Мэт от изумления вытаращил глаза.

— Постойте, постойте! Вы пошли за братом, потому что хорошо его знали? Простите, но как это понимать? Вы чего-то недоговариваете. Почему то, что вы знаете его, заставило вас последовать за ним?

— Я понимал, что он непременно учинит что-нибудь скандальное, — ответил Брион. — И я не ошибся. Я пошел за ним и для того, чтобы защитить его от тех, с кем бы он мог схватиться в драке, и наоборот.

У Мэта от удивления даже голова закружилась.

— Чтобы... рыцарь дрался, дабы защитить проститутку?

— Я поклялся защищать слабых, милорд, независимо оттого, добродетельны они или нет, — сурово отвечал Брион, но тут же немного смягчился и добавил:

— И потом, я никогда не был до конца уверен в том, кем являются проститутки — грешницами или жертвами.

Говорил он негромко, но Розамунда все равно расслышала и бросила на него изумленный взгляд, который затем стал задумчивым.

— Следовательно, драку вы видели, — заключил Мэт.

— Видел, как она началась, — поправил его Брион. — А как только закипела потасовка и я убедился в том, что куртизанка жива, я бросился прикрывать брата.

Мэт недоуменно выпалил:

— Вы защищали Гагериса?! Но я думал, что вы ненавидели друг друга!

— Он был моим братом, — просто ответил Брион.

И снова Мэт поразился средневековым понятиям о чести и долге.

— Я отразил три удара, предназначенных ему, — продолжал Брион, — и сбил с ног троих драчунов. Это были простолюдины, обожающие хорошую драку. Думаю, они не понимали, что Гагерис — принц.

— Но почему же вы не видели, кто нанес вашему брату смертельный удар?

— Потому что какой-то мерзавец нанес мне удар сзади и я упал.

Мэт тайком окинул Бриона взглядом с головы до ног. Ростом тот был выше Мэта, шире в плечах и мускулистее. Если учесть, что Мэт ростом превосходил среднего средневекового мужчину, то Бриона и вообще можно было назвать великаном. Трудно было представить, чтобы кто-то мог стукнуть Бриона так, чтобы тот упал — тем более что, переодевшись солдатом, тот непременно должен был напялить на голову солдатский шлем из дубленой кожи.

— Стало быть, вы не знаете, кто сбил вас с ног.

Брион покачал головой.

— А кто-нибудь еще помогал вам оборонять Гагериса?

Брион недоуменно взглянул на Мэта, обернулся и внимательно посмотрел на сержанта Брока.

— Ведь это был ваш сержант! Как же я его сразу не узнал!

— Это он, — грустно кивнул Мэт. — Потому-то сэр Оризан и он отправились со мной в странствие: ведь убийство принца, порученного их заботам, стало ударом по их чести.

— Как будто они могли уберечь Гагериса от последствий его загулов!

— Хотите сказать, что его гибель была всего лишь делом времени? Но... я полагал, что Брок бился, стоя к Гагерису спиной.

Брион пожал плечами.

— Была такая неразбериха, лорд маг. Очень может быть, что в пылу драки он успел переместиться по кругу и оказался рядом со мной. Однако вскоре после этого у меня потемнело в глазах и я упал.

— Что ж, нельзя винить человека в том, что он старался защищать принца в любой позиции, — сказал Мэт. — Увы, он мне уже рассказал все, что помнит, а помнит он немногое.

Брион вздохнул.

— Мой брат пал в поединке, лорд маг, и пусть это было не поле боя, а драка в кабачке. Разве вам этого не достаточно?

— Мне — вполне, — ответил Мэт. — Но вашей матушке — увы.

Старуха Марг поджидала их на берегу со своей лодочкой. Но как она вызнала, где именно на побережье они появятся, можно было только гадать. Мэт этого не понял, тем более что вывел своих спутников к морю довольно далеко от того места, где их ранее высадила Марг — на всякий случай.

