Ужас объял сразу человек пятьдесят, он переплетался с образами огня и крови, а над всем этим раздавались угрозы и оскорбления. Бессердечные и не знающие милосердия бандиты упивались страхом и страданиями, которые несли людям.

— Молодежь, — прошептала Алеа. — Новая деревня...

— Малахи напал на них! — Гар выпрямился и оглянулся по сторонам. — Мы обязаны помочь!

С этими словами он повернулся и зашагал в обратную сторону.

Алеа поспешила вдогонку.

Пройдя около мили, они увидели над поросшими лесом холмами клубы дыма.

Алеа с криком схватила Гара за руку. Образ огня в ее голове поглотил все остальное, ужас притупил другие чувства, оставив лишь боль.

— Не могу ждать, — резко сказал Гар. — А ты попробуй попросить у местных жителей коня.

Рядом с девушкой что-то треснуло — будто кто-то переломил пополам деревяшку, только намного громче. Алеа повернулась спросить, в чем дело, но Гар исчез. На мгновение она застыла от ужаса, но в следующее мгновение разозлилась. Вот оно что! Оказывается, он хранил в тайне возможности своего разума, никогда ничего ей не рассказывал. Пусть теперь у него за это звенит в ушах!

Сначала нужно его догнать, а затем как можно быстрее добраться до новой деревни. Алеа перешла на бег.

Местные жители одолжили ей лошадь — вернее, всех лошадей с повозками и возницами. В деревне осталось лишь несколько взрослых, чтобы присматривать за детьми. Алеа и другие всадники поскакали вверх по горной тропе, оставив пеших и неповоротливые повозки далеко позади. Но только к полудню они добрались до пепелища, которое еще вчера было деревней.

Алеа оглянулась по сторонам. Взору предстали дымящиеся развалины, и сердце девушки наполнилось леденящим ужасом.

— Где же все?

— Их забрали, — сурово произнес Шуба. — Увели. Мужчин — чтобы использовать как живое заграждение от стрел жителей другой деревни, которую хочет завоевать генерал Малахи, а женщин... угнали в рабство.

Ему не нужно было пояснять, что подразумевается под рабством. Алеа прекрасно знала, и ее охватила ярость.

— Взять этого гадкого бандита! Нужно успеть спасти молодежь!

В этот момент из дымящихся обломков донесся стон, а в ответ посыпались проклятия.

Алеа соскочила с седла и подбежала к куче обгоревших досок, где и увидела Гара. Он был перемазан сажей, и если бы не его рост, она ни за что бы не узнала своего спутника. Гар пытался поднять огромное почерневшее бревно.

На мгновение Алеа не поверила собственным глазам, затем резко повернулась к мужчинам.

— Помогите ему! Раскидайте бревна! Найдите всех, кто зовет на помощь!

Она кинулась на подмогу Гару.

Мужчины дружно взялись за дело. Они принялись раскидывать бревна, откатывая палками те, что еще дымились, и вскоре обнаружили молодого человека; его лоб, плечи и одежда были в крови и покрыты пеплом, но он был еще жив.

— Благодарю вас, соседи! — простонал он. — А... где остальные?..

— Скоро выясним, — мрачно ответил Шуба и пошел искать других пострадавших.

Алеа наклонилась к юноше, чтобы осмотреть ожоги и раны.

Через час они раскидали все обгорелые бревна и с ног до головы выпачкались в саже. Спасатели обнаружили двух девушек и четырех юношей, чье состояние было тяжелым и представляло угрозу для жизни. Алеа и Гар работали что было сил, — она руками, он силой мысли, закрывая пораненные кровеносные сосуды, наращивая нервную ткань и обожженную кожу. Гар шевелил тела раненых, стараясь восстановить кровообращение. Алеа вливала воду в запекшиеся губы. Двое тяжелораненых умерли у них на руках. Алеа чувствовала, как ее охватывает глубокая ненависть к генералу Малахи и его подручным.

