Для Килеты ночь выдалась долгая и холодная. Хорошо еще, что она не забыла захватить из дому кремень и огниво. Насобирав хвороста, девушка разожгла небольшой костерок. Побольше развести побоялась из страха, что огонь заметят лесничие. Килета уселась поближе к костру, пытаясь согреться, но грел маленький огонек плохо. Она сидела и слышала, как урчит пустой желудок — давным-давно она съела несколько найденных в лесу ягод. Наконец ее сморила дремота. Она поняла, что видела сон, когда очнулась в слезах. А приснилось ей, что из леса вышел Орогору и сказал: «Ты была мне доброй спутницей, Килета, но теперь ты должна идти своей дорогой, а я пойду своей». С этими словами он повернулся и исчез в ночной тьме. Девушка в страхе огляделась по сторонам, но, похоже, никого поблизости не было. Затем, проснувшись окончательно, она вспомнила, что Орогору ушел за ворота города еще вечером. Ей удалось снова заснуть, но вскоре она проснулась от холода и в тоске уставилась в сторону ворот. Она не сомневалась в том, что Орогору нашел там свою судьбу. Тоска охватила Килету — тоска и страх из-за того, что теперь ей придется идти дальше одной.

Но вот на фоне белесых камней что-то промелькнуло. Килета напрягла глаза. Может быть, это Орогору? К первой фигуре присоединились другие, вспыхнули огни факелов, их свет озарил толпу людей в сверкающих одеждах. О ужас! Килета глядела на них, не в силах поверить глазам. Пожалуй, она никогда прежде не видела столько собравшихся вместе уродливых коротышек и горбунов, но и таких великолепных одежд она тоже ни разу в жизни не видела! Платья и камзолы всевозможного покроя — и все вычурные, чересчур яркие. О да, каждый наряд сам по себе был дивно хорош, сшит из дорогой, роскошной ткани, и ткани эти сверкали и переливались в свете факелов, но от блеска множества нарядов до боли слепило глаза, они сливались воедино. А потом из толпы вышел Орогору.

Килета растерянно смотрела на него. Он был одет в синий дублет и такого же цвета облегающие штаны, расшитые серебром, на плечах его лежал синий плащ. Его волосы на лбу были завиты, а глаза сверкали восторгом. Рыдания сдавили грудь Килеты, и она бросилась ему навстречу:

— О Орогору!

Он подбежал к ней, схватил за руки, улыбаясь от уха до уха.

— Килета! О, как же здесь чудесно! Как жаль, что тебе туда нельзя!

Слово «жаль» охладило пыл девушки. Она посмотрела через плечо Орогору на сборище жалких уродцев, еще более жутко выглядящих в роскошных нарядах. Они одаривали друг дружку радостными улыбками, передвигались короткими шажками на манер магистратов и шерифов, но получалось это у них смешно, карикатурно. Вздернув подбородки, уродцы царственно взирали друг на друга, а поглядывая на Килету, морщились и хихикали. И тут девушка поняла: она не смогла бы разделить с Орогору такую жизнь, потому что никогда бы такой жизни не пожелала.

— Я... я рада, что тебе удалось найти то, что ты хотел, Орогору, — тихо сказала она.

— Здесь есть все, о чем я только мечтал! Господа и дамы, красивые и благородные люди, утонченные, образованные! Взгляни на них, Килета! Разве они не прекрасны?

Она взглянула и поежилась.

Орогору нахмурился.

— Что-то не так?

— Ночь была холодная, — уклончиво ответила Килета, гадая, как это Орогору разглядел в этих жалких шутах и шутихах благородство. Но она не имела права пробудить его ото сна, который он видел наяву, и потому вымученно улыбнулась и сказала:

— Таких, как они, во всем свете не сыщешь, Орогору. Как тебе повезло!

— Несказанно повезло! Так что ты за меня не бойся, Килета. Теперь я там, куда всегда мечтал попасть! О, я надеюсь, что и твоя мечта исполнится — точно так же, как исполнилась моя!

К Орогору шагнула высокая костлявая девица, играя зазывной улыбочкой, которая совершенно не шла к ее длинной физиономии с лошадиной нижней челюстью.

— Спасибо тебе, Орогору, — онемевшими губами проговорила Килета. — Я так рада за тебя, мой старый друг! Посмотри, я плачу от радости!

— Как это мило с твоей стороны, Килета! Как благородно!

Орогору поймал пальцем слезинку Килеты и поцеловал палец.

