Схватка

– Прошло уже три недели, Мората. Тебе не кажется, что мне уже пора бы встретиться с кем-либо из тех людей, о которых я столько прочел?

Серый сокол, не мигая, смотрел на человека из другого мира. Мората эти три недели старательно помогал Рою овладеть языком и обычаями Кешьи. Несмотря на то, что чужеземец уже мог разговаривать на здешнем языке, он еще совершенно не владел его тонкостями и едва различимыми нюансами. Что же касается обычаев, то это, нужно сказать, была тяжелая работа, но Рата еще тогда подготовил его к возможному появлению человека из другого пространства и объяснил Повелителю Соколов все, чему он должен тщательно обучить гостя.

– Рата, – сказала птица, и глубоко в сознании Роя развернулась очередная обучающая картина.

– Хорошо. Как скажешь. Но лично не кажется, что я потратил уже достаточно времени на обучение. Я ведь уже говорил тебе, что здешний язык – это лишь слегка видоизмененный мой собственный с немного отличающимся словарей. Из чего я вывожу, что вы живете в эпоху, похожую на нашу европейскую феодальную систему тринадцатого и четырнадцатого веков. Ваш исторический промежуток времени замечательно похож на так называемую Черную Эпоху моего мира. Скажу тебе честно, я чувствую себя одиноким. Нет-нет, я безусловно наслаждаюсь твоей компанией, но мне так не хватает звука людских голосов и вкуса чего-нибудь помимо зайчатины и куомры.

– Рата, – ответил на это сокол, и предыдущая картина вновь предстала перед Роем в еще более ярком виде.

– Нет, я не согласен. Действительно, здесь у вас есть несколько естественных законов, не имеющих аналогов в нашем мире. Но мне не очень понятно, зачем я должен овладевать смертоносными возможностями этого посоха или Слов Власти. Если твой друг Рата перенес меня сюда, а похоже, что это именно так, то н предполагал же он сделать из меня генерала или великого воителя. Я учитель, не убийца.

– Рата, – недовольно курлыкал Мора, та, и Рой ярко, как будто это происходило прямо сейчас, вспомнил смерть солдата в пещере.

– Это был, можно сказать, несчастный случай, – ответил Рой. – Я вовсе не собирался убивать его; посох обладает большой мощью, чтобы я мог тогда справиться с ним. Она вырвалась из посоха в момент моего сильного испуга. Тем более мне не следует пытаться овладеть этой наукой. Кроме того, ты же видел, что второму я позволил уйти. И ничего страшного не произошло; никто не вернулся, чтобы напасть на нас. Давай оставим это, птица. Из меня не выйдет военачальника.

Мората нетерпеливо посмотрел на Роя, но не ответил. Вместо этого огромный сокол, не отрывая глаз от двойника Верховного Мага, постарался еще глубже проникнуть в его сознание. И вдруг Рой резко поднял голову с полными ужаса глазами.

– Ты, пожалуй, прав, мой друг. Я сейчас видел дракона. Я должен суметь защитить себя от диких зверей. Но мне никогда не стать военачальником. Я просто не смогу.

– Рата, – ответил сокол.

– Он обладает разумом? – удивился рой. Он считал дракона опасным, но никак не осознанно злым. Наличие интеллекта у зверя делало его вдвойне смертельно опасным. Один раз, благодаря инстинктам, Рой спасся, но нет никаких гарантий, что это удастся и в следующий раз. Рой был человеком довольно рациональным, хотя ни в коем случае сам бы этого не признал. Пользоваться инстинктами и чувствами было бы вполне достаточно в каком-нибудь романтическом мире, но Рой уже давно понял, что там, где он находился сейчас, ничего романтического вокруг не было. С трудом подавив дрожь, он добросовестно продолжал занятия.

Перекатывая между ладонями посох, Рой внимательно рассматривал серовато-коричневый глаз на его толстом конце. Он закрыл глаза, сосредоточился и почувствовал, как энергия исходит из его рук, передается посоху и проходит через него. “Свет”, – подумал он, и слово вышло из его губ, нежное, как поцелуй.