Те же чувства испытывали и трое выживших; четвертый, молодой человек, смотрел в пространство непонимающим взглядом. Алеа сосредоточилась на его мыслях и... содрогнулась, обнаружив лишь пустоту. Полностью оторванный от тела, его разум забился в дальний уголок мозга, погрузившись в воспоминания детства.

Еще двое юношей и одна девушка стонали от боли, проклиная врагов.

— Они забрали Фелицию! — прохрипел один из молодых людей и заскрежетал зубами. Когда боль немного утихла, он, задыхаясь, добавил:

— Они увели Этеру и Генальда, Хрора и Вендуччи! Остальных угнали, как скот. Я видел их окровавленные мечи, видел, как бандит ударил Терию, когда она осмелилась сопротивляться.

— Бандиты совсем озверели, — произнесла молодая женщина с ледяным спокойствием в голосе. — Они размахивали копьями и ножами, разя всех без разбора. Они подожгли наши дома и избивали тех, кто пытался спастись от пламени.

— Им неведомы ни честь, ни справедливость, — прохрипел второй юноша. — Они били в пах, нападали сзади — и это против пеших людей, когда сами были верхом. Нет, это не люди, это нелюди, изверги!

— Ты, Грел, молодец, умеешь постоять за себя и других, — произнесла молодая женщина, и в голосе ее послышалось восхищение. — Я видела, как ты с дубинкой в руках встал на защиту Эрали, пока какой-то бандит не свалил тебя наземь.

— Эрали! — простонал юноша и закрыл лицо ладонями. — Я отомщу этим мерзавцам за все! Клянусь, они дорого заплатят!

— Легко сказать! — печально вздохнул второй юноша. — Но и я клянусь, что перережу глотки этим бандитам и сверну им голову!

— А я, Борг, попридержу их для тебя, пока ты будешь резать! — подхватил Грель, но затем сморщился и застонал от боли. — Я зажарю их на медленном огне, точно так же, как они пытались спалить нас!

— Надо отплатить им за наши мучения! Пусть сами помучаются, — с ненавистью добавила молодая женщина. — Главное, придумать способ побольнее. И когда мы его изобретем, вот тогда они и умрут у нас в страшных муках, а мы посмотрим на них. Ну, если не все, то их генерал!

Алеа хотела было сказать им, что чувство мести — опасная вещь, и негоже жертве уподобляться своим мучителям, но вовремя сдержалась. Лучше подождать — возможно, позже они с большей готовностью воспримут эту мысль — не через неделю-другую, так через несколько месяцев. А пока им нужен смысл жизни, и если этот смысл в мыслях об отмщении, что ж, так тому и быть.

* * *

Шуба вместе с другими молодыми людьми забрал раненых юношей к себе в деревню, чтобы их там выходили. Послали за жрицей, и пока ее ждали, рассказывали соседям об увиденном ужасе.

Алеа с Гаром долго смотрели им вслед. Потрясенная до глубины души, Алеа скорбела о кошмарной участи тех, кто еще совсем недавно предоставил ей кров.

— Веселые, общительные, щедрые молодые люди, еще два дня назад у них вся жизнь была впереди. А теперь они опалены племенем, уничтожившим их дома. В их сердцах поселилась злоба и горечь.

— Крел был не прав, назвав их животными, — мрачно произнес Гар. — Волки и медведи убивают только тело, а эти чудовища искалечили и души!

— Если Алая Рота знает, как остановить бандитов, чего же она ждет? — с горечью спросила Алеа.

— Хороший вопрос, — ответил Гар. — Нужно найти ее и узнать.

* * *

Вместо этого они нашли город — настоящий город, или по крайней мере большую деревню, которая подходила под это определение. Хотя скорее селение это было похоже на несколько расположенных неподалеку друг от друга деревень, чем на город.

— Тебе лучше снять рубашку, она вся перемазана сажей. А заодно и помыться, перед тем как туда идти, — посоветовала Алеа.

