«НОВАЯ КАРТИНА РЕПИНА». Впервые статья опубликована в 1903 году («Новости и биржевая газета», 4 декабря, № 334).

Произведение Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его утверждения» — реалистическая изумительная по силе художественной выразительности картина. Стасов восхищен замечательной композиционной стройностью этой «галереи портретов, но вместе с тем и типов», в которых «правда и реальность» отражены настолько, что по лицам портретируемых можно читать «историю и летопись». «Никогда я не забуду, как я был поражен „Государственным советом“, этой гигантской штукой, решившей сто задач соединения вместе бесконечно сложного материала, и с каким чудным успехом и удачей, — писал Стасов даже три года спустя после появления этой картины. — Да, не забуду» (IV, 124). Восторженная стасовская оценка произведения исходила из основных воззрений передвижников на искусство портрета (см. по этому вопросу статью «Итоги нашей портретной выставки» и комментарии к ней, т. 3). В картине Репина Стасов увидел коллективный портрет «завзятых негодяев, подлецов, насильников и злодеев или же идиотов послушных и дураков покорных», — так, по его мнению, художнику удалось выразить в своем произведении отношение к изображаемому явлению — «приговор» (письмо Стасова Репину от 7 июня 1903 года, IV, 52). Данное определение существа образов картины остается неизменным. Так, три года спустя заседание Государственного совета, изображенное Репиным, Стасов вновь характеризует как «собрание подлецов — генералов, мерзавцев, злодеев, членовредителей отечества, бесстыдных изобретателей мерзости и преступлений, торжествующего зла и безумия» (IV, 123).

«…Имею ли я (или кто бы то ни было) писать публично про эту вашу вещь?» — запрашивал Стасов Репина 25 октября 1903 года. И тут же пояснял: «Смерть хочется, смерть руки чешутся!» (IV, 55). Стасов ставил перед собой трудную задачу. Надо было обойти цензурные преграды и все же донести до читателя мысли, которые рождали в сознании критика образы картины Репина. Этого Стасов в значительной мере достигает сопоставлением картины «Государственный совет» с произведениями западноевропейских художников, с теми портретами («папы и кардиналы», «короли и министры», «наемные генералы-звери», «инквизиторы и штатские разношерстные палачи»), в которых выражены «все таинства… горячих симпатий и холодных варварств» портретируемых.

Успешное завершение картины «Заседание Государственного совета» дало Стасову повод предложить Репину тему иного коллективного портрета — «Освобождающаяся Русь». Идея эта осталась творчески не осуществленной, но переписка Стасова по данному вопросу представляет большой интерес в плане выяснения задач, которые он ставил перед искусством. Картину «Освобождающаяся Русь» Стасов разумел как «великолепный pendant» произведению «Заседание Государственного совета», как «собрание антигенералов, людей в сюртуках, рогожах и поддевках, без самомалейших знаков постыдного отличия, но зато благодетелей ныне, присно и во веки веков своего отечества, драгоценных яхонтов и сапфиров рода человеческого — значит, вместе с тем и мучеников своего времени» (IV, 124, 125). По мысли Стасова, в этой картине должны были «явиться русские великие деятели и освободители, начиная с Радищева» (IV, 103). По бокам ее следовало бы «поместить четыре-пять маленьких… где сцену каторги, где сцену Сибири и тундры, где сцену тюрьмы и крепости (Шлиссельбургской, Петропавловской), где сцену пропаганды, то среди интеллигентного общества, то среди рабочих, то среди народа…» (IV, 107).

«Большое счастье было мне вчера прочитать Ваши громкие строки в „Новостях“ по поводу моей картины, — писал Репин Стасову 11 декабря 1903 года. — Чем-то былым, освежающим, резвым, весенним воздухом обвеяло меня; какие-то мощные объятия старого друга бережно приподняли меня над бренной землей и встряхнули на здоровье» (IV, 56). Так встретил комментируемую статью Стасова автор картины «Заседание Государственного совета».