Выслушав новости, граф Трангрей взорвался.
— Дерзкий мальчишка! Он слишком много себе позволяет, этот жалкий королишка! Надо же: напасть на дворянина старше себя!
Лазутчик, доставивший ему эту весть, благоразумно промолчал. Трепеща, он сделал попытку пригнуться в надежде, что господский гнев просвистит мимо, и потихоньку двинулся к двери.
— А ты как посмел явиться с такими возмутительными новостями? — Граф шагнул к нему и закатил ему увесистую плюху. Тот отлетел к стене, но его поймал один из часовых. — Заплатите ему, и пусть отправляется обратно узнать больше, — рявкнул граф. Его сенешаль кивнул и вывел лазутчика из палат.
— Возмутительно уже то, что он посмел напасть, но несравненно хуже то, что он победил! — кипятился Трангрей, меряя палату шагами. — Его дед тоже пытался сделать это, когда только сел на трон. Черт, да каждый монарх после коронации первым делом пытается сделать это! Похоже, корона все равно что зараза какая-то: заставляет их верить в то, что они могут править нами только потому, что носят на голове эту золотую штуковину! Глупость какая! Впрочем, мой отец побил его деда так, что тот всю свою жизнь правил разве что своими землями, и я проучу его внука точно так же!
— Разумеется, ваша светлость, — согласился кастелян. — Однако не забывайте, что теперь этот заносчивый наглец погонит впереди своего войска половину солдат эрла Инсола.
— Ну и что? У меня все равно больше! Любой из нас, из десятка графов, прекрасно понимает, насколько важно проучить нового монарха, дабы тот знал свое место! Пошли герольдов к остальным девяти, сэр Лохран, и передай им новости, а потом скажи им: «Трангрей считает, что нам надо объединиться и проучить этого петушка как можно быстрее, пока ему не втемяшилось в голову попытаться подчинить нас по одному!»
* * *
Актеры уже спали, а костер почти прогорел. Гар и Дирк переговаривались вполголоса, но Колл все же слышал, о чем они говорили, и той чуши, которую они несли, было вполне достаточно, чтобы лишить его сна. Тем не менее он все же честно пытался заснуть: зажмурился и попробовал не обращать внимания на их слова — чего ему не удалось.
— Разъезды с этой труппой — идеальный способ организации подполья, — говорил Гар. — Но вот как нам наладить связь между отдельными ячейками?
— Неплохая проблема, — согласился Дирк. — Одно дело город: ячейки там так близко друг к другу, что наладить контакт не составляет труда. Даже в лесах все проще — там ведь нет королевских соглядатаев, способных проследить, как Банхейль посылает гонцов в мелкие шайки. А вот что делать с деревнями, отделенными друг от друга двадцатью милями чистого поля, кишащего при этом господскими солдатами?
— Мы могли бы раздать рации, используя Геркаймера как коммутатор, — предложил Гар.
— Не слишком ли это очевидно? — возразил Дирк. — Сомневаюсь, что лорды не заметят культурной агрессии такого масштаба.
Гар кивнул:
— И, что еще важнее, это заметит и полиция Доминиона. Если, конечно, у них имеются сейчас агенты, курирующие эту планету.
— С этой братией никогда не знаешь наверняка, — вздохнул Дирк. — Может, есть, а может, нет. Надо отдать им должное: маскируются они безупречно.
— Но и мы ведь не лыком шиты.
— Нам просто повезло, что их не было под ногами, когда ты проворачивал эту маленькую революцию на Меланже.
— Ничего себе, «маленькую», — обиженно возразил Гар. — И потом, полиция Доминиона ничего бы с ней не поделала, даже если бы они обнаружили это. В конце концов, ее осуществили люди, родившиеся на этой планете!
— Да, если не считать одной очень небольшой партии, совершенно случайно оказавшейся в самом центре событий.
Гар пожал плечами.
— Даже так я всего лишь исполнял роль, которую твой мертвый гений заготовил для меня пятьсот лет назад. Я, можно сказать, был лишь орудием. Спусковым крючком.
— Верно, — задумчиво согласился Дирк. — И поскольку тамошние господа сохранили и радиопередатчики, и прочие высокотехнологичные штучки, о нарушении сложившейся культуры можно было не беспокоиться.
— Да, — вздохнул Гар. — Здесь совсем другая ситуация.
— Совсем другая, — поморщился Дирк. — Они даже не помнят, что такое «электрон».