Гар посмотрел на свое одеяние — оно действительно было все в клочьях и перепачкано.

— Ты права. Наверное, вид у меня, словно я сбежал из угольной шахты. — Он повернулся к своей спутнице. — Извини меня за такой вид. Я даже не задумывался, как выгляжу.

— Да и некогда было задумываться, — ответила Алеа. — Тебя волновали чужие страдания — да и меня тоже. Но почему ты не предупредил меня, что можешь исчезать и вновь появляться на расстоянии нескольких миль?

— Ах да... — Гар постарался изобразить смущение. — Ну, я собирался подождать, когда твои телепатические способности разовьются настолько, что можно будет определить, сможешь ли ты овладеть телекинезом.

— Я бы предпочла узнать об этом чуть раньше, — с иронией отозвалась Алеа. — Сколько еще у тебя от меня секретов?

— О моих способностях — никаких, — сказал Гар. — Но есть несколько о том, как эти способности можно использовать. Я посвящу тебя в них, как только ты разовьешь свои навыки.

— Думаю, мне лучше узнать все сейчас.

— Как хочешь, — пожал плечами Гар. — Но вначале нам нужно найти речку.

Они нашли ручей, и, пока Гар мылся, Алеа вытащила из мешка одежду коробейника, которую припрятала, когда Гар решил притвориться полоумным. Ее так и подмывало хоть одним глазком взглянуть на обнаженного Гара, но она сказала себе, что это глупо. Она же видела его тело, когда он маскировался под дурачка, — за исключением того, что было скрыто под набедренной повязкой. Так что незачем подсматривать! И все же от подобных мыслей девушке стало не по себе, и она постаралась отогнать их прочь.

Гар вышел из воды, отмытый до блеска.

— Какие еще чудеса ты можешь творить? — спросила Алеа, глядя в другую сторону, пока он одевался.

— Лечить ожоги, как ты уже видела, — ответил Гар. — По сути дела, это тот же телекинез — перемещение предметов в пространстве, только на небольшое расстояние. С помощью телепатии можно обследовать ранение, правда, для начала нужно знать внутреннее строение тела. Телекинез — незаменимая вещь, если хочешь устроить взрыв или же предотвратить его, или изменить состояние вещества. Например, превратить свинец в золото, хотя последнее — штука опасная, может вызвать радиоактивное излучение. Или же зажечь огонь, или потушить его.

— Так вот почему ты прошел через горящую деревню и твоя одежда лишь слегка обгорела?

— Бегал от одного больного к другому. Правда, чтобы спасти местных жителей, пришлось уложить нескольких солдат, но меня никто не видел.

— А ты не думал, что солдаты тебя запомнят?

— Меня больше волновало, чтобы они не набросились на меня, — объяснил Гар. — Поэтому я ничуть не стеснялся наносить удары в спину. Мы же не хотим, чтобы на меня началась охота.

— Тебя это так беспокоит?

Гар покачал головой, обдумывая вопрос.

— Было бы неплохо убедить несколько сотен крестьян устроить засаду для Малахи и его бандитов. Но раз нам это не силам, то лучше не привлекать к себе излишнего внимания.

— Согласна. — При мысли о генерале и его подручных Алеа вздрогнула. — Кстати, ты уже одет?

— Одет, — ответил Гар. — Ты молодец, что припасла одежду коробейника. Сейчас мы далеко от генеральского логова, так что здесь меня никто не узнает. Спасибо тебе.

— Не за что. — Алеа обернулась в его сторону. — А теперь давай-ка, пойдем в город.

* * *

Дорога вывела их к широкой реке. Город вырос в том месте, где пеший путь пересекали два водных потока. Местные жители были заняты тем, что загружали и разгружали подводы и баржи. Путники примерно час поплутали по улочкам городка, окунулись в суету его торговой части, понаблюдали, как подмастерья катят тяжело груженные тачки, погонщики подгоняют телеги с товарами, торговцы громко и с видимым удовольствием торгуются друг с другом. Казалось, на странников никто не обратил ни малейшего внимания. Действительно, какая разница — одним коробейником больше, одним меньше.

