На лестнице за чёрным выходом крики продолжались. Теперь из общей сводящей с ума какофонии выделились бешеный лай и мяуканье. Питомцы из лавки Стива Гарланда продолжали бесноваться, запертые внутри. От этого звука у Генри вставал комок в горле. Но сейчас нужно было заботиться об Айлин, а не о себе: ей снова стало плохо, когда она увидела лестничные пролёты, которые словно окунули в исполинский чан с кровью.

Кровь была живая. Не засохшая бурыми струями, как в тот раз, а свежая, отдающая пряно-солоноватым запахом. Когда с шеи за шиворот скатилось что-то тёплое, Генри понял, что жидкость капает с верхних пролётов. Остервенело оттираясь, он оглянулся на Айлин. Как ни странно, девушка выглядела спокойной; лишь сжала губы до бескровия, и на пальцах, держащих трубу, синими реками выступили вены.

– Айлин, сможешь идти?

Она быстро кивнула, словно боясь, что её вырвет, если она откроет рот.

– Закрой глаза, – предложил Генри. – Я поведу тебя.

Она не стала возражать. Генри взял Айлин под локоть (за кисть не мог – несмотря на потрясение, расставаться с трубой она не собиралась) и сделал первый шаг. Ступал очень осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрых от крови ступеньках. Капли стали срываться обильнее, застревая в волосах и с омерзительной теплотой лаская щёку; сначала Генри и Айлин смахивали их, потом перестали обращать внимание. Когда они приблизились к двери, над которой висела залитая кровью вывеска (СТ… ЛАНД, ВСЁ Д… МЦЕВ, смог прочитать Генри), оба уже выглядели так, словно только что приняли ритуальную ванну в лучших традициях сатанистов.

Айлин открыла глаза, с недоумением взглянула на закрытую дверь и вывеску. Гам животных не стихал. Мяуканья стали громче. Под дверью магазина, сверкая медью, лежала плеяда автоматных гильз.

– Может быть, сейчас придётся пустить в ход трубы, – сообщил Генри подчёркнуто равнодушно. – Держись за моей спиной, я буду первым. Если промахнусь по этим тварям… помоги мне, хорошо?

Айлин опять кивнула. Генри уже счёл все подготовки завершёнными, когда она внезапно спросила:

– Генри, какой это этаж? Сколько осталось?

– Не знаю, – он растерялся. – Четвёртый… может, третий.

– Да, – сказала она. – Я готова, Генри.

Генри взялся за влажную ручку двери (она была вся в крови, но он не заметил) и потянул. Боялся, что внутри окажется та же непроглядная темнота, что и в прошлый раз, но судьба сделала подарок. Лампы гудели, разбрасывая снопы яркого белого света. Первое, за что ухватился взгляд – чёрный шест стойки-вешалки, лежащий поперёк входа. Когда-то он стал его спасением. Из-под шеста на зелёном линолеуме тянулись багровые потёки. Дальше лежала большая двусторонняя витрина – явно самодельная. Консервные банки и пакетики с сухим кормом разлетелись по всему помещению.

Магазин был пуст. Кошки ревели над ухом, пиликая на нервах, и лай собак взрывался исступлённой злостью – тем не менее, внутри никого не было. Только жестокий и бессмысленный разгром. Стёкла витрин разлетелись на мельчайшие куски. Ящики столов вывернуты, бумаги лежат на полу, изорванные и окровавленные. Проволочные клетки, в которых должны сидеть животные, открыты настежь. В довершение картины Генри увидел на стене скопление вмятин от пуль.

Гильзы у входа, вспомнил он. Автоматные гильзы…

Едва он подумал, окружающее ажитато вдруг нарушилось резким трескучим звуком, словно взрываются хлопушки – не один, не два, а целая пачка. Животные на долю секунды изумлённо умолкли, и на какое-то время автоматная очередь обрела единоличную власть над изувеченной лавкой Стива Гарланда. Но потом снова раздался взрыв животного оркестра – двумя октавами выше, панический и агонизирующий. Кашли автомата затерялись в этой мощной волне, забивающей уши. Генри поймал себя на том, что прижимает ладони к ушам и кричит. Айлин делала то же самое – но с больной рукой она могла закрыть только ухо, и продолжала подвергаться этой немыслимой пытке.

