У берега была маленькая площадка, специально оборудованная, чтобы туристы могли полюбоваться озером. Генри за свой визит в Сайлент Хилл не побывал здесь – ему больше нравилось наслаждаться видом озера в одиночестве, нежели в шумной толпе, жующей гамбургеры. Сейчас, понятное дело, на площадке не было ни души. Забористая ограда накренилась, угрожая свалиться в воду. Но табличка с надписью стояла ещё вполне крепко: слова «ОЗЕРО ТОЛУКА» на фоне воды, затянутой дымкой тумана. Само озеро этой ночью меньше всего было похоже на изображение на табличке. Тумана не было в помине – если бы не темнота, зоркий глаз смог бы увидеть противоположный берег. Луна висела в стороне, протягивая по волнам багряный мостик, прерываемый серебристыми бликами. Волны были ещё заметны у берега, но шагах в двадцати – тридцати поверхность уже выглядела невозмутимо-спокойной. Генри задался вопросом, глубоко ли здесь. Посмотрел на белую пену, собравшуюся у берега, и пришёл к выводу, что купаться, пожалуй, не стоит.

– Красиво… – Айлин втянула солёный запах озера и обколотилась о табличку. – Озеро Толука – значит, мы в Сайлент Хилле?

– Скорее всего, – отозвался Генри, удивлённый совпадением. – Ты бывала в этом городе?

– Пару раз. Обожаю парки аттракционов. А здесь – один из лучших на восточном побережье. У меня дома даже сувенирчик есть от этого парка, кролик Робби – весёлая мордашка.

Воспоминания о лучших днях грели душу. Когда она была в Сайлент Хилле в последний раз? Айлин попыталась вспомнить. Кажется, года три назад, а то и четыре. Город ветшал, и людей было не так много, как прежде, но Айлин тихое поселение всё равно нравилось. Не только парком аттракционов и прекрасными пейзажами с примесью светлой тоски, но и тем, что в какой-то мере Сайлент Хилл был похож на её собственный родной город. Не Эшфилд с шумными серыми улицами, хоть она и приехала сюда совсем маленькой и могла считать себя стопроцентно «здешней». Её настоящее родовое гнёздышко находилось в Вирджинии, в крохотном домике, где ставили свечи на тортах и дарили шоколадных зверьков, которых она так любила.

Сайлент Хилл. Кто знал, что она вернётся в этот городок таким образом. Да и вернулась ли она? Генри утверждал, что всё происходящее не сон… но Айлин знала, что это и не реальность. Это было… просто что-то другое.

Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть вперёд, немного выше волн.

– Генри, огней города не видно.

Он молча кивнул, оглядев противоположный берег. Тьма по ту сторону воды была пустой, хотя они должны были видеть сотни огоньков, сливающихся в потрясающую панораму. Ветер не приносил случайные обрывки городских звуков, скажем, рокот машин – лишь пронзительные, неумолкающие крики чаек.

– Куда пойдём дальше? – спросила Айлин. – Ты ведь был здесь во сне?

– Да, – ответил Генри. – На эту площадку не попадал. Кажется, бродил милей южнее… Там должен быть детский приют, но, по правде говоря, мне не хочется туда возвращаться. Попробуем пока идти вдоль берега, а там что-нибудь видно будет.

– Ты так думаешь? – Айлин явно сомневалась.

– Если у тебя есть другой план…

– Какой там план, – отмахнулась она. – Но мне кажется, что лучше искать дверь со знаком внутри помещения, а не на берегу.

– Может, нам удастся вырваться отсюда и без двери, – сказал Генри. – Здесь всё-таки открытая местность…

Айлин посмотрела на лицо Таунсенда с изумлением. Неужели он не понимает, после всего произошедшего, что эти двери, и только они, могут спасти их из плена каждого из этих маленьких мирков? Лес, конечно, был больше, чем госпиталь и метро, и свежий воздух приятно щекотал ноздри… но буквально на каждом шагу можно было заметить, что всё это – душистые кроны, бескрайняя озерная гладь, полная луна на небосводе – не более чем красивое обрамление для очередной темницы. Не то чтобы что-то выглядело искусственным или вычурным… всё так, как надо, но не так. Может, тени слишком блеклые? Или не те формы листьев на ветвях? Сходу назвать было нельзя, но неправильность проглядывала везде, и Айлин была уверена, что Генри это тоже знает. Так почему…

Просто я знаю, что нас там ждёт, вот почему. Генри отвёл глаза на потрепанную табличку с видом на озеро. Он видел достаточно, чтобы понять, какая участь ждёт жертв человека в синем плаще. И ему не хотелось, отчаянно не хотелось столкнуться с ещё одним старым знакомым. Тем самым, который рассказал ему о камне Накихона и культе Сайлент Хилла.

Я… я з-знаю! Т-третье Пришествие… Что-то случится, да!

Нельзя. Ни в коем случае. Если он сколько-либо дорожит Айлин, то они не должны подходить к «Дому Желаний» на пушечный выстрел.

Но дверь…

Неизвестно, к чему пришёл бы Генри в результате мучительных дум, если бы Айлин вдруг не схватила его за руку. Взгляд скользнул мимо плеч на дальний угол площадки.

– Что… – Генри не стал договаривать; Айлин нетерпеливо мотнула головой, и он обернулся. Там не было ничего примечательного, кроме какой-то небольшой бронзовой скульптуры на постаменте, установленной явно для того, чтобы занять место. И в тени постамента притаился наблюдатель. Прятался не то чтобы очень хорошо… но достаточно, чтобы Генри и Айлин не подозревали о его присутствии минут пять.