Алеа с Гаром нашли рынок, где шла бойкая торговля всякой всячиной: здесь меняли что угодно на что угодно — железные клещи на шерсть для платья, янтарь — на специи. Имелись поблизости и постоялые дворы с харчевнями, куда захаживали купцы и крестьяне. Гости платили тем, чем были богаты — кто гвоздями, кто веревками, кто ниткой бус. Гар и Алеа обнаружили улицы мастерового люда — здесь работали кузнецы и серебряных дел мастера, плотники и ткачи. Кого здесь только не было, и все готовы обменять изделия своих рук на любой немудрящий товар.

Здесь было все — но только не правительство.

Они остановились перекусить у ларька в небольшом парке.

Спутницу Гара так и подмывало с торжествующим видом сказать ему: «Ну, что я тебе говорила!»

Но Алеа вовремя одернула себя и вместо этого сказала:

— Помнишь ту улицу мастеровых? Мне показалось, что кузнец у них действительно кем-то вроде начальника.

— Верно, я тоже заметил, что другие прислушиваются к его мнению. А один ремесленник пришел к нему обсудить какой-то спорный вопрос со своим сыном, — добавил Гар. — Но это еще не правительство. Тут далеко до настоящих правительственных декретов и принудительных мер по их неукоснительному выполнению.

— А разве правительство должно принуждать людей? — удивилась Алеа.

— Должно, в противном случае оно превращается в дискуссионный клуб.

Алеа на минуту задумалась над его словами и, не найдя ответа сама, спросила:

— А что, если этот твой дискуссионный клуб начнет решать, что люди имеют право делать, а чего не имеют, и в случае неповиновения станет применять кулаки?

— Вот это и будет правительство!

— Но ведь нечто подобное мы видели в каждой деревне! — воскликнула Алеа. — Просто там не было официальных властей.

— По-своему ты права: человек действительно имеет право голоса, что касается того, как поступить его соседу в той или иной ситуации, — признал Гар. — Здесь не принято размахивать кулаками. Для этого используются такие меры, как осуждение и порицание. Я даже готов признать, что в некотором смысле это негласное принуждение сравнимо с правительством.

— Тогда что же ты ищешь?

— Нечто большее. То, что мы с тобой видели, касалось только положения дел в той или иной деревне, — пояснил Гар. — Но кто координирует действия деревень? Кто заботится о том, чтобы в случае неурожая эти склады оставались полными? Кто следит за дорогами, чтобы те были безопасны и свободны от разбойников? Никто!

— Но зерновой амбар есть в каждой деревне! — возразила Алеа. — И судя по всему, даже случись здесь недород, люди не страдают от голода. — Алеа вспомнила родную деревню, и сердце ее сжалось. — Согласна, неплохо, если кто-то возьмет на себя борьбу с генералом и его бандитами. Но ведь люди уверены, что Алая Рота рано или поздно остановит зарвавшегося самозванца.

— У меня язык не повернется назвать группу наемных убийц правительством, — буркнул Гар. — Более того, вспомни, чему нас учит история. Сколько раз глава такой кучки наемных убийц сколачивал армию и в конце концов выбивался в короли. Однако я не слышал, чтобы об Алой Роте говорили нечто подобное.

— Но местное ее подразделение не испытывает недостатка в средствах, — возразила Алеа. — Ты заметил, что у них здесь на каждой площади ящик для пожертвований.

— Интересно, а как они производят их выемку? — вслух размышлял Гар — Или ящики эти крепятся к полым столбам, по которым кусочки металла затем ссыпаются в подземные хранилища?

— Мне кажется, что люди просто предпочитают не знать, как это делается. Они не смотрят, а если видели, то молчат, — сделала вывод Алеа. — К тому же, если заниматься выемкой пожертвования в два часа ночи, то можно рассчитывать, что тебя никто не увидит.