– Куинта, – прошептал он тихо Сквозь закрытые веки он увидел довольно яркую вспышку. Свет усиливался до тех пор, пока Рою не пришлось поднять руку чтобы защитить от него глаза.

– Куинта, – сказал он погромче и вокруг него затрещали тоненькие молнии. Рой почувствовал запах чего-то горелого и хотел было открыть глаза, но вместо этого еще больше сосредоточился на слове, заполнившем его голову и угрожавшем повергнуть Роя в бессознательное состояние.

– Куинта! – громко крикнул он, и яркое пламя прорвалось аж до сетчатой оболочки его глаз, словно перед ними и не было ладони. Боль в глазах стала почти невыносимой, и Рой, сделав шумный глубокий вдох, едва не выпустил посох из рук. Жар обжигал все тело, и он услышал, как затрещали волосы на коже. В горле у него пересохло, и при каждом вдохе боль пронзала легкие.

Дольше терпеть он уже не мог и, в конце концов, отбросил посох в сторону и открыл глаза, глядя на потемневший мир вокруг него. С вершины монолита стремглав слетел сокол с одобрительным выражением в глазах.

– Даже дракон не смог бы выдержать этого, Мората, – тяжело дыша, сказал Рой.

– Рата, – ответил сокол.

Рой посмотрел на свои руки, ожидая увидеть волдыри от ожогов или даже запекшуюся кровь. Но вместо этого он убедился, что цвет рук тот же, что и всегда, и темноватый волосяной покров такой же, каким он был, еще когда Рою было четырнадцать.

– Но… но я же ощущал пламя. Я го shy;рел. Я точно знаю, что горел, – запинаясь, бормотал он, не в силах осознать происшедшее.

– Рата, – сказал сокол.

– Я невосприимчив к огню? Я могу чувствовать его, но он не может обжечь меня? Почему? Я не понимаю.

– Рата, – с пониманием ответил со shy;кол, и Рой понял, что тот хотел сказать ему.

– Я Хозяин Трех Начал: Воздуха, Огня и Земли. Слова Власти подчиняются мне и не могут причинить мне зла. Уничтожить меня может только сочетание воды и тьмы. Мората, все это слишком странно и сверхъестественно. Мне нужно время, чтобы обдумать эти вещи. А ты пока, в свою очередь, подумай, как бы мне встретиться с кем-либо из людей. Мне все-таки одиноко.

Рой повернулся и направился ко входу в пещеру. Сокол сидел и наблюдал за ним срывая куски мяса с лежавших перед ним заячьих костей.

Наступило утро следующего дня, и в катакомбах было черным-черно; костер уже давно догорел и превратился в золу. Рой рефлекторно протянул руку и нащупал свой любимый посох, который действовал на него успокаивающе, словно привычный и необходимый ритуал выпивания утренней чашечки кофе. Мысль о кофе засела в мозгу Роя, пока он зажигал посох, тепло от которого потеснило утренний холод. Многих привычных вещей ему здесь недоставало; ему не хватало горького вкуса того же кофе, расслабляющего теплого душа; не хватало обостренного чувства уединения, которое он испытывал в рабочем кабинете своей квартиры, и в то же время он привык к оживленным беседам с коллегами-профессорами. Но больше всего ему не хватало Гвен, и эту утрату не могло восполнить ничто. Он, вздохнув, поднялся и направился по длинным коридорам навстречу яркому, залитому солнцем миру.

Рой читал во время ходьбы – сомнительная привычка из старого мира, единственная, которую, как казалось, ему было позволено прихватить с собой.

Тяжелый дневник Верховного Мага был открыт на страницах, где говорилось о Митре – красавице жене и сподвижнице покойного волшебника. Читая их, Рой иногда чувствовал себя сексуальным маньяком, подглядывающим за двумя возлюбленными. Но сегодня он ясно осознал, что ему просто не хватает, да и никогда не хватало обычной женской теплоты и ласки. Он вздохнул и продолжил свой путь вверх по ступеням.