Этот галантный жест настолько не вязался с простоватой внешностью Орогору, что Килета против воли улыбнулась.

— Прощай, Орогору. Желаю тебе счастья!

— Прощай, милая подруга.

Слово «милая» стало последней каплей в чаше отчаяния. Килета отвернулась и побрела в темноту, сдерживая слезы. Она оглянулась через плечо, но Орогору уже ушел, присоединился к своим странным спутникам. Смеясь и пританцовывая, они спешили к воротам, хотя, судя по их внешности, должны были бы горбиться и прихрамывать.

Килета шла вперед, не разбирая дороги. Когда смех Орогору и его новых друзей стих вдали, она дала волю слезам. Девушка брела по темному лесу, пока не наткнулась на дерево. Обняв могучий ствол, она рыдала так горько, что удивительно, как у нее сердце не разорвалось. Наконец она смогла признаться себе в том, что влюблена в этого неуклюжего, но славного дурачка. А он... он ее, конечно, не любил. Да, она была далеко не красавица, а Орогору... Орогору, если приглядеться к нему получше, был очень даже симпатичен, по крайней мере лицо у него было красивое — вернее, было бы красивым, не будь таким пухлым. Нет, конечно, он никогда не видел в ней женщину. И никогда не увидит. Неудивительно, что только теперь, когда Орогору был для Килеты потерян навсегда, она смогла признаться себе в том, что любит его.

* * *

Только удалившись на пару миль от того места, где бросили побитых лесничих, Дирк, Гар и Майлз устроили привал на скорую руку — нарезали соснового лапника и соорудили из него постели. Пока двое спали, третий стоял в дозоре, но не было слышно ни звуков погони, ни шагов обходящего свой участок лесничего, а ветер не доносил даже отдаленного лая гончих псов.

Поднялись с рассветом и поспешили дальше, пустив лошадей быстрым шагом. Быстрее между деревьями лошади бежать не могли, но все же так было лучше — шагая пешком, люди устали бы намного скорее. Следы запутывали всевозможными способами, так что если бы собаки и учуяли в конце концов их след, им пришлось бы для начала изрядно попотеть.

К вечеру добрались до высоченных дубов и вязов, кроны которых были настолько пышными, что солнце к земле почти не проникало, и потому подлесок здесь был низеньким и чахлым. Майлз с облегчением сполз на землю с крупа коня Гара, вздохнул и застонал от боли в мышцах.

— Мы добрались до густых лесов. Здесь нам не так грозит опасность, как вблизи от дороги, но и это ненадолго.

— Что означает: гарантии ноль. — Гар огляделся по сторонам. — И тебе не приходит на ум, как можно было затаиться в чаще леса, Майлз?

Крестьянин покачал головой.

— Ходят россказни про тайные пещеры, где хранятся богатые клады, про лесные деревни, где обитают отверженные, про затерянные города, заросшие лесом, но я, господа, в такое не больно-то верю.

— Понятно, ведь таковы сюжеты большей части сказок.

Гар нахмурился и оглянулся по сторонам.

Треснул сучок, зашелестел подлесок... К друзьям приближались шаги. Гар и Дирк развернули коней в ту сторону, откуда мог появиться кто угодно. Живо повернулся и Майлз, вмиг забыв о боли в ногах.

Из редкого подлеска, прихрамывая, выбежала женщина. Она всхлипывала и в страхе оглядывалась через плечо. Майлз, окаменев от изумления, уставился на нее. Впервые в жизни он видел существо, в движениях которого была такая совершенная, законченная женственность. Он был настолько ошарашен появлением незнакомки, что даже не додумался поднять с земли посох, и потому женщина, налетев на Майлза, ударилась о его грудь. Майлз развел руки в стороны, но незнакомка в страхе отшатнулась и дико глянула на него.

В чертах ее лица не было ничего особенного. Они были довольно правильными, но рот немного широковат, на щеках и переносице — веснушки. Волосы цвета лесного ореха были растрепаны, но Майлз не мог отвести глаз от нее, он был просто зачарован.

Губы женщины разжались, она была готова закричать, и Майлзу пришлось обнять ее — не крепко, так, чтобы не напугать.

— Девушка, не бойся! — умоляющим голосом проговорил Майлз. — Мы не причиним тебе зла, мы защитим тебя от любого...

Затрещали кусты, и из-за них показались те самые «любые»: шесть мужчин невысокого роста, но с крепкими мышцами, в грязных, оборванных рубахах и штанах. Щеки четверых украшала недельного возраста щетина, у двоих физиономии заросли клочковатыми бородами. При виде двоих конных стражников и крестьянина они остановились. Майлз завел девушку за спину и поднял с земли посох.