— Если мы научим их пользоваться рациями, — кивнул Гар, — те, кто поумнее, могут задуматься о том, как они устроены, а через поколение начнут представлять себе ответ.
— А через три у них уже будут электростанции, радио, трехмерное телевидение и микроволновая связь — все, заметь, встроенное в средневековую культуру...
— ...и тогда монархия превратится в классическую тоталитарную диктатуру, — договорил за него Гар, — в которой подавление масс достигнет такого уровня, что по сравнению с ним то рабство, с которым мы пытаемся бороться, покажется детской игрой!
— Ну, может, и нет. — Глаза Дирка озорно блеснули. — Если они не помнят технологий сложнее кувалды, все, что мы можем им принести, они расценят как волшебство. Подумай сам: какая же средневековая культура без волшебства?
— Не лишено логики, — вздохнул Гар. — И если технологическое волшебство сработает, что нам мешает обратиться к Чародею?
— Ну конечно! — Дирк хлопнул себя по лбу. — А я и забыл, что у тебя в башке больше, чем кажется на первый взгляд! Давай, зови его!
Больше, чем кажется? Колл поднял голову и всмотрелся в фигуру великана. Куда уж больше?
— Надо еще хорошенько обдумать это. — Гар поднялся на ноги. — Ты ведь знаешь, Дирк, я неохотно иду на такие вещи.
— Да, это я понял. — Дирк тоже встал. — Это тебя нервирует немного, верно?
— Что есть, то есть, — признался Гар. — Но с этим я как-нибудь справлюсь. А вот что меня действительно тревожит — так это то, что я использую незаслуженное преимущество.
— Незаслуженное? — удивленно уставился на него Дирк. — Тут у тебя рыцари в полных боевых доспехах рубят безоружных мирных людей и посылают солдат жечь их деревни, а ты переживаешь из-за незаслуженного преимущества?
— Вот именно. Потому я и пользовался этим всего несколько раз, — тяжело вздохнул Гар. — И, возможно, воспользуюсь снова. Но здесь я надеялся обойтись без этого.
— Сам подумай, как иначе двум нездешним парням провернуть смену общественного устройства?
— Возможно, никак, — согласился Гар. — Однако причиной этому, возможно, просто нехватка опыта. Я не могу отделаться от ощущения, что всего этого можно добиться только лишь грамотной стратегией.
— Ну да, конечно! Ты будешь сидеть и разрабатывать ее, а тем временем солдаты-сервы будут гибнуть в очередной стычке их господ, которую те затеяли со скуки. И у тебя еще хватает наглости говорить насчет того, что положение обязывает...
— Тоже верно, — согласился Гар; вид при этом у него был такой, словно его ударили в больное место. — Ладно, утро вечера мудренее.
— Неплохая мысль. — Дирк повернулся к своему одеялу. — Я сам не прочь соснуть. И в конце концов, нам нужно связаться с несколькими шайками разбойников, прежде чем мы начнем делать что-то.
— Ладно, спать так спать, — сказал Гар.
Оба больше не разговаривали, но Колл провалялся без сна еще час, если не больше, такое возбуждение бурлило в его крови. Черт, они ведь не просто задумали поприжать господ — нет, они уже проделывали такое! Он не имел ни малейшего представления о том, где находится этот самый Меланж, но если они говорили об этом совершенно серьезно, полагая при этом, что их никто не слышит... черт, это слишком походило на правду! И для этого у них имелось какое-то подходящее волшебство! Какой-то волшебник, которого можно призвать! Уж не тот ли «Геркаймер», о котором они говорили? И возьмут ли они его, Колла, помогать им в этом волшебстве?
Колл редко прибегал к молитвам, но этой ночью молился — по меньшей мере это помогло ему наконец заснуть.
* * *
— Пшел прочь, парень! — Часовой замахнулся было на нищего скрюченного старика, но тот вдруг распрямился, и глаза его гневно вспыхнули. Он заговорил с таким властным видом, будто привык к беспрекословному подчинению.
— Передай герцогу, что я здесь.
Часовой поколебался немного, не опуская занесенной руки: судя по тону и произношению незнакомца, тот был по меньшей мере дворянином. С другой стороны, как знать, не самозванец ли он? Часовой пристальнее вгляделся в лицо стоявшего перед ним человека и застыл, ибо, несмотря на седые волосы и бороду, оно показалось ему смутно знакомым.
— Как... О ком мне доложить его светлости?
— Не твое дело, мужлан! Дай знать своему господину да проводи меня в зал аудиенций!
