Со всех сторон его окружали жуткие монстры — рогатые, клыкастые, бородавчатые. Человеческие черты в них причудливо сочетались с животными, но попадались и такие, облик которых был сверхъестественным. Одни чудовища были одноглазыми, у других было до десятка глаз — выпученных, плоских, торчащих на концах тонких стебельков, огромных, как тарелки, и крошечных, как горошины. Пасти страшилищ скалились акульими зубищами, змеиными клыками, зубами, напоминавшими кинжалы или ножовки, а у некоторых чудищ зубы представляли собой цельные стальные лезвия. Морды одних заканчивались трубообразными хоботами, у других были похожи на волчьи, у третьих — на клювы хищных птиц. У Мэта глаза разбегались от обилия жутких подробностей: осьминожьих щупалец, густой клокастой шерсти, перьев и плавников — всего, что только человек мог представить и вообразить. Среди чудовищ попадались и гигантские насекомые с человечьими головами, и страшилища с человеческим телом и головами насекомых, покрытыми чешуей. Когти и клешни чередовались с членистыми, паучьими лапами.

Монстры визжали и выли, стонали и истерично хихикали, ухали и верещали. Вся их несметная орда надвигалась на троих друзей, чудовища плотоядно скалились и не сводили глаз с вожделенных жертв. Скорее всего они надеялись обратить друзей в бегство, заставить вернуться в город, но при случае явно были готовы разорвать на куски и сожрать. У Мэта было полное ощущение, что перед ним — ожившие персонажи его детских страшных снов. Стоило ему увидеть их — и к нему вернулся давно забытый леденящий детский страх. Ему казалось, что ноги его ниже коленей превратились в вязкое желе, но тут Лакшми подхватила его под руку и удержала, и Мэт понял, что сила большинства страшилищ как раз и состоит в их способности до смерти напугать любого, кто их увидит.

Любого, кроме джиннов, судя по всему.

— Ну, читай же заклинание, маг! — поторопила Мэта Лакшми. — Мы с Марудином можем только сдерживать их наступление!

Мэт почувствовал, как Марудин взял его под локоть с другой стороны. Теперь все трое стали как бы единой силой. Принц Марудин начал нараспев произносить заготовленное заклинание. Мэт и Лакшми подхватили его:

На всякий случай Мэт добавил от себя:

Мэт, конечно, понимал, что ни в коем случае нельзя отводить глаз от чудовищ, но все же рискнул бросить взгляд через плечо. Белая штукатурка, покрывавшая крепостную стену, поблескивала в лучах полуденного солнца. В следующее мгновение стену подернула дымка марева, а когда дымка растаяла, стена уподобилась гигантскому зеркалу. От отражения солнечных лучей слепило глаза. Но главное было не в том, что это зеркало отражало солнце. Главное было в том, что оно отражало чудовищ.

На секунду в пустыне за городом воцарилась гнетущая тишина.

А в следующую секунду воздух наполнился жутким визгом и воем: демоны увидели, как от города на них надвигается орда страшных чудовищ. Испуг страшилищ был настолько велик, что они, не выдержав, разворачивались и пускались наутек, и вскоре многие из них исчезли под землей. Те демоны, что были наделены крыльями, взмыли в небо и проворно улетели прочь и вскоре, превратившись в крошечные черные точки, исчезли без следа. Через несколько минут возле города стало пусто и тихо.

Мэт, не мигая, смотрел по сторонам. Хорошо, что Лакшми владела собой. Она развернулась к городу, замахала рукой и громко возгласила:

— Выходите, как обещали! Они ушли, мы изгнали их, но они могут вернуться до заката солнца, и тогда уже изгнать их будет не так легко!

Мэт помотал головой и очнулся от охватившего его ступора.

— Ты права. Случившееся стало для них полной неожиданностью, верно? Прежде они видели друг друга, но никогда не видели друг дружку вместе, всех сразу!

— Кроме того, они не догадались, что стена превратилась в зеркало, — добавил Марудин. — Они увидели, что на них надвигается толпа чудовищ, и это зрелище их напугало точно так же, как нас — настоящие монстры. Но когда страшилища вернутся к тому, кто послал их на город, их повелитель сурово накажет их и велит им снова явиться сюда.

— Скорее! — крикнул Мэт горожанам. — Другой такой возможности у вас не будет.