— А теперь идите своей дорогой, — негромко, спокойно проговорил Гар. — Тогда и нам и вам ни о чем не придется сожалеть.

Самый рослый разбойник зловеще оскалился, хрипло расхохотался и крикнул:

— Братцы, а они нас боятся!

— Но это же стражники! — возразил другой, самый молодой.

— Если нас изловят, так и так повесят! Так что прикончим мы стражников или нет — какая разница? Взять их!

С этими словами он выхватил ржавый меч и с воем понесся к Гару. Его приспешники ожили и поспешили следом за своим предводителем, изрыгая грязные ругательства.

Гар даже меч из ножен не вытащил. Он развернул коня, наклонился в седле и, когда вожак разбойников, промахнувшись, пролетал мимо, врезал ему кулаком по виску. Вожак покачнулся и упал на колени.

На Майлза бросились сразу двое, криками требуя отдать им женщину. Первый из них потрясал суковатой дубинкой, а второй — мечом, настолько зазубренным, что его уже запросто можно было использовать в качестве пилы. Майлз заслонился посохом от первого разбойника, потом резко поднял свое оружие вверх и обрушил на лезвие меча. Лезвие треснуло, и обалдевший разбойник, уставившись на свой меч, обнаружил, что от клинка осталось всего шесть дюймов.

Третий разбойник выхватил из-за спины лук и натянул тетиву, а еще один, оглушительно вопя, бросился на Дирка с копьем. Наконечник целил прямехонько в сердце, но Дирк вовремя уклонился в сторону, ухватил копье за древко и рванул его на себя. Разбойник налетел на бок лошади и ополз наземь. Дирк перебросил копье наконечником вперед и, крикнув:

— Эй, лучник! — с силой метнул копье.

Последний из разбойников поднял свой куотерстаф на манер пики и, подвывая, побежал к Гару. Великан поймал оружие врага за лезвие, упер концом в колено, и рукоятка врезалась в живот владельца куотерстафа. Тот, тяжело дыша, опустился на землю. Гар отдернул клинок.

Второй из тех злодеев, что накинулись на Майлза, злобно взревел и размахнулся дубинкой. Майлз не преминул воспользоваться его ошибкой, и вогнал свою дубинку в живот соперника. Тот согнулся пополам от боли и шлепнулся на задницу. А Майлз тем временем отпрыгнул назад, заслонился посохом и быстро огляделся по сторонам — нет ли еще желающих напасть на него.

Лучник заряжал лук, когда его слуха достиг окрик Дирка. Он вздрогнул, отвел взгляд от своего оружия и, увидев, что за опасность ему грозит, в страхе вытаращил глаза, взвизгнул и отскочил в сторону. Копье промазало всего на пару дюймов.

Гар громко вскричал, завертел отобранным у разбойника куотерстафом над головой, став похожим на ветряную мельницу, и развернул своего коня к вожаку. Тот завопил от страха, встал на четвереньки, выпрямился и со всех ног припустил к кустам.

Дирк улюлюкнул, пришпорил лошадь и погнал ее на лучника. Бедняга взвыл от испуга и опрометью бросился за деревья. В двух шагах от зарослей Дирк натянул поводья и развернул лошадь как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как спасаются бегством еще двое злодеев-неудачников. А еще двое валялись на земле без чувств.

Майлз осмотрелся, не заметил врагов, способных передвигаться, бросил дубинку на землю и раскинул руки в стороны, глядя на беглянку.

— Ну вот, девушка, все позади. Мы им не дадим тебя и пальцем тронуть.

Мгновение незнакомка стояла, не шевелясь. Она разжала губы, не зная от чего вскричать — от страха или от радости. А потом припала к груди Майлза, и все ее тело сотрясли громкие рыдания. У Майлза голова закружилась от волнения, он обнял незнакомку, изумившись тому, как это чудесно. Впервые в жизни он держал в объятиях девушку. Он беспомощно оглянулся, но увидел, что Гар одобрительно кивает ему. Майлз набрался смелости и принялся бормотать слова утешения — примерно такие, какими успокаивала его в детстве мать:

— Ну-ну, теперь все будет хорошо, мы тебя им не отдадим. Тише, тише, не надо плакать, тут все — твои друзья.