Резкий звук привлек его внимание, и Рой ожидал увидеть Морату, привычно отдыхающего на дереве. Вместо этого он заметил человека, перебегающего от дерева к дереву примерно в сорока футах от него. У Роя оборвалось дыхание, и его мозг автоматически передал предупреждающий сигнал своему другу, мысленную картину опасности, скрывающейся в тени утреннего леса. Его острые глаза быстро пробежали по лесу в поисках новых признаков опасности. Благодаря этой быстрой реакции на происходящее, ему удалось заметить неуклюжие тени примерно дюжины человек, припавших к земле за кустами марелона и коканты, присевших за большими гранитными валунами. Рой медленно попятился назад к лестнице, не отрывая глаз от кустов.

Он едва слышал легкий звук, с которым Мората подлетел и сел ему на плечо. Серый сокол был почти не виден в темном лестничном колодце, но Рой слышал его быстрое, короткое дыхание и легкие щелчки острого клюва. Мората послал в его мозг несколько мысленных картин.

– Армия Мордета? Сколько? И сам он здесь? – не успевал один вопрос слететь с губ Роя, как в голове уже возникали десятки других.

Мората утвердительно кивнул головой.

Рой крепче сжал посох, молча кляня себя за то, что он не был достаточно старателен, изучая его употребление. Инстинкт советовал ему немедленно бежать, но разум взял верх над эмоциями. Куда ему идти? Он был перенесен в этот безумный мир с какой-то целью, но из того, что рою удалось узнать, тот, кто вызвал его, вот уже несколько лет как умер. Что же он теперь должен делать?

Сокол ответил на его невысказанные вопросы тем, что слетел с плеча Роя и, словно выпущенная из лука стрела, метнулся прямо к ближайшему солдату, прятавшемуся в лесу. Битва была недолгой. Солдат Мордета был обучен воевать с человеком, защищать себя от ударов меча или дубинки. Но был почти беспомощен против кинжальной атаки Мораты. Сол shy;дат громко закричал, когда острые когти сокола разодрали его лицо и кровь залила глаза. Рой воспрянул духом, когда сокол спикировал на другого спрятавшегося убийцу и нанес ему страшной силы удар когтями в висок, отчего тот, как подкошенный, свалился на месте.

На ум перепуганным солдатам пришли старые истории, запрещенные Мордетом, но еще не забытые. Только Верховный Маг мог приказать крылатым хищникам сражаться на своей стороне. Некоторые из оставшихся солдат начали спасаться бегством, до смерти напуганные воинственным кличем боевой птицы. Рой осмелился вновь выйти наружу, внимательно наблюдая, нет ли поблизости какого-либо подозрительного движения.

Мората оказался исключительно мощным бойцом и довольно быстро изгнал беспорядочно отступавших солдат с территории, непосредственно примыкавшей к монолиту. Рой быстро передвигался в зарослях леса, которые он хорошо изучил за прошедшие недели. Скоро он уже стоял у края лесного кольца, окружавшего монолит, вершина которого была скрыта утренним туманом. Несколько мгновений Рой молча оглядывался; тишина вокруг него казалась обманчивой и опасной, тягостное ощущение от всего происходящего отравляло существование, словно плохой завтрак. У него действительно начались спазмы в желудке.

Спустя час Рой начал приходить в себя, и ему показалось, что армия, нападения которой боялся Мората, была лишь плодом его воображения, и что несколько солдат, случайно забредших сюда, уже убежали в низину, возможно, даже возвращаются обратно в Морлиндру. Но безветренная прохлада дня отравляла его и не давала полностью расслабиться. Солнце скользило по небу с пунктуальностью похоронной процессии, медленно передвигая свой мертвый шар по бледно-голубому ковру. Ему не удавалось согреть Роя, и тот дрожал мелкой дрожью в его слабом свете. К полудню у Роя все еще стучали зубы от холода, но больше ничего опасного вокруг он не замечал.

