Менло сел позади, а Паркер и Генди впереди. Рядом с рулем свисал целый набор проводов, заканчивающихся маленькой деталью с кнопкой. Это был новый ключ зажигания. Паркер попробовал его, тот работал замечательно. Паркер вывел “кадиллак” со стоянки и медленно повел к Висконсин-авеню.

Когда они подъехали, как и ожидалось, дом Кейпора был погружен в темноту. Паркер повернул руль, и “кадиллак” покатил по ведущей к дому дорожке, скрипя шинами по гравию. Паркер объехал вокруг дома и остановил машину возле гаража, укрытого домом от взглядов с улицы.

Было восемь тридцать. Все шло точно по графику.

Позади дома имелись две входные двери. Они выбрали ту, которая, по описанию Клары, вела на кухню. За дверь, как непревзойденный мастер, взялся Генди. И она открылась почти сразу. Они вошли. Паркер включил ручной фонарик с узким лучом. От Клары через Менло они теперь отлично знали расположение комнат в доме. Паркер спросил спокойно:

— Хорошо, Менло, какая комната нам нужна?

— Сначала возьмем вашу статуэтку, — ответил Менло. — Хотелось бы на нее взглянуть. Увы, этого требует романтическая часть моей натуры.

Паркер пожал плечами. Это не имело значения. Он пересек кухню и открыл ведущую в глубину дома дверь, которая выводила к задней лестнице и помещению для слуг.

Лестница заканчивалась квадратной комнатой со стоявшим у одной из стен большим столом. В противоположной стене имелся ведущий в холл проем без двери в форме латинской буквы “U”. Паркер открыл третью дверь налево. Смело включил свет, потому что окна комнаты выходили во двор дома.

Длинная и узкая комната с темно-красными обоями и приглушенным освещением лампами дневного света, расположенными в верхней части стен, была покрыта сплошным роскошным ковром зеленого цвета.

Комната напоминала музей. В стеклянных витринах на зеленом бархате лежали монеты. На квадратных подставках разной высоты располагались статуэтки различных стилей и эпох. Из алебастра, бронзы, папье-маше, штукатурки, дерева. Ни одна из них не превышала высотой трех футов. На стенах висели мечи редкой работы, а высокий и узкий книжный шкаф со стеклянными дверцами, стоявший в конце комнаты, наполовину заполнен имевшими древний вид томами. Большинство — толстые и тяжелые, в кожаных переплетах.

— Все это дерьмо, — сказал Менло с некоторой долей презрения в голосе. — Кейпор совершенно неразборчив в художественных пристрастиях. Он покупает, потому что каждый экспонат здесь годится только для продажи, а не потому, что добавляет вдохновения эстетическому восприятию.

Посмотрите на эту гадость. Какое смешение стилей и периодов! Что бы Кейпор сделал со ста тысячами долларов, позволь только их оставить ему! Он целый дом наполнил бы такими кошмарными вещами, как эти. Такая безвкусица не заслуживает ста тысяч долларов!

Он, хмурясь, прошел в глубину комнаты. — Правда, есть кое-что и стоящее, — продолжал он. — Немного. Совсем немного. Вот там Гарднер, один из лучших современных художников. Но в подобном окружении как может раскрыться его подлинная ценность?! А-а... Вот и ваш Плакальщик.

Он стоял в углу возле книжного шкафа на низкой подставке, почти скрытый от взоров. Белый, небольшой, одинокий, согбенный от горя. Отвернувшийся от зрителей. Молодой монах с нежным лицом, откинутый капюшон раскрывал золотые волосы. Руки изящные, с длинными пальцами. Из-под грубой белой рясы чуть виднеется правая нога. Большие и полные печали глаза уставились в пол. Согнутая левая рука тыльной стороной ладони подпирает щеку и прикрывает лицо. Вытянутые пальцы правой руки обхватывают левый локоть и предплечье. Широкий рукав спадал с левого предплечья, открывая тонкое и изящное запястье. Все тело изогнуто влево и слегка наклонено вперед. Он выглядел так, словно горе сразу его состарило, будто он оплакивал все достойное в мире, ушедшее в небытие во все прошлые времена.