Наконец девушка всхлипнула, немного отстранилась и, прижавшись щекой к рукаву Майлза, отерла слезы. Робко улыбнувшись, она заглянула ему в глаза.

— Спасибо тебе, добрый человек! Никогда не сумею отблагодарить тебя, как подобает.

— Только что отблагодарила. — Интересно, откуда у него взялась эта учтивая фраза? — Но не только я дрался ради твоего спасения, девушка. Эти добрые господа постарались побольше моего.

— На сей раз — нет, — усмехнулся Дирк. — Ты уложил столько же злодеев, сколько каждый из нас, Майлз.

— Так тебя зовут Майлз? — спросила девушка, широко раскрыв глаза. — А меня — Килета.

— Приятно познакомиться, — ответил Майлз. Слова слетали с его языка с неведомой прежде легкостью. — Теперь я рад, что бежал от бейлифа.

— Бежал? — Килета попятилась. — Но из-за чего?

— Из-за того, что отказался жениться на женщине, которую для меня избрал магистрат, да и ей не хотелось выходить за меня, — объяснил Майлз. — Правда, я не пошел к магистрату и не сказал ему о том, что отказываюсь, я просто бежал, и все. А ты как оказалась в лесу, бедняжка?

Килета потупилась.

— Я шла с другом. А он искал Затерянный Город. Он нашел его и решил остаться там.

— Затерянный Город? — Гар подвел своего коня поближе и пристально, заинтересованно посмотрел на Килету. — А ведь там было бы неплохо укрыться от ищеек и лесников. Ты смогла бы отвести нас туда?

— Ой... Не знаю, господин. — Килета в замешательстве огляделась по сторонам. — Я долго металась по лесу, пока бежала от этих мерзавцев... — На самом деле ей совсем не хотелось возвращаться к тем странным, уродливым, кричаще разодетым людям... но лес казался еще более опасным, чем руины города, а теперь у нее еще появились друзья, способные защитить...

Почему-то Килета не сомневалась в том, что Майлз готов биться за нее до последней капли крови. Понимание этого согрело ее сердце. Почему — об этом она и гадать не хотела, но чувствовала, что рядом с ним она — в безопасности. Быть может, и его друзья тоже были достойны доверия, но ради чего они дрались? Ради того, чтобы спасти ее, или ради того, чтобы завладеть ею? Но нет, они не могли бы обмануть Майлза.

— Вспомни, — посоветовал девушке Гар. — Где было солнце? За городом или у тебя за спиной?

— За городом, — не раздумывая, отвечала Килета. — Но не солнце, а луна, господин. Я шла несколько дней — наверное, четыре. Но как тут увидишь луну, когда деревья растут так густо?

— Он найдет, не беспокойся, — заверил Килету Дирк.

— Килета, это мои господа, Дирк и Гар, — представил девушке своих спутников Майлз.

— Друзья, — поспешно поправил крестьянина Дирк. — Друзья, и никак иначе, сударыня. Он нам не принадлежит. Рад знакомству.

— И я. — Гар почтительно склонил голову.

— На самом деле они — не стражники, — пояснил Майлз. — Просто переодеты стражниками. Они из дальних земель, и многое в наших обычаях им незнакомо.

— А в других округах все по-другому? — спросила Килета, широко раскрытыми глазами глядя на всадников.

— Боюсь, мы живем гораздо дальше, чем другие округа, — уклончиво ответил Дирк.

— Давайте по пути поговорим, — предложил Гар. — Если луна стояла за городом, значит, нам — сюда.

— Ну, хорошо, так получится на восток против запада, — сказал Дирк, догнав Гара. — Но как быть с севером и югом?

— О, не волнуйся, найдем какой-нибудь ориентир, — небрежно отозвался Гар.

Дирк, прищурившись, глянул на друга.

— Ты-то найдешь, это точно. — Он обернулся к Майлзу и Килете. — Ну, вы идете, или как? Майлз может сесть к Гару, а Килета — ко мне.

— Я лучше пешком пойду, — торопливо ответила Килета, ну и Майлз, конечно, тоже заявил:

— И я пешком.

— Ну, как пожелаете, — усмехнулся Дирк. — По большому счету лошади по темному лесу шагают не быстрее пеших.

С этими словами он тронул своего коня с места, а Майлз с Килетой зашагали следом.

— А что это был за парень такой, который увел тебя в лес? — осторожно поинтересовался Майлз. — Каков он был собой?