Часовой был опытным солдатом, и этот опыт говорил ему, что любую возникающую проблему всегда спокойнее переложить на плечи вышестоящего начальства. Поэтому он сдался и повел оборванца к начальнику стражи.
Герцог Трангрейский пришел в ярость от того, что его приглашали идти к какому-то незнакомцу, но начальник стражи выказал такую неожиданную убежденность в важности этого нищего старика, что герцог спустился-таки в зал аудиенций.
— Ты этого просил? — грозно спросил он у незнакомца. Старый оборванец повернулся к герцогу, сделал шаг к нему — так чтобы гвардеец-часовой и начальник стражи оказались у него за спиной — и снял фальшивую бороду. С минуту герцог молча смотрел на него, потом повернулся к начальнику стражи.
— Оставьте нас, — приказал он.
Начальник хорошо знал своего господина, чтобы спорить или задавать вопросы. Он вытолкал своего гвардейца за дверь и вышел следом, оставив этих двоих наедине.
— Значит, слухи о твоем пленении лживы! — воскликнул герцог.
— Как видишь, милорд герцог. — Эрл Инсол поклонился. — Но я не скоро забуду того унижения, которому этот щенок в короне подверг меня, вынудив бежать. Могу я надеяться на твое гостеприимство?
— Я с радостью окажу тебе его! Идем, мы проследим, дабы ты оделся сообразно своему положению! — Тайным ходом герцог провел гостя в свои покои, где дал ему халат, и кликнул сервов, дабы те принесли горячей воды. Когда эрл искупался, герцог прислал ему платье со своего плеча. Через час умытый, побритый и снова переодетый в богатую одежду эрл разделил с хозяином замка его трапезу.
Однако не успели они приступить к ней, как вошел слуга.
— Ваша светлость, вы просили незамедлительно сообщить вам о прибытии гонца.
— Надеюсь, с добрыми вестями, — буркнул герцог. — Проводите его сюда.
Слуга поклонился и вышел. Герцог повернулся к Инсолу.
— Четверо из моих отважных друзей герцогов прислали мне отказ: мол, королевские владения не граничат с их собственными, так что они не видят смысла выступать против него... но, конечно, они желают мне успеха и всячески поддерживают... морально.
— Жалкие трусы, — презрительно скривил губы Инсол. — Если бы не ты, король передавил бы их одного за другим.
— Конечно, и еще они надеются, что драка с ним обескровит меня, — отвечал Трангрей. — А дождавшись этого, они навалятся на меня толпой, дабы отобрать то, что осталось! Поэтому я не буду биться с королем в одиночку. Но если я не найду себе хоть несколько союзников среди лордов, готовых сражаться рядом со мной, я не смогу биться вообще!
Слуга ввел в покои гонца, все еще покрытого дорожной пылью.
— Милорд герцог, — низко поклонился тот.
— Не тяни, выкладывай! — буркнул герцог. — К кому тебя посылали и каков его ответ?
— К герцогу Гринлахскому, милорд. — Гонец достал из сумки перевязанный лентой свиток. — Он пришел в ярость, услышав то, что велела передать ваша светлость, и просил на словах поведать, что со всей возможной поспешностью выступает с десятью рыцарями и тысячей пеших солдат!
— Вот оно, начало! — просиял Трангрей. — Славное начало! Ступай, утоли голод и жажду. — Гонец поклонился и вышел, а герцог сломал печать на письме Гринлаха. — Смотри, милорд эрл: вот оно, начало конца нашего юного короля!
К концу недели вернулись все посланные гонцы. Еще четверо герцогов прислали обещания своей поддержки словом и делом. Собственно, они заверили Трангрея в том, что войска их уже будут в пути, когда он получит эти письма, и испрашивали его о намерениях и планах войны.
— Они выбрали тебя вождем, милорд герцог, — промолвил эрл Инсол, глядя вслед разъезжающимся с приказаниями гонцам.
— Еще бы! — Глаза Трангрея сияли от гордости. — Идем же, милорд! Нам надо готовить и собственное войско к выступлению, ибо я повелел своим друзьям герцогам начать наступление с твоих владений. Там мы и встретимся, дабы поставить на место зарвавшегося тирана. Так вперед же, на замок Инсол!
— Благодарю тебя, милорд. — Эрл поклонился. — Похоже, я вернусь домой раньше, чем думал.
