По роду своей деятельности Александру Лосницкому по белу свету довелось поколесить немало. Европу он объехал едва не всю, бывал в некоторых странах Африки, Азии… Так что много чего повидал: бескрайние пустыни Австралии и Монголии, заоблачные вершины Тибета, индийские джунгли… Где он не бывал, так это в Америке, ни в Северной, ни в Южной, и от души надеялся, что еще успеет съездить — жизнь длинна.
И все же среди всех виденных им ландшафтов Лосницкий отдавал предпочтение морю; лучше всего Средиземному, хотя не отказался бы и от Черного… В крайнем случае был согласен на отдых в лесу у костерка на берегу тихой, спокойной среднерусской речушки. И поэтому никогда не понимал всяких альпинистов и спелеологов, видевших красоту в каком-то хаотически-первозданном нагромождении камней. По его мнению, это происходило от элементарного недостатка эстетического воспитания. Или от извращенности вкуса, культивирующего дикую необузданную силу.
Впрочем, именно сейчас, когда он только что вырвался из Лозанны, где по собственной глупости по самые уши вляпался в чреватую непредсказуемыми последствиями историю с какой-то иностранной (кстати, а какого именно государства?) разведкой, Лосницкому вообще было не до красот окружающей природы. Тем не менее несмотря ни на что он не мог не признать, пусть и помимо собственной воли, что в диком нагромождении скал, пропастей, снежных вершин, скачущих по камням потоков воды, ледников, судорожно цепляющихся оголенными корнями за самые крохотные расщелины скрюченных деревьев и кустов — во всем этом есть своя прелесть. Даже не прелесть — столь женственное слово совсем не подходит к этой величественной буйной красоте первозданного хаоса. Черт его знает, быть может, Высоцкий в чем-то был прав — и в самом деле можно испытывать пьянящую гордость, вскарабкавшись на одну из этих сияющих белых вершин, впившихся в бездонное синее небо.
Причем именно этих. Альпы, конечно, не Гималаи и не Анды, но все же это самая высокая горная система Европы. А потому и в общечеловеческую культуру, становление которой пришлось на эпоху великого Рима, вклад они внесли неоценимый. Во всяком случае, терминологический. Такие понятия, как "альпийские луга", "альпийский рельеф", "альпийская растительность", "альпийский пояс", «альпинарий», и некоторые другие стали не просто понятиями — научными терминами. Да и само их название происходит от кельтского слова «alp», что означало "высокая гора". Не случайно же среди остальных военных подвигов преодоление именно этой горной страны ставится в особую заслугу и Ганнибалу, и Наполеону, и Суворову. Здесь находятся все четыре европейских «четырехтысячника», в том числе и Монблан — 4807 метров над уровнем моря…
Уникальность Альп, естественно, сформировала своеобразный тип людей. Некоторые антропологи даже выделяют так называемую альпийскую человеческую расу, ведущую свою родословную еще от древних кельтов. Впрочем, раса расой, это вопрос спорный, но на территории какого бы государства альпийцы ни проживали, они неизменно чувствуют свою общность. Лосницкий, будучи сотрудником МИДа, конечно же, отлично знал о том, что местные сепаратисты (ох уж эти сепаратисты всех стран и всех мастей!) уже давно вынашивают идею о создании так называемой Альпийской республики, в которую вошли бы Австрия, Швейцария, Лихтенштейн, Словения, а также альпийские районы Франции, Италии и Германии. Причем в Италии даже образовалась партия, ставящая перед собой цель реализовать этот замысел…
Черт, одернул себя Лосницкий, ты ведь сейчас не на работе. И пусть местные власти сами разбираются со своими проблемами! Мне бы сейчас вырваться отсюда, проскочить под всемирно известным перевалом, быстренько миновать Италию и оказаться во Франции — ну а там уже разберемся, как действовать дальше. Быть может, даже есть резон сразу мчаться в аэропорт, скажем в Марсель, и воспользоваться первой же возможностью, чтобы побыстрее оказаться дома. А там — будь что будет!
…Машина, в которой ехал Лосницкий, уже миновала Эгль. Впереди оставался только единственный более или менее крупный населенный пункт — Мартиньи-Виль, расположенный на берегу Роны. Дальше, думал Александр, он уже будет в относительной безопасности — вскоре за Мартиньи-Виль начинался построенный в 64-м году один из самых длинных в Европе, почти шестикилометровый, тоннель под перевалом Большой Сен-Бернар, который выныривал на поверхность уже в Италии, близ Аосты. Въезд в тоннель контролируют швейцарские пограничники, выезд — итальянские, а значит, рассуждал беглец, в самом тоннеле нападать на него или даже пытаться задержать никто не решится… Планируя побег, Александр специально избрал именно этот маршрут, надеясь сбить со следа преследователей, если за ним вдруг попытаются следить. Будь он глупее, рассуждал о себе Лосницкий, он бы сразу кратчайшей дорогой рванул на север, во Францию — через Берн и Базель на Страсбург или же прямиком на Дижон; или на запад, через Женеву на Анси. Он же предпочел окружной путь, через перевалы Большой и Малый Сен-Бернар и Турин на Гренобль. Таким образом он надеялся запутать следы.