Все по очереди забрались в видавшее видны суденышко, которое каким-то чудом вместило не только всех людей, но и боевого коня Бриона. Помня о том, что по пути в Эрин в лодке едва хватило места для четверых, Мэт не стал задавать старухе никаких вопросов. Он подстроил все так, чтобы сесть в лодку последним, объяснив это желанием попрощаться с лошадьми.

— Мы вам очень благодарны, — сказал он животным. — Теперь возвращайтесь по домам, где бы ни были ваши дома — на заливных лугах или в конюшнях. — Затем Мэт вынул из кошеля четыре серебряные монетки и подсунул по монетке под седло каждой из лошадей. — Пусть эти деньги возьмут себе ваши хозяева. Теперь прощайте.

Он отвернулся и зашагал к лодке. Старуха встретила его сердитым приказом:

— Толкай!

— Ясное дело, — вздохнул Мэт. — Вот что я заработал за то, что припозднился с посадкой.

— Вы о чем, лорд маг? — нахмурился Брион.

— Да о мокрой одежде, о чем же еще...

Он вошел по колено в воду и, изо всех сил навалившись на корму, столкнул лодку с мелководья и проворно забрался в нее. Затем он оглянулся на берег и увидел, что там стоит крестьянин и держит под уздцы трех лошадей. Четвертой не хватало.

Мэт вытаращил глаза. Крестьянин поднял руку в знак прощания. Мэт помахал рукой в ответ, отвернулся и встретился с непонимающими взглядами спутников.

— Чем вы так озабочены, лорд маг? — осведомился сэр Оризан.

— Дело в том, что я только что обнаружил, что пуки не только способны менять обличье, они еще и одеждой при этом обзаводятся, — глубокомысленно изрек Мэт. — И ведь, если задуматься, в этом есть смысл. Куда бы иначе девалась вся эта лошадиная шкура?

Сэр Оризан оглянулся на берег, не слишком весело улыбнулся и поежился.

— Они ведь к нам пришли с уздечками и седлами, милорд. Кто их знает, что у них там лежало в дорожных мешках?

— Верно подмечено, — кивнул Мэт. — А я об этом как-то не подумал.

— Я тоже только сейчас об этом вспомнил, — признался сэр Оризан. — Были дела и поважнее.

Хозяйкой старуха Марг оказалась не самой гостеприимной, и внимание во время плавания уделила только Розамунде и Бриону. С девушкой она о чем-то тихо переговаривалась, и вид у Розамунды после наставлений старухи стал совсем озадаченный. Затем Марг заговорила с Брионом, и тот с каждой ее фразой становился все печальнее и суровее. Мэту было обидно, что старуха не обращает на него никакого внимания, и сдерживать эту обиду ему было очень трудно. Но все же он должен был отдать должное старой жрице-друидке: по дороге до Эрина она с ним все же разговаривала, пусть и не слишком дружелюбно.

Но как только лодка уткнулась в песок бретанглийского берега, старуха выбралась из лодки вслед за своими пассажирами и преподнесла Мэту еще один сюрприз. Она бухнулась на колени перед Брионом и воскликнула:

— Славься, истинный король Бретанглии! Многая вам лета и да процветает род ваш!

Мэт стоял совершенно ошеломленный. Лицо Розамунды превратилось в непроницаемую маску — Мэт догадывался, что Розамунда всеми силами старается не показать, что поняла намек старухи на ее участие в процветании рода Бриона. Брион же с каждым словом Марг обретал величие, недоступное простому смертному. В очередной раз Мэт воочию убедился в том, что в этом мире истинный монарх воплощал в себе свой народ и свою землю на деле, а не только на словах.

— Ты оказала мне честь и выказала верность, — сказал Брион. — Поэтому я нарекаю тебя...

— Никак вы меня не наречете! — огрызнулась жрица и метнула в короля гневный взор. — Была я старой Марг, старой Марг и останусь.

— То есть были и останетесь жрицей-друидкой, — тихо-тихо проговорил Мэт.

Старуха Марг на сей раз удостоила гневным взглядом его.

— Рыбаки меня знают всего лишь как старую мудрую женщину, молодой человек. Кто вы такой, чтобы судить обо мне?