Увидев, что его раскрыли, мальчик не убежал, не вышел из укрытия, а остался там, где стоял, положив пухлые ладоши на постамент, с интересом следя за реакцией взрослых. Его забавляло замешательство на их лицах. Он-то думал, что все взрослые знают, как поступить в любой ситуации.

– Это он, – шепнула Айлин. – Тот мальчик… я поговорю…

– Нет, – Генри тоже говорил шёпотом, но вложил в эти слова всю убедительность, на которую был способен. – С ним лучше говорить мне.

– Я…

– Он опасен, Айлин. Он стоял рядом, когда убивали людей. Он… – не договорив, Генри двинулся вперёд; боялся, что мальчик снова пустится бежать, как в тот раз, когда он был с Джаспером. По опыту знал, что пытаться его догнать – мёртвый номер.

Парень следил за ним, то и дело бросая взгляды на Айлин. Генри показалось, что когда он смотрел на неё, лёд в чёрных глазах чуть подтаивал.

– Тебя зовут Уолтер Салливан?

Мальчик сдвинулся влево, словно не желая, чтобы Генри его видел. Руки всё ещё сжимали постамент скульптуры – как оказалось, у бронзового образа была выбита голова.

– Меня так называют, – сказал мальчик. – Но это не моё настоящее имя.

Голос у мальчика был совсем обычный, детский и звонкий – правда, с неуловимой хрипотцой, словно он простудил горло. Генри и не ждал, что он заговорит. До сих пор мальчик предпочитал отмалчиваться. Он даже начинал думать, что ребёнок глухонемой. Ответ оказался для него неожиданностью.

Позже Генри думал, что немалую роль в красноречии мальчугана в полосатой водолазке сыграло присутствие Айлин. Если бы мальчик не видел её, вряд ли он и здесь добился бы хоть слова.

– Н-ну… – казалось бы, у него была сотня вопросов, но все они шумной вереницей вылетели из головы, образовав пустошь. – А как насчёт папы и мамы? У тебя они есть?

– Да, – увидев, что Генри обходит постамент, мальчик опять юркнул за тень скульптуры. – Но я никогда не видел их. Они ушли из дома в Южном Эшфилде после того, как я родился. – Он вдруг засиял светлой, удивительно беззаботной улыбкой, на которую способны только дети. – Но я скоро снова буду с мамой.

– А ты знаешь, где она?

Улыбка мальчика, столь странно смотревшаяся на его вечно хмуром лице, исчезла, когда Генри задал этот вопрос.

– Да, конечно, – он кивнул; в тени копна тёмно-каштановых волос казалась чёрной. – Мама ждёт меня там, где я родился. Я думаю, она пока спит. Но я всё равно буду с ней. Так сказано в Писании.

– В Писании? – Генри вспомнил листы с белибердой в машине Джаспера.

– Они не хотят, чтобы я увидел маму, – сообщил мальчик не без самодовольства; вновь улыбка появилась на его устах, но другая… эта улыбка Генри не понравилась. – Но у них ничего не получится. Мама меня ждёт… Я должен идти.

Он вдруг отнял руки от скульптуры, к которому казался прилепленным, и отбежал назад, где площадка примыкала к лесу. Генри не рискнул ничего предпринять. Так что мальчик беспрепятственно добежал до опушки (которая, впрочем, находилась в двух шагах) и обернулся. Не на Генри, а на Айлин, которая как околдованная смотрела на мальчика.

– Привет, – сказала она, силясь улыбнуться.

– Привет, – мальчик кивнул. Хотел ещё что-то сказать, может, спросить у неё, всё ли с ней хорошо, но только шмыгнул носом и резво понёсся дальше. Через несколько секунд полосатая водолазка исчезла в синей мгле леса.

– О чём он говорил? – машинально спросил Генри. В голове прочно засели две вещи: что парня зовут Уолтер Салливан, как и маньяка, который поубивал массу народу, и что он жил в Южном Эшфилде. Читай – рядом с его домом. Странным образом последний факт беспокоил его больше первого.

– Он довольно милый, – сказала Айлин. Она всё ещё продолжала смотреть туда, куда ушёл мальчик. Генри неодобрительно качнул головой. Айлин не видела дьявольского спокойствия на этом невинном личике, когда рядом жарился на стуле Ричард Брейнтри.

Но, с другой стороны, мальчик спас ей жизнь.

– Ты его видел здесь раньше? – спросила она.

– Да, только в тот раз он не был настроен разговаривать. Увидел меня, и был таков.

Поняв, что ребёнок не вернётся, Айлин повернулась к озеру. Рука заныла опять; не тем странным гудением, напоминающим звук в мембране телефона, а обычной, вполне приземленной болью, смешанной с зудом. Она забарабанила пальцами по гипсу, стараясь прогнать неприятные ощущения. Хотя старалась делать это с видимой непринуждённостью, Генри, конечно же, всё понял. И напомнил себе, что встреча с маленьким дьяволёнком, конечно, была интересной, но идти вперёд тоже нужно.

Вот только… куда?

Будет видно на месте, решил Генри. Из обозревательной площадки вела только одна тропинка (помимо той, по которой они пришли). А когда она разветвится и им придётся выбирать между детским приютом и чем-нибудь ещё…

Вот пока они не доберутся до развилки, над этим и стоит подумать.