* * *
Труппа переезжала из города в город, и в каждом из них, маленьком или большом, Гару и Дирку удавалось завязать разговор с сервами, и купцами, и молодыми ноблями — все о каких-то «ячейках», и о тяжкой доле крестьян, и о произволе, чинимом их господами. Начиная со второго города это все сильнее лишало Колла покоя: стоило бы любому из господских людей услышать их, и всю компанию мигом заковали бы в цепи, если не хуже.
Странное дело, но до этого пока не доходило. Если верить Дирку, они уезжали из очередного города прежде, чем их крамольные речи начинали волновать власти. Однако каждый раз, въезжая в новый город, Колл сидел как на иголках, а вздыхал свободно только тогда, когда их телеги выезжали из городских ворот, — и так до следующего города, где страх охватывал его с новой силой.
Он никак не мог взять в толк, почему мастер Андров не выгонял рыцарей из своей труппы. Впрочем, надо признать, одной мысли о том, чтобы вышвырнуть Гара откуда-либо, хватило бы, чтобы кровь застыла в жилах того, кому это поручили. Однако Колл-то знал: великан столь учтив, что уйдет без лишних уговоров, стоит его попросить — так почему же мастер Андров не просил его об этом? Может, потому, что «Гаргантюа» давал самые лучшие сборы, а дворы, в которых они выступали, бывали набиты в дни этих представлений сильнее обычного? Ну, конечно, от него самого, Дирка и Гара тоже была польза: они помогали грузить и разгружать телеги, устраивать сцену и разбирать ее; они даже выходили на сцену с деревянными копьями и мечами, изображая солдат или гонцов. Коллу даже досталось несколько реплик вроде: «Миледи, ваш супруг идет» или «Помогите, помогите!» Но не мог же Андров не знать, чем занимаются Дирк с Гаром, какие опасные речи ведут! Или он не видел в этом ничего страшного?
Разумеется, видел, ибо чем дольше они оставались с труппой, тем тише он становился. Однако уйти так и не предлагал. Возможно, потому, что знатные юнцы прекращали приставать к актрисам, стоило Гару остановиться рядом? Или потому, что Дирк обладал особой способностью успокаивать шумных зрителей, недовольных происходящим на сцене?
Но уж наверняка он терпел их не из-за того, что сам Колл почти постоянно находился рядом с Кьярой, и тем более не из-за того, что Дицея шипела и дулась всякий раз, как кто-нибудь из актрис подходил поболтать к Дирку или Гару, — это при том, что сама она беззастенчиво флиртовала со всеми мужчинами труппы без исключения. Кое-кто из горожан пытался приударить и за ней, но Колл был начеку, и копье в его руке было отнюдь не бутафорским. Оставаясь с ним наедине, она бранилась по этому поводу, так что в следующий раз, когда толпа местных недорослей обступила ее с двусмысленными шуточками, это продолжалось до тех пор, пока к ним не подошел Гар. Разумеется, Дицея не упустила шанса расписать Гару, как она благодарна ему за спасение. Сам Гар невозмутимо кивнул в ответ на ее благодарность, убедился в том, что с ней все в порядке, и вернулся на сцену, оставив ее шипеть громче обыкновенного.
В результате помимо непрестанного ожидания солдат, явившихся заковывать их в цепи, Коллу пришлось также переживать за готовую взорваться сестру, которая шипела как змея и на актрис, и на бессердечных Дирка с Гаром. Хорошо еще, мать была такой превосходной поварихой и так ловко управлялась с иглой, что сдружилась со всеми без исключения членами маленькой труппы, и ради нее все готовы были примириться даже с несносным поведением Дицеи. Колл даже заподозрил, что мать делает все это намеренно.
В общем, Колл не слишком удивился, когда один из крестьян, слушавших Гара с Дирком, некоторое время краснел от праведного негодования и наконец взорвался.
— Да вы проповедуете крамолу! Эй, стража! Арестуйте их всех!
Дюжина закутанных в плащи мужчин сорвали их, и под плащами обнаружились солдатские мундиры. Выхватив мечи, бросились они на безоружных актеров и с руганью согнали их в кучу посреди двора.
Дирк потащил было из ножен свою шпагу, но Гар удержал его руку, и та так и осталась в ножнах.
— Не стоит. Так они могут наказать не только нас, но и остальных. — Дирк опустил руки и ограничился гневным взглядом на соглядатая, который ощерил зубы в ухмылке.
— Вот так, загоняйте их, как скот! Ну что, болтун, думал, можешь оскорблять герцога, и тебе это сойдет с рук?
— Я никого не оскорблял! — взмолился Андров. — Я вообще не знаю, о чем это вы!
