– Значит, он умер? – Айлин не стала скрывать своей радости; после того, что поведал Джозеф, она не смогла бы ночью сомкнуть глаза, зная, что такие выродки бродят где-то рядом на свободе. – Салливан умер?.. Зачем тогда тебе расследовать это дело?
Джозеф рассмеялся, но она не услышала в его смехе задорно-беззаботных ноток, как в лучшие времена:
– Эй, всё не так просто. Дальше начинается самое интересное. Я бы сказал, то, без чего у меня не было бы никакого расследования.
– Да? – Айлин не была уверена, что хочет это слышать, но Джозеф сегодня был сам не свой: из него так и сочилось странное возбуждение, и вставить хоть слово представлялось ересью.
– Смотри, – Джозеф выхватил из кипы бумаг один листок, даже не глядя; наверное, так ловко обращаться с большим ворохом могли лишь журналисты. – Как я тебе уже сказал, к тому моменту, когда Салливан всадил себе в горло заточенную ложку, он успел убить десять человек. Вот, читай…
Она прочитала имена, небрежно написанные столбиком, стараясь не вспоминать лишний раз, что каждое имя, в сущности, было человеком. Человеком, который мёртв по воле безумца.
01121. Джим Стоун, священник
02121. Бобби Рендольф, школьник
03121. Шон Мартин, школьник
04121. Стив Гарланд, владелец магазина
05121. Рик Альберт, владелец магазина
06121. Джордж Ростен, священник
07121. Билли Локейн, школьник
08121. Мириам Локейн, школьник
09121. Уильям Грегори, часовщик
10121. Эрик Уолш, бармен
– Эти номера он вырезал на теле жертв? – Айлин знала, что да, Джозеф упоминал об этом. Но Джозеф буквально изнывал от нетерпения, ожидая, что она скажет. И вот она сказала – первое, что пришло в голову.
– Именно! – он прямо-таки засиял, будто она произнесла что-то исключительно важное. Айлин впервые посетила искорка тревожной мысли: Он не в себе. С Джозефом что-то не так. Не давая ей времени развить эту мысль, Джозеф выхватил у неё листок и указал трясущимся пальцем на нижнее имя:
– Видишь номер? Десятая жертва. Десятая из двадцати одного. Салливан ставил себе целью убить именно двадцать один человек – нехило, не правда ли?.. Как раз после того, как полиция расшифровала эти числа, делу и была дана первая степень важности: стало ясно, что парень замахнулся по-крупному.
– Конечно, – кивнула Айлин, живо вообразив себе ужас следователя в тот момент, когда он понял скрытый смысл кровавых надписей. Кто бы смог после такого откровения остаться спокойным.
– А теперь, – Джозеф заговорщицки улыбнулся ей, ни дать ни взять шоумен из какой-нибудь вечерней телепередачи, – а теперь, дорогая Айлин, давай угадай, что нацарапал на своей ноге Салливан, прежде чем порвать с миром?..
… и главный приз, поездка в Гавайи на двоих, будет твоим!
– Три единицы-двадцать один? – неуверенно предположила она. Джозеф с трудом удерживался от того, чтобы расцеловать её, по крайней мере, вид у него был такой:
– Вот именно! Одиннадцатой жертвой Уолтера Салливана стал
(барабанная дробь, подумала Айлин без всякого веселья)
сам Уолтер Салливан!
– Но ведь в этом нет никакого смысла, – возразила она; впрочем, это не помешало ей испытать мгновенное дуновение ужаса. – Убивая себя, он должен был понимать, что это конец. И ему никогда не добраться до двадцати одного.
– В полиции тоже решили, что он окончательно спятил, – Джозеф согласно закивал. – Тем более что когда его задержали во время убийства Мириам и Билли Локейнов… это были маленькие дети, брат и сестра… в-общем, он несколько ночей не давал спать заключённым в соседних камерах. Кричал, как резаный, и бился головой о дверь.
– Господи, – Айлин содрогнулась. Зачем она вообще стоит здесь и слушает эту отвратительную историю?
– Погоди-ка, у меня была заметка, – Джозеф снова открыл папку и вытащил пожелтевшую газетную вырезку. – Вот что написали об этом в местной газете. Мне кажется, негусто для такого дела, но в маленьких городах власти любят скрывать подобные вещи…
Айлин пришлось пробежаться взглядом по статейке. Она и вправду оказалась короткой донельзя:
Полиция сообщает, что Уолтер Салливан, арестованный 18-го числа этого месяца за зверское убийство Билли и Мириам Локейнов, сегодня, утром 22-го, совершил самоубийство в своей камере.
По свидетельствам полиции, Уолтер повредил столовой ложкой сонную артерию на шее. Когда охрана обнаружила его, он был уже мёртв от потери крови. Ложка вошла в рану на два дюйма. Одноклассник Уолтера из Плезант Ривера, где он жил, высказался: «Я не думал, что он способен убить детей. Но за несколько дней до ареста я встречал его, и он вёл себя довольно странно. Болтал всякую чушь вроде того, что какой-то красный дьявол идёт за ним и хочет его покарать». Также одноклассник добавил: «Теперь я полагаю, что он был сумасшедший».
