Выслушав сообщение Совинформбюро о продвижении вражеской армии на одесском направлении, «дядя Вася» нырнул в кочегарку. Курт лежал на топчане с трубкой в зубах, невозмутимый, самодовольный.
— Отдыхаешь, «племянничек»? Правильно. Береги силы. Они нам пригодятся. — И тихонько похлопал Штахеля по плечу. — А ты почему радио не включаешь? Объявили мобилизацию. Гляди, как бы и ты, милок, не попал в строй.
В эти минуты он впервые за многие годы ощутил, как в глубине души столкнулись ненависть к новому строю, боязнь перед лицом фашизма, обида, что вот его, бывшего офицера, подомнет под себя этот им же пригретый уголовник.
— Наплевать на мобилизацию, — прошипел Штахель, опираясь на локоть. — А у тебя, «дяденька», нюх собачий. Учуял за несколько лет вперед.
«Дядя» ухмыльнулся, довольный похвалой, но все же предупредил:
— А насчет мобилизации следует все-таки покумекать. Думаю, тебе надо укрыться, а то, чего доброго, за уклонение к стенке…
— А тебя? — Штахель сверкнул глазами.
— Мне пока нечего бояться. Мобилизуют с пятого года рождения. До меня не достает, а ты угодишь. Мой тебе совет: в катакомбы ныряй. Пересидишь. Да и это тяни с собой. — Он кивнул в угол, где под углем был спрятан чемодан.
Штахель послушался совета. Нашел недалеко от санатория, на спуске к морю, надежную, обросшую колючками дыру, показал новое жилище «дяде». Тот одобрил:
— Подходяще. А главное, рядом. Что надо — поднесу.
— Премного благодарен, господин прапорщик, если не ошибаюсь.
Впервые за время знакомства Штахель напомнил «дяде» о том, что знает о его старом звании. А тот даже не обиделся, как прежде, не прервал Штахеля, подумав: «В случае чего этим званием можно козырнуть. Как-никак, офицер царской армии».
— Сюда нужно и чемодан принести, — сказал «дядя Вася». — Пора его рассекречивать.
В чемодане оказались обыкновенные сигнальные ракеты и ракетницы.
— Будем помогать летчикам фюрера, — пояснил «дядя», — чтобы не глушили бомбами рыбу. Хватает объектов и поважней. Нам с тобой определены порт и заводы на Пересыпи. Получим сигнал и пойдем. Ты помоложе — тебе Пересыпь. А я здесь поработаю. Мы еще повоюем. Держи, Курт, хвост трубой! Кажись, так тебя, если мне память не изменяет. Помаленьку привыкай к своему настоящему имени.