— Я — маг, — ответил Мэт. — Тот маг, которого вы послали в Эрин. Но если вы — друидка, то почему же вы встали на колени перед королем Бретанглии, в жилах которого не течет ни капли кельтской крови?

Брион ошеломленно посмотрел на Мэта, а старуха Марг бесхитростно отвечала:

— Не все из нас бежали в Эрин или Шотландию и даже в Уэльс. Да, я друидка, я кельтской крови, но я родилась и выросла в Бретанглии, и мне нет дела до того, какой крови этот молодой человек. Главное, что он — истинный король этой страны. Своими деяниями он доказал, что безмерно печется о благе простого народа и всей страны, точно так же, как и об ее аристократии, обитающей в богатых замках, — печется гораздо более, нежели о наследных землях матери и отца в Меровенсе.

— Это верно, — тихо сказал Брион. — Я сражался за материнское наследство и с радостью обрел бы его, однако сердце мое воистину принадлежит Бретанглии.

— Если так, то вы первый в вашем роду, кто так думает, — заключила старуха Марг. — Первый с тех пор, как ваш прадед женился на иноземной принцессе и обратил взор свой к югу. Вот поэтому я и встала пред вами на колени, а не из-за того, что отец ваш носил корону, не из-за того, что мать ваша — добрая женщина.

— Следовательно, ваше величество, — сделал вывод Мэт, — вас в некотором роде короновал епископ, поскольку эта женщина — представительница духовенства, пусть и не христианского толка.

Брион устремил на старуху Марг взгляд полный изумления. Старуха с трудом поднялась с песка. Сержант Брок подал ей руку, и она с радостью оперлась на нее, победно улыбаясь Бриону.

— Он все верно говорит, ваше величество. По сути, я равна любому из ваших архиепископов. Скажу вам больше: очень многие ваши подданные по сей день исповедуют религию друидов, оставаясь при этом христианами. Вот почему этим притворщикам, которые корчат из себя друидов, никогда не завоевать всей страны. Слишком многие понимают, кто они такие на самом деле. О да, многие из христиан ныне переметнулись к притворщикам, ибо те позволяют им наслаждаться развратом и жестокостью, которые во все времена были и остаются под запретом у христиан. Однако истинных друидов в стране столько, что из них можно собрать одно или даже два войска, которые встанут под ваши знамена и пойдут за вами, куда бы вы их ни повели.

Старуха шагнула в сторону и указала во тьму:

— Вот ваш первый легион!

Взглянув в ту сторону, куда она указывала, Брион разглядел в темноте толпу рыбаков, вооруженных ножами и острогами, гарпунами и крючьями. Лица их были мрачны и полны решимости. Молодой король при виде своего первого отряда как бы снова стал выше ростом и шире в плечах. На губах его заиграла улыбка, а когда все рыбаки пали на колени и хором вскричали: «Славься, король Бретанглии!», Брион так широко развел руки, словно был готов обнять всех до единого.

К нему подошел седой бородатый старик.

— Мы пришли, чтобы выступить в поход против друидов-притворщиков и тех, кого они совратили, ваше величество! Куда вы нас поведете?

— В глубь страны, конечно, — негромко отозвался Брион. — Вперед!

Из-за прибрежных деревьев вышли двое мужчин и вывели под уздцы двух лошадей. Поклонившись Мэту и сэру Оризану, они передали им поводья.

Сэр Оризан обернулся к Розамунде:

— Поедете верхом, миледи?

— Благодарю вас, сэр, — отозвалась она. — Поеду.

Она села верхом, не спуская глаз с Бриона. Взгляд у нее был встревоженный, пожалуй, даже оскорбленный. Наверное, она решила, что Брион забыл о ней. А Брион сел на громадного боевого коня с помощью двух рыбаков, которые его подсадили, после чего произнес краткую напутственную речь, встреченную громовым «Ура!». Но когда Брион повернул коня, он одарил Розамунду короткой ослепительной улыбкой, наклонился и подал ей руку. Она смущенно протянула ему руку и прикоснулась к его латной рукавице, после чего отняла руку и поехала следом за Брионом с гораздо более уверенным видом.