Городские ворота распахнулись. Из них выехали пресвитер Иоанн и Балкис, которая явно чувствовала себя в седле не слишком уверенно. Они скакали во главе конной колонны. Всадники выстроились по четыре в ряд — больше не позволяла ширина проема ворот. Царь-пресвитер, доскакав до Мэта и джиннов, придержал коня. Почетная гвардия из нескольких десятков всадников окружила отважную троицу. Тем временем полководцы повели войско дальше.

— Не знаю, как благодарить вас, джинны и маг! — воскликнул Иоанн. — Мои подданные во веки веков будут возносить вам хвалы!

— Но не лучше ли вам возглавить войско? — спросила Лакшми.

Иоанн покачал головой:

— С этим справятся мои военачальники. Я же должен задержаться и пронаблюдать за тем, чтобы последние из моих подданных покинули город. Тогда я нагоню войско.

— Разумно, — кивнула Лакшми, — но лишь в том случае, если ваши военачальники знают, куда и как вести войско. Они смогут довести его до Мараканды?

— Смогут, — заверил ее Иоанн. — Наших сил более чем достаточно для того, чтобы отбить атаки вражеских засад, если таковые встретятся на пути.

— Даже если вам удастся разбить всех варваров по дороге, нападения на Мараканду врасплох у вас не получится, — предупредила пресвитера Лакшми. — Наверняка лазутчики предупредят Арьяспа о вашем приближении за несколько часов до того, как вы подойдете к городу.

— Пусть предупреждают, — зловеще усмехнулся Иоанн. — В городе не войско, а всего лишь гарнизон. Главные силы варваров сейчас ведут сражения в Персии. И даже если бы у меня была половина нынешнего войска, мы бы смогли одолеть врагов.

— А что, если вам не откроют ворота?

— Это мои ворота, — гордо ответил Иоанн и указал на длинную черную шкатулку, притороченную к поясу. — У меня — ключ от них.

Мэт призадумался о том, каким же ключом можно сдвинуть с места засов весом в несколько сотен фунтов, но решил, что стоит подождать и увидеть это собственными глазами. В принципе можно было бы обойтись безо всякого ключа: Мэт знал с десяток заклинаний, с помощью которых можно было бы открыть ворота. Можно было бы — если Арьясп уже не выяснил, что он и джинны сопровождают Иоанна, и не обработал ворота Мараканды какими-нибудь мощными контрзаклинаниями. Но если заклинания, которыми владел пресвитер, были такими древними и замысловатыми, как предполагал Мэт, то все усилия Арьяспа напоминали бы попытку защитить амбарный замок от взлома, накрыв его консервной банкой.

— Что ж, пробивайтесь в город, — вздохнула Лакшми. — Но если доберетесь до Арьяспа, сначала заставьте его сказать, где наши дети. А уж потом припомните ему все его преступления!

— В этом я готов поклясться, — заверил ее Иоанн. — Если мы изловим этого мерзавца, справедливость свершится.

— На наш взгляд, — вставил Марудин, — справедливость состоит в том, чтобы вы отдали его нам.

Мэт взглянул в глаза джинна и зябко поежился.

* * *

Одолев горный перевал, войско спустилось в долину, с которой начиналось царство пресвитера Иоанна. Армия царя состояла из десяти тысяч опытных воинов и была усилена двумя джиннами, магом и его ученицей. Крестьяне, работавшие в полях, завидев войско, бросали работу и бежали к деревням. Видимо, весть о продвижении армии дошла и до монголов: время от времени Мэт замечал на возвышенностях коренастых дозорных верхом на пони. Но стоило Иоанну отправить в сторону всадника отряд, как он разворачивал пони и исчезал.

К вечеру, когда войско поднималось по склону холма, на его вершине на фоне темнеющего неба появилась пара дюжин всадников. Монголы заняли все пространство между придорожными рощами.

Пресвитер Иоанн, возглавлявший войско, сказал:

— Очень верно выбрали время и позицию.

— Верно, — кивнула Лакшми. — Ваши воины устали после долгого перехода.

— Эти всадники тоже устали, — возразил пресвитер. — Не сомневаюсь: они весь день обшаривали округу и проскакали не менее сотни миль.

— Стоит восхититься их мужеством, — заметил Мэт. — Их там не более двух десятков, и все же они всерьез намерены противостоять целому войску.