Уже начали появляться длинные, направленные на восток тени, когда он услышал голос, произносящий что-то, что Рой не мог разобрать, но от которого в его груди возник холод, не дававший ему дышать, обволакивающий сердце и призывающий его остановиться раз и навсегда. Рой тяжело оперся на посох, стараясь не потерять сознание. Ледяное онемение охватило его конечности, проникая в грудь и голову, угрожая засосать всего его в холодное, суровое болото смерти. Онемение поднималось по его ногам и рукам, достигнув бедер и плеч, когда Рой вспомнил о посохе.

– Куинта, – еле выдохнул он, с трудом шевеля губами и языком. Посох тут же начал пульсировать золотистым цветом, излучая тепло, словно печь, растапливая холод в его руке. Рой почувствовал, как к нему возвращается его собственная энергия, как она проникает в посох и разжигает его огонь, нагревая окружающий воздух. Когда онемение прошло, он осмотрелся вокруг. Как при солнечном затмении, темнота окутала камни и деревья. Он посмотрел в небо и увидел жалкую серебряную пародию на то, что когда-то было солнцем.

– Куинта, – снова сказал он еле слышным голосом, но этого слова было достаточно для того, чтобы к Рою вернулось ощущение реальности, чтобы тепло и жизнь снова согрели грудь. Его собственный голос уже потрескивал от притока энергии. Тени вокруг него исчезли, и холодное серебряное солнце стен монолита начало таять, словно лед около огня. Затем он вновь услышал тот голос.

Мир тени снова надвинулся на Роя, и он с трудом восстановил дыхание. Глаза его сузились, и все окружающее потеряло резкие очертания и стало раскалываться. Снова холод пополз по его ногам, он начал топать ими что было сил, стараясь прогнать ледяное оцепенение. Он сильнее сжал посох, слегка оторвав его от земли.

– Куинта! – На этот раз он прокричал слово во всю мощь своего голоса, и посох завибрировал в его руке. Его свет, отразившись от гранита, пролился на деревья вокруг Роя, и листья на них свернулись от жары. Энергия, исходившая от роя в виде света, пронзила тьму вокруг монолита. И он, наконец, увидел источник, из которого исходил голос.

Мордет стоял на большом гранитном камне и сверху вниз смотрел на Роя. Рой тут же признал в нем Морлина, которого он неоднократно видел в картинах Мораты. Человек, стоявший перед ним, был черен, как первая ночь месяца; его одежда и волосы были словно сама тьма. Все вокруг него было пропитано силой – суровой, омерзительной силой, равную которой Рой даже не мог себе представить. Он понял, что ему не избежать битвы с этим человеком, с этим источником тьмы.

– Наконец-то мы встретились, самозванец, – засмеялся Мордет, и тусклое солнце отражалось от его зубов, когда он говорил. – Подойди ко мне сюда, поговорим, познакомимся. У меня к тебе много вопросов.

Рой неотрывно глядел на черный образ человека, стоящего в пятидесяти ярдах от него. Голос его был завораживающий, обволакивающий, словно морской прилив или широкая река. Он уже начал поглощать Роя, постепенно заглатывать его.

Посох вспыхнул, и оцепенение вновь спало с Роя.

– Мне не кажется, что это хорошая идея, Морлин. Мы можем поговорить и на расстоянии. – Рою почти удалось изобразить уверенность в своем голосе.

– Глупец! – крикнул Мордет. – Ты будешь делать только то, что я говорю, и только то, что я пожелаю.

Голос его показался Рою каким-то отдаленно знакомым, и пока он вспоминал, где мог его слышать, состояние транса постепенно ушло. Быстрым движением, удивившим даже Мордета, Рой поднял посох и выкрикнул свое Слово Власти. Земля затряслась от грома и с окружающих утесов посыпались вниз камни. Голубая электрическая дуга света мгновенно пронзила расстояние между двумя врагами и ударила Мордета в грудь; ослепительно яркий свет сделал резкие черты его лица какими-то размытыми и плоскими. Долина жалобно зарокотала от столь сильного удара, и от запаха озона Рой несколько паз чихнул. Когда он вновь посмотрел в сторону Мордета, тот все еще стоял на гранитном камне, злобно глядя на Роя.