Мэт вскочил на коня и поскакал вослед за Розамундой, размышляя о том, сможет ли он теперь хоть когда-нибудь всецело доверять хоть одной лошади. Посмотрев в сторону, он обратил внимание на то, что рядом с лошадью сэра Оризана скачет в поводу еще одна, но седока на ней нет. Обернувшись, Мэт увидел, что сержант Брок шагает среди рыбаков и о чем-то оживленно с ними беседует. Мэт улыбнулся. Сержант есть сержант, ему непременно надо кем-то командовать.

Вскоре всадники въехали в лес, а пешие воины вошли следом за ними. Во главе шагал рыбак, который, похоже, отлично знал местные тропы. Мэт гадал, сколько раз тот провел по этим тропкам обозы с контрабандой.

Отряд уже прилично углубился в лес, когда со всех сторон вдруг послышались крики и на тропу из чащи неожиданно выехали четверо рыцарей в сопровождении сотни пехотинцев. На лезвиях мечей заиграли солнечные зайчики.

Проклиная собственную глупость, Мэт вступил в схватку с ближайшим к нему рыцарем. Ведь он знал, знал, что его соперник — могущественный колдун! Он наверняка заранее проведал, где они сойдут на берег и какой дорогой тронутся в глубь Бретанглии!

Однако рыбаки отвагой и сноровкой ничуть не уступали копейщикам, сопровождавшим рыцарей. Под ударами тяжелых гарпунов ломались древки копий, а затем их острия протыкали кожаные доспехи. Но и копейщики зря времени не теряли. Тут и там падали наземь с криками рыбаки, а их соседи ловко орудовали острогами и мстили за гибель товарищей.

Мэт рубил, колол и закрывался от ударов, распевая:

То ли ему показалось, то ли и вправду кто-то крикнул: «Здесь я!» — у Мэта не было времени обернуться и удостовериться, так ли это на самом деле, он был слишком занят поединком с рыцарем. И вот наконец, потеряв равновесие, рыцарь, гневно возопив, вылетел из седла. Подоспевший рыбак основательно заехал ему по шлему, и рыцарь обмяк и лишился чувств. Его конь перескочил через тело хозяина, стал испуганно ржать и принялся лягать и топтать всех, кто попадался на его пути. Попался на его пути и другой рыцарь, скакавший прямо на Мэта. Копыта вставшего на дыбы коня угодили ему по плечу и по шлему, и рыцарь свалился с лошади, лишившись чувств еще до того, как упал на землю.

Брион, испуская боевые кличи, разделался с третьим рыцарем более традиционным методом, и тут четвертый рыцарь закричал:

— Отступать!

И поскакал прочь. Его воины бросились за ним. Их проводили яростными криками. Мэт в ужасе увидел, что поперек шеи рыцарской лошади лицом вниз лежит Розамунда. Она брыкалась, в бессильном гневе колотила лошадь кулаками.

— Они похитили принцессу! — вне себя от гнева вскричал Брион. — За ними, люди мои! Ее нельзя отдавать этим мерзавцам!

— Ваше величество, нет! — Мэт успел схватить за уздечку коня Бриона. — Именно этого и добивались враги! Они хотят, чтобы вы поскакали за вашей возлюбленной через половину Бретанглии вместо того, чтобы сразиться с их войском! На вашем пути уже приготовлено не меньше дюжины засад. Вы и до Глостера доскакать не успеете, как вас прикончат!

— Какая разница? — вскричал Брион. — Что толку от моей жизни без Розамунды? Пусть правит Джон, пусть мнимые друиды заберут себе все, чем я владею! Мне не нужна ни корона, ни королевство! Мне все безразлично, все едино без нее! — Он развернулся к рыбакам. — Вперед, спасем принцессу!

Рыбаки ответили на его приказ решительным ревом. Мэт понял, что никакому королю не дождаться верности от своих подданных, если он не в состоянии спасти королеву либо — в данном случае — возлюбленную. Мэт отпустил уздечку коня Бриона.