Ехать быстро он не решался — водителем был не слишком опытным, а дорога оказалась извилистой и слегка влажной от выползавших из ущелий языков тумана. Пристроившись за столь же осторожно ехавшим впереди «фольксвагеном», он аккуратно притормаживал на поворотах, чуть прибавлял скорость на нечастых прямых участках дороги…
Миновал красивый мост через Рону, слева остались пики Бернских Альп. Теперь до Мартиньи-Виль осталось совсем ничего… Увлекшись своими мыслями, Лосницкий не сразу обратил внимание на еще один автомобиль, который догнал их «спарку» и теперь неотрывно катил сзади. А когда обратил, занервничал.
— Ты не за мной случайно? — вслух спросил он, часто и нервно поглядывая в зеркальце заднего вида.
Какое-то время они так и ехали, втроем, заднее авто не предпринимало попыток обогнать передние. Лосницкий начал немного успокаиваться.
— Тоже, наверное, такой же Шумахер, как и я, — хмыкнул он. — Вот и тянется еле-еле…
Словно услышав его слова, водитель задней машины вдруг резко прибавил скорость. Это было сделано в тот момент, когда ехавший впереди «фольксваген» едва скрылся за одним из многочисленных скальных выступов. Мгновенно преследователь оказался рядом с «рено», за рулем которого сидел Александр, и начал теснить его к обочине. Тот недовольно, еще не сообразив, что происходит, взглянул на обгоняющую его машину и увидел, что из ее открытого бокового окна ему в лицо глядит черная точка ствола пистолета. Инстинктивно отпрянув, Лосницкий нажал педаль тормоза, отпустил руль и закрыл голову руками. Потерявшая управление машина вильнула в сторону, слетела с асфальта, сбив столбик ограждения, проскочила неширокую обочину и заскользила по крутому, слегка припорошенному снежком склону к пропасти…
— Черт, не успел выстрелить!.. Ну-ка, притормози на минутку…
— Ладно.
Машина, в которой ехали мужчины, получившие задание от «Джона» убить Лосницкого, съехала на обочину и остановилась. Пряча под полой пиджака пистолет, киллер едва не на ходу выскочил из нее, подбежал к обрыву. «Рено» не слишком быстро, не переворачиваясь, но безостановочно скользил боком, увлекая за собой поток влажных камней и снега.
— О, черт! — еще раз выругался киллер. — Как же это я так, не успел…
Он опять достал свой пистолет, вскинул его, сжимая рукоятку двумя руками. Всем телом откинувшись назад, он поймал на мушку удалявшуюся, подпрыгивавшую на неровностях коробочку автомобиля. Медленно нажал спусковой крючок. Потом еще раз, еще… Скалы дробно отразили эхо выстрелов.
— Машина идет! — крикнул ему водитель. — Уезжаем!
— Черт, черт и черт!..
Свидетели сейчас им ни к чему. Киллер торопливо вернулся к своему автомобилю, плюхнулся на место. Водитель тут же вдавил в пол педаль акселератора, круто развернулся и рванул назад… Со встречным автомобилем они разминулись тотчас, едва повернули за выступ скалы, который огибало шоссе.
— Вовремя слиняли, теперь даже если они что-то заметят, нас уже не вспомнят, — прокомментировал водитель. И тут же озабоченно поинтересовался: — Ну что там?
— Не знаю, — честно признался киллер. — Его машина до пропасти не докатилась. А попал я в нее или нет — не знаю. Далеко было… Да и подпрыгивала она на камнях…
Водитель покачал головой.
— Плохо… Ну да ладно, сейчас все равно уже ничего не поделаешь…
Какое-то время они ехали молча. Потом стрелок еще раз выругался. Водитель успокаивать не стал. Конечно, его главная задача состоит не в том, чтобы стрелять, а чтобы крутить «баранку». Да только работают-то они в паре, так что неприятности, которые теперь за неисполнение задания обрушатся на его напарника, рикошетом могут ударить и по нему. Слов нет, осечки случаются у каждого, да только лучше бы сегодня ее не было.
— А впрочем… — вдруг раздумчиво проговорил водитель. — Впрочем, кто его знает, может, оно и к лучшему. Может, местная полиция, если в машине не будет дырки, сочтет это за простое дорожное происшествие.
— Лишь бы этот русский подох, — мрачно отозвался киллер. — А я не видел, чтобы его машина упала в пропасть. — И опять со злостью повторил: — Черт, черт и черт!