— Сущая глупость, — заявил Иоанн. — Они наверняка понимают, что я способен догадаться о том, что в этих зарослях по обе стороны от дороги прячутся еще несколько сотен воинов!

Он отдал соответствующие приказания, и конные отряды поскакали вправо и влево по полям, примыкавшим к придорожным рощам.

Иоанн вздохнул:

— Сегодня крестьяне лишатся плодов своих трудов за весь год, но мы должны сразиться с врагами здесь, хотя и погубим урожай. — Обратившись к одному из военачальников, он добавил:

— Постарайся проявись милость к врагам. Это отважные люди, готовые умереть за веру в ложь. Они достойны пощады.

Полководец неохотно кивнул.

— Вообще-то в наших силах сделать это сражение менее кровопролитным, — задумчиво изрек Мэт, вытащил из-под балахона волшебную палочку, наставил ее на северную рощу и пропел:

— Что ты наделал! — в испуге воскликнул пресвитер Иоанн. — Ведь мои воины тоже могут испугаться этого ифрита!

— Ваши воины не испугаются, — заверил его Мэт. — Ведь я, если вы обратили внимание, велел ифриту напугать только монголов.

Со стороны леса послышались испуганные крики. Засевшие там монголы посыпались из-за деревьев на поле, нещадно погоняя коней. Некоторые из них, завидев воинов Иоанна, выхватили ятаганы, готовясь крушить всех, кто бы ни оказался на их пути, но офицеры прокричали приказы, и воины расступились, чтобы дать дорогу спасающимся бегством врагам.

Со стороны леса донесся оглушительный разочарованный стон, и над дорогой возник ифрит — чудовище ростом вдвое выше всадника верхом на коне, с длинными клыками и выпученными глазищами. Ифрит, не желая упускать добычу, бросился на спасающихся бегством монголов. Те пришпорили коней и с еще большей прытью помчались прочь.

Ифрит проводил их мстительным взглядом, пожал могучими плечами и направился к южному лесочку.

А через несколько секунд оттуда тоже с криками повалили не на шутку перепуганные варвары, готовые скакать куда угодно, только не обратно.

Офицерам войска пресвитера Иоанна пришлось изрядно потрудиться, чтобы удержать своих воинов от бегства при виде жуткого чудовища, которое, разогнав монголов, снова появилось в небе над холмом и вид имело весьма расстроенный и устрашающий. Завидев отряды Иоанна, ифрит с мстительным воем направился к ним.

Лакшми вскричала, мгновенно увеличилась в размерах и, взмыв ввысь, устремилась наперерез. Марудин бросился следом за супругой, не забыв по пути возрасти по всем параметрам. Ифрит только глянул на них и с испуганным воем испарился.

— Ну вот, — облегченно вздохнул Мэт. — Дело сделано, все позади.

Пресвитер Иоанн наблюдал за тем, как его офицеры успокаивали испуганных воинов. Надо сказать, что и сами офицеры страху натерпелись предостаточно. Наконец царь поинтересовался:

— Неужто твои друзья так страшны, что одного взгляда на них ифриту хватило для того, чтобы он пустился наутек?

— Да нет, — усмехнулся Мэт. — С виду они не такие уж страшные. Просто они уже разок встречались, — объяснил он, — и во время этой встречи Лакшми и Марудин сумели неопровержимо доказать ифриту, что ему против двоих маридов не устоять.

* * *

Иоанн решил, что цепь лесистых холмов представляет собой неплохое место для ночной стоянки. Воины занялись разбивкой лагеря посреди деревьев. На следующее утро, к всеобщему изумлению, на дороге появились трое монголов с белым флагом. Иоанн, сдвинув брови, набросил мантию поверх доспехов и в сопровождении двадцати гвардейцев вышел встретить парламентеров. После ритуала приветствия, от которого Иоанн не отступил даже при том, что имел дело с варварами, он требовательно вопросил:

— Чего желает тот, кто послал вас? Если он не желает сложить оружие, можете ничего мне не говорить.

— Нас послали не к тебе, о владыка, а к твоим спутникам — франку-чародею и джиннам. — Монгол развернулся к Мэту, Лакшми и Марудину. Если он и испытывал страх в эти мгновения, стоило отдать должное его мужеству: держался он стойко. — Арьясп, верховный жрец Аримана и наместник гур-хана, приказывает вам немедленно оставить войско этого правителя, иначе он погубит ваших детей.