— Ну, так чего же мы тогда ждем? Поскакали!

Скакун Бриона сорвался с места в галоп. Мэт пришпорил свою лошадь и устремился следом за королем, но его уже успел опередить сэр Оризан.

Оставив рыбаков под командованием их предводителя и сержанта Брока, Брион, Мэт и Оризан сломя голову мчались по лесу. Рыцарь и его люди протоптали подлесок, так что особого труда погоня не составляла. Через десять минут Брион уже почти нагнал похитителей.

Заслышав громоподобный топот коня, пешие воины стали в страхе кричать и разбегаться, чтобы не попасть под копыта клайдесдейлского тяжеловоза, на котором восседал закованный в латы Брион. Люди понимали, что он гонится не за ними. Однако, к их чести, они успели оправиться от испуга довольно быстро и сумели задержать Мэта и сэра Оризана, на которых, увы, никакой брони не было. Правда, особого успеха атака не имела, поскольку и Мэт, и сэр Оризан сражались на славу, рубя мечами направо и налево. Двое пехотинцев расплатились ранениями за свою дерзость, остальным хватило ума отступить.

Брион обогнал рыцаря, развернул своего коня и задел при этом рыцаря плечом. Лошадь того едва не оступилась, но сам он удержался в седле. Вражеский рыцарь незамедлительно приставил острие меча к спине Розамунды:

— Только тронь меня — и она умрет!

— Только подлец и трус прячутся за спиной у женщины! — взревел Брион.

— Ну, вы-то, ясное дело, человек чести! — язвительно оскалился рыцарь. — Ну и много ли у вас чести...

В этот миг на его шее захлестнулась петля лассо. Мэт дернул веревку на себя, и рыцарь распростерся навзничь на крупе своей лошади.

Брион подхватил Розамунду и, усадив ее перед собой в седло, крепко прижал к груди.

— Миледи, я думал, что потеряю вас, а с вами — весь мир!

Розамунда вскрикнула от радости, прижавшись к его нагруднику, но тут же отстранилась и спрыгнула наземь.

— Поступайте, как велит вам долг, повелитель мой и король!

— Так я и поступлю! — воскликнул Брион, воззрившись на вражеского рыцаря.

Тот пытался освободиться от веревки, крича:

— Это оружие труса!

— Трусу под стать оружие труса! — крикнул ему Мэт. — А подлец заслужил подлое нападение!

— Я отомщу тебе за твое... — Но тут рыцарь увидел Бриона. Тот, словно гора над предгорьями, возвышался в седле своего великанского коня. Он был бесстрастен и неподвижен и держал меч наготове.

— Я безоружен! — вскричал рыцарь.

— Подайте ему его меч! — процедил сквозь зубы Брион. Подбежавший воин поднял с земли меч и подал его рыцарю.

— Вы бы лучше взяли оружие, — посоветовал ему Мэт. — Вам ведь известно, каково наказание для рыцаря за трусость.

На самом деле сам он этого не знал, но, по всей вероятности, это было отлично известно рыцарю, поскольку он, не колеблясь, взял меч и потянулся за щитом, висевшим на крюке у седла.

— Защищайся! — крикнул Брион и нанес первый удар. После пяти обменов ударами вражеский рыцарь был повержен.

— Поднимите его, — приказал Брион подоспевшим рыбакам, — затем перевяжите его раны и закуйте в цепи. Быть может, он нам еще пригодится как заложник. Как рыцарь он немногого стоил.

С этими словами Брион убрал меч в ножны, поворотил коня и спешился. Сержант Брок подбежал, взял у него тяжелый щит, шлем, а Брион, обернувшись, радостно обнял Розамунду и зарылся лицом в ее светлые кудри.

— Миледи, как я боялся потерять вас!

— Но я не потеряна, — прошептала она, опустив голову на его плечо. — Я знала, что вы этого не допустите!

— Я бы защитил вас от всех легионов ада, — пылко проговорил Брион.