— Он... не выше тебя ростом, — отвечала Килета. — Толстяк — так, пожалуй, можно было бы сказать. Но у него большие-пребольшие глаза самого красивого коричневого цвета, какой только можно вообразить, маленький курносый нос, широкие скулы и пухлые губы. И еще он, Орогору, так благороден... но только ему не давали этого показать...

Она говорила о своем друге так тепло, что Майлз понял: девушка влюблена, и его охватила ревность такой силы, что он сам удивился. Килета не была красавицей, но в чертах ее лица было что-то дивно очаровательное — в форме носа, разрезе глаз, длинных ресницах. Сердце Майлза часто, взволнованно билось. Он гадал — уж не влюбился ли он?

Треснул сучок. Килета похолодела от испуга и замерла. Остановились и всадники. Через мгновение Гар сообщил:

— Всего-навсего барсук.

Он прищелкнул языком, и его лошадь зашагала вперед. Продолжили путь и все остальные, но Килета испугалась не на шутку. Широко открыв глаза, она попросила Майлза:

— Прошу тебя, давай помолчим. Разбойники могут услышать. Вернутся и приведут с собой всю шайку.

Майлз улыбнулся.

— Топот копыт они все равно услышат. Правда, топать могут и олени. А в общем — как хочешь.

И они пошли дальше следом за Гаром и Дирком в молчании.

Майлз ничего не мог поделать — время от времени, когда они проходили по озаренным луной прогалинам, он искоса поглядывал на Килету. Пусть девушка была оборванна и чумаза, но в ней было нечто волшебное, неуловимое, от чего Майлз чувствовал неизъяснимый восторг. Килета, видимо, чувствовала себя неловко от такого пристального внимания.

— Осторожнее, — предупредил ее Майлз. — Впереди корень торчит.

Девушка улыбнулась.

— Вижу. Не бойся за меня. Я семь лет охотилась в лесу.

— Ты? — изумился Майлз. Женщины редко занимались охотой.

— Да, я. Отец мой все эти годы болел, а я знала, что ему нужно мясо. — Килета помрачнела. — Но не думай, я не бросила его, это он покинул меня, ушел за врата смерти.

Майлз испугался этих слов.

— Не вини его за это, девушка. Он не сам выбрал этот путь.

— О, я знаю, знаю, — вздохнула Килета. — Но он ушел, и некому стало защитить меня от магистрата и от деревенских парней, которые были не прочь заполучить отцовский дом.

— А-а-а. Тогда понятно, почему ты в обиде на него, — кивнул Майлз. — Но я думаю, что и твой отец в обиде на смерть за то, что она отняла его у тебя.

— Что ты такое говоришь! — выпучила глаза Килета. — Послушать тебя — так выходит, будто он, лежа в могиле, до сих пор жив!

— Нет, конечно, но я слыхал — кое-кто поговаривает, будто бы дух живет и после того, как умирает тело, — медленно проговорил Майлз. — И дух пытается странствовать по миру, если не завершил земные дела.

— Ты про призраков? — ахнула Килета.

— Да, про призраков из детских сказок. Никто ведь не спрашивает, что бывает с духами тех, кто при жизни закончил все дела, — задумчиво произнес Майлз. — Быть может, есть какое-то место, где они обретают покой — что-то вроде Дома Духов?

— Есть, наверное, — не слишком уверенно проговорила Килета. — И наверное, это счастливое место, правда? Ведь там все живут, радуясь тому, что хорошо справились со своей работой.

Гар ехал вперед, прислушиваясь к беседе двоих молодых людей, которые фактически изобретали религию. Он добродушно улыбнулся. Дирк встретился с ним взглядом и понимающе подмигнул.

А потом далеко-далеко и так тихо, что этот звук можно было бы приписать игре воображения, послышался лай собак. Майлз остановился, страх сковал его по рукам и ногам, хотя лай сразу же утих. Гар усмехнулся.

— Они пошли по ложному следу.

— Это задержит их на несколько часов, — согласился Дирк, — но к утру они нас все равно нагонят. Не мог бы ты поскорее разыскать этот город?

— Мы движемся к нему прямой наводкой, — успокоил товарища Гар. — И до него уже недалеко. Скорее всего Килета, уйдя оттуда, бродила кругами, а уж после того, как за ней погнались разбойники, — точно.

Килета изумленно посмотрела на Гара, но Майлз коснулся ее руки и ободряюще улыбнулся.

— Так бывает в незнакомом лесу, — сказал он, развернулся к тропинке, и... о ужас! Прямо к ним, изредка озаряемый лунным светом, шагал скелет!