— Что ж, члены Алой Роты должны быть преданы своему делу, иначе кому захочется вставать с постели в глухую полночь? Да еще каждую ночь подряд? Если, конечно, не предположить, что они вообще не спят ночами.

— А кто еще кроме них предается ночным бдениям? — допытывалась Алеа.

— Как кто? Жрецы и жрицы. Они служат своим божествам круглосуточно. — С этими словами Гар выпрямился и поднял посох. — Предлагаю посетить храм.

* * *

Естественно, он выбрал самый большой храм — но выбор этот был случайным, поскольку на вершине холма, вокруг которого вырос город, располагалось два храма одинаковой величины. У местных жителей не было в обращении монет, поэтому Гар подбросил свой башмак. Он приземлился подошвой вверх, и Гар направился к тому храму, что находился слева.

Алеа вздохнула и покорно поплелась вслед за ним.

Храм представлял собой пещеру, на стенах и потолке которой располагалось несколько рядов маленьких окошек. В дальнем конце зала находилась статуя мужчины, сидящего на причудливом мраморном троне высотой около двадцати футов.

Лицо каменного мужа с правильными чертами, серьезное и доброе, обрамляла аккуратная короткая бородка. Одет человек был в просторную, ниспадавшую складками тунику, а в руке держал странного вида скипетр, на конце которого располагалась лампочка в форме луковицы. По виду это был мужчина в самом расцвете сил.

— Выходит, это бог.

Гар, нахмурившись, изучал статую, как будто сравнивая свой рост с размером скульптуры.

— Полагаю, что, как и женщинам, мужчинам тоже нужно кому-то молиться, — произнесла Алеа с иронией в голосе. — Они ведь не наделены воображением.

— Зато наделены памятью. — Гар указал на скипетр. — Это громоотвод!.

Присмотревшись, Алеа узнала форму скипетра — она видела нечто подобное на экране Геркаймера.

— Другие боги метали молнии, — сказал Гар. — А этот отклоняет ее, защищает людей от ее удара. Это бог-защитник.

— Защитники иногда становятся тиранами, — возразила Алеа.

— Здесь — вряд ли. — Гар оперся на посох и, положив подбородок на руки, принялся задумчиво рассматривать статую. — У него и щита нет. Это божество защищает людей от природных катастроф, а не друг от друга.

Значит, ему нужно учиться, подумала Алеа.

— Наверное, он предоставляет это богине, — пошутила она.

— Ты хочешь сказать, что Алую Роту, возможно, возглавляет жрица? — Гар повернулся к ней. — Хорошая мысль. Только вот как проверить?

Алеа уставилась на своего спутника. Вопрос застал ее врасплох.

— Надо найти жреца, — быстро нашлась она. — Ты будешь задавать ему вопросы, а я — слушать его мысли.

— Пусть будет так.

Гар посмотрел на человека средних лет в жреческих одеждах, который вышел откуда-то из-за статуи. Завидев спутников, он, дружелюбно улыбаясь, подошел к ним.

— До вечера нет никаких церемоний, друзья мои. Вы пришли сюда, потому что что-то беспокоит ваши сердца?

— Скорее, разум, почтеннейший, — ответил Гар.

— Понятно.

Жрец кивнул, все так же улыбаясь, и жестом указал на маленькую боковую дверь.

— Тогда пройдемте в комнату для бесед, друзья мои.

И, не дожидаясь ответа, отвернулся. Гар и Алеа переглянулись, затем пожали плечами и последовали за жрецом. Алеа была поражена, что ей позволили войти. В Мидгарде жрецы Одина запрещали женщинам заходить в храм, не говоря уже о внутренних помещениях.

Комната была размером приблизительно восемь на десять футов и закруглялась, повторяя форму храма. Стены были побелены, на них висели гобелены с изображениями бога. На одном бог мчался на, колеснице сквозь бурю, и скипетр его поглощал молнию. На другом изображался храм на фоне восходящего солнца, а внутри солнца был заключен бог в своей колеснице. На третьем — бог в виде ствола большого дерева. У девушки перехватило дыхание: этот бог воплощал собой три божества Мидгарда!