– Джозеф, всё это, конечно, очень интересно, но…
– Да-да, конечно, – Джозеф вырвал газетную вырезку у неё из рук – лишь затем, чтобы заменить другим, выглядящим чуть новее, зато с жирными следами пальцев на краю. – А теперь взгляни на это, Айлин. Пожалуйста. Это и есть то, что я расследую уже которую неделю.
Прежде чем изучить бумагу, Айлин посмотрела на Джозефа, который продолжал цепляться за обрывок газеты, как за какую-то драгоценность. Надеялась на ответный взгляд, но напрасно – проклятая газета крепко держала его глаза на себе, словно магнит. Айлин окончательно убедилась, что вся эта сцена – не экстравагантный способ Джозефа привлечь её внимание к своей персоне. Она знала, что журналист испытывает к ней определённые симпатии, однако как далеко они простираются, могла только гадать. Но сегодня был не тот случай. Джозефа в самом деле заботило только расследование. Только этот мёртвый маньяк да его бедные жертвы.
Неслышно вздохнув, она прочитала статью. Даже короче, чем прежняя. Газета датировалась прошлым годом, в ней сообщалось о смерти шестнадцатилетнего ученика средней школы Питера Уоллса, тело которого нашли на крыше эшфилдского отеля. Питер во всеуслышанье заявил («будучи в состоянии наркотического опьянения», уточнялось в статье), что видит на крыше Бога, и полез наверх по пожарной лестнице. Друзья ждали его полчаса, час, потом не выдержали и поднялись следом. Бога они не увидели, зато нашли…
– Как… – Айлин растерянно взглянула на Джозефа. – Как такое может быть?
Он вскинул брови:
– Сумасшедший подражатель?
– Да, конечно, – у неё отлегло от сердца. Подражатель. Иногда такое бывает, Айлин даже видела пару фильмов с таким сюжетом. Безумцы настолько проникаются подвигами более великих собратьев, что начинают действовать подобно им. Как это ни мерзко, всё-таки гораздо лучше того, что пришло в голову в первое мгновение.
– Они его поймали? – спросила она. Джозеф пожал плечами:
– Увы. После Питера Уоллса, номера 12121, неизвестный маньяк успел убить ещё двух – соответственно пронумеровал их тринадцатым и четырнадцатым номерами. Затем настало затишье.
– Значит, он на свободе, – спокойно отметила Айлин. Сегодня ночью, ложась спать, она дважды проверит замок на входной двери и закроет шторы так плотно, чтобы через них не пробивалось ни единого лучика света. Глупый страх улетучится через неделю – но даже потом время от времени она будет беспокойно прислушиваться к гулким звукам шагов в коридоре.
– Вот о человеке, который стоит за «вторым раундом» дела, я и пытаюсь что-нибудь выяснить, – Джозеф выпрямился, не глядя засунул все бумаги в папку. – У меня есть некоторый опыт в расследовании серийных убийств… Три года назад мы на пару с коллегой занимались подобным. Правда, дело было в Мэне, и мы так ничего и не добились, но почему-то мне кажется, что здесь я могу достичь большего успеха.
– Надеюсь, вам это удастся, – искренне сказала Айлин.
– Дело даже не столько в убийствах, – Джозеф понизил голос. – Смею полагать, мне удалось выяснить об Уолтере Салливане нечто, о чём не имела понятия даже полиция…
Айлин приготовилась слушать, скорбно полагая, что меньше чем через час ей не уйти. Но тут произошло нечто удивительное: Джозеф замолчал. Открыл рот, чтобы поделиться очередной потрясающей тайной, и закрыл, не сказав ни слова. Разгорячённость затуманилась и вдруг пропала, как оседают старые мешки, когда из них выбивают пыль. Он отвёл глаза от своей папки, наконец-то посмотрев на её лицо. И улыбнулся – характерной жестковатой, но приятной улыбкой, несказанно обрадовавшей Айлин:
– Кажется, я вас задерживаю. То есть не кажется, а точно.
– Да что вы, Джозеф… – Айлин сама удивилась, насколько слабо и искусственно прозвучал протест.
– В любом случае, мне пора, – он посмотрел на часы на запястье. – Придётся бежать сломя голову. Надеюсь, вы никуда не опоздали?
– Нет. Как раз шла домой… ничего страшного. А вы на работу?
– Вечерняя смена слаще всего, – продекламировал Джозеф, спускаясь по лестнице. – До встречи, Айлин. Да, и спокойной ночи.
– Вам тоже, Джозеф, – у Айлин было ощущение, что её выбросили на ходу из движущегося на полной скорости автомобиля и умчались дальше. Впрочем, она у неё в мыслях не было жалеть о незавершённом рассказе.
Уже спустившись на этаж ниже и скрывшись за лестничным пролётом, Джозеф вдруг громко сказал:
– Это очень интересное дело, Айлин. Очень.
Айлин, направившаяся было к своей квартире, остановилась. Была в нелепой уверенности, что Джозеф вернётся, перепрыгивая через ступеньки, размахивая очередной газетой, и заставит её выслушать конец этой кровавой истории. Но он продолжал идти вниз, и, поворачивая ключ у двери, Айлин услышала, как внизу хлопнула дверь.