Мэт нисколько в этом не усомнился. Он понимал, что Брион пошел бы на бой даже при том, что мог проиграть, если бы на его сторону не встали святые покровители.

Что еще влюбленные сказали друг другу, не слышал не только Мэт, но и все остальные. Тех, кто мог случайно подслушать разговор, сэр Оризан бесцеремонно заставил отступить, приговаривая:

— Отойдите, отойдите, если вам дорога свобода вашей страны.

Рыбаки нехотя попятились — ворча и пряча улыбки. Потом, намного позже, когда отряд выехал из леса, когда на каждом скрещении дорог Бриона бурно приветствовали крестьяне, Мэт поравнялся с Розамундой и сообщил ей по секрету:

— Когда вас похитили, он чуть рассудка не лишился.

— Вот как? — забеспокоилась Розамунда. — Как это было?

— Он кричал, что готов отказаться от короны, от всего королевства, потому что ему все не мило без вас.

— Правда? — Розамунда обернулась и, едва заметно улыбнувшись, взглянула на Бриона. Глаза ее заблестели. — Знаете, а ведь порой в его трубадурских фразах проскальзывает правда.

Как бы то ни было, вечером, на стоянке, когда разбили лагерь и когда крестьяне и рыбаки уже передавали по кругу бурдюки с элем и обсуждали достоинства разных видов импровизированного оружия типа гарпунов и вил, Брион подошел к Розамунде, сидевшей возле костра. Он был без доспехов, но держался скованно и чересчур торжественно.

— Ваше высочество, я должен просить у вас прощения.

Розамунда устремила на него радостный взгляд, однако, заметив, как скорбно поджаты его губы и холодны глаза, сразу стала хмурой и неприступной.

— За что я должна простить вас, ваше величество?

Мэт мысленно застонал.

— За дерзость, с которой я позволил себе открыть вам свои чувства, — скрипучим, неестественным голосом проговорил Брион, — в то время, как мы не можем быть помолвлены.

Розамунду словно холодной водой окатили.

— Я прощаю вас, ваше величество.

На сей раз Мэт не удержался и простонал вслух:

— О-о-о! Сил моих нет! Да что с вами обоими? Неужели вы не видите, что важно только то, что вы чувствуете друг к другу?!

Влюбленные в то же мгновение вдруг превратились в нежных и ранимых людей. Брион возразил:

— Но мы не можем пожениться без благословения отцов!

«Благословляю, благословляю!» — прозвучал голос в сознании Мэта.

Мэт не стал отвечать призраку.

— Отец принцессы обручил ее с наследником престола Бретанглии. Неужели вам кажется, ваше величество, что он изменил бы свое решение только из-за того, что наследник теперь другой?

Брион растерялся, а Розамунда почти свирепо воскликнула:

— Ни за что не изменил бы!

— Но моего отца нет в живых! Нельзя же о нем забывать! — возразил Брион.

«О боже! И у сыновней верности есть пределы!» — возопил призрак Драстэна в сознании у Мэта.

— Ладно, хорошо, давайте подумаем о вашем отце, — пошел на уступки Мэт. — Почему его мнение так важно в этом смысле?

— Потому что принц не имеет права жениться без разреше...

Голос Бриона сорвался. Взгляд его заметался между Розамундой и Мэтом.

Розамунда только молча смотрела на него.

— Вам нельзя жениться без дозволения вашего короля, — закончил за Бриона начатую им фразу Мэт. — Однако на сегодняшний день королем Бретанглии являетесь вы. По крайней мере вы — истинный наследник престола, а тот, кто нацепил корону, — узурпатор, даже при том, что он — ваш братец!

— И верно... — растерянно пробормотал Брион, опустился на колени перед Розамундой и прошептал:

— Миледи, вы согласны стать моей супругой?

— О да, Брион, я жажду этого всем сердцем!

Розамунда обвила руками его шею и поцеловала его, не раздумывая о том, положено ли это делать до венца.

Мэт отвернулся и нарочито занялся поисками своего одеяла. День получился долгий.

Последней мыслью перед там как заснуть, была мысль о том, какого же духа-проказника он призвал на помощь, когда шло сражение в лесу.