Жрец указал на два стула в форме песочных часов, и сам сел на такой же. Рядом с ним находился маленький столик, на котором стояли высокий кувшин и две чашки.

— Вначале мне хотелось бы знать, сердечные ли дела привели вас сюда, и если так, нам следует пойти в храм богини и позвать жрицу. Вы супруги, друзья мои? Или еще только собираетесь соединить свои жизни?

Не «сын» или «дочь», отметила про себя Алеа, а «друзья».

— Нет, почтеннейший, — сказала она, — мы всего лишь путешествуем вместе.

У нее возникло чувство, которое обычно появляется, когда говоришь не правду, но девушка постаралась прогнать эту мысль.

— Мудрое решение — путешествовать не в одиночку, по дорогам или по жизни вообще, — признал жрец. — Что же тогда беспокоит вас, друзья мои?

— Мудрецы, почтеннейший, — ответил Гар и, видя замешательство жреца, пояснил:

— Мы прибыли из далеких мест, очень далеких, и в наших краях нет таких мудрых людей.

— Понятно, — задумчиво произнес жрец. — Но какое беспокойство могут вызвать добрые, кроткие люди, указывающие другим путь к мудрости?

— Легкость, с которой они дают советы, — осторожно произнес Гар. — И быстрота, с которой нуждающиеся в них люди этим советам следуют. Значит, вы их одобряете?

— Одобряю? — удивился жрец. — Это не тот случай, когда нужно одобрять или не одобрять. Мудрецы существуют, вот и все.

— Как природное явление? — спросил Гар. — Но когда у людей проблемы, не лучше ли им прийти в храм, а не к мудрецу?

— Я понимаю, что вы хотите узнать, — улыбнулся жрец. — Сильные потрясения приводят людей к нам — душевная неуравновешенность, настолько сильная, что порой людям не хочется жить. Но с менее серьезными вопросами они обращаются к мудрецам, и мы этому очень рады.

— Значит, мудрецы берут на себя часть дел, — рискнул сделать вывод Гар.

— Да, — признал жрец. — Но не только. Мы — жрецы, наше дело — религия, служение богу и богине, а также отношение к ним души.

— Не морали? — нахмурился Гар.

— Моральная жизнь — это постоянная молитва, — пояснил жрец. — А вот мудрецы стараются постигнуть другие способы отношения людей к миру и друг к другу.

Гар продолжал хмуриться.

— Но их тоже интересует душа.

— Конечно, — согласился жрец. — И, наверное, высшая душа, союз всех душ — и только здесь начинается наше сходство.

— Значит, вам нечего делить? — поинтересовался Гар. — Вы не считаете их соперниками?

Жрец добродушно рассмеялся.

— Соперниками? Конечно, нет, друг мой! Нам совершенно нечего делить, поскольку мы рассматриваем бога и богиню как союз всех душ, стремящихся к добру, в то время как мудрецы стремятся к тому, чтобы все души объединились в боге.

— Вас устраивает такое разделение?

Гар постарался задать вопрос как можно более спокойным голосом.

— Вполне, ведь их мудрость отличается от нашей, и люди обращаются с повседневными проблемами к мудрецам, а извечные вопросы решаем мы.

— Ясно... — произнес Гар.

Он озадаченно взглянул на свою спутницу, но та лишь едва заметно пожала плечами.

Гар вновь обратился к жрецу:

— Значит, мудрецы не имеют отношения к религии? Они — философы и советники?

— Да, советники — хотя достаточно скрытые.

В улыбке жреца читалось удивление.

— Понимаю, — медленно произнес Гар. — В таком случае, почтеннейший, у меня остался только один вопрос.

— Спрашивай, друг мой.

— Кто опустошает ящики Алой Роты?