Тьма черной стрелой метнулась к Рою, обволакивая его и не давая времени уклониться, отпрыгнуть в сторону. Жидкая чернота накрыла его, просочилась сквозь него, и он уже ничего не чувствовал, кроле ее ледяного объятия. Он попробовал пошевелить губами, но не смог; бездна поглотила даже его легкие и гортань. Язык его онемел и не мог помочь произнести хоть какой-нибудь звук. В ужасном отчаянии он из последних сил сосредоточился на Слове Власти, повелевая посоху развеять мрак. Тонкая ниточка света прочертила тьму вокруг него, и ее вид подбодрил Роя. Забыв о времени, он сосредоточился на Слове, полностью сфокусировав на нем всю силу своего разума. Трижды он безуспешно пытался произнести слово вслух. Четвертая попытка удалась. С внезапностью взрыва его голос прогремел над бездной и вернул свет на землю. Яркая вспышка света озарила всю местность вокруг монолита, изгоняя темноту даже из самых удаленных уголков. Мордет все еще стоял на камне, но он казался усталым страдающим от какой-то силы, высасывающей из него жизнь.

Будь Рой другим человеком, он бы мстительно и кровожадно обрушился на Мордета, мощью своего посоха уничтожив его на месте. Но Рою были присущи сострадание и неприятие убийства, даже если это касалось человека, представлявшего собой воплощение зла. Он смотрел на человека, скорчившегося от боли, на человека, который буквально несколько мгновений назад едва не поверг его в вечную ночь. Перед ним. словно гноящаяся рана, стояла моральная дилемма, требующая немедленного решения. Рой никак не мог сделать это.

Решение было найдено без него. Морде ту удалось справиться с собой, и едва заметным жестом сжатой в кулак руки он еще раз ударил Роя мраком. Снова Рой попытался произнести Слово Власти, но тьма ворвалась в его горло и задушил; его. Он попытался сосредоточиться на по сохе, послать с его помощью в своего недруга заряд энергии, но силы уже были и, исходе, а мощь Черного Лорда слишком велика. Рой почувствовал, как он проваливается в бездну небытия, не в силах зацепиться за что-нибудь в окружающем его мире.

И тихий, мягкий голос словно с горного дуга прошептал ему решение дилеммы: “Я хозяин Трех Начал: Огня, Воздуха и Земли”.

Из последних сил его мозг продолжал искать пути спасения. Огонь уже не поможет, но вот земля… Он вспомнил землетрясение, которое непроизвольно вызвал, когда в катакомбах на него неожиданно напал убийца. Он сосредоточился на своей ноге, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору в своем безвыходном положении. Но ничего не почувствовал. Тьма продолжала сокрушать его, уволакивая в пустоту небытия. Рой представил себе, как его нога стучит по пыльной земле, как с гор сыплются огромные камни, как деревья отклоняются в сторону от внезапного движения земли, как шатается сама Цитадель. Снова и снова он вызывал в воображении эту картину, с каждым разом все сильнее ударяя ногой по земле. После четвертой попытки свет прорезал вечную ночь и смел темноту, возвратив цвета окружающему миру. Рой стоял, и его нога была погружена в земную пыль, а посох, словно горящий факел сиял на фоне полуденного солнца.

Мордет лежал распростертый на том же гранитном камне в черной накидке, словно саван покрывающей его могучее тело. Рой старался убедить себя, что Регент мертв, но сомнения грызли его. Он поднял посох, чтобы нанести последний, уничтожающий удар, затем опустил его, не в силах убить человека, лежавшего без сознания. Он закрыл глаза, делая свой выбор и стараясь возвратить силы.

Вдруг в его безмолвный мир ворвался голос Мораты. Он сел на ближайшее к Рою дерево и начал осматривать место битвы. Повелитель Соколов знал, что он должен делать, у него не было моральных ограничений по поводу убийства. Мората полетел, словно стрела, готовый своими когтями разорвать горло лежащего неподвижно Регента. Боевой клич сокола эхом прокатился по долине.

