Где живут призраки?

Вы скажете – в древних чёрных замках на вершинах скалистых гор, где никто не живёт, и стены давно обрушились под гнетом времени. Или – на дне болотной топи в гуще леса, которая бьёт в нос ядовитыми испарениями. И будете правы. В подлунном мире много призраков; у каждого своё место вечного заточения. Но каждый, кто взглянул одним глазком на зыбкую спиральную лестницу, вьющуюся широкими витками, понял бы: это место достойно носить звание обиталища духов. Злых духов.

Круглая конструкция, похожая на каркас немыслимой башни, незаметно кренится в сторону, но в сумраке, который царит здесь, этого не увидеть. Даже если было бы светло, то разъедающий кожу туман не дал бы ничего увидеть. Туман и полутьма многое прячут за собой: багровые струи крови на ступеньках, словно здесь кому-то перерезали горло; клетки со склизлым, шевелящихся содержимым, которые выступают из стальных планок; висящие над бездной человеческие тела с переломанной шеей. На этот раз повешенных не один и не два, а целый ансамбль. Среди них встречаются новорождённые дети, скрючившиеся в позе, в которой родились. Туман милосердно скрывает их… но он не может помешать звукам, которые доносятся из-за бледной пелены. По большей части это бормочущий шёпот, как молитва примерного прихожанина в церкви. Но иногда (и «иногда» становится всё чаще по мере того, как спускаешься вниз) сквозь морозный воздух прорываются крики. Душераздирающие крики боли, от которых стынет кровь. Но крови и без того холодно: температура в этом страшном месте едва ли выше тридцати градусов.

Пробиваясь через ватные струпья тумана, по лестнице идут два человека. Мужчина и женщина. Он держит её за руку; ничего не говоря, они сосредоточенно вышагивают вперёд, стараясь не поскользнуться на обледеневших ступеньках. Они устали; глаза потухли, и в зрачках только одна мечта: поскорее добраться до двери, которая выведет их отсюда. А ещё им страшно. Мужчина старается не подать виду – когда очередные вопли сотрясают конструкцию, он только плотнее сжимает губы. Девушка в изорванном вечернем платье реагирует на крики живее, пугливо озираясь по сторонам и шевеля губами. Они идут… Ещё один круг из неисчерпаемого множества.

Секунда, минута, час. Никто не знает, как здесь течёт время; но всё когда-то кончается, и они достигают нижней площадки. Понимают это, когда вместо ступенек под ногами появляется гладкая поверхность. Мужчина что-то говорит девушке: что-то необязательное, но несомненно ободряющее. Она улыбается в ответ, но на самом деле ей далеко до веселья. Её гнетут плохие предчувствия. Переживания эти только для неё, нужно держать их внутри… но, Боже мой, думает она, как это страшно.

Она подходит к бетонной стене и на мгновение замирает перед тем, как поднести к ней ладонь. Нет, больно не будет, никогда не бывало… но она чувствует, что с каждым разом с нею что-то происходит. Необычное гудение, которое раньше жило только в покалеченной руке, медленно перебирается на ключицу и шею. Она боялась, что это заражение крови, но цвет кожи не меняется, да и ощущения не похожи на гангрену. И вот сейчас, когда девушка стоит перед стеной, на неё находит безотчётное понимание: что бы с ней ни происходило, это из-за того, что она касается проклятого знака. Но она должна это сделать, и она делает это. Прикладывает руку на холодную гладь. На стене тотчас вспыхивает алый цветок. Взгляд девушки туманится; мужчина в бессильной ярости сцепляет зубы, видя, как цифры на её спине полыхают тёмно-красным огнём. Он ничего не может сделать. Никогда не мог.

На стене появляется дверь. Они без лишних слов входят в неё, спасаясь от мороза. За дверью – тесное круглое помещение с серыми стенами. В центре стоит странная кабина (тоже круглая), рассчитанная явно на одного человека. Раздвижные двери дружелюбно распахнуты. Мужчина и женщина разглядывают кабину с полминуты, прежде чем догадываются, что это лифт.

– Зайдём? – спрашивает он. Голос сиплый от холода. Она робко кивает: ей не нравятся тесные помещения. Гложет её и другой страх, не столь острый, но его зубки вонзаются в сердце гораздо глубже: у неё предчувствие чего-то плохого. Может быть, с ними обоими, может быть, с ней. Она не может просто отмахнуться от зловещего чувства, потому что в последние дни привыкла доверять интуиции. Она боится. И с этой боязнью делает шаг в кабину вслед за мужчиной.

Внутри кабины нет ничего, даже крохотной кнопки. Им остаётся только ждать, вплотную прижавшись друг к другу. Она чувствует его тепло, он – её. После лютого мороза, в котором они только что побывали, это особенно приятно. В какой-то момент она ловит его пристальный взгляд на своём лице. Он тут же смущается, делает вид, что рассматривает заднюю стену.

– Может быть… – неуверенно начинает он, но тут двери стремительно закрываются и кабина летит вниз, вырывая опору у них из-под ног.