Лакшми в отчаянии вскрикнула, а Марудин, злобно оскалившись, двинулся к монголу-парламентеру. Тот выпрямился в седле и положил руку на рукоять меча. Пресвитер Иоанн поднял руку.

— Парламентеры неприкосновенны, принц, — строго проговорил он.

— Я — марид! — буркнул Марудин. — Какое мне дело до обычаев смертных?

— Подумай хотя бы о спасении жизни своих детей.

Марудин мгновенно овладел собой. Он остановился, но при этом пожирал парламентера зловещим взглядом.

Если монголу и было хоть сколько-то совестно пересказывать условия, выдвинутые Арьяспом, внешне он этого никак не показал и сохранил бесстрастное выражение лица.

Лакшми, совершенно бледная, плохо владея собой, шагнула к парламентеру, готовая в следующее мгновение броситься на него и разорвать на куски.

Мэт загородил ей дорогу.

— Дети, — сказал он торопливо. — Помни о детях. Не навреди им.

Лакшми остановилась рядом с Марудином, тяжело дыша и заламывая руки. Наконец она процедила сквозь зубы:

— Поди прочь!

Монгол-парламентер склонил голову: то ли насмешливо, то ли уважительно, этого Мэт не понял — развернул коня и в сопровождении двоих спутников ускакал, по пути набирая скорость.

Когда всадники скрылись из глаз, Лакшми понурилась и в отчаянии повернулась к Марудину. Он обнял ее, а она прижалась к его груди и разразилась горькими рыданиями.

Пресвитер Иоанн с состраданием смотрел на плачущую джинну, а когда ее рыдания утихли, решительно проговорил:

— Мы справимся и без вас, поверьте. У меня — ключ от города, и нас в тысячу раз больше, чем врагов.

— Но на их стороне — могущество магии Арьяспа и всех его приспешников! — в тоске воскликнула заплаканная Лакшми, оторвавшись от груди мужа.

— Врагам ничто не поможет, пока мы не подойдем к городу, — заверил ее Иоанн. — Я тоже владею кое-какими заклинаниями и могу призвать духов, которые встанут на нашу сторону теперь, когда мне ведома суть чар Арьяспа. И все же вы бы мне очень помогли, если бы сумели разыскать и освободить ваших детей и присоединиться ко мне тогда, когда я введу войско в город. Тогда мы, все вместе, смогли бы одолеть подлого жреца Князя Лжи.

— Лжи! — обрадованно вскричала Лакшми, не спуская глаз с Иоанна. Затем она проникновенно посмотрела на супруга. Взгляд ее снова был полон надежды. — Этот мерзавец обманывает нас! На самом деле дети не настолько в его власти, как он утверждает!

— И мы на самом деле можем найти их и освободить! — с жаром воскликнул Марудин. Пресвитер Иоанн кивнул:

— Так ступайте же и найдите их.

Лакшми снова охватила неуверенность.

— Но как? — озадаченно проговорила она.

— С помощью этого перстня, — ответил пресвитер Иоанн и взял за руку Балкис.

Девушка испуганно посмотрела на него. Крупный изумруд сверкал в лучах утреннего солнца.

— Когда я впервые увидел эту девушку, — объяснил пресвитер, — я обратил внимание на то, что камень в ее перстне всегда светится. А когда появился ифрит, камень ослепительно засверкал. Станет ли он светиться, если вас не будет рядом?

— Нет, — прошептала Лакшми, широко раскрыв глаза.

— Следовательно, когда вы приблизитесь к вашим детям, камень снова вспыхнет, — сказал Иоанн. — Спросите у камня — и он укажет вам дорогу.

Балкис пристально смотрела на Лакшми. Джинна бросилась к девушке и крепко обняла ее.

* * *

Они так и сделали — спросили дорогу у камня. Балкис успела подзабыть заклинание, но Мэт подсказал ей последние строчки. Затем девушка вытянула руку с перстнем и стала медленно поворачиваться на месте. Когда она встала лицом к востоку, камень ярко засиял.

— В той стороне — Мараканда! — ахнул Иоанн. — Они — в моей столице!

— Ну конечно! — подхватил Мэт. — Располагая столь ценными заложниками, Арьясп наверняка держит их при себе!