Но этот звук внезапно затих, как только из распростертого тела Мордета вновь стала исходить тьма. Регент пошевелился, а потом встал на ноги. Из одной его ноздри сочился ручеек ярко-красной крови, резко контрастирующей с белым, словно мел, цветом лица. Тьма со свистом пронеслась навстречу летящему соколу, который резко взял вправо, а затем взмыл вверх, к вершине монолита. Рой повернулся и побежал через лес, пытаясь ускользнуть от темноты, словно рассерженный тигр, преследующей его.

Он даже не осмеливался оглянуться. Вместо этого он бежал что было сил, крепко сжимая в одной руке посох, а в другой – дневник Верховного Мага. Ветки деревьев злобно хлестали Роя по лицу, мешая бежать и как бы стараясь поймать его. Он бежал до тех пор, пока дыхание не начало сжигать все внутри и колени не затряслись от перенапряжения. Биение сердца отдавалось в его ушах, и он совершенно не слышал ничего вокруг. Рой был совершенно истощен и еле стоял на ногах, как вдруг кто-то мертвой хваткой схватил его за плечо. От ужаса у него во рту появилась желчь. Он повернул голову, чтобы хотя бы посмотреть на нападавшего.

– Боже мой, Мората! Ты до смерти перепугал меня! Ты даже представить себе не можешь, как я рад видеть тебя! Надо скорее бежать!

Два друга продолжили свое бегство-профессор бежал через густой лес, а сокол летел над деревьями и просматривал местность. Несколько раз Мората возвращался, садился на плечо Роя и показывал ему нужное направление, чтобы избежать встречи с воинами Мордета. Прошло несколько часов, солнце неумолимо скользило на запад, и к земле начала подкрадываться ночь. Рой и Мората продолжали бежать на юг, параллельно горному хребту. Иногда они были вынуждены останавливаться и довольно долго ждать, пока Рой восстановит дыхание; нельзя было допустить, чтобы усталость победила их, если даже Мордету это не удалось. Когда все небо уже покрылось звездами, два беглеца повернули на запад, к морю. Подножия гор имели уклон как раз в этом направлении, как бы помогая им двигаться быстрее. К утру Цитадель уже казалась далеко отстоящим каменным пальцем, торчащим из земли.

– Давай… отдохнем здесь, Мората, – с трудом переводя дыхание, сказал Рой. – Они не могли… преследовать нас… всю ночь… в темноте. А если и преследовали… то далеко отстали. Часа два… мы можем позволить себе отдохнуть… во всяком случае.

– Рата, – ответил сокол и, сунув голову под крыло, равномерно задышал.

– Доброго сна, мой друг, – прошептал Рой, свернувшись калачиком на усыпанной толстым слоем листьев земле.

Он проснулся от внезапного прикосновения холодной стали к горлу. С трудом открыв сонные глаза, он увидел четырех, одетых в камзолы солдат с направленными на него мечами. Мораты нигде не было, и Роем овладела паника. Он попытался схватить посох, но не нашел его. Потом он увидел, что посох висит за спиной у одного из солдат.

Рой внимательно рассмотрел наиболее близко стоявшего от него врага. По тому, как он держался и как разговаривал с остальными, это был их командир. Судя по слабому юношескому пушку на подбородке, он был не старше студентов, обучавшихся у Роя. Но у профессора сейчас не было времени размышлять о возрасте сол shy;дат, взявших его в плен. Один из них рывком поднял Роя на ноги, а остальные связали его толстой, грубой веревкой. “Они слишком молоды для того, чтобы быть солдатами, – подумал он, – даже в этом мире”.

Командир, подталкивая в спину, вел Роя перед собой вдоль еле заметной тропинки; остальные трое с мечами наготове шли сзади. Рой шел, опустив голову, слишком усталый, чтобы сопротивляться. Вдруг у него все сжалось в груди и защемило сердце: на тропинке прямо перед собой он увидел большое серо-коричневое соколиное перо.