— Милый мой, а ведь ты похудел, — сказал Миша, приглядевшись к Фоме, когда тот одевался. — Владимир Николаевич, — крикнул Миша, — вы только поглядите, что с ним сталось! Брюки не держатся.

Миша сейчас же раскаялся в своих словах, потому что Фома стал жаловаться на судьбу.

— Скоро кожа да кости останутся, — бормотал он, — и так уже щеки втянуло. На чахоточного похож.

Петр улыбнулся и рассказал об одном своем знакомом, таком же «чахоточном», который не мог пролезть в калитку, и жене его всегда приходилось открывать ворота, когда он возвращался домой.

Все смеялись, потому что Фома продолжал оставаться достаточно толстым и крепким и щеки у него были такие жирные, что тряслись, когда он сердился или торопливо ел.

— Послушай, Фома, — сказал землемер, — ну как тебе не стыдно? Что ты нос повесил? Ведь вот ни Петр, ни Миша не унывают. А меня ты видел когда-нибудь расстроенным, сердитым?

— Так то вы… — уныло оказал Фома.

— Ай-ай-ай, Фома! Что ж, ты из другого теста сделан?

— Ну, вы, известно дело, люди большие, — бубнил свое Фома, — с вас спрашивается: потому, как вы за всех в ответе, а нам хоть бы в щелочке прожить, да зато всласть.

— Нет, Фома, в щелочке-то теперь как раз и не проживешь. Время такое, все щелочки сквозным ветром продувает. Пастой, пастой, а что это у тебя такое? — Землемер удержал собравшегося уходить Фому и, распахнув его полушубок, стал рассматривать потемневший, заскорузлый от засохшей грязи мех. — И брюки вымазаны и даже шапка, — добавил он укоризненно. — Что это с тобой произошло?

— Не отчищаются, — сказал Фома, растерявшись и покраснев. Он помялся, помедлил и, видя, что никого не удовлетворил его ответ, нехотя пояснил: — В трясину попал. Еле вылез… Есть здесь такие окаянные болота — и зимой не замерзают. Видно, теплые ключи в тех местах под землей бегут.

А кому какое дело до его полушубка! Схватив с недовольным видом ведро, Фома побежал поить Чалого.

Панкрат нахмурился и покачал головой.

— Чудит Фома… — отрывисто бросил он.

Миша вопросительно взглянул на Кандаурова, который что-то рассматривал в углу палатки, и пожал плечами.