— Я убью его, — заявил Марудин и приготовился взмыть в небо.

— О нет! — Мэт схватил джинна за руку. — Не сомневайся: тем, кто стережет детей, дан приказ убить их, если погибнет Арьясп!

Принц Марудин озадаченно глянул на Мэта из-под нахмуренных бровей.

— Как это, интересно, смертный может убить джинна — даже джинна-ребенка?

— Не знаю, — в отчаянии отозвался Мэт. — Но только наверняка любого джинна можно заклинанием загнать в бутылку, закрыть ее пробкой и запечатать Соломоновой печатью или еще как-то и потом спрятать этот сосуд так, что никто его не...

Он умолк и уставился в одну точку.

— Верно! — воскликнула Лакшми. — И как я только раньше не догадалась о том, как именно он ухитряется держать в заточении моих детей?!

— Просто-напросто мы думали, что всякий, кому достало хитрости и умения выкрасть двоих джиннов, владеет колдовством, силы которого достаточно для того, чтобы удерживать их в плену, — глубокомысленно изрек Мэт. — Ну хорошо, допустим, он этого добился с помощью проверенного веками метода. — От предвкушения победы у Мэта чаще забилось сердце. — Что может представлять собой место заточения джинна?

— Бутылка или лампа — без сомнения, — отозвалась Лакшми.

Марудин в отчаянии покачал головой:

— Простая бутылка, не более того?

— Да, — кивнул Марудин. — Любая. Но только на воске, которым залита пробка, должна быть нанесена печать Соломона.

— Печать Соломона? — удивился Мэт. — Чтобы такой печатью мог владеть человек, поклоняющийся злому демону? Что-то не верится.

Все пятеро чародеев переглянулись и с минуту молчали. Наконец пресвитер Иоанн неуверенно проговорил:

— Но может быть, Арьясп не ограничивается колдовством с помощью Аримана?

— Верно подмечено, — кивнул Мэт. — Наверняка он неразборчив и готов пользоваться любыми разновидностями колдовства — лишь бы оно действовало. Ведь если на то пошло, на самом деле он вовсе не предан Ариману. Он лжив и подл и думает только о себе.

Пресвитер Иоанн пожал плечами:

— А я так думаю: всякое колдовство может быть поставлено на службу Ариману. В конце концов, все зависит только от того, какими знаками пользуется Арьясп, и от его намерений.

— Стало быть, печать может быть всего-навсего подделкой, — заключила Балкис. — И поскольку джинны — совсем малютки, этой поддельной печати достаточно для того, чтобы держать их в бутылках.

— А что, разумно, — кивнул Мэт и посмотрел на Марудина. — И какого же размера бутылки нужны для того, чтобы держать в плену джинна? Фута четыре высотой?

— И четырехдюймовой бутылки хватит, — усмехнулся джинн. — На самом деле размер не имеет никакого значения. Джинн, помещенный в сосуд, уменьшается при помощи соответствующего заклинания. Не сомневаюсь: Арьясп так уменьшил всех четверых детей, что их темница кажется им настоящим дворцом!

— Что ж, — пожал плечами Мэт, — должен заметить, что существовали дети, которых выращивали в гораздо более стесненных условиях — в пробирках, например. Ну да ладно. А как еще можно удержать джинна, если не с помощью лампы, бутылки или какого-либо еще сосуда?

— С помощью перстня, — ответил принц Марудин.

Взгляд Лакшми устремился к перстню на пальце Балкис. Мэт покачал головой:

— Не может быть. Иначе камень постоянно пылал бы, как горящий уголек. Кроме того, когда мы завладели этим перстнем, мы находились очень далеко от Арьяспа. К тому же он наверняка не отдал бы перстень другому колдуну. Проклятие! — Мэт в сердцах стукнул кулаком по ладони другой руки. — Теперь мы знаем, где дети, — до них день пути верхом на коне. Но если Арьясп заметит наше приближение, он запросто сможет так упрятать бутылку, что мы ее никогда не найдем!

— Ты хочешь сказать, что мы не сможем выкрасть наших детей? — метая глазами молнии, вопросила Лакшми.

— Именно это я и хочу сказать, — неохотно отозвался Мэт. — Не сможем.

— А я смогу, — прозвучал в наступившей тишине голос Балкис.