* * *

Отряд двигался по стране, и, как и предсказала старуха Марг, на каждом скрещении дорог к войску присоединялись крестьяне. Затем появились и купцы, потом — оруженосцы и рыцари. Только баронов не было — эти не могли бросить свои поместья, а вот младшие сыновья некоторых из них отправились в поход вместе с новым королем.

— Не говорит ли это о том, что сердца лордов также отданы вам? — спросил как-то раз Мэт.

— О нет, это говорит лишь о том, что они хотят сохранить за собой свои наделы, кто бы ни победил, — печально ответил Брион. — Нужно следить за ними повнимательнее, лорд маг. Среди них могут быть изменники.

После этого разговора Мэт развил бурную шпионскую деятельность и навербовал агентов из числа рыбаков и крестьян. Среди его агентов было даже несколько оруженосцев, но и они не заметили ничего подозрительного в поведении сыновей лордов. Практически все до единого агенты докладывали о готовности сыновей аристократов драться против Джона и его приспешников, поскольку слышали о тех оскорблениях, которые он наносил аристократам, уже пытаясь пробовать на них свою тиранию.

Как-то раз на развилке дорог посреди леса из-за деревьев вышли десятеро разбойников, вооруженных луками и палками, и загородили дорогу королю.

Брион опустил копье и возгласил:

— Назовите себя!

— Мы — за короля Бриона и процветание королевства, — отозвался первый из разбойников, склонил голову и опустился на колени.

— За Бриона и Бретанглию! — послышалось со всех сторон. — За Бриона и Бретанглию! — загремело в лесу.

У Мэта по спине мурашки побежали. Он понимал, что они со всех сторон окружены лучниками, которых не менее сотни.

Предводитель лучников поднялся.

— Среди нас нет ни одного человека, который бы не содрогался при виде тех бесчинств, которые творит самозваный король Джон, при виде той жестокости, которой он подвергает простых людей. Многие здесь бежали из деревень потому, что у них не осталось ни единого медяка, чтобы уплатить подати, и они страшились новых побоев. Но еще больше людей бежали к нам из-за того, что королевские друиды терзали их родственников или возлюбленных.

— Они не настоящие друиды, — поспешно проговорил Мэт.

Все взгляды устремились на него, а Брион подтвердил:

— Да-да, они притворщики, шарлатаны! Истинные друиды спасли мне жизнь!

— Что ж, это похоже на правду, — проговорил предводитель разбойников. — Ни один жрец не стал бы заливать страну кровью, как это делает Ниобит. Пора покончить с мнимыми друидами и возвести на престол истинного короля! Мы готовы прославить Бриона — спасителя Бретанглии, если вы согласны принять нас в ваше войско!

— С радостью приму, — ответил Брион. — Я не могу помиловать каждого из вас, ибо не знаю, какие вы совершили преступления и при каких обстоятельствах, однако, когда мы победим, я обещаю вам справедливость!

Это заявление нисколько не устрашило никого из разбойников. Видимо, они были уверены в своей невиновности.

— Мы все полагаемся на вашу справедливость, — сказал атаман разбойников, — ибо вы победите и будете увенчаны короной Бретанглии!

— Да будет на то воля Божья, — проговорил Брион. — Мы же можем лишь стремиться к этому всей душой, и пусть наша победа зависит от него!

— Но победа Бриона и будет победой Господа нашего, — возразил разбойник. — Иначе не может думать никто, если знает хотя бы о половине того, что успели натворить королевские солдаты и друиды. — Он повернулся и поднял руку над головой. — За Бога и Бриона!

Каким-то образом этот девиз полетел впереди войска. К концу дня каждая горстка людей на любом скрещении дорог приветствовала войско выкриками:

— За Бога, Бриона и Бретанглию!

* * *

И все же кое-что из того, о чем рассказал атаман разбойников, не могло не тревожить Мэта. Это были слова о том, что каждый, кто знал хотя бы половину о деяниях Ниобита и его приспешников, разобрался бы в том, кто они такие на самом деле. Мэт гадал, как далеко зашли дела в стране, и чувствовал, что не жаждет узнать ответ.