— Понимаю, — произнес мечтательно Менло, глядя на Плакальщика. Осторожно протянув руку, он взял статуэтку и внимательно рассматривал ее с разных сторон. — Я понимаю страсть вашего мистера Харроу. Да, я понимаю.

— Теперь деньги, — напомнил Паркер. Для него эта статуэтка представляла всего лишь шестнадцать дюймов штукатурки, за доставку которых ему уже полностью уплачено.

— Да-да. Совершенно верно. Точно. — Обычная улыбка Менло вновь появилась на лице. Он передал статуэтку Паркеру. — Как вы так замечательно выразились, теперь деньги...

Он повернулся, разглядывая комнату и бормоча про себя:

— Аполлон... Аполлон... — Затем щелкнул пальцами. — А-а... там.

Он двинулся мимо статуэток, ловко лавируя между ними, и остановился у статуэтки — серая фигура сидевшего на пне молодого человека.

Паркер и Генди последовали за ним. Генди держал в руках чемодан. Толстыми пальцами Менло потрепал статуэтку по плечу и счастливо улыбнулся Паркеру:

— Видите? Самое замечательное изобретение. В вашем языке, полагаю, есть особое выражение для этого. Не видно леса за деревьями. В нашем случае из-за леса не видно дерева.

— Здесь, в статуэтке? — спросил Паркер.

— Совершенно верно. Смотрите. — Менло положил руки на голову статуэтки и повернул. Раздался скрип, и голова оказалась в его руках. — Полая, — оказал он. — Молодой Аполлон. Пень, на котором он сидит, набит деньгами. — Он просунул руку внутрь и вытащил пачку зеленых купюр. — Видите?

— Ладно, давайте их упакуем, — поторопил Паркер.

Генди открыл чемодан. Менло горсть за горстью доставал купюры, а Паркер и Генди запихивали их в чемодан. Все купюры были старыми. Сотенные. Полусотенные. Двадцатники. Горсть за горстью. Постепенно все перекочевали в чемодан. Они не делали попытки пересчитать деньги. Просто быстро и молча пихали ассигнации в чемодан.

Когда чемодан наполнился, что-то из ассигнаций еще оставалось.

— Итак, я ошибся в расчетах. — Менло с улыбкой глядел на две пачки купюр в руках. — Кто бы подумал, что такая маленькая статуэтка будет содержать, в себе так много.

Он набил купюрами карманы. Внезапно его правая рука выскочила из кармана с пистолетом “стандарт” 22-го калибра с двумя стволами. Оружие довольно слабое, но на близком расстоянии действует так же хорошо, как и любая другая модель.

Улыбка Менло стала широкой и добродушной.

— Теперь, мои дорогие профессионалы, — проговорил он, — я в высшей степени опасаюсь, что нам придется расстаться. Вы мне на самом деле замечательно помогли, и мне бы хотелось по крайней мере тем же отплатить вам, сохранив ваши жизни... Но однажды вы уже продемонстрировали свою способность находить жертвы. Потому мне придется предпочесть иной выход, чтобы не проводить остаток своей жизни, постоянно озираясь и оглядываясь через плечо. Надеюсь, вы понимаете?

Паркер и Генди одновременно кинулись в противоположные стороны. Но и Менло в своем деле тоже был профессионалом. Его лицо напряглось. Он дважды выстрелил и оба раза попал. Генди отбросило и ударило о стену. Бесформенной массой он рухнул на пол. Паркер, размахивая руками, отшатнулся назад, роняя статуи в своем падении на подставку.

Менло мгновение подождал. Оба тела лежали неподвижно. Его пистолет был пуст. Он забрал чемодан и статуэтку, поторопившись из комнаты. Круглый ловкий толстяк в черном костюме. Одной короткой рукой держал чемодан, а под мышку другой была засунута маленькая белая статуэтка.

Последнее, что он сделал перед уходом, — выключил в комнате свет.