– Пойдём! – закричал Генри, хватая её за руку. Едва ли она его не услышала, но слова не требовались. Они побежали к чёрному выходу, отсчитывая шаги. Отчаянный визг убиваемых животных редел по мере того, как автомат выплёвывал новые смертоносные очереди; когда в лавке стало тише, Генри различил за всем этим смех, прокатывающийся приглушённым эхом.

Смех убийцы.

Уолтер Салливан с наслаждением разрядил очередную обойму, проходясь огненным шквалом по клеткам, в которых оставались живые звери. Эта обойма стала последней. Рыжую кошку, неистово царапающую прутья клетки, отбросило к задней стенке, где она замерла, выпучив водянистые глаза. Напоследок линия огня коснулась беспокойно чирикающей жёлтой канарейки, превращая её голову в кровавое месиво. Больше животных не осталось; в магазине Стива Гарланда воцарилась столь непривычная здесь тишина, которую портили только всхлипывания самого хозяина, забившегося в угол за прилавком.

Перестав смеяться, Уолтер спокойно перезарядил автомат и подошёл к прилавку. Стив Гарланд, щуплый мужчина с мясистыми красными щеками, поднял трясущиеся руки, пытаясь защититься от надвигающегося безумца. Совок для кормления животных выскользнул из руки и со звоном упал на линолеум.

«Тот самый совок, которым он меня тогда бил, – подумал Уолтер, впрочем, без особой злобы. – Я просто случайно задел клетку, и она упала на пол. Кто знал, что эти чёртовы животные так взбесятся».

– Не надо, – пролепетал Гарланд, не сводя глаз от чёрного дула, с любопытством уставившегося на него. – Пожалуйста…

На улице кто-то истерически закричал: «Выстрелы! Это были настоящие выстрелы, я вам говорю!». Времени оставалось мало. Уолтер вдавил курок кончиком пальца и не отпускал, пока последний патрон не вылетел и не вонзился в уже мёртвое тело. Отшвырнув прочь автомат, он присел у трупа и перевернул его на живот. Руки тотчас испачкались в крови до запястья; не впервой. Достав из кармана нож, он стал с силой водить по спине Гарланда сквозь рубашку (толстая фланелевая, она оказывала сильное сопротивление), выводя корявые цифры. Много времени это не заняло. На следующую процедуру требовалось гораздо больше времени. Иной бы не управился и за полчаса, но Уолтер недаром в своё время проедал стипендию в медицинском институте. Не прошло пяти минут, как он закончил действо, и сердце очередного грешника перекочевало в синий пластиковый пакет.

В дверь постучали. Уолтер запер её изнутри, когда заходил, так что знал, что в следующие пять минут сюда никто не войдёт. Но он всё равно заторопился. Скомкав пакет и запихнув себе в карман, он быстрыми шагами пошёл к чёрному выходу. У двери нажал на выключатель и задержался на секунду, любуясь тишиной и темнотой, которые накрыли магазин. Не тот прежний галдёж, который не прекращался ни на секунду. Совсем другое дело…

– Мистер Гарланд? С вами всё в порядке? Откройте дверь!

«Не откроет», – рассеянно подумал Уолтер и вышел из магазина. Лестница вела вниз; он стал неспешно спускаться, на ходу надевая вязаные чёрные перчатки. Так кровь никто не заметит; он сможет добраться до места своей работы. Старикан Альберт наверняка уже пришёл… Уолтер подумал – раз уж всё идёт так благосклонно, то почему бы заодно сегодня не извлечь пятое сердце. Пять из десяти – как раз середина ритуала… а там уже ничто не будет страшно.