— О чем? Да о том, что говорили тут эти двое — дескать, лорды должны выслушивать хныканье своих сервов, а солдаты чтоб пальцем не трогали непокорных рабов! Только не говори мне, будто ничего этого не слышал!
— Абсолютно ничего! — вскричал Андров. — Уж не думаете ли вы, что я оставил бы их в своей труппе, знай я об этом?
— Мы очень осторожны, — заверил Гар соглядатая. — Согласись: ты бы ведь не заподозрил нас ни в чем, если бы не сшивался по городу в поисках вражеских лазутчиков, верно?
Соглядатай снова покраснел.
— Но я ведь услышал вас, вот и вернулся, чтоб арестовать! Тайное всегда становится явным, или вы этого не слыхали? — Он махнул своим людям. — А ну, ребята, бери их всех!
Солдаты угрожающе придвинулись к актерам, и тут Кьяра повернулась к Коллу.
— Подлый предатель, змей подколодный! Мы тебя приняли, пригрели на груди, а ты в ответ нас всех под угрозу подставил, растлевая честный народ! Слов нет! Думаешь, мы тебе игрушки для забавы, пешки в игре? Как ты мог, Колл? Нет, как ты мог?
Колл побледнел, но не отвечал, только расправил плечи.
— Ага, молчишь? Нечего сказать, так? Ты подставил нас всех, а теперь тебе нечего нам сказать? Теперь, когда мы все пойдем в тюрьму к герцогу, а все из-за тебя! Да из-за твоих речей нас всех повесить могут!
— Но ты же ни в чем не виновата! — не выдержал Колл. — Никто из вас не виноват! Мы держали все это в тайне от вас, вы и знать-то ничего не знали! Я и в голову не брал, что вас могут арестовать вместе нами!
— Для актеришки у тебя воображения маловато, — присмотрелся к Коллу соглядатай. Колл резко повернулся к нему.
— Никакой я тебе не актер, черт подери!
— Это правда, — вмешался Гар. — Мы все трое — не актеры.
— Я наемник, солдат, — заявил Дирк. — Скажи, ты видел, чтобы мы играли на сцене? Нет! Ну, мы носили копья на сцене, но больше держали господских лошадей, утихомиривали зрителей — зарабатывали на пропитание! Нет, ты скажи: ты слышал, чтобы мы произнесли со сцены больше четырех слов?
— Ну, тут ты, может, и правду говоришь, — нехотя согласился соглядатай и повернулся к Кьяре. — Считай, ты меня убедила, красотка. Это все они, поганцы, происки чинили, но никто из ваших.
Кьяра изумленно уставилась на него, потом повернулась к Коллу и смертельно побледнела.
— Я ни о чем не просил, кроме справедливости, — сказал он ей. — Ты же невинна, за что ж тебя наказывать? — Он опустил голос до шепота. — Ты все сделала как надо.
Она беззвучно всхлипнула и отвернулась, закрыв лицо руками. Мать обняла ее, Кьяра спрятала лицо у нее на груди и разрыдалась.
— Как трогательно, — заметил соглядатай с гадкой ухмылкой. — Но, боюсь, нам некогда любоваться этой милой сценкой. А ну, руки за спину! Эй, сержант! Свяжи-ка им запястья! И вот этому тоже. — Он ткнул пальцем в Колла. — Он тоже один из них. Я видел, он все время сшивался возле того, длинного! — Он повернулся к Андрову. — Он ведь из них, верно?
Андров покосился на свою трупу, явно прикидывая, кого он может спасти, а кого — нет.
— Ну, да, — прохрипел он.
— А ну пошел, мужлан! — Соглядатай схватил Колла за плечо и толкнул к солдату, который придержал его, пока другой связывал ему руки за спиной. — Можешь гнить в тюряге, пока герцог не поправится и не будет готов тебя повесить! Веди их, ребята!
Соглядатай обнаглел до такой степени, что даже толкнул Гара в спину. Впрочем, здоровяк безропотно шагнул за солдатами; кисти его рук уже покраснели, так туго стянула веревка его запястья. Дирк с Коллом заковыляли следом. Странное дело, но сердце Колла пело от победы — неполной, но победы. Мать с Дицеей остались с актерами, и соглядатай даже не заподозрил, что они имеют отношение к нему, Дирку или Гару! Благословен будь Андров: он ведь не выдал их ни единым словом. Что ж, хоть мать с сестрой в безопасности. И Кьяра...