Однако ему суждено таки было узнать об этом, поскольку путь войска в скором времени пролег мимо монастыря. Завидев Бриона и его соратников, монахи высыпали из ворот, чтобы радостно приветствовать короля. Мэт очень надеялся на то, что лазутчики Джона не прознают про это и не спалят аббатство. Но вдруг Мэт разглядел среди монахов мужчину и женщину средних лет. Они махали руками и радостно кричали вместе со всеми, но на них не было монашеских облачений, и вообще одежда их была потрепана. Мэт радостно воскликнул и бросился к этим людям. Подбежав, он крепко обнял обоих.

— Стойте! — крикнул Брион, и войско замедлило шаг и остановилось.

Розамунда внимательно смотрела на пожилую чету, а мужчина и женщина смеялись, обнимали Мэта и плакали от счастья.

— Лорд маг, — осторожно спросила Розамунда. — Вам знакомы эти люди?

— Со дня моего рождения, ваше высочество! — отозвался Мэт, обернулся и широким жестом указал на тех, с кем только что обнимался. — Вы ведь не забыли моих родителей. Это мои мать и отец, проф... прошу прощения — лорд и леди Мэнтрелл!

Химена и Рамон поклонились Розамунде.

— Простите, — смутилась та. — А я вас не узнала. Но почему вы одеты как крестьяне?

— Чтобы услышать жалобы крестьян, ваше высочество, — ответила ей Химена, обернулась и воскликнула:

— Ваше величество!

— Я должен несказанно поблагодарить вас за то, что вы родили на свет этого человека и так славно воспитали его, — отвечал Брион. — Если бы не он, я бы по сей день спал колдовским сном в Эрине, а самый прекрасный алмаз на свете был бы потерян для меня. — Он сжал руку Розамунды. — Вы пойдете с нами?

* * *

В тот вечер, когда разбивали лагерь, Мэт развел для родителей отдельный костер и за ужином порасспрашивал их о том, что его интересовало.

— Это было просто ужасно, — призналась его мать. — Где могли, мы сражались, но эта зараза распространяется подобно лесному пожару.

— Мнимые друиды нашептывают людям то, что тем хочется услышать, — пояснил Рамон. — Говорят, что можно творить что угодно, не заботясь о последствиях.

— Но последствия не заставляют себя ждать, — заключил Мэт.

— Верно, — кивнула Химена. — Но к тому времени, как о себе дают знать последствия, друиды уже успевают полностью захватить власть над людьми, и на их стороне уже стоят ученики, на самом деле являющиеся законченными садистами, испытывающими истинное наслаждение от страданий приносимых в жертву людей.

Мэт с трудом слушал все это.

— Насколько ужасны их жертвоприношения?

— Они жутки, — отозвался его отец. — Эти палачи применяют все пытки, которым подвергали свои жертвы друиды древности. Например, изготавливают гигантские статуи, внутрь которых помещают живых людей. Статуя движется, а потом ее сжигают, и человек внутри сгорает заживо.

— Но они придумали и другие отвратительные ритуалы, которые и не снились настоящим друидам, — поежившись, добавила Химена. — Я видела только начало... и, не в силах смотреть, отворачивалась и произносила собственные заклинания, чтобы вся эта злоба обрушилась на жрецов.

— А я смотрел, что происходит, пока она произносила заклинания, — признался Рамон. — Я все видел и очень надеюсь, что когда-нибудь сумею об этом забыть.

Мэту стало страшно.

— Вам нужно было как можно скорее отправиться домой, в Меровенс, как только вы поняли, что не сможете остановить их!

— Мы не могли уйти, — покачала головой Химена. — Разве мы могли уйти, когда стольких людей все же могли избавить от страданий?

— Да вы с ума сошли! — закричал Мэт. — Любой из этих колдунов мог бы определить, кто срывает их ритуалы собственной магией!

— А, вот ты о чем, — улыбнулся Рамон. — Ну, в этом нам, можно считать, повезло.